Текст книги "Апач (ЛП)"

Автор книги: Эд Мэйси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Глава 1. Дежа вю

7 Ноября 2006 года.

14:35

– Две минуты, феллах.

Я дремал. Бортехник "Чинука" отвесил мне мягкого пинка. Он хотел быть уверен, что его стандартное предупреждение услышат, несмотря на оглушительный шум гигантских лопастей винтов вертолета.

Мы были его единственными пассажирами в пятидесятиминутном полете от Кандагара. Остальная часть трюма была набита до уровня пояса всеми мыслимыми коробками и сумками, которые вы могли вообразить: картонные упаковки рационов, стальные патронные ящики, большие запечатанные пакеты с офисным оборудованием, емкости с жидкостью цвета нефти и полдюжины полностью набитых мешков с почтой. Там ноги было поставить некуда, так что я растянулся на красных брезентовых сиденьях, положил мой шлем под голову и ушел в дрейф под хор ритмов и вибрации.

Билли и Босс разместились на другой стороне "Чинука". Билли также дремал, но теперь сел. Босс жадно смотрел из незастекленного иллюминатора, его короткие каштановые волосы трепал ветер. Он был там же, когда я только закрыл глаза, очарованный видом под нами. В отличии от меня и Билли, это был его первый раз.

Я сел и застегнул свой шлем, поскольку звук винтов стал меняться. Наш тактический заход на Кэмп Бастион начался.

Штаб-квартира группировки в провинции Гильменд – включая командира бригады и его штаб – находилась в столице провинции, городе Лашкар Гах. Но Кэмп Бастион был базовым и снабженческим центром – ее бьющимся сердцем. Это был дом для большей части 7800 британских солдат, размещенных в Гильменд и нашим домом тоже.

Билли усмехнулся, глядя на меня. Я постучал по моей голове и простер глаза к небесам, и что заставило его засмеяться. Он действительно наслаждался этим моментом, скотина.

Я не собирался возвращаться назад. Я даже не собирался оставаться в армии. Штатская жизнь для меня должна была начаться два месяца назад, с окончанием первого трех с половиной месячного тура 656 эскадрильи на юге Афганистана. После двадцати двух лет службы Королеве и стране, я был готов свалить. Я действительно собирался поставить точку. Я так и сказал Билли, когда мы возвращались из Бастиона, ровно восемьдесят три дня назад. "Ни пуха ни пера, приятель". И покровительственно пихнул его локтем. "Я подниму за вас пинту Гинесса в моем любимом пабе, в день когда вы полетите в эту дерьмовую дыру, э?". Именно поэтому он усмехался, глядя на меня. Я был наполовину уверен, что он мысленно поднимает воображаемую пинту за меня.

Мои мечты о Цивви-стрит откладывались шесть месяцев, из-за нехватки в армии офицеров по вооружениям. "Апачи" были новым делом и на них обучились буквально несколько человек. Каждая эскадрилья должна была иметь одного специалиста, отвечающего за все наступательные возможности машины. Другие офицеры по вооружениям, имевшиеся в Авиационном корпусе Армии были уже расписаны, вплоть до одного. После неслабого выкручивания рук и весьма эмоционального шантажа, я подписался на еще один тур.

Новизна была также причиной, почему целая эскадрилья возвращалась так быстро. Ударный вертолет "Уэстланд WAH64 Апач" поступил на боевую службу Вооруженных сил Ее Величества только в мае этого года. Он был переименован в "Апач" AH Mk1. Первое подразделение на "Апачах" – 656 эксадрилья – достигла боевой готовности через шесть дней после нашего развертывания в мае. Летом была подготовлена 664 эскадрилья. Они сменили нас в августе и теперь, как единственное подготовленное подразделение, мы сменяли их. Босс, Билли и я прибыли, для подготовки смены.

Мы вскинули наши "Бергены" (армейское название для рюкзаков) на плечи сразу после касания вертолетом земли. Как только борттехник поднял большие пальцы, стрелок опустил рампу, и мы спустились на металлическую ВВП, вздрагивая, когда раскаленные газы от двух турбовинтовых двигателей "Чинука" обжигали наших уши.

