Текст книги "Пять лет на площади (1989-1993 гг.)"
Автор книги: Эдуард Зенкевич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)
Эдуард Зенкевич
Пять лет на площади
(1989-1993 гг.)
В 2011 году исполняется 20 лет, как не стало Советского Союза. В связи с этим следует ожидать появления публикаций и выступлений, в которых будут описываться события тех лет. Как показывает опыт, в подобных материалах нередко появляются сведения, в которых либо по ошибке, либо преднамеренно искажается фактическая сторона происходившего.
Предлагаемый материал подготовлен составителем на основании личных записей, делавшихся во время митингов, демонстраций и других массовых акций, которые проводились в Москве с 1989 по 1993 годы, то есть в пятилетие, определившее нынешнее состояние страны.
Записки не претендуют на полноту освещения событий, поскольку, по понятным причинам, нельзя быть «везде и сразу». В силу специфики описываемых явлений (повторение одних и тех же политических действий – митинг-демонстрация-митинг и т.д.) текст получился достаточно занудливым, но и в таком виде он может быть кого-то заинтересует.
Термин «толпа», часто фигурирующий в тексте, это не бранное слово, а социологическое понятие.
Подсчет числа участников массовых акций осуществлялся следующим образом: вычислялась площадь (в квадратных метрах) того пространства, на котором располагалась достаточно плотная масса собравшихся, а затем полученная величина умножалась на три (опытным путем было установлено, что в такой толпе на одном квадратном метре размещались, как правило, по три человека).
Несколько лет назад часть этого текста – о событиях сентября-октября 1993 года -была размещена в Интернете под псевдонимом: Махайский Э.З. «Две недели на площади»
1989 год
Массовые митинги и демонстрации «неформалов» (так называли в те годы оппозиционеров) стали проводиться в Москве с марта 1989 года, накануне выборов делегатов на Съезд народных депутатов, который должен был открыться в конце мая. Впервые за многие годы выборы проводились на альтернативной основе, что значительно повысило интерес к ним со стороны москвичей, которые, к тому же, были основательно «разогреты» предшествующими событиями в стране, начиная с 1985 года.
*****
В воскресенье 19 марта (пасмурно, ветрено, минус 3 градуса) в центре Москвы состоялась первая крупная несанкционированная властями демонстрация. На этот день в Парке Горького на 12-00 был намечен общегородской митинг сторонников Ельцина. Слухи о предстоящем митинге начали циркулировать накануне, в субботу, после предвыборного митинга (с участием Ельцина) в Братеево с числом собравшихся примерно 10 тыс. человек.
К 12-00 у входа в Парк собралось 300-400 человек, но внутрь они не заходили, поскольку совершенно неожиданно вход в Парк сделали платным (50 копеек) в связи с предстоящим проведением в нем Дня чая. На одном из фонарных столбов висело написанное от руки объявление, в котором Российский Народный фронт (РНФ) извещал о том, что Исполком Моссовета не разрешил проведение митинга в Парке, и что прибывающим следует перейти на противоположную сторону Садового кольца, на лужайку перед Домом художника, где и состоится митинг.
В это время на лужайке находилось 4-4.5 тыс. человек. Трибуной служили две поливальные машины. Не было ни радиоустановки, ни мегафонов. Речи выступавших могли слышать лишь те, кто стоял в первых рядах. Основное содержание выступлений: наконец-то мы проснулись; Ельцин – это человек и борец, так как он против аппарата; не дадим себя в обиду бюрократам; социализм – это тоталитаризм, сталинизм, репрессии; даешь демократию.
В толпе говорили о несправедливости нового закона о выборах; о том, что те, кто служит за границей будто бы внесены в списки в тот округ, где баллотируется Ельцин и им приказано голосовать против него; что надо быть бдительными и исключить возможные фальсификации при подсчете голосов и т.п.
