Текст книги "Руны (ЛП)"
Автор книги: Эдна Уолтерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)
–В тоже время, – тренер Флетчер продолжил: – Мне нужны добровольцы для работы с несколькими новыми пловцами. Есть желающие?
Никто не поднял руку. Тренер Флетчер скрестил крепкие руки на груди и изучал нас черными глазами. Он был невысокого роста, после первых залысин, решил сбрить все его волосы, но был очень осторожен с бородой и усами. —Давайте, ребята, мне нужны волонтеры.
Я осмотрелась и увидела, что Угорь подняла руку. «Угрем» была Джессика Дэвенпорт, наш старший со-капитан и плохая девчонка нашей команды по плаванию. Вздохнув, я подняла свою. Еще несколько взлетело вверх.
–Хорошо. Каждый из вас будет работать со студентами последние тридцать минут тренировки каждый день. Если и потребуется дополнительный инструктаж, или больше времени, дайте мне знать, я решу вопрос с бассейном.
–У меня есть программа по повышению производительности каждую вторую пятницу, поэтому не буду делать этого на тренировке, – напомнила я тренеру Флетчеру, когда все ушли.
–Мы найдем кого-то подходящего тебе. Где Кора?
–Она не очень хорошо выглядела, когда я видела ее после школы, – выдумала я. Выражение лица тренера говорило, что он мне не поверил. Меня это не удивило. Я отвратительный лжец.
–Скажи ей написать мне.
–Конечно. Эрик писал вам?
–Да. Он объяснил свою ситуацию.
Я застыла:
– Свою ситуацию?
Тренер проигнорировал мой вопрос и посмотрел на часы:
– Если ты планируешь заехать в магазин, тебе стоит поспешить.
Было шесть пятнадцать, а DC Шины закрывались в семь. Я не стала заходить в душ и помчалась к своей машине. Давление внутри шины снова нормализовалось, слава Богу. В магазине, пока исправляли утечку, я проверила сообщения и ответила Коре на те, которые были смешными. Игра была напряженной, и могло произойти, что угодно, но она говорила так, словно мы уже победили. Кора умела играть словами.
От Эрика не было ни сообщений, ни пропущенных звонков, это начинало меня волновать. Он никогда не пропускал тренировку, и он всегда отвечал на мои сообщения и звонки. Их отсутствие как-то связано с той «ситуацией», которую он объяснил тренеру Флетчеру?
Было семь, когда я покинула магазин и направилась домой. Взглянув в зеркало заднего вида, мне показалось, что я услышала, как заводится мотор мотоцикла, но позади меня были только машины.
Я свернула в наш тупик и первое, что заметила, почтовый ящик Петерсонов. Деревянный ящик больше не коренился в сторону, и крошечный домик выглядел совершенно нормально, словно я и не врезалась в него. Странно.
Как только я припарковалась, поспешила к почтовому ящику и осмотрела его. На нем не было вмятин. Нет новых забитых гвоздей. Ничего сломанного. Я прикоснулась к поверхности, чтобы проверить, покрасили ли его. Она была сухой, как и в тот день, когда мистер Патерсон установил ящик. Я толкнула его, чтобы проверить, отклонится ли он в сторону, но вертикальный крепеж крепко держался в земле.
Где мой новый сосед нашел замену? Петерсоны хвастались, что заказали миниатюру на сайте фантастического сайта, поэтому у Голубых Глаз не было возможности купить замену. Использовал ли он магию? О, да. Правильно. Нет такой штуки, как магия.
Глава 2
.
Больше чем друзья
Когда я вошла в дом, то почувствовала запах еды. Мама вернулась домой раньше, как и обещала, с едой на вынос. Готовка не была ее сильной стороной.
–Я дома, – крикнула я, закрывая за собой дверь и бросая сумку на лестницу. —Мам?
–Спущусь через секунду.
Я пошла на кухню и взяла бутылку воды из холодильника. Попив, я посмотрела в окно на соседний дом, чувство унижения вернулось. Мне нужно было пойти и поблагодарить его за ремонт ящика. Мой пульс участился от этой мысли, а во рту пересохло.
«Думай об Эрике... Думай об Эрике...»
Я дернула за шнур и закрыла жалюзи, затем достала печенье из шкафчика. Шоколадная начинка, вкусно. Мои любимые.
