Текст книги "Скифы и сфинксы. Журнал ПОэтов № 6-7 (30) 2011 г."

Автор книги: Эдгар Аллан По

Соавторы: Александр Чернов,Сергей Бирюков,Константин Кедров,Маргарита Аль,Елена Кацюба,Анатолий Кудрявицкий,Михаил Зенкевич,Хадаа Сендо,Татьяна Зоммер,Кристина Зейтунян-Белоус
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

– Мне нужно ни во что не вмешиваться, стоять рядом с окном, наблюдать за вами и по вашему сигналу забросить в дом этот предмет. Потом я должен буду поднять крик о пожаре и ждать вас в конце улицы.

– Все верно.

– Что ж, можете на меня рассчитывать. Я выполню все в точности.

– Замечательно. А мне пора уже готовиться к новой роли.

Он удалился в свою комнату, откуда через несколько минут вышел симпатичный простоватый служитель нонконформистской церкви. Широкополая черная шляпа, мешковатые штаны, белый галстук, располагающая улыбка, внимательный взгляд и общее выражение искреннего благожелательного любопытства сделали бы честь самому мистеру Джону Хэйру. Холмс не просто сменил костюм. Лицо, манера держать себя, даже, казалось, его внутренний мир менялся с каждой новой ролью, которую он играл. Сцена утратила великого актера, а наука – гениального мыслителя в тот день, когда он ступил на стезю борьбы с преступностью.

Мы вышли из дома на Бейкер-стрит в четверть седьмого, но на Серпентайн-авеню все же оказались за десять минут до назначенного времени. Начинало смеркаться, один за одним загорались уличные фонари, когда мы прогуливались недалеко от Брайени-Лодж в ожидании хозяйки. Здание было точно таким, каким представлялось мне по краткому описанию Шерлока Холмса, но район, в котором оно располагалось, против ожидания оказался вовсе не таким тихим. Для такой небольшой улочки здесь было на удивление оживленно. На углу стояла группка бедно одетых мужчин, которые курили и смеялись, чуть поодаль точильщик ножниц сидел за своим колесом, тут же двое гвардейцев флиртовали с молодой нянькой, и по улице прохаживались несколько щегольского вида молодых людей с сигарами в зубах.

– Видите ли, – заметил Холмс, когда мы уже в который раз проходили перед интересующим нас домом, – эта свадьба значительно упростила дело. Теперь фотография становится палкой о двух концах. Отныне для Ирен Адлер будет так же нежелательно, чтобы снимок увидел мистер Годфри Нортон, как и нашему клиенту – чтобы она оказалась в руках его принцессы. Вопрос заключается в том, где искать фотографию?

– И правда, где?

– Вряд ли Ирен носит ее с собой. Фотография велика, такую не спрячешь в женском платье. К тому же ей известно, что король может подстроить нападение грабителей. Две подобных попытки уже были. То есть можно смело утверждать, что фотографию с собой она не носит.

– Так где же она?

– У ее банкира или адвоката. Возможен и тот, и другой вариант, но я их считаю маловероятными. Женщины по природе – существа скрытные и любят окружать себя маленькими тайнами. Зачем ей отдавать фотографию в чужие руки? Она может доверять своему избраннику, но ей неизвестно, какое политическое или другое воздействие может быть оказано на него как на делового человека. Кроме того, не забывайте, что она приняла решение пустить ее в ход в ближайшие дни. Нет, фотография должна всегда находиться у нее под рукой. Она хранит ее у себя дома.

– Но дом же два раза обыскивали!

– Это ни о чем не говорит. Они не умеют искать.

– А как вы собираетесь ее искать?

– Я не собираюсь ее искать.

– Тогда что же?

– Я сделаю так, что она сама покажет мне, где спрятана фотография.

– Но она не захочет!

– У нее не будет выбора. Однако я слышу стук колес. Это ее экипаж. Прошу вас, выполните в точности мои указания.

