Текст книги "Узник Марса (сборник)"

Автор книги: Эдмонд Мур Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 58 страниц)

Глава XI

Город против города

Все звуки битвы, даже грохот орудий главного калибра и рев перегретых двигателей, утонули в грохоте столкновения, в визге и лязге мнущегося и рвущегося металла. Гигантские массы городов ударили друг в друга. Нью-Йорк в центре построения пошатнулся от ужасного толчка, переданного ему. Затем на экране к северу от меня я увидел титанические металлические массы, которые рушились вниз. Москва с Сиднеем и Алжиром, и Бостон с Детройтом превратились в глыбы искореженного металла.

Но даже это невероятное столкновение уже не могло остановить нас, наш строй с Нью-Йорком в центре проскользнул сквозь возникшую брешь! Мы вырвались, прорвали окружение ценой ужасающего столкновения.

По приказу Ярнолла мы тут же перестроились в колонну с Нью-Йорком во главе. В то время как большой круг армад противника оставался все еще позади нас, ошеломленный нашим колоссальным ударом, наш строй рванулся вперед. Наша колонна змеей обвилась вокруг строя противника, опасной, жалящей змеей! Мы зашли с востока на кольцевой строй врага. И когда наша длинная линия могучих городов пронеслась мимо них, все наши батареи ударили разом.

Преимущество теперь было с нами, так как в их большом круговом формировании более половины городов просто не могли достать нас. И мы спешили воспользоваться шансом! Я вел Нью-Йорк во главе колонны, держа город за пределами досягаемости вражеских орудий. Наши залпы методично превращали строй врага в груды пылающих развалин, рушащихся на землю. Амстердам, Вена, Каир и Мадрид пали под концентрированным огнем наших батарей; но мы потеряли Буэнос-Айрес.

– Надо добивать их, пока они не перестроились! – воскликнул Ярнолл.

– Но они делают это сейчас! – крикнул я ему сквозь гром пушек, хул моторов и шипение винтов. – Они выстраиваются в линию!

На большом экране было хорошо видно, что командиры противника пытаются выстроить свои города в колонну. Мы видели маневры их городов, знали, что они делают это, поэтому, находясь на их фланге, наша линия вела непрерывный ураганный огонь. И теперь, хотя Квебек упал, наши пушки послали Копенгаген, Иокогаму и Калькутту в ад; проскочив мимо европейцев, мы принялись за азиатов. Их орудия угрюмо грохотали в ответ, однако в данный момент их собственный орудийный огонь мешал их маневрам. Мы обрушивали вниз город за городом, не давая агрессору ни малейшей пощады.

Но удача не длилась слишком долго, и внезапно круг наших противников разомкнулся, превратившись в колонну, в два раза длиннее нашей. И теперь их батареи грохотали, стремясь смести нас с небес! Я услышал резкий приказ главнокомандующего рядом со мной. Два флота гигантских городов мчались друг на друга, ведя огонь из всех орудий!

Прямо на Нью-Йорк мчался во главе их линии могучий Пекин, третья из трех больших воздушных столиц. Два гиганта были равны по силам; и сейчас мы затеяли дуэль в воздухе, так что я практически забыл о судьбе армады позади нас. Нью-Йорк наполнился ужасающим пламенем от разрывов азиатских термоснарядов. Но в то же время наши артиллеристы работали как сумасшедшие. Пекин тонул в разрывах. Оплавленные кратеры возникали на месте его башен. Далеко позади противник перестраивался, теперь во главе его строя встал Берлин. Но так ужасна была битва, которую мы вели с азиатской столицей, что мы забыли почти все остальное.

Позади нас города тоже вели схватки друг с другом: Чикаго сражался с Лондоном; Константинополь обрушился вниз под огнем Денвера и Вальпараисо; Монреаль, из числа наших городов, полыхал, так как он стал мишенью для всех гигантских батарей Берлина. Город за городом рушились с небес, но ярость битвы не утихала. Высоко над колоссальными линиями городов сцепились в схватке флоты воздушных крейсеров.

Армагеддон пришел наконец на землю!

Хотя города Европы и Азии по-прежнему превосходили нас числом, мы сильно уменьшили масштабы этого превосходства в результате своих маневров. Теперь яростная битва шла почти на равных.

Прямо впереди наших линий маячила огромная гряда облаков, дрейфующих к югу от озер на севере. Ни одна из наших линий не пожелала войти в эту массу тумана, и обе армады устремились вниз.

