Текст книги "Три слепых мышонка"

Автор книги: Эд Макбейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

«Машина была новая»…

Глава 2

– В Калузе нет других чернокожих с высоким верхом, – похвалился Уоррен Чамберс.

Мэтью подумал, что речь идет об автомобиле, о каком-нибудь «фэде» с высоким верхом или об иномарке особой конструкции. Он ждал звонка от страхового агента, поэтому весь ушел в мысли о машине.

– Потом я сделаю скос, – не унимался Уоррен и провел рукой по волосам.

Только теперь стало ясно, что он говорит о стрижке. Высокий верх. Казалось, будто Уоррену на голову приспособили цветочный горшок, а на затылке волосы тщательно выбрили. Мэтью даже не стал спрашивать, какой он из себя, этот скос. Прическа для мужчины столь же неприкосновенна, как и его дом: в шестьдесят пятом этому уделяли слишком много места. Время баталий прошло.

– Как съездил? – поинтересовался Уоррен.

– Замечательно.

– Не успел появиться, как тебя тут же озадачили? – Уоррен кивнул на газету «Геральд трибюн Калузы».

На первой странице красовалась фотография Стивена Лидза. Со дня его ареста фотография регулярно появлялась в газете. Материал по этому делу назывался: «СВИДЕТЕЛИ ОПОЗНАЛИ ЛИДЗА» и ниже: «Новый допрос жены».

– Это что за свидетели? – нахмурился Уоррен.

– Я попозже заскочу к Баннистеру. Он даже не удосужился прислать мне список.

– Неужели они кого-то откопали?

– Надеюсь, что нет.

– Зачем столько раз допрашивать жену?

– По городу пошли слухи, что они оба замешаны в этом деле. Жена Лидза – шаткое алиби.

– Так-так, – задумался Уоррен, как будто всерьез принялся за эту версию.

Уоррену было лет тридцать пять. Характер он имел деликатный, был сдержан и застенчив, а своими неизменными очками в роговой оправе походил скорее на бухгалтера, чем на частного детектива. До поступления в школу частных детективов в Сент-Луисе он два года проучился в университете штата Миссури, где благодаря своему завидному росту и худобе отличался в местной баскетбольной команде. Уоррен до сих пор виртуозно двигался и обладал спортивной статью. Следователем он был дотошным, при надобности брал мертвой хваткой. В деле его ничто не могло остановить. Его темные, под цвет кожи глаза глядели серьезно и задумчиво.

– Откуда тянется ниточка? – спросил адвокат.

– Вчера «Геральд трибюн» опубликовала письмо какого-то проходимца.

– Фальшивка?

– Без сомнения. Это их почерк.

– На сей раз дело затрудняется тем, что сами газетчики имеют свой интерес.

– И какой же?

– Лет за десять до своей смерти отец Лидза впутался в тяжбу за чужие земли. Южане, хозяева земли, процесс выиграли, но газетчики до сих пор мусолят эту историю.

– А ты откуда это знаешь?

– Сама «Трибюн» и писала, – ухмыльнулся Уоррен.

– Думаешь, можно рассчитывать на открытый процесс?

– Подадим прошение на рассмотрение дела в другом судебном округе, а там посмотрим. А чем Лидз объяснил, что его бумажник нашли на месте преступления?

– Единственное место, по его словам, где он мог обронить бумажник, – это лодка.

– Когда это произошло?

– В день преступления.

Уоррен задумался:

– Трудно себе представить, что истинный убийца в день преступления рыскает в лодке Лидза в надежде найти бумажник.

– Почему именно бумажник? Годилась любая личная вещь Лидза.

– Это одно и то же.

– Он искал хоть что-нибудь, чтобы пустить полицию по ложному следу. Обыскать лодку труда не составляет, не то что залезть в дом, Уоррен.

– Согласен.

– Мы должны раскопать, каким образом бумажник попал в хибару азиатов. И если его выронил сам Лидз…

– О’кей, патрон, – отрапортовал Уоррен.

– Ладно тебе, – хмуро кивнул Хоуп, – отправляйся-ка ты…

– …на лодочный причал?

