Текст книги "Транзит"

Автор книги: Эдмунд Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

– В сундуке у тебя под кроватью лежит, без сомнения, куча всяческого барахла. Так?

Она кивнула.

– Все говорит о том, – мрачно ухмыльнулся Авери, – что эксперимент будет весьма длительным. И вторая его часть пройдет в каком-то другом месте...

Мэри промолчала. Авери совсем уже было собрался сказать еще что-то, когда услышал еле заметный щелчок.

– Смотри в пол! – быстро приказал он.

– А что случилось? – недоумевающе спросила Мэри.

– Я услышал, как открылась панель в стене, – пояснил Авери. По-моему, в твоей комнате. В нише может лежать кристалл. Так случилось в тот раз, что мы встретились с Барбарой. Мы не подчинились их указаниям, и тогда нас усыпили и разнесли по камерам, словно слепых котят.

– Рано или поздно нам все равно придется посмотреть, что там лежит, возразила Мэри. – Не можем же мы просидеть так всю жизнь. Кроме того, мы же ничего плохого не сделали, правда?

– Кто его знает, что тут можно делать, а что нельзя, – с раздражением заметил Авери. – Подожди минуточку! Достаточно, если посмотрит кто-то один... как старший, я выбрал на эту роль самого себя. Если я сейчас повалюсь без чувств, сиди и ничего не делай. Смотри куда угодно, только не на нишу. Пусть-ка они придумают тогда что-нибудь новенькое. Хорошо? Ну, я смотрю...

– Так мне и надо, – с чувством сказал Авери после короткой паузы. Это кофе. На двоих.

Мэри подняла голову.

– Совсем забыла, – она захихикала. – Как раз перед тем, как стена исчезла, я заказала кофе.

– На двоих?

– Нет. Тогда я еще не знала, что ко мне придут гости.

– Значит, нам прислуживает очень разумный официант, – сухо заметил Авери.

Кофе помог им расслабиться, и вскоре атмосфера в комнате стала совсем непринужденной. Они выкурили пару сигарет, и Авери решил пока что не развивать своей инопланетной гипотезы. Мэри Дурвард и без того слишком нервничала. Хорошо бы ее приободрить, успокоить... вот только Авери не знал, как это сделать.

Не желая рисковать, он решил сосредоточиться на истории ее жизни. Даже не принимая в расчет то, что ему хотелось познакомиться с ней поближе, существовала отличная от нуля вероятность, что она невольно подскажет ему новые факты для его теории. Впрочем, скорее всего, все предположения, построенные на известных сейчас фактах, встретившись с реальностью, рассыплются как карточный домик.

Но даже беседа ради беседы – это тоже что-то. И очень даже не мало... это лекарство, которое можно принимать в неограниченных дозах.

Авери узнал, что Мэри работает в Вест-Энде, в конторе Эмпайер Кемикалз, что в этой фирме она служит уже пять лет; что ее босса зовут мистер Дженкинс (Авери даже несколько удивился, что и впрямь есть живой человек с такой навязшей на зубах по романам и фильмам фамилией, как Дженкинс); что она играет в теннис, любит Диксиленд-Джаз, что ее родители умерли, а ее парень взял да и женился на другой.

В ответ он немного рассказал ей о себе, под конец – даже о Кристине. Удивительное дело! Он никому и никогда не рассказывал о Кристине. Разве что в стельку пьяным или старому доброму другу. В данном случае ни то, ни другое не имело места. Но ведь сейчас, – напомнил он сам себе с улыбкой, совершенно исключительный случай! Его впервые похитили инопланетяне!..

– Ты где-то витаешь, – вернула его на землю Мэри. – О чем задумался?

– О том, как и где я хотел бы витать, – шутливо ответил он. – Лучше всего – между деревьями Парка Кенсингтона с перспективой возвращения в мою пустую холостяцкую квартирку. Никогда не думал, что когда-нибудь она станет для меня такой желанной!

– А я хочу и не хочу, – загадочно сказала она.

– Хочу и не хочу чего?

– Хочу вернуться отсюда домой... конечно, хочу, но не раньше, чем станет ясно, что все это значит.