Опять в Берлин

Мы неслись вниз, продолжая артиллерийскую дуэль с Пекином, и пушки не умолкали ни на миг! Вниз, вниз – до тех пор, пока не начало казаться, что через миг мы врежемся в землю! Зеленые равнины приближались с ужасающей скоростью. В последний момент я рванул рычаг на себя – и в ответ Нью-Йорк рванулся резко вверх. Я видел, что Пекину тоже удалось выйти из пике. Позади нас города, которые непосредственно следовали за нами двумя линиями, выходили из пике, грохоча орудиями. Но в хвосте колонн было немало городов, которые не смогли проделать этот маневр и разбились, были уничтожены ударом о земную твердь!

И время этих сумасшедших маневров пушки продолжали грохотать. Нью-Йорк и Пекин были охвачены пламенем, изъязвлены сотнями кратеров, но продолжали осыпать друг друга снарядами. Позади нас, после дуэли, которая достигла масштаба и интенсивности нашей, Чикаго одолел Лондон, и гигантский город, пылая, обрушился на землю! И, пока города падали в огне, воздушные флоты почти полностью уничтожили друг друга – ни у нас, ни у противника почти не осталось крейсеров. Они почти полностью уничтожили друг друга в безумной ярости атак!

Все слилось в безумном хаосе битвы. В рубке грохотал голос Ярнолла, отдающего приказы, и неистовый голос Коннелла гремел в динамиках, донося эти приказы до каждого американского города. Гремели пушки, и выли могучие моторы. Перед нами замаячила новая масса облаков. Снова наши две линии нырнули вниз, чтобы не входить в эти облака. Но, когда мы бросились вниз, линия противника, повинуясь некоей команде, резко рванулась вверх и скрылась в клубящемся тумане!

В следующий момент мы тоже развернулись, преследуя их; но было слишком поздно – тот момент дал им, с их огромной скоростью, преимущество, к которому они стремились. В тот момент, бросаясь в месиво облаков, они получили преимущество: они были впереди, а также над нами! И затем их линия, изгибаясь, устремилась к нам! Пока мы тормозили, чтобы избежать столкновения, они взяли нас в кольцо. Они, наконец, выполнили свой план, им удалось окружить наши города.

Когда их кольцо замкнулось, мы трое были ошеломлены. Затем, со всех сторон разом, на нас обрушились снаряды! Мы стали идеальной мишенью для всех европейских и азиатских артиллеристов вокруг нас, мы стали мышью в мышеловке. И теперь Ярнолл вскочил на ноги, его взгляд, как, впрочем, и наши с Коннеллом, наполнил ужас агонии.

– Они получили нас! Это конец! Нам не вырваться!

– Не вырваться? Не разорвать это кольцо? – переспросил я дрожащим голосом.

Он покачал головой, его глаза горели мрачным пламенем обреченности.

– Нет… Их кольцо замкнулось, и у нас в запасе только обломки наших городов на земле, но мы попробуем прорваться выше и ниже!

Он отдал краткий приказ, и, после того как Коннелл передал его всем, наши города синхронно рванулись вверх. Но кольцо окружения следовало за нами с той же скоростью, не прекращая артиллерийского огня. Тот же результат имела попытка уйти вниз. И теперь, под ужасающим, ураганным огнем противника, все больше и больше американских городов превращалось в обломки, дымящиеся на зеленой равнине внизу!

Титанический круг вражеских воздушных городов вокруг нас и наш флот городов были окутаны пламенем разрывов, пушки грохотали тысячей яростных гроз; плавился металл, рушились башни, все это сливалось в видение ада на наших экранах!

Ярнолл, с мучительным выражением, застывшим на лице, искал выход, хотя бы крохотную лазейку к спасению. Ряды наших городов стремительно таяли. Лос-Анджелес, Виннипег, Панама и Нэшвилл рушились вниз один за другим. И хотя наши батареи еще грохотали, наши окруженные города все еще сражались, Нью-Йорк все еще держался в воздухе и все еще осыпал врага дождем снарядов, нас уничтожали слишком методично и слишком стремительно! В страшной битве, бушующей высоко в сумерках между землей и звёздами, уцелело вряд ли более шестидесяти из ста наших воздушных городов, в то время как нам по-прежнему противостояло не менее ста, с учетом всего того страшного урона, который мы нанесли противнику! И с каждым залпом наши шансы таяли, неуклонно стремясь к нулю!

