Текст книги "Секретные дела Холмса"

Автор книги: Джун Томсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

IV

В отеле «Космополитэн» меня провели в номер «люкс» на втором этаже.

– Входите, Ватсон! – приветствовал Холмс меня и провел в комнату, где уже сидели двое джентльменов. – Излишне представлять мистера Мэласа, вы с ним уже встречались. А это мистер Йожеф из Будапешта. С ним вы еще не знакомы. Мистер Йожеф, доктор Ватсон, мой коллега, – продолжал Холмс, улыбнувшись и сделав едва заметное ударение на слове «коллега».

Я обменялся рукопожатием сначала с мистером Мэласом, невысоким, плотно скроенным человеком с оливкового цвета кожей. Он переводил все сказанное своему компаньону. Мистер Йожеф был постарше; он явно еще не успел прийти в себя от переезда из своей ювелирной мастерской в Будапеште в лондонский отель. Ювелир бросал тревожные взгляды на Холмса, как собака, которая, оказавшись в незнакомом окружении, не сводит глаз с хозяина, как бы черпая уверенность при виде знакомого лица.

Холмс был в превосходном настроении и явно стремился как можно скорее покончить со светскими условностями.

– А теперь, Ватсон, если вы все еще настаиваете на том, чтобы отправиться со мной, мы пойдем искать ботинки барона. Сыграем в разновидность старинной игры «поиски клада»!

Холмс вышел в коридор и, пройдя несколько футов, отделявших его номер от номера барона, остановился и, убедившись, что поблизости никого нет, вставил в замочную скважину отмычку. Дверь отворилась. В комнате, где я впервые встретился с бароном Мопертюи, было темно. Освещал ее только уличный фонарь за окном. Но в спальне, где занавеси были опущены, горел свет.

Холмс бросился к большому стенному шкафу и распахнул его дверцы. Под множеством костюмов, развешанных на плечиках, среди тщательно вычищенной обуви стояли коричневые ботинки. С тихим торжествующим возгласом Холмс вынул их из шкафа и принялся внимательно осматривать каблуки.

– Видите, Ватсон, – показал он мне, – каблуки чуть выше, чем обычно. Барону сшили эти ботинки на заказ. А взгляните сюда! У самой подошвы добавлен еще один особенно толстый слой кожи, видите? Я думаю, именно здесь находится тайник, где хранятся краденые алмазы.

Крепко ухватив правый ботинок за каблук, Холмс повернул нижнюю часть каблука движением, каким вывинчивают штопор, открывая бутылку с вином. Мало-помалу каблук поддался, отошел от подошвы, и мы увидели скрытую в нем полость, в которой лежал небольшой мешочек из замши. Левый каблук поддался точно таким же образом, и в его тайнике мы обнаружили еще один мешочек.

– Неплохой улов! – воскликнул Холмс и опустил оба мешочка в карман. – Мы почти у цели, Ватсон. Нам остается лишь узнать компетентное мнение мистера Йожефа, и в наших руках окажется неопровержимая улика против барона.

Поставив ботинки на место, Холмс поспешил прочь, не забыв запереть за собой номер.

Едва мы очутились у себя, как Холмс, не мешкая ни секунды, приступил к осуществлению следующего этапа своего плана. Знаменитому детективу, по его же собственным словам, не терпелось узнать «компетентное мнение мистера Йожефа», который сидел за столом у окна, аккуратно разложив перед собой пару пинцетов, ювелирную лупу, крохотные бронзовые весы и квадратный кусок черного фетра, на который он высыпал содержимое замшевых мешочков.

Мистер Йожеф сразу же приступил к работе. Он брал алмазы один за другим, внимательно осматривал их в лупу и откладывал в сторону. Мы стояли рядом, затаив дыхание, и с любопытством следили за его манипуляциями. Время от времени он подвергал камень особенно строгому и придирчивому осмотру и даже взвешивал на весах. Затем, сверившись со своей записной книжкой, откладывал такие алмазы отдельно.

Общее число необработанных камней, по моим оценкам, достигало более трехсот. И каждый алмаз нужно было медленно и тщательно осмотреть. Никто из присутствующих не говорил ни слова, минута проходила за минутой, и сначала мистер Мэлас, а потом и я, утратив интерес к однообразным операциям, которые проделывал мистер Йожеф, стали тихонько поглядывать в другой конец комнаты, где мы узрели два комфортабельных кресла, и постепенно перебрались туда.

