Текст книги "Железная Маска"

Автор книги: Эдмунд Ладусэтт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава XXIV. СЫН МОНСЕНЬЕРА ЛЮДОВИКА

Прошло некоторое время. Монсеньер Людовик и его друзья встретились с Ивонной, которой после некоторых злоключений удалось разыскать их. Ивонна родила сына. С помощью крестьян четверо мужчин и молодая дама ушли в горы и там арендовали старую ферму и укрылись в ней.

Монсеньер Людовик и его люди все вечера проводили за обсуждением своих планов. Если обстановка ухудшится, они не замедлят обратиться за помощью к многочисленным недовольным, благожелательно встретившим бы падение Людовика XIV.

Таковы были дела, когда родился сын, который должен был занять трон Франции. Его появление с радостью ожидалось маленьким сообществом, прошедшим сквозь тяжкие испытания. Над колыбелью новорожденного Фариболь, Мистуфлет и Онэсим повторили свои клятвы.

Ивонна, став матерью, сделалсь более осторожной и готова была отказаться от всего ради семейного счастья, хотя была беднячкой, так же как ее муж и сын.

Но отступать было поздно. Гнев Людовика XIV не утихал. Пока он был жив, борьба между братьями была неизбежной. Нужно было или бороться, или погибнуть.

Беспокойство Людовика XIV объяснялось и другими обстоятельствами, некоторым образом связанными с его братом. Гугеноты, изгонявшиеся со всех должностей, объединялись в партизанские отряды и наносили чувствительные удары. Монсеньер Людовик, не зная о беспокойстве брата, решил помогать гугенотам[20]20
  20) Гугеноты – приверженцы КАЛЬВИНИЗМА во Франции в XVI–XVIII вв. Название huguenots происходит от немецкого слова Eidgenosscn объединенные клятвенным союзом. Выражали интересы буржуазии, ремесленников и части дворянства Юга и Юго-Запада Франции, недовольных королевской централиэаторской политикой и засильем католической церкви. При Генрихе IV гугеноты добились значительных политических успехов, но при Людовике XIII и XIV они подверглись преследованиям.


[Закрыть] в их борьбе, полагая, что в нужный момент и они помогут ему.

Ивонна не могла обойтись без кого-нибудь, кто помогал бы ей, и приняла на ферму одну пожилую женщину и ее сына, людей честных и проверенных. Сын этой бедной женщины – его звали Дорфи – был гугенотом и через него монсеньер Людовик со своими помощниками вошел в контакт с партизанами.

Они считали себя в безопасности и совсем забыли про человека, – некое подобие дьявола или колдуна, – появившегося в этих местах и собиравшего сведения о них. Этим человеком был Ньяфо.

Однажды ночью монсеньер Людовик и трое его верных слуг отправились, чтобы принять участие в одном партизанском набеге в горах. На ферме остались Ивонна с сыном, вдова, молодой Дорфи и Пиоле, закадычный друг сына вдовы.

Спустя некоторое время Ивонна поднялась к себе в комнату, чтобы уложить сына в колыбель. Прошло еще полчаса, как вдруг молодая женщина услышала чей-то громкий голос.

Дорфи открыл дверь и увидел молодого крестьянского парня. Никто и подумать не мог, что его прислал Ньяфо.

– Что нужно, друг? – спросил Дорфи.

– Я прибежал из леса Озе, чтобы увидеть госпожу Ивонну. У меня для нее плохая новость.

Услышав эти слова, Ивонна поспешно спустилась. Незнакомец поклонился ей и сказал:

– Госпожа, я был в лесу, когда ко мне подошел командир отряда и сказал: "Ты молод и силен, беги на ферму Курьяк и сообщи госпоже Ивонне, что с ее мужем случилось несчастье".

– Боже мой! – покачнувшись, воскликнула женщина.

– О, госпожа! – продолжал посыльный Ньяфо. – Сильно не тревожьтесь. Монсеньер Людовик упал с лошади и стукнулся головой о камень… Я знаю, такие раны не бывают очень серьезными.

Но Ивонна, женщина по натуре энергичная, повернулась к Дорфи и сказала:

– Оседлай моего коня. Я хочу съездить к мужу.