В городе Калуза здание прокуратуры располагалось в бывшем мотеле. Через дорогу напротив была бейсбольная площадка, где до переезда в Саратосу тренировалась команда Большой Лиги. Теперь сюда съезжались команды, спонсируемые пивными компаниями. Перед старым мотелем высился отель, некогда самый респектабельный в городе. Сейчас это здание было передано в административное распоряжение, белые башенки во внутреннем дворике сохранились. Вокруг основного здания ютились пристройки. В них размещались кабинеты сотрудников прокуратуры.

Пятница. Одиннадцать часов утра. Нещадное солнце вовсю палит во внутреннем дворике, со всех сторон окружавшем офис. Воздух напоен духотой и жарой в этом почти что колодце. Даже малейший ветер не шелестит в посаженных по краям пальмах и бордовых гибискусах. У входа вывеска:

ПРОКУРАТУРА

ДВЕНАДЦАТЫЙ СУДЕБНЫЙ ОКРУГ

Скай Баннистер

Бульвар Магнолий, 807

Часы работы: понедельник – пятница

с 8.30 до 17.00

Мэтью с облегчением отметил, что офис Ская Баннистера оснащен кондиционером. Как правило, чиновники в административных зданиях Калузы халатно относятся к благоустройству своих рабочих мест. Темноволосая молоденькая секретарша Баннистера догадалась, что он заглянул за списком свидетелей и протоколами показаний. Так оно и было. Секретарша улыбнулась – дело передано помощнику прокурора, и господин адвокат может заглянуть в кабинет номер 17.

Хозяйкой кабинета оказалась помощник прокурора Патрисия Демминг.

– Вот так встреча! – воскликнула его недавняя гостья.

Она совсем не была похожа на себя вчерашнюю. Она была одета в прекрасно сшитый костюм, под цвет которого были подобраны голубые туфли-лодочки (Мэтью даже не сомневался насчет цвета ее трусиков), ее белокурые длинные волосы были повязаны цветной лентой. На ее лице совсем не было косметики, только губы были слегка подкрашены. Никаких украшений, кроме серебряных сережек с бирюзой.

Она была спокойна и деловита, внешне очень соответствовала своей должности. Ей просто не удалось скрыть своего изумления по поводу того, что Мэтью будет защищать человека в деле, где она выступает обвинителем. Видимо, Скай Баннистер не видел в этом процессе ничего сложного, раз перепоручил его своему помощнику, решил Хоуп. К тому же Патрисия Демминг только что приступила к своим обязанностям, иначе он обязательно обратил бы на нее внимание при своих каждодневных посещениях прокуратуры.

– Как ваша машина? – спросила она.

– Жду звонка от страхового агента, – ответил Мэтью.

– Я еле добралась домой. Скорее всего полетел двигатель.

– Сочувствую вам. Как вчера провели время в гостях?

– Великолепно. Вы знакомы с Берринджерами?

– Это те, что живут в конце улицы? Да.

– Приятные люди.

– Мне кажется, он врач.

– Дантист, – поправила она, улыбнувшись. – Вам необходим список свидетелей и протокол допроса, я не ошиблась?

– Верно, – сказал он и снял перчатки. – Мисс Демминг, позвольте вас уведомить, что я крайне не люблю узнавать новости из газет.

– Поверьте, в этом нет моей вины…

– Мисс Демминг, меня очень тревожит, что документы следствия передаются прессе…

– Вы утрируете события.

– …прежде чем с ними ознакомится адвокат обвиняемого…

– Прокурор Баннистер просто ответил на вопросы корреспондента…

– Я не могу понять, кто из вас ведет дело – вы или Скай Баннистер.

– Ко мне дело попало сегодня утром. А мистер Баннистер…

– Мистер Баннистер вчера поспешил дать пресс-конференцию, вы это хотели сказать?

– Не совсем так. Репортер поинтересовался, нет ли свидетелей по делу…

– И прокурор, вопреки правилам, не дождавшись, пока адвокат ознакомится с новыми обстоятельствами дела, спешит обнародовать информацию.

– Согласна, он поспешил. Вы хотите скандала, мистер Хоуп?

– Что вы, я просто изыскиваю любую возможность для защиты клиента, – отпарировал Мэтью.

