Текст книги "Бабочка на стекле"

Автор книги: Джузи Эркетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Джузи Эркетт
Бабочка на стекле

Пролог

Он вел себя так, словно танцевал с королевой Англии, – без намека на страсть. Куда там! Танцуя с королевой, он, конечно, говорил бы какие-то вежливые слова, а тут она не удостаивалась даже этого. Разочарование грозило перерасти в отчаяние, и потому со смелостью, немыслимой еще пару недель назад, она плотно прижалась к нему и позволила рукам ласкать его спину нежными эротическими поглаживаниями. Воодушевленная ответной реакцией, она обняла его за шею и прижала его щеку к своей.

Запах лосьона после бритья наполнил ноздри, а жар его тела согрел душу. Она удивилась, как можно было так долго отказывать себе в таких невероятно восхитительных ощущениях. Как она задурила себя, думая о нем как о друге, когда все ее естество жаждало его как любовника! Как мужа… Свет потускнел, и она закрыла глаза, ощущая лишь ласку соприкосновения их лиц.

Его реакция не обманула ожиданий. Он споткнулся и не сразу поймал ритм танца. Как только они снова задвигались синхронно, он потихоньку увел ее в самый темный угол танцплощадки, и она почувствовала, как он все сильнее притягивает ее к себе, заставляя прижаться бедрами к низу своего тела и давая почувствовать свое желание. Его руки уже не были отчужденными и холодными, напротив, стали жаркими и требовательными, как она и желала. Он наклонил голову и несколько блаженных мгновений осыпал ее шею жадными поцелуями. Кожу покалывало, плоть запульсировала желанием. Не обращая внимания на окружение, она приподняла голову в намерении слиться с ним в страстном поцелуе. На какое-то мгновение он застыл в нерешительности. Она заметила, как его глаза потемнели от страсти, как напряглись мышцы лица, и поняла, что он жаждет поцеловать ее так же отчаянно, как она хочет получить этот поцелуй. Но тут он резко отдернул голову и отстранился.

– Расскажи-ка мне еще о моей возможной будущей жене, – попросил он, словно пару минут назад не был готов зацеловать ее до бесчувствия. – Я просто жажду узнать все о ней. Рисковая, энергичная, уверенная в себе – да она просто создана для меня.

Его партнерша почувствовала себя Алисой в Стране Чудес у Сумасшедшего Шляпника. Что это он опять вдруг заговорил о последней претендентке? Меньше всего ей хотелось сейчас говорить о несчастной несуществующей невесте.

Он бросил взгляд на часы.

– Уже половина двенадцатого. Не пора ли нам слинять отсюда? Уверен, завтра у тебя не меньше дел, чем у меня, так что лучше лечь пораньше.

Она уставилась на него с выражением полной беспомощности, которое он принял за согласие. Пока он стремительно вел ее к выходу, у нее возникло ошеломляющее ощущение, что в мгновение ока в это желанное тело вселился инопланетянин. Невозможно, чтобы мужчина, только что содрогавшийся в ее объятиях, вел себя так небрежно и беззаботно спустя две минуты.

– Послушай… Насчет этой женщины… насчет нас…

Он усмехнулся.

– Знаешь, не нужно ничего объяснять. Нас просто нет. Я понимаю.

1

Как всегда в конце рабочего дня в пятницу, Рудольф устроил очередной разнос. Служащие «Неограниченных услуг» уже привыкли к тому, что Руд портит им настроение на уик-энд, устраивая скандал по любому поводу и без повода. На этот раз, к сожалению, он решил устроить свою еженедельную сцену по поводу одного из кандидатов Конни.

Он ввалился в ее кабинет, грозный, каким только может выглядеть полный мужчина пяти футов четырех дюймов с каким-то десятком серебристых волосков, тщательно уложенных на лысом розовом черепе.

Он потряс пригоршней бумажек под носом Конни.

– Эта рекомендация от графини Стоун дурно пахнет. Почему вы все же рекомендуете этого Фонтгомери на работу? Почему не Лестера? Лестер уже находился в Вашингтоне, причем с кучей солидных американских рекомендаций.