– Я поеду с вами, госпожа, – обратился к ней юноша, – а Пиоле останется с матерью.

Через пять минут Ивонна уже выехала. Ее сопровождали Дорфи и посланец Ньяфо. Через некоторое время он попросил разрешения оставить их, так как, по его словам, он совсем выбился из сил.

Но как только Ивонна и ее спутник скрылись вдали, парень снова побежал в сторону фермы. Через пять минут он уже находился в обществе нескольких человек, переодетых лесорубами. Командовал ими некий Маркет.

Шагах в пятидесяти от фермы в руках у лесорубов появились топоры.

Они осторожно продвигались вперед. Не доходя пятнадцати шагов до фермы, группа остановилась. Маркет привязал несколько тряпок, пропитанных смолой, к ветке орешника, ударил кресалом о кремень и вскоре факел вспыхнул.

Тогда он подбежал к задней стороне фермы, отделенной от дома небольшим навесом, и спокойно поднес факел под соломенную крышу.

Сухая солома моментально вспыхнула и вскоре запылал огромный костер.

В этот момент Пиоле, почуяв что-то недоброе в собачьем лае, высунулся из окна и, побледнев от страха, отскочил назад. При свете пожара он различил во дворе шесть неподвижных фигур. Пиоле схватил мушкет и снова подбежал к окну. Он прицелился и выстрелил. Один бандит упал, смертельно раненный, а остальные в страхе отступили.

Пиоле открыл дверь, выпустил собаку и, сжимая в каждой руке по пистолету, выскочил во двор.

В шести шагах от дома произошла непродолжительная и яростная схватка, освещенная пламенем пожара. Первым пистолетным выстрелом храбрый Пиоле уложил еще одного из нападавших, следующим – ранил третьего и потом выхватил длинный нож, чтобы защищаться, но четыре топора опустились ему на голову.

Он упал с раздробленным черепом и разрубленным правым плечом.

В этот момент послышался хриплый и едва различимый голос:

– На помощь!

Это был Маркет. Храбрый пес вцепился ему в горло. Четверо убийц Пиоле поспешили к нему на помощь. Собака выпустила труп Маркета и бросилась на ближайшего бандита. Почти одновременно два топора ударили сильное животное. Собака с глухим стоном покатилась по земле.

Пожар тем временем бушевал с удвоенной силой. Этому способствовал поднявшийся ветер. Пламя уже лизало крышу дома. Заметив это, один из убийц закричал:

– Скорее, нужно забрать ребенка!

Бандиты бросились в дом, но перед входом остановились. Вход загораживал сундук, а за ним с пистолетами в руках стояла старуха. Но что могла сделать вдова Дорфи с этими разъяренными мужчинами? Один из них с силой швырнул ей в грудь топор и она, даже не вскрикнув, упала на пол. Четверо бандитов перепрыгнули через сундук, проникли в дом и нашли вход на второй этаж.

В несколько секунд они поднялись наверх и почти вслепую, ориентируясь по голосу плачущего ребенка, нашли колыбельку. Один из бандитов подхватил ее своими грубыми руками и побежал по лестнице вниз, сопровождаемый остальными. Едва выскочили во двор, как обвалилась крыша дома и миллионы искр взметнулись в небо. Достигнув, наконец, своей цели, негодяи быстро направились к тому месту, где их поджидал Ньяфо. Он должен был выплатить им обещанное вознаграждение.

Что касается Ивонны, то она вскоре поняла, что стала жертвой обмана. Она чуть не лишилась рассудка, когда увидела, что ее сын исчез.

Она догадалась, в чьих руках он находится.

Глава XXV. АВГУСТЕЙШЕЕ РЕШЕНИЕ

Вдова поэта Скарро, мать Ньяфо стала королевой Франции и женой Людовика XIV. В свое время она отказалась от сына-урода, но теперь помогала ему.

Ньяфо унаследовал все самые плохие наклонности своей матери, поскольку кроме дьявольского таланта к интригам она ничего больше не имела. Она овладела волей и доверием своего августейшего супруга и при дворе все делалось и разрушалось по ее капризу. Она отдавала приказы о вынесении смертных приговоров тем, кто ей мешал, и сажала в самые мрачные казематы тех, кто отказывался участвовать в ее планах.