Как только он произнес эти слова, из-за угла выехало небольшое ландо изящных очертаний с горящими боковыми фонарями. Экипаж с грохотом подкатил к двери Брайени-Лодж. Когда он остановился, один из оборванцев, праздно стоящих на углу, бросился открывать дверцу, надеясь заработать монетку, но его оттолкнул другой бездельник явно с тем же намерением. Мгновенно вспыхнула перебранка, к которой сразу же подключились двое гвардейцев, вставших на сторону одного из зачинщиков, и точильщик, принявшийся с не меньшим жаром защищать второго. В мгновение ока ссора переросла в драку, и леди, вышедшая из экипажа, оказалась в гуще дерущихся. Ее со всех сторон окружили разгоряченные мужчины, лупившие друг друга кулаками и палками. Холмс бросился в толпу, чтобы защитить женщину, но, едва он успел до нее добраться, как вдруг, вскрикнув, упал с залитым кровью лицом. Гвардейцы бросились бежать в одном направлении, оборванцы – в другом, а к месту происшествия ринулись более прилично одетые люди (до этого смотревшие на потасовку со стороны), чтобы помочь леди и оказать помощь раненому. Ирен Адлер – я по-прежнему буду называть ее так – взбежала по лестнице, но остановилась у самой двери и обернулась. Красоту ее фигуры эффектно подчеркивал свет, струящийся из холла.

– Этот бедный джентльмен сильно ранен? – спросила она.

– Он умер, – зашумели в толпе.

– Нет-нет, жив еще, – послышался чей-то голос, – но до больницы не дотянет.

– Какой храбрый! – сказала одна из женщин. – Если бы не он, они бы точно у леди отняли кошелек и часы. Это банда, они специально все подстроили! Ах, смотрите, он дышит!

– Нельзя же его на улице оставлять. Можно его занести в дом, мадам?

– Конечно. Перенесите его в гостиную, там удобный диван. Сюда, пожалуйста!

Холмса бережно подняли и внесли в гостиную Брайени-Лодж, я за всем происходящим наблюдал со своего места у окна. В гостиной горел свет, но шторы не были закрыты, поэтому мне было отлично видно, что происходит внутри. Не знаю, что тогда творилось в душе Холмса, который лежал на диване с видом умирающего, но я еще никогда не испытывал более сильного угрызения совести, чем в ту минуту, когда видел эту прекрасную женщину, в заговоре против которой участвовал, и то, с каким неподдельным волнением и участием она склонилась над раненым. Но все же не выполнить указания Холмса было бы настоящим предательством по отношению к нему. Скрепя сердце я достал из-под ольстера[22]22
  Длинное просторное дорожное пальто из грубошерстного сукна, часто с поясом и капюшоном – название от исторической области на севере Ирландии.


[Закрыть] дымовую шашку. В конце концов, мы же не собираемся причинять ей вреда. Наоборот, мы хотим помешать причинить вред другому.

Холмс сел на диване и замахал руками, как человек, которому не хватает воздуха. Как только служанка бросилась открывать окно, я увидел, что он условным сигналом поднял руку. Забросив в дом шашку, я крикнул: «Пожар!» Тут же собравшаяся разношерстная толпа – люди приличного вида и оборванцы, джентльмены, конюхи, служанки – подхватила крик, тревожные возгласы «Пожар! Пожар!» уже слышались со всех сторон. Дым густыми клубами начал заполнять комнату и повалил из открытого окна. Я успел заметить, что по комнате заметались фигуры, и услышал голос Холмса, который призывал всех успокоиться, поскольку тревога была ложной.

Пробившись сквозь толпу, я направился к углу улицы. Через десять минут я облегченно вздохнул, когда ко мне подошел Холмс и мы торопливым шагом направились прочь от места заварухи. Мой друг шел молча, пока мы не свернули на какую-то тихую улочку, выходящую на Эджвеар-роуд.

– Благодарю вас, доктор, вы все выполнили точно. Все в порядке, – заговорил он.

– Фотография у вас?

– Я знаю, где она.

– Как же вы это узнали?

– Как я и говорил. Она сама показала мне.

– Простите, но я до сих пор ничего не понимаю.

– Не буду вас томить, – весело рассмеялся он. – Все очень просто. Вы, конечно, догадались, что все эти люди на улице были подставными. Я их нанял.

– Это я понял.

– Когда началась свалка, у меня в руке был зажат небольшой сосуд с красной краской. Я бросился вперед, упал, хлопнул себя рукой по голове и превратился в раненого. Это старый трюк.

