Текст книги "Секретные дела Холмса"

Автор книги: Джун Томсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

– Но владения Маршэм-Холла занимают несколько акров, – возразил Хардерн. – Чтобы обследовать их понадобится не один час!

– Не думаю, – вмешался Холмс.

Он удобно раскинулся в кресле, скрестив вытянутые ноги. Повышенный тон, который избрал для беседы с нами клиент, не произвел на детектива ни малейшего впечатления.

– Поскольку все письма были отправлены из Мэйдстоуна, я полагаю, мы не ошибемся, если предположим, что Черная Рука обитает где-то в городке или поблизости от него. Поэтому я предлагаю начать поиски с той части поместья, которая примыкает к мэйдстоунской дороге. Инспектор Уиффен, если вы и ваши коллеги захотите нас сопровождать, наша задача существенно облегчится.

– А что мы будем искать, мистер Холмс? – поинтересовался Уиффен.

– Любой признак того, что кто-то недавно проник на территорию поместья – свежий след ноги, недавно примятая трава. А пока мы займемся поисками, вы, мистер Хардерн, останетесь в доме.

– Но, мистер Холмс, посудите сами… – начал было Хардерн.

– Нет, сэр, вы не будете сопровождать нас, – твердо сказал мой старый друг. – Я не могу гарантировать вашу безопасность. Не исключено, что в этот самый момент Черная Рука где-то поблизости и выжидает, когда вы выйдете из дома. В прошлом вы отказались следовать моему совету, мистер Хардерн. На этот раз я решительно настаиваю на том, чтобы вы придерживались моих инструкций.

По выражению лица миллионера было ясно, что никто и никогда прежде не брал на себя смелость разговаривать с ним в таком тоне. Но возражений с его стороны не последовало, и вскоре мы остались втроем. Холмс, инспектор Уиффен и я вышли из дома, прихватив с собой сержанта и констебля, которые безрезультатно тыкали в кустарник палками, и отправились в ту часть поместья, которая примыкала к основной дороге, ведущей из Мэйдстоуна.

Следуя указаниям Холмса, мы растянулись дугой, и каждый из нас принялся осматривать свой участок изгороди из кустарника.

Первым обнаружил следы инспектор Уиффен.

– Сюда, мистер Холмс! – позвал он, возбужденно показывая на кусты.

Действительно, судя по поврежденным листьям и следам на земле, кто-то недавно продирался сквозь кустарник. Как гончая, взявшая горячий след, Холмс опустился на колени, осмотрел кусты и почву, тщательно вглядываясь в малейшие детали и комментируя каждое открытие вслух не только для себя, но и для нас.

– Обратите внимание на то, как повреждены листья! И веточки – тоже! Что же касается следов, то они со всей определенностью говорят одно.

– Что именно, мистер Холмс? – озадаченно спросил инспектор Уиффен.

– То, что наш приятель проник на территорию поместья, но еще не ушел, по крайней мере этим путем. Все листья, которые он задел, продираясь сквозь кусты, смотрят внутрь участка. Следы тоже идут в одном направлении. Это означает, джентльмены, что Черная Рука прячется где-то в Маршэм-Холле.

– Следует ли нам расширить круг наших поисков, мистер Холмс? – спросил инспектор Уиффен, явно признавая за моим старым другом право распоряжаться.

– У нас нет для этого времени. Придется избрать другую стратегию, – отрывисто заметил в ответ Холмс. – Теперь нам известно не только место, где преступник проник в поместье, но и где он собирается покинуть его, когда это потребуется. Негодяй может быть хитер, как лисица, но, подобно всем диким животным, он предпочитает ходить торной тропой.

– Вы полагаете, Холмс, что он вскоре нанесет свой удар? – спросил я.

– Несомненно. Возможно, это произойдет сегодня вечером. Черная Рука и послание на стене в кладовке предостережением об ужасе, который настигает ночью, позволяют предположить, что этот человек готов идти на крайности. Я совершенно уверен, что к тому времени, когда дело вступит в завершающую фазу, мы приготовим западню – ведь с нами инспектор Уиффен и его коллеги.

Мой друг еще раз внимательно все осмотрел вокруг и, повернувшись к инспектору, предложил следующий план действий.

– Я предлагаю, чтобы с наступлением темноты вы, инспектор, и ваши люди спрятались в кустарнике поблизости и были готовы арестовать Черную Руку, как только он появится. Доктор Ватсон вооружен и будет находиться рядом с мистером Хардерном, чтобы охранять его. Я же останусь в доме на тот случай, если Черная Рука предпримет попытку проникнуть во внутренние покои, хотя я не думаю, что он решится нанести визит до тех пор, пока все не уснут.