Она была заинтересована в поддержке своего мужа на троне, но при этом она беспокоилась не за его благополучие, а за свое. Если бы Людовик XIV потерял трон, то это означало бы и ее немедленное падение.

Вот почему госпожа де Мэнтен понимала, что монсеньер Людовик представлял серьезную опасность для ее собственной безопасности и по этой причине, как и Ньяфо, ненавидела его.

Теперь брат короля находился на свободе и мог, пожалуй, предъявить свои права на трон. Такую возможность следовало предвидеть. Его нельзя было убить, потому что существовало пророчество, по которому оба брата должны были умереть в один и тот же день. Что сделать, чтобы схватить его или заставить отказаться от своих прав?.. Ньяфо предложил идею. Он знал, где находится монсеньер Людовик, и знал также, что у него недавно родился сын. Если похитить сына, то можно сразу сделать два дела: заставить страдать Ивонну, на которую он затаил дикую злобу, и использовать ребенка в качестве инструмента для достижения оптимальных и выгодных результатов.

Таким образом, сын Ивонны оказался в руках госпожи де Мэнтен, которая передала его одной верной супружеской чете. Ребенка спрятали в надежном месте.

После первых минут отчаяния Ивонна и монсеньер Людовик быстро догадались, где находится их сын.

Фариболь, Мистуфлет и Онэсим, обожавшие малыша, в короткое время напридумывали множество самых различных планов. Некоторые из них сводились к тому, чтобы втроем напасть на королевский дворец, другие заключались в том, чтобы захватить госпожу де Мэнтен и ее Уродливого сынка и пытать их до тех пор, пока не вернут ребенка. Конечно, ничего этого они не могли сделать. Силы были слишком неравны, чтобы сражаться с целым государством, подчинявшимся королеве.

Подавленная свалившимся несчастьем, Ивонна даже и слышать не хотела о правах ее мужа. Для чего власть? Каких бед и несчастий это будет стоить, прежде чем они придут к победе?.. И хорошо было бы выйти из игры, если это избавит их сына от новых страданий.

Ферма Курьяк была разрушена. Монсеньер, Ивонна, молодой Дорфи и трое неразлучных друзей перебрались в домик, затерянный в горах.

Там они затаились, сгорая от нетерпения. Теперь они уже не могли действовать активно, так как опасались за судьбу малыша, за которого каждый из них не пожалел бы жизни.

– Среди захваченных документов Людовика XIV, – заявил как-то вечером монсеньер Людовик, – я обнаружил три пергамента, являющиеся бесспорным доказательством того, что я являюсь законным сыном Людовика XIII и его единственным наследником. Я хочу передать эти три документа незаконному королю Франции. Он не пожалел бы миллионов за них, если бы его казна не была бы пуста. Взамен я поставлю два условия: чтобы мне вернули сына и чтобы мне позволили уехать с моей любимой Ивонной туда, куда мы пожелаем.

– Вы, монсеньер, хорошо все обдумали, прежде чем принять это решение? взволнованно спросил Фариболь.

– Да, друг мой. Я все хорошо продумал и мое решение непреклонно.

Моим единственным желанием является жить с сыном и Ивонной.

Слишком много пролилось крови и слишком много погибло невинных людей, связанных со мной. Я не хочу, чтобы немногие оставшиеся верные друзья потеряли жизнь или свободу. Пусть бог покарает моих врагов.

Через час, сидя вокруг грубо сколоченного стола, все наблюдали, как Фариболь писал письмо, которое диктовал ему монсеньер Людовик.

– А как, монсеньер, мы закончим это письмо?

– Мы пишем его одной даме, Фариболь.

– Верно, монсеньер, но эта дама является женой узурпатора, в ее руках находится ваш сын и, следовательно, она ваш враг.

– Неважно. Пишите: "Остаюсь, госпожа маркиза, уважающим вас слугой".

Как только Фариболь написал это, сын Анны Австрийской твердой рукой в конце письма написал свое имя. Потом сложил письмо, запечатал и вручил его Дорфи, выполнявшему роль доверенного лица и почтальона.