–Привет, дорогая, – сказала мама, входя на кухню.
Я отправила остатки печенья в рот, повернулась и чуть не подавилась. Ее яркая, легкая юбка из прозрачной ткани, и сверху подходящий платок. Мама возвращалась к Вудстоку. У нее был яркий бохо стиль, который соответствовал ее утонченной личности. Но иногда мне хотелось, чтобы она одевалась как обычные мама. Ну, вы знаете, носила джинсы или брюки и нормальные футболки.
В отличие от моих невзрачных карих глаз и темно-каштановых волос, мама обладала экзотической внешностью – зеленые глаза и копна чёрных волос, довольно высокая и с идеальной фигурой для того, кто не проводит дни на пролет в фитнесс-центре. Я? Как бы это получше сказать? У моей задницы свое мнение на этот счёт, а грудь опаздывала на пару лет.
–Прости, у меня были проблемы с машиной, милая,—она поцеловала меня в макушку и в нос ударил аромат, бросающий вызов ее внешности, но для меня он неотрывно был связан с ней. Она отклонилась назад и поморщилась.—Уи, твои волосы пахнут хлоркой.
–У меня не было времени помыть их. Ты же помнишь, мне надо было заехать насчет машины, – напомнила я.
–Ты все-таки поехала, хотя я сказала не делать этого?
–Я знаю, что не должна была, но это было необходимо, и воздух выходил совсем медленно. Правда, – я была готова к лекции.
Она покачала головой и обхватила руками мое лицо.
–Почему ты совсем не ценишь свою жизнь, дорогая? Ты осознаешь, что могло произойти? Мне не хотелось бы потерять тебя в такой глупой аварии, Рейн.
«Как папу.»
–Мне так жаль, мам. Я не подумала. Я ехала медленно, даже опоздала из-за этого.
Она вздохнула, приглаживая мои волосы.
–Что сказали в магазине?
–Они заделали протечку. Ты видела письмо от тренера Флетчера относительно «Потрясающего Фрисби»?
Она застыла.
–Нет. Когда он его отправил?
Я вздохнула. Мама редко использовала свой компьютер. На самом деле, я пришла к заключению, что она ненавидела современные технологии. Мама вручную проводила инвентаризацию в магазине, и груды толстых книг пылились в кабинете.
–Не знаю, но это завтра в четыре.
–Нам нужно что-то подготовить? Напитки? Десерты?
Улыбаясь, я покачала головой:
– Мама, это «Потрясающий Фрисби», а не ужин с командой. Как дела в магазине?
–Если не брать в расчёт разбитое зеркало, бизнес идет как обычно. Иди, прими душ. Я разогрею еду, – она отступила назад, наклонилась и вытащила из сумки ручной работы большой бумажный пакет. —Курица в кисло-сладком соусе для тебя, твоя любимая, а для меня говядина с брокколи, – она порылась в сумке и вытащила яичный рулет, крутя его в руках и дразня меня.
Я схватила его и съела по пути наверх в спальню. После душа я переоделась в спортивные штаны и футболку и спустилась вниз. На середине лестницы я заметила маму перед зеркалом в гостинной. Она бормотала, отчитывая свое отражение.
– Я не могу сделать это без Тристана. Наша дочь нуждается в нас обоих, – она вытерла слезы на щеках. Мама ни раз не плакала после того, как папин самолёт разбился.
– Мам?
–Ах, вот и ты, – произнесла она, не оборачиваясь. Мама отошла от зеркала и поспешила на кухню. – Давай поедим.
Я нахмурилась, следуя за ней:
– Ты в порядке?
–Да. Я только хочу, чтобы твой отец поторопился и вернулся домой.
Мое горло сжалось:
–Ты что-то узнала?
– Нет, милая. Но три месяца слишком долгий срок для отсутствия твоего отца.
Даже если он числился пропавшим без вести, и его дело все еще было открытым, он мог находиться на дне океана, мы это знали. Я ненавидела негативные мысли, но каждый раз, когда заходила на сайт авиакомпании для родственников жертв крушения самолёта и не находила ничего нового, моя уверенность слабела. Я не знаю, откуда мама черпала оптимизм.
Она достала коробочки из микроволновки и наполнила для себя бокал вина, из которого сразу же сделала глоток.