– Это я тоже понял.

– Потом меня внесли в дом. Ей пришлось разрешить это сделать. Разве могла она поступить иначе? Как я и ожидал, меня отнесли в гостиную. Фотография могла быть спрятана либо в гостиной, либо в спальне, и мне предстояло выяснить, где именно. Меня положили на диван, потом я сделал вид, что мне не хватает воздуха, им пришлось открыть окно, и вы получили возможность выполнить мои указания.

– И как вам это помогло?

– О, если бы не вы, все мои старания оказались бы напрасными. Когда в доме пожар, женщина инстинктивно бросается спасать то, что для нее дороже всего. Это непреодолимый импульс, и я не раз использовал его в своих целях. Например, в Дарлингтоне в скандале с подделкой или в нашумевшем деле в замке Арнсворт. Замужняя женщина мчится к ребенку, незамужняя хватает шкатулку с драгоценностями. Я понимал, что для нашей леди в доме не было ничего дороже фотографии, которую мы взялись найти. Она должна была броситься спасать именно ее. Спектакль с пожаром был разыгран идеально. Дым, крики, тут любой заволновался бы, даже человек со стальными нервами. И она повела себя так, как я и рассчитывал. Фотография находится в небольшом тайнике за сдвигающейся панелью, сразу над шнурком с колокольчиком для вызова слуг, с правой стороны камина. Я даже успел увидеть ее уголок, когда она доставала ее из тайника. Потом я крикнул, что тревога ложная, она положила фотографию на место, посмотрела на дымовую шашку и выбежала из комнаты. Больше я ее не видел. Я встал, извинился за доставленные хлопоты и ушел. Я хотел было взять фотографию сразу, но тут в комнату вошел ее кучер и так подозрительно на меня посмотрел, что я решил с этим повременить. Любые необдуманные действия могут погубить все дело.

– И что теперь? – спросил я.

– Дело почти закончено. Завтра мы с королем и с вами, если вы захотите присоединиться к нам, нанесем еще один визит в этот дом. Дожидаться леди нас посадят в гостиной, но, скорее всего, когда она выйдет, ни нас, ни фотографии там уже не будет. Его Величеству, возможно, будет приятно извлечь фотографию из тайника собственными руками.

– В какое время вы собираетесь туда прийти?

– В восемь утра. Вряд ли она встает так рано, поэтому у нас будет достаточно времени. Хотя, конечно, нельзя забывать, что эта свадьба могла полностью изменить образ ее жизни и привычки, поэтому действовать нужно быстро. Надо как можно скорее телеграфировать королю.

За разговором мы не заметили, как добрались до Бейкер-стрит. Стоя у двери, Холмс в поисках ключа начал шарить рукой по карманам, как вдруг у нас за спиной кто-то произнес:

– Добрый вечер, мистер Шерлок Холмс!

Мы разом обернулись. В ту секунду на улице было несколько человек, но слова эти скорее всего произнес невысокий молодой человек в ольстере, который, не оборачиваясь, торопливо пошел дальше.

– Хм, знакомый голос, – произнес Холмс, вглядываясь в тускло освещенную улицу. – Черт возьми, кто бы это мог быть?

III

Той ночью я спал на Бейкер-стрит. Утром, когда мы сидели за кофе с гренками, в комнату ворвался король Богемии. Он схватил Холмса за плечи и, пристально всматриваясь ему в глаза, воскликнул:

– Вы ее раздобыли?

– Пока нет.

– Но надежда есть?

– Да, надежда есть.

– Так идемте же! Я сгораю от нетерпения.

– Сперва нужно найти кеб.

– В нашем распоряжении мой экипаж.

– Что ж, это упрощает дело.

Мы спустились и, не теряя времени, снова направились к Брайени-Лодж.

– Ирен Адлер вышла замуж, – заметил Холмс.

– Как вышла замуж? Когда?

– Вчера.

– Но за кого?

– За английского адвоката по фамилии Нортон.

– Но она не любит его?

– Надеюсь, что все же любит.

– Почему же вы так на это надеетесь?