Холмс продолжал сосредоточенно следить за скрупулезными измерениями, производимыми мистером Йожефом. Чем больше проходило времени, тем сильнее нервничал Холмс. Несколько раз он доставал карманные часы и мельком бросал взгляд на циферблат. Холмс беспокоился: надо было закончить ревизию камней до прибытия инспектора Грегсона и его коллег.

Наконец осмотр был завершен. Мистер Йожеф вынул из глаза лупу и взглянул на Холмса. Его сухие черты озарила улыбка, первая за весь вечер. Он очень серьезно и быстро заговорил по-венгерски. Вскочив на ноги, мы с мистером Мэласом в один миг оказались у стола.

– Ювелир уверен: эти камни украдены у него, – перевел мистер Мэлас и указал на меньшую горку алмазов, где было около двадцати камней. – По описанию они соответствуют алмазам, похищенным у него в тысяча восемьсот восемьдесят четвертом году. Более того, на каждом из этих камней имеется его отметка.

– Может ли мистер Йожеф подтвердить свои показания под присягой в суде? – спросил Холмс.

Мистер Мэлас перевел вопрос и ответ, который тотчас же дал мистер Йожеф:

– Да, непременно.

– Превосходно! – воскликнул Холмс, и лицо его просветлело. – А теперь, мистер Мэлас, я буду премного вам обязан, если вы сопроводите мистера Йожефа в его пансион и сообщите, что я заеду к нему в течение ближайших дней, как только барон и его подручные окажутся под арестом.

Получив эти заверения, мистер Йожеф одобрительно улыбнулся, уложил в саквояж весы и инструменты, после чего он и мистер Мэлас покинули номер. Холмс быстро ссыпал алмазы в замшевые мешочки, оставив только один камень из кучки алмазов, помеченных мистером Йожефом.

– Эти камни я сейчас положу назад в ботинки барона, где инспектор Грегсон обнаружит их во время официального обыска. Я хочу, чтобы вы подождали меня здесь, в номере, так как с минуты на минуту может прибыть инспектор Грегсон и его коллеги из Скотленд-Ярда.

Через считанные минуты Холмс благополучно вернулся в номер, и вскоре стук в дверь возвестил о прибытии Грегсона, бледнолицего русоволосого человека в штатском, в сопровождении двух полицейских, тоже в штатском.

– Я получил вашу записку, мистер Холмс, – произнес Грегсон, оглядывая комнату и приветствуя меня легким кивком. – Где те улики, которые вы обещали раздобыть? И где тот свидетель обвинения, о котором вы упомянули?

– Свидетель только что ушел, но его в любой момент можно вызвать. Что же касается улик, то вот неопровержимая улика, – с этими словами Холмс подвел Грегсона к столу, где на черном фетровом квадрате лежал один-единственный алмаз. – Взглянув на этот камень в ювелирную лупу, вы увидите на его поверхности крохотную царапинку.

Пока инспектор рассматривал алмаз, Холмс кратко изложил рассказ мистера Йожефа об ограблении его мастерской и о том, как тот пометил отобранные для ожерелья алмазы.

– Ну что ж, – внимательно выслушав Холмса, произнес инспектор Грегсон. – Что касается меня, то я считаю представленную вами улику вполне убедительной. Как вы и просили, я принес ордер на обыск комнат барона. Мне остается лишь предъявить его, как только этот джентльмен вернется.

– Вам не придется долго ждать, – сообщил Холмс. – Маркиз де Сент-Шамон обещал устроить все так, что барон покинет его дом в половине двенадцатого. Теперь уже почти без четверти двенадцать. Я дал на чай одному из мальчишек-рассыльных, и он постучит к нам в дверь, как только барон появится в отеле.

– Тогда ждать осталось действительно недолго, – согласился Грегсон. – А пока, мистер Холмс, не будете ли вы так любезны удовлетворить мое любопытство по поводу одного аспекта этого дела.

– Разумеется, инспектор.

– Я имею в виду этот алмаз, – продолжал Грегсон, глядя на лежащий на столе камень.

– Что вас интересует? – спросил Холмс самым небрежным тоном, но по его сжавшимся губам я понял, что он уже знает, о чем хочет спросить инспектор, и во рту у меня пересохло от волнения.

Холмс не станет лгать в ответ на прямо заданный вопрос: не в его натуре было умышленно вводить кого-нибудь в заблуждение. Хотя иногда Холмс мог сказать спрашивающему не все, если считал, что это может помочь расследованию преступления.