Ее слова очень удивили Авери. Похоже, она была куда решительнее, чем ему показалось поначалу. Он только собрался заметить, что их тюремщики вряд ли станут им что-либо объяснять, если смогут этого избежать, когда стоящий у их ног телетайп решил вмешаться:

– Вернитесь, пожалуйста, в свои комнаты, – гласило выплюнутое им сообщение. – Вы разлучитесь ненадолго.

– В прошлый раз эта чертова машина говорила то же самое, – мрачно сказал Авери. – Тогда она была не совсем правдива...

– Кто его знает, – пожала плечами Мэри, – там видно будет... На многие вопросы она отвечала совершенно правдиво.

– Точно! – Авери рассмеялся. – Без комментариев. Это, похоже, ее любимое выражение. Но я-то хотел сказать, что на этот раз они дали мне встретиться не с Барбарой, а с тобой.

– Мне кажется, они просто знакомят нас друг с другом, – серьезно сказала девушка. – Ты очень хочешь снова увидеть Барбару?

– Конечно! Но ничего личного. А как насчет Тома?

Она опять пожала плечами.

– Не особенно. Он довольно занудный.

– Я тоже занудный?

– Ну... не так, как Том.

"Здорово, – подумал Авери. – Добродетель – в отсутствии порока. Все лучше, чем ничего".

Телетайп порадовал их новым сообщением.

– Вам следует немедленно вернуться в свои комнаты, – торопил он. Там вы должны лечь на кровать и ждать, что будет дальше.

Мэри хихикнула.

– Даже дух захватывает от того, какие перед нами открываются бескрайние перспективы!..

– Точно, – улыбнулся Авери. – И все – полные наших зеленых друзей. Ничуть не удивлюсь, если нас приглашают, например, пройти медицинское обследование. Или что-нибудь в этом роде. Они ведь такие любопытные... Но мне лучше, пожалуй, и в самом деле вернуться к себе. Иначе нам подадут кристалл на двоих.

Они улеглись в кровати и стали ждать....

– Приятно было познакомиться, – сказала Мэри.

– Мне тоже, – ответил Авери. – Будем надеяться, что теперь нас ждет чаепитие вчетвером. Когда мы соберемся все вместе, может, нам и удастся до чего-нибудь договориться.

Стена вернулась на место. Авери так и подскочил, увидев, с какой скоростью она это сделала. Но потом ему стало не до раздумий об устройстве, способном практически мгновенно создать стену там, где ее только что и в помине не было. Светящийся потолок начал темнеть, и вскоре вся комната погрузилась во тьму.

Но всего на один миг.

Над головой Авери одна за другой появлялись крохотные точки света.

Звезды.

На месте потолка возникло огромное окно... окно во вселенную.

Авери ни на секунду не сомневался, что все это взаправду. Только реальность, и ничто иное, могла написать на черном бархате пустоты невозможное великолепие, жесткую, немигающую ясность и ужасающую удаленность бесчисленных живых солнц. Они неподвижно висели перед его глазами – бесконечно маленькие и непостижимо великие. Они висели, словно крохотные фонарики на новогодней елке сотворенного мира. Они висели, как капли замерзшего огня.

На мгновение Авери хотел свернуться клубочком, спрятаться, убежать от реальности, скрыться во мраке ставшего вдруг родным унылого металлического чрева. Но этот миг прошел...

Он и не подозревал, что в мире так много звезд. Нет, разумом-то он, конечно, понимал, что во вселенной звезд больше, чем песчинок на всех берегах всех океанов Земли. Но он никогда не чувствовал неопровержимой реальности этого факта...

И теперь знание разъедало его мозг, поглощало личность, сжимало его "эго" в крохотную молекулу смирения, запечатывало весь его человеческий опыт в одинокий атом безграничного удивления.

Там, сверху или снизу (он не знал уже, как и куда он смотрит) над пустынями вечности протянулись пустые пространства. Там, сверху, снизу, вдали, лежали золотистые туманности, звездных городов – невозможные цветки времени и огня, запертые в темное стекло космоса. Там, если он где-то есть, был Бог.

Ему хотелось умереть. Ему хотелось смеяться. Ему хотелось петь или плакать от боли и страха. Он хотел танцевать от радости и одновременно оплакивать невосполнимую потерю.

