Текст книги "Лабиринт"

Автор книги: Э. С. Х. Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

– Теперь ты попала почти в самую точку, – одобрительно проговорил Хряксон и закивал, делая за ее спиной какие-то знаки. – Ты должна только правильно задавать вопросы, если надеешься попасть к нам в Лабиринт.

Сара обернулась вокруг и вдруг увидела в этой могучей стене огромные, причудливой формы ворота. Она изумленно уставилась на них: она готова была поклясться, что еще мгновение назад их не было.

– Тут нет никаких дверей, понимаешь? – продолжал наставлять ее Хряксон. – И теперь единственное, что тебе следует сделать, это отыскать нужный ключ.

Сара посмотрела на человечка, затем снова обернулась вокруг и сразу поняла, что найти ключ не будет для нее большой проблемой. Возле себя она увидела коврик, наподобие тех, что стелют в прихожих. С двух сторон из-под коврика торчал ключ неимоверных размеров.

– Так, – сказала она, – это дело нам по плечу. Она нагнулась, чтобы поднять ключ. Однако оказалось, что ей под силу оторвать от земли лишь один его конец: или тот, или другой. Ключ был такой тяжелый, что у нее не было сил его поднять. А о том, чтобы вставить его в замочную скважину, не могло быть и речи.

Она со злостью посмотрела на Хряксона.

– Полагаю, не стоит надеяться, что вы меня выручите?

– Естественно, – сказал Хряксон.

Она попробовала снова, напрягаясь изо всех сил, поднять ключ. Но это было совершенно безнадежным делом.

– Ох, – проговорила она, – как это глупо.

– Ты хотела сказать: какая я глупая, – поправил ее Хряксон.

– Да заткнись ты, тухлый Дохляксон.

– Не смей меня так называть! – рассвирепел Хряксон. – Я не Дохляксон.

– Нет, Дохляксон! – повторила Сара.

Она вспомнила, как в ее школе, когда она была совсем маленькой, нараспев дразнили самых противных девчонок, и сейчас сделала также:

– До-хля-а-а-ак, до-хля-а-а-ак. Маленький – гадкий – вонючий… До-хля-а-ак!

Хряксон просто взбесился от злобы.

– Не смей меня так называть! – завопил он. – Ты! Сама… Ха-ха-ха! Такая дура – ты сама, если веришь в то, что тебе говорят!

– Дохляк! Дохляк!

– Дура! Дура! Прекрати! Прекрати!

– Маленький, мерзкий, противный Дохляк!

Хряксон первым взял себя в руки и остановился. А затем, с некоторой долей достоинства, произнес:

– Если бы у тебя было хоть чуточку разума, ты должна была хотя бы дотронуться до ворот.

Эти слова враз остудили Сару. Она замолчала, призадумалась, потом подошла к воротам и слегка толкнула – едва дотронулась – до них. Ворота распахнулись.

– Никто и не говорил, что они заперты, – заметил Хряксон.

– Очень умно с вашей стороны.

– Тебе КАЖЕТСЯ, что ТЫ – очень умная, – сказал Хряксон. – А знаешь почему? – он сделал паузу. – А потому, что ты ничему не научилась.

Сара не стала с ним спорить. Она осторожно вошла в ворота. Перед ней предстала нерадостная картина: там было сумрачно и страшно. Пахло, как на помойке, а вокруг, громче, чем прежде, гудели все те же звуки.

Девушка собрала всю свою отвагу и сделала два шага вглубь Лабиринта. Но тут же пришлось остановиться: почти сразу же за воротами был вход в узкий коридор. Этот коридор загораживал собой все пространство перед Сарой. Она заглянула внутрь. Коридор был такой узкий, а стены его такие высокие, что небо там сделалось похожим на щелочку. Во мраке коридора гулким эхом отзывались звуки капающей воды. Девушка дотронулась до стены коридора – и тотчас отдернула руку: стена была влажная, скользкая, будто покрытая плесенью.

