Текст книги "Со всей любовью на которую способен (ЛП)"

Автор книги: Джусти Амабиле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Соле бросилась вниз по лестничному пролёту. Диор продолжал лаять, но его голос доносился с нижнего этажа, будто собака тоже спускалась по лестнице. Вдруг, словно в долине эхо, раздался высокий детский голос. Несомненно, звук доносился от входа в здание.

Ноги Соле задвигались быстрее, перепрыгивая через три ступеньки за раз. С замиранием сердца и ужасом в душе, рискуя не раз оступиться, она добралась до первого этажа.

На улице какой-то мужчина дёргал бедного Диора за длинную палку, заканчивающуюся петлёй, стараясь затолкать пса в фургон с открытой задней дверью, на боку которого красовалась надпись «Служба по отлову собак». Вокруг собралась толпа зевак, в том числе управляющий домом и хозяин квартиры Лиалы, оба выглядели раздражёнными шумом.

В центре толпы кричала Карла.

Карла, которой ещё не было шести и которая недавно научилась ходить. Карла, которая не всегда понимала смысл происходящего и, казалось, жила в своей собственной реальности, состоящей из поющих русалок и принцесс Барби. Она, маленькая и неуверенная на своих тонких ножках, прошла три лестничных пролёта, не упав. Она, неспособная понять окружающий мир, осознала, что Диор страдает и мужчина, что тащит его, хочет причинить ему боль.

В этот момент девочка ударила по руке ловца собак. И она что-то прокричала. Слова ребёнка звучали странно и непонятно для ушей присутствующих, но не для ушей Соле.

– Ты гадкий и плохой. Ты гадкий и плохой. Ты гадкий и плохой.

Это небольшое нападение заставило мужчину ослабить хватку на Диоре. Петля выскользнула из его рук, и маленькая собачка набросилась на него. Но Карла закричала ещё громче, и её голос прозвучал, как громовой приказ генерала во время войны.

– Бегибегибеги!

Диор понял если ни слова, то уж точно тон, и побежал в сторону улицы, сопровождаемый настойчивым криком Карлы.

– Беги!

Всё это произошло очень быстро. Соле бросилась к сестре и, успокаивая, прижала к себе. Диор тем временем скрылся за поворотом.

В последующие минуты некоторые из присутствующих выразили протест против методов работы муниципальной службы. Управляющий домом заявил, что, если никто не берёт на себя ответственность, ситуацию с собакой можно приравнять к отказу от права собственности, а питомник – это законное место назначения. Хозяин утверждал, что имеет полное право сдавать квартиру в аренду, а с собакой внутри невозможно показывать жильё потенциальным арендаторам.

– Могли бы и подождать, – взволнованно сказала Соле, обращаясь к ним обоим. – Вы не пожалели маленького пса, который всего три дня назад потерял ту, кого считал матерью. И Лиалу вы тоже не пожалели: она только что умерла, а вы уже танцуете на её могиле. Вы бессердечны. Единственный человек, у которого есть сердце, – это моя сестра, маленькая девочка, которую многие из вас сочтут ненормальной. Да она нормальнее вас всех! Потому что нормальность – это защита слабых, а не жестокое обращение с ними!

Никто не возражал, даже у самых отвратительных мужчин не хватило бы смелости доказывать свою правоту на глазах у плачущего ребёнка-инвалида и подростка с боевым взглядом Жанны д'Арк. Тем более что кто-то снимал эту сцену на мобильный телефон.

Соле и Карла вернулись в квартиру, поднимаясь по лестнице так медленно, как быстро бежали до этого. При этом Карла всё время спрашивала, где Диор.

– Пойдём к нему? А вдруг этот урод его поймает?

Девочка навязчиво повторяла эти вопросы не менее получаса, не в силах думать ни о чём другом. Намерение Соле никогда не лгать ей подверглось испытанию, ведь она тоже боялась, что маленькая собачка в опасности.

