Текст книги "Пять лет на площади (1989-1993 гг.)"
Автор книги: Эдуард Зенкевич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)
На Крымском мосту блестели щиты, но никаких тяжелых грузовиков, как 1-го мая, не было видно. На Октябрьской площади остались 4-5 тыс. манифестантов. Кто-то выступал перед мегафоном, с площади доносились призывы не идти в сторону Крымского моста, поскольку через него все равно не пропустят, а ушедшим придется возвращаться обратно. Однако, судя по движению колонны, возвращаться назад никто не собирался. (Возле Дома художника, как обычно в выходные дни, шла торговля картинами и продавцы с покупателями практически не отреагировали на массовое шествие).
Примерно в 14-40 передовые шеренги демонстрантов, уже достигшие моста, вступили в рукопашную схватку с «дзержинцами» и подпиравшими их омоновцами. Беспорядочно задвигались щиты, над головами замелькали дубинки, послышались крики и свист. Схватка продолжалась 1-2 минуты, после чего щиты сдвинулись к лестницам и сползли вниз к набережной. Голова колонны быстро рванула вперед и тут же с середины моста послышалась пистолетная пальба (всего 20 одиночных выстрелов) и глухие хлопки. Судя по остаткам запаха, это омоновцы, отступая к эстакаде, стреляли газовыми патронами и бросали химические шашки (взрывпакеты).
Люди, шедшие впереди, оборачивались и призывали отставших быстрее подтягиваться к колонне. С Октябрьской площади «горохом» сыпалось подкрепление. В самом начале моста, по его правой стороне женщины перевязывали бинтом окровавленную голову молодому мужчине лет 28-30. Тот объяснял, что его задели щитом. Раздались возгласы: «Убийцы!», «Фашисты!». На набережной скопилась примерно рота «дзержинцев». Некоторые из них, сидя на бордюрном камне, мотали головами из стороны в сторону: то ли им досталось от демонстрантов, то ли они обсуждали случившееся. Часть демонстрантов, перегнувшись через перила, скандировала в их сторону: «Позор! Позор!». Кто-то говорил, что во главе колонны идут депутаты Уражцев и Константинов, а также руководитель РПК Крючков.
Выскочив к эстакаде, отставшие группы манифестантов увидели, что голова колонны – 3-4 тыс. человек – уже приближается к зданию пресс-центра МИД, в то время как остальные догоняли их, рассыпавшись по всему пространству Зубовского бульвара и далее по мосту и Крымскому валу (расстояние между отдельно идущими и бегущими демонстрантами составляло в среднем 15-20 шагов). От ушедших вперед постоянно неслись призывы: «Быстрее!», «Догоняйте!», «Не отставайте!», «Подтягивайтесь!».
Возле станции метро «Парк культуры» шла обычная торговля, все ларьки в этом месте были целы и невредимы. Некоторые пассажиры, выходившие из метро, присоединялись к демонстрантам. На углу возле Провиантских складов стоял «Икарус» с омоновцами, а ближе к середине мостовой – брошенный ими же ЛиАЗ с разбитыми фарами. На Зубовской площади в переулке рядом с телефонной станцией расположился чуть ли не батальон омоновцев со щитами, дубинками и в касках, но никаких попыток по пресечению движения демонстрантов они не предпринимали.
В 15-04, когда голова колонны вышла к высотному зданию на Смоленской площади, опять раздались крики и свист, послышались глухие удары, грохот щитов, одиночные выстрелы газовыми патронами (всего 21 выстрел) и хлопки взрывпакетов. В 15-06 примерно с того места, где накануне располагались баррикады, поверх толпы забила струя из водомета, но буквально через 15-20 секунд «обливание» прекратилось, так как демонстранты прорвали цепи «дзержинцев» и омоновцев. В это же время от места стычки у МИДа в сторону Зубовской площади промчался бортовой ЗИЛ-131 с пустым кузовом и опознавательным знаком «дзержинцев». Все стекла в кабине были выбиты, за рулем сидел водитель в милицейской форме с испуганным выражением лица.