Как показали дальнейшие события, прогнозируя развитие событий, Холмс был слишком оптимистично настроен.

Мы вернулись в дом и изложили план клиенту, который выслушал вас со вниманием. Единственное возражение с его стороны встретил пункт, касающийся его безопасности. Здесь в полной мере снова проявилось то самое присущее ему упрямство, которое нам было уже знакомо.

– Послушайте, мистер Холмс! – взвился он от негодования. – Уж не думаете ли вы, что я буду сидеть здесь сложа руки, а вы и доктор Ватсон станете присматривать за мной, словно нянюшка за малым ребенком? Нет, сэр! У меня есть ружье, и, клянусь Богом, я намерен им воспользоваться! Должен вам заметить, что считаюсь лучшим стрелком во всей Западной Вирджинии.

И снова американскому миллионеру пришлось уступить Холмсу. Холодным, как сталь, голосом знаменитый сыщик возразил:

– Не сомневаюсь, мистер Хардерн. Но и я должен заботиться о своей репутации и любыми доступными мне средствами оберегать жизнь моего клиента. А теперь, сэр, начинает смеркаться, и вскоре совсем стемнеет. Прошу вас распорядиться, чтобы инспектору Уиффену и его людям подали ужин, прежде чем они отправятся в засаду.

Нахмурившись, Хардерн пересек гостиную и, позвонив в колокольчик, отдал приказ появившемуся на зов Мэллоу относительно ужина. Вскоре Уиффена и его полицейских пригласили в комнату, где собиралась на трапезу прислуга.

Нам ужин накрыли в гостиной, где по случаю наступающих сумерек занавеси на окнах были опущены. По просьбе Холмса ужин был незатейливым: суп и холодное мясо, хотя Хардерн, выступавший в роли гостеприимного хозяина, приказал Мэллоу подать бутылку превосходного кларета.

И в тот момент, когда слуга разливал вино по бокалам, Черная Рука нанес удар.

Все произошло настолько внезапно и мгновенно, что я только услышал громкий звук, словно где-то неподалеку разорвался снаряд. Занавеси распахнулись, и осколки оконного стекла дождем усеяли всю гостиную. В тот же момент какой-то круглый темный предмет с грохотом обрушился на обеденный стол и, сокрушая фарфор и разбрасывая столовое серебро, крутясь все медленнее и медленнее, остановился перед моим прибором. Только теперь я смог разглядеть, что таинственный предмет был всего-навсего увесистым камнем.

Мэллоу, единственный из нас, кто не сидел за столом, начал действовать первым.

Выронив графин, он бросился к двери, ведущей в прихожую. Вслед за ним, отшвырнув свое кресло, устремился Холмс. К тому времени, когда я пришел в себя, чтобы последовать за ними, оба уже выбежали в сад.

Вечер выдался ненастным. Сильный ветер нес облака, которые то и дело закрывали луну, поэтому пейзаж передо мной то освещался ярким лунным светом, то погружался во тьму. Я остановился на верхней ступени крыльца, чтобы осмотреться. Небо на мгновение очистилось, темнота расступилась, и я увидел тощую сутуловатую фигуру дворецкого, бегущего по лужайке к живой изгороди из кустарника. Холмс на бегу обернулся, чтобы предупредить меня:

– Не давайте Хардерну выходить из дома, Ватсон! Всё это может быть ловушкой!

Но поздно! Хардерн, должно быть выбежавший на крыльцо вслед за мной, уже мчался по темному саду, крича во все горло:

– Клянусь Богом, я сам догоню этого мерзавца!

То, что случилось затем, произошло буквально в одно мгновенье.

Луна внезапно вышла из-за облаков, бледным холодным светом очертив посреди лужайки силуэт огромного кедрового дерева. Под его тревожно шумевшими ветвями я успел разглядеть Хардерна, который, опустив голову и напружинив плечи, словно разъяренный бык, несся вперед.

В тот же момент из кустов прогремел выстрел, сопровождавшийся вспышкой желтого пламени, и я услышал, как передо мной просвистела пуля.

Этот звук был хорошо знаком мне еще со времен битвы при Майванде[6]6
  Будучи помощником хирурга в Беркширском полку, доктор Джон Г. Ватсон был ранен в битве при Майванде 27 нюня 1880 года, когда англичане были наголову разбиты превосходящими силами афганских повстанцев. – Прим. доктора Джона Ф. Ватсона.