Конни сделала глубокий вдох и ухитрилась изобразить бодрую улыбку. Она любила свою работу, своих коллег и свою жизнь в целом. Были дни, когда она любила даже своего босса – Рудольфа Дормана. Но сегодня вечером она не могла не признать, что измотана в конец. Неделя выдалась трудная.

– Его зовут Монтгомери, Руд. Бенджамен Монтгомери, а не Фонтгомери.

– Ага, и его рекомендации смердят.

– Руд, я позвонила графине Стоун и разговаривала с ней лично целых двадцать минут. Она считает Бенджамена Монтгомери превосходным дворецким, но она весьма сдержана, английская аристократка до мозга костей. Наивысшая похвала в ее устах звучит так: "Бенджамен выполнял свои обязанности по мере сил". Не беспокойся, Руд, мы нашли отличного дворецкого для японского посла.

Но Рудольфа невозможно было успокоить. Вечером по пятницам ему, похоже, доставляло удовольствие волноваться.

– А как у этого… Монтгомери с разрешением на работу? Бог знает, каких только отговорок не придумают в иммиграционной службе, если бумаги у него не в порядке.

Конни напомнила себе, что пока ей платят приличную зарплату, а в Вашингтоне с работой сейчас довольно туго.

– Как ты сам можешь видеть, Руд, мистер Монтгомери прислал нам копии своих виз и других документов три недели назад. У него есть абсолютно все, что может понадобиться для легальной работы в нашей стране, и я уверена, что завтра вечером он прибудет из Лондона точно по расписанию.

В дверь постучали, и тут же в ней появилась ее секретарша Аннет.

– Извините, что врываюсь, Руд, но Конни должна срочно подписать эти письма, чтобы они ушли последней почтой. И так уж мне придется самой отнести их на почту.

Конни наградила своего секретаря благодарной улыбкой.

– Извини, Рудольф, но мне необходимо прочитать их, прежде чем подписывать.

Рудольф покинул кабинет Конни, мрачно предсказав, что мистер Фонтгомери окажется мошенником, а "Неограниченные услуги" будут разорены, хотя сам он и будет отважно защищаться от судебных исков рассерженного японского посла.

Когда дверь захлопнулась, Аннет покачала головой.

– И что с ним случается в пятничные вечера? С понедельника до времени окончания работы в пятницу Рудольф Дорман – интеллигентный, вежливый и знающий свое дело патрон. Но стоит часам в пятницу пробить пять, как у него внезапно отрастают клыки, и он превращается в чудовище.

– Думаю, он скучает по жене. Пятничная ночь была для них особенной. Это было единственное время, когда он напрочь забывал о делах. Теперь по уик-эндам его ждут лишь опустевший дом и одиночество.

– Бедняга. Но ведь Ханна уже два года как умерла. Ему следует почаще выходить в свет. Найти себе приличную женщину, которая оживила бы его уик-энды.

Конни подписала письма и передала пухлую папку секретарше.

– Аннет, я сбежала из дома, чтобы не общаться с людьми, считающими брак панацеей от всех мировых скорбей. Так что не говори, пожалуйста, об этом.

Аннет протестующе подняла руки.

– Конни, дорогая, я и словом не обмолвилась о том, что Руду нужна жена. Всего-то и сказала, что ему не помешает приличная женщина, с которой он мог бы встречаться. Я вовсе не энтузиастка брака.

– Ну конечно. Поэтому-то ты и побывала замужем три раза.

– Точно, и дважды развелась, а один раз овдовела. На это у меня ушло двадцать лет, но в конце концов я поумнела. Отныне мужчины в моей жизни присутствуют строго на короткий срок и только по предварительной записи. Брак – улица с односторонним движением, на которой все преимущества достаются мужчине.

– Ты цинична, – проронила Конни, хотя в глубине души была вполне согласна со своим секретарем.

– Подожди, вот выйдешь замуж, тогда и поговорим.

– Долго придется ждать. Я не планирую замужества на ближайшее столетие или около того.

– Хм, ты слишком хороша, чтобы оставаться благоразумной. Каштановые волосы, зеленые глаза, роскошные формы. Золотце, ты самая что ни есть невеста на выданье. – Аннет схватила свой жакет и сумочку, сунула пачку писем под мышку и помахала в дверях. – До понедельника, босс. Веселого уик-энда. Если встречаешься сегодня вечером с этим обалденным Эдвардом Кампари, поцелуй его за меня.