После прорыва очередного заслона голова колонны стремительно проследовала к Новому Арбату и свернула налево, в сторону мэрии и Дома Советов (в разных местах над колонной возвышались три красных флага и один «имперский»).
В 15-10 перед гастрономом парень в гражданской одежде отгонял в сторону пожарную машину с разбитыми стеклами и помятым капотом, еще одна пожарная машина стояла возле тротуара. Задержавшиеся на Смоленской площади манифестанты радовались тому, чти им удалось прорвать цепи «дзержинцев» и омоновцев и отбить у них два бортовых ЗИЛ-131. В эти автомобили набились люди и поехали к «Белому дому». Возле разбитой машины лежал без сознания молодой «дзержинец», окруженный группой манифестантов, которые беспрестанно призывали подойти к пострадавшему врача, если таковой находится в толпе. На призыв откликнулся мужчина лет 35. Он сначала прослушал «дзержинца», а затем профессиональными движениями стал делать ему массаж сердца.
Примерно в это же время в 50-60 метрах от тоннеля демонстранты окружили автобус ЛАЗ, в который забились, спасаясь от толпы, 18 омоновцев в касках, со щитами и дубинками. Несколько стекол в автобусе были выбиты. Омоновцы сгрудились в проходе посередине автобуса, боясь приблизиться к окнам. Лица у них были перепуганные, на некоторых виднелись кровоподтеки. Манифестанты хоть и обзывали омоновцев «фашистами» и «подонками», все-таки призывали друг друга не бить их и отпустить по домам, предварительно отобрав щиты и дубинки. Но были и такие (похожие на психопатов), кто призывал бить милицию и даже поджечь автобус. Чтобы не допустить «линчевания» омоновцев, депутат Головин из фракции «Смена – Новая политика» организовал живую цепь вокруг автобуса и страсти несколько улеглись.
Перед въездом в тоннель стояли два разбитых ГАЗ-66. Там же демонстранты захватили в качестве «трофеев» еще три бортовых ЗИЛ-131. В кабины уселись молодые парни, завели машины и погнали их в направлении «Белого дома». С места пересечения Нового Арбата с Садовым кольцом было видно, что голова колонны уже подошла к зданию мэрии (СЭВ) и растеклась по всему пространству перед мостом и поливалками, преграждавшими путь к зданию Верховного Совета.
В 15-28 оттуда раздались сначала одиночные выстрелы и глухие хлопки, а затем -автоматные очереди. Стрельба продолжалась в течение 1-1.5 минут. По улице распространился запах газа и пороха. Многие демонстранты достали носовые платки и приложили их к лицам. Отставшие группы манифестантов, находившиеся между Садовым кольцом и мэрией, увидели, как при выстрелах очередями толпа сложилась «веером» от мэрии к жилому дому на противоположной стороне улицы, а часть демонстрантов бросилась врассыпную к Садовому кольцу. Одни кричали, что стреляют боевыми патронами и есть раненые, а другие призывали не бояться и проходить вперед, так как стрельба ведется холостыми и газовыми патронами.
После того как стрельба прекратилась, манифестанты вновь приблизились к линии поливалок, перед которыми была разложена «спираль Бруно» и принялись «утрамбовывать» ее подручными средствами (милицейскими щитами и дубинками, деревянными палками и металлическими предметами). В некоторых местах спираль перерубили и растащили, чтобы остальные смогли вплотную подойти к поливалкам. Омоновцы, стоявшие в плотном оцеплении на мосту и слева от него, а также «дзержинцы», выстроившиеся под пандусом мэрии, ни во что не вмешивались.
В 15-32 часть демонстрантов перелезла через поливалки, а остальные, дождавшись момента, когда из заграждения выдернули первую машину, хлынули в освободившееся пространство и направились по ближайшему пандусу ДС во двор. Тут же раздались призывы к водителям, имевшим ключи зажигания от ЗИЛ-130, подойти и отогнать поливалки в сторону, чтобы расширить проход. Когда одна из таких отогнанных машин приблизилась к оцеплению на мосту, к ней кинулись несколько омоновцев, открыли дверцу, вытащили водителя из кабины и начали его избивать. Лишь увидев большую группу демонстрантов, бросившихся к нему на выручку, омоновцы оставили водителя в покое и вернулись в цепь.
