Текст книги "Повседневная жизнь греческих богов"

Автор книги: Джулия Сисс

Соавторы: Марсель Детьен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Боги в центре политики

Как бы ни варьировалась формула, она всегда включала в себя два понятия: боги и люди, которые употреблялись в строго определенном порядке, согласно иерархии, легко поддающейся проверке. Условия включения в город-государство нового гражданина, вхождения в политическое сообщество, за пределами которого он был рожден, гласили, что кандидат на получение гражданства обязательно должен был в первую очередь принимать участие в общественных жертвоприношениях, иметь доступ к алтарям, в святилища, к городским богам, а затем на собрания и в магистратуры. Допустим, иностранец получал право гражданства, право реальное, а не виртуальное, которого часто удостаивались благодетели города-государства в знак признательности. Такого человека переставали рассматривать как заезжего иностранца, всегда нуждавшегося в услугах полноправного гражданина для посещения алтаря. Он также переставал быть одним из иностранных резидентов, которых презрительно называли чужаками и которые были исключены из рамок гражданского сообщества, даже если город-государство и приглашал их на тот или иной общественный пир или терпел их присутствие на празднике Гефеста, бога, покровительствовавшего ремесленникам, всем тем, кто занимался ремеслом, в то время как свободный гражданин всегда предавался праздности. Итак, будущий гражданин получал доступ во фратрию, причислялся к роду и таким образом становился обладателем установленной законом доли при свершении жертвоприношений и законного места на пирах равных. Его могли также попросить предстать перед собранием «братьев» или «рода» и изложить причины, по которым он хотел вступить в новое сообщество. Он должен был попытаться убедить членов своего города-государства в миниатюре. Если сообщество давало свое согласие, то он мог в дальнейшем принимать участие во всем том, в чем принимали участие активные граждане, в первую очередь в общественных жертвоприношениях.

Первое право усиливалось другим правом, которое не предоставлялось в обязательном порядке новому гражданину, но которое позволяло очень четко выделить ценности, придаваемые городом-государством делам богов. Это второе право, предоставлявшееся избранным, относилось к участию в обсуждениях дел богов на авторитетных собраниях. Более конкретно речь идет о праве заседать на первой части собрания, той части, которая касалась «священных дел». Ведь подобные дискуссии разрешались исключительно полноправным гражданам, пользовавшимся «всеми правами без исключения». Такой привилегией наделяли крайне редко и доказательством тому служит история Тизамена и жителей Спарты. Тизамен был знаменитым прорицателем. Оракул предсказал, что он победит в пяти боях, которые состоятся под его руководством. Спарта тут же захотела привлечь его на свою сторону. Тизамен потребовал, чтобы в его контракт была включена статья, предусматривавшая получение полного гражданства «со всеми правами». Жители Спарты пришли в негодование, и сделка не состоялась.

«Все права»: это именно то, что афиняне в исключительном случае предоставили жителям Платей, своим союзникам до последней капли крови, оставшимся в живых после чудовищной осады города лакедемонийцами. С этого дня жители Платей стали гражданами Афин, наделенными теми же правами, что и другие афиняне и обладающими теми же прерогативами в отношении священных и гражданских вещей. Правда, было сделано две оговорки: с одной стороны, сан жреца и право участвовать в мистических культах передавались по наследству; с другой – они не могли входить в число девяти архонтов. В соответствии с этим постановлением жители Платей были разделены между демами и родами и допущены на собрания, где обсуждались дела богов. Вот другая манера демонстрировать полноправие: «принимать участие в культах и работе магистратур», в ведении дел маленького города-крепости Пидаса, поглощенного городом-государством Милетом. Но это относилось только к тем, кто принес клятву и был занесен в список, составленный посланцами, прибывшими из Милета: только они без всяких явных ограничений могли принимать участие «во всем том, в чем участвовали другие жители Милета». Было гораздо привычнее разделить алтари и святилища, чем открыть доступ к ведению дел богов. В 198 году до н. э. римский консул Т. Кв. Фламинин вел военные действия против Македонии. Он осадил Элатею, в Фосиде. Город пал, и жители Элатеи нашли прибежище в Аркадии, у граждан Стимфала, своих «родственников» с незапамятных времен. Их разместили в домах, открыли доступ к семейным очагам и разрешили участвовать в церемониях жертвоприношений. Из общественных земель им были выделены частные наделы. Прошли годы. Жители Элатеи вернулись на родину и тут же приняли указ, воздававший должное городу и гражданам Стимфала: помимо права на убежище граждане Стимфала «получат право участвовать в общественных жертвоприношениях», совершаемых жителями Элатеи, а дела Элатеи будут рассматриваться сразу же после проведения собрания, посвященного «священным делам». Благодарность ли толкнула жителей Элатеи предоставить гражданам Стимфала право узнавать об их самых символических делах? Действительно ли они переступили порог столь закрытого для посторонних глаз собрания?

