Текст книги "Желанный (ЛП)"

Автор книги: Джулия Кеннер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

– Разведи ноги, детка.

– Эван! – я больше ничего не сказала, но в моем голосе явно слышался протест.

– Разведи ноги.

Я зажмурилась еще сильнее, и подчинилась его приказу. Сначала воздух охладил мою разгоряченную киску. Но это ощущение быстро прошло. Внутренняя сторона бедра горела огнем, и я вдруг осознала, до чего я открыта. До чего я была влажной. Как ужасно, прекрасно и восхитительно я предстала перед ним. Мои мышцы напряглись в предвкушении, а клитор превратился в плотный жаждущий комок.

– О, детка, – сказал он, – ты такая аппетитная.

– Так чего же ты ждешь? – прошептала я, шокированная уже тем, что могу говорить, да еще и такие провокационные слова.

Он усмехнулся.

– Терпение.

Я заскулила, уверенная, что если он не сделает что-нибудь, то давление, кипящее внутри меня, приведет к взрыву.

– Ты хочешь, чтобы я коснулся тебя? – спросил он. Его голос теперь звучал ближе, и я поняла, что он вошел в комнату.

– Да.

– Ты хочешь, чтобы я погладил тебя кончиком пальца? Поиграл с твоим клитором, приближая оргазм? Подразнил твои соски, пока они не затвердеют?

Моя киска затрепетала в ответ на его слова, и я услышала улыбку в его голосе, когда он заговорил:

– Я так и думал. Тогда вперед. Поласкай себя.

– Что? – Я не могла расслышать правильно.

– Погладь свою ногу, потом перейди выше. – Удовольствие в его голосе не скрывало командного тона.

Я сомневалась лишь мгновение, потом сделала, как он велел. Мое прикосновение было легким, как перышко, и очень возбуждающим; я провела по ноге, потом мой палец перешел на внутреннюю сторону бедра. Цепочка электрических разрядов следовала за моими касаниями, словно рой светлячков. Я не открывала глаза. Не потому, что он так просил и даже не от смущения. А потому, что это помогало мне видеть, и я представляла, что это руки Эвана касаются моего тела.

– О, Энжи, – произнес он, когда я коснулась пальцем мягкой кожи между ногой и влагалищем. Его голос был хриплым и даже болезненным, я не смогла сдержать улыбку, представляя эрекцию под его брюками. – Ласкай себя, – приказал он. – Подразни клитор. Ты чувствуешь, какая ты мокрая?

– Да, – выдохнула я.

– Представь, что это мои пальцы.

– Я так и делаю.

Он зарычал, прежде чем продолжить говорить.

– И представь, что я играю с тобой. Что мои пальцы проскальзывают вглубь тебя. Что я ласкаю твой клитор. Глажу его, находя идеальный ритм.

Моя рука двигалась, пока он говорил, и я раскинула ноги шире, а напряжение внутри меня все нарастало. Я представляла, что это его прикосновения, но в то же время не могла отрицать возбуждения от осознания, что это не он меня трогает. Что он просто смотрит. И его возбуждает то, что он видит.

– Пожалуйста, – попросила я, потому что уже была на грани. – Пожалуйста, я хочу, чтобы ты коснулся меня.

– Я тоже этого хочу, – ответил он. – Но сейчас я наслаждаюсь зрелищем. И, судя по тому, как блестит твоя киска, ты тоже наслаждаешься.

Я прикусила губу, одновременно в знак протеста и согласия.

– Скажи мне, Энжи. Ты наслаждаешься? – Его бархатный голос был словно искушение.

Я кивнула, в этот момент я не могла говорить.

– Тебе нравится, что я смотрю на тебя?

– Да, – сказала я, хотя и не была уверена, что слово на самом деле прозвучало.

– Тебя заводит, что я вижу, как ты возбуждена?

– Да, – выпалила я. Мои пальцы продолжали свой танец.

– Кончи для меня, детка. – Его команда была тихой и полной жара, его слова окутали меня, и оргазм начал подниматься из глубин моего тела, заполняя меня до тех пор, пока у него не оставалось другого выхода, кроме как выплеснуться наружу.

– Я хочу смотреть, как ты взрываешься, и знать, что я довел тебя до этого, даже не касаясь.

Словно подчиняясь его команде, мое тело содрогнулось. Пик наслаждения пронзил меня одновременно с его словами, разрушая меня настолько, что я не была уверена, смогу ли собраться снова.

Пока я лежала, наконец успокаиваясь и тяжело дыша, Эван сидел рядом со мной, лаская меня руками, и его движения больше напоминали поклонение, чем исследование.