С начала столкновения манифестантов с «дзержинцами» на Крымском мосту до полного прорыва блокады возле мэрии прошло всего лишь 50 минут.
После разблокирования Конюшковской улицы к бортовым машинам ЗИЛ-131, стоявшим перед въездом на пандус мэрии, бросились парни лет 23-25, завели их и стали гонять по свободному пространству. В тот момент некоторым манифестантам показалось, что внешний облик и поведение этих парней, а также водителей, отгонявших машины со Смоленской площади, не соответствуют внешнему облику и поведению защитников ДС. На их замечания о возможном присутствии «подсадных уток» среди манифестантов многие отреагировали известным жестом – покрутили пальцем у виска.
Люди от души радовались удавшемуся прорыву. В окнах ДС, обращенных в сторону мэрии, их приветствовали депутаты и сотрудники Верховного Совета, а также милиционеры из внутренней охраны. В ответ слышались крики и скандирование: «Победа!», «Мы победили!», «Банду Ельцина под суд!», «Вся власть Советам!».
Демонстранты заполняли двор в течение 10-12 минут. К одной из групп прорвавшихся подошли «блокадники» и сказали, что они ждали прорыва накануне, во время событий на Смоленской площади, и сегодня, наконец-то, дождались.
В 15-45, когда почти весь балкон заполнили депутаты, к микрофону подошел Руцкой, перед которым охрана выставила пуленепробиваемые щиты. Собравшиеся бурно приветствовали и.о. президента, выступавшего не более пяти минут. Сказав, что сотни тысяч москвичей вышли сегодня на улицы поддержать ВС и что следует развивать достигнутый успех, для чего необходимо взять штурмом мэрию и ТВ-Останкино, он призвал молодых и всех боеспособных мужчин сформировать новые отряды народного ополчения, чтобы выполнить поставленную задачу. Подавляющее большинство восприняло призыв Руцкого с огромным энтузиазмом, раздавались крики идти штурмовать не только мэрию и «Останкино», но и Кремль.
Услышав Руцкого и увидев реакцию митингующих на его выступление, некоторые участники прорыва, стоявшие по краям толпы, воскликнули: «Это – конец!» (прозвучали и более сильные выражения), поскольку с самого начала «стояния» было ясно, что сила защитников, учитывая их малочисленность, не в беготне по московским улицам, а в стойкости и выдержке. Призыв Руцкого лишил их выдержки.
В это время возле ДС находилось 20-22 тыс. человек. Еще около 5 тыс. человек бесцельно слонялись перед мостом и возле мэрии. Никаких «сотен тысяч москвичей» не было и в помине ни возле ДС, ни на Садовом кольце. В сторону ДС направлялись небольшие группы людей с Нового Арбата, прослышавшие о пальбе и прорыве блокады. На Смоленской площади отставшие демонстранты и зеваки с Арбата, собравшись группами (всего не более 2 тыс. человек), обсуждали события последних часов, а некоторые помогали гаишникам отгонять с проезжей части разбитые автомобили и автобусы.
В 16-05 по рации одного из оперативников, отслеживавших ситуацию в районе пересечения Садового кольца с Новым Арбатом, прозвучало: «Митинговавшие на Калужской площади снялись отсюда и следуют в направлении „Белого дома“». (Когда основная колонна уходила с Октябрьской площади, там оставалось примерно 4 тыс. человек). Получив сообщение, оперативник быстро отошел к стоявшей у тротуара легковой машине и что-то сказал сидевшим в ней людям, после чего машина развернулась и уехала в сторону площади Восстания.
