Текст книги "Бабочка на стекле"

Автор книги: Джузи Эркетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

4

Аннет бросила взгляд на часы.

– Почти половина шестого, – объявила она. – А сегодня пятница и тринадцатое число. Что случилось с Рудом? Как это он пропускает такую золотую возможность предсказать бедствие?

– Он уже ушел, – ответила Конни. – Поехал в аэропорт встречать дочь. Сегодня она возвращается домой из Европы.

– А, тогда неудивительно, что здесь так тихо. Ну, раз Рудольфа нет, я тоже побегу, пока ты не устроила тартарарам вместо него.

Конни скривилась.

– Неужели я вела себя настолько ужасно эту неделю?

– Ну, не так уж и ужасно в конечном счете. Наверное, не страшнее льва, озверевшего от зубной боли.

– О Господи, Аннет, можно подумать, что тебя ничему не научили в школе секретарей. Тебе не обязательно быть честной со своим боссом, но тебе полагается успокаивать мои нервы. Я нуждаюсь в сочувствии – неделя была такой трудной.

– Верно. Насколько я понимаю, особенно тебя донимала своими частыми телефонными звонками Роберта Макнейл. Если ты не хочешь выдать ее за дружка-адвоката, зачем же тогда ты устроила их свидание сегодня вечером?

Конни заморгала.

– Мое плохое настроение вовсе не вызвано тем, что Роберта обедает сегодня с Недом, то есть абсолютно. С чего бы?

– Вот ты и скажи мне.

– Ну, это первый реальный шаг в осуществлении интересного проекта…

Дверь с треском распахнулась, и в комнату ворвался Рудольф со вставшим дыбом вокруг лысины венчиком седых волос.

– У меня прокол, и я не могу поймать такси до аэропорта! Ким вот-вот прилетит, а я ее не встречу!

Конни взглянула на часы. Ровно пять тридцать. Они с Аннет обменялись смешливыми взглядами.

– Не волнуйся так, Руд, Ким достаточно благоразумна, чтобы не наделать глупостей, – успокаивающе проговорила Конни, беря телефонную трубку. – Каким рейсом она летит? Мы попросим передать ей, что ты уже в пути и чтобы подождала тебя там, где выдают багаж. Потом я вызову лимузин. Ты и раньше пользовался услугами Альберта Ганелли, так что ты уважаемый клиент. Уверена, он пришлет кого-нибудь в ближайшие двадцать минут, даже в пятницу вечером.

Рудольф выглядел необычно расстроенным и подавленным, и Конни встревожилась не на шутку. Она обошла свой стол и озабоченно посмотрела на своего тщедушного босса.

– Руд, ну какие проблемы в самом деле? У тебя вполне взрослая дочь, недавно с отличием окончившая колледж. Она же не исчезнет в облаке дыма, если ты опоздаешь на пару минут.

– Ким не взрослая женщина, она девушка! – проревел Рудольф. – К тому же совершенно безмозглая.

– Ух, – выдохнула Аннет. – Я все поняла. Опять взялись на старое, Рудольф, и не пытайтесь отрицать это. Вы опять поругались с Ким, верно? О небо, вас нельзя подпускать к междугородному телефону, когда ваши дети уезжают из города.

Круглые розовые щечки Рудольфа стали ярко-малиновыми.

– Да, мы с Ким немного поспорили, – признал он.

– Немного – это как? – сурово спросила Аннет.

Рудольф помрачнел.

– Да так, что если я не приеду вовремя в аэропорт, Ким решит, что я и не думаю ее встречать. Кто знает, куда она отправится теперь. – Он скрестил руки и ухитрился выглядеть одновременно и умоляющим, и вызывающим. – На прошлой неделе Ким бросила трубку, когда я пытался образумить ее. Не знаю, кой черт вселился в нынешних детей. Ей двадцать два, а она носит три серьги в одном ухе и думает, что знает больше, чем пятидесятилетний мужчина…

– Расскажете мне свою душещипательную историю по дороге, – прервала его Аннет. – Я вас отвезу.

– В самом деле? – Полнощекое лицо Рудольфа скривилось в патетичной улыбке. – Спасибо, Аннет. Миллион благодарностей. Я никогда этого не забуду. Я ваш должник.