– Обалденный? Это Эд-то?

Аннет бросила на нее пытливый взгляд.

– Может, ты и не заметила, милочка, но под своими консервативными адвокатскими костюмами он скрывает чертовски привлекательное тело. Не говоря уже о его порочных голубых глазах, как будто специально предназначенных для того, чтобы поплыла любая нормальная женщина. Если ты действительно намерена остаться в холостячках, советую тебе держаться подальше от Эда Кампари.

Откровенно забавляясь, Конни коротко хохотнула.

– Я в полной безопасности, Аннет, уверяю тебя. Мы с Эдом и не помышляем об этом.

– Девочка, ты же не слепая. Как ты можешь не думать об этом?

– Очень просто – он мой друг. Эдвард поселился по соседству, когда мне исполнилось восемь. То есть я знаю его уже двадцать лет и за все это время, скажу откровенно, не замечала ни разу порочности в его голубых глазах. Так что не думаю, чтобы они вдруг начали сводить меня с ума.

– Продолжай в том же духе, милочка, и проживешь счастливо всю жизнь. Любовникам и мужьям грош цена. Найти добрых друзей намного труднее. Особенно мужского пола. – Она пожала плечами, задумчиво глядя на Конни. – А уж если женщине удается найти любовника, который становится еще и другом, тогда само небо позаботилось о ее счастье.

Конни состроила гримасу.

– Дыши ровнее.

– Я, милочка, прожила достаточно долго, чтобы знать, что на этом свете всякое может случиться. Даже хорошее. Счастливо отдохнуть. – Насвистывая что-то, Аннет поспешила к лифту.

Лишившись присутствия веселой секретарши, офис вдруг показался таким спокойным, что вызвал тягостное ощущение. Слава Богу, что сегодня пятница, думала Конни, подбирая бумаги для нового клиента. Приятно сознавать, что вкалываешь не напрасно – за прошедшую неделю она лично подобрала трех кандидатов на ответственную работу. В дополнение к мистеру Монтгомери она нашла экономку для президента Всемирного банка и помощника шеф-повара для Белого дома. Однако в последнее время она слишком часто работала по четырнадцать часов и просто отчаянно нуждалась в отдыхе.

Не позвонить ли Эдварду? Может, он составит ей компанию и они пропустят по стаканчику после работы? Или вообще провести вместе вечерок? Можно было бы полакомиться пиццей в ресторанчике "Мама Мария", который они открыли несколько месяцев назад, а потом пойти на ночной сеанс в ближайший кинотеатр.

Разговор с Аннет напомнил ей, что она не виделась с Эдвардом уже две недели. Если на то пошло, вдруг сообразила Конни, она здорово соскучилась по нему. Она почему-то была уверена, что он не успел назначить свидание какой-либо из обаятельных студенток юридического факультета, вечно толпящихся в его офисе.

Она отложила бумаги в сторону и потянулась к телефону с намерением набрать номер конторы Эдварда Кампари, когда зазвонил другой аппарат. Конни решила было не отвечать, но дисциплина взяла верх над эмоциями. Она подняла трубку и вежливо ответила:

– Алло, Корнелия Майерс слушает.

– О, Конни, ты не поверишь! Я беременна! Сегодня вечером доктор подтвердил это. Говорит, уже семь недель и все в порядке. Мы с Гарри так рады, что готовы раскачиваться на люстрах. И уже раскачивались бы, только вот люстр у нас нет.

Волнение сестры пенилось и пузырилось по милям телефонного кабеля. У Конни возникло странное ощущение нереальности происходящего. Пару секунд она не могла ответить, и сестра заговорила вновь, уже тревожно.

– Эй, Конни, ты где?

Конни стряхнула с себя внезапную и необъяснимую усталость.

– Да-да, я слушаю. Какая замечательная новость, Джейн! Поздравляю! Я так рада за вас с Гарри. Я же знаю, как давно вы хотели ребенка. Это же будет первый внук у родителей Гарри, правда?

