Текст книги "Бандит из Чертова Каньона"

Автор книги: Эдгар Райс Берроуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 5
ЗАГОН ДЛЯ СКОТА

– Я получил письмо от Уэйнрайта с сегодняшней почтой, Ди, – неделей позже сообщил дочери Элиас Хендерс. – Он вновь требует назначить цену за все «заведение».

– Мы можем поехать на восток и жить там, разве нет? – спросила девушка.

Хендерс бросил на нее взгляд, полный желчи. В ее тоне ему почудилась неподдельная грусть. Хендерс подошел к дочке и обнял ее.

– Ты хочешь ехать на восток и жить там? – спросил он ее.

– Мне нравится здесь, папа; но ведь там столько всего, чего мы лишены здесь! Мне хотелось бы посмотреть, как живут другие люди. Я хочу побывать в больших отелях, в театре и в опере, хочу встретить образованных культурных людей своего круга. И еще хочу ходить на вечеринки, где никто не напивается и не открывает стрельбу, – заключила она с улыбкой.

– Мы вовсе не должны продавать ранчо, чтобы уехать, – сказал отец. – Боюсь, я был эгоистом. Я не хотел уезжать обратно после того, как твоя мама покинула нас, и забыл, что ты имеешь право на все преимущества цивилизации, которые мы имели в избытке. А мне самому казалось достаточно ранчо и тебя.

– Но если ты уедешь, то кто же будет управлять ранчо, следить за всем? – настаивала девушка.

– О, все это может быть улажено. Неужели ты думаешь, что мы не в состоянии уехать, не продав ранчо?

– Будет лучше, папа, если ты станешь свободен от всех забот, – сказала она. – Если ты продашь ранчо и свою фирму, то не будешь и беспокоиться, как здесь идут дела.

– Старый Уэйнрайт никогда не купит их по их настоящей цене, даже если я соглашусь продать, – объяснил Хендерс. – Я расскажу тебе, что намерен сделать. Я назначу ему цену, и если он согласится, то я продаю ранчо. Но в любом случае, согласится он или нет, мы с тобой уедем на восток, если тебе так хочется.

– И какую ты намерен назвать цену?

– Семьсот пятьдесят тысяч долларов за ранчо и фирму. Мне могли бы дать и больше, если бы я предпринял серьезные усилия по поиску покупателя. Однако это тоже неплохая прибыль для нас. Я знаю, что она удовлетворит и Джона. Кстати, в своих письмах он все время спрашивает меня, почему я не продаю ранчо, не закрываю бизнес и не возвращаюсь на восток.

– Я знаю, дядя Джон всегда хотел, чтоб мы вернулись, – сказала Диана.

– На самом деле старому Уэйнрайту вообще нет дела до ранчо и скота, – помолчав, проговорил Элиас. – Его интересует прииск. Он предлагал мне миллион долларов в случае, если я продам все наши земли в штате, включая прииск. Уэйнрайт заметил, что наша деятельность на нем почти прекратилась. Здесь он прав. Но он думает, что я ухвачусь за возможность продать ему все, лишь бы избавиться от невыгодного дела. Подозреваю, что в последние полгода у него был шпион на прииске. Этот новый бухгалтер, которого прислал Корсон, когда твой дядя Джон был в Европе, – весьма подозрительный тип. Уэйнрайт думает, что узнал нечто, неизвестное мне, но ошибается – мне это известно. Дело в том, Ди, что в этом году мы разведали гораздо более богатую жилу, чем та, которую разрабатывали до сих пор. В принципе я знаю о ней уже два года. Но мы с Джоном считали, что сначала надо выпить досуха старую, благо денег у нас достаточно. Так что только один прииск стоит от десяти до двадцати миллионов долларов.

– Дядя Джон знает об этом? А нет ли опасности, что его могут обманом вовлечь в нечестную сделку?