– Вспомните об этом, когда будете распределять рождественскую премию, – угрюмо бросила Аннет. – Когда в следующий раз ваша дочь отправится за океан, не звоните ей, пока не будете уверены, что сможете говорить с ней по-доброму.

– Больше она не поедет за границу! – завопил Рудольф. – Если она думает, что я позволю ей изучать муху цеце в Африке или еще какую-нибудь глупость, то она сильно заблуждается. Надо же, эколог! Ну почему бы ей не стать учительницей, как ее сестра, или сидеть дома, как мать? В деньгах она не нуждается. Ей бы найти достойного молодого человека, выйти замуж и обосноваться в Вашингтоне поближе к семье.

– Чтобы вы могли орать на нее непосредственно, а не по телефону? – ядовито поинтересовалась Аннет. – Ну же, Рудди, хватит разговоров, поехали. И сейчас же пообещайте мне, что не начнете сразу же при встрече ругаться с Ким, иначе я не повезу вас в аэропорт. В моей машине могут ехать люди, только умеющие себя вести.

Изумленная Конни смотрела, как Рудольф смиренно обещал быть олицетворением учтивости и семенил за Аннет из конторы. В такие моменты она спрашивала себя, имеет ли она хотя бы самое поверхностное представление о мужском поле. Кто бы мог подумать, что Аннет может контролировать капризный характер Рудольфа с такой поразительной легкостью? Хотя, если подумать, именно Аннет обычно гасила его пятничный беспредел.

Поскольку проблема Рудольфа разрешилась, ничто уже не могло помешать Конни наверстать откладывавшуюся на неделе писанину. Она стала вяло перебирать сваленные в кучу папки. Вскоре она уже зевала и пялилась на часы. Пять пятьдесят. Время, казалось, замедлило свой бег. Через пару часов Нед впервые встретится с Робертой Макнейл. Интересно, что наденет Роберта. Ничего вычурного, если она достаточно умна, чтобы последовать совету Конни. Эдвард терпеть не может цветастые, аляповатые наряды. Может, позвонить Роберте и напомнить, что она должна выбрать что-нибудь небрежно элегантное и выдержанное?

Конни потянулась было к телефону, но уронила руку на стол. Не следует ей повторять свой совет, не следует слишком уж стараться, чтобы свидание получилось. Они сразу поладят или не поладят, а Конни не сделает ни ей, ни ему одолжения, побуждая их вступить в длительную связь, которая не нужна ни одному из них.

Она заставила себя пролистать еще несколько дел, сообразила, что не понимает ни слова из прочитанного, и наконец признала, что ей не до работы. Не желала она думать о няне для помощника редактора "Вашингтон пост". Или о кандидатках в экономки для Белого дома. И уж особенно не хотелось ей думать о живой и привлекательной Роберте Макнейл. Думать она могла только о том вечере в понедельник, об ощущениях, которые вызвал у нее поцелуй Эдварда. "Пугающий" – вот какое слово пришло ей на ум. Когда Нед целовал ее, было чувство, словно она скатывается по самому крутому и потому ужасному склону гигантских американских горок. Но ужас не был единственным чувством, которое она испытала. На несколько изумительных, неповторимых секунд ее тело ожило, затрепетало под воздействием десятка новых интригующих ощущений. Казалось, что в объятиях Эдварда целый свет приобрел новое измерение, и она дрожала на пороге открытия самой себя. Потом приятное ощущение переросло в панику, и она оттолкнула его от себя, с силой сжав губы в прямую линию, чтобы прекратить их дрожание.

Эдвард не сделал попытки снова обнять ее и поцеловать еще раз. Он стоял без движения, не прикасаясь к ней, только смотрел. Смотрел этими яркими голубыми глазами, которые все вдруг стали называть обалденно сексуальными. Смотрел, черт бы его побрал, и не произносил ни слова.

– Зачем ты сделал это? – наконец спросила она, лишь бы нарушить молчание. Ее голос прозвучал скорее высоко и визгливо, чем холодно и искушенно, но тут уж ничего нельзя было поделать. По крайней мере она подавила желание сделать что-нибудь мелодраматичное, например, дать ему пощечину.

Он не улыбнулся и не извинился, и его взгляд не дрогнул.

– Вроде бы мы оба хотели этого и хотели уже довольно давно.