– Да, они взволнованы не меньше нашего. После двух лет, мы уже начали сомневаться, забеременею ли я когда-нибудь! – Джейн хихикнула. – И это было не потому, что мы не старались, можешь мне поверить. Мы с Гарри трудились вовсю! Боже, это самый волнующий день в нашей жизни. В этот уик-энд мы поедем присмотреть люльку и купить занавески для детской комнаты. Бренда и Марк тоже едут, они оставят мальчиков с мамой и папой – ты знаешь, как их укачивает в машине.

– Еще бы, – отозвалась Конни с чувством, вспомнив тот злополучный выезд на Рождество, когда ей поручили развлекать двух юных племянников Тони и Билла, сыновей старшей сестры Бренды. Она на собственной шкуре поняла, что карапузы двух и трех лет не могут есть подряд hot dogs, потом мороженое, потом попкорн и затем ехать на заднем сиденье "универсала" без роковых последствий.

Джейн сочувственно рассмеялась.

– Ты умна, Конни, но я могу поклясться – у тебя нет ни капли житейской сметки. Не знаю, как ты справляешься со своим агентством, когда тебе достаточно лишь посмотреть на пылесос, чтобы он сломался.

Конни давно уже отказалась от попыток убедить своих родных в том, что поставлять квалифицированных слуг послам, сенаторам и другим важным персонам нации не означает самой бегать по их домам и вытирать пыль с мебели.

– Так когда точно появится этот особенный ребенок? Весной? – спросила она. – Мне придется сэкономить несколько дней от отпуска для посещения моей новой племянницы или племянника.

– Пятнадцатого мая, поверишь ли? Разве не здорово, что ребенок появится на свет в день твоего рождения?

– О лучшем подарке я не могла и мечтать, – сказала Конни. – И я собираюсь лоббировать, чтобы стать одним из крестных родителей.

– Можешь считать себя уже избранной. Вряд ли мы с Гарри любим кого-либо больше, чем тебя, даже если и не понимаем тебя иногда. – Веселый голос Джейн зазвучал чуть печальнее. – Мы с Брендой как раз говорили о том, что рождение моего ребенка совпадает с твоим днем рождения. Ты хоть понимаешь, что в следующем мае тебе исполнится двадцать девять и останется лишь год до тридцати? Господи, Конни, неужели тебя это не волнует?

– Что именно? – спросила Конни, прекрасно зная, что имеет в виду ее сестра. – В последний раз, когда я была у зубного, он заверил меня, что выпадение зубов в ближайшее время мне не грозит. А мой врач полагает, что я могу воздержаться от заказа инвалидного кресла еще по крайней мере пять лет, если не все десять.

Но Джейн не так-то легко было сбить с толку.

– Ты знаешь, что я говорю о другом. Нас беспокоит не твое здоровье, а то, что ты холостая. В Вашингтоне столько обаятельных мужиков, и мы с Брендой не можем понять, почему ты до сих пор никого не подцепила. Неужели тебе в последнее время не попадаются настоящие парни?

В голосе Джейн проскользнула чуть ли не мольба, и Конни подавила порыв огрызнуться на младшую сестру и принужденно рассмеялась.

– Ну, мне тут попался обалденный англичанин-дворецкий, который носит накрахмаленные воротнички с длинными уголками и которого зовут Бенджамен Монтгомери. Мне кажется, кроме как на телестудиях, людей с такими именами не бывает, а?

– Корнелия, оставь свои дурацкие шуточки. Я имею в виду подходящих мужиков. С которыми ты ходила бы на свидания. За которого ты хотела бы выйти.

Конни вздохнула. По долгому опыту общения с Джейн, не говоря уже о других родственниках, она знала, что проще всего сказать ей то, что она желает услышать. Никто в семье Конни не мог поверить в простую истину: она не стремится выскочить замуж, ее вполне устраивают нынешняя жизнь и карьера.

– Пару недель назад я обедала с конгрессменом из Кентукки, – сообщила она. – Очень красивый мужик, к тому же искренне желает увеличить правительственные ассигнования на образование в сельской местности. Ты же знаешь, как близко к сердцу я принимаю этот вопрос. Так что у нас много общего.

Джейн была невысокого мнения о политиках, и на нее не произвел впечатления конгрессмен из Кентукки.