– Вряд ли такое возможно. Хотя тебе должно быть известно, что он ничего не предпринимает без консультации со мной. Мы, конечно, довольно странные партнеры, Ди, однако полностью уверены друг в друге. Уже давно мы не заключали никаких письменных соглашений. Скрипа перьев между нами было мало, зато доверия – много. Когда кто-либо из нас женился, единственной предосторожностью для защиты наших взаимных интересов было составление завещания, в котором я оставлял все ему, а он – мне. После женитьбы мы составили еще по одному завещанию. Вот и все. Если я умру первым, все перейдет к нему. Если он умрет первым – ко мне, если же мы оба умрем, все будет поровну поделено между нашими здравствующими наследниками. Каждый из нас знает, что таким образом мы надежно защитим интересы своих семей, поскольку безоговорочно доверяем друг другу.

– Давай не будем говорить об этом! – воскликнула девушка. – Никто из вас не собирается умирать, правда?

– Ладно, Ди, – засмеялся отец. – Ты всегда думала по-своему. Ну вот, теперь мы планируем это путешествие на восток. Пожалуй, не стоит ехать, пока не закончится весеннее клеймение скота. Но во всем есть свои плюсы – за это время мы сможем проверить Колби. Если он будет держаться молодцом, то мы прекрасно поступим, в дальнейшем оставив управление на нем. Я считаю, что не стоит брать начальника со стороны, если можешь использовать своего человека. Кстати, что ты думаешь о нем, Ди?

– Право, не знаю, папа. Он мне очень нравится, к тому же он порядочен и предан тебе. Но он не разбирается в скоте и в пастбищах так хорошо, как Бык.

– О Быке не может быть и речи, – обрезал отец. – В третий раз я ему уже не поверю.

– Я знаю, что ты думаешь о нем. Согласна с тобой. И все же… Есть в нем что-то такое, папа, – я не могу как следует объяснить это, – что заставляет полностью доверять ему. Когда он рядом со мной, я чувствую себя в безопасности.

– Он загипнотизировал тебя. Надеюсь, он не влюблен в тебя? – спросил отец весьма серьезно.

– Они все влюблены! – воскликнула она, смеясь. – Но Бык меньше других.

– Полагаю, тебе пора замуж, – проговорил Хендерс. – Если б ты собиралась остаться здесь, я бы предпочел, чтобы ты вышла за западного парня. Но если ты собираешься на восток, то не должна поддаваться чувствам. Ты сама сказала, что существует огромная разница между здешними ковбоями и благовоспитанными жителями востока.

– Успокойся, папа, я до сих пор ни в кого не влюблена. Если и влюблюсь в ближайшее время, то, боюсь, это будет либо Хол Колби, либо Джефферсон Уэйнрайт.

– Неужели старший? – с усмешкой спросил отец.

– О, этот невозможный человек так забавен!

– Уж не знаю, насколько он забавен, но что невозможен – это точно. Даже более того.

– Что ты имеешь в виду?

– Я ему точно так же не доверяю, как не принимаю в расчет Быка. Он из тех жирных котов, которые не брезгуют любыми средствами, лишь бы не оказаться в тюрьме. Правда, мальчишка кажется гораздо более приличным, чем папаша.

– Он очарователен… – мечтательно произнесла Диана.

Проходили дни, прекрасные солнечные дни, которые Диана проводила, мечтая о путешествии на восток. Как обычно, она много каталась – то с одним, то с другим, но чаще всего с отцом и Холом Колби.

Задания, которые получал Бык, обычно вынуждали его находиться слишком далеко от ранчо, чтобы иметь возможность сопровождать ее, да и просто как-то с ней соприкасаться. Если он и понимал, что Колби сознательно дает ему такие задания с целью удалить от Дианы, то никому об этом не говорил. Хотя, разумеется, он не мог не заметить, что после всех случаев, когда он сопровождал Диану (обычно это бывало в воскресенье), он бывал нагружен работой особенно жестоко. В такие дни ему приходилось оставаться в седле до поздней ночи, а порой уезжать на два дня и более.