Милиция никого не беспокоила, хотя людей в милицейской форме было много и перед входом в Парк и на противоположной стороне улицы (5 милицейских автобусов ПАЗ и КуАЗ).Здесь же находились высокие милицейские чины, полковники и подполковники, а также один из заместителей начальника ГУВД г.Москвы – генерал Мыриков (в штатском).
Возле одного из фонарных столбов перед Парком человек 100 слушали бородатого мужчину средних лет, представившегося поэтом Топтыгиным. Он долго читал свои стихи, в которых рифмовалось: «Горбачёв – трепачёв».
Примерно в 13-00 с интервалом в 2-3 минуты из Парка вышли две группы людей по 35-40 человек в каждой, преимущественно молодых, и скандируя: «Ельцин! Ельцин!», перешли к Дому художника. Впереди одной из групп несли красный флаг. Вышедшие из Парка принялись агитировать собравшихся на лужайке идти в центр Москвы, чтобы выразить протест против запрета митинга в Парке Горького. Большинство митинговавших вокруг поливалок поддержало эту идею, а затем последовало по тротуару Крымского моста за агитаторами. Возле Парка и на противоположной стороне осталось не более одной тысячи человек.
Милиция вела себя спокойно. На расстоянии было слышно, как офицеры передавали кому-то по рации, что толпа снялась от Парка и направилась к Центру. Через некоторое время по рации послышалось указание, чтобы от Парка культуры отправили на Советскую площадь один автобус с милицией и не применяли силу к демонстрантам.
В начале третьего к Советской площади со стороны Маяковки подъехали 10 автобусов (ПАЗ и КуАЗ) с милиционерами. В 14-35 милиционеры с дубинками в руках вышли из автобусов и выстроились в одну шеренгу поперек улицы Горького (от улицы Станкевича), а милицейские автобусы перекрыли улицу от дома, где находится ресторан «Арагви».
Через десять минут, т.е. в 14-45, со стороны Пушкинской площади показалась большая толпа, занимавшая всю левую сторону проезжей части (если смотреть от Моссовета). На своем пути по Садовому кольцу, Калининскому проспекту и Бульварному кольцу толпа «обросла» примкнувшими по дороге людьми и ее общая численность к этому времени составляла примерно 6 тыс. человек (без учета 2 тысяч человек, дожидавшихся прихода демонстрации на Советской площади и ул.Горького).
Толпа была сбита в довольно плотную «коробочку» и энергичным маршем двигалась к Моссовету. Судя по выражениям лиц участников демонстрации и репликам, доносившимся из их среды, они ожидали противодействия со стороны милиции. Над передними рядами развевался красный флаг (других флагов не было). Демонстранты периодически скандировали: «Ельцин! Ельцин!» Дружный и громкий скандеж, усиленный эффектом уличного эха, впечатлял.
Остановившись перед милиционерами, толпа продолжала скандировать: «Ельцин! Ельцин!», а спустя некоторое время: «Позор! Позор!» (это в адрес властей, не разрешивших проведение митинга в Парке Горького). Вслед за этим закричали вразнобой: «Долой комиссию!» (была создана на Пленуме ЦК, за несколько дней до демонстрации, для рассмотрения «дела Ельцина»). Толпа проскандировала про комиссию. Завершили скандирование лозунгом: «Долой Лигачева!» Милиция не реагировала.
Вскоре на крышу автобуса КуАЗ, стоявшего у здания Моссовета, взобрался секретарь Исполкома Моссовета Виноградов (до осени 1988г. – заведующий отделом пропаганды МГК КПСС). Он обратился к демонстрантам через мегафон, однако его появление толпа встретила дружным свистом. Виноградов принялся объяснять, что отмена митинга в парке Горького вызвана тем, что еще раньше, 14 марта, там было запланировано проведение Дня чая. Свист усилился и Виноградова почти не было слышно. Удалось разобрать, что демократия – это хорошо, но не надо доводить дело до анархии. После этих слов толпа заревела и засвистела еще громче, а Виноградов слез с крыши автобуса.