– А еще кого-нибудь? – поинтересовалась она.

– В прошлый уик-энд я ходила под парусами с помощником попечителя Смитсоновского музея. Он очаровашка. Окончил Джорджтаунский университет на пять лет раньше меня. У нас было о чем поговорить.

– Как его зовут?

– Рональд.

– Он тебе действительно нравится? – Джейн не смогла скрыть волнения и заинтересованности. – В смысле, ты собираешься встретиться с ним еще?

– Надеюсь, – беззаботно ответила Конни. – Но в ближайшее десятилетие или два я не намерена строить планов замужества.

– О Боже, Конни, на тебя трудно угодить. Кого же ты желаешь встретить? Очарованного принца? Супермена?

– Не такая уж я придирчивая. Любой миллионер с внешностью Грегори Пека и душой поэта завоевал бы мое сердце в одно мгновение.

– Ты постоянно шутишь на этот счет, Конни, но тут не шуточное дело. Что будет через десять лет, когда ты станешь президентом "Неограниченных услуг", но останешься одинокой, без мужа в своей шикарной вашингтонской квартире, а единственный звонок в субботу вечером тебе сделает клиент, жалующийся на то, что рекомендованный тобой шеф-повар не умеет готовить лягушачьи лапки, жабьи коленки или еще какое жуткое блюдо, которое будет в моде в Вашингтоне?

Да, тяжелый день, к тому же завершающий очень тяжелую неделю. Конни постаралась не злиться на сестренку. Джейн вовсе не пыталась вмешиваться в ее дела или навязывать свои ценности. Беда в том, что Джейн и Бренда тяготеют к благословенным пятидесятым и у них в голове не укладывается, как это незамужняя женщина может быть счастлива. Самоотдача Конни на ответственной работе в таком большом городе, как Вашингтон, казалась ее сестрам необъяснимой и досадной. И они уже лет пять вели неустанную компанию за то, чтобы Конни вышла замуж и "угомонилась", желательно в родном городе Кантри в штате Огайо.

– Знаешь, Конни, – продолжала Джейн, – если бы ты была честна сама с собой, ты бы признала, что женщина не может считать себя состоявшейся, пока у нее нет дома и собственного мужа.

Самообладание наконец изменило Конни. Она уже готова была сказать такое, о чем, вероятно, сожалела бы потом, но тут увидела в дверях приятное, милое лицо.

Она вскочила со стула, уронив трубку на стол.

– Нед, да благословит тебя Бог, ты здесь!

Улыбающееся лицо Эдварда на мгновение посуровело и приобрело неприятное выражение. Это было странно, ибо обычно она точно знала, что думает Эдвард в каждый данный момент. За долгие годы они научились понимать друг друга настолько хорошо, что схватывали все с полуслова, обходились даже жестами.

– Нед?

Но напряженная доля секунды миновала, и его лицо снова засветилось поддразнивающей улыбкой.

– Стоит не видеться подольше, чтобы встречать такой радушный прием.

– Это, должно быть, телепатия. Я как раз собиралась позвонить тебе. Как же я рада тебя видеть. – Она подняла трубку и извинилась перед сестрой. – Прости, Джейн, тут неожиданно вошли в мой кабинет, и я уронила трубку. Такая стала неловкая. О чем мы говорили?

– Как будто не помнишь? – вздохнула Джейн. – Полагаю, неожиданный визитер – еще один из твоих важных клиентов, и теперь ты проведешь весь уик-энд взаперти в своей квартире, готовя его презентацию.

Было уже поздно, и Конни устала. Она не могла придумать иного объяснения тому, что в нее вдруг вселился бесенок.

– О небо, какой клиент! Это ухажер.

Она заговорщически подмигнула Эдварду, пока Джейн тараторила в трубке.

– Чудесно! Какой он из себя?

– Ну, как бы его описать? – Конни сделала вид, что размышляет над вопросом сестры. – Ему тридцать пять, умен, удачлив в делах. У него обалденная фигура и нечестивые голубые глаза, взгляд которых расшевелит любую женщину, разбудит в ней желание быть замеченной.

