Текст книги "Выстрел (ЛП)"

Автор книги: Э. К. Блэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

– Озабоченная, – тихо смеется он.

– Ты даже не представляешь насколько.

Он наклоняется, выключает плиту, затем поднимает подол платья. Опускаясь между ног, я чувствую, как он жадно вдыхает мой аромат возбуждения.

– Бл*дь, мне так нравится, как твое тело реагирует на меня, – говорит он, перед тем как жестко сорвать с меня трусики; кружевная ткань небрежно свисает с одного бедра.

Мои руки сжимают волосы Деклана, притягивая его только сильнее, раздвигаю ноги шире для него. Я опускаю взгляд и вижу, как он жадно смотрит на мою киску.

– Ты чертовски красива, – заявляет он, поднимая взгляд своих зеленых глаз. Затем он ласково проводит по внутренней стороне бедра, лаская кожу кончиками пальцев, проводя нежно по клитору, затем толкается в меня двумя пальцами, тихо продолжая говорить: – Это…

– Мм... – это все, что я могу сказать, когда он начинает медленно двигать пальцами внутрь и наружу.

– Это потрясающе красиво, – срываются слова с его губ, когда он двигает пальцами.

Я сильнее сжимаю его волосы в кулаках, перед тем как выдохнуть горячий стон. Он не отводит от меня глаз, в глубине которых бушует пламя, пока неспешно трахает меня пальцами.

– Тебе нравится, когда я трахаю тебя? Когда мои пальцы в тебе, когда мой член в твоей киске?

– Да, – отвечаю я.

– Эта киска моя. Ты – моя.

Я издаю стон одобрения, когда он выскальзывает из пульсирующей от жжения киски, затем проводит большим пальцем по клитору, нежно кружа по чувственной плоти. Проводя пальцами до сердцевины лона, он толкается ими, надавливая на чувствительную точку внутри, отчего тело опаляет волна сильного возбуждения. Я теряюсь в своих ощущениях, когда его рот приникает в жадном поцелуе к моей киске, я полностью повинуюсь ему, позволяя делать все, что ему заблагорассудится.

Ровной поверхностью языка он продолжает ласкать и массировать клитор, атакуя, нежно поглаживая раз за разом, затем резко ударяя по нему, подводя меня к краю наслаждения, я почти рассыпаюсь на части от потрясающих ощущений, когда вдруг он кусает меня.

– ЧЕРТ! – шиплю я, когда мое тело содрогается от боли, я хочу податься назад, но он хватает меня за запястья, удерживая силой. Он сразу заменяет жесткий укус нежными ласками языка, снова и снова нежно проводя по трепещущему твердому клитору, стирая грани боли, перемешивая их с наслаждением.

Нежность, которую он мне дарит после жестких прикосновений, заставляет меня жаждать большего, жесткого отношения, перебрасывает меня через край, заставляет изнывать. Затем Деклан говорит хриплым голосом, искаженным от желания:

– Скажи мне, что ты хочешь большего!

– Да... дай мне это.

– Скажи, что ты хочешь, попроси меня.

– Ты прекрасно знаешь, что я хочу этого!

– Скажи мне! – настаивает он.

– Укуси меня!

– Попроси меня, – выдыхает он. – Умоляй меня.

Я толкаюсь бедрами к его лицу, практически всхлипывая от желания, которое словно огонь проносится по моим венам, смешиваясь с кровью.

– Пожалуйста, Деклан. Укуси меня и затем убери боль. Я хочу чувствовать это.

С тихим стоном он исполняет мою просьбу.

– Хорошая девочка, – ласково одобряя мои действия, он расстегивает молнию на джинсах, выпуская свою мощную эрекцию.

– Твоя девочка, – всхлипываю я, когда он снова накрывает ртом мою киску.

Я не могу отвести от него взгляда и смотрю, как он поглаживает член, пока трахает меня языком.