– И тем не менее всего лишь сегодня утром дело легло на мой стол. Я только что узнала из ваших уст, что вы адвокат обвиняемого. Бумаги непременно были бы вам высланы.

– Но раз я уже здесь, можно мне получить документы?

– Моя секретарша сейчас их принесет, – поспешила заверить она.

– Благодарю вас.

Она нажала кнопку и попросила некую Ширли занести в кабинет приготовленные для господина адвоката документы по делу Лидза.

Помолчав, она подняла глаза на Мэтью и тихо произнесла:

– Мне кажется, не стоит заводиться по пустякам.

– Хорошо, – смутился он.

– Думаю, мистер Баннистер позволит мне самой контактировать с прессой.

– Меня это устроит.

– Договорились.

– Ответьте мне на один вопрос, пожалуйста. Почему он передал это дело именно вам?

– А почему бы и нет? Я хороший специалист.

– Даже не сомневаюсь, – улыбнулся Мэтью.

– К тому же исход дела предопределен.

– Тем более мистеру честолюбцу стоило его закончить.

– Возможно, он расставил силки на более крупную дичь, – добавила она и тут же спохватилась: – Простите Бога ради, вырвалось.

– Чем же это дело несерьезное? Столп общества лишает жизни трех вьетнамских иммигрантов!

Она таинственно улыбнулась:

– Читайте газеты.

Постучавшись, в дверях показалась рыжеволосая девушка с ворохом бумаг. Она оставила их на столе и спросила, может ли она пойти пообедать. Улыбнувшись Мэтью, красотка покинула кабинет. Список свидетелей лежал сверху в одной из стопок. В другой канцелярскими скрепками были приколоты свидетельские показания. Свидетелей оказалось двое, оба с азиатскими именами.

– Откуда они родом? – спросил Мэтью.

– Из Вьетнама.

– Они знают английский?

– Нет, им потребуется переводчик. Помимо этого один из них уехал в Орландо навестить сына.

– Когда вернется?

– К сожалению, я не в курсе. Хотите кофе?

– Благодарю, мисс Демминг, но я наметил сегодня ранний обед.

– Можно просто Патрисия, – сказала она.

Он поднял на нее глаза.

– Вне этих стен, конечно. Можно быть оппонентами, не становясь врагами, вы согласны?

– Несомненно, Патрисия, – кивнул он.

– Вот и договорились. А как прикажете величать вас? Мэтью? Мэт?

– Я предпочел бы Мэтью.

– Вам нравится ваше имя?

– В общем, да.

– Вы позволяете мне фамильярничать?

– Пожалуйста, – согласился он.

– Мэтью, – произнесла она, – я приложу все усилия отправить вашего клиента на электрический стул.

Мэтью остановился на обочине дороги у телефона-автомата и набрал номер своего офиса. Трубку взяла его секретарша, Синтия Хьюлен. Он попросил соединить его с Эндрю. Двадцати пятилетний Эндрю Холмс, выпускник юридического колледжа, в прошлом месяце сдал экзамен во Флориде на присвоение ему очередной степени и ждал результатов. Эндрю со своей степенью доктора юридических наук Мичиганского университета пока зарабатывал сорок тысяч долларов в год в качестве юридического помощника компании «Саммервилл и Хоуп». Если он успешно сдаст экзамен, ему поднимут зарплату до пятидесяти тысяч долларов.

– Извините, я был внизу, – справившись с одышкой, произнес он.

– Эндрю, мне нужны любые подробности о Патрисии Демминг, она помощник прокурора, ведет дело Лидза. Мне необходимо знать, какое у нее образование, что делала до Калузы, есть ли в ее послужном списке дела об убийствах, как она выступает в суде, – в общем, любые мелочи.

– Как вы сказали – Демминг?

– Демминг. Два «м», «н-г».

– Сколько ей лет?

– Тридцать шесть.

– Как быстро это нужно раскопать?

– Я буду в офисе к двум.

– Хм… – сказал Эндрю.

– И еще. Найди мне переводчика с вьетнамского – мне необходимо переговорить со свидетелями.

– Понял. Переводчик. Старушка Калуза кишмя кишит одними вьетнамскими переводчиками.

– Иронизируешь, Эндрю?

– Нет-нет. Вьетнамский переводчик. Все понял.