Спустя минут пять милицейскую цепь перед толпой сняли и отвели к автобусам, которые все также перегораживали улицу. Толпа продвинулась вперед и принялась митинговать непосредственно перед Моссоветом. Трибуной служила невысокая ступенька у вечно закрытого парадного подъезда. Слышно было плохо. Поэтому толпа периодически скандировала: «Микрофон! Микрофон!» А затем: «Ельцину – да, бюрократии – нет!», и – «Долой Зайкова!» Набежало много иностранных корреспондентов (Би-Би-Си, Эн-Би-СИ, японцы и кто-то еще), которые с упоением стали делать репортажи о происходящих в центре Москвы событиях.
Скандирование и митинг у крыльца продолжались 35-40 минут. Потом из здания Моссовета со стороны улицы Станкевича вышла дама и сказала, что митингующим дают мегафон, но при условии, что они освободят проезжую часть и будут проводить митинг возле памятника. Перешли митинговать к тыльной части памятника Долгорукому (в толпе послышалось: «К коню под хвост»). К этому времени на площади осталось не более 4 тыс. человек.
Продолжили выступать с помощью мегафона. Основное содержание выступлений можно свести к следующим основным тезисам: демократия – против аппарата; бюрократический социализм не оправдал себя, необходима многопартийность; аппарат накануне выборов заставляет членов партии голосовать против Ельцина; аппарат хочет сфальсифицировать итоги будущего голосования, поэтому надо проявлять бдительность; аппарат и партия довели страну «до ручки»; надо доделать то, что начали в 60-е годы, т.е. во времена «оттепели», и идти до конца; необходимо вводить в стране рынок; демократия – против Сталина и сталинизма; народ почувствовал свой голос и не сдастся.
Толпа, как и положено толпе, слышала только то, что хотела услышать. Успехом пользовались ораторы, изъяснявшиеся на языке лозунгов или дававшие какую-нибудь «чернуху» на власти. Ораторы мямли и те, кто начинал вести что-то вроде интеллектуальной беседы, вызывали у толпы раздражение. Если выступавшие уклонялись от вышеуказанных тем, из толпы раздавались гневные выкрики: «Долой!» или «Не по теме!» Кроме Бориса Кагарлицкого (одного из лидеров Московского народного фронта), из известных деятелей тогдашней «демократической оппозиции» никто не выступал.
После первых четырех выступлений решили принять резолюцию со следующими главными требованиями:
– распустить Комиссию ЦК по делу Ельцина;
– предоставить Ельцину время для выступления по Центральному телевидению;
– Горбачеву или его доверенному лицу прибыть 22 марта к 19-00 на митинг на Советскую площадь и отчитаться перед народом.
Резолюцию принимали с шумом-гамом, часто перебивали выступавшего, вносили новые предложения и тут же их отвергали. После ее принятия дали слово обиженным: пенсионерам, теткам-кликушам, представителям республик. Те говорили о своих конкретных бедах. Число митингующих стало быстро таять и к шести часам вечера у памятника осталось не более одной тысячи человек.
Собравшаяся в тот день толпа по своему социальному составу была достаточно однородной – почти сплошь работники умственного труда. Рабочих было, наверное, несколько сот человек. Мужчин и женщин – поровну; средний возраст – примерно 40 лет. Молодежь (судя по виду – студенты) во время движения колонны находилась в ее головной части и выполняла роль «запевалы» при скандировании лозунгов (после ухода значительной части молодых людей интенсивность скандирования заметно снизилась).