–Итак, что бы ты хотела устроить на семнадцатилетие, дорогая?
–Не знаю. Как всегда, – мне нравилось праздновать дни рождения по-тихому. Я зависала с Эрикой и Корой, смотрела любимые передачи и налегала на пиццу и пирог.—Что вы с отцом собирались сказать, когда мне исполнится семнадцать? Судя по тому, как ты говорила, это важно.
–Ох, сладкая, – ее взгляд помутнел. Она поставила вино и распечатала палочки, как будто не хотела показывать мне свое лицо. —Мы объясним тебе, когда твой отец вернется домой.
–Почему не сейчас?
Она улыбнулась, вытянула руку и взяла меня под подбородок.
–Сама нетерпимость. Ты получила это от меня. У твоего отца прекрасное терпение, – она отпустила мой подбородок, взяла вино и пригубила. – Эта история может подождать. В любом случае тебе только семнадцать,—она подняла голову, зеленые глаза блестели. – Давай устроим что-нибудь особенное на твой день рождение, только для нас двоих.
Какое отношение к этому имеет мой возраст? Я заставила себя сосредоточиться на ее последней фразе:
– Что, например?
–Маникюр и педикюр. Я могу позвать Кэриди.
Кэриди была маминым косметологом. Я никогда не любила, чтобы люди прикасались к моим ногам, но, вероятно, в этот раз я уступлю.
–Хорошо, когда?
–Давай посмотрим. Завтра я работаю, а у тебя днем этот Фрисби. Какие планы на вечер?
– Я собиралась встретиться с Эриком и Корой.
Мама засмеялась, словно спрашивала, ничего нового?
–Давай, попросим ее приехать в воскресенье днем. Мы могли бы также сделать масочки для лица.
–А можно удалить веснушки с лица?
Мама напряженно отклонилась назад, прищурила глаза. Ой-ой, я знала этот взгляд. Это значило, что меня ждала лекция. Я приготовилась внутренне.
–Лоррейн Сара Купер, тебе должно быть стыдно. Никогда ничего не делай, чтобы избавиться от веснушек, – она коснулась моего носа. – Они прекрасны, словно посыпь золотой пыли.
Я закатила глаза. Она была такой предвзятой. Моя кожа была бы идеальной без них.
Когда мы закончили кушать, мама зевнула и посмотрела на свою большую сумку. Как всегда я знала, что она не могла дождаться, чтобы исчезнуть наверху, погрузиться в ванну и расслабиться. Она много работала и заслуживала этого.
–Иди наверх, я закрою.
– Уверена?
–Я справлюсь с этим.
– Справишься, конечно, – она поцеловала меня в лоб и взяла с собой сумку и бокал. – Спокойной ночи, милая.
– Спокойной, мам.
Оставшись одна, я проверила телефон. Эрик все также не перезвонил мне и не ответил ни на одно из сообщений. Его молчание беспокоило меня и злило. Я отправила ему последнее сообщение, вытерла стойку и направилась к дому соседа.
С каждый шагом сердцебиение учащалось. Что, если это не он закрепил ящик? Я бы выглядела идиоткой, благодаря его за то, чего он не делал. Свет горел и на первом и на втором этажах, но, когда подошла ближе, услышала рок-музыку с другой стороны дома.
Я проследовала за звуком до гаража, где Голубые Глаза сидел на деревянном ящике и возился с какой-то штуковиной, которую, казалось, вытащили из робота. Я не смогла бы сказать, откуда доносилась музыка, но узнала классическую рок-мелодию. Неплохо.
Он не поднимал голову и не шевелился, но музыка смолкла. Магия? Нет, я даже думать о подобном не должна. Это не логично. Магии не существует.
–Я думал, мы договорились держаться друг от друга подальше, Веснушка.
«Я не позволю ему задеть меня. Не сейчас.»
–Так планировалось, но ты починил почтовый ящик Патерсонов, поэтому я здесь, чтобы сказать спасибо.
–Вежливая? Ты? Что случилось с девушкой-акулой, которую я встретил до этого? Рейн с буквой Е? – он поднял взгляд, на губах играла хитрая улыбка. —Мне она понравилась.
Я проигнорировала колкость:
– Как ты это сделал?
Он вытер жирные пальцы о полотенце:
–Магия.
–Не начинай. Магии не существует.