[Закрыть], но прежде чем я извлек свой револьвер, Хардерн уже ничком упал на землю.

Первой моей мыслью было, что он мертв, и я бросился к Хардерну, позвав Холмса. Но едва мы приблизились к распростертой на земле фигуре, как Хардерн вскочил на ноги.

– Я споткнулся об этот чертов корень! – прорычал он. – Бегите за ним! Мерзавец не должен от нас уйти!

– Прекрасно сказано, мистер Хардерн! – произнес Холмс с искренним восхищением. – Но дальнейшее участие в преследовании с моей стороны бесполезно. У Черной Руки слишком большое преимущество. Нам остается только надеяться, что либо вашему дворецкому, либо Уиффену с его сотрудниками удастся схватить негодяя прежде, чем тот успеет скрыться. А пока я настоятельно рекомендую вам возвратиться в дом. Возможно, на вас готовится еще одно покушение.

Холмс умолк, как только к нам присоединился дворецкий. Он тяжело дышал, одежда и волосы его были в беспорядке.

– Упустили? – спросил Холмс.

– Да, сэр, он скрылся в кустах. – Мэллоу все никак не мог отдышаться, и его прямо-таки трясло от возбуждения.

– Удалось ли вам разглядеть его?

– Мельком. Это крупный мужчина, мистер Холмс, ростом с вас, но гораздо шире в плечах.

– Великолепно, Мэллоу! – воскликнул Холмс. – Теперь мы, по крайней мере, знаем, как выглядит Черная Рука. А сейчас, если вы и доктор Ватсон не сочтете за труд сопроводить мистера Хардерна в дом, я хотел бы тщательно осмотреть решающую улику.

– Что вы имеете в виду, мистер Холмс? – требовательно вопросил Хардерн.

– Вы непременно увидите, сэр, когда я заполучу ее, – пообещал Холмс.

В голосе моего друга звучала странная торжествующая нотка, которая как-то не соответствовала серьезности ситуации. Хардерн и дворецкий направились к дому, а я позволил себе чуть замешкаться и отстать от них.

– Меня вы не проведете, Холмс, – заметил я. – Ваше скрытое ликование означает одно: вы что-то унюхали.

– Так, пустячок, Ватсон, – согласился Холмс, и глаза его блеснули в лунном свете, снова озарившем окрестности. – Но я уверен, что он приведет нас прямо к тому зверю, за которым мы охотимся. А теперь будьте другом и отправляйтесь вслед за нашим клиентом. После столь близкого знакомства с Черной Рукой ему, несомненно, потребуется ваша медицинская помощь, поскольку он явно испытал шок.

Холмс быстро и решительно направился к кустарнику, а я послушно пошел к дому.

От ночного приключения Джон Винсент Хардерн впал не столько в шок, сколько в ярость. Хотя я посоветовал ему тихо посидеть в кресле и успокоиться, Хардерн вскочил и принялся носиться по гостиной, на чем свет понося Черную Руку и гнусное преследование, которому тот его подверг. Мэллоу и я беспомощно наблюдали за ним.

– Это просто невыносимо! – бушевал Хардерн. – Глаза бы мои не видели эту проклятую страну! Закон и порядок, сэр! Вам, англичанам, неведом смысл этих слов. Что же касается хваленой репутации мистера Холмса как сыщика-консультанта, то он всего лишь жалкий любитель!

Я уже было приготовился возразить против совершенно несправедливых нападок на профессионализм моего старого друга, как дверь отворилась, ив гостиную вошел Холмс.

– Я охотно готов согласиться, – радостно заявил он с порога. – что до сих пор расследование шло не вполне успешно, но теперь загадка решена.

– Решена? Каким образом? – удивился Хардерн, перестав метаться из угла в угол и глядя на Холмса в величайшем изумлении.

– Если вы будете так любезны присесть, мистер Хардерн, я постараюсь все объяснить. Ваше присутствие тоже потребуется, Мэллоу, – добавил Холмс, когда дворецкий направился к двери.

– Мое, сэр?

Мэллоу остановился на пороге, и его длинное бледное лицо обратилось к нам.

– Да, ваше. Ибо вам известно об этом деле больше, чем вы делаете вид, не так ли? Ваша ошибка состояла в том, что вы описали Черную Руку как широкоплечего человека. Однако, совершив ошибку, вы дали мне в руки тот самый кончик, потянув за который я сумел наконец размотать весь клубок этого сложного дела.