Хряксон просунул голову в ворота и сказал:

– Славное местечко, правда?

Сара вздрогнула.

Теперь Хряксон вел себя по-другому. Он переменил тон, и в голосе его можно было услышать даже немного сочувствия и беспокойства за девушку.

– Скажи, ты на самом деле хочешь туда пойти, это правда?

Сара снова почувствовала в себе неуверенность.

– Я?… Да! – наконец произнесла она. – Да, хочу… А что? Есть какие-нибудь причины, чтобы я не хотела?

Говоря это, она стиснула пальцы в кулак, потому что место, куда она пошла, казалось ей беспросветно гибельным.

– Конечно, – ответил Хряксон, – есть тысячи причин, чтобы не ходить туда. Давай начнем так: а есть ли хоть какой-то смысл в том, чтоб идти туда? Я имею в виду: хотя бы маленький разумный смысл?

– Есть. Вот, пожалуйста… – она призадумалась. – Смысл в том, что я считаю… что я должна!

– Делать нечего, – сказал Хряксон таким обреченным тоном, каким дают понять человеку, что тот сам, и только сам, будет повинен во всех своих бедах. – Ладно… Так в какую сторону ты пойдешь: направо или налево?

Она посмотрела туда, посмотрела сюда – и не увидела абсолютно никакой разницы между этими двумя направлениями. Везде было одинаково мрачно. Каменные стены, казалось, в обе стороны тянутся до бесконечности. Она удивленно пожала плечами: хотелось, чтобы ей сейчас помогли. Но просить о помощи гордость не позволяла.

– Мне кажется, все равно, в какую сторону идти, – ответила она Хряксону.

– В таком случае, – сказал он, – ты вряд ли сможешь далеко уйти, а? Как ты думаешь?

– Ну и ладно, – сказала она сердито. – А сами-то вы пошли бы каким путем?

– Я? – он грустно рассмеялся. – Я бы не пошел никаким путем.

– Тоже мне – экскурсовод!

– Никогда не был экскурсоводом и никогда не говорил этого, разве не так? Хотя тебе, конечно, не помешало бы воспользоваться его услугами. А так, скорее всего, ты закончишь свое путешествие ни с чем: снова вернешься туда, откуда начала путь. И распишешься в том, что вела себя неразумно.

– Ну и пусть, – огрызнулась Сара. – Если Вы ничем больше не в силах мне помочь, то лучше б оставили меня в покое. Я уж как-нибудь сама разберусь со своим поведением!

– А знаешь, какая твоя главная ошибка? – спросил Хряксон.

Она не обратила внимания на его вопрос и стала вглядываться в коридор, пытаясь решить для себя, в какую сторону ей лучше пойти: направо или налево.

– Я скажу тебе, – продолжал Хряксон. – Главная твоя ошибка в том, что ты слишком многое принимаешь на веру. Вот, например, этот Лабиринт. Ну даже если ты и доберешься до его центра – в чем я о-очень сомневаюсь, – ты никогда не сможешь выбраться из него.

– Это ваше личное мнение, – сказала Сара и сделала шаг направо.

– И все-таки это мнение лучше всего того, что приходит тебе в голову.

– Благодарю вас за просто так, Хряксон.

– Я – Хряксон! – эхом раскатилось по коридору, а человечек остался стоять в воротах. – И не говори потом, что я не предупреждал тебя!

Но Сара, сжав зубы, уже сделала первые шаги по коридору – между сырыми и страшными стенами.

Она прошла еще несколько шагов, как вдруг услышала грохот и лязг – ворота позади нее захлопнулись. Она остановилась и, не в силах противиться своему желанию, бросилась назад – посмотреть, откроются ли ворота снова… Ворота не открывались.