–Кто сказал?
–Я. Наука. Логика.
–Хорошо, Веснушка. Мы сыграем по твоим правилам. Скажем так, я был вдохновлен, и нет ничего, что человек не смог бы сделать, если он... – он встал, наклонился и прошептал: —... вдохновлен.
Я отступила назад. Он был настолько близко. Такой экспрессивный.
– Э-э, ну я просто хотела сказать «спасибо» и узнать, сколько должна тебе за замену.
Он вытащил сложенный конверт из-за спины и протянул его мне. Это был тот же конверт, в который я сложила почту Петерсонов, но письма на нем не было.
–А где мое письмо?
–Посмотри внутри. Это было очень милое искреннее извинение.
Часть меня была возмущена, он читал мое письмо, но я не удивилась. Он был грубым.
–Так сколько я тебе должна?
Он сунул руки в передние карманы джинс, давая мне возможность увидеть кусочек тела в районе талии. Я быстро отвела взгляд, до того как он снова заметил бы.
–Давай посмотрим, – медленно начал он. – Крепление почтового ящика, твоя машина, распитие чая с двумя любопытными дамами через дорогу и слушать их сплетни, в итоге это...
–Ты починил мою машину? На ней не было вмятины.
–Царапины. Миссис Рутледж и миссис Рос думали, что ты нарочно врезалась в почтовый ящик Патерсонов. Царапины подтвердили бы это, но я убедил их, что они ошиблись.
–Убедил их, как?
– Попивая теплый чай и поедая жесткие булочки, – его передернуло.
Я улыбнулась против своей воли.
– Хорошо. Итак, сколько ты хочешь?
– Мне не нужны твои деньги, Веснушка, – его голос стал серьезным. – Но однажды мне понадобится одолжение, и ты сделаешь это для меня.
Этот вариант звучал зловеще, словно он уже знал, о чем хочет попросить. Я вздрогнула.
– Пока это в пределах разумного.
–Я бы назвал себя разумным парнем, – улыбка, которой он одарил меня, была манящей и такой обалденной, что у меня перехватило дыхание. Я сделала шаг назад.
–Ну, э-э, спокойной ночи, – я поспешила уйти, но знала, что он провожал меня взглядом.
Я услышала его смех, когда остановилась, чтобы проверить машину сзади. Есть ли царапины на самом деле? Как и когда он починил ее? Может быть, звук мотоцикла позади не был плодом моих фантазий. Он, вероятно, поехал в DC Шины и закрасил царапины из баллончика. Завтра всего один звонок подтвердит это.
Какая нафиг магия. Он просто дурачит не голову.
***
Странный стук выдернул меня из сна. Я села и в замешательстве осмотрелась, не уверена, что я все еще сплю, но монотонный гул, заполнивший мою комнату, был знаком, как ненавистные веснушки на моей переносице. Моя спальня была единственной комнатой в доме со старым вентилятором, который гудел всю ночь, как двигатель самолета. По маминым словам, вентилятор был старым хламом или шедевром какого-то скульптура по металлу. Я не соглашалась с этим. Вентилятор был единственным в своем роде, как что-то из книги в стили стимпанк, мое последнее увлечение.
Я посмотрела на часы на моем туалетном столике. Почти полночь. Я едва легла спать. Устроившись под одеялом, закрыла глаза и попыталась уснуть.
Грохот послышался снова, и на меня обрушилось понимание. Кто-то бросал камушки в мое окно. Только один человек мог разбудить меня посреди ночи и уйти живым после этого.
Эрик.
Я отбросила одеяло в сторону, подбежала к окну и посмотрела на улицу. Он стоял под деревом, свет уличных фонарей отражался от его золотых волос, его верный спутник, камера Nikon, висела у него на шее.
–Я поднимаюсь, – крикнул он.
–Нет, не поднимаешься.
–Давай уже, Рейн, – он стал подниматься по дереву справа от дома, где заканчивался балкон.
–Ты не отвечал на мои звонки и сообщения, – ворчала я.
–У меня не было моего телефона. Его и сейчас нет, – для парня ростом метр восемьдесят, он был довольно проворным. Но в то же время, он карабкался по этому дереву с начальной школы. Я же до сих пор не могла сделать этого, не поцарапавшись. Он приземлился на балкон, как гибкая камышевая кошка и на губах засветилась знакомая милая улыбка, янтарные глаза умоляли. —Впусти меня, пожалуйста.
