Текст книги "Нарочно не придумаешь"

Автор книги: Джулия Тиммон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Уголки губ Питера начали медленно подниматься. Об ускользнувших из-под его носа по вине Алана девушках и о своей обиде он уже не вспоминал, настолько был захвачен историей друга.

– Когда экскурсия закончилась и эта прелесть стала прощаться с нами, мне показалось, что меня режут по живому, ей-богу! – произнес Алан, оживленно жестикулируя. – Даже не знаю, с чем сравнить чувства, которые я испытал в момент расставания с ней. Наверняка мои слова кажутся тебе бредом, но я ведь говорю, что немного тронулся умом.

– Послушай, дружище, уж не втюрился ли ты в эту красавицу? – спросил Питер, улыбаясь шире и прищуривая один глаз. – По-моему, все признаки влюбленности налицо.

Щеки Алана, умевшего блестяще контролировать эмоции, неожиданно покраснели. Он потупил взгляд, медленно покачал головой, машинально взял стакан с соком и сделал большой глоток.

– Не знаю, не знаю… По-твоему, это возможно? В любовных делах ты у нас специалист.

Питер рассмеялся дружелюбным негромким смехом.

– Я же говорю тебе, выглядишь ты определенно как влюбленный.

Алан почесал затылок и на некоторое время о чем-то задумался.

– Все это слишком сложно. Может, я и впрямь в нее… – Он замолчал, не решаясь произносить слово «влюбился», гуще покраснел и вдруг как-то неестественно рассмеялся, очевидно, в попытке замаскировать свою неловкость. – Откуда мне знать? Любовью я не болел еще ни разу в жизни.

– Что? А как же твой роман с той жгуче-черной продавщицей из «Ле Бон Круассан»? – воскликнул Питер. – Ты познакомился с ней, когда мы учились еще на первом курсе.

Алан пренебрежительно махнул рукой.

– Этот роман длился пару месяцев и не представлял собой ничего серьезного.

– А Виола с Сен-Дени? О ней ты забыл? Эта девчонка была влюблена в тебя до умопомрачения. А Жюли? Вивьен? Барбара? Сандра? В свое время все эти пташки и куча других, я уже не помню их имен, все уши мне прожужжали о своей любви к тебе.

Алан скривил рот.

– Они, быть может. А я не любил ни одну из них.

– А Изольда из Детройта? – не унимался Питер. – Если мне не изменяет память, вы встречались гораздо дольше пары месяцев.

– Память тебе не изменяет, устало ответил Алан. – Но, поверь, ни Изольда, ни кто другой не вызывал во мне даже подобия тех чувств, которые вызвала сегодняшняя эта девушка.

С минуту Питер пристально всматривался в лицо друга. По его глазам было видно, что его мысли работают в напряженном темпе.

– Раз так, – произнес он наконец, – то ты непременно должен с ней еще раз увидеться.

Алан взглянул на друга с благодарностью, будто с того самого момента, как начал рассказывать о сегодняшнем чудесном происшествии, мечтал услышать от него именно эти слова.

– Ты и вправду так считаешь?

– Естественно. – Питер тряхнул коротко стриженной головой.

– Но где я смогу с ней увидеться? – спросил Алан задумчиво.

– Как это где? Само собой, в галерее! – Питер усмехнулся и дружески хлопнул Алана по плечу. – Ты точно влюбился, старик. Вот и соображать стал на удивление туго. Я бы на твоем месте позвонил в галерею завтра прямо с утра. Спросил бы, когда в следующий раз экскурсию будет вести эта Энн, пошел бы на эту экскурсию и при первой удобной возможности завязал бы с Энн не касающийся Генри Мура разговор.

– Да, но… – пробормотал Алан, глядя в одну точку и водя по подбородку пальцем. – Я ведь ровным счетом ничего о ней не знаю. Вдруг она замужем и у нее куча детишек?

– Во-первых, если речь действительно идет о том самом редком случае, то вам не помешает ни муж, ни детишки, – тоном знатока ответил Питер. – Во-вторых, не торопись с выводами, пока ничего не выяснил. – Его лицо расплылось в загадочно-довольной улыбке. – А в-третьих, если ты упустишь этот шанс, то, чует мое сердце, никогда не познаешь, что такое семейное счастье.