В 16-08 вновь послышались автоматные очереди со стороны мэрии. Стрельба длилась недолго – секунд 20-30. По лестнице и пандусу мэрии бежали безоружные люди. Говорили, что стреляли боевики Макашова и кто-то из мэрии. Затем послышались крики, свист и выстрелы очередями со стороны Девятинского переулка и гостиницы «Мир». В заднем дворике мэрии со стороны проулка, соединяющего Новый Арбат с Девятинским переулком, скопились офицеры в милицейской форме и в форме войск МВД, а также люди в гражданской одежде (всего 25-30 человек). Опять послышались выстрелы со стороны пандуса и звон стекол. От гостиницы «Мир» к зданию мэрии по крыше крытой галереи пробежали два офицера внутренних войск и один гражданский и в панике спустились во дворик по пожарной лестнице.
С 16-15 начался массовый «исход» омоновцев и «дзержинцев» в сторону Нового Арбата и в проулок через стены-окна первого этажа мэрии. Стекла выдавливались щитами и выламывались дубинками, безжалостно обрывались жалюзи. Все это делалось в большой спешке и бегство завершилось в течение 5-7 минут. На лицах отступавших читался испуг. Оружие было лишь у некоторых офицеров. Один из них смешно упал на пригорке, выронив из рук автомат, который сполз по траве чуть ли не к ногам манифестантов, но они не стали подбирать его, предоставив возможность милицейскому офицеру забрать автомат и убежать в сторону Садового кольца.
Туда же, в направлении Садового кольца, поминутно озираясь на здание мэрии, спешно отступили большие группы омоновцев и «дзержинцев». Манифестанты были настроены по отношению к бойцам вполне благожелательно и кричали им: «Ребята! Мы вас не тронем. Расходитесь по домам». Лишь пацаны, вертевшиеся на этом пятачке, да несколько оголтелых теток и мужиков сопровождали их отступление оскорбительными выкриками и свистом.
Буквально через минуту после отхода омоновцев и «дзержинцев» через разбитые окна мэрии на улицу выскочили четверо «баркашовцев», одетые в камуфляжную форму и в реквизированные у «дзержинцев» пуленепробиваемые жилеты. На головах у них были каски, а в руках – дубинки. Выбежав на улицу, они заметались, высматривая подразделения, оборонявшие мэрию, и убедившись, что те отступили за Садовое кольцо, возвратились назад.
В 16-24 от Садового кольца в направлении «Белого дома» прошла группа людей (примерно 300 чел.) с палками и дубинками в руках. Судя по доносившимся репликам, это были ополченцы, гнавшие омоновцев и «дзержинцев» от гостиницы «Мир» вверх по Девятинскому переулку и возвращавшиеся к «Белому дому» другим путем.
В 16-25, после того как в мэрии окончательно стихла стрельба, туда направилась толпа, стоявшая перед пандусом и мостом. Слышались радостные крики: «Лужкову скоро конец!», «Не будет больше осиного гнезда». По свободному пространству опять гоняли молодые мужики на отобранных у «дзержинцев» ЗИЛах. Вокруг царила всеобщая неразбериха, люди не знали, что же делать дальше. В 16-35 от Садового кольца к «Белому дому» проследовала колонна «дзержинцев» (примерно 200 человек) – без оружия, во главе с офицером. Демонстранты принялись выяснять, кто они и почему идут к «Белому дому». Узнав, что это подразделение решило перейти на сторону Верховного Совета, люди проскандировали: «Молодцы! Молодцы!» В 16-43 к цепи омоновцев, стоявших слева от моста, подошли несколько ополченцев во главе с бородатым казаком Морозовым и предложили омоновцам сдавать свои дубинки и щиты и расходиться по домам, поскольку защищать этот прогнивший режим уже не имеет смысла. Однако омоновцы никак не отреагировали на призывы агитаторов и остались на своих местах.
Манифестанты все также бесцельно бродили перед мэрией и мостом, ожидая указаний к дальнейшим действиям. Слышались призывы идти в Останкино. С разных сторон доносились взаимные поздравления с победой, а когда кто-либо в ответ на поздравления говорил, что случившееся – это только начало, а основные события еще впереди и о победе говорить рано, и что все может закончиться большой кровью, то их обзывали «скептиками» и «пораженцами».