– Ты потрясающая, – сказал он, потом наклонился и поцеловал меня так глубоко и поглощающее, что я почти кончила еще раз.

Я безуспешно пыталась утихомирить сердце, стучащее, как барабан, чтобы заговорить, когда он отстранился и снова сел. Но мой пульс не успокаивался. Я никогда не испытывала ничего подобного, и мне хотелось еще. Я хотела все.

– Пожалуйста, – с трудом выдавила я.

– Пожалуйста – что?

– Я… Я хочу остального. Я хочу все, что ты обещал.

– Да?

Я начала садиться, но он покачал головой, и остановил рукой, не позволяя мне изменить положение.

– Я должен кое-что знать, – начал он. – Ты носишь пояс и чулки? Может, колготки зимой?

Вопрос озадачил меня.

– Э-э-э… Да.

– Где?

– В комоде. Левая сторона, средний ящик. – Только после того, как он встал с кровати и подошел к комоду, я осознала, что он собирается делать.

– Эван, я не уверена, что это…

– Я уверен, – отрезал он, и мне пришлось кивнуть. Сейчас этого было для меня достаточно.

К кровати он возвращался уже с парой колготок в руках. Он нежно поднял мою левую ногу. Я закрыла глаза, отдаваясь чувственности момента. Ощущая, как он подвинул мою ногу к краю кровати, распластывая меня и делая еще более открытой. Чувствуя прикосновение трикотажа к лодыжке. Он затянул его потуже и проверил узел, просунув палец между тканью и моей кожей.

– Так нормально?

Я открыла глаза, чтобы посмотреть на него, и была ошарашена напором, с которым он на меня смотрел, потому смогла только кивнуть.

Его глаза сверкнули, во взгляде была усмешка. Он взял колготки и натянул их так, что моя нога дотянулась почти до края кровати. Потом он встал на колени и исчез из вида. Если бы я не чувствовала ногой натяжение, то не имела бы понятия, что он делает. Но я поняла, что он использует колготки, как веревку, чтобы привязать меня к ножкам кровати.

Он повторил процедуру с другой ногой, и я была совершенно растянута и открыта. Совсем открыта для него. Отдана на его милость.

Я прикусила губу, радуясь, что мои руки были свободны. Я доверяла Эвану, действительно доверяла, но сама мысль, что я была так обнажена, так уязвима…

Это было одновременно восхитительно и пугающе.

Потом он вернулся к комоду и принес еще пару колготок.

Мне даже не надо было спрашивать, я уже знала.

– Руки, – сказала я.

– Над головой, – подтвердил он.

Я подчинилась, успев перед этим только вздохнуть. Он связал вместе мои запястья, потом каким-то образом закрепил их так, что у меня не осталось ни малейшей возможности опустить руки, чтобы прикрыться.

– Я хочу касаться тебя, – возмутилась я.

– И я тоже этого хочу. Но позже. Теперь молчи, – приказал он, когда я открыла рот, чтобы возразить, потом заставил меня замолчать поцелуем.

Позже я подумала, что этот поцелуй вознес меня в космос. Потому что он начал цепную реакцию. Этот поцелуй был долгим и глубоким, и я таяла от него, становясь мягкой и податливой, мое тело превратилось во вместилище для ощущений. Потом он медленно – болезненно медленно – проложил цепочку поцелуев вниз по шее и по ключице.

Затем он добрался до моей груди: легонько покусывал сосок, потом использовал язык, чтобы свести меня с ума, а его пальцы лениво скользили по другой груди.

Каждое движение было словно усиленно вдвое. Каждое прикосновение языка было интимнее, каждая ласка более чувственной. Словно, связав меня, он включил что-то внутри, и, поскольку я не могла пошевелиться, чтобы принять или избежать прикосновения, мне приходилось полностью отдаться и испытывать их на пределе…

Я застонала от удовольствия и предвкушения, когда его рот покинул мою грудь и устремился вниз по животу.

– О боже, Эван, – прошептала я, насколько возможно изгибаясь в моих оковах.

Он пробормотал что-то неразборчивое в ответ, после чего его губы прошли по моему лобку и ниже – никакого промедления или поддразнивания прикосновениями к внутренней стороне бедра – прямой захват моих ощущений, когда его язык скользнул по моему клитору и переместился ниже.

Я изогнулась, и меня пронзило удовольствие, когда он погрузил язык в меня с почти такой же силой и сноровкой, что и пальцы до этого. Его руки удерживали мои бедра на месте, его рот дразнил меня, а язык ласкал. И его собственные стоны удовольствия только усиливали волны возбуждения внутри меня.