В пятидесяти метрах нас ожидал самый прискорбно выглядящий армейский транспорт из всех, что я когда-либо видел: потрепанный старый четырехтонник с отсутствующими стеклами, капотом, навесом и задними дверями. Посеченная песком кабина и пустая платформа, вот все что оставили. Больше всего это походило на что-то из "Безумного Макса под Куполом Грома".

Стоящий перед этим, в волнении потирая руки, был Джон – заместитель командира 664 эскадрильи. Он тоже усмехался, но по другой причине, чем Билли. Джон очень крепко пожал нам всем троим руки.

– Ребята, как я рад вас видеть – действительно, рад.

Было очевидно, что он имел ввиду. Наше прибытие было зеленым светом его команде паковать вещи.

– Не пудри мне мозги, Джон. Что, черт возьми, это такое, я тебя спрашиваю? – я ткнул автоматом в его МэдМаксМобиль.

– Это погрузчик для ракет.

– Я знаю что это погрузчик для ракет. Но когда мы вам его оставляли он выглядел как погручик для ракет. Он был в полном порядке. Вы его полностью уничтожили.

Джон хихикал. Он был моим старым корешем. Мы были вместе уоррент-офицерами перед тем, как он получил свой офицерский чин.

– Э-э-э, ну мы тут были мальца заняты. У нас тут война идет – не то, чем вы, ленивые бездельники, занимались, когда были здесь.

Это был нормальный обмен шпильками между прибывающими и убывающими подразделениями. Мы были на самом деле впечатлены состоянием ракетного погрузчика, но не хотели показывать вида Джону.

Я запрыгнул на платформу и позволил солнцу высушить пот на моих бровях. Конец осени в провинции Гильменд означал яркий солнечный свет и температуру в двадцать с плюсом. Это было большое облегчение после высокотемпературной печи предыдущего лета, когда мы медленно тушились в собственном соку. Однажды днем термометр показал 54 градуса по Цельсию.

К счастью, на высоте 885 метров над уровнем моря, Кэмп Бастион всегда был прохладным местом по ночам. В окружающей пустыне не было ничего, что могло удержать высокую температуру после заката. Это означало, что мы могли по ночам спать – ну или пытаться, в промежутки между залпами артиллерии и аварийными вызовами.

– Я поеду сзади, вместе с Вами, м-р Мэйсон – сказал Босс, отклоняя предложение Билли занять переднее место. – Я хочу получить надлежащий взгляд на это экстраординарное место.

Босс был новый командир эскадрильи, майор Кристофер Джеймс. У Криса были самые здоровенные руки из всех, что я когда-либо видел. Его пальцы были как соски вымени у коровы. Он выглядел, как несущая опора, но голубые глаза, выдающаяся челюсть и зачесанные назад волосы делали его копией Дэна Дэйра (герой британских научно-фантастических комиксов). Его энтузиазм был заразительным и в отличии от некоторых командиров, он был большим любителем розыгрышей.

Возглавить, не имея боевого опыта сплоченное в сражениях подразделение на "Апачах", как наше, было сложной задачей, но если кто и мог это сделать, то это был он. Его слоновьи ручищи не мешали ему быть лучшим стрелком в Корпусе. Он также был первым британским пилотом, который летал на новой американской модели "Апача", AH64D и первым кандидатом на обучение по программе перехода на модель "Лонгбоу", начатую американской армией. В то время, когда он был в Аризоне, он выиграл приз за стрельбу в "Top Gun", обставив всех лучших американских пилотов "Апачей". Это заставило американцев действительно ссать кипятком, но изрядно повеселило Королеву – она сделала его кавалером Ордена Британской империи.