Наконец наступило время весеннего родео. Начали съезжаться наездники с других ранчо, иногда за сотни миль. Из-за большого количества походных кухонь «Застава Y» стала похожа на военный лагерь. С западных ранчо были привезены дикие, еще не объезженные лошади с выводками жеребят, еще не знавших седел. Все они были распределены между ковбоями – каждому достался целый табун из восьми лошадей. Прибыл и Джефферсон Уэйнрайт-младший, разряженный не хуже царя Соломона. Сначала ковбои очень смеялись над ним, но когда он отнесся к этому добродушно, немного поутихли. А после нескольких вечеров, когда он пел и рассказывал всякие забавные байки, они приняли его почти как своего. По большей части, правда, он находился в обществе Дианы Хендерс. И как результат такого легкомыслия, в его табуне оказались четыре необъезженные дикие лошади. Рабочие усмехались, когда Колби выбирал их для него, и, разумеется, все ранчо присутствовало, когда он впервые попытался объездить одну из них.

Диана тоже была там. Случилось, что она стояла рядом с Быком, когда первая из лошадей, заарканенная и сваленная на землю, была наконец оседлана, взнуздана и готова к объездке. Это был пегий жеребчик с крутой шеей, римским профилем и бельмом на глазу. Спина его – вероятно от страха – была горбатой, как у верблюда.

– Эта скотина выглядит весьма норовистой, – сообщил Бык девушке.

– Нельзя допустить, чтобы мистер Уэйнрайт сел на нее! – ответила она. – Он не привык к злым лошадям и может погибнуть!

– Я подумал об этом еще тогда, когда Хол выбирал ее.

– Не знала, что это его работа. Позор! – воскликнула она. – Эту лошадь для мистера Уэйнрайта должен объездить кто-то, кто умеет – как ты, Бык, – прибавила она, желая польстить ему.

– Вы хотите, чтоб я это сделал? – спросил он.

– Я не хочу видеть, как бедняга убьется.

Бык спокойно выступил вперед и перелез через ограду загона. Молодой Уэйнрайт стоял в нескольких футах от пегого жеребца и наблюдал, как несколько мужчин пытаются поправить повязку на глазах лошади. Бык понял, что парень боится.

– Хотите, я объезжу его для вас, молодой человек?

– Думаете, он не опасен?

– О, разумеется, он не более опасен, чем Канзасский циклон.

Уэйнрайт мило улыбнулся.

– Я буду благодарен, если вы попытаете счастье первым, и даже готов заплатить вам за труды, – пообещал он.

Бык приблизился к мужчинам, державшим коня.

– Выведите его наружу, – приказал он. – Мне требуется место, чтобы оседлать его.

Они выгнали брыкающегося мустанга из загона, а Бык подошел к нему сбоку.

– Что ты делаешь? – громко спросил Колби, стоявший слишком далеко, чтобы слышать предшествующий разговор.

– Объезжаю лошадь для этого хлыща, – спокойно ответил он.

– Не делай этого, – раздраженно приказал Колби. – Ты будешь объезжать тех лошадей, на каких я тебе укажу. Он – тоже.

– Я объезжу эту, – ответил Бык, схватился левой рукой за уздечку – правая была на передней луке седла – и аккуратно поставил ногу в стремя. Потом кивнул людям, державшим коня.

Те расступились, конь дернулся, увлекая за собой стоящего рядом мужчину. Он встал на дыбы, развернулся и лягнул Быка. Но там, куда пришли его копыта, человека уже не было – он был в седле. Жеребец неуклюже рванулся вперед, затем засунул морду между передних ног и начал весьма усердно и методично раскачиваться и бросаться на землю. Падая, он еще и прыгал из стороны в сторону, вправо-влево, дергая и вертя всем телом, и вдобавок истошно ржал и брыкался. Бык взмахнул своим сомбреро и шлепнул коня сперва по шее, а затем по крупу. Пегий взбрыкнул еще сильнее.

Поняв, что сбросить всадника с седла не удается, конь сменил тактику – начал вертеться из стороны в сторону в воздухе, высоко подпрыгивая. Но всадник лишь пришпоривал его, оставаясь в седле. Тогда жеребец, обезумевший от страха и ярости, извернулся и принялся жестоко кусать Быка за ноги. В то же мгновение его бок ожгло ударом плети. Тогда он снова встал на дыбы и рухнул на спину, пытаясь раздавить своего всадника. Вряд ли он промахнулся более чем на дюйм.