– Меня интересует, как вам удалось раздобыть этот алмаз? – спросил Грегсон и, к моей великой радости (и, думаю, к великой радости и Холмса), не дожидаясь ответа, сам предложил объяснение: – Насколько я понимаю, барон успел вручить несколько таких необработанных алмазов своим клиентам. Видимо, вам посчастливилось найти меченый камень среди розданных им. Вам крупно повезло, мистер Холмс! Должен признаться, что в моей практике было несколько случаев, когда, не будь госпожа Удача на моей стороне, мне никогда не удалось бы сцапать негодяя. Вы, конечно, помните убийство Бермондси?

– Как же не помнить, – пробормотал Холмс.

– Замечательное это было дело, – задумчиво произнес Грегсон, предаваясь воспоминаниям. – Если бы Кларка не заметили, когда он вылезал из окна спальни, мне ни за что не удалось бы доказать, что его алиби ложное, и отправить его на виселицу.

Воспоминания инспектора Грегсона были прерваны легким стуком в дверь нашего номера. Холмс тотчас вскочил с кресла.

– Это наш сигнал! – пояснил он. – Мопертюи вернулся в отель. Полагаю, мы дадим барону несколько минут, чтобы дойти до своего номера, и тогда предъявим ему вещественные доказательства.

Инспектор Грегсон напомнил прибывшим с ним полицейским об их обязанностях. Поттер, тот, что повыше ростом, остается у дверей в коридоре, а Джонсон, худой полицейский с густыми усами, должен войти вместе с нами и встать у дверей в номере на тот случай, если барон попытается бежать.

Холмс приоткрыл дверь, выглянул в коридор, поднял руку и шепотом объявил:

– Он здесь!

Грегсон молча кивнул своим коллегам, и мы впятером во главе с инспектором вышли в коридор. Не знаю, что ощущали остальные, когда мы приближались к номеру барона, но мой пульс учащенно забился при мысли о том, что через считанные минуты самый хитроумный мошенник в Европе будет арестован и что я сыграл в его разоблачении не последнюю роль.

Производитель алмазов открыл дверь на стук инспектора Грегсона. Было ясно, что барон не ожидал посетителей, и на какое-то мгновение на его лице отразилось беспокойство по поводу такого визита в столь поздний час. Но он был слишком умен, чтобы не догадаться. Я видел, как быстро и цепко охватил барон взглядом наши лица и как в его глазах блеснуло удивление, когда он узнал меня. Но дольше других барон задержал взгляд на лице Холмса и к нему же наконец обратился:

– Если не ошибаюсь, я имел честь встречаться с вами на одном из приемов в Париже, – произнес барон с вежливой улыбкой. – Мистер Корнелиус Спрай, если мне не изменяет память?

– Шерлок Холмс, – сухо поправил его мой старый друг.

– Как же, как же! Для меня это большая честь. Мне неоднократно доводилось читать о ваших блестящих расследованиях, – невозмутимо продолжал барон самым любезным тоном. – Думаю, что не ошибусь, если предположу, что с вами не сэр Уильям Маннерс-Хоуп, а доктор Ватсон, ваш коллега и почитатель.

Прошу вас, джентльмены, входите и пригласите войти ваших сопровождающих. Насколько я понимаю, эти господа из полиции, не так ли? Их профессиональную принадлежность выдают котелки. Ни один джентльмен, сколь бы плачевным ни было его финансовое положение, не наденет такой головной убор.

– Я инспектор Грегсон из Скотленд-Ярда, – произнес Грегсон, обиженный издевательским тоном барона. – У меня имеются веские основания полагать, что вы учредили мошенническое предприятие. Вот ордер на обыск занимаемого вами помещения.

– Ищите где вам угодно, инспектор, – пригласил барон, широким жестом обводя комнату. – Вы не найдете ничего противозаконного ни на мне самом, ни среди моих вещей.

– Даже в каблуках ваших коричневых ботинок? – поинтересовался Холмс.

Барон, все это время отступавший в глубь комнаты, резко остановился. Он все еще улыбался, но по тому, как стал вертеть на мизинце перстень с печаткой, было видно, что Мопертюи занервничал.

– Кстати, инспектор, – обратился Холмс к Грегсону, – среди обуви в стенном шкафу, который находится в спальне барона, есть пара коричневых ботинок, в их каблуках вы найдете некоторое количество необработанных алмазов. Часть камней помечена так же, как тот камень, который я вам показывал. Они похищены в мае тысяча восемьсот восемьдесят четвертого года из мастерской мастера Йожефа в Будапеште. Я берусь это доказать.

