Текст книги "Эльминстер в ярости (ЛП)"

Автор книги: Эд Гринвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 7.
УБИЙСТВО В ИРЛИНГСТАРЕ

За те долгие годы, что Обарскиры правили Лесным Королевством, среди королевских магов и самых доверенных царедворцев встречались разные люди, но глупцов среди них было мало.

Поэтому дела в Кормире обычно устраивали таким образом, чтобы одно должностное лицо или солдат во время своей смены или дежурства следили за выполнением обязанностей другого должностного лица или солдата. Так и вышло, что в замке Ирлингстар лорд-констебль Гелнур Фарланд был надзирателем над пленниками, командиром тех, кто пленников охранял, нёс ответственность за эту охрану, но самой крепостью не командовал. Ступенькой выше Фарланда стоял сенешаль Ирлингстара Мартин Аватнар, который отдавал приказы лорду-констеблю и отвечал за физическое состояние замка, но на самом деле главной его задачей было следить за лордом-констеблем, который мог чересчур сдружиться с  богатыми и обходительными знатными пленниками.

Аватнар был напыщенным небольшим мужчиной, невысоким и толстым. Несмотря на это, он гордился своей внешностью, расхаживая по Ирлингстару в начищенных до блеска посеребрённых доспехах. Он не был глуп или ленив, и в своё время донёс на трёх лордов-констеблей, которых в результате быстро перевели и с одним из которых вскоре произошёл «несчастный случай», по подозрению многих – вовсе не случайно. Аватнар знал, что весточка об этом достигла его ушей в качестве деликатного напоминания не отклоняться с пути смиренной преданности.

Впрочем, отклоняться он вовсе не собирался. Кормир был лучшей страной во всех Королевствах, и, разумеется, наилучшим местом, чтобы лелеять мечты о почётной отставке в загородном имении с достойным винным погребом, достаточным поголовьем свиней и рофов, чтобы каждый вечер есть жаркое, если оно не надоело, и красивой молодой женой, удовлетворяющей нужды мужа – даже если тот невысок, скверно держится на ногах и страдает от старческих шишек на стопах.

А если лорд-констебль Фарланд его недолюбливает – что ж, какая жалость! Эта нелюбовь превратилась в настоящее знамя, означавшее, что Аватнар подобающим образом выполняет свои обязанности. Сенешаль, которого любят – это мягкий сенешаль, или даже сенешаль, с охотой принимающий взятки. А он не собирался становиться ни тем, ни другим, именем Дракона на Престоле, о нет, только не Мартин Аватн…

И в это мгновение кто-то оборвал его мысли.

Навсегда.

Кто-то возник из тёмного, зияющего дверного проёма позади прогуливающегося сенешаля – дверь должна была быть закрыта, а Аватнару на самом деле следовало это заметить, хотя, строго говоря, проверка внутренних дверей крепости входила в обязанности констебля – и быстро сорвал с сенешаля его шлем с пышным плюмажем. Шлем всегда был чуточку велик Аватнару и легко сошёл с головы – прямо вверх, в воздух. Затем тот же неизвестный со свирепой силой ударил кочергой, вилкой вперёд, в обнажённый и лысеющий затылок сенешаля, разбив крупный череп Аватнара, как сырое яйцо.

Маленький человечек качнулся вперёд, но ещё не успел упасть, и этого мгновения как раз хватило, чтобы вернуть шлем на место. За миг до того, как Мартин Аватнар рухнул лицом вниз, будто крупная свежая камбала, которую со шлепком бросили на разделочную доску, чтобы превратить в фарш для рыбного соуса.

Обладатель кочерги бесшумно растворился, и в коридоре воцарилась могильная тишина. Она продержалась какое-то время, прежде чем вдалеке раздался далёкий стук сапог, бегущих в ночи в правильном – или в неверном, зависит от точки зрения – направлении.