Но он не делал ничего. Он и не мог ничего делать. Он мог только лежать и смотреть с мукой, приближающейся к безответной молитве.

И вдруг вселенная заплясала. Звезды и звездные города, пространство, время, само сотворение радостно закружилось вокруг неподвижного микрокосмоса Ричарда Авери.

И тут самое большое чудо.

Ему навстречу выплыла планета. Планета. Огромная тыква, полная света. Небесная тыква, белая от облаков, голубая и зеленая от океанов, красная и коричневая от островов.

Она была бесконечно прекрасна. Она была полна жизни.

А вот и голос, который он так хорошо запомнил. Запомнил сквозь века и световые годы, сквозь безвременье, лимбо снов и фантазий.

– Это дом, – звучал голос. – Это сад. Это мир, в котором вы будете жить, и вырастете, и узнаете, и поймете. Здесь вы откроете для себя многое, но, конечно, не все. Это место, где есть жизнь. Оно принадлежит вам.

Глаза Авери наполнились слезами, ибо боль, и знание, и обещание, и правда – все они сделались невыносимыми. Его тело стало словно лед. А внутри – страх.

Он чувствовал, что больше не вынесет. И в этот миг понимания на планете в своей такой недолгой славе вспыхнул крохотный кристалл.

Авери узнал его.

Это был кристалл беспамятства.

Это был кристалл милосердия.

6

Авери открыл глаза. Голубое небо. Ясная, чистая голубизна, которую никому никогда не нарисовать. Он лежал, смотрел на небо, слушал шум моря и вспоминал...

Он находился в какой-то тюрьме, и потолок его камеры превратился в окно во вселенную, а потом он словно услышал голос Бога. Все то, что с ним произошло... слишком невероятно. Это не описать словами...

Теперь он лежал на морском берегу... Он слушал плеск волн, нежился под теплыми лучами утреннего солнца. Удивительно приятная галлюцинация. Пусть она длится подольше...

– Ага! Проснулся, наконец!

Авери осторожно повернул голову. Сел. В этой галлюцинации существовал мужчина, сидящий на другой постели и попыхивающий сигаретой. А еще – две постели со спящими... судя по всему, Барбарой и Мэри. А еще – бескрайний океан, великолепный пляж, заросли деревьев, несколько смахивавших на пальмы, и куча туристского снаряжения, словно забытого здесь беспечными бойскаутами.

– Я Том Саттон. А ты, наверно, Ричард Авери... Ну и вляпались же мы, правда?

– Что есть, то есть, – согласился Авери и пожал Тому руку. – Приятно познакомиться.

Звучало это довольно по-дурацки, хотя и было чистой правдой.

Том Саттон был высокий, крепко сбитый мужчина лет тридцати. Несмотря на возраст, он уже начал полнеть от излишне спокойной и легкой жизни.

– Девочки еще спят, – сказал Том. – Этот Гекльберри-Финновский кристалл способен свалить с ног слона. Я бы с удовольствием испробовал его на паре моих клиентов.

– Вы знаете, где мы находимся? – спросил Авери.

Том пожал плечами.

– Гавайи, Гаити, Тонга... делайте ваши ставки, господа!

– Мы не на Земле, – с внезапной уверенностью заявил Авери.

– Простите?

– Я говорю, что мы не на Земле.

– Послушай, старина. Не стоит фантазировать. Мы находились в очень странном месте. Согласен. Но не надо выдумывать всякий вздор. Здравый смысл...

– Кончай болтать, – прервал его Авери. – Я полагаю, ты испытал то же самое, что и я: потолок, раскрывающийся к звездам, а потом загадочное заявление небесного голоса?

– Похоже, что так, – улыбнулся Том.

– Ну, так вот, – продолжал Авери, решивший во что бы то ни стало пробить окружавшую Тома стену самодовольства, – не травля времени на истерику, я обратил внимание, что эти звезды были совсем не такие, как у нас.

– Что ты хочешь этим сказать, старина?

Внутри у Авери все так и кипело. А обращение "старина", мягко говоря, не доставляло ему ни малейшего удовольствия.

– Я хочу сказать, – спокойно ответил он, – что созвездия отличались от тех, что видны с Земли... старина.

– Ты что, какой-нибудь чертов астроном?