– Ты хоть представляешь, какой восхитительный у тебя вкус? Насколько ты превосходишь любую фантазию и любое ожидание?

Но в этот момент меня не волновали сладкие слова.

– Пожалуйста, – взмолилась я, а мои бедра трепетали от нетерпения. – Пожалуйста, не останавливайся.

– Ни за что, – сказал он и снова прижал рот к моей мокрой киске.

Он играл со мной, облизывая, посасывая и поглаживая. И с каждым прикосновением я чувствовала приближение оргазма, словно волны становились все выше перед штормом. Выше и выше, пока расти стало некуда, и я взлетела в ночное небо, а потом рухнула на пляж.

– О боже, – молила я, потому что не смогла придумать что-то более осмысленное. – О боже, о боже.

Он скользил по моему телу и держал меня, его рука оставалась на моей киске, а пальцы легонько ее касались. Я не знала, пытается ли он держать меня на грани, но это не имело значения. Прямо сейчас он мог делать со мной все, что хотел.

– Это было чудесно, – сказала я, поворачивая голову, чтобы ответить на его нежный поцелуй. – Но ты не… Я имею в виду, что мне было просто замечательно, но ты не…

– Раздражен?

– Ну да.

– Очень, – сказал он. Он переместил руку, и я задрожала от ленивых прикосновений к моему бедру, где обычно проходила линия трусиков. – Но это было для тебя.

– О. – Я обдумала это. – Мне нравится ход твоих мыслей.

Он засмеялся.

– Теперь ты развяжешь меня?

– Милая, – сказал он таким многообещающим голосом, что я почти кончила. – Я еще многого с тобой не сделал.

Глава 14

Я проснулась в кромешной темноте, расслабленная и полностью удовлетворенная. Эван заставил меня кончить еще дважды: руками и языком. Он так рьяно это делал, что все остальное просто поблекло. Причины. Здравый смысл. Весь мир в тот момент не имел никакого значения.

Несмотря на его обещание, мы так и не дошли до конца: он так и не трахнул меня. Он полностью сосредоточился на мне, он заставлял меня чувствовать каждый миллиметр моего тела: каждый нерв, который был в состоянии сжаться в сладком блаженстве. И когда он выжал меня как лимон, и я чувствовала себя потерянной и совершенно бессильной, он нежно развязал меня, прижал к себе и обнимал, пока я проваливалась в сон.

Теперь же...

Ну, теперь я проснулась. И я очень хотела насладиться тем, как он кончает. Хотела чувствовать, как он двигается во мне... Я провела рукой по кровати, надеясь найти его, и стараюсь перебороть страшную острую боль от понимая, что в постели я одна.

– Эван? – Я села в кровати, убеждая себя, что его просто нет рядом, он не бросил меня.

Он может быть в ванной. Может разговаривать по телефону. Он может быть где угодно.

Но я хотела, чтобы он был рядом со мной.

Я встала с кровати и прошла в ванную. Его там не было, но я закуталась в махровый халат, что висел на крючке за дверью, и направилась в коридор, искать его.

Эван был в темной гостиной. На нем были только брюки. Единственным освещением в комнате был свет от стеклянного хромированного кейса, в котором находилась копия «Книги Сотворения да Винчи». Он стоял напротив меня и рассматривал страницы, мягкое освещение падало на его лицо. Черты Эвана и извивающаяся татуировка выглядели магически, а я стояла в тени и наблюдала за ним.

Я не двигалась. Момент казался очень личным. В конце концов, до недавнего времени Эван думал, что дневник достанется ему, и я не могла не задуматься, что где-то глубоко он злился на меня за это. Эта мысль не давала мне покоя, поэтому я вышла из темноты.

– Эван?

Он посмотрел на меня, но я не была уверена, что он видит. Было такое ощущение, что он где-то далеко, в своих мыслях. Потом его взгляд сфокусировался на мне, и он улыбнулся, протягивая мне руку, которую я с готовностью приняла.

– Привет, красавица. Ты выглядишь отдохнувшей.

Я подставила ему голову для поцелуя.

– Вы, сэр, измотали меня. Но в самом лучшем смысле этого слова.

Ямочка на его щеке заиграла, отчего контраст со злобным отблеском шрама, пересекавшего его бровь, стал еще выразительнее.

– Я очень рад это слышать. Хочешь есть?

– В основном тебя, – ответила я.

Я думала, он рассмеется, но расстроенно заметила, как улыбка осталась только на его губах, становясь натянутой, и полностью исчезла из его взгляда. Я прочистила горло.

– Честно говоря, я умираю с голода.

Как только я это сказала, то поняла, что это правда. Я даже не помнила, когда ела в последний раз.