Мартин Аватнар был человеком скрупулёзным и холодно-вежливым. Это входило в его обязанности, но обязанности эти он выполнял слишком уж хорошо. Поэтому никто в замке Ирлингстар его не любил. Даже личные слуги. Что же до заточённых здесь благородных пленников, они не слишком-то жаловали любых тюремщиков. Так что, когда двое заключённых наткнулись на тело Аватнара, не стоило ожидать, что они станут сильно по нему горевать. На самом деле, если бы не стражник, сопровождавший этих двоих и поспешивший осмотреть распластанную на камнях фигуру в доспехах, они быстро бы забрали у тела ключи и оружие. Но раз уж не вышло, два лорда просто наклонились поближе, чтобы убедиться, что облачённый в сияющие доспехи сенешаль Ирлингстара мёртв, ухмыльнулись, удостоверившись в этом, затем прислонились к ближайшей стене, сложив руки на груди и наслаждаясь поднявшейся среди тюремщиков суматохой.

– Я просто опустошён из-за этого, – весело произнёс один из заключённых.

– О? – подхватил другой. – Я глубоко скорблю.

– Опустошён, да? Меня когда-то опустошили, – оскалился третий, присоединившись к ним.

– Убирайтесь отсюда, – прикрикнул на них стражник. – Это всех касается.

Ни один из заключённых лордов не двинулся с места.

– Шевелитесь, – приказал стражник. – Уходите.Сейчас же.

– А иначе что? – насмешливо поинтересовался один из лордов, широко раскрыв глаза, изображая преувеличенный испуг.

– Иначе я посчитаю вас его убийцами и казню на месте, – спокойно ответил стражник, наполовину вытащив меч из ножен. – Прежде, чем вы успеете передать весточку своим семьям или кому-либо ещё.

Заворчав, трое лордов как можно медленнее оторвались от стены, разбрасываясь грубыми жестами и оскорблениями, и отступили. Но недалеко.

Глядя на них и не убирая руку с рукояти меча, страж отпер дверь и ударил в тревожный гонг, находившийся в кладовой за нею. Затем он встал над телом, хорошенько его рассмотрев.

Дела в замке пойдут скверно.

Они уже были достаточно плохи, и если он чему-то и научился за годы своей службы, то прежде чем пойти на лад, ситуация в Ирлингстаре станет хуже.

Намного хуже.

Маленькое глазное яблоко, как всегда, висело в воздухе сразу за пределами его досягаемости. Безмолвный взгляд насмехался над ним.

Мрелдрейк пытался не смотреть на него, но всё равно каждый миг чувствовал тяжесть чужого внимания, пытаясь ловко и аккуратно управлять своей новой магией. Несколько последних заклинаний превратились в суматошную, потную возню.

Это было сложно, храст его подери! Сжать пустой воздух в острое, режущее лезвие уплотнённой силы, в сконцентрированную вокруг его собственной воли кромку, чтобы он мог «видеть» её на любом расстоянии, сквозь прочные стены и другие не пропускавшие взгляда барьеры. Такая кромка способна была резать камень, если за ней стояла достаточно сильная воля.

Куда более сильная, чем та, которой, похоже, обладал Рорскрин Мрелдрейк. Даже испытывая отчаяние или суровую решимость. Всякий раз, когда он подводил дрожащее лезвие силы к стене или к полу, заклинание рассыпалось, а он шатался, хватаясь за раскалывающуюся от боли голову, полуослепший от неожиданного потока слез, забывая, где он находится и что пытается сделать.

Прямо сейчас в голой комнате, очень похожей на ту, где был заточён он сам, по другую сторону прочной на вид стены свободно бегала курица. Поклёвывая, не торопясь, даже взмахивая крыльями… пока его кромка силы гонялась за ней в попытках обезглавить.

Казалось, это такой простой приказ: «Отруби голову вон той птице».

Образ комнаты снова покачнулся перед мысленным взором Мрелдрейка, и он с проклятием попытался в очередной раз собрать воздух в острое, чистое лезвие. И… сумел. Он промок от пота, быстро терял силы, а эта храстова курица, кажется, собиралась взлететь!

Птица снова замахала крыльями, поднимаясь в воздух и громко кудахтая. Она пронеслась по комнате, вихляя влево-вправо, поднимаясь и опускаясь. Казалось, что курица насмехается над ним, как и бдительный глаз в воздухе.

Сдохни, проклятая птица, сдохни!