Хряксон был по ту сторону ограды. Их с Сарой разделяла стена. Единственные звуки, которые теперь были слышны из Лабиринта, это были звуки капающей воды и прерывистого дыхания девушки.

Какой который

Сара набрала полную грудь воздуха и снова отправилась в путь по коридору. Семейство лишайников, живущее при входе на столбе, открыло свои глаза и уставилось на девушку. Глаза, качающиеся на тонких усиках, смотрели с любопытством. Когда девушка удалилась от семейства на безопасное расстояние, лишайники все глаза свели вместе, чтобы поболтать друг с другом о происшедшем. Большинство их не одобрило то направление, которое выбрала девушка. Это можно было понять по выражению их глаз, с которым они смотрели друг на друга. Уж кто-кто, а лишайники хорошо разбираются в выборе нужного направления!

Сара прошла по коридору между могучих стен довольно значительное расстояние, но конца проходу не было видно, будто он тянулся до бесконечности, и ничего не менялось по сторонам. Девушка прошла еще какое-то расстояние, и все одно и то же. Ну вот, – сказала она сама себе, – делаю еще сто шагов, и, если никуда на приду, надо будет думать, что предпринять дальше.

Раз, два,… девяносто восемь, девяносто девять. Стены тянулись в беспредельную даль.

– Такое безобразие и называется, что ли, Лабиринтом? – громко сказала она, чтобы побыть хотя бы в компании со своим голосом. – Это там, где нету поворотов, углов и вообще ничего нету. И то, что идет, идет и не кончается.

Она замолчала, вспоминая, какие слова говорил ей на прощание Хряксон.

Но может быть, все, что я сейчас сказала, и не правильно, – стала она рассуждать. – Может быть… может, все дело в том, что я принимаю на веру, чего нет на самом деле.Еще она подумала: Хорошо бы узнать, сколько осталось времени из тех тринадцати часов. Это не честно, что я не знаю.

Она снова сделала глубокий вдох – и припустила бегом. При этом ничего не изменилось. Лишь кирпичи, из которых были выложены эти бесконечные стены, стали быстрее мелькать. Сара побежала еще быстрее, быстрее – а стены все так же однообразно простирались вперед: без единого поворота и… без конца. И вот они уже закружились у нее над головой – она почувствовала, что силы покидают ее и сейчас она потеряет сознание.

Она упала на какую-то мягкую кучу. Она рыдала, слезы текли по щекам.

Семья лишайников, жившая поблизости, смотрела на нее с сочувствием и покручивала своими глазами.

Когда Сара немного пришла в себя, она решила открыть глаза. Ей захотелось делать это страшно медленно, ей казалось, в таком случае она увидит нечто совсем иное: дверь… дверь ее собственной спальни. Но все, что она смогла увидеть, открыв глаза, – это стены.

Она пронзительно вскрикнула от досады и затарабанила кулаками по стене.

И тут, словно отвечая на звонок в дверь, из щели между кирпичами, по которым она колотила, выползло крошечное существо, напоминающее червяка с огромными глазами.

– Кто там? – произнесло это существо радостным тоном.

Удрученная горем, Сара нехотя взглянула на червяка. Говорящий червяк, – отметила про себя она. – Конечно, я бы никогда не поверила, что червяки могут разговаривать, – она пожала плечами, – но в таком случае, может, он даст мне полезный совет.

И она тихонько спросила:

– Вы не знаете, как пройти через Лабиринт?

– Это вы мне? – хмыкнуло существо. – Да ведь я просто червяк.

Сара кивнула. Конечно, именно ЭТО она и могла ожидать в ответ.

– Заходите в гости – познакомитесь с моей женушкой, – пригласил ее червяк.

Сара нашла в себе силы слегка ему улыбнуться.

– Спасибо, – сказала она, – но мне надо пробраться через этот Лабиринт, а в нем нет ни проходов, ни поворотов – вообще ничего нет. – Она вытерла слезы. – Он только прямо все идет и идет.