Найдутся знатоки, которые объяснят вам, как остаться невредимым, перебрасывая тело на другую сторону, когда лошадь падает набок. Но любой человек, под которым лошадь падала или сознательно бросалась на спину вместе с седоком, хорошо знает, что никакое искусство тут не поможет. Только счастливый случай сохранит всадника в подобной переделке. Так что и Бык остался цел лишь благодаря случаю.

Диана Хендерс ощутила ком в горле. Но в следующий миг конь вновь поднялся на ноги – вместе с всадником. Тот в нужный момент перекинул ноги через седло, а теперь как ни в чем не бывало поднялся и сидел в седле твердо, засунув их в стремена. Плеть опустилась сначала на один бок коня, потом на другой. Последовала дюжина прыжков. Наконец он немного успокоился, перешел на ровный бег и поскакал прочь. Пятью минутами позже конь вернулся размашистым шагом, пыхтя и весь в поту, все еще дрожащий и пугливый, однако спина его выпрямилась и уже не напоминала верблюжью.

– Теперь вы можете ездить на нем, – сказал Бык юному Уэйнрайту. Осторожно спешившись, он стоял, поглаживая пегого скакуна по шее.

Подошел сердитый Хол Колби. Но Бык спешился как раз возле того места, где стояла Диана Хендерс. Первой заговорила с ним она, и Колби, подходя, услышал ее слова:

– Огромное спасибо, Бык, – сказала она. – Прошу прощения, что попросила тебя объездить этого скакуна. Я думала, ты убьешься, когда он бросился на спину. Никогда не прощу себя.

– Ерунда, – ответил Бык. – Это моя работа.

Колби удалился, так ничего и не сказав. Если ранее между двумя мужчинами и имели место плохие отношения, то они никак не проявляли этого внешне. Но с этого момента Колби уже не прикладывал никаких усилий, чтобы скрыть, насколько не выносит Быка. Впрочем, тот тоже использовал малейший шанс, чтобы выказать презрение к бригадиру.

Даже более крепкие отношения, чем те, что связывали этих двоих, могли бы рухнуть из-за женщины. Но у этого охлаждения были и более серьезные причины. Уже то, что Колби получил должность Быка, могло быть достаточным поводом для разрыва. А кроме того, подозрения относительно причастности Быка к ограблению в Чертовом каньоне и ранению Мака Гербера могли настроить против экс-бригадира и куда более великодушную натуру, чем Хол.

Хотя Диане Хендерс и было досадно, что Джефферсон Уэйнрайт позволил другому объездить для него дикую лошадь, тем не менее она не могла отрицать, что сама же это и подстроила. Пожалуй, этим вечером она была чуть холоднее с молодым богачом, но вскоре оттаяла, покоренная мягкостью и любезностью его речей, а также их занятностью. Так что в течение последующих дней, пока продолжалось родео, большую часть времени она проводила с ним, что, конечно, вызывало немалое неудовольствие Хола Колби и остальных.

Правда, вечером того дня, когда Бык объездил пегого для Уэйнрайта, бригадир «Заставы Y» оставил последнего в покое. А на следующее утро Элиас Хендерс самолично явился в загон выбрал новый табун лошадей для «хлыща» и сказал пару слов на ухо своему бригадиру.

Долгие трудные дни, проведенные в седле, настолько вымотали всех обитателей ранчо, что после ужина они были готовы сразу же погрузиться в сон. Сигарета, немного болтовни или грубая шутка – и ковбои под звон своих шпор исчезали в темноте в поисках спальных мест.

– Сегодня мы видели след индейцев, – заметил высокий худой Техасец Пит как-то вечером. – Около дюжины их стояло лагерем по ту сторону каньона. Следы примерно четырехчасовой давности.

– Это могли быть мирные индейцы из резервации, – сказал кто-то.

– Нет, похоже, что ренегаты, – возразил Короткий Бен. – Но в любом случае я не оставлю ни шанса никакому индейцу. Я их всех перестреляю, так что они больше не явятся.

– Ты никогда не видел ни одного враждебно настроенного индейца, – сказал Техасец Пит.