– Только не я, – моментально отпарировала она с абсолютной убежденностью. – Нед, мы друзья, а этот поцелуй не был чисто дружеским.

– Чего нет, того нет, – согласился он.

Он и не думал извиняться, а Конни уже не хотела выяснять отношения. Повернувшись к нему спиной, она обвила себя руками, словно пыталась таким образом снова взять под контроль свои взбудораженные чувства. Ей были ненавистны собственные ощущения, и она разгневалась на мужчину, чей поцелуй пробудил их в ней. Она глубоко задышала, стараясь восстановить свое спокойствие.

– Мне пора, – объявила она, слепо пялясь на свои часы. – Уже поздно.

– Может, не слишком поздно?

– Почти полночь.

– Да, действительно, – согласился он.

На поверхности их слова казались почти бессмысленными, и все же она опять не рискнула проникнуть в их подспудный смысл. Последние несколько дней преподнесли немало сюрпризов в ее отношениях с Эдвардом, и ей не хватало духа испытать еще что-либо в эту ночь. Жизнь шла так, как она желала, со своими заранее спланированными замыслами. Ее течение было расписано с момента окончания средней школы и имело тщательно обозначенные стадии карьеры по прямой линии наверх. Поцелуй же, как бы необычно ни заставил он ее чувствовать, не должен был отразиться на таких хорошо выверенных планах.

Полная решимости подавить свою странную робость, Конни резко повернулась и наградила Эдварда свирепым взглядом.

– Спасибо за кофе и шоколад, – пробормотала она. – Уже поздно. Мне лучше уйти.

– Ладно. Заходи в любое время. Твое общество доставляет мне наслаждение.

Он словно забавлялся чем-то, и это вызвало у нее раздражение. Он беспечно болтал, пока Конни натягивала свой жакет и забирала свою сумочку, отвечая ему односложно и грубовато, стремясь поскорее улизнуть.

Она все еще кипела, покидая его квартиру. Ко времени прибытия домой она сообразила, что ее гнев совершенно не соразмерен случившемуся. В современном раскованном обществе поцелуй – любой поцелуй – занимает нижние деления на шкале эмоций. Но понимание этого отнюдь не изменило ее реакции на инцидент. Еще более странным было то, что ее гнев не угас за прошедшие пять дней. Он засел как плохо переваренная пища где-то внизу желудка. Сейчас, вспоминая поцелуй Неда, она чувствовала, как знакомая эмоциональная стрела пронзает ее, и ей совсем не нравилось это горячее и острое ощущение.

Перестав делать вид, что работает, она заперла бумаги в картотечном шкафчике, надела жакет от костюма и взяла кейс. Она заедет в клуб здоровья и позанимается аэробикой. Быть может, интенсивные упражнения принесут облегчение от привычного ей в пятницу вечером приступа хандры. Что происходит с ее упорядоченной жизнью? Никогда интенсивная работа не вызывала у нее стресса, и тем не менее уже вторую пятницу подряд она чувствует раздражение и… одиночество.

Двери лифта разошлись в тот момент, когда она вышла в холл. Усталый, но веселый Эдвард приветственно помахал ей рукой.

– Привет, Конни! Ты-то мне и нужна.

– И вот я здесь. – Большего сказать она не могла, ибо внезапно ее дыхание стало прерывистым и судорожным, и ей не хотелось, чтобы он заметил эту странную реакцию.

Разумеется, он сразу же заметил ее.

– Что-то голос у тебя охрип. Уж не простудилась ли ты?

– Ничего я не простудилась. Прекрасно себя чувствую.

– Отлично. – Он взял ее под руку и последовал за ней в лифт. С большим трудом она удержалась, чтобы не вырвать руку. Двери закрылись, ее сердце заколотилось как птичка в клетке. Он стоял так близко, что она чувствовала запах его одеколона – экзотичный, ей незнакомый. На мгновение у нее возникло безумное желание приникнуть лицом к изгибу его шеи и глубоко вдохнуть этот запах. К счастью, здравый смысл вернулся к ней, прежде чем она поддалась этому идиотскому побуждению.

Тем не менее ее прошиб пот от облегчения, когда двери наконец раздвинулись и они оказались на тротуаре. Эдвард чуть отодвинулся от нее, чтобы отогнуть манжет рубашки и посмотреть на часы.