Некоторые города-государства обсуждения дел богов и дел людей осуществляли в разное время. При этом употреблялась формулировка: «в первую очередь после священных вещей», чтобы указать на «политические дела», которые должны были обсуждаться в срочном порядке. Это проявлялось также в текстах почетных указов, предоставлявших право на гражданство избранным иностранцам: «они будут допущены в совет и на собрание сразу же после обсуждения дел богов». Боги – в первую очередь, причем для граждан первого ранга, для тех, кто закреплял за собой право на получение сана священнослужителей и на обладание должностями самых важных магистратов. В Дельфах граждан первого ранга называли «демиургами», «общественными должностными лицами». Это они правили городом-государством, это они носили в Марселе титул timouques, лица благородного происхождения, «пользующиеся правом гражданства на протяжении трех поколений». В Пергаме, в Памфилии, самой почитаемой жрицей – жрицей Артемиды – могла стать только «гражданка», живущая в городе и рожденная в семье, три поколения которой, причем как по отцовской, так и по материнской линии, жили в городе-государстве.

В политическом пространстве города-государства, вобравшем в себя дела богов и дела людей, «священные вещи» образовывали первый круг, который был аналогичен кругу, очерчиваемому в былые времена кровью жертвы, приносимой теми, кто сообща поглощал внутренности, обжаренные на вертелах. Избранные сотрапезники, собравшиеся вокруг того, кто совершал жертвоприношение, они имели право на жизненно важные органы жертвы, на части тела, образуемые загустевшей кровью. Они первыми вкушали жизненно важные органы животного сразу же после того, как кровь, предназначенная богам, обагряла алтари. В рамках города-государства, заботившегося о неуклонном соблюдении ритуала прародительских жертвоприношений, круг граждан первого ранга замыкался на том, что полис ставил превыше всего: на богах и их делах. Первый круг внутри общественной области, центр того, что греки V века называли «политическим аспектом» или «политическими делами» города-государства. Доказательством тому служит, например, рассказ о Лизии, ораторе, богатом ремесленнике, изготавливавшем щиты. Он написал более двухсот речей, тем самым оказывая влияние на афинскую демократию, но так и не получил гражданства. Андосид был замешан в скандале, разгоревшемся вокруг изувеченных статуй Гермеса. После того как на него поступил донос, он сам выступил с разоблачениями. Раскаявшись, он сумел избежать наказания, но в соответствии с законом относительно такого рода «раскаявшихся» он подпадал под atimie, то есть лишался прав. Вход на агору и в святилища становился для него недоступным. Андосид уехал за границу. Ссылка, скитания. После установления на его родине демократии он возвратился назад. По амнистии ему возвратили все права. Но недруги опять стали писать доносы. Они хотели, чтобы Андосид был арестован. Андосида подозревали в безбожии, но тем не менее он продолжал принимать участие в делах города-государства. Он посещал заседания Совета, где обсуждались проблемы жертвоприношений, молитв и оракулов. А ведь именно таковой была повестка дня собраний, созванных для обсуждения «священных вещей», hiera– сердце «политики».

В Аргосе был найден камень, где был выбит текст закона, принятого в середине V века до н. э. Этот закон касался решений «собраний, где обсуждались дела богов», закрепленные в пакте, который подписали аргивяне с двумя критскими городами – Кноссом и Тилисом. Большинство статей регламентируют ритуалы жертвоприношений, сопутствующих подношений в параллельных святилищах, иерархию жертв и распределение долей, составление соответствующего календарного графика. Что касается других решений, то они устанавливают порядок ведения войн, правовую основу отношений с другими городами-государствами, границу между Тилисом и Кноссом. Однако все эти решения были приняты собранием, которое, как это написано внизу стелы, следило за «священными вещами», охватывавшими всю область общественных дел.