– Много ты знаешь, обрезанный пьяный косоглазый лошадиный вор! – учтиво возразил Короткий Бен. – Нет, братец, с индейцами я страшен.

– Ей-богу! – воскликнул Пит. – Прямо как вот в этом куплете:

 
Зови своих худших убийц и воров,
И еще землекопов – пусть выроют ров,
Чтоб, коль разобраться возьмусь я за труд,
Имел ты могилу для тех, что умрут.
 

С той стороны походной кухни, где была разбита палатка Дианы Хендерс, вокруг костра собралась небольшая группа людей. Возле девушки находились ее отец, Хол Колби и Джефферсон Уэйнрайт-младший. Обоих молодых людей так и тянуло к Диане, когда они были свободны от своих обязанностей. Колби быстро понял преимущества, которые дает его сопернику образование, и вынужден был оставаться молчаливым наблюдателем хороших манер и слушателем бесед Уэйнрайта. Про себя он ужасно презирал юношу, но при этом постоянно искал его общества и часто ездил с ним – ведь он мог почерпнуть у него частицу той изысканности, которая, как он полагал, и составляла предмет восхищения Дианы. Колби задавал ему много вопросов, заставлял говорить о книгах, запоминая названия – он поклялся достать и прочесть все то, что Уэйнрайт обсуждал с Дианой.

Что до Быка, то его не допускали к вечернему костру Хендерсов, а днем Колби следил, чтобы дела не позволяли ему оказаться там, где могла быть Диана. Так что в результате Бык видел ее лишь в обычных домашних обстоятельствах.

Естественная сдержанность экс-бригадира превратилась почти в мрачность. Говорил он очень редко и никогда не улыбался, зато много находился в седле и всегда хорошо выполнял свою работу. Он прослыл лучшим работником фермы. Не было лошади, которую бы он не объездил, опасности, которую бы он не взял на себя, работы – даже самой трудной, – от которой бы он отказался. Несомненно, мужчины уважали его – но не было ни одного, кто любил бы его компанию, исключая разве что Техасца Пита.

– Ладно, парни, – сказал Элиас Хендерс, вставая. – Думаю, нам лучше лечь отдохнуть. Завтра предстоит тяжелый день.

Двое молодых людей встали. Колби потянулся и зевнул.

– Полагаю, вы правы, мистер Хендерс, – согласился он с хозяином, не трогаясь с места. Он ждал, что Уэйнрайт уйдет первым. Последний, однако, остановился, чтобы свернуть сигарету. Привычку курить он приобрел в последнее время, однако совершенства в этом искусстве еще не достиг. Действуя обеими руками, он тем не менее был весьма медлителен. Впрочем, взглянув на него, Колби понял, что тот просто-напросто тянет время, ожидая, что бригадир уйдет первым. Тогда Колби неторопливо извлек собственный кисет из кармана рубашки.

– Сверну сигаретку в свете твоего костра, Ди, – небрежно заметил он.

Согнув кусок бумаги, Колби насыпал в него немного табаку. Завязывая кисет зубами и левой рукой, правой он ловко свертывал сигарету, при этом согнув ее, чтобы заслонить табак от ветра. Уэйнрайт понял, что если он и имел преимущества над Колби в беседе, то были некоторые другие сферы, где бригадир значительно превосходил его. Свертывание сигарет было как раз одной из этих сфер, и Колби, вне всякого сомнения, решил покурить лишь для того, чтобы девушка могла произвести позорное сопоставление. Неуклюжие жесты юного Уэйнрайта так контрастировали с выверенными движениями бригадира!

Уэйнрайт зажег свою сигарету и в досаде переминался с ногу на ногу. «Почему этот несносный Колби не уходит?» – думал он. Колби же позволил сгореть трем спичкам, прежде чем наконец ему «удалось» зажечь свою сигарету. Теперь уже он тянул время. Элиас Хендерс давно отправился смотреть сны с той стороны палатки, вне поля зрения молодых людей.

Девушка заметила игру двух Ромео и с большим трудом подавляла смех. Все же ей было интересно, который победит, иначе она давно бы объявила ничью, отправив обоих по их собственным делам. Наконец Уэйнрайт нашел выход из ситуации.