Хотя подавляющее большинство среди митинговавших являлись сторонниками «демократической оппозиции», в толпе было немало «красных», многие из которых в тот период поддерживали Ельцина, считая, что борясь с аппаратом, он содействует очищению партии и ее верхов от лже-коммунистов и карьеристов. Спустя всего лишь пять-шесть месяцев, когда стало ясно, что Ельцин даже не «розовый», многие из присутствовавших на митинге «красных» приняли активное участие в создании Объединенного Фронта Трудящихся (ОФТ), а после августа-91г. – РКРП и «Трудовой России».
*****
Следующий несанкционированный митинг в центре Москвы, как и было заявлено в резолюции воскресного митинга, состоялся через три дня, в среду 22 марта. Ближе к 1900 на Советской площади и прилегающих к ней тротуарах ул.Горького собралось примерно 12 тыс. человек(пасмурно, сыро, безветренно, плюс 4 градуса). Социальный состав собравшихся тот же, что и в воскресенье.
Движение транспорта по ул.Горького не перекрывалось. Автобусы с милицией стояли в переулке между зданием прокуратуры и ИМЭЛ. У Дома актера цепь милиционеров на тротуаре пропускала в сторону Советской площади лишь наиболее настырных и занудливых граждан. Менее занудливые просачивались к месту митинга дворами. В здании Моссовета не было видно ни одного светящегося окна. С нескольких точек собравшихся снимали переносные телекамеры с установленными на них маленькими фонарями-прожекторами, лучи от которых, перемещаясь по толпе, создавали тревожно-торжественную обстановку.
Постамент памятника со всех сторон был облеплен митингующими. Ими же было занято практически все пространство вокруг памятника. Лишь ближе к стенам домов было посвободнее. Над толпой возле памятника возвышался большой красный флаг. Кроме красного флага мелькал флаг поменьше с бело-сине-красной расцветкой («царский флаг», как говорили в толпе). С ним пришли на митинг представители Демократического Союза Валерии Новодворской.
Поначалу ораторы выступали через мегафон с лестницы возле памятника, стоя лицом к Моссовету. Но их было хорошо слышно лишь тем, кто стоял с этой же стороны. Говорили почти о том же самом, что и в воскресенье. Толпа периодически скандировала: «Ельцин, Ельцин!», а также: «Ответ, ответ!» (требовали ответа от Горбачева, на отправленную в его адрес резолюцию воскресного митинга. Ответа, естественно, не дождались).
Примерно в 19-15 сквозь толпу митингующих прошел начальник ГУВД г.Москвы Богданов (в штатском, в сопровождении свиты и телохранителей) и направился к радиоавтобусу ПАЗ, стоявшему у сквера. Вскоре объявили, что организаторам митинга предоставляется микрофон в радио-автобусе, после чего толпа развернулась на 180 градусов.
Выступавшие из радио-автобуса или не представлялись собравшимся, или скороговоркой произносили свои фамилии, вследствие чего было трудно разобрать, кто именно выступал. Практически каждый оратор начинал говорить о Ельцине, а затем переходил на экономические и политические проблемы. Опять звучали слова о многопартийности, о необходимости дать бой аппарату на выборах и о возможной фальсификации итогов голосования.
Шестой по счету оратор договорился до призывов типа «Долой КПСС!», что с шумным одобрением было воспринято толпой. Микрофон тут же перехватил секретарь Исполкома Моссовета Виноградов и предложил собравшимся расходиться: мол, помитинговали, выразили свое отношение к кандидату в депутаты и хватит, тем более что стали раздаваться антиконституционные призывы. В ответ последовали дружный свист и крики. Виноградов повторил свое предложение, однако реакция толпы была такой же.
Вдруг другой мужской голос вклинился в эфир через параллельный микрофон и стал возбужденно говорить, что со стороны Трубной площади сюда движутся войска спецназа для разгона митинга. Толпа судорожно дернулась, сжалась, но осталась на месте. Раздался протестующий рев. Опять заговорил Виноградов, который подчеркнул, что заявление о спецназе – провокация, что надо расходиться и не допускать беспорядков, поскольку среди митингующих находятся женщины, старики и дети. Толпа уперлась, не желая «терять лицо». Не хватало «спички».