Глава 31

Настоящее

Беннетт был дома несколько недель, тем самым мешая мне свободно видеться с Декланом. Я должна была придумывать нелепые причины, чтобы выбраться из дома. Поэтому я лгала, будто журнал «Чикаго» назначил мне еще одну встречу, и меня ждет редактор для обсуждения статьи, или что я провела весь день в спа или за шопингом. Я говорила все, что могла придумать.

Мы с Декланом проводили большую часть времени на его яхте. Когда я нахожусь с ним, больше ничего не существует – я счастлива и довольна. Я знаю, что совершаю огромную ошибку, чем больше провожу с ним времени, тем больше открываю сердце, и тем больше влюбляюсь в него. Но ничего не могу с собой поделать. Он пылкий, потрясающий, притягательный, совершенно поглощающий. Когда я не с ним, я хочу быть с ним. Все эти дни я едва могла продержаться час без разговора с ним. Настолько сильно я жаждала его. По этим причинам я откладывала встречи с Пиком.

Я боялась рассказать ему правду о том, что между нами происходит, поэтому в первый раз мне пришлось солгать. Прошел почти месяц с нашей последней встречи. Пока Беннетт работал, а Деклан весь день был на встречах, обсуждая приобретение земли в Лондоне для нескольких построек, я рискнула и поехала встретиться с Пиком. Обычно я ждала, когда Беннетт уедет из города, но в сложившихся обстоятельствах я чувствовала, что его нужно проверить.

Место пропахло его гвоздичными сигаретами, такой знакомый для меня запах, единственный, при котором я ощущала комфорт. Но теперь самым приятным стал запах сладкого утреннего дождя и цветков лотоса.

– Четыре недели, Элизабет, – равнодушно говорит Пик, сидя на диване. Его недовольство не удивляет меня, когда я подхожу и сажусь возле него.

– Прости. Беннетт дома. Сейчас он не так часто путешествует, – я пытаюсь объяснить, но, кажется, он не в настроении слушать мои извинения.

– Просто скажи мне, что происходит.

– Пик.

– Скажи, что ты добилась прогресса с этим парнем.

– Его зовут Деклан, и я пытаюсь. Это заняло немного больше времени, чем я ожидала, – лгу я, лишь потому, что хочу больше времени провести с ним.

Он смотрит на меня и спрашивает:

– И что это, черт возьми, значит? В последний раз, когда я видел тебя, ты сказала, что он был на крючке, и мне не казалось, что тебе потребуется настолько больше времени.

– Я не знаю, – отвечаю я. – Думаю, тогда была взволнованной, но мне не кажется, что он готов.

– Как он отреагировал на синяки?

– Он был взбешен. Я была с ним все это время, пока не было Беннетта.

Он кивает, погасив сигарету.

– И как ты думаешь, сколько еще потребуется времени?

– Я не уверена.

– На сколько уехал Беннетт на этот раз? – спрашивает он.

– Он не уехал. Он все еще в городе. Просто прошло слишком много времени, с тех пор как я видела тебя.

– Тогда тебе надо позаботиться о себе, – отвечает он и обнимает меня за плечо, предполагая, что я здесь ради секса. Но мне больше не нужно это от него. И как бы смешно это не звучало, учитывая, что я замужем, мысли о сексе с Пиком заставляют меня чувствовать, будто я изменяю Деклану. Это хреновая идея, но чувства не изменишь.

– Нет. Я лишь хотела навестить тебя. Я не хотела, чтобы ты волновался, – отвечаю я и замечаю, как он прищуривает глаза.

– Что за херня происходит? Ты мне чего-то не договариваешь? – рявкает он.

– Ничего.

– За почти шестнадцать лет тебе всегда был нужен секс со мной, и резко вдруг, я не нужен.

– А никто и не говорит, что ты мне не нужен, Пик.

– Ты не хотела в прошлый раз и не хочешь сейчас, – говорит он с подозрением и убирает от меня руку. Я молчу, когда он встает, делает несколько шагов по комнате и разворачивается ко мне. – Ты говоришь, что на Деклана нужно больше времени, что он не готов. Но сейчас ты заставляешь меня думать, что это ты не готова.

Я встаю и защищаюсь.