– Пошли, Колби, – сказал он, кладя руку на плечо соперника. – Мы задерживаем мисс Хендерс. Спокойной ночи, мисс Хендерс! – И, сняв шляпу, вышел, увлекая с собой Колби. Но не прошли они и двадцати шагов, как Уэйнрайт остановился и обернулся назад.

– Ох, мисс Хендерс, я забыл кое-что спросить у вас, – окликнул он девушку и, направляясь в обратную сторону, бросил через плечо: – Не ждите меня, Колби, я ненадолго.

Колби пристально посмотрел вслед удаляющейся фигуре. Он бросил сигарету на землю и, выйдя из себя, затоптал ее.

– Я еще достану тебя, – бормотал он в ярости. – Ты, может быть, и король гостиных, но в Аризоне с гостиными плохо. Чертов хлыщ!

Уэйнрайт же вновь составил компанию Диане.

– Нынче слишком приятный вечер, чтобы идти спать, – сказал он. – Но я не имел ни малейшего шанса поговорить с вами, пока рядом околачивается этот Колби – словно он получил закладную на ваше время и имеет право что-то вам запрещать. Он из тех, кто портит любую беседу, пока она не касается коров – это все, о чем он способен разговаривать.

– Эта тема всегда вызывает интерес в наших краях, – патриотично ответила девушка. – Коровы – это вся наша жизнь, представьте себе.

– Это хорошо для ковбоев. Но для таких девушек, как вы, мисс Хендерс, в жизни есть и другие вещи. Вы достойны чего-то большего, чем коровы и ковбои. Вы любите музыку, книги и не станете отрицать, что любите говорить о них. Вы принадлежите востоку. Вам нужно ехать в Бостон.

– Мы собираемся возвращаться на восток после родео – папа и я, – ответила она. – Правда, не в Бостон, а в Нью-Йорк.

– Действительно? Как это забавно! Я тоже собираюсь возвращаться. Может быть, мы могли бы поехать вместе?

– Это было бы прекрасно, – согласилась девушка.

– А хотите остаться там? – взволнованно спросил он – и совершенно неожиданно взял ее за руку. – Мисс Хендерс! – воскликнул он. – Диана! Хотите ли вы остаться там навсегда? Я бы купил вам дом и сделал все для вашего счастья. Я люблю вас, Диана. Мы могли бы пожениться еще до отъезда. Разве не замечательно – провести на востоке наш медовый месяц? А потом в Европу! Мы могли бы объехать весь свет. Деньги ничего не значат для меня. Вы даже не представляете себе, как мы богаты!

– Да нет, почему же, представляю. Ваш папа упоминал об этом. – Она вырвала руку.

Казалось, Уэйнрайт пропустил мимо ушей намек на хвастливость своего отца.

– Скажи мне, что любишь меня, – настаивал он. – Скажи, что выйдешь за меня.

– Но я не знаю, люблю тебя или нет, – ответила Диана. – Я почти не знаю тебя, да и ты знаешь меня совсем недостаточно, чтобы хотеть прожить со мной всю оставшуюся жизнь.

– Нет, я хочу! – воскликнул он. – О, если б только я мог как-то доказать это! Слова тщетны, они не способны выразить мою любовь к тебе. Я боготворю тебя. Нет такой жертвы, которую я охотно и радостно не совершил бы для тебя и твоей семьи. Я бы умер за тебя, дорогая, и благодарил Бога за эту возможность!

– Я не желаю, чтоб ты умирал за меня. Я хочу, чтобы ты пошел спать и дал мне возможность подумать. Я никогда еще никого не любила. Может быть, я и полюблю тебя, кто знает? Но нет никакой необходимости спешить. Я отвечу тебе до своего отъезда на восток. А теперь уходи, будь паинькой.

– Но скажи, дорогая, что я могу надеяться! – взмолился он.

– Это твое неотъемлемое право – надеяться. Конечно, если ты действительно любишь меня, – ответила она, посмеиваясь, повернулась и исчезла в палатке. – Спокойной ночи!