– Я передам пергаменты только тогда, когда будет возвращен мой сын, сказал монсеньер Людовик. – Если они откажутся от моего предложения, то борьба будет продолжаться.

Прошло три недели. Как-то Фариболь и монсеньер Людовик прогуливались вокруг домика. Неожиданно они увидели всадника, рысью скакавшего по дороге. Сын Анны Австрийской узнал Дорфи.

– Какие новости он мне привезет? – прошептал монсеньер Людовик.

Спустя несколько минут молодой всадник поднялся на гору и протянул монсеньеру Людовику пакет, запечатанный печатью с инициалами госпожи де Мэнтен.

– Я привез добрые известия, – проговорил он.

– Спасибо, друг Дорфи, – ответил дворянин. И добавил, направляясь к домику: – Пойдем.

Монсеньер Людовик лихорадочно пробежал письмо маркизы. Она с удовлетворением принимала его условия и просила, чтобы он приехал в Лион, где ему будет передан сын в обмен на интересующие ее пергаменты.

Он обнял плакавшую от радости Ивонну. Они решили, что мать, желавшая поскорее увидеть сына, вместе с Мистуфлетом немедленно отправится в Лион, а монсеньер Людовик приедет туда только через два дня, в день, указанный в письме. Сопровождать его будет Фариболь, а Онэсим и Дорфи останутся в домике и будут ждать распоряжений.

Так они и сделали. Через два дня после отъезда в Лион Ивонны и Мистуфлета, в путь отправились монсеньер Людовик и Фариболь.

Колокола прозвонили одиннадцать часов утра, когда Фариболь остановил повозку, в которой они приехали, перед трактиром "Красный лев". Здесь они должны были встретить Ивонну и здесь же, по совету госпожи де Мэнтен, должен был остановиться монсеньер Людовик.

В этот момент Ивонна прошла мимо трактирщика, церемонно поклонившегося ей. Монсеньер Людовик протиснулся сквозь толпу слуг, стоявших у входа, и подошел к жене. Супруги радостно вскрикнули и поцеловались.

– Взгляни на нашего сына! – воскликнула взволнованная Ивонна и передала ребенка мужу.

Это была чудесная картина. Счастливый отец расцеловал сына, а молодая мать в восхищении наблюдала за ними.

Потом супруги поднялись в свои комнаты, а Фариболь и Мистуфлет словно два брата сердечно приветствовали друг друга.

Для отдыха осталось совсем мало времени. Согласно указаниям в письме час свидания приближался. Монсеньер Людовик должен был явиться во дворец губернатора города и там передать пергаменты.

Попрощавшись с женой и сыном, монсеньер Людовик в сопровождении Фариболя и Мистуфлета вышел из трактира.

Часовой перед дворцовыми воротами, по-видимому, получил ясные указания. Как только монсеньер Людовик со своими провожатыми подъехали к нему, он дважды стукнул мушкетом в дверь и крикнул:

– Открывайте!

Одна створка ворот медленно повернулась на огромных петлях, пропуская всадников во двор, освещенный дрожащим светом двух толстых факелов.

Во дворе их встретил слуга. Он как будто ожидал их прибытия. Увидев, что монсеньер Людовик спрыгнул с лошади, он быстро подбежал т; нему, почтительно поклонился и проговорил:

– Попрошу вас, монсеньер, следовать за мной. Мне приказано проводить вас в кабинет господина губернатора.

Фариболь передал поводья лошади своему другу Мистуфлету и обратился к дворянину:

– Я прошу, монсеньер, разрешения сопровождать вас!

– Только до приемной, дорогой друг, – разрешил монсеньер Людовик, – но в кабинет губернатора, ты сам понимаешь, нельзя.

Следуя за слугой, монсеньер Людовик и Фариболь поднялись по лестнице и вошли во дворец губернатора графа де Дарлей. Через минуту слуга ввел монсеньера Людовика в комнату, где сидели у камина маркиз де Барбезье и губернатор.

Монсеньер Людовик держался спокойно и не обратил никакого внимания на бледность маркиза и некоторое волнение графа.