Наконец я встал, как будто некая новая сила снизошла и наполнила меня мрачной, отчаянной решимостью.

– Это конец, Ярнолл! Конец для всех наших городов! – прокричал я.

– Конец! – мрачно согласился он. – Нам никуда не уйти! Мы только можем встретить его в бою!

И тут я встретился с ним взглядом.

– Есть ещё сто крейсеров моего резерва! Крейсера, которые я попросил для моего плана. Это – безумие, но это наш единственный шанс!

– Ваш план? – мерцание надежды вновь появилось в его глазах. Но когда я объяснил, свой план в нескольких путаных словах, его глаза расширились от изумления, и он воскликнул:

– Это безумие, Брант! Вы никогда не сделаете это!

– Но это наш последний шанс. Это последний шанс спасти наши города! – прокричал я сквозь гром канонады.

Он остановился, затем сжал мою руку.

– Ступай, Брант! Примите сотню крейсеров… и да поможет вам Бог!

Я прокричал призыв, обращаясь к механикам и инженерам, выжимавшими все, что возможно, из двигателей и винтов. Двое из них тут же заняли мое место и место Коннелла. Маклин и Хиллиард, которые работали с ними, подбежали к нам, и мы вчетвером помчались сквозь коридоры башни к лифтам, и оттуда – к крейсерам.

Стоя на площади, я мимолетно отметил, что панораме сражения была присуща некая зловещая красота. Вокруг сверкали огни – полыхали пожары, багрово светились раскаленные кратеры, ослепительно сверкали взрывы термоснарядов. На фоне этого огня меркли и огни городов, и звезды в глубинах неба. Оглушительно грохотали пушки, каждый залп был словно звук крушения мира! Сквозь этот грохот порой пробивались крики, стон и плач – в недрах города были люди, много людей. А с высоты на все это равнодушно взирали звезды.

Все вокруг казалось грудами развалин. Но башня и другие важные объекты города были выстроены из тугоплавкого сплава, неуязвимого для термоснарядов. И хотя снаряды много раз рвались здесь и там, на краю площади и в ее центре, хотя металл площади был изрыт множеством кратеров, лишь немногие из сотни размещенных здесь крейсеров, которые только и ждали приказа на вылет, были серьезно повреждены. И теперь Маклин, Коннелл, Хиллиард и я, заняли место на мостике крейсера номер один. Затем Маклин прыгнул к пульту управления, а я начал отдавать приказы в микрофон, пытаясь перекричать грохот сражения. В следующий момент наша сотня крейсеров рванулась вверх, в самую гущу битвы.

Вверх, сквозь пламя взрывов, вверх, ради безумной попытки совершить невозможное. Вокруг рушились на землю наши города. Атланта, Кливленд и Мехико падали, гигантские массы огня, груды оплавленного металла, вращающиеся безумно, неслись вниз сквозь тьму к разрушению и гибели на поверхности земли! Не более пятидесяти городов оставалось у нас, и все они имели не больше шансов уцелеть, чем муравей, попавший под паровой молот. Они падали все чаще и чаще, это был конец нашей нации, это была тотальная гибель!

Но не тратя времени на отчаяние, я бросил нашу флотилию к кольцу городов противника, сжимавшемуся вокруг наших городов. Маклин за штурвалом, стиснув зубы, вел наш корабль и тех, кто за нами, сквозь ужасный бой, сквозь бури снарядов, сквозь огонь и мрак. Корабль за кораблем позади нас гибли и рушились на землю расплавленными метеорами! Мы мчались сквозь эту адскую ночь – последние воздушные корабли на этой планете, все остальные сгорели в пламени битвы. Но не крейсеры противника, а снаряды, летящие с обеих сторон, делали наш полет игрой в русскую рулетку!

Но вот мы достигли нашей цели, добрались до Берлина, откуда исходили приказы, откуда враги руководили нашим уничтожением. Мы снижались, не замеченные никем, – в мясорубке битвы городов всем было просто не до нас. Здесь и там разрывались снаряды, титанические батареи Берлина грохотали в ответ. Десяток крейсеров, все, что осталось от нашей сотни, плавно снизился возле силовой башни! Когда мы опускались, я разглядел стеклянный шар на вершине шпиля, узнав в нем телевизионную камеру электроперископа, такого же как у нас, а затем мы зависли в воздухе, возле окон пятого этажа.