– У-у-у, милочка, – сказал червяк, – да вы не туда смотрите. Совсем не туда… У нас тут полным-полно проходов. Просто вы их не замечаете.

Сара с недоверием стала оглядываться вокруг. Стены, одни лишь стены до бесконечности, тянутся в обе стороны. Во всем этом не было никакой логики. А может, наоборот: не было ничего кроме логики? И в этом-то вся беда: одна логика – и никакого смысла.

– Вот здесь же ЕСТЬ проход, – снова раздался голос червяка. – Ну прямо перед вами!

Она опять оглянулась: кирпичная стена, скользкая плесень, куча лишайников и ничего больше.

– Нет здесь никакого прохода.

Червяк громко засопел и ласково произнес:

– Зайдите лучше к нам в гости и выпейте чашечку хорошего чая.

– Здесь нет никакого прохода, – упрямо повторила Сара.

– А вы попробуйте другим путем, – вон там, – подбадривающе кивнул червяк. – Да не беспокойтесь, вы найдете. Но сначала надо бы все ж таки выпить чашечку хорошего чая.

– Но где же он? – спросила Сара вновь оглядывая голую стену.

– А я уж и чайничек поставил.

Это червячное гостеприимство замучило ее.

– Здесь одна лишь СТЕНА, – с досадой в голосе проговорила она, – и нет никакого прохода.

– О-хо-хо, – червяк тоже огляделся по сторонам. – Боже мой, какое славное местечко! Поймите, милочка, не всегда надо верить своим глазам, а уж особенно здесь. Особенно здесь. Так что нельзя все принимать на веру.

Сара пристально взглянула на червяка. Вот те на! Он угощает ее теми же словами, что и Хряксон. В голове у нее вновь зазвучал голос того человечка: Я? Я бы не пошел никаким путем.

Получается так: 1) Никаким путеми 2) Прямо перед тобой.Так что ей надо сделать?… Она решилась. Вплотную подошла к стене и, преодолевая отвращение, прижалась к ней – и… оказалась по ту сторону стены, в другом коридоре.

Сара ликовала от радости. Новый коридор тоже тянулся до бесконечности, но все-таки это был ДРУГОЙ коридор.

Девушка обернулась назад и с благодарностью произнесла:

– Спасибо, червячок. Ваш совет невероятно помог мне.

Она двинулась дальше в путь, как вдруг из-за спины донесся негромкий окрик:

– Эй, не ходи туда!

Это был голос червяка.

Девушка остановилась. Потом вернулась назад и, запыхавшись, спросила:

– Что вы сказали?

– Сказал я вот что: Не ходите в ту сторону.

– О-о-о, – Сара кивнула, – спасибо. – И отправилась в противоположную сторону.

Семейство лишайников смотрело ей вслед и с облегчением вздыхало.

– Фу-у, – отдуваясь произнес червяк и выкатил глаза, – наконец-то это закончилось. А ведь если б она пошла по первому пути, то прямехонько угодила бы в этот отвратительный замок.

В это время в каменном замке короля гоблинов – в королевском зале – разинув рот до предела, продолжал орать Тоби. Он был все в том же трикотажном костюмчике с красно-белыми полосами и все так же, изо всех сил, сжимал свои кулачки. Глаза у него были закрыты, лицо алое от натуги, и он выдавал свой концертс такой громкостью, которая в обычные дни заставляла Сару стонать.

Джареф с любопытством смотрел на младенца, и легкая улыбка не сходила с его лица. В этом месте кроме Джарефа, пожалуй, и некому было интересоваться Тоби. Там вокруг скакали лишь домовые: рогатые, или поросшие густой шерстью, или в шлемах, надвинутых на морды. Они скакали по вонючему полу, по ступенькам королевского трона, гонялись за цыплятами или за черным поросенком, на которого тоже был нахлобучен шлем. Некоторые домовые ссорились и бранились из-за лакомого кусочка, некоторые залезали в банки и горшки, в надежде отыскать что-нибудь вкусненькое. Кто-то, сидя на корточках раздирал и обгладывал кости, а кто-то лишь злобно поглядывал на остальных своими безумными глазами.