Мрелдрейк яростно обрушил на курицу свою силу воли, взмахнув незримым клинком вверх.

Курица покорно приземлилась, сложила крылья, моргнула и начала клевать.

Она подняла голову, сделала несколько шагов, огляделась – и снова опустила голову за долю мгновения до того, как клинок Мрелдрейка промчался сквозь место, где только что находилась куриная шея.

– Нееет, тлуинова маленькая харрука! – завопил он, и образ соседней комнаты снова задрожал перед его мысленным взором. Клинок силы начал распадаться, дрожать и готов был рассыпаться.

– Нет! Не сейчас!

В резком приступе ярости он снова сузил клинок и повернул его, не беспокоясь о том, зарубит ли курицу или заставит умереть от удушья, забрав весь до последнего вздоха воздух в комнате для своего лезвия. Эта курица обречена!

Клинок, ещё тоньше и острее прежнего, полетел вниз. Курица опустила голову, чтобы поклевать, сделала два медленных шага вперёд, не выпрямляясь, затем неожиданно попятилась, чтобы заморгать и с довольным видом оглядеться.

И тогда-то он наконец попал в неё – и срубил голову с лёгкостью сильного ветра, так, что курица даже не пикнула. Окровавленная голова с приземлилась позади с мокрым шлепком, когда его обострённое сознание ринулось вперёд, и комната вокруг завертелась, задрожала… и исчезла.

Мрелдрейк сполз на пол, истощённый. Едкий пот заливал ему глаза. Он снова увидел перед собой собственную тюремную камеру. Тайная дверь, о которой до сегодняшнего дня ему было неизвестно, связывала его комнату с той, где он только что отрубил голову курице. Дверь медленно отворилась сама по себе, открывая крошечный, безголовый комок перьев, лежащий в луже крови.

– Ну наконец-то, – из пустого воздуха над головой раздался голос одного из его тюремщиков. – Прогресс, которым все мы можем гордиться.

Да, в этих словах скрывалась насмешка.

– Рорскирн Мрелдрейк, ты заслужил свой обед. Хорошая работа.

Слишком измотанный, чтобы отвечать, Мрелдрейк лежал, закрыв глаза, уже зная, что скажет голос дальше.

– И он совсем свежий. Убит всего пару мгновений назад, фактически. Курица!

– Ты видел, как смотрела на нас леди Глатра? – прошептала Амарун. – Я едва не дрожала от страха. Она уж точно не хочет, чтобы мы работали на короля и престол. Зато наверняка обрадуется, если никто из нас не переживёт эту ночь!

Арклет улыбнулся.

– Думаешь, Ганрахаст просто так сказал ей, что им срочно и немедленно необходимо поговорить наедине, когда они уходили? Или что король, похоже, оставил больше дюжины стражников, вставших на ночь дозором вокруг наших стен?

Рун нахмурилась.

– Считаешь, она осмелится…?

Наследник дома Делькаслов пожал плечами.

– Это будет не первый раз, когда боевой маг – или высокопоставленный царедворец – решит немного «помочь» руке Тиморы. Или даже наиболее вероятному ходу событий. Лично я сомневаюсь, что Глатра настолько храбра, но, как говорят – кто предупреждён, тот вооружён.

Он остановился перед нужной дверью и негромко постучал.

– Моя мать выбрала для тебя эту комнату, поскольку на двери есть прочные засовы – вот здесь и вот здесь – и ты целую ночь сможешь удерживать снаружи хоть весь Кормир. Окно слишком маленькое, чтобы большинство мужчин сумело в него пролезть, и расположено высоко на наружной стене – а под ним уже стоят на страже несколько наших людей. О, и здесь нет никаких тайных ходов.

Они обменялись улыбками. Арклет добавил:

– Над тобой только крыша, а внизу – крыша второго банкетного зала, находящаяся на высоте двенадцати человеческих ростов над полом. У нас есть только две лестницы, достаточно длинных, чтобы достать до неё, и вряд ли мы проглядим человека, пытающегося проскользнуть туда с такой большой лестницей…

– Но если она и предпримет что-то, – прошептала Амарун, – она воспользуется магией, а не мечами и штурмующими твой дом пурпурными драконами, не так ли?