– Потому что это может гарантировать Вашему Величеству спокойствие в будущем. Если леди любит своего мужа, следовательно, она не может любить Ваше Величество. Если она не любит Ваше Величество, то я не вижу причин, по которым она хотела бы помешать вашим планам.

– Действительно. Но все же… Эх! Как бы мне хотелось, чтобы она была мне ровней! Какая бы из нее вышла королева! – Он замолчал и больше не проронил ни слова до тех пор, пока мы не приехали на Серпентайн-авеню.

Дверь Брайени-Лодж была открыта. На пороге стояла пожилая женщина. Пока мы выходили из экипажа, она наблюдала за нами с какой-то ехидцей в глазах.

– Надо полагать, мистер Шерлок Холмс? – спросила она.

– Да, я – мистер Холмс, – недоуменно ответил мой друг, вопросительно глядя на нее.

– Хозяйка предупредила меня, что вы можете нанести нам визит. Сегодня утром она с мужем уехала на континент. Их поезд ушел в четверть шестого с Чаринг-кросского вокзала.

– Что? – От досады и удивления мой друг даже отступил на шаг и побледнел как полотно. – Вы имеете в виду, что она покинула Англию?

– Да, и не собирается возвращаться.

– А как же бумаги? – осипшим голосом воскликнул король. – Все пропало!

– Посмотрим! – Холмс бросился мимо служанки в дом и прямиком направился в гостиную. Мы с королем последовали за ним. Мебель в комнате была вся передвинута, полки сняты со стен, ящики выдвинуты, словно леди второпях рылась в них перед тем, как покинуть дом. Холмс бросился к камину, сорвал небольшую панель со стены рядом с шнурком звонка, сунул в открывшийся тайник руку и извлек оттуда фотографию и письмо. На фотографии была изображена Ирен Адлер в вечернем платье. Письмо было подписано: «Шерлоку Холмсу, эсквайру». Мой друг вскрыл конверт, и мы втроем принялись читать письмо, датированное минувшей ночью, было указано и время: полночь. Вот что в нем говорилось:

«Дорогой мистер Шерлок Холмс!

Вы все проделали прекрасно. Вам удалось меня провести. Я ни о чем не догадывалась до тех пор, пока не подняли тревогу о пожаре. Но потом, поняв, что я себя выдала, я начала думать. Несколько месяцев назад меня предупредили, что мы с Вами можем встретиться, и дали Ваш адрес. Мне сказали, что, если король решит нанять частного сыщика, он непременно обратится именно к Вам. И все же Вам удалось заставить меня открыть то, что Вы хотели узнать. Даже после того, как я заподозрила неладное, мне было трудно поверить, что тем милым добрым священником были Вы. Но, знаете, я ведь сама актриса. Носить мужской костюм я привыкла. Я часто пользуюсь той свободой, которую он дает. Послав кучера Джона следить за Вами, я побежала наверх, переоделась в прогулочную одежду, как я ее называю, и спустилась как раз тогда, когда Вы вышли из дома.

Я проследовала за Вами до вашей двери и убедилась, что мною действительно заинтересовался знаменитый Шерлок Холмс. Потом я довольно неблагоразумно пожелала Вам спокойной ночи и направилась в Темпл к мужу. Вместе c ним мы решили, что, имея такого сильного противника, как Вы, нам лучше всего бежать из страны, так что завтра, наведавшись ко мне, Вы увидите, что гнездо опустело. Что касается фотографии, Ваш клиент может быть спокоен. Я люблю и любима человеком достойнее, чем он. Король может делать то, что ему заблагорассудится, не опасаясь препятствий со стороны той, кого он жестоко обманул. Фотографию я оставляю у себя с единственной целью – обеспечить собственную безопасность, это оружие защитит меня от тех действий, которые он, возможно, решит предпринять в будущем. Взамен я оставляю другую фотографию, которую он, может быть, захочет оставить себе. Я же, дорогой мистер Шерлок Холмс, остаюсь искренне Вашей.

Ирен Нортон, урожденная Адлер».

– Какая женщина! Какая женщина! – вскричал король, когда мы дочитали это послание. – Разве я не говорил вам, как она умна и решительна! Из нее вышла бы замечательная королева. Разве не жаль, что она мне не ровня?