Как она могла утешить сестрёнку, не солгав ей? Соле обняла Карлу и пообещала, что будет искать его. Она лишь надеялась, что пса не сбила машина или что, пытаясь вернуться, он не попадёт снова в лапы гадкого и плохого мужчины.

***

Карла почти ничего не ела, а потом уснула без сил. Именно тогда Соле пришло сообщение. Оно снова было от Даниэля.

Я был неподалёку от вашего дома, когда произошла эта неприятность. Я проследил за собакой и нашёл его в переулке. Пёс в безопасном месте, я позаботился о нём. Так что успокойся и успокой свою сестру. Завтра утром, если хочешь, отведу тебя к нему.

Соле сдержала возглас радости. Соблазн заполнить чат сердечками был велик. Сердцами всех цветов и форм. Всей радостью мира. Всей возможной любовью её молодости. Она этого не сделала, но благодарность всё равно выплеснулась наружу, выражаясь в строке заглавными буквами.

СПАСИБО СПАСИБО СПАСИБО СПАСИБО.

Я бы пришла, но мне нужно позаботиться о Карле.

Она тоже может прийти. Подумай об этом и дай мне знать, хорошо?

ГЛАВА 5

«Из чего бы ни были сделаны наши души,

его и моя – одно и тоже».

Эмили Бронте.

Мириам, если бы знала, ни за что не одобрила эту прогулку. Мать разрешала короткие прогулки по окрестностям, но уж точно не таинственные вылазки неизвестно куда в компании парня.

Поэтому Соле ничего ей не сказала, девочке хватило вчерашнего нагоняя. Соле не могла скрыть от матери произошедшее, – об этом говорил весь дом, если не весь городок, – но могла скрыть остальное.

«Мне пятнадцать лет, я не могу всегда слушаться».

Возможно, если бы мать проявила беспокойство о Диоре и возмутилась поведением управляющего и хозяина квартиры Лиалы, Соле была бы менее непокорной. Но обычное равнодушие Мириам, которое сводилось к нескольким туманным замечаниям, лишённым настоящего сочувствия, и лишь выражало сожаление по поводу опасности для Карлы, спровоцировало бунт.

Итак, полное молчание в прессе. Если бы кто-нибудь из сплетников-соседей увидел, как сёстры выходят из дома, то решил бы, что девочки идут в продуктовый магазин, расположенный в квартале от дома, как они часто делали.

Карла была рада прогулке, особенно когда узнала, что они навестят Диора. Встреча с Даниэлем состоялась прямо за магазином, в тихом переулке.

Там он их и ждал. Соле было интересно, куда Даниэль отвёл собаку и, если это далеко, как они доберутся до места с Карлой, которая не очень-то любит ходить. Теперь она поняла.

Даниэль был не на мотоцикле. Он приехал на одном из тех мини-каров, которые можно водить даже в шестнадцать лет, эти машины столь же малы, сколь и дороги. Как только увидел их, Даниэль вышел из машины.

Карла смотрела на него с любопытством, но и с подозрением. На мгновение она замерла на тротуаре, изучая. Затем Даниэль улыбнулся ей, и взгляд ребёнка тут же перестал быть подозрительным. Её любопытство осталось, но это было хорошее любопытство, полное ожидания, которое не заставляло Карлу отпрянуть и надуться, как это бывало, когда она чувствовала себя неловко в присутствии человека, который ей не нравится. Напротив, она продолжила приближаться к нему и, как только оказалась рядом, твёрдо сказала:

– Эрик!

Соле пришлось объяснить Даниэлю смысл этого заявления.

– Она имеет в виду, что ты похож на принца Эрика из «Русалочки». Это её любимый фильм. Его зовут Даниэль, Карла, но если хочешь называть его Эриком, это тоже нормально, правда? – спросила она одноклассника, чтобы получить подтверждение.

– Для меня это большая честь, – заявил Даниэль. – Никто ещё не сравнивал меня с принцем.