Весь пол в зале был завален полупустыми большими тарелками: с объедками пищи, кусочками протухшего мяса, гниющими овощами, всякими отбросами и прочей гадостью. Небольшой птеродактиль – летающий ящер – грозно хлопал там крыльями, пытаясь воспользоваться удобным случаем, чтоб урвать свою долю. Кривая корона висела над королевским троном как знак могущественного владыки. Корона была украшена рогами барана, и в ней орел-стервятник по случаю свил себе гнездо. А может быть, Джареф поселил его там для своего собственного удовольствия.

Королю гоблинов было необходимо, чтобы его развлекали. Но его подданные – домовые, по правде говоря, были скучными созданиями. Они были настолько тупы, что без посторонней помощи не могли отыскать путь через Лабиринт. У них не было ни ума, ни опыта. В стародавние времена, когда многих непослушных и вредных малышей родители предлагали домовым, Джареф думал, что очень скоро ему попадется тот, кого он сможет сделать достойным своего трона. Тот, чья юная кровь освежит Джарефа и вольет в него новые силы. Тот, кто бодростью духа развеет мысли о старости, которые начали угнетать короля гоблинов.

Но шли годы. Просьбы родителей украсть у них ребенка становились все реже и реже, и от этого Джареф делался еще угрюмее. Он перестал смотреть на себя в зеркало и не подходил к водной поверхности. Он чувствовал, как глубокие морщинки пролегли от углов рта, как избороздили они его лоб.

Удобно расположившись на своем мягком овальном троне, Джареф смотрел теперь на фигурку ревущего Тоби. Если повезет, – думал он, – из малыша со временем может выйти отличный, умненький домовой.Он, наверное, научится разным их штучкам. И уж во всяком случае, оценит самого Джарефа. А там, глядишь, начнет помогать ему и в управлении этим разваливающимся королевством. По крайней мере подбросит Джарефу свеженькие идеи из области шуточек. А то старые проказы, такие, как сотворить овцу о двух головах, заставить свернуться молоко, уронить на пол сковородку, похитить ночную одежду, оставить фруктовые деревья без плодов, сдвинуть с места столы, навести плесень на хлеб, – все они повторялись так часто, что до смерти ему надоели и казались теперь просто жалкими.

Джареф зевнул и устало оглядел тронный зал. Стены были украшены черепами и летучими мышами. Господи, – подумал он, – черепа да еще летучие мыши, – какое убожество.Он с надеждой посмотрел на часы. Стрелки в форме острых мечей показывали половину четвертого. Оставалось ждать еще девять с половиной часов до тех пор, пока звонарь-домовой пробьет тринадцать раз. Надо что-то придумать, чтобы убить это время. Он встал с трона, вытянул руки вперед, расставил их в стороны и начал прохаживаться по залу. Какой-то маленький домовой просеменил рядом. Джареф пригнулся, схватил его за шкурку и поднял в воздух. Домовой очумело уставился на своего короля.

– Ты чумовой домовой, – произнес Джареф и нарочито громко засмеялся.

Все остальные гоблины, как один, завыли от восторга. Ведь Джареф был их королем столько времени, сколько они могли припомнить (но никак не больше четырех секунд). И к тому ж они полагали, что он на веки вечные останется их королем.

От всего этого Джарефа передернуло, и он сморщился как от боли. Сара одна продолжала брести по каменным коридорам: все таким же высоким и пугающим. Но теперь они уже не тянулись до бесконечности в пространстве и времени. Иногда ей стали попадаться перекрестки и развилки, поэтому можно было выбрать, в какую сторону пойти, куда повернуть. Чтобы не запутаться и не кружить на одном месте, Сара придумала такой способ: губной помадой, которую она случайно прихватила из дома, стала наносить стрелочки на стену перед каждым поворотом или переходом. Каждая стрелка показывала, откуда пришла девушка и куда направляется дальше.