Я скрестила руки на груди:
– Почему я должна это делать?
Он закатил глаза:
–Ты сгораешь от желания узнать, где я был.
Да, хотела, но мне нужно было отстоять позицию. Если бы я проигнорировала его звонки, он бы злился. У него был ужасный характер.
–Не интересно.
–Мне очень жаль, что я не ответил на твои звонки и сообщения. Я был зол, и мой телефон выпал из рук и ударился об стену.
Я нахмурилась:
– Ты хотел сказать, швырнул его.
–Если ты хочешь все буквально, – сказал он и затем добавил: —Эм, мои родители вернулись.
Боль в его голосе подавила весь протест внутри. Его родители были холодными и сдержанными. Я никогда не видела менее любящих родителей. Открыв окно, я отступила назад и включила лампу на компьютерном столе.
Как только он вошел, я обняла его. Он обнял меня в ответ и уткнулся лицом в мои волосы. Эрик и я были неразлучны с самого детства. Мы росли вместе и играли во дворах, которые раньше были одним, пока его родители не решили поставить забор. Мы делили все, а в третьему классе пообещали друг другу пожениться. Он был моим лучшим другом, и не существовало ничего, чего я бы о нем не знала. Его родители усыновили его младенцем, но вместо того, чтобы купать его в любви и внимании, большую часть времени они проводили в поездках, оставляли его с нянями и экономками. Ребенком он проводил большую часть времени у нас, и что не поменялось и сейчас. Иногда я задавалась вопросом, как мои любящие родители могли дружить с его.
–Насколько они собираются остаться в этот раз? – спросила я, отступая.
–Они не собираются. Они говорят о возвращении домой.
Самое главное дом находился где-то на севере Европы. Меня охватила паника. Папа пропал, и я отказывалась терять еще кого-то, кого любила.
–Нет. Ты не можешь уехать. Мы дали клятву, закончить школу вместе, а затем пойти в колледж и...
–Эй... Эй... – Эрик взял меня за руки и посмотрел в глаза. – Последние несколько часов я пытался убедить их, чтобы они разрешили мне остаться.
–Что они ответили?
–Что подумают об этом.
Этого было недостаточно.
– Я не могу потерять и тебя, Эрик. Не сейчас.
Он усмехнулся, поднял камеру и сфотографировал меня.
– Я никуда не собираюсь, мнимый человечек, и твой папа вернется. Твоя мама верит в это, и, если ты не заметила, как правило, она оказывается права во всем, – он переплел свои пальцы с моими, поставил камеру на стол. —Итак, я могу остаться?
–Как будто тебе нужно спрашивать, – раньше он использовал для сна подоконник, укрывшись одеялом, но затем ему исполнилось тринадцать, и там стало для него слишком тесно.
Он вытащил раскладушку из-под моей кровати и плюхнулся на нее. Большинство людей в школе, кроме Коры, считали, что мы с Эриком были вместе, потому что мы все делали вместе. Не то, что меня волновало, кто и что думал. Меня не интересовали другие парни, а его другие девушки. Нам было так здорово вместе.
Я бросила ему две подушки, и он лег мне на живот, чтобы я могла смотреть на него, пока мы разговариваем.
– Ты мог бы переждать у нас. Мама могла бы поговорить с твоими родителями, если ты хочешь.
–Нет. У меня все под контролем.
Он говорил уверенно, так что я кивнула.
–Хорошо. Насчет нового парня в вашем старом доме. Он ищет тебя.
Он нахмурился, сузил янтарные глаза:
–Торин?
Так вот как его зовут. Ему подходит. —Да, темные волосы, кожаная куртка и Харлей.
«Невероятно высокомерный,» – добавила я про себя.
Эрик нахмурился:
–Он ничего не сделал или не сказал, чтобы поиздеваться над тобой, нет?
–Нет. Почему ты спрашиваешь?
–У тебя только что было странное выражение лица, – Эрик закинул руку за голову, и я поймала себя на том, что сравниваю его с Торином. Они оба были горячими по-своему, хотя Эрик со своими светлыми локонами и янтарными глазами можно было считать красивым. Физически он был стройнее и слабее, не таким мускулистым. Торин был выше ростом, с широкой грудью, узкими бедрами и накаченным прессом. У парня вообще не было жира.