Боги во власти людей?

Из сказанного не следует делать скоропалительного вывода, что греческий город-государство всецело находился во власти богов. Практика проведения собраний, ставивших на повестку дня дела этих богов, напротив, позволяет предположить, что в некотором роде боги подчинялись решениям, принятым человеческим сообществом. Обязанность, вмененная писцу Спенсифу, записывать для города-государства то, что касалось богов, и то, что касалось людей, в полной мере соответствовала намерениям законодателей. В частности, намерениям Солона Афинского, законодателя, чьи политические деяния и законы мы знаем лучше других. Солон Афинский по праву гордился тем, что на заре VI века до н. э. создал законы для города-государства, причем как для богатых, так и для бедных. Когда Солон решил опубликовать, представить на всеобщее одобрение фундаментальные правила жизненного уклада города-государства, он сам записал или приказал записать на деревянных и бронзовых плитах ритуалы жертвоприношений, календарные данные, уточненные сведения о стоимости жертв, о получателях, актерах, ритуальных церемониях. Значительная часть «законов Солона» выходит за рамки области, которую мы называем «политической» в узком смысле слова. Законодательство Солона охватывает священные вещи, гражданские дела: двойной реестр, прекрасно читаемый и в V веке до н. э., когда афиняне, в 410 году, поручили Никомаху, возглавлявшему законодательную комиссию, пересмотреть кодекс Солона и выбить его текст на стене базилики. Монументально запечатленный кодекс, на который могли сослаться афиняне, равно как и на произведения Солона.

Драконт, законодатель VII века до н. э., обнародовал наряду со своими знаменитыми законами об убийствах (на которые впоследствии будет опираться Солон) списки жертв, «священные законы» и календари праздничных дней. Автор «Законов» Платон предписал учредить целый ряд культовых обрядов: их должны были обеспечивать толкователи и блюстители законов, но предварительно город-государство непременно должен был узнать у дельфийского оракула, «какие жертвы и каким богам нужно приносить в первую очередь».

В работе комиссий и в обсуждении на собраниях дел богов принимали участие все граждане. В 485– 484 годах до н. э. народ, афинский демос, решил взять под охрану все святилища Акрополя и, в частности, Гекатомпедон. Для свершения жертвоприношений было запрещено приносить туда котелки и разводить огонь. Происходило ли объединение граждан? Сливались ли в один несколько полисов, как это произошло в III веке до н. э. в Миконосе? Собиралось собрание, оно должно было сделать выбор, выработать общий календарь, реорганизовать местные пантеоны, учредить новые ритуалы жертвоприношений, при этом учитывая традиции, но также и исправляя, «подчищая» их. Иными словами, собрание должно было проделать работу, о которой нам хотелось бы знать все – перипетии, процедуры, предполагающие вмешательство экспертов, политические цели, значимость местных интересов, неизбежные столкновения, компромиссы. Именно город-государство постановлял: новый календарь жертвоприношений должен быть лучше предыдущих. Боги также ставились об этом в известность. Иногда даже собрание граждан, составляя статьи, касавшиеся праздников, давало понять, что в законодательство могли вноситься изменения только при условии, что подобное решение будет одобрено не менее ста гражданами-членами дема.

Безусловно, боги не попадали в зависимость от изменений, одобренных большинством. Точно так же гражданские войны не вели неизбежно к уничтожению статуй побежденной стороны. Для того чтобы внести любое значительное изменение, необходимо было заручиться поддержкой дельфийского оракула, который чтил традиции в той же степени, что и те, кто обращался за советом к Пифии. Однако в области «дел города-государства» (politika)люди как нигде более утверждали свою независимость. Именно здесь они в полной мере проявляли свою власть, в то время как в области «земных плодов», семян и растений божественные силы задавали ритм работам, заставляли расти, цвести, щедро наделяли пищей или отказывали в ней тем, кто отправлял культ времен года, Деметры, Харит, Граций, Диониса. Ксенофон вывел следующую формулу: возделывать землю – значит отправлять культ Земли, богов-покровителей зерна и плодов. Один и тот же греческий глагол therapeueinозначает возделывать и отправлять культ.