Паря рядом с башней, мы все еще не были замечены никем. Площадь под нами была пуста, улицы озаряли только разрывы снарядов. Балансируя там, в темноте, мы могли видеть, что окна были ярко освещены. Охранники роились в верхних уровнях силовой башни, занятые своими делами. Затем мы подошли вплотную к окну, и тогда Маклин и Коннелл, Хиллиард и я прыгнули вперед, через это окно, с термопистолетами наготове! И в то же момент поток американцев в черных мундирах хлынул в каждое окно пятого этажа!

Мгновенно охранники кинулись к нам с оружием в руках. Но, прежде чем они успели открыть огонь, полыхнули разрывы наших термопуль. Охранники рухнули на пол бесформенными кучами, та же участь постигала и остальных, кто попадался нам на пятом этаже; неожиданность нашего нападения очень помогла нам. Грохот битвы снаружи был так ужасен, что мы без потерь заняли пятый этаж, а также проникли на четвертый и на шестой.

– Коннелл и Хиллиард! Возьмите половину наших людей и охраняйте проходы, чтобы никто не проник сюда сверху и снизу! Маклин, держи корабли на этом уровне, здесь они неуязвимы для пушек, и охраняй башню от вторжений извне!

Раздав приказы, с другой половиной нашего отряда, числом примерно сто пятьдесят человек, я бросился к подъемникам. Уничтожив элементы управления лифтами, мы устремились вниз. До нас донеслись звуки боя – переполошились охранники на верхних этажах, и теперь Хиллиард и его люди отражали нападение. Мы ворвались на четвертый этаж. Мы оказались полным сюрпризом для охранников, но удивиться толком они не успели – наши пули скосили их всех. И то же самое повторилось на третьем этаже; и на втором, а затем, с замиранием сердца, мы ворвались на первый этаж!

Перебив охрану, раньше, чем она успела схватиться за термопистолеты, мы ворвались через холл в большой круглый зал, командную рубку Берлина! Под нашими выстрелами рухнули опешившие охранники, и мы были внутри! Помещение было битком набито людьми в зеленой форме, которые не ждали нас, и были очень удивлены, правда, недолго, потому что они разделили участь охранников, упав на пол кучами обгорелого тряпья. В центре помещения находился огромный шар из матового стекла! Мы знали, что этот шар заключает внутри себя карты, экраны и пульты – это и был пункт управления Берлина; и теперь в этом шаре открылось отверстие люка, и оттуда вылезли трое в зеленой униформе. Это были военные вожди врага, главнокомандующий Европейской Федерации и два его помощника, которые вместе с ним осуществляли управление всей армадой европейских и азиатских городов!

Захваченный город

Когда вражеский главнокомандующий увидел меня, его смуглое лицо вспыхнуло от удивления. Он и его товарищи бросились к нам, выхватывая термопистолеты. Но мы оказались быстрее, и на полу стало на три кучи обгорелой плоти больше – так закончился жизненный путь вождей наших врагов! Я быстро отдал приказы, направив своих людей к большой панели коммутатора занять места обслуживающего персонала, в то время как остальные бросились к большой двери, которая вела из башни на площадь. Они забаррикадировали эти двери, а я забрался в большой стеклянный шар в центре зала.

Внутри я обнаружил огромную электронную карту мира, кресла, а рядом с ними было шесть рычагов и регулятор скорости, которые контролировали скорость и направление полета Берлина. Когда я занял место перед ними, я обнаружил, что сам шар представляет собой единый обзорный экран, позволяющий отчетливо видеть сразу во всех направлениях. И теперь, глядя в него, я мог видеть, что снаружи вокруг наших городов продолжает стягиваться смертоносное кольцо блокады, управляемое отсюда, из Берлина. По-прежнему грохотали пушки, неся нашим городам неминуемую гибель. Отсюда я мог видеть всю битву, хотя даже в тот же момент я слышал, звуки перестрелки между моими людьми и охраной на несколько этажей выше. Но вот раздался топот множества ног, ругань, сильные удары в наружную дверь!