Арклет пожал плечами.

– У нас есть защитные печати. Если они недостаточно крепки – что ж, полагаю, на том всё и кончится.

Он ухмыльнулся.

– Ты правда думаешь, что одна злобная волшебница на службе Короны пойдёт на все эти хлопоты, чтобы наказать прославленную Тихую Тень?

Рун не улыбнулась в ответ.

– Арклет, – прошептала она. – Я думала не о себе. Я тревожусь за тебя.

Лорд-констебль Ирлингстара окинул взглядом коридор, тело мёртвого сенешаля и всех собранных им пурпурных драконов. Здесь присутствовал каждый бодрствующий стражник в замке, за исключением сменившихся с дежурства, часовых на лестницах, и, разумеется, магов. Все они теперь подчинялись ему.

Глядевшие на него в ответ лица были мрачны. Разумеется, стражи замка Ирлингстар были обеспокоены. Поначалу они были не столько напуганы, сколько злы, но это изменилось, когда кухонную прислугу нашли перебитой, а большую часть съестных запасов крепости – исчезнувшими или специально испорченными. Солдаты очень грубо затолкали заключённых обратно в их камеры и заперли там – и лорд-констебль всем сердцем соглашался с таким суровым обращением. Скалящиеся убийцы.

– Они опустошили ночные горшки в открытую бочку с элем, – возмущённо воскликнул один из драконов, – и помочились на каждый пудинг!

– Птица? Сосиски?

– Пропали, – был унылый ответ.

Лорд-констебль Фарланд не стал тратить время на ругательства. Он просто указал на двух солдат и приказал:

– Охраняете кухни. С этого момента они не должны оставаться без охраны ни на миг. Выберите ещё двоих, которые вас сменят.

Затем указал ещё на четверых.

– Обыщите всё. Каждый дымоход, все специи в кладовой, всё. Откладывайте всё испорченное и даже возможно отравленное, и убедитесь, что дымоходы не заложили, и на кухнях и в кладовых нас не ждут мелкие ловушки. Когда закончите, один из вас – ты, Иллоухонд – доложит мне. В моём кабинете, где я буду совещаться с обоими старшими констеблями.

Фарланд медленно оглядел всех собравшихся стражников, постаравшись, насколько сумел, придать лицу спокойное и равнодушное выражение, и коротко добавил:

– Начнётся подстрекательство. Обращайте пристальное внимание на любые сведения, которые могут случайно выдать заключённые, но крепко держите себя в руках. Я ожидаю, что вы будете вести себя как профессиональные ветераны, каковыми и являетесь. Возвращайтесь к своим обязанностям.

Взглядом и кивком головы приказав Трелшуну и Деллоуку следовать за ним, он повернулся на каблуках и начал длинную прогулку обратно к себе в кабинет, не потрудившись бросить второй взгляд на останки сенешаля Аватнара.

Это была новая головная боль, в которой он совсем не нуждался, но в заботе богов о том, чтобы тщеславные и глупые люди пожинали плоды своей глупости, было что-то уместное, даже приятное. А если бы боги проследили за тем, чтобы в Кормире было больше Трелшунов и Деллоуков, и куда меньше Аватнаров…

Впрочем, этого лорд-констебль от богов не ожидал. У них и так был длинный, очень длинный список вещей, о которых следовало позаботиться, и некоторые из пунктов этого списка уже несколько веков ждали своей очереди.

Осталось шестнадцать

Эльминстер кивнула; она слишком тяжело дышала, чтобы ответить Симрустар вслух. Это новое тело было таким же ловким и проворным, как и красивым, и она сумела найти небольшую полосу ровного, гладкого камня под ногами, прижавшись к стене тоннеля, но её превосходили числом… намного превосходили.

Когда драка началась, их было тридцать на одного, и по меньшей мере один из этих изгнанников-дроу был волшебником, который раз за разом накладывал на Эл остановку заклятий, оставаясь далеко за пределами её досягаемости, пока остальные наступали, размахивая оружием.