В этот момент слово предоставили члену инициативной группы по выборам Ельцина. Он от имени доверенных лиц выразил удовлетворение тем, что собравшиеся продемонстрировали свое позитивное отношение к Ельцину, призвал не обострять ситуацию и разойтись. Толпа тут же успокоилась и через 2-3 минуты люди стали расходиться. Осталось лишь ядро митингующих вокруг постамента.
Митинг в темное время суток, при свете уличных фонарей производил большее впечатление, чем днем. Люди держались раскованнее, меньше стеснялись друг друга и вели себя смелее, руководствуясь, видимо, принципом – «ночью все кошки серые».
На следующий день в «Правде» и в «Известиях» были опубликованы короткие заметки об этом митинге. В них говорилось, что выступавшие высказывались за перестройку и демократию, что все прошло спокойно, но раздавались и провокационные призывы. В заметках ничего не было сказано о том, в чью поддержку был организован митинг.
Проведя эти митинги, их вдохновители и организаторы решили, очевидно, главную задачу: явочным порядком сняли «табу» (как для правоохранительных органов, так и для обывателей) на проведение многотысячных митингов «демократической оппозиции» в центре Москвы. После этих событий по городу распространились слухи о том, как несметные толпы организуют в центре Москвы несанкционированные демонстрации и митинги в поддержку Ельцина, а власти не могут с ними совладать.
*****
В течение следующих двух дней на многих остановках общественного транспорта и возле станций метро появились листовки с сообщением о назначенном на субботу 25 марта в 12-00 очередном митинге в поддержку Ельцина и других кандидатов в депутаты от «демократической оппозиции». В листовках указывалось, что митинг разрешен властями. Место для митинга отвели в Лужниках, на северной площадке перед оградой стадиона, ближе к Саввинской набережной. Организаторы митинга – Московский Народный фронт (МНФ) и Российский Народный фронт (РНФ).
На митинг собралось примерно 25 тыс. человек (плюс 9 градусов, переменная облачность). По краям площадки, в отдалении от толпы, стояли цепи милиционеров и солдат-срочников из внутренних войск. Тут же находилось руководство ГУВД во главе с Богдановым. Для митингующих выделили радио-автобус и устроили трибуну с микрофоном. Над толпой развевались три красных и шесть андреевских флагов. На фонарных столбах были расклеены листовки в поддержку Ельцина и других кандидатов от оппозиции, а также листовки против аппаратчиков из МГК.
Толпа, в отличие от предыдущих митингов, вела себя гораздо спокойнее. Раздавались лишь реплики в адрес властей: мол, митинг разрешили, да вот загнали в такой угол, что никто его не увидит и ничего о нем не узнает. Периодически скандировали: «Ельцин, Ельцин!»
Тема практически всех выступлений была одна: Ельцин, свобода и демократия. Говорили также об открытом письме кандидатов в депутаты в адрес ЦК о несогласии с решением Пленума «по делу Ельцина». Высказывались упреки в адрес кинорежиссера Рязанова, который отказался подписать это письмо-обращение.
Слышал не всех ораторов, так как задержался на полчаса. При мне выступили: Евтушенко (поэт), Скурлатов (один из лидеров РНФ), Логунов (зам.главного редактора «Московской правды»), Емельянов (профессор МГУ), Кагарлицкий (от МНФ), подполковник запаса, представитель от «Саюдиса»(Литва),представители из Армении, Узбекистана и некоторых других республик.
Евтушенко о Ельцине практически ничего не сказал. Больше говорил о демократии, о том, что народ наконец-то проснулся, но не весь, что за свободу надо бороться. В заключение прочитал свое стихотворение (довольно длинное), суть которого сводилась к тому, чтобы «гласность не стала служанкой полугласности».