В 16-44 с флагштока мэрии, установленного на балконе, под аплодисменты и радостные крики собравшихся спустили «власовский» флаг и подняли красный. И тут же на балконе появился генерал Макашов в сопровождении двух здоровых мужиков. На всех троих была надета форма защитного цвета, пуленепробиваемые жилеты и каски. В руках они держали автоматы. Макашов через мегафон обратился к манифестантам, сказав, что власть Ельцина и его банды заканчивается и что «у нас больше не будет ни префэктов, ни мэров, ни пэров, ни хэров» (на эту фразу люди отреагировали смехом и криками «Ура!»). Затем он призвал всех присутствовавших вооружаться кто чем может и становиться на защиту Верховного Совета. В ответ вновь раздались бурные аплодисменты, радостные крики и призывы идти в Останкино.
В 16-50 на проезжей части возле мэрии, там, куда выходит стена зала заседаний, появились депутат Константинов и Скурлатов. Люди подходили к ним и спрашивали, что же делать дальше, а Константинов объяснял, что сейчас будут поданы машины для желающих ехать в Останкино. Вскоре подъехали два бортовых ГАЗ-53 и в них забрались мужчины разного возраста (но преобладали, все-таки, молодые). Некоторые держали в руках палки, дубинки, щиты (с огнестрельным оружием вроде бы никого не было).
В 16-57 эти машины уехали, а через 2-3 минуты от мэрии в сторону Садового кольца проследовали два бортовых ЗИЛ-131, заполненные манифестантами. Над кабиной одной из машин развевался «имперский» флаг, а над другой – красный. Возглавлял эту мини-автоколонну командирский УАЗик. Примерно в это же время от Садового кольца в сторону «Белого дома» прошли большие группы людей, в основном пожилые. Оказалось, что это прибыла часть демонстрантов с Октябрьской площади, покинувшие ее примерно в 16-00. Остальные, по их словам, отправились в Останкино кто на реквизированных по дороге маршрутных автобусах, а кто на метро. Туда же на метро поехали многие участники прорыва, слонявшиеся возле мэрии и Дома Советов.
Ближе к 17-30 возле зданий ВС и мэрии остались до 20 тыс. человек. Во дворе стояли захваченные «трофеи»: четыре бортовых ЗИЛ-131, два штабных автобуса ГУВД (малинового цвета, с надписями под стеклом «Командный пункт» и «ГУВД»), а рядом с 20-м подъездом – автомобиль ГАЗ-66 с радиостанцией. Перед баррикадами на Конюшковской улице стоял желто-белый БТР с радиорупором (блокадники прозвали его «желтым Геббельсом»), через который велась пропаганда в сторону ДС во время его блокады. Шли разговоры, будто бы ополченцы захватили еще один БТР (боевой) и уехали на нем в Останкино. Вскоре через двор прошли «дзержинцы», встреченные бурными аплодисментами защитников, и скрылись в подземельях ДС.
С балкона выступали депутаты, но их почти не слушали. Многие участники прорыва, собравшись в небольшие группы, вспоминали, как они практически голыми руками сминали цепи «дзержинцев» и омоновцев на Крымском мосту, на Смоленской площади и возле мэрии. Настроение у большинства людей было приподнятое. Тут и там слышались разговоры, что, вот, кто мог знать, что им придется принимать участие в событиях, которые определят дальнейшую судьбу России.
К 17-45 на улицах, прилегающих к ДС, не осталось ни омоновцев, ни «дзержинцев». На Конюшковской, ближе к улице Заморенова возле разбитых поливалок крутились подростки и пытались снять с машин какие-то детали. От Красной Пресни в сторону Горбатого моста тянулся тоненькой ручеек сторонников ВС и просто зевак. На самой Красной Пресне и возле метро «Баррикадная» прохожие толпились возле ларьков, а родители с детьми спокойно возвращались из зоопарка. Не было и намека на то, что по соседству происходят значительные события.