– Диор, – сказала Карла несколько мгновений спустя.

На этот раз Даниэль без помощи переводчика понял, что девочка хочет пойти к собаке.

– С радостью провожу вас к нему, – ответил он. Затем парень открыл дверь. На лице Соле отразилось удивление от этого средства передвижения. – Мотоцикл подарил мне отец незадолго до своей смерти, но мама не могла с ним смириться, – объяснил Даниэль. – Она во что бы то ни стало хотела купить мне именно такую машину, считая её более безопасной. Само собой разумеется, я почти никогда ею не пользуюсь. Но сегодня представилась подходящая возможность отложить свою неприязнь к этой маленькой коробке для избалованных сопляков и наконец-то сделать маму счастливой. Конечно, если бы она узнала, что я прогуливаю школу, она не была так счастлива, но нельзя же иметь всё.

Соле и Карла устроились на пассажирском сиденье, младшая сестра на руках у старшей, обе – в тесном контакте с Даниэлем, так как пространство в салоне напоминало игрушечную машинку. Кому-то такая близость могла показаться неловкой, но у Соле, напротив, сложилось впечатление, что это приятная интимность.

– Расскажи мне, пожалуйста, всё о Диоре, – попросила сразу, как только выехали на дорогу.

Сестра, услышав имя своего хорошего друга, радостно захлопала в ладоши.

– Как уже говорил, я был рядом с вашим домом, когда эти уб… – Даниэль прервался, вспомнив про Карлу.

– Эти плохие, уродливые люди, – поправила его Соле.

– Эти плохие, уродливые люди, – повторил он. – Я увидел, как пёс убегает, и последовал за ним. Он очень умный, и понял, что может мне доверять. Взять его к себе домой было невозможно, а в Роветто у меня нет настоящих друзей. Поэтому я подумал о другом месте.

Соле огляделась. Автомобиль оставил позади центр города и свернул на небольшую просёлочную дорогу. Место назначения было понятно сразу: Верхний Роветто, известный также как «город-призрак». После наводнения и многочисленных утрат, постигших каждую семью в результате этой трагедии, старый город стал считаться нежелательным местом, предвестником несчастья и хранителем призраков.

По мере того как они пробирались в самое сердце этого своеобразного некрополя, где старые полуразрушенные дома, некоторые из которых превратились в настоящие руины, заросли буйной растительностью, Соле всё больше и больше осознавала окружающую её красоту.

Другая девушка, менее склонная к одиночеству и размышлениям, поддалась бы тоске и сбежала из такого мрачного места. Но только не Соле. Преодолев первоначальное удивление, она словно прошла через волшебные врата в другое измерение. По коре высоких деревьев, словно длинные золотые и зелёные змеи извивались мхи и лишайники. Дома выглядели, как декорации из фантастического фильма. Птицы щебетали, а солнце пробивалось сквозь листву полосами света, похожими на мазки кисти в живописном пейзаже. И ни одного человека вокруг.

– Я часто здесь бываю, – сказал Даниэль. – Знаю, местные считают это место опасным, а ещё ходят слухи, что тут водятся призраки. Они действительно есть, я сам их видел.

Соле резко повернула голову и посмотрела на него.

– Призраки? – изумлённо спросила она.

Даниэль разразился смехом.

– Не такого рода призраки. Это очень тихое место, несмотря на все разговоры. Может быть, не зимой и не в дождь, но в хорошие, почти летние дни, как сегодня, это просто чудо. Призраки, о которых говорю, – это духи природы, взявшие верх. Не суди меня превратно: но я словно слышу, как дышат деревья, как общаются между собой мелкие животные, а иногда представляю себе людей, которые жили здесь раньше. Я кажусь тебе ненормальным?

Соле улыбнулась ему, пока Карла сидела на коленях и с любопытством рассматривала всё вокруг, приклеившись носом к окну.

– Ничуть. Ты кажешься чувствительным, с богатым воображением.