– Ты думаешь, что я не готова увидеть Беннетта мертвым? Увидеть, что этот ублюдок будет зарыт под шестью футами земли?

– Я говорю не о Беннетте. Я и не сомневаюсь, что ты хочешь этого. Я говорю о Деклане.

Я пытаюсь скрыть свое волнение за раздражением, скрещиваю руки на груди и выплевываю слова:

– Хватит подгонять меня и скажи все, что ты хочешь сказать.

Минуту он молчит, пристально глядя на меня, будто пытается прочитать меня, а затем снисходительно спрашивает:

– Ты ведь не влюблена в этого парня?

– Что?! Нет! – выплевываю я, но знаю, что он не купился на это, когда он склоняет голову на бок.

– Тогда скажи мне, почему ты не хочешь меня.

– Пик. Не начинай.

– Ты обманываешь себя, ты это знаешь? – говорит он. – Не забывай, ты не больше, чем кусок лжи для него.

Но мне не нужно, чтобы Пик говорил то, что я уже знаю.

– Хватит.

Но он не останавливается. Он продолжает говорить:

– Поэтому, когда он говорит, что любит тебя, это не так. Он любит лишь твою вымышленную Нину, которую ты создала.

– Пик, я серьезно, – кричу я, теряя контроль. – Заткнись!

– Лишь мы оба знаем, если бы он по-настоящему тебя узнал, он не сказал бы этих слов.

– Пошел ты!

– Нет! Пошла ты! – кричит он от ненависти. – У нас был гребаный план. И вот ты попадаешься на гребаную удочку!

Его слова жалят, вываливают на меня правду, которую я отказывалась принимать. Желаю, чтобы его слова были не более чем ложью, но это не так, и это бесит меня, поэтому я кричу в ответ:

– Я не ты! У меня есть недостатки, я не всегда могу выключать свои чувства, как ты, и соглашаться на ту жизнь, которая тебе выпала. Не забывай, я тоже так жила!

Он вздрагивает от моих слов, и я озадачена его спокойным тоном.

– Так вот, что ты на самом деле думаешь? Что я не чувствую? Что я не оплакиваю ту жизнь, которая должна была быть? Что я не задумываюсь об этом или не скучаю по родителям, которых никогда не знал? – он медленно подходит ко мне, на челюсти играют желваки, голос звучит жестче. – У тебя был отец, которого ты знала. У тебя было все. У меня никогда этого не было. Поэтому люди, как ты и я, сражаются, потому что это дает нам силы бороться изо всех сил, когда за душою нет ни гроша. Я думал, это нас объединяет.

Выражение его лица и боль в голосе проникают в самую душу. Я люблю Пика. Всегда любила, и нелегко быть свидетелем его боли из-за меня. Я подхожу ближе к нему и говорю:

– Мы вместе.

Он гладит меня по щеке и убеждает:

– Мы можем сделать это. Мы сделаем это вместе. Не убегай от этого лишь потому, что какой-то парень заставил тебя чувствовать что-то. Единственное, что ты должна спрашивать у себя самой – какие чувства вызовет у него Элизабет?

Он прав. Деклан говорит, что любит меня, но то, что он любит – ненастоящее. Не совсем. Я позволяю ему видеть мои настоящие эмоции, но он думает, что я Нина, девушка из Канзаса. Если бы он знал Элизабет, нет никаких шансов, что он чувствовал бы то же самое. И это не отменяет моих чувств к нему, но Пик прав, я действительно не знаю, что он чувствует ко мне – ко мне настоящей.

Я не могу говорить, пока стою и впитываю его слова, но он прерывает молчание, тихо умоляя:

– Не оставляй меня наедине с этим.

Я обнимаю его за талию, желая успокоить. Пик редко открывает себя так, и когда это происходит, мне тяжело справиться с ним. Пик – моя крепость. Моя опора, когда я чувствую себя слабой. Мы стоим и обнимаем друг друга, и я произношу:

– Я никогда не оставлю тебя, Пик. Когда я говорю, что люблю тебя, значит это так и есть.