Но всякий раз, когда Сара продолжала свой путь, входя в новый коридор, какое-то маленькое существо за ее спиной вытаскивало кирпич с нарисованной стрелкой, переворачивало его вверх ногами и аккуратно ставило на место, так что стрелка больше не была видна.

Сара нанесла уже восемнадцать стрелок, и, когда рисовала следующую, девятнадцатую, кусочек помады треснул и, обломившись, осыпался на пол. Девушка выкрутила остальную часть помады, закончила стрелку, а потом пошла дальше: по новому пути, который она выбрала. За ней неотступно, крадучись, следовал отряд гоблинов. Но Сара неотрывно смотрела вперед и не замечала их. Она сделала еще несколько шагов и попала в огромный каменный мешок: перед ней была глухая стена. Девушка заглянула там во все ниши и закоулочки, за все выступы и столбы, но дальше прохода, действительно, не было. Она удивленно пожала плечами и вернулась назад – к тому месту, где нарисовала последнюю стрелку.

Она подошла к тому углу, где должна быть стрелка, но ничего не увидела.

Очень странно, – подумала Сара, – я уверена, стрелка была здесь: на этом углу, на этом самом кирпиче. А теперь все кирпичи тут чистые.

Она насупилась и огляделась: вот же – на полу – валяется кусочек помады. Она снова, еще внимательней уставилась на стенку – стрелки нигде не было. Да, это доказывало лишь одно: в этом месте творится что-то неладное.

Она выбросила остаток помады и громко произнесла:

– Кто-то стирает здесь мои значки. – Она была уверена, что злоумышленник где-то рядом и слышит ее. – Какое гадкое это место! И к тому же это не честно!

– Вы правы, – услышала она голос позади себя, – это НЕ честно!

Она вздрогнула от испуга и стала глядеть по сторонам. В глубине каменного мешка, в стене, она вдруг увидела две овальные двери. И перед каждой столбом стоял стражник.

Во всяком случае, – подумала она, – скорее всего, это стражники: стоят как истуканы и одеты в доспехи.

Но когда она пригляделась к ним повнимательней, то стала сомневаться в своей догадке: уж больно смешно они выглядели. Они стояли широко растопырив ноги – наверно, чтобы не упасть, ведь в руках у них были щиты необыкновенно больших размеров и, по-видимому, страшно тяжелые. Щиты были разукрашены разными геометрическими фигурами, разрисованы какими-то завитушками и схемами.

Бедняжки, – подумала Сара, – сколько же надо иметь терпения и сил, чтобы все время стоять вот так прямо.

У того, что был слева от нее, глаза, выглядывавшие из-под шлема, ужасно косили – точно так, как у ее дядюшки Леопольда, которого она ласково звала Лео. Поэтому про себя Сара решила: Левого стражника я тоже буду называть Лео.

Какие глаза у того, кто справа, она понять не могла: шлем у него был нахлобучен так низко, что лица вообще не было видно. Может они и близнецы, – подумала девушка, – но в их внешнем виде не все абсолютно одинаково.И чтобы не путаться, правого стражника она про себя назвала по имени другого своего дядюшки – Теодора – Тео. Получилось так: слева – Лео, справа – Тео.

Разобравшись с именами и запомнив их, она заметила самое удивительное: снизу из-под каждого щита выглядывало еще одно лицо, получалось что-то наподобие карточного валета пик. Эти странные перевернутые персонажи, казалось, навсегда застыли в своих крайне неудобных позах, вцепившись снизу в щиты огромными крючковатыми, когтистыми лапами. Недолго думая, Сара окрестила перевертышей Джимом и Тимом – чтоб было в рифму. Похоже, эти двое немало тяжести добавляли к тому грузу, от которого и без них пошатывались бы Тео и Лео.