Прежде чем инспектор Грегсон оправился от неожиданности, барон тихо рассмеялся.

– Примите мои поздравления, мистер Шерлок Холмс! – воскликнул он. – Вы действительно достойный противник! Но не надейтесь увидеть меня за решеткой! Вынужден разочаровать вас и лишить такого удовольствия. Я слишком долго вращался в самом блестящем европейском обществе и обедал за одним столом с высочайшими особами, чтобы позволить себе хлебать тюремную баланду или сидеть бок о бок с уголовниками.

Продолжая разговаривать с Холмсом, барон все время крутил перстень ни своем мизинце. Вдруг он резким движением поднес руку ко рту и прижал перстень к губам. Прежде чем кто-нибудь из нас успел двинуться или крикнуть, он сжал зубы и с усилием что-то проглотил. Жилы на его шее вздулись от напряжения, через секунду судорога пробежала по всему телу, и барон как подкошенный упал.

Мы бросились к нему.

– Синильная кислота[58]58
  Синильная, или цианисто-водородная, кислота – один из наиболее быстродействующих ядов. Смерть наступает за какие-то секунды. В природе синильная кислота встречается во многих растениях, например в горьком миндале. В повести «Этюд в багровых тонах» синильной кислотой или одной из ее солей был отравлен Енох Дж. Дреббер. Когда мистер Шерлок Холмс дал терьеру своей квартирной хозяйки одну из обнаруженных пилюль, тот мгновенно сдох. – Прим. доктора Джона Ф. Ватсона.


[Закрыть], – произнес я, наклоняясь над телом и почувствовав острый запах миндаля, который трудно с чем-нибудь спутать.

– Ах вот как он ухитрился принять яд, – мрачно произнес Холмс и указал на перстень. Крохотная крышка в печатке была приподнята, и в кольце зияло теперь уже пустое углубление.

– Здесь барон хранил капсулу с ядом. Какой же я глупец, Ватсон! – сокрушенно проговорил Холмс. – Ведь я же видел, как он крутит на пальце перстень, но не догадался, с какой целью!

– Мы ничего не успели бы сделать, яд быстродействующий. Как только барон надкусил капсулу, он был обречен, – попытался я успокоить своего друга, но понял, что мои слова вряд ли смогут его утешить.

– Вы правы, Ватсон, – произнес он. – Все же мне хотелось бы воспользоваться случаем и вернуть барону комплимент: он также показал себя достойным противником.

Холмс выглядел совершенно измученным. Меня потрясло то, что я даже не заметил, каких усилий и напряжения стоило моему другу проведенное расследование.

Впрочем, со смертью барона следствие о деятельности «Нидерландско-Суматрийской компании» не прекратилось. Необходимо еще было выполнить немало формальностей, в том числе пройти процедуру дачи официальных показаний, которой подверглись мы оба. Не без влияния Майкрофта удалось избежать каких-либо вопросов и упоминаний о том, каким образом мой старый друг заполучил доказательства виновности барона.

Именно потому, что я не мог написать правду о методе Холмса, пришлось воздержаться от публикации подробного отчета о расследовании дела[59]59
  В рассказе «Рейгетские сквайры» доктор Джон Г. Ватсон бегло упоминает о нашумевшей истории с «Нидерландско-Суматрийской компанией» и бароне Мопертюи, объясняя нежелание опубликовать отчет об этом деле тем, что «грандиозное мошенничество барона Мопертюи слишком свежо в памяти широкой публики и слишком тесно связано с политикой и финансами, чтобы о них можно было рассказывать в этих записках». – Прим. доктора Джона Ф. Ватсона.


[Закрыть].

На плечи Холмса легли и другие обязанности. Несколько раз ему пришлось выезжать на континент, чтобы помочь полицейским властям в тех странах, где барон занимался мошенничеством, составить полный отчет о деле Мопертюи. Это позволило арестовать и осудить на длительные сроки тюремного заключения сообщников барона – двух так называемых специалистов, якобы занимавшихся изготовлением алмазов в лаборатории, и профессионального взломщика, знаменитого преступника Пьера Лypca, на совести которого были многочисленные похищения необработанных алмазов.