По пути домой не покидала мысль о нелепости призывов к штурму мэрии и ТВ-Останкино. За неполные две недели «стояния» можно было понять, что число активных сторонников оппозиции в Москве невелико. По сегодняшним подсчетам, на улицы вышли не более 50 тысяч человек – это с учетом сменяемости манифестантов (одни уходили, а другие приходили). Одномоментное максимальное их число в разных частях города вряд ли превысило 35 тыс. человек. А все эти «штурмы», не подкрепленные массовым переходом военнослужащих на сторону восставших, давали ельцинистам великолепный повод для расправы с ВС и его защитниками.
Удивительной показалась и та легкость, с какой демонстранты преодолевали оцепления от Октябрьской площади до «Белого дома». Ведь каждый воинский начальник наверняка знал, исходя из имевшегося опыта, что толпа в 2-3 тыс. человек легко прорывает цепь, состоящую из роты «дзержинцев». И вот именно этих желторотых «бойцов» выставили в качестве основного заслона на всем пути следования нескольких тысяч разгневанных людей. Вспоминались события 23 февраля 1992 года и 1 мая этого года, когда перед демонстрантами выстраивались заграждения из тяжелых машин, из них же устраивались «мешки-ловушки» и улицы становились непроходимыми. Поневоле напрашивалось сравнение с «гапоновщиной».
В 18-45 в новостях по I-й программе ТВ передали сообщение о введении в Москве с 16-00 чрезвычайного положения в соответствии с указом Ельцина, а затем показали отдельные эпизоды прорыва. Удивило то, что демонстрантов не обзывали «красно-коричневыми» и другими нехорошими словами, как это практиковалось последние два года. Более того, диктор сообщил, что во время столкновений демонстрантов с военными первые ограждали последних от избиений, если те оказывались поверженными наземь или попадали в безвыходную ситуацию (продемонстрировали, например, эпизод с омоновцами в автобусе на Смоленской площади).
Примерно в 19-30 отключили I-й и IV-й каналы ТВ-Останкино, в то время как по московскому каналу в обычном режиме шла передача «Русский дом», которую вел А.Крутов. Ближе к 20-00 по второму каналу РТВ сообщили о начале штурма ТВ-Останкино сторонниками Верховного Совета и введении чрезвычайного положения в Москве. Зазвучали привычные термины: «красно-коричневые», «бандиты», «путч» и так далее. Обозреватель «Вестей» (вроде бы Сванидзе) произнес весьма примечательную фразу, смысл которой заключался в том, что «красно-коричневые» наконец-то раскрылись и сейчас к ним можно будет применить самые жесткие меры.
В начале девятого на Красной Пресне все также не было ни омоновцев, ни «дзержинцев». Баррикаду у Горбатого моста, перед которой в ночь с 24 на 25 сентября сбрасывали крупные бетонные блоки для ее усиления, превратили после прорыва в главные въездные ворота во двор, сдвинув блоки в сторону. Площадь перед ДС чем-то напоминала сцену перед Смольным из фильмов об Октябре 1917 года – дым костров, люди в касках и бронежилетах (примета времени) мечутся от подъезда к подъезду, во двор въезжают и опять куда-то уезжают автомобили, неразбериха. Защитников к этому времени осталось не более 10 тыс. человек. Ходили слухи, будто бы на подмогу ВС идут какие-то воинские части.
В 20-50 к 20-му подъезду со стороны Девятинского переулка проехала бортовая машина, а некоторое время спустя туда же проследовали четыре машины «скорой помощи». В толпе говорили, что из Останкино привезли раненых, а «скорые» были специально вызваны для оказания им медицинской помощи. Ребята-ополченцы, прибывшие из Останкино вместе с ранеными, метались в поисках своих командиров и взвинченным тоном требовали подкрепления и оружия для оставшихся там бойцов. На вопросы: «Как там, в Останкино?», коротко отвечали: «Страшно». Судя по их рассказам, стрельба по безоружным манифестантам началась в восьмом часу вечера из здания телецентра.
Ближе к 23-00 по второму каналу ТВ выступил Гайдар, призвавший сторонников Ельцина выйти на Тверскую улицу к Моссовету и не допустить прорыва «красно-коричневых» в центр города. По радиостанции «Эхо Москвы» радостным голосом сообщили, что атаки боевиков на ТВ-Останкино отбиты, имеются убитые и раненые.