– Судя по тому, что я успел узнать, она действительно не ровня Вашему Величеству, – холодно сказал Холмс. – Прошу прощения, что мне не удалось добиться большего успеха в деле Вашего Величества.

– Напротив, дорогой сэр! – сказал король. – Большего успеха и не надо. Я знаю, что ее слово нерушимо. Теперь можно не бояться этой фотографии, она так же безопасна, как если бы сгорела.

– Я очень рад, что Ваше Величество так считает.

– Моя благодарность не знает границ. Прошу, скажите, как я могу отблагодарить вас? Думаю, этот перстень… – Он стянул с пальца украшенный изумрудом золотой перстень и протянул его на раскрытой ладони Холмсу.

– У Вашего Величества есть вещь, которая для меня будет иметь бóльшую ценность, – сказал Холмс.

– Вам нужно только назвать ее.

– Эта фотография!

Король изумленно уставился на него.

– Фотография Ирен? – переспросил он. – Конечно, если вы так хотите, она ваша.

– Благодарю вас, Ваше Величество. Думаю, дело можно считать закрытым. На этом позвольте попрощаться и пожелать вам всего доброго. – С этими словами Холмс, не заметив протянутой королем руки, развернулся и направился к выходу. Я последовал за ним.

Такова история о том, как королевскому семейству Богемии удалось избежать ужасного скандала, и о том, как хитроумные планы мистера Шерлока Холмса были расстроены женской смекалкой. Раньше он частенько острил относительно женского ума, но после этого происшествия подобных шуток я от него не слышал. Теперь всякий раз, когда Холмс говорит об Ирен Адлер или о ее фотографии, я слышу, какого уважения преисполнен его голос, произносящий слова «Эта Женщина».

Дело II. Союз рыжих

Однажды осенью прошлого года я, зайдя к своему другу Шерлоку Холмсу, застал его за беседой с немолодым краснолицым джентльменом плотного телосложения, волосы которого были необычайно яркого рыжего цвета. Извинившись за вторжение, я хотел было уйти, но Холмс чуть ли не силой втащил меня в комнату и закрыл за мной дверь.

– Дорогой Ватсон, вы пришли как нельзя более вовремя, – радушно сказал он.

– Но я подумал, что вы заняты.

– Занят, и даже очень.

– Так я могу подождать в другой комнате.

– Ни в коем случае. Мистер Вилсон – обратился он к своему гостю, – с этим джентльменом мы много раз работали вместе, он помогал мне во многих моих самых успешных делах. Я не сомневаюсь, что и в вашем деле его помощь также может оказаться чрезвычайно полезной.

Толстяк привстал со стула и кивнул в знак приветствия. Его маленькие, теряющиеся на заплывшем жиром лице глазки недоуменно блеснули.

– Устраивайтесь на диване, – предложил мне Холмс, сам же опять уселся в свое любимое кресло и сложил перед собой кончики пальцев, как делал всегда, когда собирался кого-то слушать. – Ватсон, я знаю, что вы, как и я, любите все необычное и выходящее за рамки повседневной рутины. Если бы это было не так, вы не проявили бы такого рвения, описывая мои скромные приключения, хотя, если честно, по-моему, вы несколько приукрашиваете мою деятельность.

– Ваш талант действительно вызывает у меня восхищение и интерес, – заметил я.

– Вы наверняка помните, как недавно, как раз перед тем, как мы взялись за оказавшееся совсем простым дело мисс Мэри Сазерленд, я говорил, что любая фантазия или игра воображения не идет ни в какое сравнение с теми удивительными и фантастическими случаями, которые встречаются в реальной жизни.

– И с этим утверждением я позволил себе не согласиться.