– Нет. Но у меня есть глаза.

Том на минутку задумался.

– Ну и что с того? Мы живем, точнее, жили в северном полушарии. То, что ты видел, старина, вполне могли быть созвездия южного. Понятно?

– Я неоднократно видел созвездия южного полушария, – настаивал Авери. – И я их достаточно хорошо запомнил... Мы же увидели нечто совсем другое.

– Черт, – выругался Том. – Брось меня пугать... И ради всего святого, не вздумай поднимать панику, когда барышни, наконец, проснутся. Солнце совершенно обычное, и море тоже... Помяни мои слова, приятель, может, мы и далеко от родного края, но все еще на старой доброй Земле.

От страусиной, с его точки зрения, позиции Тома Авери даже развеселился.

– Земля-то, может, тут и добрая, – усмехнулся он, – но только это не наша Земля. Вот и все, что я хотел сказать.

– Как на тебя картинки подействовали, – покачал головой Том. Невесть зачем какой-то псих забросил нас на юг Тихого океана... или еще куда подальше. Я тебе обещаю только одно. Когда я вернусь домой, кому-то станет не до смеха. Habeas corpus [предписание о представлении арестованного в суд (лат.)] и все такое прочее.

– Привет, ребятки, я с вами, – их дружескую беседу очень своевременно прервала Барбара. – Тут кто-то что-то говорил о Тихом океане?

Кинув на Авери предостерегающий взгляд, Том весело улыбнулся Барбаре.

– Рад, что ты наконец-то смогла присоединиться к нашей вечеринке... Я как раз говорил Ричарду, что, судя по всему, мы где-то в южной части Тихого океана.

Барбара зевнула и покачала головой.

– Немного подрасти, малыш. Ричард прав. Мы совсем в другом месте.

Авери удивленно приподнял брови.

– Ты что, давно проснулась?

– Достаточно давно... Знаешь, прежде чем принять участие в вечеринке, девочки иногда предпочитают сначала узнать, а куда, собственно, их приглашают. – Она встала, потянулась, посмотрела на Мэри. – Наша спящая красавица все еще дремлет. Ах, юность, беззаботная юность...

– Вы оба психи, – не унимался Том. – Они еще не сумели отправить человека на Марс... каким же образом, скажите вы мне, они могли ухитриться устроить эту маленькую экспедицию, на которую вы намекаете?

– Они? – эхом отозвалась Барбара. – Кого именно ты имеешь в виду, говоря "они"?

– Яйцеголовые... чертовы исследователи космоса.

– Мой милый, дорогой Том, – ласково сказала Барбара, – сделай мне одолжение и перестань разговаривать, словно дебильный киногерой... Между прочим, я знаю кое-что, тебе неизвестное. Посмотри-ка на небо... вон туда, у тебя за плечом... чуть левее...

Посмотрев внимательно на небо, Том увидел далеко-далеко слабый, едва заметный серп – почти потерянный в голубизне...

– Луна, – подумав, решил Том. – Ну и чтоб увидеть Луну днем – это вполне в порядке вещей. Летом часто так бывает. В южном полушарии она и должна выглядеть немного иначе, чем в северном, и появляться на небе в другое время. Вот и все.

– Возможно, – с готовностью согласилась Барбара. – А теперь посмотри вон туда, над теми пальмами.

Том посмотрел. Авери тоже. Наступило долгое молчание.

– Господи Исусе, – прошептал Том.

Нащупывая дрожащими руками сигарету, Том тяжело рухнул на постель.

– Черт меня дери! Это совершенно невозможно! Это... это... – дар речи, похоже, окончательно покинул несчастного Тома.

– Ты очень наблюдательная, – заметил Авери, глядя на Барбару. – И отлично держишь себя в руках.

– Истерика у меня обычно начинается, когда лун больше трех, улыбнулась Барбара. – Кроме того, тебе не кажется странным, что мы так спокойны и рассудительными Особенно после того, что с нами было, – она содрогнулась. – Под конец я рыдала и молила о милосердии. И вот я здесь, спокойная, как я не знаю кто, не моргнув глазом, беседую на каком-то инопланетном берегу, считаю на небе инопланетные луны... Если хочешь знать мое мнение, они не только подсунули нам кристалл, но еще и вкатили по приличной дозе мощного транквилизатора.