– Я люблю тебя – Элизабет, – говорит он. – Ты никогда не должна сомневаться в этом.

И я верю ему, но Пик всегда любил меня так, как я не могла любить его. Его любовь всегда на грани с интимом, в то время как я люблю его как брата. Но когда вы выросли так же, как и мы, в мире, где нет черного и белого, становится сложно отличать оттенки серого, и больше нет правильного и неправильного. Я никогда не спрашивала его о чувствах ко мне, он четко заявил о них сам, и я никогда не меняла своего отношения к нему. Но те чувства, которые он хочет от меня, не для него; они для мужчины, который думает, что я настоящая, но только это не так. Я не более чем отравленный рай.

***

В момент, когда я вижу Деклана, все сказанные ранее слова Пика исчезают. Я наблюдаю, как Деклан на камбузе его яхты наливает в кружку чай, добавляет капельку молока, разворачивается и протягивает мне.

– Я хотел спросить тебя кое о чем, – говорит он и ведет меня в каюту. Я заползаю на кровать, подбираю под себя ноги и сжимаю чашку, а он растягивается на кровати, упираясь спиной в изголовье, и говорит: – Дай мне руку.

Я протягиваю ему руку, и он ее переворачивает, скользя пальцами по моему запястью.

– Они, – шепчет он, указывая на тонкие белые линии на внутренней стороне запястья. Они еле видны, так что я удивлена, что он заметил их, даже Беннетт не заметил. Деклан притягивает запястье к губам и целует крохотные напоминания о том, как я была пристегнута в детстве. Прикосновения нежные и мягкие, от которых я таю. – Расскажи мне, откуда они? – спрашивает он, и я хочу рассказать ему. По какой-то причине я хочу, чтобы он знал мое уродство. Но вместо этого я избегаю правды, потому что не хочу лгать ему, если нет необходимости.

Я медленно качаю головой, давая ему понять, что не хочу говорить, и он спрашивает:

– Тебе было больно?

Я снова не отвечаю и смотрю ему в глаза, глаза, в которых отражается беспокойство за меня, любовь и забота, в которую он меня втянул.

– Да, – отвечаю я, наконец, и он снова целует шрамы.

– Могу я поговорить с тобой кое о чем?

– О чем же? – спрашиваю я и отпиваю чай.

– Я хочу, чтобы ты ушла от Беннетта, – говорит он, как ни в чем не бывало.

– Деклан, я говорила тебе, я не могу.

– У меня есть имущество в Шотландии, – говорит он, – в сельской местности в Эдинбурге. Поехали со мной. Мы можем исчезнуть.

– Он найдет меня.

– Я найму охрану, чтобы следить за его передвижениями. Мы узнаем, если он купит билет на самолет. Мы будем знать все, что он будет делать. Я не подпушу его и близко к тебе.

То, на что этот мужчина готов пойти ради меня – заманчиво. Беннетт, возможно, и попытается найти меня, но он никогда не причинит мне боль так, как я заставила поверить Деклана. Я внезапно начинаю думать о том, как это будет – сбежать вместе с ним. Оставить все позади и начать новую жизнь с Декланом, в сотнях миль от прошлого. Он никогда не узнает правду, потому что ничего не будет угрожать раскрыть ее. Но потом я думаю о Пике, я не могу убежать от него. Он – моя семья. Все это милая, но далекая от реальности фантазия.

– Я не могу просто исчезнуть, – говорю я.

Он берет кружку и ставит ее на тумбочку, прежде чем берет обе мои руки в свои.

– Почему нет?

– Потому что... – я качаю головой, симулируя, что меня поразило его предложение. – Я имею в виду, что ты просишь меня оставить позади все, что я знаю. Уйти, не оглядываясь назад.

– Что здесь есть такого, ради чего ты хотела бы оглянуться назад?

– Я не... не знаю.

– У нас могла бы быть совместная жизнь, – мягко говорит он.

– Но... что насчет твоей работы?

– Я владею отелем. Я не управляю им. Я могу спокойно работать из дома. Вскоре, если все пройдет успешно, я буду работать над собственностью в Лондоне.