Скурлатов активно выступил в поддержку Ельцина, а потом говорил о демократии, которая приведет к расцвету России, все еще нищей по вине аппарата, и что демократия даст возможность накормить народ.
Логунов, когда его поначалу представили как зам.главного редактора «Московской правды», был встречен свистом. После моментального признания, что он за Ельцина, ему дали говорить. Далее он рассказал, как используя всяческие ухищрения, ему удалось опубликовать письмо Ельцина в вышедшем в день митинга номере «Московской правды». За это ему поаплодировали.
Все представители республик, выразив поддержку кандидатуре Ельцина, говорили о необходимости солидарных действий в борьбе за демократию и решение национальных проблем.
Вскоре после выступления Скурлатова с трибуны зачитали записку с таким вопросом: «Почему на митинге рядом с красным флагом соседствует националистический флаг России?» (т.е. андреевский флаг). Скурлатов ответил, что это «не националистический флаг, не николаевский, с которым ходила „черная сотня“, а старый государственный флаг России с петровских времен». По отдельным репликам и замечаниям активистов МНФ и РНФ была заметна их взаимная неприязнь. Первые считали вторых националистами, а вторые первых – космополитами.
На этот раз в выступлениях было гораздо меньше выпадов против КПСС. Видимо организаторов митинга предупредили о недопустимости подобных высказываний, т.к. по ходу митинга его ведущие неоднократно обращались к собравшимся вести себя спокойно и не давать повода к запрещению митинга.
Спустя час с небольшим после его начала выступавшие стали все чаще повторяться, у людей пропал интерес к происходившему и они потихоньку потянулись к станции метро «Спортивная». Но митинг, тем не менее, продолжался до 15-00. Под конец приняли резолюцию в поддержку Ельцина и других кандидатов в депутаты от оппозиции, а также обращение в адрес Моссовета о необходимости выделения для массовых митингов другого места в центре Москвы.
*****
На следующий день состоялись выборы, в результате которых Ельцин набрал по Москве 86% голосов и стал депутатом Союза. Стихийного выплеска радостных народных масс на улицы города не наблюдалось. Лишь через две недели, в субботу 8-го апреля в Лужниках, на том же месте, с 12-00 до 15-00 состоялся митинг по итогам выборов 26 марта (к этому дню были получены официальные результаты голосования по всем избирательным округам). Организатор митинга – МНФ.
Рядом со станцией метро «Спортивная» к столбу был прикреплен большой щит, на котором крупными буквами было написано: «Митинг проводится на Саввинской набережной». Под надписью – стрелка-указатель. Толпа, выходившая в это время из метро, шла в Лужники, но не на митинг, а на ярмарку.
Несмотря на то, что день выдался ясный и теплый (плюс 15 градусов), людей на митинг собралось мало – примерно 5 тыс. человек. Выступали, в основном, кандидаты в депутаты, не набравшие 26 марта более 50% голосов, но вышедшие во второй тур голосования, среди них – Станкевич, один из лидеров МНФ.
В самом начале митинга ведущий поздравил собравшихся с победой демократических сил в Москве, а также в 30 областях и крупных городах Союза, где первые секретари обкомов и горкомов не набрали необходимого числа голосов. Остальные ораторы, поздравив собравшихся с относительной победой, предупреждали, что аппарат начнет перестраиваться, чтобы взять реванш на Съезде депутатов, а также на следующих выборах в республиканские и местные Советы, которые должны состояться или осенью, или будущей весной.
В одной из резолюций митинга перед демократическими силами были поставлены следующие задачи:
– организовать группы для оказания давления на Съезд депутатов с тем, чтобы провести в Верховный Совет депутатов-демократов;
– приступить к подготовке выборов в республиканские и местные Советы, т.е. начать отбор возможных кандидатов из числа демократически настроенных граждан и пресекать попытки аппарата исказить, подтасовать итоги предстоящих выборов;
– партийной группе МНФ призвать членов КПСС поднимать в своих партийных организациях вопрос о созыве внеочередного съезда КПСС, так как нынешний состав ЦК, а также установки ЦК и его аппарата не соответствуют изменившейся политической ситуации в стране.