– Переключи меня на Фрэнка, пожалуйста.

– Одну минуту.

В трубке щелкнуло, и голос Синтии произнес:

– Хэлло?

Эндрю попросил соединить шефа с офисом господина Саммервилла. Синтия прощебетала «минутку», и через какое-то время трубка заговорила голосом Фрэнка:

– Мэтью, ты где?

– Я только что из прокуратуры. Баннистер передал дело Патрисии Демминг. Тебе что-нибудь говорит это имя?

– Впервые слышу.

– Я дал задание Эндрю покопаться в ее биографии. Мне пришлось самому выцарапывать списки свидетелей и протоколы…

– Я видел утренний выпуск «Трибюн».

– Два свидетеля, Фрэнк. Оба вьетнамцы.

– Опять придется заводить эту проклятую волынку.

– Почта была?

– Пару часов назад.

– Кто-нибудь ответил на мои запросы?

– Так быстро не бывает, Мэтью.

– Опять узнавать новости из газет?

– Я могу позвонить Скаю.

– Не стоит, я сам.

– А сейчас ты куда направляешься?

– На ферму, – ответил Мэтью.

Коттеджи за чертой города по дороге Тимукуэн-роуд появлялись как грибы. Местность, некогда славившаяся изобилием фруктов и овощей, сейчас была известна своими искусственными озерами, к берегам которых приткнулись дома с бассейнами и теннисными кортами. Их еще пышно называли загородными поместьями. Раньше за три мили до Калузы была совершенная глухомань. Теперь надо одолеть миль двадцать по шоссе в сторону Ананбурга, прежде чем покажутся ранчо, фермы и цитрусовые рощи.

Джессика Лидз пригласила Мэтью на ленч к двенадцати часам.

Он добрался до места за десять минут до назначенного срока – в это время года местные дороги пустовали. Мэтью въехал между двумя столбами главного подъезда во владения Лидз, пристроил взятый в аренду «форд» рядом с красным «масерати». Заказной номер с именем владельца. «Джесси 1». По идее, где-то поблизости должна быть машина «Джесси 2», но таковую обнаружить не удалось. На фоне безмерного голубого неба по полю медленно двигался трактор. Погода стояла безоблачная.

Дом Лидзов походил на несуразный лабиринт из-за того, что каждый год к основному зданию пристраивались комната-другая, соединяющиеся причудливыми переходами.

Из множества дверей на фасаде как входною пользовались всего лишь одной. Мэтью вычислил ее по ярко-красной окраске. Он подошел к двери и нажал кнопку звонка… В доме послышалась переливчатая трель колокольчика. Он изнывал у двери под нещадным полуденным солнцем, с надеждой предвкушая, что за закрытой дверью окажется кондиционер. Он предполагал, что Джессика Лидз предложит ему снять пиджак и слегка ослабить узел галстука… И тут дверь открылась.

Высокая и стройная миссис Лидз была одета очень просто: сандалии, юбка, белая блузка, ниспадающая с загорелых плеч. Он дал бы ей лет тридцать восемь – она явно была моложе мужа на несколько лет.

– Мистер Хоуп? – поприветствовала она его, протянув руку. – Входите, пожалуйста.

Ее золотисто-каштановые коротко подстриженные волосы подчеркивали узкое лицо, зеленые глаза, большой рот и скулы. Они обменялись коротким рукопожатием. Ее ладонь была сухой и твердой. Джессика Лидз провела его в дом. Ее сандалии шлепали по прохладным плиткам лимонно-желтого кафельного пола. Он был уверен, что в этом деревенском доме будет паркет. Но еще больший сюрприз ожидал его в гостиной, уставленной современной мебелью – кожа и нержавеющая сталь, – где над светло-коричневым диваном висела картина, как ему показалось, подлинник Миро.

– Чего-нибудь выпьете? – предложила она.

– Нет, спасибо.

– Лимонада?

– Да, пожалуйста.

– Элли!

Из кухни – так предположил Мэтью – к ним вышла девушка лет двадцати с небольшим в джинсах и белой футболке с глубоким вырезом, украшенной красной вышивкой.

– Принеси, пожалуйста, лимонад.