Я начинаю колебаться, опустив голову, и расстроено выдыхаю.

– Я не знаю.

– Ты любишь меня, так?

Поднимая к нему взгляд, я киваю, отвечая:

– Целиком и полностью.

– Послушай, я понимаю, что прошу у тебя. И понимаю, что ты боишься, но знаю, чего хочу, и это жизнь с тобой. Я сделаю все, что угодно, чтобы осуществить это, – он проводит руками по моим бедрам и притягивает меня к себе, мои ноги оказываются по обе стороны его бедер, когда он поднимает свой взгляд на меня. – Я никогда не думал, что смогу любить кого-то так, как люблю тебя. Но мне больно осознавать, что я не могу держать тебя в безопасности, когда ты не со мной. Я чувствую себя никчемным куском дерьма, когда отправляю тебя домой к этому ублюдку.

– Ты не никчемный, – говорю я, проводя пальцами сквозь его волосы. – Но ты просишь слишком многого от меня.

– Я знаю.

– Я хочу того же, что и ты, но у всего есть своя цена.

– Я сделаю все, что угодно, чтобы быть с тобой. Я рискну всем.

Его слова должны осчастливить меня, но вместо этого, они причиняют боль. Я могла бы легко солгать ему, сказав, что Беннетт насилует меня или еще какое подобное извращенное дерьмо, и я знаю, Деклан взбесится и убьет сукина сына прямо сейчас, но я не скажу. Я не хочу потерять его, хотя знаю, что, в конечном итоге, так и выйдет. Это неизбежно, но я чувствую себя, словно маленький ребенок, который цепляется за то, что делает его счастливым, отчаянно не желая терять это.

Мои мысли стреляют прямиком в сердце и слезы собираются в моих глазах.

– Малышка, не плачь.

Давление в груди вызывает боль во всем теле. Я оплакиваю потерю того, кто сидит передо мной, и страдание выливается наружу слезами. Они стекают по моему лицу, пока Деклан молча наблюдает. Он обнимает меня, в то время как мое тело изводится в удушающем безмолвном крике.

– Скажи мне, что ты чувствуешь, – просит он, и когда я открываю рот, чтобы заговорить, слова легко слетают с моих губ.

– Я ненавижу это. Ненавижу каждую секунду, что не с тобой. Ты все, чего я хочу. И я ненавижу жизнь за то, что она несправедлива к нам. И я боюсь. Боюсь всего, но сильнее всего я боюсь потерять тебя. Ты единственное хорошее, что произошло со мной. Каким-то чудом в этом ненормальном мире ты нашел способ заставить все уродливое исчезнуть.

– Ты не потеряешь меня, – уверенно говорит он.

– Тогда почему я чувствую, будто ты проскальзываешь сквозь пальцы, – всхлипываю я.

– Это не так, обещаю тебе. Ты просто напугана, но сейчас я с тобой. Я заберу у тебя весь страх, прогоню прочь каждую его частичку. Я дам тебе все, что ты заслуживаешь в этой жизни. Я сделаю все, что только смогу, чтобы восполнить все твои страдания.

Я позволяю его словам просочиться в самые темные части меня, которые не верят больше в надежду, но как-то его слова пробуждают то, что когда-то было потеряно. Если убежать от Беннетта, оставить позади весь план и сохранить ему жизнь – означает жизнь с Декланом, то я сделаю это. Но меня просто разрывает на части, что я оставлю Пика. Я чувствую, что нахожусь в безнадежной ситуации. Независимо от того, что я сделаю, кому-то будет больно. Я хочу быть эгоистичной. Я хочу оставить Деклана себе. Я хочу сказку, но опять же мне приходится считаться с фактом, что сказки только в книгах.

Иногда, для некоторых людей, нет такой вещи как «Жили долго и счастливо». Сквозь слезы я целую его, нуждаясь в близости. Мне нужно, чтобы Деклан поцелуем прогнал все прочь и осушил мои слезы. Наши губы сливаются, страстно желая исцелиться, жаждая освобождения, которое мы оба ищем. Он кладет меня на спину и одной рукой сильно заводит мои руки мне за голову. Раздвигая мои ноги, он вытаскивает свой язык из моего рта достаточно долго, чтобы вытянуть из меня слова подчинения.