Очень умный человек из старой армейской династии, он всегда говорил с каждым, кто служил под его командой, вне зависимости от того, кем они были – были ли вы лучшим пилотом или самым младшим из заряжающих. Ему потребовалось только несколько недель, что бы завоевать популярность у всех. Его рабочее прозвище всегда произносилось с уважением.

Босса поразил вид Кэмп Бастиона, когда он увидел 500 метров исчерченного гусеницами песка между взлетной полосой и нашими окопами. Я не был удивлен – я видел это уже в мае. Это был военный лагерь, подобного которому никто не видел: два квадратных километра палаток цвета "хаки", общественных столовых и парков техники в середине абсолютного нигде.

Для этого места даже не было карт, так как слишком опасно было исследовать Гильменд в течение многих десятилетий. Но вы могли найти это место в тридцати милях к северу от Лашкар Гах и двух милях к югу от шоссе А01, которое связывает два древних афганских города, Кандагар, в ста милях на восток от нас и Герат, 300 миль от нас на северо-запад.

Лагерь был окружен самым неприветливым пейзажем в Афганистане. Плоская, как биллиардный стол, равнина, без единого куста в поле зрения. Только в ясный день можно было увидеть тонкие контуры отдаленной горной цепи на севере, разбивающей монотонный горизонт. Местные жители называли это место Дашт-э-Марго – Пустыня Смерти.

Полысевшие ветераны пугали прибывших в Бастион новичков рассказами о трех видах живших в Дашт-э-Марго смертоносных пауков, включая Черную Вдову. Были также ночные плотоядные скорпионы, впрыскивавшие под кожу обезболивающее и прогрызающие себе путь к сердцу жертвы, которая даже их не замечала. И песчаные мухи, откладывающие яйца в любые мягкие ткани в пределах досягаемости, вызывавшие лейшманиоз, болезнь, напоминавшую проказу.

Помимо низких цен на недвижимость, были также серьезные стратегические соображения разместиться в середине нигде. Вы могли видеть и слышать любое движение на расстоянии двадцати миль, что делало нападение на лагерь очень трудным делом. Это было неплохо, учитывая, что ближайший крупный гарнизон коалиции был двенадцати часах пути, на авиабазе Кандагар.

Бастион был крупнейшим и самым амбициозным проектом Королевских саперов со времен Второй мировой войны. Каждый гвоздь и каждый колышек для палатки были привезены через пакистанский порт Карачи – через тысячу миль, трехнедельное путешествие. Транспортники "Геркулес" и "Чинуки" были слишком заняты перевозкой войск, к тому же для них не было взлетно-посадочных полос. Саперы также должны были построить электростанцию, пробурить скважины для воды и построить очистные сооружения, достаточные для небольшого города – чем, собственно Кэмп Бастион и являлся.

Я был поражен, как все изменилось в наше отсутствие: больше палаток, больше заборов и больше укатанных дорог. Армия явно планировала задержаться здесь на некоторое время.

Драндулет остановился. Мы были позади тех же самых палаток на восемь человек каждая, в нескольких сотнях метров от штаб-квартиры Передовых Объединенных Вертолетных Сил.

– Грязный засранец! – возмутился Билли, после того, как я, опередив его у закрывающейся на молнии двери темно-зеленой лагерной палатки, забил себе лучшую раскладушку в дальнем углу. Ту же самую, которая была у меня в первом туре. Три ящика из-под бутилированной воды, которые я приспособил в качестве прикроватного столика, стояли тут же. Я как будто и не уезжал никуда.

Билли был старшим пилотом эскадрильи. Его официальным титулом было Квалифицирующий Вертолетный Инструктор, неофициальный Небесный Коп. Как и я он был уоррент-офицером 1 класса, и единственный пилот в эскадрилье, исключая Босса и меня, кто был допущен к полетам на любом месте в кабине "Апача": на месте стрелка впереди и пилота сзади.