Трое дворян почтительно приветствовали друг друга. Потом монсеньер Людовик осторожно развернул пергаменты и положил их на стол:

– Госпожа маркиза де Мэнтен, – заговорил он властным голосом, выполнила первую часть обещания и я надеюсь, что она выполнит и вторую. Со своей стороны я тоже выполняю свое обещание. Вот выкуп

за сына и за мою свободу!

Барбезье забрал пергаменты и осторожно положил их во внутренний карман камзола.

– Кроме того, – добавил сын Анны Австрийской, – я собираюсь покинуть Францию и через восемь дней сделаю это.

– Хорошо, монсеньер, – ответил маркиз, – госпожа де Мэнтен, как она сообщает в послании, которое я вам привез, передает вам значительную сумму. Половину этой суммы я могу вручить вам сегодня.

Монсеньер Людовик ничего не ответил. Губернатор ударил по звонку и приказал появившемуся слуге:

– Передайте это золото спутникам монсеньера.

Покончив с формальностями, монсеньер Людовик холодно откланялся и направился к выходу. Губернатор с трудом отодвинул в сторону тяжелую портьеру, скрывавшую дверь, и торопливо четыре раза ударил по звонку.

Дверь неожиданно распахнулась и на пороге появились два здоровенных типа. За ними виднелась фигура Сен-Мара. Они бросились на монсеньера Людовика, и пока один из них держал его за горло, второй накинул ему на голову капюшон из плотной ткани, надвинул его на плечи и обмотал веревкой вокруг шеи.

Полузадушенный монсеньер Людовик не мог ни кричать, ни защищаться. В мгновение ока его связали по рукам и ногам. Потом Сен-Мар взял факел и скомандовал своим помощникам:

– Следуйте за мной!

Монсеньера Людовика подхватили за плечи и за ноги и понесли за Сен-Маром. Маркиз де Барбезье и граф де Дарлей проводили их до выхода из кабинета.

Монсеньера Людовика вынесли во второй двор, где наготове стояла карета с открытой дверцей. Здесь же во дворе толпились человек десять всадников. Командовал ими Росарж.

Пленника запихнули в карету. По бокам уселись те самые, мощного телосложения, похитители. Сен-Мар уселся напротив. Маркиз де Барбезье лично захлопнул дверцу кареты. По знаку Росаржа все всадники вскочили на коней.

Приблизительно через час их догнала еще одна карета с точно таким же эскортом. Росарж остановился и о чем-то переговорил с пассажирами, высунувшимися из окна второй кареты.

После этого два экипажа поехали на расстоянии примерно двадцати метров друг от друга, а потом и вовсе разъехались в разные стороны.

Сен-Мар с пленником направился по дороге в Невер, а вторая карета, двигавшаяся медленнее, выбрала дорогу на Париж.

Маркизу де Барбезье пришла идея использовать второй экипаж, поскольку предполагалось, что Фарибол и Мистуфлет попытаются отбить монсеньера Людовика и, естественно, будут преследовать карету, направлявшуюся в Париж. Когда же они поймут свою ошибку, будет уже слишком поздно, чтобы двигаться по настоящему следу. Позднее СенМар сможет беспрепятственно перевезти пленника в Бастилию.

Итак, Фариболь остался в приемной, ожидая монсеньера Людовика.

Внимательно прислушиваясь и придерживая рукой шпагу, он спокойно подождал минут десять. Но прошло еще некоторое время и Фариболь не выдержал:

– Тысяча чертей! – потихоньку выругался он. – Прошло уже полчаса, как он там! Черт побери! Несмотря на запрет, мне придется войти в кабинет.

Он шагнул в сторону кабинета, но в этот миг открылась дверь и появился лакей. В руках у него были две сумки с золотыми монетами.

– Эй! – крикнул он. – Окажите милость, помогите мне. Мешки очень тяжелые.

Фариболь взял один из мешков.

– Черт побери! Догадываюсь, что это такое, – проговорил он. – Пойдем, парень, положим их в надежное место.

Выйдя на крыльцо, он поднял сумку над головой и весело крикнул:

– Эй, Мистуфлет, принимай!

– И еще одну, – добавил слуга.

– Теперь остается только дождаться монсеньера Людовика. Что-то он задерживается, – заметил бывший учитель фехтования.