– Не согласились, доктор, но вам все равно придется принять мою точку зрения, поскольку в противном случае я начну перечислять столько фактов, что не закончу до тех пор, пока вы вынуждены будете признать, что я прав. Вот, например, мистер Джабез Вилсон сейчас пришел ко мне с интереснейшей историей. Я уже давно не слышал такого удивительного рассказа. Я много раз говорил, что самыми сложными и необычными чаще всего бывают не серьезные и громкие, а мелкие преступления, когда даже не совсем понятно, совершено ли вообще правонарушение. Судя по тому, что мне известно на данный момент, я не могу однозначно утверждать, является ли это дело преступлением или нет. Мистер Вилсон, я был бы вам очень признателен, если бы вы повторили свой рассказ. Дело не только в том, что мой друг доктор Ватсон не слышал начала истории, но и в том, что дело это настолько необычное, что я хотел бы лишний раз обратить внимание на все, даже мельчайшие подробности. Как правило, как только мне начинают описывать то или иное происшествие, в моей памяти тут же всплывают тысячи подобных случаев, но сейчас я вынужден признать, что ваше дело уникально.

Тучный клиент Холмса не без гордости расправил плечи и достал из внутреннего кармана пальто грязную, скомканную газету. Когда он расправил газету на коленях и низко опустил голову, вчитываясь в колонку объявлений, я получил возможность его хорошенько рассмотреть. Мне захотелось с помощью метода Холмса по одежде и внешности этого человека понять, что он из себя представляет, чем занимается, какой у него характер. Увы, внешний осмотр почти не принес результатов. Посетитель наш был самым обычным английским торговцем: тучный, напыщенный, неторопливый. На нем были свободные серые брюки в мелкую клетку, расстегнутый на груди не слишком опрятный черный сюртук и желтовато-серый жилет с тяжелой медной цепочкой, на которой болтался просверленный посередине какой-то металлический квадратик. На стуле рядом с ним лежали светло-коричневое пальто с мятым бархатным воротником и старый потертый цилиндр. В общем, как показалось мне, в этом человеке не было ровным счетом ничего примечательного, кроме его огненно-рыжих волос и выражения крайней досады и растерянности на лице.

От глаз Шерлока Холмса не укрылось мое занятие. Увидев мое замешательство, он улыбнулся и покачал головой.

– Я о нем ничего не могу сказать, кроме очевидного: когда-то этот человек занимался физическим трудом, предпочитает нюхательный табак, он масон, бывал в Китае и в последнее время много пишет.

Мистер Джабез Вилсон встрепенулся. Палец, которым он водил по газетным строчкам, замер, а взгляд устремился на Холмса.

– Святые небеса, откуда вы все это узнали? – ошеломленно спросил он. – Как, например, вы догадались, что я занимался физическим трудом? Это сущая правда, я ведь действительно начинал судовым плотником.

– По вашим рукам, дорогой мой сэр. Правая рука у вас крупнее левой. Именно ею вы работали, поэтому мышцы на ней развиты сильнее.

– Ну хорошо, а нюхательный табак, а масонство?

– О, догадаться об этом было так легко, что тут и рассказывать нечего. Особенно если учесть, что вы, в нарушение строгих правил ордена, носите брошь с изображением арки и циркуля.

– Ах да, как я не догадался? Ну, а то, что я пишу?

– На что же еще могут указывать лоснящаяся полоса шириной пять дюймов у вас на правом рукаве и потертость у локтя на левом рукаве, в том месте, которым вы опираетесь о стол?

– Хорошо, а как вы узнали про Китай?

– Татуировка рыбы у вас на правом запястье могла быть сделана только в Китае. Я какое-то время изучал татуировки и даже кое-что написал на эту тему. То, как чешуя рыбы закрашена более светлыми чернилами, характерно для китайской школы татуировки. Ну, а когда я увидел у вас на цепочке часов китайскую монету, тут уж все стало окончательно ясно.

Мистер Джабез Вилсон громко рассмеялся.

– Надо же! – сказал он. – А мне-то поначалу показалось, что вы просто волшебник какой-то. Вот, оказывается, как все просто!

– Ватсон, – повернулся ко мне Холмс. – Я начинаю думать, что мне стоит отказаться от объяснений. Как говорится, «Omne ignotum pro magnifico»[23]23
  Все неизвестное представляется величественным – фраза из книги «Жизнь и нравы Юлия Агриполлы», римского историка Тацита (ок. 58 – ок. 117).


[Закрыть]. Я рискую потерять имя, если не перестану откровенничать. Вы нашли нужное объявление, мистер Вилсон?

– Ага, вот, – ткнул толстяк пухлым рыжим пальцем в середину колонки. – Как раз нашел. Вот с чего все началось. Сэр, лучше прочитайте его сами.