– Ты сегодня рано с работы, а? Всего лишь шесть.

– У меня свидание, – ответила она и не совсем солгала. Можно же назвать свиданием урок аэробики.

– У тебя впереди что-нибудь серьезное?

На прошлой неделе она сказала бы ему правду без каких-либо колебаний. Но после их обеда у "Мамы Марии" их старая близость исчезла, растворилась в этом неприятном напряжении, с которым она не знала, как справиться. Поэтому она беззаботно улыбнулась и увернулась от прямого ответа.

– Ну, это обычная для пятничного вечера вещь. А как ты, Эд? Вынесено уже решение по делу Невила Хесса?

– Еще какое! Присяжные признали его невиновным. Здорово, да?

– Замечательно. Поздравляю с великой победой.

Его лицо расплылось в широкой улыбке. Типичный образец упоенного успехом мужика.

– В целом неделя выдалась очень удачной. Справедливость восторжествовала в деле Невила Хесса, а сегодня ночью я встречаюсь с женщиной, которая может согласиться стать моей женой. Это необходимо отпраздновать.

– Я рада, что ты так упиваешься своей жизнью. – Конни стало стыдно за язвительность, которая послышалась ей в собственном голосе. Она заставила себя встретить взгляд Эдварда, но тут же пожалела об этом, когда ее желудок завязался в узел.

– Ты готов к великой встрече с Робертой? – ухитрилась она выдавить из себя.

Он ухмыльнулся.

– Побрился, помылся и нарядился на удачу. Разве не чувствуешь мой новый одеколон? Продавщица дала гарантию, что он вызовет у любой женщины безумное желание овладеть моим мужественным телом. – Он наклонился поближе. – Как? Она была права?

Конни с трудом перевела дух.

– Только не в моем случае, но я ведь и не та женщина, которую ты надеешься увлечь.

– Верно, но она обещала стопроцентный успех. – Он улыбнулся. – Может, мне потребовать деньги обратно?

Он был так весел, что и без того мрачная Конни помрачнела еще больше. Ее вдруг возмутила его бесчувственность. Самый толстокожий мужик в мире почувствовал бы отлетающие от ее тела искры напряжения, а ведь Эдвард никогда не был толстокожим или бесчувственным, по крайней мере, до прошлой недели. В самом деле, она особенно ценила его моментальное восприятие ее настроений.

Однако сегодня Эдвард казался невосприимчивым к ее флюидам. Он дружески положил руку на ее талию, когда они пересекали улицу, и почувствовал, как она закаменела.

– Давай пропустим по стаканчику у Бергенд, – предложил он. – Хочу показать тебе подарок, который я купил для Роберты. Скажешь мне, годится ли он.

– У меня не так уж много времени…

– Вот как? Ладно, тогда выпивка отменяется. Только взгляни по-быстрому на подарок и скажи, что ты о нем думаешь. – Эдвард остановился у входа в бар, сунул руку в фирменный пакет, извлек из него темно-синюю подарочную коробочку и напыщенным жестом открыл ее. – Ну, что скажешь?

На бледно-голубом сатине расположилась роскошная миниатюра, на которой хрустальная принцесса целовала страшного, но восторженного хрустального лягушонка.

– Так что? – обеспокоенно спросил Нед. – Как думаешь, Роберте понравится?

– Милая вещичка, – признала Конни. – Уверена, Роберта будет в восторге.

– Приятно слышать. Первые впечатления так важны, ты согласна? Как только в голове у женщины возникает определенное восприятие мужчины, его уже невозможно практически изменить. Возьмем нас с тобой для примера. Мы так долго были ближайшими соседями и друзьями с детства, что я даже не воображаю, что могло бы изменить наши отношения, а ты?

Неделю тому назад Конни заявила бы, что ничто и никогда не изменит их. Теперь-то она стала осмотрительней.

– Наши отношения уже изменились. Я поняла это, как только ты сообщил, что хочешь жениться.

Эдвард воззрился на нее. Впервые за вечер он не улыбался.

– Вот уж не думал, что у тебя хватит честности признать это, – тихо промолвил он. Резким движением он захлопнул крышечку коробочки и спрятал ее снова в пакет. – Помни, у нас свидание. В восемь часов у тебя. Я за тобой заеду.