Насколько мне известно, после длительных расследований и выяснения всех обстоятельств похищенные камни были возвращены их законным владельцам. Между тем, хотя поздравительные послания и телеграммы со всей Европы заполнили Бейкер-стрит, Холмсу эти славословия не доставляли особого удовольствия, и он с каждым днем погружался в глубокую депрессию.

О последовавших событиях я упомяну лишь кратко. Если этот отчет когда-нибудь будет опубликован, то читатели смогут узнать о них из рассказа «Рейгетские сквайры», где я во вступительной части описал, насколько это было возможно, все, что случилось потом. Здоровье моего старого друга сдало, и наступила полная депрессия: 14 апреля я был срочно вызван в Лион, где Холмс помогал французской полиции. Его железный организм не выдержал постоянного нервного перенапряжения, и в состоянии глубокого обморока мой друг был доставлен для оказания срочной медицинской помощи в отель «Дюлонг».

По возвращении в Англию я отвез Холмса для реабилитации на неделю в дом моего старого армейского приятеля полковника Хейтера, надеясь, что покой и полная перемена обстановки помогут Холмсу быстрее восстановить здоровье. Но именно тогда, во время отдыха, Холмс оказался вовлеченным в расследование загадочного и сложного дела об убийстве Уильяма Кервена, кучера сквайров Каннингхэмов[60]60
  Уильям Кервен был убит своим хозяином сквайром Каннингхэмом и его сыном Алексом. См. рассказ «Рейгетские сквайры». – Прим. доктора Джона Ф. Ватсона.


[Закрыть].

Есть лишь один постскриптум, который я хотел бы добавить по делу барона Мопертюи, который не был выяснен в ходе официального расследования и, скорее всего, навсегда останется тайной. Я имею в виду номер счета в одном из швейцарских банков, на который барон Мопертюи переводил средства, вырученные от продажи акций «Нидерландско-Суматрийской компании». Хотя полный список этих вкладов – почти в полмиллиона фунтов стерлингов – был обнаружен среди бумаг барона Мопертюи, никаких указаний относительно того, куда они переводились, найдено не было, если не считать загадочной фразы «Мидас, царь, обращавший все в золото»[61]61
  В греческой мифологии Мидас, царь Фригии, был наделен богом Дионисом даром превращать все, к чему прикасается, в золото. Однако, когда Мидас обнаружил, что в золото превращается и пища, к которой он прикасается, царь Фригии взмолился, чтобы Дионис лишил его этого волшебного дара. – Прим. доктора Джона Ф. Ватсона.


[Закрыть], несколько раз фигурировавшей в тех документах.

Холмс был убежден, что в этой фразе закодированы название банка и номер банковского счета в Швейцарии. Но, несмотря на все усилия, ни ему самому[62]62
  Мистер Шерлок Холмс, по собственному признанию, «превосходно знаком со всеми видами тайнописи и сам является автором небольшого научного труда, в котором проанализировано сто шестьдесят различных шифров». В ходе проведенных им расследований мистер Шерлок Холмс раскрыл четыре закодированных сообщения. См. рассказы «Пляшущие человечки», «Алое кольцо», «Аллея страха» и «Глория Скотт». В рассказе «Обряд дома Месгрейвов» Холмс, успешно интерпретируя серию загадочных вопросов и ответов, раскрыл тайну сокровища Месгрейвов. – Прим. доктора Джона Ф. Ватсона.


[Закрыть], ни кому– либо из экспертов расшифровать код так и не удалось.

Думаю, что деньги вместе с набежавшими процентами все еще хранятся на этом секретном счете, и сейчас, когда я пишу эти воспоминания, капитал барона благодаря долгосрочным процентам успел изрядно увеличиться.

Если мой отчет когда-нибудь будет опубликован и кто-то из читателей расшифрует код, то он получит ключ к огромному состоянию.

Приложение
Гипотеза относительно того, кем была вторая жена доктора Ватсона

Истинным знатокам канонических записок о Шерлоке Холмсе известно, что личность второй жены доктора Ватсона и точная дата вступления его во второй брак окружены завесой тайны.

Единственный раз об этом событии говорит не сам доктор Ватсон, а Шерлок Холмс в рассказе «Обваренный солдат», в котором повествование ведется от лица великого сыщика. Шерлок Холмс мимоходом упоминает о том, что при расследовании дела в январе 1903 года «милый доктор Ватсон… покинул меня ради жены, совершив тем самым единственный эгоистичный поступок за все время нашего знакомства». Согласитесь, фраза лаконичная и загадочная.