– Диор, должно быть, думает так же, как и я. Когда он понял, куда мы едем, он обрадовался и ничуть не испугался.

– Возможно, он узнал это место. Лиала говорила мне, что несколько раз приводила его сюда. Она показывала ему старый дом своих предков.

– Это небольшой дом со стенами светло-красного цвета и маленькими колоннами перед входом?

– Да, кажется, он. Я видела очень старую фотографию.

– Я подтверждаю, Диор очень умный пёс и с прекрасной памятью, потому что он бросился прямо туда.

В этот момент в салоне раздался взволнованный голос Карлы.

– Диор! – воскликнула она.

Мини-кар остановился перед небольшим домом, о котором они только что говорили. В реальности он отличался от дома, который Лиала показывала Соле на фотографиях, как увядший цветок от свежего. Господствовали сорняки и сырость, а помпейский красный цвет фасада, в местах, где ещё можно было его увидеть, стал грязным. Однако даже в этой ветхости было нечто чарующее. Например: если прищуриться, чтобы увидеть картинку немного размыто, то могло показаться, что по всему фасаду, как рождественские шары, развешаны сапфиры. В реальности же часть стены до самой крыши покрывало вьющееся растение с голубыми цветами.

Прямо там, на маленькой улочке, Диор выражал свою радость заливистым лаем и быстрыми взмахами хвоста. На крыльце, под навесом из старой черепицы, внутри деревянного ящика, в котором, должно быть, первоначально хранились фрукты, Даниэль положил покрывало. Чуть поодаль стояла миска.

Встреча получилась волнительной, особенно для Карлы. Малышка вышла из машины и побежала навстречу собаке. Это было похоже на встречу двух старых друзей после долгого перерыва, хотя прошло всего несколько дней.

– Я принёс ему поесть, – сказал Даниэль и достал из рюкзака несколько консервов для собак и бутылку воды.

Соле поблагодарила его. Она ничего не взяла с собой: ей пришлось вернуть ключи от дома Лиалы хозяину, а если бы она взяла еду для собаки перед уходом, то стало бы ясно, что она знает, где пёс.

Диор с удовольствием ел и пил под счастливым взглядом Карлы, которая убеждала его доесть всё до конца, как иногда делала с ней Мириам. Потом девочка села на ступеньке перед домом, её смешные очки в оправе клубнично-красного цвета держались на голове с помощью резинки того же цвета. Время от времени она хлопала в ладоши или опускала на ступеньку, словно игрушечную машинку, маленькую жёлтую пластмассовую собачку, которую взяла у одной из своих кукол Барби.

Соле и Даниэль тоже сидели на одной из этих ступенек, так близко, что их ноги соприкасались. Так близко, что на мгновение у Соле закружилась голова от сильных эмоций, вызванных этим контактом, незначительным для других, но таким важным для неё.

Некоторое время они молчали, наслаждаясь очарованием места, а Карла играла с обеими собаками, настоящей и игрушечной. Диор, казалось, вновь обрёл желание жить. Возможно, он думал, что Лиала может появиться в любой момент? Может быть, поэтому он не уходил оттуда? Время от времени пёс прерывал свою игру, чтобы понюхать воздух, а затем с надеждой оглядывался по сторонам, как щенки, ожидающие возвращения хозяина за дверью.

– Ты правда часто здесь бываешь? – спросила Соле.

– Практически каждый день, – ответил он. – Я входил во все дома, куда только можно было проникнуть. Мне нравится посещать заброшенные места, где есть своя история. Я фотографирую на мобильный телефон и делаю фрески. Знаю, я странный.

– Если ты странный... что ж, я тоже. Вот что я тебе скажу: когда я хожу на кладбище навестить бабушку и дедушку, я смотрю и на другие могилы, особенно на заброшенные, придумываю истории о людях, о которых ничего не знаю, и всегда оставляю цветы. Более того, я специально приношу лишние. Что ты думаешь? Мы оба странные?