Он снова вернулся в приемную, не подозревая, что уже пять минут назад на монсеньера Людовика было совершено нападение.

Прошло еще полчаса, но во дворце губернатора Лиона по-прежнему царила тишина.

Охваченный необыкновенным беспокойством, Фариболь, словно лев в клетке, ходил взад и вперед по коридору. Пробило шесть часов, а монсеньер Людовик не появлялся.

Не в силах больше ожидать Фариболь подошел к двери кабинета и несколько раз стукнул кулаком. Дверь открылась и показался лакей.

– Что вам угодно? – высокомерно спросил он.

– Как что мне угодно? Тысяча молний! Я хочу переговорить с монсеньером Людовиком, моим хозяином.

И прежде чем слуга успел помещать ему, он оттолкнул его и вошел в кабинет, заметив в смертельной тоске, что там никого нет.

– Господин, – обратился к нему лакей, хорошо знавший свое дело, – ваш хозяин вышел отсюда четверть часа назад вместе с господином графом де Дарлей и господином маркизом де Барбезье.

– Врешь, свинья, врешь! – закричал бывший учитель фехтования, схватив лакея за горло и сильно встряхнув его. – Говори правду или я пристрелю тебя!

– Я… я скажу все, что знаю!

– Говори скорее!

– На вашего хозяина здесь набросились два человека. Они его связали и накинули на голову капюшон, прежде чем унести его.

– Куда? Отвечай! – в ярости крикнул Фариболь.

– Они прошли через сад… Я почти уверен, что они вышли через ворота на Сону.

– Ах, подлецы! Ловко они нас надули! – прорычал Фариболь. – Но только смеется тот, кто смеется последним!

Он засунул пистолет за пояс и спросил лакея:

– Ты знаешь этих людей, уносивших моего хозяина?

– Я знаю только человека, который привел их сюда: это господин де Сен-Мар.

– Он! – испуганно воскликнул Фариболь. – Значит, все потеряно!

В четыре прыжка он пересек приемную и коридор, выскочил на крыльцо и крикнул Мистуфлету:

– Предательство, предательство!

Мистуфлет, беспокойно размышлявший о том, не присоединиться ли ему к своему товарищу, ошеломленно спросил:

– Как вы сказали, патрон?

– Монсеньер Людовик в плену. Его увез Сен-Мар, – и вскочив на коня, он добавил: – Немедленно отправляйся в трактир, незаметно предупреди госпожу. Через полчаса я присоединюсь к вам.

Они приказали открыть ворота и выехали со двора. Фариболь пустил своего коня галопом. Он обогнул обширный дворец губернатора по периметру стены и направился к реке Соне, где проходила дорога из Парижа.

– Ах, тысяча миллионов чертей! – воскликнул он. – Я убью этого подлого Сен-Мара или пусть меня все называют фариболем![21]21
  21) faribole (фр.) – вздор, пустяк.


[Закрыть]

Однако трюк, подготовленный предателями, дал соответствующий результат. Бедный Фариболь, расстроенный и запутавшийся, вынужден был ни с чем вернуться к своим друзьям.

Они даже не знали, где находился монсеньер Людовик, и первым делом занялись выяснением этого вопроса. Фариболь, Мистуфлет и Онэсим, как всегда храбрые и верные, обследовали все дороги, пока не выяснили, наконец, что таинственный пленник был заключен в Бастилию. Теперь следовало продумать способ, как освободить его из этой тюрьмы.

Ивонна тем временем, спасая сына, под защитой Дорфи направилась в Париж, в то самое убежище, о котором говорил ей маэзе Эгзиль. Убежище оказалось очень хорошим. Снаружи это была безобидная и тихая аптека, но внутри через систему переходов она была связана с несколькими подземными помещениями, о существовании которых никто не подозревал.

Но судьба распорядилась по-своему. Несмотря на предосторожности, принятые сторонниками монсеньера Людовика, карлик опознал Мистуфлета в одном из посетителей аптеки. Это привело к тому, что ненавистный монстр стал днем и ночью наблюдать за аптекой, подозревая, что Ивонна с сыном спрятались именно там.

Ненависть не давала покоя Ньяфо, но он надеялся насладиться местью.