Игнорируя все это, я захватил контроль над городом, наблюдая за битвой с помощью шара-экрана. Я рванул ручку скорости на себя, одновременно опустив вниз один из рычагов направления; и, как только я сделал это, я увидел, что Берлин теперь поднялся вверх над кольцом городов и завис немного выше их уровня. И тогда, потянув рычаг в обратную сторону, я накренил его и бросил боком, на висевшую под ним Женеву. На колоссальной скорости я швырнул город вперед, метясь дисковидным основанием прямо в силовую башню Женевы! И сбрил эту башню – она упала, точно колос под серпом жнеца!

Когда Берлин промчался сверху, я увидел, как Женева нерешительно замерла в воздухе позади нас на мгновение, а затем рухнула на землю! Я скосили большую электростатическую силовую башню, чей коллектор космических лучей создавал поле антигравитации, держа город в воздухе, и Женева рухнула на землю пылающей кометой! И затем, повинуясь мне, Берлин помчался вперед, над большим кольцом вражеских городов, снося их силовые башни. Стокгольм, Кейптауне и Бухарест упали, и никто не оказал мне сопротивления, враг не ожидал атаки со стороны собственной столицы!

Я мчался вперед и вперед, превратив захваченный город в пылающий меч праведной мести, повергая вниз один за другим все новые и новые города. Смутно я осознал, что выше перестрелка прекратилась. Коннелл, Хиллиард и их люди перебили охранников на верхних этажах башни и бросились вниз защищать входные двери, которые сейчас штурмовали снаружи. Огромная толпа безумно бушевала у стен башни – все увидели, как их город разрушает их собственную армаду! Но в диком волнении, охватившем меня, я игнорировал все это. Ни у одного воина в истории не оказывалось в руках такого чудесного меча, каким сейчас владел я.

Европейские и азиатские города уносились прочь в дикой панике, дезорганизованные и обреченные; поскольку там не знали, что делать, привыкнув во всем полагаться на команды из Берлина, который теперь стал их Немезидой. И как только они сбились в дезорганизованную массу, половина сотни американских городов сосредоточила свой огонь на этой массе! Сверху на врага неслась масса Берлина, сзади грохотали американские пушки, было отчего сойти с ума!

Наперерез Берлину из этой массы охваченных паникой городов ринулся Пекин, побитый, в шрамах кратеров. Видимо, его командир решил спасти от уничтожения спятившей европейской столицей азиатские силы. Казалось, ничто не сможет предотвратить лобового столкновения двух гигантов, но в последний момент я сумел резко увести Берлин вверх. И затем мы встретились с Пекином, точнее, основание Берлина встретилось с силовой башней Пекина, отправив его пополнять компанию оплавленных развалин внизу! Тем не менее даже в падении азиатская столица продолжала вести по нам огонь!

Победа!

Я обрушился на удирающие города противника, точно ястреб на кур! Десятками я косил силовые башни, уничтожая города европейцев и азиатов, пришедшие сюда, чтобы уничтожить мой народ. Они были напуганы и сломлены, не помышляя более о продолжении войны, тем более что американские пушки грохотали, не умолкая, заставив многие города упасть в пламени на твердь земли! Но теперь снизу доносился дикий грохот и звон металла; и тут Хиллиард закричал:

– Они вышибают двери, Брант! – Он пытался перекричать грохот и крики снаружи. – Мы попытаемся сдержать их, но…

– Продержите их пару минут! Пару минут! – прокричал я в ответ.

Я вновь бросил Берлин на города противника, кося башни, так что города гибли десятками, а выжившие в ужасе обращались в бегство. Их осталось с полсотни, и ими теперь занимались американские пушки. Умолкли батареи Берлина, все его офицеры и солдаты были слишком заняты штурмом башни! Половина европейских и азиатских городов была уничтожена. Но теперь надо было что-то делать с обезумевшей толпой, яростно штурмующей двери башни!

Потянув рычаги на себя в последнем усилии, я бросил город вперед на максимальной скорости и затем обрушился сверху на массу европейских и азиатских городов, бросил массу Берлина вниз, на них, в последней атаке, от которой они тщетно пытались бежать. Так были сметены с неба последние европейские и азиатские города, не считая самого Берлина! И как раз тогда, когда я обрушил громаду Берлина на последний из оставшихся вражеских городов, заставив его рухнуть на американскую землю, рухнули двери башни под натиском обезумевшей толпы в зеленых мундирах!

Коннелл и Хиллиард, и все наши люди были отброшены через холл в центральный пост управления, где я сидел. Через мгновение город вновь мог оказаться в руках врага! Но, увидев это, нажал рычаги бросил город вниз! Затем, с огромным усилием, я вырвал этот рычаг из гнезда! Башню наполнили дикие крики ужаса, город сорвался в пике, помчавшись навстречу неминуемому уничтожению!