– Очень даже возможно, – подумав, согласился Авери. – По всем законам природы мы должны быть напуганы до полусмерти. А я, честно говоря, даже ничуточки не волнуюсь... Остается только надеяться, что так будет и дальше.

– Не надейся, – мрачно предрекла Барбара. – Действие транквилизатора пройдет... Я только надеюсь, что когда это произойдет и я грохнусь в обморок, рядом будет кому меня поймать.

– Где... где я? – Мэри пришла в себя.

Она сидела на постели. Вид у нее был совершенно ошарашенный.

– Даже не надеялась когда-нибудь услышать эти бессмертные слова! весело воскликнула Барбара. – Не волнуйся, милочка. Ты среди друзей. У Тома такое несчастное выражение лица лишь потому, что он случайно заметил на небе парочку лишних лун. Том, знаешь ли, очень любит порядок. Для него подобная ситуация несколько неуютна.

Мэри осторожно встала на ноги. Она окинула взглядом море, песчаный пляж.

– Наверно, это глупо, – вдруг заявила она, – но мне ужасно хочется есть.

Авери посмотрел на кучу туристского снаряжения и на стоящие друг на друге большие дорожные сундуки.

– Посмотрим, что мне удастся найти. Тот, кто это затеял, по-моему, предусмотрел все на свете. Я только надеюсь, что он, или она, или скорее всего оно, не забыло оставить нам немного еды.

– Смотрите! – воскликнула Барбара, показывая на маленькую, покрытую тканью корзинку. – Три против пяти, что там припасы для пикника!

– Желающих спорить здесь нет, – усмехнулся Авери. – Твое предположение идеально вписывается в абсурдную логику того, что с нами творится.

В корзинке и впрямь оказались припасы для пикника... своего рода. Бутерброды с курицей и ветчиной, бутылки с молоком, термос, полный кофе и... бутылка шампанского.

– Сдаюсь, – заявил Том, беря в руки шампанское. – В мире нет ничего незыблемого. Мы с вами сидим и вырезаем бумажных кукол в одной из психиатрических лечебниц Лондона.

– Подожди открывать, – сказал Авери. – Мне кажется, наступит время, когда оно нам еще ох, как пригодится.

– Мне оно пригодится прямо сейчас, – поморщилась Барбара.

– Ничего. Бутылочка молочка пригодится тебе ничуть не хуже. День еще только начинается.

– Здесь есть еще что-то, – заявила Мэри, вынимая из корзины толстый бумажный пакет.

Открыв его, она высыпала содержимое на постель. В пакете оказалось множество маленьких пластиковых карточек размером с почтовую марку. И на каждой – цветное изображение какого-нибудь животного, рыбы или растения. А еще – несколько строк английского текста.

Авери поднял одну такую карточку. На ней было нарисовано животное длинный, довольно злобно выглядевший гибрид змеи и варана грелся на солнышке на берегу озера, свесив хвост в воду.

– Это животное опасно, – гласил текст. – По повадкам оно напоминает земного крокодила. Его мясо несъедобно.

Мэри заметила среди пластиковых карточек листок бумаги.

– Послушайте! – дрожащим голосом воскликнула она, глядя на листок. С этого момента от вас требуется самим добывать себе пропитание и заботиться о своей безопасности. Условия, в которые вас поместили, не являются излишне враждебными человеку. Надеемся, что вы сумеете приспособиться и извлечете определенный урок из данного эксперимента.

Четверо землян переглянулись. Неожиданно и странно кошмар стал реальностью.

– Боже мой! – не выдержал Том.

Открыв рот, он пытался что-то сказать, но слова застряли у него в горле.

– Ну ладно, кто будет завтракать? – пытаясь звучать непринужденно, воскликнула Барбара.

– Мне... расхотелось есть, – пробормотала Мэри, тщетно пытаясь сдержать предательские слезы.

– Ешь! – неожиданно резко сказал Авери. – Надо поесть. А потом обсудим, что нам делать дальше. Я понятия не имею, куда мы попали и чего они от нас ждут, но я не собираюсь умирать. Теперь вопрос даже не только в том, выживем мы или нет, это дело принципа... Кто-то или что-то ведет с нами какую-то очень сложную игру. Я постараюсь прожить подольше хотя бы ради того, чтобы когда-нибудь они очутились на нашем месте.