– Эй, при чем здесь семейное счастье? – с шутливым возмущением спросил Алан. – Связывать себя с кем бы то ни было брачными узами я не желаю. Я не создан для семьи!

Питер в ответ на это заявление рассмеялся. А Алан почувствовал вдруг себя как никогда комфортно и радостно.

– Ладно, хватит об этом. Пошли прогуляемся по берегу, я давно мечтал побродить по этим местам. – Он хотел придать лицу строгости, поэтому, поднимаясь из-за стола, сдвинул брови, но губы растянулись в предательски счастливой улыбке.

Питер понимающе усмехнулся, тоже встал и, когда они направились в сторону озера, по-братски положил руку на плечи Алана.

– Что ж, пойдем. Мечты, во что бы то ни стало, следует претворять в жизнь.

3

Следуя совету Питера, Алан позвонил в галерею на следующий же день. Ему ответила администратор. Несмотря на то, что он с вечера продумывал, как сформулировать вопрос, когда у него спросили «чем вам помочь?», все подготовленные слова как будто выветрились из головы.

– Я… Гмм… Вчера я был в вашей галерее на экскурсии, – запинаясь, произнес он, мысленно ругая себя за дурацкую робость, которой никогда, даже в раннем возрасте, не отличался. – Она началась в десять утра. Мне бы хотелось узнать, когда можно попасть еще на одну экскурсию к тому же экскурсоводу.

– В нашей галерее проводится по несколько экскурсий одновременно, чтобы назвать дни и часы работы конкретного экскурсовода, я должна знать его фамилию, – вежливо ответила администратор.

– Фамилию я, к сожалению, не запомнил, – сказал Алан, охваченный тревогой. – А ее имя, по-моему, Энн.

– Одну минутку.

Последовала пауза, за время которой Алан успел дважды прочесть про себя единственную молитву, которую с детства знал наизусть. Для чего он это делал, сам не понимал, ведь в Бога почти не верил.

– У нас работают два экскурсовода по имени Энн, – тем же учтивым тоном сообщила по прошествии некоторого времени администратор. – Энн Рой и Энн Голдстоун.

Лоб Алана покрылся испариной. Он сознавал, что занимается глупостями, не достойными тридцатитрехлетнего мужчины, что если продолжит этот разговор, то поставит себя в еще более нелепое положение, но остановиться уже не мог.

– У той Энн рыжие волосы, – произнес он решительно. – И на вид ей лет двадцать пять.

– Минутку. – По голосу администратора Алан понял, что та улыбается.

Секунду спустя он услышал, как она спрашивает у кого-то, что за рыжеволосая Энн лет двадцати пяти проводила вчера с десяти утра экскурсию. Последовала пауза, потом какой-то другой женский голос, более низкий и более отдаленный, произнес «Голдстоун».

– Алло? Это была Энн Голдстоун, – сказала администратор в трубку. – Она работает только по субботам.

– Только по субботам? – переспросил Алан, отказываясь верить в то, что ждать ему придется почти целую неделю.

– Да. Если вы желаете попасть на экскурсию именно к Энн Голдстоун, ждем вас двадцать второго июня.

– Спасибо. До свидания.

– Всего хорошего.

Положив трубку, Алан зажмурился, прижал ладони к лицу и просидел так минуты три. Ему казалось, он вот-вот вступит в новую эру, вот-вот заживет совсем иной, более яркой, светлой, наполненной смыслом жизнью. И от этого ему было немного не по себе.

Оторвав руки от лица, Алан вскочил со стула, подстегнутый приступом ребяческой радости.

– Подумаешь, неделя! Даже не неделя, а каких-то шесть дней!

– Ты уверена, что поступила правильно, подружка? – спросила Верити, усаживая на кровать с изогнутыми резными спинками огромного плюшевого медведя – подарок Энн на двадцатилетие от родителей. Она не расставалась с ним все прошедшие с тех пор семь лет.

Энн оглядела небольшую спальню уставшим, но умиленным взглядом, повернулась к Верити и кивнула.

– Уверена. Рано или поздно это должно было случиться.

Верити на миг прикусила губу.