Сам доктор Ватсон ничего не рассказывает о своем втором браке. Это умолчание тем более странно, что относительно своей первой жены, в девичестве мисс Мэри Морстен, он не проявлял такой сдержанности. Обстоятельства, при которых доктор Ватсон встретился с мисс Морстен, и дальнейшие перипетии их отношений подробно изложены в повести «Знак четырех». В последующих рассказах, например в «Приключении клерка» и «Человеке с рассеченной губой», доктор Ватсон охотно приводит различные подробности своей семейной жизни, несомненно счастливой, хотя детей у миссис Ватсон и мистера Ватсона не было.

Вторая жена доктора Ватсона умерла между 1891 и 1894 годом, когда мистера Холмса в Англии ни было. Предполагалось, что он погиб от руки профессора Мориарти у Райхенбахского водопада. По возвращении Шерлока Холмса овдовевший доктор Ватсон продал место практикующего врача в Кенсингтоне и вернулся на старую квартиру, которую до женитьбы на мисс Морстен снимал у миссис Хадсон на Бейкер-стрит, 221-Б, вместе с Шерлоком Холмсом. Возможно, это произошло в 1894 году. Некоторые знатоки канона о Шерлоке Холмсе датируют возвращение доктора Ватсона на Бейкер-стрит 1893 годом. Однако в рассказе «Тайный жилец», датированном «началом 1896 года», доктор Ватсон сообщает о том, что получил от Шерлока Холмса «срочную записку» с приглашением навестить его на Бейкер-стрит, из чего следует, что доктор к тому времени еще не вернулся на Бейкер-стрит. – Прим. доктора Джона Ф. Ватсона.

Через некоторое время после этой даты доктор Ватсон встретил молодую женщину, которая впоследствии стала его женой.

В опубликованном каноне о Шерлоке Холмсе имеются разрозненные указания, позволяющие установить приблизительную дату этого события.

Как уже говорилось, случай, описанный в рассказе об «Обваренном солдате», произошел в 1903 году. К тому времени доктор Ватсон женился второй раз и съехал с квартиры на Бейкер-стрит. Но поскольку «в самом конце» июня 1902 года, когда Шерлок Холмс занимался делом о трех Гарридебах, доктор Ватсон все еще проживал на Бейкер-стрит, можно с уверенностью предположить, что в то время он еще не «дезертировал», оставив своего старого дорогого друга ради жены.

Но в рассказе «Знатный клиент», точная дата которого достоверно известна – 3 сентября 1902 года, доктор Ватсон упоминает о том, что тогда он занимал апартаменты на Куин-Энн-стрит[63]63
  Расположенная в Вест-Энде, Куин-Энн-стрит была более респектабельной, чем Бейкер-стрит. Здесь находилась и приемная личного врача мистера Холмса доктора Мура Агара. Поскольку доктор Ватсон оказывал медицинскую помощь барону Грунеру, можно предположить, что ко времени событий, описываемых в рассказе «Знатный клиент», доктор Ватсон все еще практиковал на Куин-Энн-стрит. – Прим. доктора Джона Ф. Ватсона.


[Закрыть].

Хотя доктор Ватсон не приводит каких-либо объяснений по поводу изменения своего адреса, по мнению знатоков он съехал с квартиры на Бейкер-стрит из-за своего второго брака. Следовательно, вступить во второй брак доктор Ватсон мог в период от конца июня до начали сентября 1902 года.

Эта предполагаемая дата подтверждается в отчете о деле «Человек на четвереньках», датированном началом сентября 1902 года. В этом рассказе доктор получает от Шерлока Холмса приглашение на Бейкер-стрит и замечает по этому случаю, что тот «пригласил меня туда, где некогда был и мой дом».

К сожалению, сведений, которые позволяли бы установить личность второй жены доктора Ватсона, не так много, поэтому любая попытка узнать, кем была вторая миссис Ватсон, неизбежно сопряжена лишь с чисто умозрительными предположениями.

Тем не менее кое-какие сведения, имеющиеся в каноне, позволяют составить вполне обоснованное представление об отношении доктора Ватсона к женщинам вообще и о типе молодых женщин, которые обращали на себя его внимание, в частности.