– Если у тебя нет гриля, ничем не могу помочь, – сознался он. – Как насчет твоих кулинарных способностей?

– Еще хуже, чем твои, – призналась я. – Мне не разрешают приближаться к грилю, если я не позвоню в ближайшую пожарную часть.

– Значит, не видать нам суфле на ночь.

– Как насчет замороженного рогалика со сливочным сыром?

– Ты умеешь обращаться с тостером? – спросил он.

– И не только, – решила похвастаться я. – Я даже могу заварить кофе. Французской обжарки, – добавила я. – Это же твой любимый?

– Милая моя, – сказал он с такой улыбкой, которая развеяла все мои страхи. – Это просто супер.

У меня получился целый пир из поджаренных рогаликов, сливочного сыра, клубничного джема и свежей черники со сливками. Мы сидели за кофейным столиком, что располагался на кухне, и кушали в приятном молчании. Я оглядывала кухню, которая теперь принадлежала мне. Даже тут висели картины. Алан сказал, что приедут рабочие, чтобы упаковать картины и отвезти их в хранилище. Я не могла не расстроиться от мысли, что все эти красивые мольберты будут спрятаны на каком-то складе, пока управляющий фондом не решит, что с ними делать.

– Что такое? – спросил Эван.

Я перевела взгляд на него и заметила, что он наблюдал за мной поверх своего кофе, и его бровь вопросительно выгнулась, как будто он пытался разрешить какую-то сложную проблему. Я заставила себя отвлечься от своих мыслей и ножом намазала джем поверх сыра.

– Ничего. Просто задумалась.

– Судя по всему, о чем-то серьезном.

Я засмеялась.

– Не знаю, как насчет серьезно, – ответила я. – Просто меланхолия.

Он протянул руку и погладил пальцами мою руку, которой я все еще держала нож.

– Поделись.

– Я просто думала обо всем этом, – сказала я, взглядом обводя все произведения искусства, которые были в помещении. – Джен рассказал мне про свои планы на фонд. Как он управлял им, не имея почти никаких средств, но, когда он умирал, он сказал, что хотел, чтобы фонд стал успешным. – Мои слова были беспристрастными, но внутри я очень переживала. Любовь к искусству сближала нас с дядей. Осознание того, что все эти замечательные картины унесут, только усугубляли боль от потери дяди. Я сделала вдох и медленно выдохнула, надеясь, что не заплачу. – Я знала, что передача прав на фонд произойдет. Но не думала, что это произойдет так быстро.

– Я знаю. – Слова были такими простыми, но несли в себе столько смысла.

Он действительно понимал. Он тоже любил Джена. У них была такая же связь, как и у меня с Дженом, и мне стало интересно, была ли это любовь к искусству или что-то совершенно другое? Я сделала глоток кофе.

– Почему ты остался? Я имею в виду – после того, как закончил занятия с Дженом?

Он откинулся назад на стуле.

– Ты жалуешься?

– Едва ли. Я просто думала о связях. Джен был моим дядей, но ведь это просто родственная связь, по рождению. Что действительно нас сближало, так это искусство. Наверное, я просто гадала, что же связывало вас.

– Мне нравится искусство, – ответил он. – Но это не моя страсть. Не в том же смысле, как для Коула. И искусство не было главным увлечением Джена.

– Ты так думаешь? Что же тогда? Бизнес?

Он не сразу ответил. Вместо этого он встал и подошел к стойке, чтобы налить себе кофе. В его движениях не было ничего неуклюжего, но у меня было ощущение, что он внимательно подбирает слова.

– Твоему дяде нравилось побеждать.

– Знаю. И знаю, что он был так взбешен, когда Нели досталась «Книгу Сотворения», что сделал все невозможное, лишь бы сделать ее копию.

– Да, – ответил Эван.

Но в его голосе было нечто, что заставило меня задуматься о его ответах. Больше было похоже на шутку, которая была известна только ему. Хотя, он мог просто пытаться так скрыть свое раздражение. Учитывая обстоятельства, с моей стороны было нетактично упоминать книгу.

– Мне жаль, – посочувствовала я.

Он как всегда понял, что я имела в виду.

– Как ты думаешь, почему он изменил завещание? Он знал, как я хотел ее получить. И когда мы последний раз разговаривали на эту тему, он мне ясно дал понять, что оставит ее мне.

– Я не знаю, – честно ответила я. – Мы вообще никогда о ней не разговаривали, тем более как о наследстве. Он, конечно, знал, что мне она нравилась, и что эта книга была моим любимым предметом в его коллекции. И думаю... – Я засомневалась, но заставила себя неуклюже продолжить: – Думаю, он хотел сказать, что доверяет мне и любит меня.