–Хочешь выключить свет? – спросил Эрик.
Мгновение я смотрела на него, в моем мозгу творился ужасный беспорядок. Я покачала головой, чтобы привести мысли в порядок.
–Нет, так, что хотел Торин?
Он пожал плечами:
–Я не знаю. Думаю, что узнаю завтра. Почему ты так смотришь на меня?
Он был никудышным лжецом и, как правило, ерзал, как сейчас.
–Как?
–Как будто я Пиноккио, а ты Злая Ведьма с Запада.
–Кто такой Торин?
Эрик пожал плечами:
– Он связан с одним из попутчиков моих родителей, как мне кажется. Они волновались из-за его внезапного появления, что совершенно не похоже на моих родителей.
Да, ничего не говорило о том, что Торин был важной птицей.
–Так значит, ты никогда раньше не встречал его?
–Не-а, – он нахмурился. —почему такой интерес?
–Ты нервничаешь, а значит что-то скрываешь.
Он одарил меня невинной улыбкой:
–Я открытая книга.
–Да, правильно. Как давно ты знаешь о планах своих родителей, что они хотят вернуться на родину? Швеция? Норвегия?
–Дания. Я узнал это в прошлом месяце, – он драматично вздохнул. – Теперь мы можем пойти спать?
–Не после такого заявления, – я села. – Ты знал уже целый месяц и ничего не сказал мне? Почему?
Он закатил глаза:
–Потому что знал, что ты будешь переживать.
–Я не переживаю.
–И сводить меня с ума, как делаешь сейчас, – добавил он. —Ты как собака с костью, когда хочешь докопаться до чего-либо.
–Это обидно, – я ударила его подушкой. Он перехватил ее и дернул, заставая меня врасплох. Я потеряла равновесие и упала на него сверху.
–Слезь с меня, – пробурчал он.
–Нет, – я пошевелилась, укладываясь поудобнее, устраиваясь щекой на его груди, прямо под подбородком, и протиснула руки ему под спину. От него так хорошо пахло. Так было всегда. —Мне всегда так холодно, а ты постоянно такой горячий?
–Это потому что ты девушка, а я... я это я.
–Какое имеет значение?
–Никакое, – быстро ответил он. —Просто возвращайся в постель, Рейн.
–Почему? – спросила я, надув губы. – Мне удобно тут.
–А мне, нет.
Я приподняла подбородок и внимательно изучала его. Он смотрел на меня спокойными, янтарными глазами, которые всего секунду назад были теплыми, и их невозможно было прочитать. У него удивительные скулы и челюсть, которые могли принадлежать руке мастера по скульптуре. Волосы представляли идеальное сочетание золота и каштана. Волосы Chex Mix. Это он вдохновил меня, чтобы придумать такое выражение. Парень действительно был красивым, и любая девушка была бы рада встречаться с ним. Так почему официально он не был моим? Он никогда бы не признался, что хотел бы чего-то большего между нами, если бы я не заметила, как он смотрел на меня.
–Мы же спали уже вместе, – наполнила я ему.
–Мы больше не дети.
–Нет, не дети, – его янтарные глаза потемнели, и в моей голове зародилась безумная идея. —Поцелуй меня.
Он нахмурился:
–Зачем?
–Я прошу тебя поцеловать меня, а ты спрашиваешь зачем?
Он усмехнулся:
–Конечно же. Ты же ничего не делаешь без причины, – его глаза сузились. – Я знаю, что ты делаешь, маленькая, подлая... Ты пытаешься избежать необходимости носить футболку позора.
Иногда он такой невыносимый. Почему мне отчаянно хотелось, чтобы он поцеловал меня?
Но мое желание осталось со мной. Тем не менее, отсутствие у него интереса, причиняло боль. Мы заключили сделку, что, если до нашего семнадцатилетия мы не поцеловались бы с кем-то, я имею в виду серьезный поцелуй с открытым ртом и языком, мы бы одели футболку с надписью: «Семнадцать и не целована». Ему исполнилось семнадцать шесть месяцев назад, и носил футболку без какой-либо доли стыда, потому что он был таким человеком. Смелый и дерзкий, но очаровательный, в отличие от известного соседа. Девушки в школе думали, что это была шутка и останавливали его везде, вне школы, в коридоре, в классе, чтобы поцеловать. Весь процесс начинался очень весело, но довольно скоро начал раздражать.