Девушка, улыбнувшись, произнесла:

– Да, мэм.

– Вы представить себе не можете, как я рада, – сказала Джессика.

– Вот как?

– Да, потому что вы согласились заняться этим делом. Присаживайтесь, пожалуйста. Не желаете снять пиджак?

– Спасибо, – обрадовался Мэтью, снял пиджак и повесил его на спинку мягкого кожаного кресла.

Джессика устроилась по другую от него сторону дивана, поджав под себя длинные ноги. Через раздвижную стеклянную дверь за их спиной открывались взору бесконечные, упирающиеся в горизонт поля. Не было видно даже трактора, который попался на глаза адвокату при въезде на ферму. Ровные ряды посевов орошались дождевальными установками.

Элли принесла из кухни поднос с кувшином и двумя высокими бокалами, в которых тренькал лед. Она опустила поднос на стол и обратилась к Джессике:

– Обед можно подать, когда пожелаете.

Джессика наполнила бокал лимонадом и передала его Мэтью. Он подождал, пока она нальет себе.

– Вкусно, – похвалил он.

– Если хотите, можно добавить сахара…

– Нет-нет, полный порядок.

– Я не догадалась попросить Элли оставить нам лед и ложки.

– Не беспокойтесь.

– Жду от вас знака, когда накрывать на стол, – сказала она. – У нас сегодня деревенский обед: огуречный суп, курица и помидоры.

– Я заранее могу сказать, что это очень вкусно.

– Скажите, когда подавать, – повторила она.

Он вдруг понял, что Джессика ужасно нервничает.

– Мы выращиваем на ферме помидоры, – сообщила она.

– Как интересно…

– Да, – продолжала она. – Главная наша забота – помидоры. Мы поставляем их в город, хотя выращиваем и кабачки с огурцами на своих трех тысячах акров…

– Мне ваш муж об этом говорил.

– У нас много пахотной земли. Для ее обработки мы наняли тридцать шесть человек. В самое хлопотное время сбора урожая мы приглашаем со стороны на временные работы тысячи три-четыре.

– Солидный размах, – согласился Мэтью.

– Да.

Далеко в поле на фоне начинающего темнеть неба, что могло означать скорый дождь, пыхтел трактор.

– У нас двадцать три трактора, – кивнула она в сторону полей, – примерно столько же грузовиков, из них четыре – десятиколесные. Встречаются, конечно, фермы и побольше нашей, но только не на Тимукуэн-Пойнт. К тому же мало кто обзавелся такими теплицами и упаковочными цехами. Думаю, до Ананбурга не встретите подобного. У нас в городе контора по продаже. Мы выращиваем помидоры по своей технологии, защипываем их и подвязываем так, как это делается в Арканзасе, но не даем им дозревать, а срываем зелеными. Возможно, я пристрастна, но помидоры получаются превосходными. Мы выручаем в год шестьдесят миллионов долларов, из них чистая прибыль составляет где-то около тридцати миллионов, так что отборные помидорчики, как вы считаете?

– Надо полагать.

– Мы пришлись не ко двору: богатых людей не особо почитают, тем более если добро досталось по наследству. Вот и в газетах клевещут на нас, – выдала она тираду и замолчала.

Они выпили еще лимонада.

Небо совсем заволокло тучами, гроза надвигалась быстрее, чем ожидал Мэтью.

– Вы читали сегодняшнюю газету? – спросила Джессика.

– Да.

– Они пишут, что отыскались свидетели.

– Я узнал их имена.

– Да? – удивилась она.

– Адвокату обязаны сообщать обо всех предполагаемых свидетелях. Со своей стороны мы должны поступать аналогично, – подтвердил Мэтью.

– Кто они?

– Один из них уверен, что ваш муж заходил в тот злополучный дом, другой видел, как он выходил оттуда.

– Это их версия.

– Несомненно. Наша задача – подвергнуть сомнению их слова, хотя они клянутся, что около одиннадцати вечера ваш муж зашел в дом…

– Это невозможно. В это время мы уже спали.

– Они свидетельствуют, что видели его после полуночи выходящим из дому.

– Стивен провел ночь со мной. После ужина мы смотрели кассету…

– Что за фильм? – поинтересовался Мэтью.