В начале двенадцатого ночи на Конюшковской улице, ближе к памятнику Героям Пресни, баррикадники развернули поперек улицы трубу большого диаметра, чтобы создать дополнительное препятствие на случай атаки силовиков. Здесь же защитники устроили новую «проходную», на которой обыскивали всех, кто шел в сторону Горбатого моста. Предварительно извинившись, они хлопали подходивших к ним людей по карманам, проводили руками по ногам и под мышками. При этом они поясняли, что опасаются просачивания во двор боевиков-демократов и провокаторов.
Вышедший из-за баррикад мужчина рассказал с обидой в голосе, что в Останкино спецназ положил много молодых ребят, что все организовано как-то бестолково, что руководители обороны ВС требуют (или ожидают) откуда-то подмоги, но ничего этого нет и никто не знает, будет ли подмога вообще. Затем он с досадой махнул рукой и пошел к Баррикадной. В ту же сторону направились еще двое мужчин, обсуждая расстрел безоружных манифестантов у телецентра. Донеслась фраза одного из них: «Все это похоже на „гапоновщину“».
Во дворе уже не было того несколько нервного оживления, наблюдавшегося здесь буквально три часа назад. Электричество в здании вновь отключили и на светлом фоне стен резко выделялись темные ряды окон. На балконе никто не появлялся. Изредка кто-то входил или выходил из 8-го и 20-го подъездов. Группы защитников сидели вокруг костров у баррикад и негромко разговаривали. Судя по репликам, никто не ожидал такого поворота событий, но некоторые все же надеялись на поддержку восставших какими-то воинскими подразделениями, подхода которых руководители штаба ВС вроде бы ожидали ближе к утру. (Один из защитников вспомнил заверения Ачалова, которые тот дал в ночь открытия Съезда депутатов, о том, что части верные Конституции прибудут на защиту ВС в случае необходимости).
Возле въездных ворот во двор женщина средних лет рассказывала оставшимся на ночь баррикадникам, как манифестанты добирались на машинах в Останкино, а параллельно их курсу от Маяковки двигались БТРы с бойцами на броне. Поначалу манифестанты решили, что это «наши» и очень обрадовались, но, как оказалось, эти военные были посланы для расстрела демонстрантов, собравшихся возле телецентра. По ее словам, там была устроена настоящая бойня: спецназ расстреливал безоружных людей, ведя автоматный и пулеметный огонь из здания телецентра и с бронетранспортеров.
Стоявший тут же парнишка лет 16-17 – в каске, бронежилете и с палкой в руках, тоже недавно вернувшийся из Останкино – храбрился и пытался уверить остальных, что все будет нормально и скоро подойдут воинские части, поддерживающие ВС. Другие баррикадники были настроены не столь оптимистично. Тут же крутились два пацана 8-9 лет («Гавроши перестройки»). Кто-то поинтересовался, чьи они и почему в такой поздний час находятся здесь, в таком опасном месте. Пацаны огрызнулись и убежали в противоположный угол двора.
Недалеко от забора нового американского посольства в Девятинском переулке молодые защитники ДС, стоявшие здесь в передовом пикете, беседовали с русским оператором итальянской телекомпании. Тот, рассказывая о событиях в Останкино, очевидцем которых он был, утверждал, что спецназовцы, засевшие в телецентре, первыми открыли огонь и сразу же уложили много безоружных манифестантов.
В начале первого ночи из 20-го подъезда вышли четыре женщины в голубой униформе (с красными крестами на одежде), с чемоданчиками «скорой помощи» в руках и направились в сторону Девятинского переулка. Остановив одну из них, баррикадники поинтересовались, много ли раненых привезли из Останкино. Та, чуть не плача, молча кивнула головой. Минут через пятнадцать со стороны Девятинского переулка к «въездным воротам» подъехал бортовой ЗИЛ-131. В кузове, понурив головы, сидели молодые ополченцы. Их спросили: «Как там?» Они молча махнули рукой. У них поинтересовались, привезли ли они раненых, и один из парней кивнул головой. Проехав «ворота», машина остановилась напротив 20-го подъезда. (По оценкам участников событий в Останкино, общее число собравшихся там сторонников ВС и случайных наблюдателей составило 5-6 тыс. человек).