Я взял у него газету и прочитал:

«СОЮЗУ РЫЖИХ. В соответствии с завещанием покойного Иезекии Хопкинса, проживавшего в городе Лебанон, Пенсильвания, США, открыта новая вакансия для членов Союза. Должность номинальная, оклад – 4 фунта стерлингов в неделю. Приглашаются все рыжеволосые, здоровые физически и психически люди старше двадцати одного года. Обращаться к Дункану Россу в контору Союза, в понедельник, в одиннадцать часов, по адресу Флит-стрит, Попс-корт, 7».

– Что, скажите на милость, это значит? – воскликнул я, дважды перечитав объявление.

Холмс тихонько засмеялся и заерзал в кресле – верный признак того, что у него хорошее настроение.

– Несколько необычно, не так ли? – сказал он. – А теперь, мистер Вилсон, мы готовы слушать вас. Расскажите нам все о себе, о вашей семье и том, как это объявление повлияло на вашу жизнь. Но сначала вы, доктор, обратите внимание на название газеты и дату ее выхода.

– «Морнинг кроникл», 27 апреля 1890 года. Прошло уже два месяца.

– Очень хорошо. Мистер Вилсон, прошу вас.

– Ну, как я уже говорил, – начал Джабез Вилсон, потирая лоб, – я держу небольшой ломбард на Кобург-сквер, рядом с Сити. Заведение небольшое и в последние годы никакого дохода не приносит. Раньше я держал двух работников, теперь оставил одного. Мне бы и с ним пришлось распрощаться, но, чтобы продолжать учиться профессии, он согласен работать за половину оклада.

– Как же зовут этого трудолюбивого молодого человека? – спросил Шерлок Холмс.

– Винсент Сполдинг. И он не так уж молод. Не берусь точно определить его возраст, но он отлично справляется со своими обязанностями. Лучшего помощника мне и не нужно, мистер Холмс. Я не сомневаюсь, что с его расторопностью он мог бы зарабатывать вдвое больше, чем плачу ему я, но, если его все устраивает, зачем мне сбивать его с толку?

– И правда, зачем? Вам, похоже, повезло заполучить хорошего работника за небольшие деньги. В наше время это случается нечасто. Хотя я, конечно, не знаю, действительно ли он так хорош, как вы его описываете.

– Ну, у него, разумеется, есть и недостатки, – сказал мистер Вилсон. – Например, его увлечение фотографией, я считаю, переходит всяческие границы. Он повсюду шныряет со своим аппаратом, а потом мчится в подвал, как заяц в нору, проявлять снимки. Мне это не нравится, но, в общем, он хороший работник. Ответственный, без гонора.

– Он, надо полагать, и сейчас у вас работает?

– Да, сэр. Он и девушка четырнадцати лет, которая готовит и прибирается в доме, вот и все мое окружение. Видите ли, я вдовец, детей у меня нет. Мы втроем живем очень тихо, сами содержим свой дом, в долги стараемся не влезать. Но тут появилось это объявление. Ровно восемь недель назад Сполдинг вошел в контору с этой самой газетой в руках и сказал:

«Мистер Вилсон, какая жалость, что я не рыжий».

«Это еще почему?» – спрашиваю я.

«Да вот, – говорит, – в Союзе рыжих новая вакансия. Платят огромные деньги. Вот повезет тому, кто туда устроится. Похоже, вакансий там больше, чем людей, и хозяева просто не знают, на что тратить свои деньги. Если бы только мои волосы могли по моей воле менять цвет, уж я бы не упустил такого случая».

«Расскажите-ка, что это за история такая», – спросил я.

Видите ли, мистер Холмс, я ужасный домосед. Поскольку работа у меня такая, что мне никуда ходить не надо, клиенты сами приходят ко мне, и я иногда по нескольку недель не высовываю носа из дому и не знаю, что творится вокруг. Поэтому мне всегда интересно услышать какие-нибудь новости.

«Вы что, никогда не слышали о Союзе рыжих?» – удивился он.

«Никогда».

«Надо же! А ведь вы сами могли бы туда устроиться».

«И что, у них можно хорошо заработать?» – спросил я.