В повести «Знак четырех» доктор Ватсон сам замечает, что на своем веку встречал «женщин трех континентов»[64]64
  В повести «Знак четырех» доктор Ватсон сравнивает кучи земли в саду Пондишери-Лодж с грудами отвалов, которые ему доводилось видеть в Балларете, центре добычи золота в австралийском штате Виктория. Точная дата и обстоятельства прибытия доктора Джона Г. Ватсона в Австралию неизвестны. Таким образом, доктор на своем веку встречал женщин трех континентов – Европы, Азии (во время своего пребывания в Афганистане и Индии) в Австралии. – Прим. доктора Джона Ф. Ватсона.


[Закрыть], но только чары мисс Мэри Морстен покорили его сердце. Доктор Ватсон описывает первую встречу с мисс Мэри Морстен во всех подробностях, что дает исследователю множество ценных сведений для обоснования выдвигаемой гипотезы.

Лицо мисс Мэри Морстен было бледно, а черты не отличались правильностью, но зато выражение этого лица было милое и располагающее, а большие синие глаза светились одухотворенностью и добротой. Доктор Ватсон заметил, что руки и губы Мисс Мэри дрожали «от сильного внутреннего волнения», хотя внешне она вполне владела собой. Кроме того, на доктора сильное впечатление произвело мужество мисс Морстен, которая, оставшись одна во всем мире, содержала себя сама, работая гувернанткой. Это позволило ей накопить известный жизненный опыт, что также импонировало доктору Ватсону.

Более того, он полюбил мисс Мэри Морстен с первой же встречи.

Резюмируя, можно сказать, что доктора Ватсона привлекали женщины теплые, обладавшие чувствительной натурой, вызывавшие восхищение стойкостью, с которой они переносили трудности, и одновременно пробуждавшие его глубокое сочувствие.

Высказывалось предположение, что второй женой доктора Ватсона стала мисс Вайолет де Мервиль, дочь генерала де Мервиля, одного из лиц, упоминаемых в рассказе «Знатный клиент». Молодая, богатая и красивая, она страстно влюбилась в весьма нежелательного поклонника с уголовным прошлым – барона Грунера. Только благодаря вмешательству Шерлока Холмса помолвку в конце концов удалось разорвать, и барон вынужден был покинуть Англию.

Однако, по моему мнению, мисс Вайолет де Мервиль не принадлежит к тому типу молодых женщин, которые обладают привлекательностью в глазах доктора Ватсона. Несмотря на страстную привязанность к барону, она в глубине души оставалась твердой, несгибаемой и своевольной особой. Кроме того, нет никаких сведений, позволяющих утверждать, что доктор вообще когда-либо виделся с ней: Шерлок Холмс разговаривал с мисс де Мервиль в отсутствие своего коллеги.

Но была еще одна молодая девушка, с которой доктор Ватсон встречался и которая обладала многими чертами, столь ценимыми доктором Ватсоном в женщинах. В качестве кандидатки на роль второй миссис Ватсон она представляется более вероятной, чем мисс де Мервиль. Как и при первой встрече с мисс Морстен, доктор Ватсон сразу проникся к ней симпатией и ощутил горячее желание защитить ее от невзгод и трудностей. Как и мисс Морстен, эта девушка была гувернанткой – еще одно совпадение – и обладала такой же утонченностью и душевной чуткостью, которые доктор Ватсон так ценил в своей первой жене.

Если моя гипотеза верна, то женитьба на этой молодой особе объясняет также, почему доктор Ватсон хранит беспрецедентное молчание о том, кем была его вторая избранница.

Я имею в виду мисс Грейс Данбар.

Доктор Ватсон познакомился с ней при расследовании смерти миссис Гибсон, жены мистера Нейла Гибсона, миллионера, сколотившего состояние на золотых приисках в Америке. Отчет об этом расследовании был опубликован под названием «Загадка моста Тор».

Доктора Ватсона впервые представили мисс Данбар, когда она по обвинению в убийстве миссис Гибсон ожидала суда в тюрьме городка Винчестер Ассизский. В длинном пассаже, не уступающем по количеству подробностей воспоминаниям о первой встрече с мисс Мэри Морстен, доктор описывает мисс Данбар и ту симпатию, какую сразу же к ней испытывал. Вот что он пишет об этой встрече: «После всего, что нам довелось услышать о ней, я ожидал увидеть красивую женщину, но никогда не забуду того впечатления, которое про извела на меня мисс Данбар».

Ватсона захватила не только ее красота. На него произвели глубокое впечатление ее одухотворенность, «благородство характера» и «невыразимо привлекательное беззащитное выражение» ее темных глаз.