Прежде чем оставить отпечаток своей руки на стене в кладовке, Черная Рука проник в дом через небольшое оконце, в которое мог пролезть только узкоплечий человек. Это дало мне первые сведения о телосложении преступника.

– А второй уликой стало это. – Холмс извлек из кармана револьвер с коротким стволом. В длину револьвер был не более двух с половиной дюймов.

– Из этого револьвера стреляли в Хардерна. Когда я бежал за Черной Рукой, то слышал, как он швырнул оружие в кусты, несомненно, потому, что револьвер этот использовался не только при покушении на убийство сегодня вечером, но и при совершении более серьезного преступления. Поэтому Черная Рука бросил револьвер на тот случай, если его все же поймают. И я вернулся, чтобы отыскать оружие. Это «Уэббли», который повсюду известен как «Британский Бульдог».

Аналогичный револьвер был использовав в прошлом году, в марте, при дерзком ограблении, когда был смертельно ранен полицейский. Перед смертью он успел дать точное описание и оружия[7]7
  Этот тип револьвера был выпущен в 1878 году английскими оружейника П. Уэббли и его сыновьями. Более поздний вариант револьвера калибра 0,45 состоял на вооружении лондонской полиции и других полицейских подразделений. Может быть по этой причине раненый полицейский столь точно описал это оружие перед смертью. – Прим. доктора Джона Ф. Ватсона.


[Закрыть], и человека, который из него стрелял. Тот был высокого роста, худощав, лет тридцати, с длинным бледным лицом. Описание удивительно подходит вам, Мэллоу, не так ли? Кто преступник? Ваш младший брат?

Прежде чем дворецкий собрался с духом, чтобы ответить, в холле послышался шум. Мгновение спустя дверь распахнулась, и в комнату ввалились инспектор Уиффен и его полицейские, таща за собой человека, закованного в наручники.

Мэллоу невольно сделал шаг вперед.

– Виктор! – воскликнул он с мукой в голосе.

Нам, наблюдавшим за этой сценой, сходство этих двух людей показалось необыкновенным. Если бы не разница в возрасте, их вполне можно было бы принять за близнецов. У обоих были темные глаза и мертвенно-бледная кожа. Но на лице дворецкого застыла гримаса отчаяния, тогда как черты лица его брата, известного нам под кличкой Черная Рука, были искажены такой страшной яростью и несли на себе отпечаток такого порока, что я невольно отпрянул.

– Заткнись! – заорал Черная Рука, обращаясь к Мэллоу. – Эти идиоты ничего не знают!

– Слишком поздно, – горестно возразил ему брат. – Этот джентльмен – мистер Шерлок Холмс, и он уже знает почти все.

– Холмс! Это тот умник, который доходит до всего с помощью какой-то там дедукции? – выкрикнул Виктор Мэллоу и гнусно выругался.

– Те факты, которые мне неизвестны, нетрудно строить с помощью логической дедукции, – невозмутимо произнес Холмс. – Думаю, инспектор Уиффен, вашим полицейским лучше вывести преступника из гостиной, а всем остальным выслушать заключительную часть моего рассказа, прежде чем предъявлять Виктору Мэллоу обвинение в убийстве, взломе, воровстве и покушении на убийство.

Брови Уиффена взлетели на лоб, но он быстро справился с изумлением, и по его приказу сержант и констебль потащили Виктора Мэллоу, все еще яростно сопротивлявшегося и выкрикивавшего проклятия.

– Позвольте мне повторить для вас, инспектор, то о чем я уже сообщил этим джентльменам, – обратили к Уиффену Холмс. – Черная Рука, он же Виктор Мэллоу, младший брат дворецкого мистера Хардерна, принял участие в совершении ограбления немногим более года назад. О деталях преступления я узнал из газет.

Налет был совершен на меняльную контору в Лондоне, в которой Виктор Мэллоу, он же Джордж Халлем, служил клерком. Именно он разработал план ограбления и, используя дубликаты ключей, впустил своего сообщника, знаменитого взломщика Уильяма Стоуна, через черный ход. Им удалось открыть комнату-сейф, из которой они похитили ящик со слитками золота и вынесли его в узкий переулок, где их поджидал нанятый заранее экипаж.