– «Касабланка», – ответила она.

Пока все совпадает.

– Он заснул на половине фильма, по времени это было где-то около десяти или чуть позже.

– В котором часу он брал лодку?

– В пять, – не задумываясь, сказала она.

– И вернулся?..

– В половине седьмого. В семь мы уже были за столом, значит, он пришел раньше.

– Ваш муж утверждает, что лодку он брал для прогулки.

– Почему бы и нет.

– Бумажник, по его предположению, он мог обронить именно в лодке.

– Не исключено, хотя и маловероятно.

– А как бумажник смог оказаться на месте преступления?

– Не знаю, что и ответить. Меня саму эта мысль не покидает: как могло случиться, что Стивен был со мной, а его бумажник обнаружили около…

Она замолчала, не желая продолжать. Но во всем ее облике – сверкнувших ненавистью зеленых глазах, губах – читались невысказанные слова.

– Миссис Лидз, – адвокат старался говорить взвешенно, – обвинение делает ставку на то, что вы, его жена, – единственное алиби Стивена. Теперь же, когда отыскались свидетели…

– Что это за люди? Как их зовут?

– Извините, их труднопроизносимые имена не отложились у меня в памяти. Если хотите, я позвоню вам позже из офиса.

– Нет, я просто подумала, что в Калузе половина вьетнамцев приходятся друг другу родственниками. И если эти двое…

– Здравая мысль.

– Их показания – это ложь. Стивен не мог заходить в тот злополучный дом.

– Они ведь могли и ошибиться.

– Тем более, если они не уверены, пускай лучше молчат! Вы ведь знаете… эти… эти подонки…

Она мелко затрясла головой, не в силах остановиться.

– Извините меня, – она пыталась совладать с нервами. – Ради Бога.

Мэтью дал ей время успокоиться. Склонив голову, она разглядывала свои руки. Небо за окном заволокло тучами. По направлению к дому двигался трактор. Начинался дождь.

– Меня обвиняют в пособничестве? – горестно спросила она.

Не поднимая головы, она нервно ломала свои длинные пальцы с ярко-красными ногтями.

– Кажется, да, – пришлось сказать Мэтью.

– А свидетели, неужели они посмели сказать, что видели нас вдвоем?

– Нет, они обвиняют только Стивена.

– Это снимает с меня подозрения?

– Тот, кто написал в газету…

– Я виновата, – тихо произнесла Джессика. – В своих помыслах я грешна… – Она в упор взглянула на него. – Я не раз мысленно перерезала им глотки, вырывала глаза, отрезала…

Голос ее дрогнул, она отвернулась.

Вспышка молнии пронзила летнее небо. Человек в соломенной шляпе и рабочем комбинезоне бежал от трактора к дому. Послышался раскат грома.

– Давайте обедать, – предложила Джессика.

Дождь плотной стеной отгородил крошечную конторку лодочной станции, где Уоррен терпеливо дожидался Чарли Стаббса, заливавшего на пристани бензин в двадцатипятифутовый «Бостонский китобоец». Уоррену очень подходил стиль жизни Флориды, его напряженность. В Сент-Луисе хватало своих драм, самая существенная из которых – торнадо, но во Флориде дела разворачивались куда изощреннее и разнообразнее и отличались непредсказуемостью. На фоне жгучего солнца может разразиться такой ливень, что сбивает с ног человека. Струи дождя выбивали дробь по дощатому настилу пристани, рвали паруса лодок, гулко били по деревянной крыше, омывали окна, закрытые жалюзи. Это был настоящий лягушачий рай.

Стаббс прикрылся от дождя оранжевой накидкой, которая вряд ли могла служить защитой от настоящего шторма. Ветер трепал концы плаща, как бы пытаясь сорвать его. Стаббс невозмутимо стоял на коленях возле лодки, держа в руках наконечник от шланга и покусывая давно потухшую сигару. Наконечник крепко засел в отверстии заливного бака. Уоррен порадовался, что находится в помещении.