После принятия этой резолюции остальные выступавшие говорили примерно на те же темы. Откровенных призывов к свержению власти КПСС не было. Лишь некто Коробейников (представленный ведущим как рабочий из Москвы, 60 лет) призвал отдать под суд военного трибунала первого секретаря МГК Зайкова – «за развал Москвы». Когда же один из митингующих появился с транспарантом: «Зайкова и Прокофьева – из МГК, Ельцина – в МГК», милиция потребовала убрать лозунг, что без излишних разговоров было выполнено.
После того как выступили кандидаты в депутаты и слово начали давать тем же теткам-кликушам и националам, что и на митинге 19 марта, интерес к митингу у присутствующих пропал и они стали расходиться.
*****
Следующие митинги состоялись в связи с тбилисскими событиями 9 апреля. Сразу по следам событий прошел митинг т.н. демократической общественности на Старом Арбате у здания грузинского культурного центра «Мзиури». Но этот митинг был не очень многочисленным (примерно 1 тыс. человек), хотя на нем выступали заметные фигуры из числа дем.оппозиции (Сахаров и другие).
Больший резонанс имела акция, состоявшаяся в воскресенье 23 апреля (пасмурно, 10 градусов тепла). В этот день на Пушкинской площади в 15-00 собирался провести митинг Демократический Союз Новодворской, но городские власти не дали разрешение на его проведение. Тем не менее члены ДС и их сторонники (всего не более 400 человек) собрались к 15-00 в сквере напротив кафе «Лира» (сейчас «Макдональдс») и в назначенное время принялись клеймить власти за учиненное кровопролитие в Тбилиси.
Еще за 25-30 минут до начала митинга милиция перестала пропускать в сквер других людей. В 15-00 был закрыт выход из метро на Пушкинскую площадь. Пришедшие на митинг и просто прохожие вынуждены были группироваться по углам Пушкинской площади – у магазинов «Наташа» и «Армения», возле «Известий» и ВТО, а также в сквере возле памятника Пушкину (всего примерно 4 тыс. человек)
Движение транспорта по улице Горького не перекрывали. Из милицейского радио-автобуса постоянно объявляли, что митинг не разрешен Исполкомом Моссовета, что ДС нарушил соответствующий указ о проведении митингов и демонстраций и поэтому все собравшиеся должны разойтись. Но толпа по углам площади не расходилась, а разгонять ее никто не собирался. К 15-00 к скверу у «Лиры» подъехали 15 автобусов, в которых обычно привозили омоновцев. Когда в сквере стали митинговать, развернув бело-сине-красный флаг (тогда он был в диковинку), то милиционеры принялись отлавливать наиболее активных из числа митингующих и насильно усаживать их в автобусы.
Минут через 20 после начала этих событий на Тверском бульваре возле магазина «Армения» остановился легковой автомобиль, из которого выскочили два молодых мужика, развернули два желто-голубых флага (в толпе говорили – «петлюровских») и побежали по направлению к скверу, где влились в толпу деэсовцев.
Из сквера регулярно доносились протестующие крики, свист, и скандирование: «Позор, позор!» Как кто-то начинал выступать в сквере, его отлавливали и отводили в автобус. В этот момент крики и свист усиливались. Аналогичным образом реагировала на происходящее часть толпы, расположившаяся по углам площади. Продолжалось подобное действо часа полтора.
Потом в газетах сообщили, что в ходе этой несанкционированной акции было задержано более 40 человек.