В тот момент, когда воры пытались взгромоздить тяжелый груз на повозку, их неожиданно заметил полицейский, совершавший обход своего участка. Виктор Мэллоу выхватил из кармана револьвер, тот самый, с которым покушался сегодня вечером на жизнь мистера Хардерна, и хладнокровно выстрелил в полицейского. Даже такой матерый преступник, как Стоун, пришел в ужас от содеянного Мэллоу и пустился бежать с места преступления.

Все эти факты, джентльмены, известны нам потому, что впоследствии Стоун был арестован и полностью признался во всем, хотя и отрицал свое участие в совершении убийства. Он был осужден на длительный срок и в настоящее время отбывает наказание.

Показания Стоуна были подтверждены констеблем, которого обнаружил случайный прохожий и доставил в госпиталь Чаринг-Кросс. Перед смертью констебль подробно описал оружие и своего убийцу.

На этом точные факты, которыми мы располагаем, исчерпываются, но, думаю, нетрудно представить, о чем мог думать Виктор Мэллоу сразу же по совершении ограбления.

Представьте себе такую картину, джентльмены. Мэллоу стоит один в пустынном переулке. Его сообщник исчез в ночи. Смертельно раненный полисмен лежит на мостовой. Вскоре весь Скотленд-Ярд пустится по ложным следам! Если поймают, виселицы не миновать. Прежде чем скрыться, ему необходимо где-то спрятать добычу. Но где? Ясно, что в таком месте, куда легко можно наведаться, когда шум утихнет.

И тогда, сдается мне, Виктор подумал о Маршэм-Холле, где его брат служил дворецким. В ту пору в поместье обитал только престарелый сэр Седрик Форстер-Дайк, немощный и к тому же совершенно глухой. Слуги также не могли ничего услышать, поскольку их комнаты расположены в другом крыле на верхнем этаже.

Думаю, что ящик со слитками золота преступник доставил сюда в ту же ночь, когда было совершено ограбление, и спрятал где-то здесь не без вашей помощи, Мэллоу.

Дворецкий слушал Холмса, все более цепенея от ужаса. Наконец он нарушил молчание.

– Сначала я отказался, сэр! Сказал, что не хочу иметь с тем, что он натворил, ничего общего. Но я не мог выгнать брата. Это означало отправить его на виселицу. Он поклялся мне, что не хотел убивать полисмена, а думал только попугать того. И я поверил Виктору. Мальчиком он бывал необузданным, но не совершал ничего дурного, или, по крайней мере, мне так казалось. И только в Лондоне, когда стал работать клерком, попал в плохую компанию и пристрастился к картам. Тогда-то он и начал совершать преступления, чтобы расплатиться с долгами: сначала совершил мошенничество в банке, где служил клерком, и получил за это свой первый срок. Выйдя из тюрьмы, он сменил имя на Джорджа Халлема и по подложным документам устроился клерком в меняльную контору.

– А по чьим рекомендациям? – поинтересовался Холмс.

Мэллоу совсем пал духом.

– Рекомендации дал я. Виктор поклялся, что извлек для себя урок из случившегося и больше не ступит кривую дорожку. Я дал ему рекомендацию, воспользовавшись адресом Маршэм-Холла, и от имени сэра Седрика написал, будто Джордж Халлем последние пять лет проработал у меня личным секретарем. Теперь я понимаю, как глупо было с моей стороны поверить Виктору и согласиться помочь, когда он пришел ко мне в ту ночь с украденным золотом.

– Думаю, будет лучше всего, – заметил Холмс, – если вы расскажете нам все, как было.

– Виктор отпустил экипаж, немного не доехав до Маршэм-Холла, чтобы никто случайно не услышал стука колес. В дом он проник через окно в кладовке которое не было заперто, и, поднявшись наверх, разбудил меня. Я помог отнести ящик в погреб, где мы спрятал похищенное золото под кирпичной кладкой в полу.

– Откуда ваш брат намеревался извлечь добычу позднее, – прервал дворецкого Холмс. – Но его планам не суждено было сбыться, так как родственники настояли на том, чтобы сэра Седрика поместили в частную лечебницу, а мистер Хардерн снял Маршэм-Холл в аренду сроком на год.

– Я не мог предупредить Виктора о прибытии мистера Хардерна, – пояснил Мэллоу. – Он скрывался от полиции.