– Меня не покидает чувство, что в вашем с Рейнолдом разрыве виновата я. Не позвони я тебе в тот день…

– …И я до сих пор пребывала бы в неведении, – окончила фразу подруги Энн. – Как дурочка гадала бы, куда это мой ненаглядный уходит по выходным, почему так часто задерживается на работе и так далее и тому подобное. Нет, Верити, ты поступила единственно правильно, даже не думай себя казнить.

Она приблизилась к остановившейся у кровати подруге, обняла ее и положила голову ей на плечо.

– Ты очень помогла мне. Вернее, нам обоим. Я давно почувствовала, что наши с Рейнолдом отношения зашли в тупик.

Верити вздохнула и тоже обняла Энн.

– Надеюсь, очень скоро у тебя все образуется.

Вопреки ожиданиям Энн, это испытание не явилось для нее сокрушительным ударом. Увидеть Рейнолда целующимся с собственной лаборанткой, собрать вещи и переехать в свою квартиру на Квин-стрит оказалось значительно легче, чем она себе представляла.

Лишь эпизод объяснения засел в ее сердце острой занозой. Но и от этого разговора можно было ожидать гораздо худшего.

Ничего не подозревающий Рейнолд вернулся в ту субботу домой около шести вечера. Энн уже раскладывала по чемоданам свои вещи. На то, чтобы понять, в чем дело, ему потребовалось не больше минуты.

– Кто-то из твоих знакомых наговорил тебе про меня каких-нибудь гадостей… – пробормотал он, побледнев.

– Нет, я видела вас с Вайолет собственными глазами, – не прекращая сборов, ответила Энн. – Поэтому считаю, что любые объяснения излишни. Я возвращаюсь к себе. Между нами все кончено.

Последовала сцена, к которой Энн была совсем не готова. Рейнолд опустился перед ней на колени, принялся целовать ее руки, ноги, клясться, что к Вайолет не питает ничего серьезного, что оказался в ее объятиях от отчаяния, так как подумал, что любовь к нему Энн осталась в прошлом. Он умолял простить его, шептал, что, если она его оставит, он будет не в состоянии продолжать жить.

Именно в эти минуты, как ни тяжелы они оказались для Энн, она поняла, что от ее любви к этому человеку действительно ничего не осталось. Поэтому-то в этот же вечер она уехала к себе, а через два перевезла и все свои вещи.

– Если что-нибудь понадобится, или захочется с кем-нибудь поговорить, или просто станет грустно, сразу звони, – сказала Верити, убирая руки с талии подруги. – В любое время дня и ночи. Мы с Марком всегда готовы тебе помочь.

– Спасибо. Сегодня же ночью замучаю вас звонками, – пошутила Энн, улыбаясь.

– Замучай, – разрешила Верити. – Так я, по крайней мере, буду знать, что ты не плачешь часами напролет.

– Уверяю тебя, плакать я не буду.

Энн опустилась на кровать и принялась рассеянно гладить медведя по плюшевой голове. Тихо скрипнула дверь, и на пороге появился настороженно обнюхивающий свое новое жилище Мики. Энн, глянув на него, улыбнулась.

– Странно, но я в полном порядке. Сама от себя ничего подобного не ожидала. За Рейнолда я, естественно, переживаю: слишком уж жалким он выглядел, когда умолял меня не уходить. А в целом я даже довольна, что наш роман остался в прошлом.

– Надеюсь, ты не кривишь душой, подружка. – Верити погрозила Энн пальцем и опять вздохнула. – Кто знает? Может, твоя судьба – это на самом деле не Рейнолд? Может, очень-очень скоро ты снова в кого-нибудь влюбишься…

– Нет уж! – Энн сделала протестующий жест руками. – В данный момент мне бы хотелось пожить одной – спокойно и в свое удовольствие. Любовь влечет за собой слишком много проблем. Я от них устала.

Верити пожала плечами.

– Все эти проблемы и проблемами-то не кажутся, если человек влюблен.

Еще раз настоятельно попросив Энн звонить им при любой необходимости, она ушла. Энн закрыла за подругой дверь, медленно вернулась в спальню и в глубокой задумчивости села на стул у окна.