В первые безумные мгновения только заклинание железной стражи сохранило ей жизнь. Нескольких противников помогло убить страстное желание одного из нападавших, выраженное громким криком «Оставим от неё достаточно, чтобы потом позабавиться!». Изгои замешкались, не желая обходиться с её туловищем по-настоящему жестоко, хотя так изрубили большую часть доспехов Эл, что те повисли клочьями и хлопали её по телу, не обеспечивая никакой защиты.

Им всего раз хватило здравого смысла наброситься на неё разом, пытаясь не убить, а схватить за руки и ноги и сбить на землю, чтобы удержать одним лишь числом и грубой силой. Тогда кто-нибудь смог бы проткнуть её мечом или перерезать горло. Наконец, они сбили её с ног. Распростёршись на земле и тщетно забившись в чужой хватке, Эл обожгла тех, кто её держал, крошечной искрой серебряного пламени. Она надеялась, что никто не поймёт, чем на самом деле является этот смертоносный мгновенный поток.

В мгновение ока находившиеся ближе всего к ней противники оказались слишком мертвы, чтобы хоть что-нибудь понять. Они пошатнулись и рухнули, испуская клочья дыма и распространяя вокруг запах палёного мяса. Менее пострадавшие зашипели ругательства и бросились в стороны. Одинокая жертва с трудом встала на ноги и повернулась к ним лицом, задыхаясь и истекая кровью от укусов зачарованных клинков, которые железная стража могла лишь ослабить.

Эл стояла одна, вокруг чёрным дымящимся кольцом валялись поджарившиеся мертвецы. Выжившие дроу перед ней снова сбились в кучу.

Их маг что-то шипел своим товарищам, возможно – объясняя, что он может позаботиться, чтобы их стрелы преодолели любую защиту, которая найдётся у одинокой паучьей жрицы, если все вместе они отойдут и дадут залп из арбалетов. Эл не стала ждать, пока они приготовятся к стрельбе, вместо этого бросившись к ближайшему дроу и замахиваясь своим изогнутым мечом в свирепом ударе. Тёмный эльф легко парировал, с торжествующей усмешкой отводя клинок в сторону – и тогда она вывернула запястье, чтобы меч вонзился в висевший на его поясе арбалет, сломав его, прежде чем отпрыгнуть назад и побежать дальше.

Следующий дроу увидел, что она сделала, и повернулся, чтобы заслонить арбалет собственным телом. Она воспользовалась этим, чтобы описать вокруг него тесный круг. Он поворачивалсяся к ней лицом до тех пор, пока не потерял равновесие, и она быстро совершила ту же рубящую атаку, но в этот раз после парирования её клинок рассёк глотку противника.

К тому времени все дроу начали наступать на Эл. Она отступила обратно на открытое пространство, пока клинки самых быстрых изгнанников резали ей спину. С доспехов посыпались новые куски кожи, когда она преодолела кольцо скрюченных, обгоревших тел, развернулась, и присела для рывка, разрубившего одного преследователя, который оказался слишком близко и бежал слишком быстро, чтобы вовремя остановиться.

Он рухнул слишком тяжело и неловко, утащив за собой меч Эл, и она снова отпрыгнула назад, чтобы освободить пространство и дать себе достаточно времени на то, чтобы подхватить мечи погибших, прежде чем шестнадцать выживших изгоев настигнут её.

У неё был скипетр, который мог испепелять по одному дроу за раз, если действовал как другие подобные виденные ею жезлы, но для это требовалось достаточно времени, чтобы использовать его на одной покорной цели за другой. От любого удара меча жезл взорвётся – а от этого железная стража не спасёт её прекрасное тело.

Привлечённые запахом пролившейся крови и обгоревшего мяса, на стену тоннеля выползли могильные черви длиной с руку дроу. Вокруг Эл, цепляясь к ней, как неприятные запахи, висели остановки заклятий вражеского волшебника. Они скорее подавляли, а не останавливали заклинания, но даже одной остановки было достаточно, чтобы замедлить магию настолько, чтобы Эл не выжила в ближнем бою – а этот навозный мешок, храст его побери, наложил сразу шесть.

Теперь дроу заосторожничали и медленно окружали её, держа наготове мечи и не отрывая взглядов.