Хотя внешне обе женщины не были похожи – мисс Морстен была маленького роста и обладала хрупким изящным сложением, тогда как высокая брюнетка мисс Данбар отличалась властными манерами, – мне все же кажется, что читатели отметили, как много общего было у этих двух девушек, если верить описаниям доктора Ватсона. Не говоря уже о том, что обе при первой же встрече произвели на него неизгладимое впечатление.

Напомню, что доктор Ватсон был настолько покорен мисс Данбар, что короткое путешествие из Винчестера показалось ему невыносимо долгим, и он стал упрашивать Шерлока Холмса взяться за расследование дела об убийстве миссис Гибсон, которое в конечном счете доказало невиновность мисс Данбар.

В конце рассказа «Загадка моста Тор» Шерлок Холмс между прочим замечает, что, хотя дело успешно разрешено, по его мнению, мисс Данбар «вряд ли» выйдет замуж за мистера Нейла Гибсона. Это весьма любопытное замечание негативного характера, словно великий сыщик-консультант сам сомневается в том, о чем говорит. И многие читатели, по всей видимости, согласятся с ним, что такое развитие событий мало вероятно. Из всех клиентов, которые когда-либо переступали порог квартиры на Бейкер-стрит, мистер Нейл Гибсон, несомненно, является одним из самых неприятных.

Отнюдь не поощряя мистера Гибсона, мисс Данбар пригрозила покинуть Тор-Плейс и осталась на месте гувернантки только после того, как получила заверения в том, что ее работодатель прекратит свои домогательства. Кроме того, у мисс Данбар были на руках иждивенцы, зависевшие от нее в финансовом отношении.

Все эти события произошли до самоубийства миссис Гибсон, когда вопрос о возможном браке между гувернанткой и «королем золота» еще не возникал. Представляется маловероятным, чтобы после смерти его жены мисс Данбар согласилась стать супругой мистера Гибсона. Она была слишком благородной натурой и обладала слишком сильным характером, чтобы выйти замуж за человека, чье несносное поведение довело его жену до самоубийства, а ее собственную жизнь поставило под угрозу.

Год, когда происходило расследование дела об убийстве миссис Гибсон, неизвестен. Упоминается только месяц – октябрь. Но, судя по некоторым данным, расследование проводилось в то время, когда доктор Ватсон еще жил на Бейкер-стрит. Поэтому любая теория относительно датировки последующих событий носит чисто спекулятивный характер.

Однако я предполагаю, что описываемые события происходили в октябре 1901 года и что после освобождения из тюрьмы мисс Данбар покинула дом мистера Гибсона. Поскольку тогда она не имела возможности поблагодарить Шерлока Холмса и доктора Ватсона за ту роль, которую друзья сыграли в доказательстве ее невиновности, я считаю возможным предположить также, что позднее мисс Данбар предприняла поездку в Лондон, чтобы лично выразить им свою благодарность. Ничто не могло бы быть более естественным. Ведь в конце концов Шерлок Холмс спас ее от виселицы!

Во время этого визита на Бейкер-стрит доктор Ватсон возобновил свое знакомство с мисс Данбар, что вполне могло привести к их дальнейшим встречам и в конце концов к бракосочетанию летом 1902 года.

Если принять эту гипотезу, то становится понятно, почему мистер Ватсон окружил тайной свой второй брак. Доктор вряд ли желал, чтобы широкая публика, тем более его клиенты, знали о женитьбе на женщине, которую обвиняли в убийстве. Условности общества того времени вынуждали утаивать подобные факты.

Но была и еще одна довольно веская причина, по которой мистер Ватсон не говорил о своей второй жене.

Мистер Гибсон был человеком необузданных страстей и мстительным по натуре. Так, в присутствии доктора Ватсона мистер Гибсон осмелился заявить великому сыщику: «То, что вы сделали сегодня утром, вряд ли пойдет вам на пользу, мистер Холмс, ибо мне случилось обламывать и не таких, как вы. Никому еще но удавалось перечить мне и одерживать надо мной верх».

Конечно, «король золотых» приисков мог отомстить человеку, завоевавшему любовь молодой женщины, на которой сам мистер Гибсон безуспешно пытался жениться. Думаю, эта версия вполне правдоподобна.

При подобных обстоятельствах неудивительно, что доктор Ватсон хранил в тайне имя своей второй жены и не обмолвился о ней ни единым словом в опубликованном каноне.

Джон Ф. Ватсон,

доктор философии

Колледж Всех Святых

Оксфорд

14 февраля 1932 г.