– Ушам своим не верю. Корнелия, ты ли это? И он еще там? Слышит, что ты говоришь?

– Да, прислушивается к каждому слову. Пожалуй, он ошеломлен тем, что я только что сказала о его сексапильных глазах. Но, черт побери, на дворе у нас не прошлый век. Почему бы и не дать ему понять, что я считаю его привлекательным?

Нед прислонился к косяку, в его разрекламированных ею глазах плясали искорки смеха, но лицо одновременно выражало недоумение.

– Двадцать лет я даже не подозревал, что нравлюсь тебе, – прошептал он. – Скажи еще что-нибудь про мою обалденную фигуру.

Она ухмыльнулась и прикрыла трубку.

– И не проси, – бросила она и опять заговорила в трубку: – Джейн, не хочется обрывать наш разговор, но ухажер ждет, а он такой динамичный мужик, что ему противопоказано ожидание. Погорим потом, ладно? Поздравь Гарри с предстоящим отцовством и удачи вам в поисках люльки.

– Знаешь что, Конни? Какая-то ты странная. Прямо не в себе. Ну, сестрица, не дождусь разговора с Брендой. Похоже, наконец ты подцепила стоящего мужика.

Она легко могла бы разбить иллюзии Джейн, но у Конни не было настроения вступать в борьбу, заранее обреченную на поражение. Взглядом она пригласила Эдварда поучаствовать с ней в шутке.

– Ты права, Джейн. Он самый обольстительный мужик, с которым я когда-либо ходила на свидание. Не думаю даже, что встречу другого такого.

Она быстренько попрощалась и положила трубку.

Эдвард оттолкнулся от косяка и поспешил через комнату, чтобы по-братски обнять ее.

– В чем там дело? Я так понял, ты болтала с Джейн?

– С ней. Ей так хотелось, чтобы меня пригласили на свидание, что я объявила тебя ухажером на сегодняшний вечер.

– Да, нехорошо обманывать сестренку, так что придется на самом деле стать твоим ухажером на завтра. Как насчет пиццы?

Она заулыбалась, даже не удивившись синхронности их мыслей.

– Великолепная идея. "Мама Мария"?

– Точно. Фирменное блюдо. Двойной сыр, никакого лука и анчоусов.

– И кофе "каппучино" к десерту?

– М-м-м… восторг. Вы напросились на кипучее свидание, леди. Горю нетерпением послушать еще о своем обалденном теле и нечестивых голубых глазах.

– Рада бы услужить, да нечего добавить к этому. – Схватив свою сумочку, она привычно взяла Эдварда под руку. – На самом деле это не мое мнение – я одолжила его у Аннет.

– У твоей секретарши? Ха! Я всегда считал, что у этой бабенки замечательное восприятие.

Конни рассмеялась.

– К тому же это фантастическая машинистка. – Она прислонилась к стене и зевнула в ожидании лифта. – Ух, – выдохнула она. – Ты пришел как раз вовремя. Джейн занялась своим любимым делом – выкручиванием рук.

– За этим и звонила? Насела на тебя по поводу твоего холостяцкого положения?

– Нет, у нее хорошая новость. Наилучшая. Она забеременела! Доктор говорит, она в отличном состоянии, и ребенок должен родиться в мае.

Эдвард посторонился, пропуская Конни в лифт.

– Потрясно. Гарри, должно быть, в восторге. Он же замечательный учитель и любит детей, так что станет превосходным отцом.

– Я сама трепещу от восторга. Есть только одно "но". Теперь, когда мое семейство перестанет волноваться по поводу того, что Джейн никак не может зачать, оно насядет на меня. "Бедная старая дева Корнелия вкалывает на своей работе в Вашингтоне, так как не может подцепить мужика, который позаботился бы о ней".

Эдвард ухмыльнулся.

– Ну, дорогуша, ты должна смотреть фактам в лицо. Меньше чем через два года тебе будет тридцать, и твои шансы подхватить мужика катастрофически тают. Черт, могу поспорить, если приглядеться к тебе на свету, наверняка можно увидеть седые волосы и морщинки.

– Еще несколько недель вроде последней и для этого не нужно будет разглядывать меня на свету.

Они вышли в нижний холл.