Даниэль рассмеялся.

– Немного, да, – согласился он. – Но я сразу понял, почему ты меня заинтриговала. Помимо того, что ты красива, конечно. Я, конечно, чудак, но не слепой, а красивая девушка – это красивая девушка.

Он снова рассмеялся, а Соле покраснела до ушей, подумав: «Так, теперь я вся красная, моё лицо соответствует моим волосам. Он больше не будет считать меня красивой». Даниэль продолжил тем же милым, немного вкрадчивым тоном, который совсем не походил на голос человека, который хотел над ней посмеяться.

– Ты драгоценный камень, который многие не признают и принимают за кусок стекла. Необработанные алмазы выглядят как любой другой камень, который находишь на пляже и, возможно, бросишь в воду после беглого взгляда. Но я узнал тебя. Вот она, – сказал я себе, – она особенная, в её глазах целый мир, и кто знает, о чём она думает, и кто знает, не чувствует ли она себя по-другому и потому немного одиноко, и кто знает, о чём мечтает... Я действительно так думал, клянусь. Ты что-нибудь написала в дневнике, который я тебе дал?

Соле уставилась на ступеньку, почти оцепенев от волнения. Своё сердце она чувствовала повсюду, особенно там, где соприкасались её нога и нога Даниэля, а его слова оказывали успокаивающее действие, словно ласка по волосам, и возбуждали, как поцелуи, которых она никогда не дарила.

– Нет, – прошептала она. – Я имею в виду, что у меня были идеи. Скорее... мне хотелось бы поговорить о себе. Тема не очень интересная, но...

– Ты очень интересная тема. И разговор о себе с самим собой – это хорошо, потому что он помогает узнать себя, понять, полюбить себя, открыть свою собственную ценность, а не то, что приписывают тебе другие. У меня такое чувство, что ты нуждаешься во всех этих вещах. Это как терапия – выплёскивать то, что у тебя внутри. Я использую рисунки, ты слова.

– Я... я постараюсь. Не думаю, что смогу многого добиться, но я не из тех, кто сдаётся, не попробовав. Но ты... ты сказал, что делал другие граффити. Где?

Даниэль указал на окружающее пространство.

– Я ищу дома, стены которых ещё в хорошем состоянии, вырываю сорняки и... Пойдём, я тебе покажу.

Соле взяла Карлу за руку и позвала Диора следовать за ними, но маленький пёс не двинулся с крыльца. Он сидел, как сфинкс, и смотрел на тропинку, ожидая того, кто никогда не придёт.

«Или уже пришла. Она в воздухе, в солнце, в тенях и в запахах, которые чувствует только он».

Меланхолию Соле по поводу ситуации с Диором скрасила красота своеобразной художественной галереи под открытым небом. В нескольких сотнях метров от него внешние стены некоторых домов были превращены в огромные фрески. Даже Карла захлопала в ладоши, очарованная всеми этими красками.

Они, словно попали в фантастический фильм.

Драконы всех мыслимых оттенков красного и фиолетового, маяки, парящие над островками, окружёнными бурным морем, кентавры и единороги, а также просветы между деревьями, усеянные светлячками, как будто волшебный лес отступил в сторону, чтобы пропустить кого-то, освещая путь.

Перед всем этим великолепием Соле испытала трепет.

– Ты очень хорош, – убеждённо сказала она. – В том, что ты создаёшь, столько души. Тебе обязательно нужно поступить в Академию изящных искусств. Если поступишь на факультет экономики и бизнеса, то рискуешь перегореть и умереть. – Она испугалась, что была слишком прямолинейна, но его улыбка убеждала в том, что он не посчитал её занудой.

В этот момент Соле поняла, что рядом нет Карлы. Она лихорадочно огляделась по сторонам, окликая младшую сестру. К счастью, она сразу же заметила её: Карла стояла перед каменным мостом, за которым возвышалось здание, больше других, сплошь увитое плющом, который переливался на солнце, создавая удивительный эффект. Оно напоминало изумрудный дворец.