– Я не люблю драться, – громко произнесла Эльминстер, ни к кому конкретно не обращаясь. – Лучше бы меня оставили в покое, чтобы я могла проводить свои дни, экспериментируя с Искусством. Пробовать новые вещи, создавать, чувствовать потоки…

Симрустар в её голове кивала с молчаливым согласием и одобрением, и они обе вспоминали выпущенную на свободу магию, прекрасное мерцание, утекающее в ночь…

Дроу наступали.

Эл прижалась к стене, прежде чем шестнадцать изгоев смогли её окружить, уступая большую часть ровной каменной поверхности ради того, чтобы за спиной был твёрдый камень. Всё, что им нужно было сделать – нападать по четверо за раз, по одному с каждого бока и двое спереди, и не позволить ей увести кого-то в сторону… отразить все удары сразу она и надеяться не могла

Из выжженных в мозгу заклинаний Эл уже использовала железную стражу. Сейчас могли оказаться полезными сторожевые клинки, кража времени, и… эй, погодите-ка! Если она… да…

Да, согласилась Симрустар.

Нельзя их насторожить. Нужно молча сотворить вихрь клинков, а затем придержать его до тех пор, пока они не осмелеют достаточно, чтобы приблизиться. Да, рухнуть на землю и заставить их думать, что сразили её. А потом…

И они пошли в атаку.

ГЛАВА 8.
ПРОБУЖДЕНИЕ ДРАКОНА

Дроу наступали на Эл со всех сторон, и в их глазах была смерть. Они двигались медленно, готовя свои арбалеты.

Храст. Она присела, сжимая взятые у их павших товарищей мечи, повернув клинки плашмя, чтобы они послужили крошечными щитами. Но чтобы отразить стрелу, прежде чем та ударит в неё, Эл потребуется удача самих богов и невероятная скорость.

Серебряный огонь мог выжигать яд, но как же это было больно. В первую очередь надо защитить глаза и горло…

Они все выстрелили одновременно, и к ней устремилось множество дротиков.

Эл бросилась в сторону, вдоль стены, завертев обоими клинками перед лицом в безумном вихре, который отбросил в сторону по меньшей мере три дротика.

Стрела с силой ударила в запястье и застряла там, в месте, где с неё срубили доспехи. Ещё одна вонзилась в левую грудь, а третья ударила во внутреннюю сторону правого бедра.

Дроу бросились на неё, убрав арбалеты. Большая часть стрел прошла мимо, но горячее жжение, быстро растекавшееся по телу, сказало Эл, что трое задевших её были чем-то отравлены, вероятно – паучьим ядом. Если это был ручной паук или ужальник, яд её замедлит, постепенно парализуя. Нужно было покончить с этим быстро.

Эл бросилась навстречу ближайшему дроу, резанула того по лицу, затем метнулась вбок, чтобы ударить следующего. Затем она развернулась и побежала к стене, пытаясь возвратиться на место, выбранное для последнего боя. Они погнались за ней, как волки.

Когда Эл якобы споткнулась, а затем упала, они набросились на неё. Лишь затем, чтобы увидеть, как она перекатывается, поворачивается на плечах и бьёт ногами. Она перебросила одного бегущего дроу через себя, второго оттолкнула в сторону, затем перекатилась за ним и жестоко подсекла мечом лодыжки.

Тот рухнул с воплем, Эл вскочила на ноги, рассекла ему горло и прыгнула вперёд, чтобы встретить новую волну наступающих: четверых тёмных эльфов в пёстрых доспехах, один из которых хромал из-за старой раны на ноге. За его скакавшим вверх-вниз плечом она краем глаза заметила трупных червей, извивающихся среди камней в поисках мертвецов, и волшебника дроу, который тратил заклинание на нового участника сцены: рыщущего дикого паука. Магу могло показаться, что паука призвала она. Вокруг арахнида из ниоткуда вспыхнул зловещий огонь, заставив паука забиться в конвульсиях – а потом Эл была слишком занята, сражаясь одновременно с четырьмя дроу, чтобы разглядеть ещё что-то.