– Возьми меня, Деклан. Так, как ты хочешь. Мне просто нужно почувствовать тебя внутри прямо сейчас.

С этими словами он переворачивает меня на живот, мучительно связывает мои руки за спиной, приподнимает мою попу и яростно трахает меня. Он грубо и уверенно хватает меня за волосы, шлепает меня по попе и бедрам, и как всегда крепко держит меня за руки, когда мое тело достигает пика и взрывается в бешеном оргазме, который только он может мне дать. Но он не останавливается на этом. После того как развязывает меня, он перекатывает меня на спину, кладет мои ноги себе на плечи и поглощает мою киску медленными, нежными движениями, не торопясь, он идеально изводит мое тело, пока я вновь не кончаю. И когда я кончаю, он садится на колени, дрочит и кончает на мою грудь, покрывая меня своим запахом.

Когда мое сердце успокаивается, я начинаю чувствовать усталость, поскольку лежу в безопасных объятиях Деклана. Тепло его груди и рук успокаивают меня, и я зеваю, когда начинаю уплывать в страну снов. Затем Деклан переворачивается на бок, чтобы мы лежали лицом к лицу.

– Я так устала, – бормочу я, пока Деклан медленно водит пальцами вверх-вниз по моей спине.

– Расскажи, что тебе снится, – говорит он, смотря на меня, пока мы вместе лежим.

– Почему ты хочешь знать, что мне снится?

– Потому что ты прекрасна, когда спишь. Это единственное время, когда ты выглядишь по-настоящему умиротворенной.

Я произношу тихое «хммм», а он упрашивает меня:

– Расскажи.

– Карнеги, – правда выскальзывает прежде, чем я успеваю подумать об этом.

– Что?

Я секунду молчу и затем решаю дать ему кусочек настоящей меня.

– Он – гусеница, которая живет в волшебном лесу. Ну, на самом деле, он принц, но его отец приказал придворному волшебнику превратить его в гусеницу.

– И за что так? – спрашивает он, убирая прядку волос мне за плечо.

– Потому что его папа был расстроен тем, что его сын по ночам выбирался из кровати и воровал сок из холодильника на кухне.

– И всего-то? – поддразнивая, спрашивает он, но когда у меня не появляется даже намека на улыбку, он, вглядываясь в мое лицо, опускает это.

– Я тоже гусеница. Карнеги мой друг, – слова больно ранят, когда я начинаю бороться с режущей болью, которая прокрадывается в мое сердце и находит выход через глаза.

– Почему ты плачешь? – спрашивает он, наблюдая, как слезы выскальзывают из моих глаз.

– Потому что это обман.

– Что?

– Сны. Они пытались обмануть меня, заставив поверить, что настоящая жизнь может быть похожей на них.

– Звучит больше как сказка, чем обман.

– Сказки – это не что иное, как лживые слова, которые используют, чтобы обмануть маленьких детишек, – говорю я. – Чтобы ложное восприятие действительности давало им надежду в этом абсолютно безнадежном мире.

Этот взгляд в его глазах вынуждает меня закрыть мои, чтобы не пришлось видеть грусть, которую он чувствует по отношению ко мне. Реальность – это запутанная головокружительная поездка, от которой я отстранила себя, но мой папа… когда дело доходило до него, я не могла контролировать свои эмоции. Он всегда был моим единственным слабым местом, до настоящего момента – до Деклана.

– Ты бы хотела быть гусеницей? – спрашивает он, когда я чувствую тепло его большого пальца, ласкающего мою скулу, собирающего мои слезы.

– Да.

Руки Деклана окутывают меня, и я сворачиваюсь возле него, когда он шепчет:

– Тогда спи, дорогая, – затем целует мою макушку и кладет на нее свой подбородок. – Стань гусеницей.