Он мрачно глядел на морской берег. Всего несколько минут назад этот пляж казался ему нереальным и привлекательным – словно декорации для романтической мелодрамы в синематографе. Но теперь над ясным утром нависла зловещая тень. Выдумка превратилась в реальность. И даже солнечный свет стал каким-то угрюмым.

7

Шампанского никто уже не хотел. Сделав над собой усилие, они съели бутерброды и выпили молоко. А что еще оставалось делать?

Начав есть, Авери обнаружил, что буквально умирает от голода. Питание – физиологическая потребность организма – стимулирует рациональное мышление. Лихо расправляясь с бутербродами, Авери одновременно начал рассматривать подаренные им картинки.

Он нашел карточку с изображением плода, внешне напоминавшего грушу согласно подписи, сочного и богатого витаминами. Другая карточка изображала своего рода шестиногого кролика, мясо которого, если верить надписи, по вкусу напоминало баранину. И еще одно животное – нечто среднее между диким кабаном и небольшим носорогом. Его характеризовали как опасного, но съедобного. Авери решил, что от этого зверя следует держаться подальше.

Всего в пакете оказалось пятьдесят карточек. Со временем их надо будет разобрать и как следует изучить – особенно с изображениями опасных животных...

Авери поглядел на пляж, так недавно казавшийся ласковым, а теперь ставший прямо-таки зловещим. Ровная полоска удивительно белоснежного песка то подбегала к воде ярдов на тридцать, то отступала на семьдесят с лишним. На песке четко выделялась линия прилива – рваная полоса морского мусора: водоросли, плавник и даже несколько целых древесных стволов. Невдалеке начинался лес – великая зеленая загадка земли.

"Скоро, – думал Авери, – им придется отправиться на разведку". Подобная перспектива не наполняла Авери радостным ожиданием. На Земле, где угодно на Земле, все-таки более или менее ясно, чего можно ожидать. Но здесь, на планете, в ослепительно голубом небе которой величественно плывут солнце и две луны одновременно... здесь, после не поддающегося воображению космического путешествия, предпринятого с лежащей за пределами человеческого опыта целью... здесь ждать чего-то иного, кроме неожиданного – чистой воды самоубийство.

Однако прежде всего следовало разбить временный лагерь... обеспечить себе безопасный (насколько это вообще возможно на абсолютно неведомой, чужой планете) тыл. Ведь кроме того, что здесь весьма необычная фауна и флора...

Барбара о чем-то рассказывала. Авери даже не сразу понял, что она обращается к нему.

– В пакетиках молочной каши, украшавших мой стол в милые и благополучно усопшие дни, когда мир еще не сошел с ума, – говорила она, обычно лежали маленькие модельки космонавтов. Все, как один, в громоздких скафандрах и с аквариумами на голове.

Авери улыбнулся.

– Здесь, к счастью, нам не нужны скафандры. Воздух тут куда более пригоден для дыхания, чем в Лондоне... Ну, и теплее здесь, конечно.

– Я, собственно, хотела сказать, – продолжала Барбара, – что все космонавты были разными. Один – геолог, другой – инженер, ну, и так далее. Я пыталась собрать их всех, но увы! Один из них мне никак не попадался. Надпись на коробке утверждала, что без него никак – ведь это был руководитель экспедиции. Мне кажется, что его-то нам и не хватает.

– Пора бы тебе и повзрослеть, – мрачно заметил Том. – Тут нет никакой экспедиции. Всего лишь четверо потерянных людей. – Помолчав, он угрюмо добавил: – Потерянных в буквальном смысле этого слова...

– Как бы там ни было, – ответила ему Барбара, – но мы все-таки экспедиция. И кто-то должен за нас отвечать. Иначе скоро мы будем бегать кругами, не зная, что делать дальше.

– Барбара права, – согласилась Мэри. – Кто-то же должен принимать решения.

– И это должен быть мужчина, – добавила Барбара.

– Это несколько ограничивает список возможных кандидатур, усмехнулся Авери.