Двое попытались пырнуть её ножами, используя мечи только для того, чтобы держать её на расстоянии. Лезвия ножей мерцали, а это значило – они знают, что Эл защищена от обычной стали. У других двоих мерцающего оружия не было, так что Эл обращала внимание лишь на их движения и руки, чтобы не позволить им сбить себя с ног, и игнорировала проходившие сквозь неё, как сквозь дым, клинки. Это позволило ей скользнуть одному за спину, и нож, который должен был выпотрошить её, вместо этого по рукоять вошёл ему живот.

Эл толкнула этого стонущего раненого дроу на воина за его спиной, и бросилась бежать прочь от них – лишь затем, чтобы мгновение пофехтовать с ещё одним изгоем. Одинокий противник отступил – его лицо скорчилось от тревоги, когда он защищался, даже не пытаясь атаковать.

Она резко развернулась от него и бросилась дальше, направляясь к месту, которое выбрала для драки, к гладкому участку камня, который был чуть ниже остальной пещеры. В этот раз она достигла своей цели.

Снова развернувшись кругом, чтобы оказаться лицом к врагам, и большими глотками втягивая в себя воздух, пытаясь восстановить дыхание, Эл смотрела, как изгнанники снова наступают.

На сей раз – тесной стаей, злой и осторожничающей после гибели стольких товарищей. За их спинами припал к земле волшебник.

– Это его не спасёт, – громко произнесла Эльминстер. Внутри неё медленно зашевелился гнев. Она восстановила дыхание; пускай нападают…

Трубите в рога, весело сказала в её голове Симрустар. Настоящее кровопролитие началось.

Сейчас на неё наступало четырнадцать противников. Пятнадцатый лежал среди камней у них за спинами, хватаясь за пронзённый живот и издавая громкие стоны. Самые храбрые черви уже собирались вокруг него.

Время для насмешек. Эл ухмыльнулась надвигающимся дроу, обвела жестом всё ещё торчащие в ней три стрелы – она оставила их на месте, чтобы кровь не так быстро вытекала – как богатая хозяйка, демонстрирующая гостям свои сокровища, затем упёрла руки в бока и насмешливо поманила к себе врагов.

Один дроу тут же издал боевой клич. Он и ещё четверо бросились на Эл, остальные не стали так спешить.

Хорошо. Теперь время уловок. Она встретила их обоими клинками, готовясь убивать, а не просто защищаться, и изобразила поддельную агонию, когда два меча дроу пронеслись сквозь неё. Один из клинков оставил за собой свежее жжение паучьего яда, но в остальном Эл не пострадала – она насадила одного воина на свой меч по самую рукоять и бросила клинок в теле, а второму разрубила лицо.

Они рухнули вместе, один дроу умирал, а второго ослепила хлынувшая кровь, и он не обращал внимания на окружающее, пытаясь обеими руками удержать своё лицо на месте. Эл перерезала ему горло и тем же ударом вонзила меч в шею второго дроу, который шарил рукой по камням, пытаясь найти упущенное в падении оружие.

Оставалось два живых и здоровых дроу. Один наносил ей частые колющие удары, его незачарованный клинок не причинял вреда, но тяжесть ударов и костяшки сжимавшей рукоять ладони постоянно выбивали у Эл воздух из лёгких. Второй присел за спиной у первого и пытался достать до её жезлов, пытаясь вытащить их и отбросить в сторону, не осмеливаясь подойти ближе. Эл отрубила ему пальцы, затем вонзила в себя собственный меч – она не почувствовала ничего, кроме моментальной вспышки холода – чтобы встретить руку дроу, пытающегося её проткнуть.

Он завопил и упал в сторону, вцепившись в разрубленную руку – и Эл перекатилась и неловким рывком через острые камни достала мечом горло хватателя жезлов. Когда он забился в конвульсиях, она перекатилась обратно, чтобы разделаться с последним.

Остальные тёмные эльфы приближались медленно, до них оставалось ещё около семи шагов. Хорошо. Эл запрокинула голову, зарубив коловшего её дроу, и закричала в поддельной агонии – громким, грубым и пронзительным голосом.

Потом она скользнула на землю, в своё углубление, окружённое трупами дроу, как будто мертва – только скрытая рука за спиной вытащила скипетр с пояса и пробудила его. Она лежала неподвижно, выжидая, безвольно раскрыв рот. Изнывая от боли дюжины ран и жжения яда, Эл смотрела сквозь опущенные веки, как вокруг осторожно собираются дроу.