С его темными, зачесанными назад волосами, правильным телосложением и симпатичной внешностью, Билли мог бы быть персонажем в фильме с Кэри Грантом. Парень с севера, он проделал длинный путь, начавшийся на сиденье водителя Королевского Транспортного корпуса (аналог отечественных Автомобильных войск – прим. перевод.). Билли имел налет на "Апаче" больше, чем любой другой, начав тренироваться на оригинальной американской модели, AH64. Он действительно любил летать, и быть пилотом "Апача" для него значило очень много. Его стандарты были высокими и он не терпел ошибок, но был справедлив.

Другой особенностью, которая действительно выделяла Билли, было его умение одеваться и – война или не война – он никогда не забывал о лосьоне после бритья. В боевой униформе или костюме в полосочку, его внешний вид никогда не был менее чем превосходный. Каждая нашивка была на положенном месте, светло-голубой берет Армейского Воздушного корпуса безукоризненно сидел на его башке.

В целом, Билли был наиболее подходящим кандидатом для сопровождения высокопоставленных визитеров по расположению эскадрильи и он любил выполнять эту обязанность. Во время его пребывания в эскадрилье он сопровождал начальника Генерального штаба, начальника Штаба министра обороны, премьер-министра и принца Чарльза – неплохие трофеи.

Билли и я проделали долгий путь и он терпеливо относился к моим постоянным подколкам на его счет. Но в долгу он не оставался, возвращая даже с запасом.

Мы начали размещаться. На каждую койку отводилось два на три метра, с белым холщовым складным шкафчиком с пятью маленькими отделениями, куда можно было сложить свои футболки, нижнее белье и запасную униформу. Этим мебель исчерпывалась, если конечно, вы не прикупили себе собственный походный стул у NAAFI (сеть магазинчиков, торгующих всяческой полезной мелочевкой, вроде нашего "Военторга", прим. перевод.).

Мы были частью сети из десяти одинаковых палаток, по пять с каждой стороны от крытого коридора. Эскадрилья располагалась в них целиком – электрики и механики с прикомандированным персоналом в одной палатке, экипажи и наземный персонал в остальных.

Первый тент справа был комнатой отдыха с телевизором и столом, заваленным выцветшими газетами и старыми пожеванными дешевыми книгами в бумажных обложках. Слева был санитарный блок, соединенный с пятидесятью или более подобными. В нем было шесть душевых, шесть умывальников и шесть туалетов – все из нержавеющей стали. Вам был гарантирован максимально дискомфортный срач в мире, не только потому, что не было никаких сидений. Зимой обод толчка был холодным как лед, летом он раскалялся настолько, что обжигало вашу задницу. Парение на "Апаче" был пустяком, в сравнении с парением над толчком.

Это был один из сотен одинаковых блоков, размещенных в Бастионе длинными рядами. Решетчатые проходы выровненных черными сцеплениями сеток соединяла их между собой и дорогами, с канализационными канавами по обеим сторонам, все это было окружено одинаковыми стенами из габионов HESCO.

Заблудится, зайдя в пятнадцать разных палаток, прежде чем найти собственную было обычным делом – и заставляло вас чувствовать себя, словно синица. Однако, вы быстро учились распознавать жестяные отметки, различные флагштоки, полковые эмблемы и биотуалеты разного цвета.

– Джон выглядит измотанным, как будто не в себе – сказал Билли, когда мы распаковались.

Это было правдой. У Джона появился безумный взгляд, кожа на скулах натянулась и под глазами набрякли огромные мешки. Мы знали, как это выглядит, слишком хорошо; три месяца назад мы видели это каждый раз, глядя в зеркало во время бритья.

Мы никогда бы этого не признали с любой сестринской эскадрильей, но краткий отчет который мы получили из штаб-квартиры 9-го авиаполка в Северном Йоркшире, гласил что они были так же заняты, как и мы в первом туре. Возможно, даже больше. Первые шесть месяцев оперативной группы войск в Гильменде были поистине крещением огнем.

Первые британские силы были развернуты в апреле 2006 года, как часть драматического расширения роли НАТО в Афганистане, что бы сделать безопасной обстановку для реконструкции страны, развития и ее правительства. У нас были войска в Кабуле, начиная с падения режима Талибана в ноябре 2001 года. Но в то время, как столица и северные провинции оставались относительно безопасными, положение в остальной части страны резко ухудшилось.