«Может, очень-очень скоро ты снова в кого-нибудь влюбишься…» – эхом отдались в ее голове слова подруги.

– Все эти проблемы и проблемами-то не кажутся, если человек влюблен, – медленно повторила она вслух.

Перед глазами вдруг опять возник образ парня-экскурсанта, и душу наполнило странное тревожно-сладостное чувство.

– Опять мне в голову лезут всякие глупости! – воскликнула Энн, поднимаясь со стула и стремительно направляясь в самую просторную в квартире комнату, которая со студенческих лет служила ей мастерской. – С сегодняшнего же дня я должна начать новую жизнь – забыть о разной ерунде и сосредоточить все свое внимание на работе.

В субботу Энн проснулась с предчувствием чего-то радостного. Нажав на кнопку дребезжавшего будильника, взглянув в окно и потянувшись, она вновь закрыла глаза, желая понять, чем это предчувствие вызвано.

Воспроизвести в памяти приснившийся сон не получилось, но она почему-то была уверена, что странное ощущение никак со сном не связано.

Сегодня же суббота, вдруг осенило ее. У меня опять экскурсия. Вот я и пребываю в приподнятом настроении!.. Дурочка! Как будто не знаю, что того парня среди своих экскурсантов никогда больше не увижу.

Разозлившись на себя, она резким движением откинула простыню, поднялась с кровати и прошла в ванную. В течение целых двадцати минут – принимая душ, чистя зубы, готовя кофе, завтракая, – она внушала себе, что мужчины ей не нужны, что без них жить гораздо спокойнее и интереснее.

Но, раскрыв гардероб, машинально выбрала один из лучших своих нарядов – светлую шелковую юбку и приталенную блузку с абстрактным рисунком спереди. А прической занималась с особой тщательностью и даже подкрасила свои темно-коричневые загнутые кверху ресницы тушью, а губы покрыла блеском.

Понравилась бы я ему в этом костюме? – невольно подумала Энн, глядя на свое отражение в большом зеркале в прихожей.

– Черт! – сорвалось с ее полных блестящих губ, и, резким движением сняв с деревянного крючка сумочку, она вышла из квартиры.

Ночью шел дождь, но к утру тучи рассеялись, и теперь яркое солнце играло на освеженной листве деревьев, на подстриженной траве газонов.

Приближаясь к галерее, Энн ни о чем уже не думала, просто радовалась начавшемуся дню и любовалась преобразившимся после дождя родным городом. О том парне она забыла, поэтому в галерею вошла привычно уверенной походкой. Увидев же его в группе экскурсантов, чуть не лишилась дара речи.

В первое мгновение она подумала, что он ей просто мерещится. Я рехнулась, мелькнуло в ее голове. Сошла с ума, вот и вижу теперь повсюду этого типа.

Объятая страхом, Энн перевела взгляд на другого человека – важного коренастого господина в легком летнем костюме. И с облегчением вздохнула, радуясь в душе, что не все мужчины кажутся ей тем незнакомцем, а только высокие и с русыми волосами.

Взяв себя в руки и сосредоточившись на предстоящей работе, Энн улыбнулась, поприветствовала экскурсантов, назвала свое имя, произнесла несколько привычных слов об истории создания и развития галереи и повела группу в первый зал.

Вдруг затылком почувствовала, что кто-то из идущих следом за ней людей разглядывает ее невероятно пристально и, повинуясь какой-то сверхъестественной силе, повернула голову. Их с высоким незнакомцем взгляды встретились.

Это он! – пронзило ее сознание. Я не обозналась и не сошла с ума!

Если бы она была новичком в своем деле, то в столь глубоком потрясении наверняка не смогла бы даже начать экскурсию. В висках, как только ей стало ясно, что на нее смотрит тот же самый человек, застучали молоточки, вмиг похолодевшие руки покрылись «гусиной кожей», голова затуманилась, а все мысли в ней превратились в желеобразную массу.

Но Галерею Онтарио она знала как свои пять пальцев, поэтому, действуя автоматически, с легкостью заговорила о картинах первого зала и о написавших эти картины художниках. Взгляд незнакомца она ощущала на себе до самого конца экскурсии, но смотреть на него больше не решалась.