– И тогда Мэллоу-младший начал вынюхивать вокруг поместья и разузнал обо всем сам, – продолжил Холмс, повернувшись к Хардерну. – Он принялся преследовать вас, мистер Хардерн. Его цель состояла не в том, чтобы заставить вас покинуть Англию, как мы первоначально предполагали. Виктору нужно было выдворить вас из Маршэм-Холла и забрать свою добычу. Ведь в отличие от сэра Седрика вы человек деятельный и находитесь в расцвете сил. Если бы Мэллоу вернулся и попытался выкопать ящик в погребе, вы наверняка бы услышали шум. Пойти на такой риск он не мог, поэтому и решил отправить вам письма с угрозами. Именно эти письма вы, Мэллоу, исправно приносили своему хозяину. Разве вы не узнавали в написанном печатными буквами адресе на конвертах руку своего братца?

– Нет, сэр! – запротестовал Мэллоу, лоб которого покрылся капельками пота. – Я припоминаю, что несколько писем были адресованы мистеру Хардерну печатными буквами, но мне и в голову не пришло, что они от Виктора. Даю вам слово, что я не усматривал никакой связи, пока не увидел открытое окно в кухонной кладовке. Я сразу вспомнил, что однажды мой брат уже проник в дом таким способом, и понял, что он оставил отпечаток руки на стене и надпись с угрозой.

– Вам следовало тогда не безмолвствовать, а рассказать все, что вы знаете, – сурово заметил Холмс. – Разве вы не поняли, что ваш брат стал опасным преступником? Однажды он уже совершил убийство и был готов еще раз убить человека, лишь бы снова завладеть золотом. Не сомневаюсь, что если бы все пошло по задуманному им плану, то мистер Хардерн был бы уже мертв, а полиция терялась в догадках о мотивах преступления.

Дворецкий опустил голову на грудь и тихо сказал:

– Теперь я сознаю это, сэр. Я полагал, что, пока вы и инспектор Уиффен находитесь в Маршэм-Холле, жизни мистера Хардерна не угрожает реальная опасность. Я не знал, что Виктор все еще вооружен и действительно намеревается выполнить свою угрозу. Когда он пришел в ту ночь ко мне за помощью, то поклялся, что выбросил оружие. Он мой младший брат, сэр, и я ему поверил. Я и подумать не мог, что он способен на такую ужасную подлость.

– Все это очень хорошо, но не оправдывает вас в глазах закона, – перебил Мэллоу инспектор Уиффен, утверждая свой авторитет как официального представителя властей. – Вы совершили несколько уголовно наказуемых деяний, Мэллоу, в том числе утаивание информации от полиции. Я предъявляю вам и более серьезные обвинения: в укрывании краденой собственности, а также в оказании содействия известному преступнику и предоставлении ему убежища. Я должен арестовать вас.

В отличие от своего брата Мэллоу безмолвно подошел к инспектору и протянул руки, чтобы Уиффен щелкнул на них наручники. Лицо дворецкого оставалось бесстрастным. И только на пороге гостиной он обернулся, и, когда заговорил, в его дрожащем голосе явственно слышались почтительные нотки:

– Мне очень жаль, джентльмены, что я причинил столько беспокойства, особенно вам, мистер Хардерн. Приношу мои глубочайшие извинения за то, что не оправдал вашего доверия.

Даже Хардерна поразило достоинство этого человека.

Так на щемящей ноте закончилось преследование Джона Винсента Хардерна.

К моему рассказу остается добавить совсем немного: сообщить, что ящик со слитками золота на следующее утро был выкопан из погреба и после выполнения надлежащих формальностей возвращен владельцу. За оказанные услуги Холмс получил от мистера Хардерна внушительное вознаграждение, но решительно отказался принять приглашение на состоявшуюся через год свадьбу дочери Хардерна Эдит и лорда Роксэма.

В силу того странного стечения обстоятельств, которые подкидывает нам Судьба, свадебная церемония происходила в тот же месяц, когда Виктор Мэллоу был повешен за убийство полисмена.

Но не по этой причине и не из-за имени американского миллионера я решил воздержаться от публикации рассказа об этом деле[8]8
  В рассказе «Одинокая велосипедистка» доктор Джон Г. Ватсон не упоминает о Мэллоу, а говорит лишь об «одном сложном и загадочном деле – преследовании, которому подвергся Джон Винсент Хардерн, известный миллионер – Прим. доктора Джона Ф. Ватсона.


[Закрыть].

Отчет об этих событиях я решил хранить среди своих самых конфиденциальных бумаг (я твердо надеюсь, что они никогда не появятся в печати), чтобы избавить отбывающего в настоящее время наказание в тюрьме дворецкого Мэллоу от новых унижений.