После первых же слов, обращенных к ней, Сара поняла, что именно Джим заставил ее вздрогнуть от испуга, когда совершенно неожиданно произнес в ее адрес: Вы правы.Теперь он добавил к тем словам: И это лишь половина того.

– Половина чего? – удивилась Сара, перегибаясь вперед и склоняя голову так, чтобы оказаться перед говорящим лицом к лицу. Она чувствовала: остаться стоять прямо было бы для нее сейчас непростительно грубо. Надо всегда стараться как-то подстраиваться под тех, с кем имеешь дело, – даже здесь.

– Половина того, что больше этого вдвое, – ответил Джим.

– Вдвое больше чего? – с трудом сохраняя выдержку, спросила Сара.

– Вдвое больше, чем половина того, – последовал невозмутимый ответ.

– Погодите, – Сара подняла руку и пальцем указала на дальнюю стену каменного мешка, – вот здесь еще минуту назад была глухая стена.

– Нет, – это проговорил Тим-перевертыш. – ВОТ глухая стена, у вас за спиной.

Сара снова выпрямилась и обернулась. Он был прав. Проход, по которому она вошла сюда, теперь был перекрыт могучей стеной.

– Эй! – возмущенно воскликнула она. – Это не честно. В этом месте все непрерывно меняется. Что же мне прикажете делать?

– Это зависит от того, кто будет приказывать, – сказал Джим.

– А не от половины того, – добавил Тим.

– Попробуйте войти в одну из этих дверей, – предложил Джим.

– От одной двери путь ведет прямо к нашему замку, – подбадривая девушку, проговорил Тим, – зато другой путь ведет к неминуемой гибели.

Сара, задыхаясь от волнения, вымолвила:

– А какой – который?

Джим покачал своей перевернутой головой.

– Этого мы сказать не можем.

– Ну почему?

– Потому что не знаем! – радостным воплем победителя закончил Джим.

– А вот ЭТИ должны знать, – тоном заговорщика проговорил Тим и кивнул в сторону Тео и Лео.

Ну вот, хоть какая-то польза от этих перевертышей, – подумала Сара.

– Тогда их спрошу, – сказала она.

Но не успела больше произнести ни слова, потому что ее опередил Тео. Очень медленно, назидательным тоном он произнес:

– Ах, послушайте, Вы никак не сможете спросить НАС. Потому что Вы можете спросить лишь ОДНОГО из нас.

Сара заметила, что он вообще с трудом вытягивает из себя слова и к тому же заикается.

– Да-да-да, такие у нас правила, – быстренько подхватил Лео, и глаза у него совсем перекосились. Он стал тыкать своим пальцем по загогулинам на щите, которые вполне вероятно могли быть их правилами. – И я считаю своим долгом предупредить вас, что один из нас ВСЕГДА говорит правду, а другой всегда лжет. Это тоже наше правило. – Он показал глазами на соседа. – Вот ОН всегда врет.

– Не слушайте его, – нравоучительно проговорил Тео, – он Вас обманывает. Именно я – тот, кто говорит правду.

– Это ложь! – возмутился Лео.

Джим и Тим в это время дружно хохотали, спрятавшись за щиты. Довольно-таки наглые типы, – подумала Сара о перевертышах.

И тут Джим обратился к ней:

– Понимаете, если Вы спрашиваете одного из них, то невозможно понять, говорит он правду или ложь.

– Подождите-подождите. – Сказала девушка. – Я знаю такую загадку. Я слышала ее давно, только никак не могла отгадать.

В этот момент Тео пробормотал:

– Он врет.

– Сам он врет, – тут же ответил Лео.