Во многих районах власть правительства президента Хамида Карзая соответствовала его уничижительному прозвищу, "Мэр Кабула". Полевые командиры и все более богатеющие опиумные наркобароны удерживали реальную власть. Никем не останавливаемый героиновый бизнес переживал бум. Урожай опиума удваивался или даже утраивался каждый год. Каждый местный чиновник, имеющий хоть какое-то значение, был в заднем кармане у наркоторговцев.

Нигде анархия не процветала так, как на юге. Огромный пояс четырех южных провинций – Гильменд, Кандагар, Урузган и Нимруз – рассматривался наркоцарями как их собственные беззаконные феодальные владения.

Пока внимание было отвлечено на Ирак, Тони Блэр и Джордж Буш были непреклонные в том, что было ими запущено пять лет назад в Афганистане, должно быть завершено. По их настоянию, натовские Международные Силы Обеспечения Безопасности в Афганистане (ISAF), расширяли свою сферу деятельности, что бы взять под контроль сначала гористые восточные области, затем западные равнины и наконец бесплодные пустыни юга.

Голландцы развернулись в малонаселенных Урузган и Нимруз, а канадцы в Кандагаре. Британское правительство добровольно вызвалось взять Гильменд – самый твердый орешек из всех, что предстояло расколоть. Это была крупнейшая провинция, и производившая 42% опиума-сырца во всем Афганистане.

В 1980-х, Советская Армия потерпела неудачу, пытаясь взять под контроль Гильменд силами целой мотострелковой дивизии, 12 000 бойцов. Двенадцать лет спустя мы решили попробовать сделать то же самое втрое меньшими силами. И из 3,300 солдат, отправленных британским правительством, лишь четверть была боевыми частями. Британская армия всегда наслаждалась вызовом. Это было то, что назвали "Операция Херрик".

Но даже самые циничные военные планировщики не могли вообразить ярость и интенсивность, с которой возродившийся Талибан выступит против нашего прибытия. Объединившись в богопротивный альянс с наркобаронами, талибы бросили все свои силы против десантников из 16-й Воздушно-штурмовой бригады. Эти маленькие силы пехоты были размазаны тонким слоем по пяти удаленным заставам на севере провинции, известные как взводные дома или окружные центры.

Бесконечное пополнение из "священных воинов" заполонило границу с Пакистаном, что бы помочь по найму местным с оружием в руках и волна за волной отправлялись в атаки на окружные центры в Сангине, Каджаки, Муса Къялеч, Герешк и Нов Зад. День и ночь, каждый из них был под обстрелом ручного оружия, РПГ, ракет и минометов. Каждый превратился в мини-Аламо.

Армия не видела таких мощных и отчаянных сражений с Кореи. Это было так же плохо, как во время занятием американскими и британскими частями Ирака, а чаще, это было еще хуже.

Разведка НАТО до нашего прибытия была плохо осведомлена о вражеских силах. Они оценивали численность бойцов Талибана в 1000 человек для провинции Гильменд и провинции Кандагар вместе взятых. В августе оценка только для Гильменда уже составляла свыше 10 000.

Одной из самых больших проблем оперативной группы, с которой мы столкнулись, это расстояния, которые нужно было преодолевать. Имея 275 миль в длину и 100 в ширину (в общей сложности, 23 000 квадратных миль), Гильменд не намного меньше Республики Ирландия. Обеспечение каждого окружного центра достаточным количеством боеприпасов, еды и воды было превращалось в снабженческий кошмар. Время от времени запасы у парней сводились к нескольким сотням патронов и аварийным рационам в их разгрузках.

В сентябре бригада неохотно оставила самый отдаленный окружной центр в Муса Къялеч, более пятидесяти миль от Кэмп Бастиона. Там было слишком опасно сажать "Чинук", а для снабжения по земле требовалась прорываться через позиции талибов силами полнокровного батальона.