– Занятный уик-энд у тебя получается, а? Сегодня порезвишься на танцплощадке с Робертой Макнейл, а завтра со мной.

– А ты резвишься на танцплощадке? Знаешь, мы ведь с тобой ни разу не танцевали, даже на свадьбах твоих сестер. Любопытно, как так могло получиться?

– Простое совпадение. – Конни пожала плечами.

– Да, наверное. – Нед оглянулся и заметил такси у ближайшего перекрестка. Он сделал шаг к бордюру и помахал рукой. Через несколько секунд рядом с ним с визгом притормозила свободная машина. Рассмеявшись, он обернулся к Конни. – Видала? Стоило только щелкнуть пальцами, такси тут как тут! Похоже, мне сопутствует удача! Держи пальцы скрещенными, Конни. Ко времени нашего завтрашнего свидания я могу уже влюбиться!

Он не стал ждать ее ответа, и Конни скривилась вслед отъехавшему такси.

– Великолепно, – пробормотала она. – Просто великолепно. Только этого мне не хватало для прекрасного уик-энда: Эда Кампари, рассказывающего мне за обедом, как сильно он полюбил Роберту Макнейл и какой прекрасной женой она будет для него.

– У Роберты чудесное чувство юмора, – рассказывал Эдвард. – А это весьма важное качество для жены, как ты считаешь? Она смешила нас обоих весь вечер. Я уже говорил об этом?

Конни разжала зубы и попыталась улыбнуться.

– Только пару раз. Ты также успел сказать, что она милая, хорошенькая, умненькая, великолепно знает свою работу и восхитительно разбирается в политике Франции.

Она положила вилку, не способная даже глядеть на шоколадный торт, который заказала на десерт.

– Извини, что повторяюсь, просто я хочу, чтобы ты знала, какое удовольствие мы с Робертой получили друг от друга вчера. У тебя было столько сомнений относительно использования своего профессионального мастерства для подыскания мне жены, поэтому важно, чтобы ты знала, как высоко я ценю твои усилия. Поторопи Рудольфа с организацией брачной службы при "Неограниченных услугах", Конни. У тебя несомненный дар подбирать совместимые пары. Я знал, что ты подберешь кого нужно, когда просил тебя помочь мне найти идеальную невесту, и ты меня не подвела.

– Значит, все в порядке? Вы с Робертой… уже решили пожениться? Это… это прекрасная новость. Для меня – я имею в виду чисто профессионально. И для тебя лично, разумеется…

Конни заставила себя закрыть рот, оборвав бессвязное лепетание. С ее лица не сходила замороженная улыбка с того самого момента три часа назад, когда Эдвард заехал за ней. Тело же ее, напротив, жило чувствами. Ее нервы, казалось, получали электрический удар всякий раз, когда он упоминал имя Роберты.

Эдвард улыбался и смеялся весь вечер, и его смех казался вполне естественным и беззаботным.

– Ха, нам с Робертой необходимо поближе познакомиться друг с другом, прежде чем принять такое ответственное решение. Но буду предельно откровенен с тобой – я едва могу дождаться нашей следующей встречи.

Конни потянулась за своим бокалом с вином.

– И когда же она состоится?

– Завтра. Мы пойдем в зоопарк.

Конни чуть не поперхнулась вином.

– Как мило.

– Она хочет посмотреть на новорожденную гориллу. – Выражение лица Эдварда смягчилось, и его голос потеплел. – Роберта любит детей. Она хочет иметь детей немедленно, и я понял, что тоже хочу этого. Как можно скорее.

– Довольно неожиданное желание стать отцом, а?

– Не совсем. Все дело в том, Конни, что в последнее время я обнаружил множество пробелов в своей жизни, а моя карьера не в силах заполнить ни один из них. Я завидую твоей сестре и ее мужу, ожидающим рождения своего первенца. А ты?

Она спрятала от него глаза.

– Отчасти, но, к сожалению, женщины вынуждены идти на огромные жертвы ради воспитания каждого ребенка.