–Рейн?
–Хорошо, ты подловил меня, я не хочу носить эту дурацкую майку,—я оттолкнула его и, выключив свет, забралась обратно в постель. Я слышала, как он ворочается, пытаясь устроиться поудобнее.
–Если бы я знал, что ты серьезно имеешь это в виду, я бы поцеловал тебя,—сказал он.
–Ой, заткнись, – теперь он ещё и смеялся надо мной.
Очередной отрезок молчания, мне стало интересно, о чем он думает.
– У тебя сегодня какое-то безумное настроение,—произнес он.
Он даже не догадывался.
– Ты помнишь, какой договор мы заключили, когда нам было по десять лет? – спросила я.
– Какой именно? Я сбился со счета после «никаких ночевок», когда у тебя начала расти грудь.
Я захихикала, вспоминая тот разговор.
– Так, почему ты здесь?
– Я не знаю. О каком договоре шла речь?
Мы поклялись всегда обсуждать, что нас беспокоит. Торин беспокоил меня, потому что я не понимала его, но представить себе не могла обсудить это с Эриком.
–Мы договорились подать заявки в одни и те же колледжи, – импровизировала я.
– Не переживай. Мы будем ходить в одну и ту же школу.
Если бы я только могла быть в себе уверенной, как он.
–Я думаю, нам стоит начать выбирать уже сейчас и пойти на досрочное поступление. Что насчёт Брекли или, может быть... Куда ты идёшь? – спросила я, когда он встал.
– Ты видишь это? – он указал на улицу.
В спальне наверху в доме Томрина моргал свет. Три вспышки, пауза, одна, пауза, три. Это был сигнал, мы с Эриком придумали его и использовали, когда один из нас хотел поговорить.
–Откуда он знает наш сигнал?
– Я не знаю,—ответил Эрик раздраженным голосом.
–Подожди, – но Эрик уже пересек комнату. Он открыл окно. Я наблюдала, как он спустился по дереву. А затем увидела силуэт в его старой спальне. Торин. Свет перестал мигать. Секундой позже Торин открыл переднюю дверь внизу и вышел наружу.
Как он мог так быстро двигаться? Или с ним в доме есть еще кто-то? Может быть, родители? Я не могла спуститься по чертову дереву, поэтому наблюдала за ними с балкона. Их голоса были приглушенными, что также добавилось к моему разочарованию.
Через несколько минут Эрик вернулся и встал у подножия дерева:
–Брось мне мои ключи.
Я нахмурилась:
–Зачем?
–Я иду домой. Моя мама позвонила ему.
Я посмотрела на Торина. Он стоял, прислонившись к перилам на крыльце, скрестив руки на груди и направив глаза на Эрика, как будто чтобы удостовериться, что он ушел домой.
–Я спускаюсь.
Эрик покачал головой:
–Нет, Рейн. Ты сломаешь себе что-нибудь.
–Я не буду пользоваться деревом, – я закрыла окно позади меня, схватила его ключи, ботинки и камеру и прокралась по коридору. Из спальни мамы не доносилось ни звука, но она спала довольно чутко. Я нахмурила, ненавидя себя за то, что начала думать о спальне, как о ее комнате, а не их с папой. Внизу я нашла Эрика снаружи у входной двери.
–Что происходит?
–Я не знаю, но мне нужно идти, – он повесил камеру на шею и надел ботинки.
–Почему твои родители позвонили ему, а не мне?
–Потому что они всегда считали, что если меня нет дома, я в старом доме, – он забрал у меня ключи и всего мгновение смотрел на меня сверху вниз. Тишина затягивалась. Я была уверена, что он поцеловал бы, особенно когда его глаза опустились на мои губы. Вместо этого он отступил назад, поднял камеру и нажал на кнопку. Он улыбнулся, когда я нахмурилась. Он еще раз сфотографировал.
–Спокойно ночи, Рейн. Увидимся утром.
Я прошла вниз по подъездной дорожке и смотрела, как он уезжает, затем посмотрела на дом Торина. Он стоял на крыльце, по прежнему прислонившись к перилам, за тем исключением того, что его взгляд был сосредоточен на мне.