– Может, даже больше, чем тебе кажется, – улыбнулся в ответ Барбара.

Тому эта идея явно не нравилась.

– Нам вовсе не нужен фюрер. Мы же взрослые люди... я надеюсь... мы всегда можем обсудить проблему и вместе выбрать подходящее решение...

– При чрезвычайном положении, – заметила Барбара, – от совета из четырех человек нет никакого толку.

– Ну, у нас же нет пока чрезвычайного положения, – возразил Том. Почему бы нам не устроить себе демократию?

– Потому, мой милый Том, что с момента, как мы оказались здесь, и до черт знает какого времени, у нас чрезвычайное положение.

– Боюсь, она права, – кивнул Авери. – Одному из нас, для блага остальных, придется стать деспотом. Если хочешь занять этот пост – в добрый час. Уверен, что порой он будет весьма непопулярным.

– Минуточку! – воскликнула Барбара. – Ты забыл о принципе выборности. Мы с Мэри должны иметь право голоса.

– Давайте не будем усложнять... – Том тяжело вздохнул. – Кстати, почему бы не установить диктатору испытательный срок? Например, три дня.

– По-моему, вполне разумно, – сказала Мэри. – Если нам не понравится, мы всегда можем попробовать что-нибудь другое.

– Это, конечно, так, – улыбнулся Авери, – есть только одно "но". Мы не знаем, сколько длится здешний день.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла Мэри.

– В зависимости от скорости обращения планеты вокруг своей оси, день здесь может быть как много больше двадцати четырех часов, так и много меньше. Нам придется его измерить.

– Раз уж мы затеяли подобные игры, – сухо сказал Том, – то ты и будешь руководителем нашей экспедиции. Я только надеюсь, что ты не забыл дома свой пакет молочной каши с инструкцией.

– Тогда решено, – подхватила Барбара. – Теперь мы в деле...

– Минуточку. – Авери вовсе не считал вопрос решенным. – Прежде чем меня назначить, узнайте сначала, чем это вам грозит. Если вы сделаете меня руководителем, то я буду требовать от вас безоговорочного выполнения моих приказов... и не просто выполнения, а с энтузиазмом. Если вам покажется, что я не прав – так и скажите, на если я не изменю своего решения, значит, вы должны его выполнить... Мне очень жаль, но, по-моему, сейчас иначе нельзя. Понятно?

– Зиг хайль! – воскликнул Том, но в его голосе слышалось облегчение.

– Концлагеря начнутся потом, – улыбнулся Авери. – А теперь первый приказ: мы должны все время оставаться в поле зрении друг друга. Это ясно? Причина, на мой взгляд, совершенно очевидна. Мы не знаем, какие опасности грозят нам на этой планете, и потому не можем рисковать.

– Некоторые вещи мужчины и женщины привыкли делать не на виду у всех, – заметила Барбара.

– Больше таких вещей нет, – твердо заявил Авери. – Пока, во всяком случае. При первой же возможности мы оборудуем туалет. А до того, выбери себе кусок пляжа и делай там все, что хочешь. Главное, оставайся на виду.

– Боюсь, – усмехнулась Барбара, – что эта маленькая новинка больше терпеть не может. Я сейчас вернусь.

Отойдя в сторону ярдов на тридцать, она невозмутимо стянула слаксы и присела.

Остальные демонстративно не обращали на нее никакого внимания. Но все почувствовали, что этот акт, каким бы естественным он ни был, разом перечеркнул все общепринятые нормы цивилизации. И было в нем что-то глубоко символичное...

– Ну вот, сразу полегчало, – с деланной непринужденностью сказала Барбара, вернувшись.

Том был шокирован. Мэри тоже. Авери решил, что Барбару следует поддержать. Стыдливость – непозволительная роскошь в их положении. Им придется жить вместе, так что лучше привыкать к этому – самого начала.

– Мне и самому здорово хочется писать, – нарочито громко заявил он.

Отойдя на несколько ярдов в сторону, он расстегнул брюки и помочился в сторону моря.

– Вот и отлично! – весело воскликнул Том, когда Авери вернулся, – раз уж мы такие раскованные, почему бы нам не провести время за маленькой, но очень сексуальной оргией?