На агоре, на собраниях, в совете, при принятии решений в магистратурах всегда присутствовали многочисленные боги. Назовем самых значительных из олимпийцев: Зевс, Афина, Артемида, кроме того Гермес и Афродита, не забудем и Аполлона. Боги присутствовали и при принятии политических решений. По-иному их присутствие ощущалось при ведении войн и возделывании земли, когда человек ощущал себя в полной зависимости от божественных сил. Город основывали люди, простые смертные. Это они определяли границы политической области, продумывали и наполняли пространство общественной жизни, постепенно утверждали ее независимость, принимая различного рода законы, продуманные предписания, проводя полноценную и в то же самое время отвлеченную работу. Например, первенец Кроноса Гестия стала Общественным очагом, символом города-государства, идеалом политической сферы, «самой законностью», собравшей вокруг себя другие, такие же символические фигуры, которые своей совокупностью выражали политический символизм, не свойственный широко известным богам политеизма.

Как и другие божества, символические фигуры политической жизни города-государства являлись неотъемлемой частью общества. Но помимо этого они несли на себе отпечаток мышления, господствовавшего в городе-государстве. Они были вылеплены как бы изнутри, в точном соответствии с абстрактными идеями, выдвинутыми знатоками «человеческих дел», всем опытом управления обществом. Одним словом, вести жизнь гражданина означало не только практически каждый день отправлять культ богов, признанных городом-государством, но также быть составной частью бесстрашного, дерзкого маленького общества, которое выбирало место для божественного в открытом пространстве, строго, неотступно разграничивая дела людей и дела богов.

Боги греческого города-государства отличались от ведущих активный образ жизни богов Гомера, которые в большинстве своем были готовы страдать из-за смертных, причинять друг другу смертельные мучения, лишь бы угодить жалким людишкам. Но они точно так же отличаются и от равнодушных богов, придуманных Эпикуром, от далеких, купающихся в блаженстве, любующихся самими собой, находясь в полном неведении относительно человеческой деятельности. Будучи гражданами и при случае покровителями города-государства, боги глубоко внедрились во все сферы человеческой деятельности. Они приобщились к обычаям, поступкам, институтам, образующим социальную основу гражданской жизни. Они властвовали над всеми действиями людей, пытавшихся жить «политически» как в новых, так и в древних городах-государствах. Они властвовали, но, как справедливо было замечено, не правили.

Два примера позволяют нам увидеть, как боги вмешивались, не навязывая, однако, при этом свою власть, в формирование личности и воспитание граждан, с одной стороны, и с другой – в сексуальную, как мы сказали бы сейчас, жизнь. В первом случае мы рассмотрим деятельность божества женского пола, деятельность, включающую в себя как созидание, так и желание рождаться самими по себе; а во втором – похождения Диониса, начиная с его изображений в виде фаллоса.

Мы исследуем общество этих богов, о каждом из которых в древности имелось четкое представление, воплощенное в привычных статуях, но сложный характер которых, интуитивно прочувствованный гражданами, не сумел раскрыть нам ни один Гомер-антрополог.

Глава XIV

Сила женщин. Гера, Афина и их близкие

Посейдон метался в поисках города и края, которые признали бы его верховную власть. Бог морей оказался в незавидном положении: всюду ему отказывали, тогда как, судя по некоторым чертам его божественного характера, он лучше, нежели его соперники, справился бы с установлением эффективного господства над всем миром. Не обращался ли ежедневно с мольбой к своим святилищам бог, владевший землей, бог, твердо стоявший на ногах? Этот Владыка-супруг Земли, с долунным видом черной Деметры, такой же черной, как Аркадия черных кобылиц! Не говорит ли это о его непосредственности, которая будет чинить препятствия его карьере бога-властелина, распоряжающегося городом-государством с заоблачных высот? Если всегда или почти всегда Посейдон оставался в проигрыше, то он ни разу не терял все. По-видимому, его противники были заинтересованы в том, чтобы признавать за ним права, без которых они сами не смогли бы обладать желаемыми городами.