*****
В 1989 году пик митинговой активности в Москве пришелся на период проведения первого Съезда народных депутатов СССР, открывшегося 25 мая. За четыре дня до этого (в воскресенье 21 мая, с 17-00 до 20-30) на северной площадке Лужников состоялся митинг, организованный МНФ и РНФ. Листовки о предстоящем митинге, разрешенном властями, были, как обычно, расклеены на многих остановках пассажирского транспорта и у станций метро.
День выдался ясный и теплый (плюс 20 градусов). По моим подсчетам на митинге присутствовало примерно 50 тыс. человек. Но были и другие оценки. Так, по мнению организаторов на митинг собралось 150-200 тыс. человек. Вечером того же дня радиостанция «Голос Америки» сообщила о 25 тыс. собравшихся, а газета «Вечерняя Москва» – о 100 тыс. (для справки: на северной площадке могут разместиться от 85 до 100 тыс. человек при достаточно высокой плотности – примерно 3 человека на один квадратный метр; фактически же была занята лишь половина этой территории).
В разных местах над толпой развевались: один красный флаг, один бело-сине-красный (впервые на таком большом митинге), три андреевских флага и три сине-красно-желтых (армянские национальные флаги). Были видны транспаранты и плакаты следующего содержания:
– Московский народный фронт
– Гражданское достоинство
– Клуб социальных инициатив
– Писатели за перестройку
– Мемориал
– Съезд депутатов – в Учредительное собрание
– Авторов травли Гдляна и Иванова – к ответу
– Правду Гдляна и Иванова – в «Правду»
Представители из Грузии привезли три стенда с фотографиями о событиях 9 апреля в Тбилиси. Люди подходили, смотрели, интересовались подробностями, давали нелицеприятные оценки союзным властям.
Вел митинг Попов Г.Х. Всего выступило более 50 человек, в том числе многие лидеры демократической оппозиции – депутаты Съезда: Ельцин, Адамович, Сахаров, Заславский, Черниченко, Гдлян, Емельянов, Старовойтова, Мурашов, Иванов, Станкевич, Карякин. Выступали также представители от национальных движений практически из всех союзных республик и из различных демократических движений Москвы и Ленинграда.
На «ура» принимали тех, кто клеймил КПСС и предлагал Ельцина в Президенты Союза. В большинстве выступлений речь шла о необходимости передачи власти от КПСС, а точнее – от ЦК КПСС самому Съезду. Говорили также об экономическом кризисе в стране, о мафии, о бюрократизированном аппарате, о праве наций на самоопределение, в особенности в связи с событиями в Нагорном Карабахе и в Тбилиси, о необходимости созыва внеочередного съезда партии, разрешении фракционности в партии, о китайском демократическом движении и т.п.
Первым выступил Ельцин. Говорил он о падении авторитета КПСС в обществе, снижении уровня жизни населения, но в основном о том, как проводить съезд, т.е. о необходимости перехвата инициативы у аппарата, который хочет протащить заготовленную повестку дня, чему должны противодействовать демократически настроенные депутаты. Толпа приняла его с восторгом, хотя выступал он недолго и без особого подъема.
Также с восторгом был встречен академик Сахаров, но с первых же произнесенных им фраз стало ясно, что оратор он слабый и выступать с трибуны не его дело. В выступлении академика речь шла об угрозе дезорганизации промышленности, обострении национальных проблем, как результате сталинской политики «разделяй и властвуй», о необходимости дать отпор антиперестройщикам, выступившим на апрельском пленуме ЦК, о мафии в партийно-государственных органах управления. Под конец он призвал всех собравшихся поддерживать Ельцина и группу московских демократических депутатов.
Толпа хорошо «заводилась» во время выступлений Гдляна и Иванова, Емельянова, Черниченко, Старовойтовой и некоторых «националов», которые умело подавали материал, задевая чувства людей.
Социальный состав собравшихся был обычным для такого рода мероприятий. Подавляющее большинство – это служащие, интеллигенция, студенты, кооператоры. В толпе было заметно присутствие армян, грузин и представителей других неславянских народностей.