– Тяжелая была неделя? – спросил Нед с искренним сочувствием.

– Да нет, отличная неделя, но очень напряженная. – Она расплылась в улыбке не в силах дольше скрывать свою радость и даже гордость за свои успехи. – Я подыскала домоправительницу для президента Всемирного банка. К тому же он выбрал наше предложение по обслуживанию всего комплекса банковских офисов.

– Ну, поздравляю, Конни! – Объятие Неда было искренним. – Я-то знаю, сколько усилий тебе стоило заполучить этот контракт.

Она попыталась выглядеть воплощением скромности, но ей это не удалось.

– Руд сделал меня младшим компаньоном и дал пятитысячную прибавку.

– Ну, это следует отпраздновать. С шампанским, в изысканном французском ресторане, с танцами под звездами…

Она застонала.

– Не соблазняй меня, Эд. Я слишком устала. Что-то большее, чем "Мама Мария", мне сегодня не по плечу. Мне нужны шум и звон тарелок, чтобы не заснуть. В величественном ресторане я кончу тем, что уроню голову в тарелку с фаршированной перепелкой.

– О'кей. Прибережем величественность для следующего уик-энда.

Сердце Конни вздрогнуло от предвкушения – идея приодеться как следует и выбраться "на разграбление города" вместе с Недом показалась ей весьма соблазнительной.

– Неплохо бы, – согласилась она и погрузилась в приятные размышления о предстоящем вечере.

Эдвард заговорил решительным тоном:

– Значит, в субботу в восемь. Это уже свидание. Я заеду за тобой к тебе домой.

Они вышли на улицу. Тротуар бурлил пешеходами, проезжую часть заполняли бампер к бамперу легковушки, грузовики и фургоны. В любое время дня и ночи в Джорджтауне было полно дипломатов, врачей, студентов и особенно туристов, так что его узкие, мощеные улочки становились практически непроходимыми.

Конни окинула эту сцену опытным глазом и бросила:

– Нет смысла ловить такси.

Эдвард согласился:

– До ресторанчика всего десять кварталов, и вечер располагает к прогулке. Не жарко и не холодно. Ни влажности, ни ветра, а закат восхитительный. – Он удовлетворенно вздохнул. – Люблю осень.

Конни покрутила головой, чтобы ее обдул приятный вечерний ветерок.

– Сентябрь и октябрь очаровательны. Одна беда – за ними следуют пять месяцев дрянной зимы.

Она уверенно просочилась сквозь оркестр уличных музыкантов и стайку студентов, подбадривавших молодого парня, который балансировал пустыми банками из-под пива на голове. Конни рассмеялась, стряхивая с себя усталость, и схватила Эдварда за руку.

– Я так рада, что ты навестил меня. Я скучала по тебе. Что ты поделывал последние две недели?

– Подыскивал еще одного помощника, пытался разобраться в новой компьютерной программе, которая по идее может сэкономить чуть ли не половину времени расследования, но вместо этого доводит до белого каления весь мой персонал. Да, и защищал Невила Хесса, обвиненного в убийстве, правда, без особого успеха.

Она внимательно посмотрела на него, зная, как его беспокоило это дело.

– Что, уже объявили приговор?

– Нет, суд еще не закончился, но, похоже, обвинение убедило присяжных в виновности Невила – это видно по их лицам.

– Что-то в газетах ничего не было о деле Хесса…

– А что в нем особенного? – Не без горечи откликнулся Эдвард. – Что такое одно убийство для города, в котором происходит с десяток убийств каждый месяц? Связанные с наркобизнесом перестрелки случаются так часто, что уже не привлекают внимания. История Невила не интересна никому, кроме его матери и сестер, а они не сомневаются, что его осудят, несмотря на то что он никого не убивал.

– И ты с ними согласен? Ты действительно веришь в его невиновность?

– Никого из выросших в Анакостии нельзя считать невинным. Пацаны в этом районе родятся беспризорниками. А Невил – способный парень, не бросил школу, и если суд его оправдает, в мае окончит ее с отличием. Бог свидетель, он сам по себе чудо. Может, он и подворовывал в магазинах, не исключено, выхватил пару сумочек. Но я уверен: он никого не убивал в ту ночь. Бедному пацану просто не повезло – он оказался не в том месте и не в то время, и сейчас ему грозит пожизненное заключение за преступление, которого он не совершал.