Дважды – в Арголиде и Аттике – Посейдон сталкивался с могущественными богинями и оказывался побежденным женщинами: сначала афинянками, которые играли главенствующую роль в скоротечном царствовании Кекропа, а затем в тех же Афинах Праксифеей, без малейших колебаний принесшей в жертву свою дочь, дабы обеспечить триумф Афины и победу над Посейдоном, как приверженцем культа Эрехфея, обитавшего у основания Акрополя. Посейдон потерпел поражение также и на земле Аргоса, и опять-таки от женщин, которые пришли на эту землю издалека, чтобы установить здесь царствование Геры. В Аргосе Посейдон познал и другую форму зависимости: ту, что берет начало от желания, от убеждения, от супружества по обоюдному согласию. Прельщенный красотой Амимонеи, одной из пятидесяти Данаид, бог всех оплодотворяющих и бьющих ключей, источников и вод снял заклятие, которое он в гневе наслал на реки Арголиды и на первых обитателей аргосской земли, принявших сторону Геры, и отказался от собственных притязаний. Вследствие этого заклятия наступила страшная засуха: все воды покинули границы города-государства и подвластных ему территорий. Воды хлынули на земли, прилегающие к морскому побережью, где Посейдон, бог начала новой жизни, в обычное время открывал источники питьевой воды, а со дна моря поднялись огромные водовороты, в пучину которых, к его удовольствию, устремились кони в полном снаряжении.

Когда прибыли Данаиды, когда они возвратились в страну своих отцов, то высадились поблизости от Лерна и тут же начали искать воду, без которой не могли совершить жертвоприношение богам этой страны. И вот, углубившись в лес за Аргосом, когда-то богатым водой, а ныне испытывавшим жажду, одна из дочерей Даная, вооруженная копьем, встретила жертву, прицелилась, но промахнулась, разбудив дремавшего на валежнике сатира, который и воззвал к Посейдону, находившемуся недалеко от Лерна. А дальше началась цепная реакция. Посейдон совершил решающий поступок. Для Амимонеи он придумал формулировку договора, связывающего супругов взаимным уважением. Таким образом, Посейдон вторгся во владение Геры, его соперницы за господство над землей Аргоса, богини, «равной в правах» с самим Зевсом, царем богов, на законном основании называемом ею партнером по ложу, а не господином или домашним деспотом. По милости Посейдона Амимонея будет ведать церемониями бракосочетания, очищающими и плодородными водами родного края. Наравне с Герой, которую на острове Самос называли «рождением, корнем всех вещей». Наравне с Герой, так похожей, когда она этого хотела, на Гею, ее сообщницу, помогавшую ей без уловок производить на свет представителей мужского пола, детей, прекрасных, как юность, как Геба, появившаяся однажды вечером на свет из сочного и хрустящего салата-латука.

Так же как и Амимонея, другая дочь, Даная, утверждает против воли своего отца право женщины самой выбирать супруга и право любить наряду с долгом убивать, проливать кровь по приказанию отца. Гиперместра, единственная из Данаид, отказалась пролить в первую брачную ночь кровь двоюродных братьев, сыновей Эгипта. Она станет первой жрицей Аргосской Геры и одновременно первой царицей аргосской земли: в пантеоне царей Аргоса, увековеченных в 369 году аргивянами, статуя Гиперместры находится впереди статуи Линкея и сразу же после статуи Даная. Цари этой страны ведут свое начало от Гиперместры и Линкея. Царская власть женщин, как и подобает на территории, находящейся под покровительством Гераиона, святилища, где на троне восседает во всем своем величии Гера, держа в руке скипетр, а у ее ног располагается брачная кровать с харитами, божествами торговли, смотрящими прямо на щит вооруженной покровительницы города. Гера-воительница является одновременно и Герой-владычицей. И с тех пор Посейдон, отбросив злость, питает ночные воды Лерна, предназначенные для красавицы, пришедшей искупаться, или прекрасной разносчицы воды, а в источник Амимонеи, предназначенный для молодых супругов, вода поступает равномерно летом и зимой. Подземное могущество Посейдона, подкрепленное одной из Данаид, привело к установлению власти женщин на земле Аргоса посредством царской власти Геры.