Отправляясь сегодня в галерею, Алан сильно волновался. За прошедшую неделю он так много думал о сложившейся ситуации и так часто представлял себе новую встречу с Энн, что запутался в собственных мыслях и уже не был уверен в правильности своего намерения опять пойти на экскурсию.

Пытаясь воспроизвести в памяти образ молодой женщины, он отчетливо вспоминал только обрамленные густыми ресницами выразительные глаза. У него уже начали зарождаться сомнения: уж не выдумал ли он прекрасную Энн? Вернее, ухватившись за первое о ней впечатление, подобно Великому Гэтсби, несколько лет не видевшему любимую, нарисовал в своем воображении некое божество, значительно приукрасив реальность фантазиями.

Питер всю эту неделю тактично обходил в разговорах с Аланом тему женщин и любви и не задавал лишних вопросов.

Порой Алану казалось, что Энн вообще ему приснилась, и иногда даже хотелось очнуться от сна и понять, что все произошедшее – прекрасное видение. Слишком необычной и сентиментальной была эта история…

В пятницу вечером Питер как бы между прочим сказал, что с запланированными на субботнее утро делами разберется сам. Алан кивнул, преисполненный чувства благодарности.

В ночь с пятницы на субботу он спал плохо. Постоянно просыпался с мыслью о том, что затевает глупость, ворочался с боку на бок и вновь и вновь проигрывал в воображении события завтрашнего дня. Поднялся на заре и за чашкой горячего крепкого кофе опять углубился в размышления.

Может, я ненормальный? – думал он. Целую неделю живу ожиданием встречи с женщиной, которая наверняка забыла обо мне, как только закончилась экскурсия. А ведь я даже лица ее не помню, не имею ни малейшего представления о том, что она за человек, чем занимается в свободное от экскурсий время, с кем и где живет. Что я скажу ей? Как заведу с ней знакомство? Может, будет лучше, если я вообще откажусь от этой бредовой затеи?

Нет, тут же возражало ему сердце. И, делая очередной глоток кофе, он прикрывал глаза и представлял себе момент, когда опять увидит Энн.

Я должен это сделать, непременно должен, думал он. Чем бы ни закончилась моя попытка сблизиться с этой женщиной, я обязательно предприму ее…

В то мгновение, когда Энн легкой походкой приблизилась к группе экскурсантов и взглянула на Алана, он увидел, как на ее лице резко сменились эмоции – смущение, удивление, затем… радость. Да-да, радость отразилась в ее глазах настолько ясно, что сомнения, мучившие Алана в течение предыдущих семи дней, тут же рассеялись как дым.

На протяжении всей экскурсии он опять с любопытством ее разглядывал: изучал ее мимику, жесты, интонации. Она это чувствовала и боялась смотреть в его сторону, но экскурсию вела так же увлеченно, как в прошлый раз.

Я не приукрасил ее образ фантазиями, с удовлетворением констатировал Алан. В действительности она еще красивее, еще загадочнее. Как много я отдал бы за то, чтобы узнать ее ближе!..

По окончании экскурсии Энн привычно спросила, нет ли у кого-нибудь вопросов, улыбнулась, попрощалась и, не взглянув на Алана, торопливо зашагала к лестнице, ведущей, очевидно, к служебным помещениям.

Алан нагнал ее несколькими быстрыми шагами.

– Энн, можно… задержать вас еще на минутку?

Она остановилась сразу же, как будто ждала, что ее окликнут, но, прежде чем повернуть голову, несколько мгновений колебалась.

Алан видел, как напряглись и опустились ее плечи, как дрогнули собранные в хвост рыжие локоны-пружинки. Любое движение этой женщины приводило его в необъяснимое восхищение, и ему было странно и непривычно это осознавать.

Она повернулась очень медленно и спокойно посмотрела ему в глаза.

– Вы спросили, нет ли у кого-то вопросов, – с поспешностью произнес Алан, будто боясь, что, если промедлит, Энн растворится в воздухе. – У меня есть к вам один вопрос…

Темно-коричневые брови Энн приподнялись.

– Я и в прошлую субботу был на вашей экскурсии, – произнес Алан более размеренно.