«Ну, вообще-то, не так уж много, пару сотен в год, зато и делать ничего особо не надо, и никто в твои дела не сует носа».

Я думаю, вы понимаете, как я навострил уши, ведь у меня-то последние несколько лет дело не клеится и лишняя пара сотен была бы очень кстати.

«Расскажите-ка подробнее про этот Союз», – попросил его я.

«Да вот, – он сунул мне газету и показал объявление, – сами можете убедиться, у них появилось свободное место. Тут и адрес указан, так что, если хотите разузнать все подробнее, сходите туда. Мне только известно, что Союз был основан эксцентричным американским миллионером Иезекией Хопкинсом. Он сам был рыжим и очень сочувственно относился ко всем рыжим. Когда Хопкинс умер, оказалось, что он поручил своим доверенным лицам огромное состояние пустить на то, чтобы обеспечивать хорошими рабочими местами рыжеволосых. Судя по тому, что я слышал, платят им прекрасно, а делать почти ничего не надо».

«Но ведь на такое объявление наверняка откликнутся миллионы людей», – сказал я.

«Нет, – возразил он. – Работа предоставляется только лондонцам и только совершеннолетним. Этот американец начинал в Лондоне и хотел облагодетельствовать этот старый город. К тому же мне рассказывали, что на работу не принимаются ни светло-рыжие, ни темно-рыжие, только те, у кого волосы настоящего огненного ярко-рыжего цвета. Вот вы, мистер Вилсон, если бы захотели, подошли бы идеально. Но вам-то, наверное, из-за какой-то пары сотен не захочется тратить свое время».

Да, джентльмены, как видите, волосы у меня действительно очень насыщенного и яркого цвета. Я и подумал, что если бы дошло до какого-нибудь конкурса, у меня шансов было бы больше, чем у кого бы то ни было. В общем, я решился. Откладывать дело в долгий ящик я не стал, велел закрыть ставни и отправился по адресу, указанному в объявлении. Винсент Сполдинг так много знал обо всем этом, что я решил и его прихватить с собой на всякий случай. Надо сказать, неожиданный выходной его очень обрадовал. Знаете, мистер Холмс, я еще никогда не видел такой удивительной картины. Со всех сторон по объявлению стекались люди, в волосах которых был хоть какой-то намек на рыжину. Флит-стрит была просто забита рыжими, а Попс-корт стал похож на огромный прилавок торговца апельсинами. Я не думал, что во всей Англии живет столько рыжих, сколько собралось по одному этому объявлению! Там были все оттенки рыжего цвета: соломенный, лимонный, оранжевый, кирпичный, были волосы с подпалинами, как у ирландского сеттера, приехали даже шатены и русые, но, как и говорил Сполдинг, настоящих огненно-рыжих голов было не много. Когда я увидел все это море людей, я хотел развернуться и уйти, но Сполдинг меня удержал. Как это ему удалось, не знаю, но он стал пробиваться, работать локтями, протискиваться, и в конце концов мы с ним прошли через толпу и оказались прямо у лестницы, ведущей в контору. Здесь люди двигались двойным потоком: в одном люди поднимались в надежде получить заветное место, в другом – разочарованно спускались. Мы каким-то образом протиснулись вперед и через какое-то время оказались в конторе.

– Забавная история с вами приключилась, – заметил Холмс, когда его клиент ненадолго замолчал, чтобы освежить память огромной понюшкой табаку. – Прошу, продолжайте, нам крайне интересно узнать, что же дальше.

– В конторе не было ничего, кроме пары деревянных стульев и письменного стола, за которым сидел маленький человечек, еще более рыжий, чем я. Он задавал пару вопросов каждому из подходивших и непременно находил какой-нибудь предлог, чтобы отказать. Как оказалось, получить место было вовсе не так уж просто. Однако, когда очередь дошла до нас, человечек повел себя по-другому. Когда мы вошли, он закрыл за нами дверь, чтобы беседовать без посторонних.

«Это мистер Джабез Вилсон, – представил меня мой помощник. – Он хотел бы получить место в Союзе».

«И он идеально подходит нам, – ответил служащий. – Он отвечает всем нашим требованиям. Не помню, когда в последний раз видел такую красоту».