Владелец лодки, в серых шортах, белой футболке и коричневых шлепанцах, промок до нитки. Он без умолку что-то доказывал Стаббсу, пока тот наполнял бак, но слов слышно не было. Стаббс время от времени кивал в ответ собеседнику. Наполнив бак, Стаббс поднялся с колен, аккуратно повесил шланг, завинтил крышку бака, для верности подтянул ее ключом и поспешил к дому. Ветер сердито трепал полы его плаща. За ним семенил вымокший хозяин лодки.

Зайдя под навес, они продолжили разговор. Стаббс произнес:

– На вашем месте я бы обождал минут десять.

– Похоже, тут и дольше проторчишь, – бросил его собеседник. – Вы принимаете «Американ Экспресс»?

– Только «Визу» и «Мастеркард», – ответил Стаббс.

– Придется платить наличными, – сказал владелец лодки и полез за бумажником. Глянув на Уоррена, он спросил: – Сколько с меня?

– Одиннадцать долларов шестьдесят центов, – подытожил Стаббс.

– У вас найдется сдача с двадцати долларов? – спросил мужчина и повернулся к Уоррену: – А ты чего глазеешь?

– Это вы мне? – удивился Уоррен.

– А где ты тут видишь кого-нибудь другого?

– Действительно, – согласился Уоррен.

– Никогда денег не видал, что ли?

– Вот вы о чем, – усмехнулся Уоррен. – Ваша правда, не скрою, я намеревался жахнуть вас по башке и завладеть вашими двадцатью долларами.

Стаббс расхохотался.

– Не вижу ничего смешного, – рассердился мужчина.

– Конечно, нет, – сказал Стаббс, давясь от смеха.

– Стоит здесь, смотрит, как я деньги считаю…

– Да ладно вам, – попробовал примирить их Стаббс.

– А кто знает, что у него на уме?

Он протянул Стаббсу две десятки и, пока тот отсчитывал сдачу, не переставал ворчать. Создавалось впечатление, что он прикидывает, стоит ли ему связываться с Уорреном. Так ничего и не решив, он тщательно пересчитал сдачу и, окинув Уоррена злобным взглядом, вышел под дождь. Его лодка при развороте задела пристань. «Так тебе и надо», – подумал Уоррен.

– Часто такие попадаются? – спросил Стаббс.

– Бывает.

– А я-то думал, таких уже нет.

– Конечно. Только где нет?

– Ну, я считал… Чушь какая-то.

– Ладно, – сказал Уоррен и сменил тему. – Вы говорили, что Лидз приходил на причал…

– Верно.

– Это было днем в понедельник?

– Он подъехал на машине где-то без четверти пять. Минут десять возился с лодкой, отвязывал ее, отчаливал от пирса.

– Он быстро вернулся?

– Мне кажется, около шести.

– Где оставил лодку?

– У него постоянное место на двенадцатом стапеле.

– Во сколько вы ушли в тот вечер со станции?

– Я живу здесь рядом, мой дом за сараем. Я здесь постоянно.

– Вы не заметили, мог кто-нибудь взять лодку мистера Лидза после того, как он побывал здесь днем?

– Вы имеете в виду, что кто-то, кроме него?

– Именно так. После того как он поставил ее на стапель.

– Я понял, но…

– Я говорю о ком-то другом.

– Я понял, но, видите ли, я уже спал и не слышал, как он ставил ее во второй раз.

Уоррен удивленно вскинул бровь.

– Он дважды приходил на причал, – добавил Стаббс.

– То есть?

– Первый раз днем и еще раз где-то к вечеру.

– В котором часу?

– Мне он позвонил около девяти вечера…

– Лидз?

– Ну да, мистер Лидз. Он еще сказал, что хочет полюбоваться луной, и просил не беспокоиться, если немножко пошумит с лодкой.

– И вы слышали его шаги?

– Слышал.

– Во сколько?

– Что-то около десяти или чуть позже, как он и предупреждал.

– Вы видели, как он подъехал на машине?

– Нет, я видел саму машину.

– А как он выходил из нее, не заметили?

– А как же. В свете луны я точно разглядел мистера Лидза: он хлопнул дверцей и направился к своей лодке.

– Во сколько он вернулся?

– Понятия не имею. К полуночи я заснул. Выходит, он вернулся позже. Утром я нашел его лодку на обычном месте.

– На какой машине приехал мистер Лидз?

– На красном «масерати», – ответил Стаббс.