На улицах, прилегающих к Дому Советов – на Садовом кольце, в районе набережной и Калининского моста, в Девятинском переулке, а также со стороны Пресни -ни милиционеров, ни омоновцев не было видно. Только у американского посольства дежурили обычные постовые. Движение транспорта на Садовом кольце к этому времени уже восстановили.
К часу ночи на территории вокруг здания Верховного Совета и на прилегающих к нему улицах осталось не более 2 тыс. защитников.
4 октября (понедельник)
Этот день, как и накануне, выдался ясным и теплым – около 15 градусов. Попасть на Красную Пресню рано утром не удалось, так как ближе к 7-00 поезда перестали останавливаться на станции «Баррикадная», проезжая ее на небольшой скорости. Из окна вагона удалось разглядеть, как милиционеры поворачивают обратно пассажиров, направлявшихся с кольцевой линии на выход в город через станцию «Баррикадная». Все это означало, что наверху произошло что-то серьезное. Пришлось ехать до «Пушкинской».
На Пушкинской площади стояла непривычная тишина, поскольку движение транспорта по Тверской улице и Бульварному кольцу было перекрыто. Поперек Тверской улицы – от магазина «Армения» к сгоревшему зданию ВТО – протянулась мощная, под три метра в высоту, баррикада. На глаз было заметно, что в отличие от баррикад у ДС эта баррикада сооружалась отнюдь не из подручных средств. Видимо, прошедшей ночью сюда в централизованном порядке, на машинах доставлялись прутья арматуры, трубы, бетонные блоки и прочий строительный материал. Над баррикадой возвышался «власовский» флаг.
Между Пушкинской площадью и Моссоветом стояли еще несколько баррикад, но пожиже: у «Елисеевского» магазина, у магазина «Хрусталь» и возле Моссовета. Баррикады виднелись у Исторического музея, а также в переулках, выходящих на Тверскую. В это время дем.добровольцам выдавали завтрак: батоны хлеба, колбасу, термосы с чаем (кофе). Возле магазина «Хрусталь» двое хасидов оживленно беседовали с завтракавшими демороссами, оттуда периодически доносился громкий смех.
В 7-25 при подходе к Моссовету вдруг откуда-то сзади раздалась плотная автоматная и пулеметная стрельба, а спустя короткое время забухали пушки БМП. Стреляли вроде бы совсем близко, чуть ли не на Тверском бульваре или на Пушкинской площади, и поэтому все находившиеся на Тверской улице встрепенулись, но оказалось, что это начался штурм Дома Советов (по прямой до него примерно 2 километра). Новость о начале штурма прокричал один из добровольцев, слушавший радиостанцию «Эхо Москвы». Через пару минут эту же новость сообщил с балкона Моссовета кто-то из лидеров «демократов», вызвав восторг у большинства собравшихся на Тверской площади. Послышались возгласы: «Так и надо, этим красно-коричневым!», «Дави фашистов!», «Армия с нами!». В это время у Моссовета находилось около 7 тыс. человек. В толпе говорили, что после призыва Гайдара сюда сбежалось почти 30 тыс. человек. На мостовой валялись листовки с обращением мэрии Москвы к москвичам «прийти на Тверскую улицу к памятнику Юрию Долгорукому» в связи с начавшимися 3-го октября несанкционированными действиями «вооруженных бандитских групп», подстрекаемые «провокационными призывами „Белого Дома“».
Стрельба усиливалась, все чаше слышались выстрелы очередями из крупнокалиберных пулеметов. В Леонтьевском переулке, не доходя примерно 60 метров до здания ТАСС, была устроена баррикада, через которую в сторону Большой Никитской никого не пропускали. Дежурившие там демороссы говорили, что в здании ТАСС засели «баркашовцы» и сейчас их выбивают оттуда армейские подразделения.