Подойдут они поближе, чтобы позлорадствовать? Или ударят в лицо, в грудь, в горло, чтобы убедиться?

Они сделали и то, и другое – и когда первый тёмный меч устремился вниз, Эл выпустила на волю вихрь клинков.

Это была жестокая магия, не слишком отличавшаяся от барьера клинков, каким пользовались боевые жрецы древности. Когда над ней завертелись и засверкали куски стали, и на камни начала хлестать кровь дроу, Эл призвала быструю вспышку серебряного пламени, чтобы создать вокруг себя мгновенный щит. Когда щит сомкнулся вокруг, она сунула пробуждённый скипетр в шторм наколдованной стали за мгновение до того, как укрыться под своим серебряным пламенем.

Спустя мгновение мир над ней с оглушающим грохотом взорвался.

Взрыв был впечатляющим, встряхнул её, как игральную кость в стакане, несмотря на серебряный щит. Эл услышала и почуяла запах разлетающихся кровавыми ошмётками на камни вокруг дроу… и когда щит угас, и она осторожно перекатилась, чтобы поднять голову, на лицо с высокого свода закапала кровь.

Она встала на четвереньки, чтобы осторожно оглядеться. Не осталось ни единого врага. Волшебника и остальной банды изгнанников больше не было.

Все до последнего были мертвы. И лишь потому, что ненавидели и боялись магию. Или тех, кто использовал магию против них – например, собственных жриц. Никто не должен бояться или ненавидеть магию.

Ах, Эл, для этого нужно, чтобы все носители магии в Королевствах перестали использовать её, чтобы насаждать над другими свою тиранию.

Эл громко вздохнула. Симрустар была права. И как часто она сама бывала одним из этих тиранов?

Перед внутренним взором быстрой мрачной процессией прошли воспоминания, которыми она не гордилась…

Симрустар мудро промолчала. Эл угрюмо вырвала из себя стрелы, затем исцелила раны и изгнала из крови яд болезненной вспышкой серебряного огня.

Когда она перестала беспомощно задыхаться и дрожать, Эл неверной походкой зашагала дальше по туннелю. Теперь она снова осталась одна и была почти что голой – кожаные доспехи висели клочьями.

Ну-ну! У тебя есть я, напомнила Симрустар. Хорошая работа, кстати.

Эл устало кивнула. Она слишком сильно нашумела и использовала слишком много магии, чтобы здесь задерживаться; вся эта суматоха вскоре привлечёт более грозных обитателей Подземья – или сильный патруль дроу, готовый к магическим неприятностям. К тому времени разумно было бы оказаться как можно дальше отсюда. Например, на купающейся в лучах солнца поверхности.

Прихрамывая, потирая свои синяки и ушибы, Эл ковыляла дальше.

Что-то ты не очень хорошо заботишься об этом своём прекрасном новом теле тёмной эльфийки, поддразнила его Симрустар.

Ответ Эльминстер был спокойным, длинным и очень красочным. Он мог заставить покраснеть даже моряков Лунного моря, если бы таковые очутились в низинах Подземья.

Алоргловенемус в эти дни спал шумно и куда более часто, чем в свои юные годы. Сейчас он был поистине древним, и из своих изысканий и от других встреченных вирмов –  погибавших в результате некоторых встреч – знал, что для старших драконов такой сон был в порядке вещей.

Впрочем, никто этот сон не прерывал. Посетители не достигали этой пещеры под похожим на вулкан полым холмом в сердце зловонного болота, заполняющего узкую ложбину между каменными отрогами соседних гор в Громовых вершинах. Ни один незваный гость не пробрался в его логово, хотя однажды в болото ненадолго забрели орки. Так себе еда, зато их было много…

Он свернул язык трубочкой, пытаясь припомнить этот вкус.

Да, так случилось, что сейчас Алоргловенемус бодрствовал – он проснулся мгновением раньше, когда по твёрдому камню под его сокровищами долетело эхо высвобожденной разрушительной магии. Взрыв произошёл семью уровнями ниже его логова.