– Я думала, ты нашел свидетелей, видевших, что он не стрелял.

– Нашел, – мрачно согласился Эдвард. – Но мои свидетели ушли на дно.

– Ты хочешь сказать – исчезли?

– Да, они или боятся кого-либо из главарей местных шаек, или не хотят связываться с полицией и с судом. В районе, где живет Невил, не жалуют копов [1]1
  Разговорное слово (с несколько презрительным оттенком), которым называют полицейских в США. – Прим. пер.


[Закрыть], адвокатов или судей. Для них я не дружески настроенный защитник, а враг. Но если я не заставлю этих двух свидетелей поверить мне и вылезти на свет Божий, дело окажется безнадежным.

– Может, их найдут частные детективы? Ты, наверное, послал кого-нибудь на поиски?

– Разумеется, трех ветеранов, самых лучших. Если кто и сможет их отыскать, так это они.

Конни все еще сжимала руку Эдварда. Она ободряюще пожала ее, давая понять, что знает, как подобное дело мучает его профессиональную совесть. Она знала, что Нед взялся за дело Хесса в качестве общественного защитника и, следовательно, не только не получит никакого гонорара, но и оплатит из своего кармана все расходы по делу. Если у Невила Хесса и был шанс выйти сухим из воды, то этим шансом бы Эдвард Кампари. В подобные моменты Конни гордилась своей дружбой с ним.

Они повернули на Висконсин авеню.

– "Мама Мария"! – воскликнула она, завидев ресторанчик. – М-м-м… Я уже чувствую запах майорана и моццареллы [2]2
  Моццарелла (итал.) – сорт сыра, подаваемого в расплавленном виде. – Прим. пер.


[Закрыть].

– Скрести пальцы, чтобы не было очереди. Я умираю от голода – пропустил сегодня ленч и мой желудок весьма этим недоволен.

Им повезло – в ресторане было много народа, но места еще оставались. Мария Конти – американка во втором поколении со сверкающими черными глазами, унаследованными от итальянских предков, и стройной, гибкой фигурой, словно сошедшей со страниц "Космополитен", сама подвела их к столику в тихом углу зала.

– Вам, похоже, не помешает немного уединения, – заметила она, вручая им огромных размеров меню. – Уж я-то всегда вижу, когда влюбленные в смятении. Моя мама-сицилийка вынуждена была эмигрировать в Америку, потому что соседи обвинили ее в колдовстве. Она обладала ясновидением, а я унаследовала ее дар. Ну, не совсем, правда… Но чувствую всегда, когда любящая парочка переживает кризис. Вы двое никак не решите, жениться ли вам, верно?

– Э… не то чтобы…

– Так-так. Кьянти как всегда? – С радостной улыбкой Мария вернулась на свое место, не ожидая их ответа.

Конни рассмеялась.

– В прошлый раз она рассказывала, что ее матери пришлось бежать от нацистов, пока они не схватили ее за выступление против фашистов Муссолини.

Эдвард откинулся на спинку удобной скамейки.

– Может, ее мать была и антифашисткой, и колдуньей. Недурственное сочетание, мне кажется.

– Все же Мария не унаследовала дар своей матери, раз считает нас влюбленными, но по крайней мере она дала нам лучший столик в заведении. – Конни с удовольствием захрустела хлебной палочкой. – Господи, как же здорово расслабиться! Не забывай, что ты должен выглядеть страдающим влюбленным, когда Мария вернется с вином. Мы не можем разочаровывать ее.

– Примерно вот так? – спросил Нед.

Она оторвала взгляд от меню, и на какой-то миг ей показалось, что она видит в его глазах такую любовь и такое нерастраченное желание, что ее даже дрожь пробрала.

– Эй, Нед, перестань, – смущенно попросила она. – Слишком уж убедительно у тебя получается.

Он рассмеялся, и его глаза вновь засветились всего лишь добрым юмором.

– Адвокат на три четверти должен быть актером, разве ты не знала?

Подошла Мария с небольшой, оплетенной соломой бутылкой кьянти и двумя бокалами.