Соле быстро подошла к ней и взяла за руку.

– Ты знаешь, что не должна отходить от меня, – сказала ей с упрёком.

Карла указала на здание.

– Замок? – спросила она, словно зачарованная всей этой зеленью.

На самом деле это был не замок, а старая заброшенная маслобойня, как объяснил Даниэль минуту спустя. Он тоже никогда там не был: после наводнения и без технических проверок в течение десятилетий мост мог оказаться неустойчивым. В доказательство этого кто-то, неизвестно когда, установил знак «Въезд запрещён», который теперь лежал на земле среди сорняков, изъеденный ржавчиной.

– Нам лучше уйти, – сказал Даниэль.

– Я хочу в замок! – закричала Карла.

– Мы не можем, это опасно, – поддержала парня Соле.

– Я хочу пойти! – настаивала малышка.

Соле предпочла бы, чтобы Карлу убедил здравый смысл, но её младшая сестра не понимала простой логики, и пришлось замаскировать правду каким-то понятным для детей объяснением. Это была единственная причина – личная безопасность, – ради которой она была готова немного романтизировать правду.

– Мы не можем пойти, потому что... потому что там есть ведьма, которая крадёт очки у людей, переходящих мост. Ты же не хочешь, чтобы она забрала твои?

Карла очень любила свои очки и покачала головой, по-хозяйски сжимая руки.

– Тогда давай останемся здесь, – уступила она.

Они пробыли в Верхнем Роветто ещё час, гуляя, играя и болтая обо всём и ни о чём, затем дали наставление Диору вести себя хорошо, а Даниэль пообещал ему, что вернётся вечером. Карла плакала, потому что они не могли взять собаку с собой, и успокоилась только тогда, когда узнала, что они скоро снова его увидят.

После этого все снова забрались в мини-кар. Через несколько минут Карла, сидя на руках у Соле, положила свою маленькую головку на грудь сестры. Она была очень уставшей, но очень счастливой. Соле и Даниэль ничего не сказали друг другу. В тишине тесного салона было что-то заговорщическое. Краем глаза Соле взглянула на его профиль и покраснела, сама не зная почему.

«Может быть, потому, что представляю, как целую его?»

В этот момент Даниэль сделал нечто, что превратило каждый внутренний орган Соле, каждую каплю её крови, каждую клеточку плоти в пылающих бабочек.

Даниэль не поцеловал её, нет, но он взял её за руку. Сначала очень деликатно, потом, когда понял, что она не отстранится, более решительно. Пальцы переплелись с пальцами.

Соле затаила дыхание. Приятное, трепетное тепло распространилось по её позвоночнику, к затылку, волосам. Они посмотрели друг на друга и улыбнулись, продолжая молчать.

Прибыв на место, на ту же улочку за магазином, где встретились утром, Карла потёрла глаза и сказала, что хочет есть. Руки двух подростков разъединились, и, хотя Соле прекрасно понимала, что это невозможно, ей показалось, что при разъединении раздался звук, похожий на звук падающего и разбивающегося стекла.

Перед тем как выйти, Соле поняла, что ей нужно что-то сказать. Она не могла больше демонстрировать этот пьяный и слегка глупый вид, ей нужно было вернуться на землю. Поэтому она сдержала свои романтические вздохи и сказала ему практично:

– Я хочу внести свой вклад в расходы на еду для Диора, у меня есть сбережения. И надеюсь найти ему дом как можно скорее.

Даниэль кивнул. Карла помахала парню рукой, продолжая называть Эриком.

Обе сестры тут же поспешили домой. Однако, прежде чем повернуть за угол, Соле оглянулась.

Даниэль продолжал стоять на том же месте, прислонившись спиной к двери машины, скрестив руки на груди, и его улыбка, впечатляющая улыбка, полная обещания, вырвала из горла Соле вздох, который она сдерживала до этого момента.