– Я помню, – ответила она, немного опуская ресницы и пряча таким образом от взгляда собеседника отразившиеся в своих глазах эмоции.

– Меня не покидает чувство, что вы и я знакомы уже очень давно. Может, мы где-нибудь встречались прежде?

Энн изумленно улыбнулась и покачала головой.

– Вряд ли.

– Наверное, это было в прошлой жизни, – сказал Алан со всей серьезностью.

Энн рассмеялась, и изящные завитки волос, обрамляющие ее лицо, мягко заколыхались. У Алана на душе сделалось так светло и легко, что он, теперь не испытывая ни капли смущения, улыбнулся во весь рот и добавил:

– Да-да, я чувствую, что в прошлой жизни мы были большими друзьями.

– Очень любопытно. – Энн, тоже распрощавшаяся с тягостным ощущением неловкости, лукаво прищурилась. – А почему же тогда я ничего не чувствую?

– Возможно, потому что почти не смотрели на меня во время экскурсий, вот и не вспомнили, – нашелся Алан. – А я разглядывал вас очень старательно и при этом напрягал память.

Энн опять засмеялась, на этот раз естественнее и свободнее.

– Для того чтобы вспомнить друзей из прошлой жизни человеку обычно требуется немало времени и сил, – продолжил Алан нести явно забавляющую Энн ерунду. – Предлагаю вам выпить со мной чашечку кофе где-нибудь в ближайшем кафе. Пообщаемся, и вы тоже поймете, что мы друг другу не чужие люди.

Улыбка медленно исчезла с лица Энн. Она потупилась, провела по волосам рукой, прикусила уголок губы и посмотрела на часы.

– Вашего предложения я, к сожалению, не могу принять, – пробормотала она.

У нее есть муж, решил Алан, и на его сердце как будто лег тяжелый камень.

«Во-первых, если речь действительно идет о том самом редком случае, то вам не помешает ни муж, ни детишки, – прозвучал в его голове голос Питера. – Во-вторых, не торопись с выводами, пока ничего не выяснил».

Все верно, подумал Алан. Слишком уж рано я собрался опустить руки.

– Думаете, не вспомните меня даже после беседы за чашкой кофе? – спросил он тем же шутливо-серьезным тоном.

Энн покачала головой.

– Просто у меня сегодня слишком много дел. Через двадцать минут еще одна экскурсия, потом надо будет съездить в издательство.

– Вы пишете книги? – спросил Алан удивленно.

– Нет, иллюстрирую их, – ответила Энн. Я так и думал, мелькнуло в мыслях Алана.

Я знал, что она натура творческая. Невероятно!..

– Я еще ни разу в жизни не встречал человека, иллюстрирующего книги.

– Как это? Вы же утверждаете, что знаете меня с незапамятных времен! – Энн улыбнулась настолько искренней и очаровательной улыбкой, что у Алана ёкнуло сердце.

– Гмм… Да, я действительно чувствую, что мы знакомы давным-давно, и всегда был уверен, что вы – человек искусства, но кем конкретно работаете, не знал, – выкрутился Алан. – Может, сходим в кафе вечером?

Энн заколебалась. Ее полные губы наморщились, как у человека, намеревающегося возразить, но в глазах заиграли искорки, подарившие Алану надежду. Он схватился за эту надежду, как утопающий – за соломинку.

– Всего лишь выпьем по чашечке кофе. Мне безумно хочется возобновить с вами дружбу. – Он лукаво улыбнулся, и невидимая преграда, не позволявшая Энн принять его предложение сразу, рухнула.

– Ладно, уговорили, – сказала она на выдохе. – Раз уж речь идет о дружбе, я согласна.

От радости Алану захотелось подпрыгнуть, вскинуть сжатую в кулак руку и издать торжествующий вопль… но он лишь довольно улыбнулся.

– Где и в какое время мне вас ждать?

– В кофейне в Бичез, что в конце Квин-стрит. В… – Энн сузила глаза, что-то прикидывая в уме. – В семь вечера. Идет?

– Идет, – ответил Алан, сдерживая еще один рвущийся наружу победный вопль. – До вечера, Энн.

– До вечера… Кстати, как вас зовут?

– Алан Атуэлл.