– Верно, но подумай о вознаграждении! Да и современные отцы во многом разделяют бремя воспитания ребенка, а это значит, что женщинам незачем отказываться от всей своей независимости и бросать работу в связи с материнством. – Он взял ее руку и рассеянно погладил, проведя большим пальцем по пульсирующей вене на ее кисти. – Прошлой ночью, лежа в темноте, я воображал, каково это – наблюдать, как тело твоей жены растет и изменяется, пока она носит ребенка, которого ты помог зачать. Я попытался представить себе, каково будет наблюдать, как моя жена рожает нашего ребенка, живое существо, которое создали мы двое. Неужели ты никогда не задавалась вопросом, каково это – держать в руках собственного ребенка, Конни?

Он вызывал в ее воображении образы, которым Конни редко позволяла себя беспокоить. Решение не выходить замуж далось ей легко, а катастрофический опыт с Рональдом лишь укрепил ее в этом решении. Она видела, что означает брак для женщины, и посчитала, что игра не стоит свеч. Но в самом темном, далеком и потаенном уголке души ей трудно было примириться с тем фактом, что, не выйди она замуж, у нее никогда не будет ребенка. Ей не хотелось отвечать на вопрос – он был для нее слишком тягостен, но она понимала, что Эдвард заслуживает большего, нежели простой увертки.

– Я держала в руках моих племянников, когда им было всего несколько часов отроду, – наконец проговорила она. – Новорожденные вызывают ощущение тепла и прочности, хотя они и выглядят такими хрупкими. – Она уставилась в свой пустой бокал. – Никогда в жизни не чувствовала я такой зависти как тогда, когда Бренда впервые вложила в мои руки своего Тони. В тот момент я бы все отдала, лишь бы поменяться местами с сестрой, быть матерью Тони, а не теткой.

– Тони четыре, – задумчиво произнес Эдвард. – Четыре года назад ты обручилась с Рональдом. Есть какая-нибудь связь?

– Быть может, – признала она. – Но ты знаешь, чем кончилось у нас с Роном. Я тебе рассказывала на прошлой неделе. В ночь нашей взаимной исповеди.

Он сжал ее руку с улыбкой в глазах.

– Ага, рассказала эту душещипательную историю. Но как я слышал, вы с Рональдом в действительности не подходили друг к другу, так что это ничего не доказывает. Поверь мне на слово, Конни, в один из ближайших дней перед тобой явится любовь всей твоей жизни, и ты воскликнешь про себя: "Вот как приходит истинная любовь! Слава Богу, я не сглупила, выйдя за старого доброго Рона".

Она впервые за вечер рассмеялась непринужденно.

– Когда такое случится, Эдди, ты узнаешь об этом первым.

– Я подожду. А пока не потанцевать ли нам?

– Потанцевать?

Она бросила взгляд в конец ресторана, где трио музыкантов наигрывало романтические мелодии сороковых и пятидесятых. Две пожилые пары медленно, с очевидным наслаждением кружили на небольшой танцплощадке. Она покачала головой. После того, что случилось в понедельник вечером, сама мысль о том, чтобы снова оказаться в объятиях Неда, приводила в трепет.

– Извини, Эдди, но мне бы что-нибудь повеселее. Ведь мы с сестрами выросли под Джона Траволту и "Лихорадку субботней ночи". Без вакханалии огней и мощных усилителей мои ноги не придут в движение.

– А я знаю, куда пойти. Тут за углом есть настоящий диско-клуб. Пойдем, если хочешь.

Она посмотрела на него заблестевшими глазами.

– Стены, обитые черным бархатом, обалденные напитки и яркие лучи?

Он ухмыльнулся.

– Все точно. Тебя это устраивает?

– Звучит привлекательно. Чего мы ждем?

Эдвард остановил машину на стоянке у дома Конни в Арлингтоне. Она сонно зашевелилась.

– Что, нужно двигаться?

– Ну, если только хочешь выбраться из машины.

Она зевнула и заставила себя выпрямиться на сиденье.

– Полагаю, мне не помешало бы хоть немного поспать.

– Ночь почти на исходе.

Она бросила взгляд на свои часы.

– Четыре! О небо, ничего удивительного в том, что я так выдохлась.

– Ночь пролетела незаметно, а?

– Слишком уж. Мои подошвы ноют и взывают к милосердию, но я так не веселилась уже несколько лет. Как так получилось, что никто не сказал мне, какой ты фантастический танцор?

– Моя семейка не знает всех моих секретов, – беспечно откликнулся он. – Кстати, как это никто не сказал мне, что ты можешь делать шпагат? Не говоря уже о сальто назад.