Парни в оставшихся четырех окружных центрах могли рассчитывать только на себя и дополнительную поддержку ударных вертолетов "Апач". Как позже заявил полковой сержант-майор 3-го парашютного полка "Мы десантники, мы предполагаем что будем окружены". Это был ад, особенно учитывая, что для многих парней это была первая их боевая командировка.

И все это шло вразрез с намерениями человека, который подписывал планы развертывания, министра обороны Джона Рида. Он заявил в Палате Общин, что надеялся, что войска вернутся домой "не выпустив ни единой пули". Он также назвал, несколько оптимистично, миссию "строительством нации".

На самом деле, между июнем и октябрем 2006 десантники и поддерживающие их части выпустили в общей сложности 450 000 пуль, 10 000 артиллерийских снарядов и 6 500 минометных мин. В дополнение между маем и августом 2006 года, шестнадцать пилотов "Апачей" 656 эскадрильи выпустили 7 305 пушечных выстрелов, 68 неуправляемых ракет и 11 управляемых ракет "Хеллфайр". Не думаю, что это было то, что имел ввиду Джон Рид.

Наше пребывание обошлось в высокую цену. В обще сложности, тридцать пять военнослужащих были убиты в первые шесть месяцев: шестнадцать в бою, четырнадцать при крушении самолета-разведчика "Нимрод" MR2, четверо в результате несчастных случаев – и один покончил с собой. Еще 140 человек были ранены в бою, сорок три было ранено тяжело или очень тяжело. Это означало, что нам некогда было заниматься "строительством нации".

И это было настоящей проблемой. Это было не только прямое столкновение – мы также вели борьбу умов. Мы могли и дальше убивать талибов. Но это не означало победы для местных афганских жителей, ради которых мы сюда приехали. Мы должны были наладить им лучшую жизнь и быстро. А все, чего мы до сих пор добились, это превращение их улиц, садов и полей в территорию смертельной битвы.

Большинство гильмендцев все еще держались в стороне, соблюдая освященную веками афганскую традицию, посмотреть, чья сторона победит. Британских солдат приветствовали везде, куда бы они не пошли; любви к талибам было немного. Все же, если наше присутствие делало жизнь хуже, это давало достаточно удобный повод для перехода на другую сторону.

Талибы это тоже знали. Они понимали, что реконструкция была чертовски трудным делом, если она идет вместе с войной. Есть старая афганская пословица, которую их муллы любили повторять: "У них есть часы, у нас есть время". Им не нужно было наносить эффектный нокаутирующий удар – только постоянная, парализующая война на истощение.

Первый визит эскадрильи в Гильменд был вполне удачным. Я сидел на своей раскладушке и гадал, что принесет этот тур. Талибы становились все более успешны в попытках нас убить, поскольку время играло на их стороне. Они учились быстро, на каждом контакте и мгновенно адаптировались. Было чистой удачей, что мы еще не потеряли ни одного вертолета, но это был вопрос времени. Они учились, пока я планировал свой уход. Я собирался стать одним из игроков в крикет, не они. Мне требовалась удача каждую секунду, когда я был в воздухе, им должно было повезти один-единственный раз. У меня не было никаких иных мыслей – впервые в моей военной карьере, я был действительно обеспокоен, что мог не прийти домой живым.

– Знаешь что, Билли? У меня такое чувство, как будто бабочки завелись в животе.

– Да, точно. Возможно дело в карри, которое готовили гуркха на камбузе в Кандагаре.

Билли был не настроен на сочувствие. Он был слишком занят, развешивая свою невероятным образом тщательно отутюженную униформу.

Не было никакого смысла предаваться этим угрызениям, однако я проигрывал эти мысли, что бы они сдерживали меня. Я не мог дождаться, пока не вернусь в кабину и не примусь снова за дело. Я всегда любил находиться в действии, даже когда был молодым десантником в моей первой боевой командировке в Северной Ирландии.