Сара потерла бровь и стала размышлять вслух:

– Я помню, должен быть один вопрос, который надо задать, причем совсем неважно, кому из двоих его задавать, – она даже прищелкнула языком от нетерпенья. – Ну как мне сообразить, какой это вопрос?

– Давай-ка поживее, – раздраженно проговорил Тим. – Мы не можем здесь стоять целый день.

– Что это значит: «мы не можем»? – рявкнул Джим. – Это ведь наша работа – мы с тобой – стража на посту.

– Ах, да, я совершенно забыл.

– Не ссорьтесь, – приказала им Сара. – Что делать, если я не умею думать.

– Я говорю правду, – настойчиво повторил Тео, не вытаскивая головы из-под шлема.

– Ох-хо-хо! – автоматически отозвался Лео. – Какая ложь!

А Сара тем временем пыталась самостоятельно решить эту задачу. Она медленно вела пальцем по воздуху, размышляя вслух: Сперва надо найти, кто говорит неправду… Но… нет, с этого конца ничего не выйдет. Поэтому… Сначала надо придумать такой вопрос, который можно задать любому… и получить… одинаковый ответ.

– О, прекрасная мысль, – загоготал Тим. – Известно ведь, что один из нас говорит правду, а другой всегда лжет. И после этого вы хотите найти вопрос, на который мы оба ответим одинаково? О, это будет грандиозно. Это великолепный вопрос, вот что я вам скажу. Да-а-а.

И тут Сара прищурилась. Ей показалось, она отыскала тот самый вопрос.

– Ну-ка, ребята, – сказала она, – кого мне спросить?

Лео и Тео одновременно кивнули друг на друга. С легкой улыбкой Сара обратилась к Тео:

– Пожалуйста, ответьте: да или нет. Должен ли ОН, – она указала на Лео, – сказать, что от этой двери, – она ткнула пальцем туда, где стоял Тео, – идет путь в замок?

Лео и Тео сначала посмотрели на нее, потом друг на друга, а затем зашептались.

Наконец, Тео уставился на девушку и выдохнул:

– Ух… Да!

– В таком случае, мне нужна ДРУГАЯ дверь, – закончила Сара и показала на левую дверь, – именно от нее будет путь в замок. А если пройти через эту дверь – жди гибели.

– Как Вам удалось это узнать? – медленно проговорил Тео, и в голосе его прозвучало неподдельное огорчение. – Может быть, отвечая ДА, он сказал бы вам правду.

– А тогда бы вы не смогли сказать правду, – ответила Сара. – Получается так: если Вы говорите, что он скажет ДА, то в любом случае правильным ответом будет НЕТ.

Она была ужасно рада, что сама разгадала эту загадку.

А Лео и Тео выглядели удрученными. Они чувствовали себя так, будто их явно надули.

– Но ведь Я тоже мог сказать правду, – возразил Тео.

– Тогда ОН должен был мне наврать, – сказала Сара и широко улыбнулась: она не могла больше скрывать своей радости. – И все равно, правду Вы произносите или ложь, так или иначе: если Вы говорите, что он должен сказать ДА, я знаю – верным ответом, все-таки будет НЕТ.

– Погодите минутку, – проговорил Тео и нахмурился. – Эй, разве это правильно?

– Не знаю, не знаю, – беззаботно откликнулся Лео, – Я вас не слушал.

– Это правильно! – сказала Сара им обоим. – Я решила эту задачку. А раньше никак не могла. – Она просияла. – Мне кажется, я становлюсь сообразительней!

Она подошла к двери, перед которой стоял Лео.

– Какая умненькая! В самом деле, – огорченно произнес Джим и показал Саре язык.

Она ответила ему тем же и настежь распахнула дверь.

– Для меня это пара пустяков, – бросила она им через плечо. Перешагнула дверной проем и полетела вниз. В какую-то дыру – то ли в шахту, то ли – колодец.

Сара закричала.

Крышей этого колодца был диск света. И он уменьшался прямо на глазах.