Она застонала.

– Ага, и завтра у меня будут болеть все мышцы в доказательство этого! Нед, тебе не кажется, что мы были несколько… несдержанны во время последнего танца?

Он ухмыльнулся.

– Ты так думаешь только потому, что диск-жокей засвистел, а бармен уронил поднос со стаканами? Нет, ты была бесподобна, Конни.

– Надо идти. Если только найду свои туфли… – Она зашаркала пальцами ног по полу, и Эдвард наклонился и подобрал ее босоножки.

– Ты эти искала?

– Да, спасибо.

– Дай-ка я тебе помогу. Слишком холодно идти босиком по асфальту.

Он опять наклонился, и Конни уставилась на его затылок, пока он надевал ей туфли и застегивал ремешки. Его темные густые волосы вились на шее, и она не удержалась и прикоснулась к ним рукой. Ее пальцы взъерошили пружинистые волосы, и Эдвард замер.

Сообразив, что она делает, Конни поспешно убрала свои заблудшие пальцы. Нед выпрямился и вернулся на свое сиденье.

– Что, мне пора стричься? – спросил он странно натянутым голосом.

– Нет-нет. Все нормально.

Дура, мысленно выругала она себя. Если бы ты подтвердила, что они слишком длинны, тебе не пришлось бы искать другого объяснения, почему ты гладила его шею.

– Волосы у меня отрастают быстро.

Она вздохнула с облегчением – он не зациклился на временном помрачении ее ума.

– Вот как? Ну, ладно, спасибо за чудесный вечер. Мне пора в постельку. Завтра я договорилась позавтракать с одним приятелем. Хорошо же я буду выглядеть, если не высплюсь.

– Кто-нибудь, кого я знаю?

– Не думаю. Он помощник попечителя Смитсоновского музея. Славный человек.

– А, чудесно. – Эдвард помолчал, потом выбрался из машины и обошел ее, чтобы открыть дверцу для Конни. – Я провожу тебя наверх. Лучше убедиться, что в коридоре тебя не поджидают призраки и вурдалаки.

Они хранили молчание, пока не оказались в холле у ее двери. Эдвард бросил взгляд на нее.

– Спокойной ночи, Конни. Спи хорошо.

Она пожалела, что не видит выражения его лица и не может догадаться, о чем он думает. Его рот оказался очень близко к ее рту. Если она чуть-чуть поднимет подбородок, он не сможет уклониться от поцелуя. Разумеется, она вовсе не хочет целовать Неда. Она злилась целую неделю на него именно потому, что он поцеловал ее в понедельник. Зачем провоцировать то, что приводит ее в ярость? Просто попрощаться и уйти.

Конни приподняла подбородок. Ее губы коснулись губ Эда. Какое-то подвешенное во времени мгновение он не шевелился. Потом сильные и нежные руки медленно обхватили ее и притянули к груди. Он запечатлел на ее устах долгий страстный поцелуй, пока руки прижимали ее к напрягшемуся, отвердевшему телу.

У Конни закружилась голова, по ее жилам побежал огонь. Потом вернулся знакомый страх, и ее охватила паника. Она отдернула голову, но Эдвард не отпустил ее.

– Ты так чудесно целуешься, – прошептал он прямо в ее уста. – Поцелуй меня, Конни. Мне это так нужно.

Если бы она не была дурочкой, то бросилась бы бежать. Если бы она не была дурочкой, то напомнила бы ему, что завтра ему предстоит повести Роберту Макнейл в зоопарк. Но Конни, видно, все-таки была ею, потому что вместо этих разумных поступков поцеловала его в ответ. И на этот раз она настолько погрузилась в безумие, что больше всего боялась, что это мгновение кончится.

Но вскоре благоразумие вернулось к ней. Она отстранилась и прошептала:

– Нам не следовало делать этого. Эдди, мы же друзья, а друзья не обмениваются такими поцелуями.

– Ты повторяешься, но ты права, как всегда, – рассеянно отозвался он. – И в этом поцелуе тоже не было ничего дружеского.

Она взглянула на Эдварда и вместо знакомого соседского мальчишки увидела мрачного, сильного, сексуально привлекательного незнакомца. Холодная волна паники окатила ее, и она поступила так, как должна была поступить пятью минутами раньше, – сбежала.