Наши враги в этот миг ужаса забыли о борьбе, а я с Коннеллом и Хиллиардом и те, кто остался от нашего безумного десанта, бросились вверх по узкой лестнице. До второго этажа большой башни и ее окна, рядом с которым висел наш крейсер. Он спустился сюда с высоты пятого этажа и ждал нас, несмотря на то, что город стремительно несся вниз! Мы прыгнули через окна в открытые десантные люки.

И в следующий момент, сразу после того как наши крейсеры покинули обреченный город, Берлин врезался в землю под нами и с потрясающим грохотом превратился в груду искореженного металла!..

Мы направились к пятидесяти уцелевшим американским воздушным городам, которые по-прежнему висели высоко в небе. Мы взлетели над ними, и теперь они лежали под нами – гигантские диски, покрытые шрамами, с бесчисленными кратерами оплавленного металла! Их улицы вновь наполняли огромные толпы. Люди оглядывались, как будто не могли поверить в то, что живы, потрясенные своим спасением, изумленно смотрели на пустое небо, где незадолго до того грохотала смерть. В тот момент, когда мы зависли над городами, высоко над ними, в тот момент невероятного облегчения и возрождения радости, казалось, что весь мир застыл в изумленном и радостном молчании, как после пронесшейся над ним чудовищной грозы. В этом радостном безмолвии объединились люди и ночь, облака и ветер, земля и звезды. А потом тишина сменилась громогласным ликующим криком!

Рассвет новой эры

На рассвете следующего дня наши города были готовы вернуться на свои привычные места. Всю ночь они висели вместе, наполненные плачем и ликованием, скорбью и торжеством, но с рассветом начали расходиться. И мы впятером, сидели перед обзорными экранами на посту управления Нью-Йорка, в недрах силовой башни, наблюдая, как разлетаются города. Побитые и израненные, изъеденные кратерами, город за городом проходили они перед нами. Вашингтон уходил первым. Его улицы и площади, были наполнены ликующими толпами. И в диких криках этих людей мы могли слышать наши имена, их рев был данью уважения нам. Они видели в нас своих спасителей. Затем Вашингтон на полной скорости двинулся от нас на юго-восток и исчез.

Теперь мимо нас строем проходили другие города. Питтсбург и Гватемала, Такома, Чикаго и Филадельфия, Рио-де-Жанейро, Канзас-Сити и Ванкувер – один за другим, и могучее «ура!» их обитателей сотрясало небеса. Они уходили на север и юг, на восток и запад, до тех пор пока Нью-Йорк не остался один на месте битвы, зависнув высоко над землей. Тогда Ярнолл перевел взгляд на нижний экран, на землю, усеянную оплавленными обломками.

– Мы победили, – протянул он. – Американская Федерация победила, но какой ценой? Две трети городов мира разбито, уничтожено. Миллионы людей нашли свою смерть, половина наших собственных городов погибла.

– Это так, Ярнолл, но это было необходимостью, а не нашей волей. Они напали на нас без предупреждения, они разработали против нас чудовищное оружие, они хотели уничтожить нас поголовно. У нас просто не было выбора.

– Я знаю это, Брант. Но я рад тому, что эта величайшая из всех войн является последней.

– Последняя война на Земле! – откликнулся Маклин задумчиво. – Теперь, когда мертвы воинственные вожди наших врагов, их люди присоединятся к нам в Единой Федерации, чтобы навеки положить конец всем войнам, забыть всю наши вражду…

– Так и будет, – согласился я. – Но мы никогда не сможем забыть, что произошло.

И пока другие молча сидели, молча. Я повернул рычаг контроля скорости: загудели моторы, зашипел выбрасываемый винтами воздух, и Нью-Йорк двинулся на восток, в сторону восхода солнца. Он летел все быстрее и быстрее, стремительно проносясь над бескрайними зелеными равнинами. На улицах и площадях бушевал стихийный праздник, ликующие толпы не спешили расходиться. Но мы пятеро, в сердце города, в большой башне, сидели тихо и неподвижно. Глядя в синее безоблачное небо, мы зачарованно смотрели на то, как разгорается рассвет, навстречу которому мчался город. Это Солнце Мира восходило над истерзанной войнами планетой.