Что за игру он вел? Мне хотелось пойти туда и потребовать ответы, но я была слишком зла. Я повернулась, вошла в дом и залезла в постель. Сон ускользал от меня довольно долго, и, когда я наконец уснула, за мной гналось что-то невидимое.
***
Когда я проснулась, до меня долетел запах жареных яиц. Папа. Он часто готовил специальный завтрак к моему дню рождению. Взбудораженная я сбежала вниз, перепрыгивая через две ступеньки. Я остановилась, когда добралась до кухни и увидела маму у плиты, переворачивающей омлет на сковороде. По мне разлилось разочарование.
–С днем рождения, милая, – крикнула она, на запястьях покачивались браслеты, камни на колье и серьгах ручной работы покрывали такие же странные символы. —Яйца и тосты готовы.
Над тостами поднимался пар. Я вытащила тосты.
–Тебе нужна помощь с чем-нибудь?
–Нет, все хорошо, – она выключила плиту и повернулась, чтобы посмотреть на меня. —Когда ты оденешь свою позорную футболку?
Я нахурилась:
–Футболку позора? Что... откуда ты знаешь?
–Милая, ты мой единственный ребенок. Конечно же я знаю, чем ты занимаешься, в том числе, когда ты споришь с друзьями или украдкой ускользаешь из комнаты, минуя входную дверь, – она посмотрела на лестницу. —Когда спустится Эрик?
Я открыла рот, затем закрыла его, не сказав ни слова. Неудивительно, что стол был накрыт на троих.
–Ну, раз ты знаешь все, значит должна знать ответ на этот вопрос.
Она усмехнулась и искоса посмотрела на меня:
–Договоренность о футболке позора, если ты и он не поцелуетесь или...
–Не-ет, – воспоминания о прошлой ночи всплыли в мыслях, заставив меня покраснеть. – Он казался немного грустным прошлой ночью. Его родители собираются переехать домой в Европу, а он пытается убедить их, чтобы ему разрешили остаться здесь и закончить среднюю школу.
Кровь отлила от лица мамы, отчего оно побелело.
–Правда? Мне нужно поговорить с Сарой и Йоханом.
–Эрик сказал не нужно.
Мама подошла ко мне взяла мои руки:
–Мне так жаль, сладкая. Я знаю, как близки вы двое.
–Он может пожить у нас, если родители разрешат ему остаться?
–Я не знаю, – она отступила. —Это зависит от его родителей. Если они не против, конечно, он может остаться с нами, – она подняла тост и соскребла сожженную часть в мусор, прежде чем положить яйца на тарелку. Верхняя часть яиц была не до конца прожарена.
Я постаралась, чтобы меня не передернуло. Она пыталась так, что не важно, насколько съедобными они были, я бы съела их.
–Насчет сегодняшней ночи, мне нужны деньги на пиццу и напитки.
–Хорошо. Напомни мне внести денег на твою карту. Ах, да, и я куплю торт.
–С двумя слоями шоколада и взбитыми сливками в глазури, – сказала я.
Она улыбнулась:
–Значит с двойным шоколадом. Подашь мне мой кошелек, милая, пожалуйста?
Я порылась в ее сумке, нашла кошелек и положила на стол. После того, как мама вытащила пару банкнот, которые передала мне, она взяла свою тарелку.
–Я приду домой пораньше вместе с тортом. С днем рождения, – она коснулась моей щеки, повернулась и пошла прочь, вилкой копаясь в яичнице. Она исчезла наверху.
Яйца были такими ужасными, даже перец не смог спасти их. Я потянулась за тостом и намазала на него желе. Я как раз откусила кусок, когда мама появилась внизу.
–Пока, дорогая. Люблю тебя.
Мой рот был полон, так что я промямлила:
–Люблю тебя.
Дверь гараж закрылась за ней. Я подождала пять минут, а затем выбросила в мусор остаток еды и сделала себе кашу. Позавтракав, немного убралась и поднялась наверх.
У меня было два непрочитанных сообщения одно от Коры, другое от Эрика. Должно быть, он получил новый телефон или отыскал один из старых. Они были в пути. Мне все еще нужно было закончить свое сочинение по английскому, но сердце не лежало к нему. Сегодня был мой день рождения, и мне хотелось заняться чем-то веселым с друзьями.