– У нас нет времени, – сухо отозвался Авери. – Сейчас все принимаются за работу.

Он окинул взглядом кучу снаряжения.

– Самое главное для нас – оружие. Давайте посмотрим, что у нас есть.

– Оружие? – удивилась Мэри.

Такой подход, похоже, сбил ее с толку.

– Все, что угодно: ножи, дубинки... Все, чем мы сможем в случае необходимости обороняться, – пояснил Авери. – Какое-то оружие должно всегда находиться под рукой. Потом постараемся сделать что-нибудь получше.

– В моем сундуке, – сказал Том, – лежит револьвер тридцать восьмого калибра и пятьдесят патронов. – Казалось, его смутило это признание. – Не знаю, как он туда попал. Вообще-то я держал его у себя в квартире.

– Великолепно! – обрадовался Авери. – И какой же из этих чемоданов твой?

– М-да... это вопрос... – Том уставился на сундуки – все четыре совершенно одинаковые. – Скорее всего, самый нижний... Второй закон Паркинсона.

Так оно и оказалось. Сундуки оказались удивительно тяжелыми. Авери и Том едва могли их поднять.

– А что это за Второй закон Паркинсона? – подозрительно спросила Барбара, когда Том начал рыться в своем сундуке.

Подняв голову, тот ответил:

– Второй Закон Паркинсона гласит, что если неприятность может произойти, то она непременно произойдет... Ага! Вот и пушка!

Встав, он протянул Авери револьвер и патроны.

Авери осмотрел револьвер и, открыв магазин, зарядил его.

– Теперь держитесь за ваши шляпы, – провозгласил он, – сейчас я испробую эту штуковину.

Прицелившись в сторону моря, он нажал на курок. Выстрел был негромкий, но все, тем не менее, так и подскочили.

– В порядке, – объявил Авери.

Снова открыв магазин, он заменил использованный патрон на новый. Затем протянул его Тому.

– Возьми пока себе... Было бы здорово, если бы ты разведал, что здесь есть поблизости. Только не уходи далеко. Мы должны все время тебя видеть, или, по крайней мере, слышать. Присмотрись к растительности, может, замедлишь что-нибудь знакомое по карточкам. Возвращайся не позже, чем через пятнадцать минут.

– Есть, сэр. – Том шутливо козырнул и двинулся прочь с револьвером в руке.

Он смотрел, как Том не спеша идет по берегу. Рано или поздно, Авери был в этом совершенно уверен, у них возникнут проблемы с Томом. Но сейчас не время думать о возможных или воображаемых проблемах. Тут дай Бог справиться с теми, что уже есть.

– Смотрите, что я нашла! – воскликнула Мэри.

Роясь в кухонной утвари, она обнаружила сверток с четырьмя ножами в кожаных ножнах и пару легких топориков. К ножнам прилагались кожаные пояса.

Осмотрев находку, Авери тут же надел один из них.

– В этом сезоне, – весело сказал он, – в моду входят кинжалы. Их носят абсолютно все.

– Тебе не кажется, что эта игра в осторожность заходит слишком далеко? – с кислой миной спросила Барбара.

– Возможно, – согласился Авери. – Но лучше я буду слишком осторожным и живым, чем беззаботным и мертвым... Если вам когда-нибудь придется использовать эти штуки для чего-либо другого, кроме нарезки антрекотов, держите нож вот так и бейте снизу вверх. Так он скорее войдет в тело.

– Теперь нам стало значительно спокойнее, – серьезно заметила Барбара. – Что дальше?

– А дальше – Лагерь Один. Мне думается, мы устроим его поближе к деревьям, где-нибудь за чертой прилива. Потом найдем что-нибудь получше. Сколько у нас палаток?

– Четыре, – ответила Мэри. – И похоже, что все очень большие.

– Хорошо. Вы оставайтесь здесь и попытайтесь собрать вещи, которые нам понадобятся немедленно – кухонные принадлежности, одеяла (если есть) и все такое... а я тем временем схожу посмотрю вон тот холмик, – он показал на небольшое возвышение ярдах в пятидесяти от берега. – Отсюда он кажется вполне приемлемым. Если все будет о'кей, то, когда Том вернется, перетащим туда вещи... кстати, а где он?