Эван внимательно посмотрел на меня.

– Что-то изменилось. Что-то случилось в то же время, когда он изменил завещание. Что?

Я опустила взгляд и стала рассматривать стол.

– Я облажалась. Джен помог мне. – Я подняла голову, чтобы посмотреть на Эвана, и поняла, что мой взгляд затуманен. Я моргнула и застыла, когда поняла, что по щеке бежит слеза. – Черт, – сказала я и вытерла щеку. – Просто мне было плохо. Думаю, Джен оставил мне книгу, пытаясь сказать, что, несмотря ни на что, все хорошо.

– Энжи...

Он потянулся ко мне, но я оттолкнулась от столика и встала, решительно настроившись вернуться к обсуждению книги. Не все же говорить обо мне или моих секретах.

– Так почему же тебе? – спросила я бодро.

– Что ты имеешь в виду?

– Почему же он собирался оставить ее тебе? Не было бы логичнее оставить ее Коулу?

Я повернулась к кофейнику, но боковым зрением увидела, как он резко дернулся, как будто мои слова обидели его.

– Почему ты так считаешь? – Его голос был низким и взвешенным, и я понятия не имела, что спровоцировало такую реакцию.

– Потому что Коул любит искусство. Он же поехал на стажировку в Рим и преподает в колледже. – Я пожала плечами. – Не знаю. Это звучит логично.

– Наверное, – согласился Эван.

– Так почему ты так хочешь эту книгу?

Эван сосредоточился на намазывании сыра на вторую половинку бублика, и на секунду мне показалось, что он не собирается отвечать.

– Потому что эта книга для меня важна. Она значит для меня очень многое, – признался он.

– Ты имеешь в виду пропавшую картину со щитом? Или что-то другое? – Речь шла о картине, которую написал да Винчи в молодости: фантастически красивый дракон на щите. Картина была настолько невероятной, что отец да Винчи не продал ее заказчику, и что с ней случилось, так и не известно. Но я не думала, что Эван говорит про пропавшую картину.

– Это призма, через которую да Винчи видел окружающий мир. Он видел то, что не видел никто другой. Он видел невидимое. Видел мир таким, какой он есть, и не боялся его.

Я смотрела на него с нескрываемым изумлением.

– Что? – спросил он.

– Просто... Не могу поверить в то, что ты сказал. Это именно то, что мне так нравится в этой книге. Вообще-то, я так думаю про большинство работ да Винчи.

На секунду кончики его губ приподнялись и тут же опустились, предавая его лицу привычную безразличность. Я нахмурилась.

– Эван?

– Энжи, я хочу купить у тебя книгу.

– Купить? – Я явно что-то не так поняла.

– Я хочу книгу. Она мне нужна. Если честно, она нужна мне больше, чем тебе. – Его голос был ровным, как у предпринимателя в разгаре переговоров.

Я же, напротив, совсем не была спокойна.

– Ты, блядь, шутишь, да? Я тебе только что рассказала, как много она для меня значит.

– И она уже сделала свое дело. Что бы Джен ни хотел тебе сообщить, оставляя тебе книгу, он уже сообщил. Ничего не изменится, если ты отдашь ее мне.

– Это изменит все, – возразила я.

И тут я все поняла, ощущение было похоже на удар по лицу.

– Вот черт.

Я резко оттолкнулась от стола, скрип стула по кафелю был очень похож на страх, который меня пронзил.

– Ты сукин сын, – закричала я. – Ты гребаный ублюдок! Поэтому ты передумал? Поэтому согласился уйти со мной из «Дестини»? Зачем ты пришел сюда? Чтобы попытаться соблазнить меня, и чтобы я отдала тебе книгу?

На его лице появилось выражение шока, но я не знала, это из-за моих обвинений или из-за того, что я его раскусила. Я была слишком зла, чтобы остановиться.

– Пошел ты на хер, Эван Блэк. Она моя.

Я хотела ударить его, но вместо этого схватила свою чашку и швырнула ее. Она упала на пол и разбилась вдребезги, раскрашивая брызгами кофе серый кафель и нейтральные бежевые стены.

Я начала задыхаться, когда повернулась, чтобы выбежать из кухни. Я хотела добежать до кровати и рыдать. Хотела ударить Эвана Блэка по яйцам. Сейчас все это здание казалось тюрьмой, и мне захотелось убежать отсюда и спрятаться.

Я хотела убежать сама от себя, но мне некуда было идти, и я не могла убежать от себя.

Я вообще ничего не могла сделать, потому что Эван схватил меня за руку и грубо дернул к себе. Он схватил меня за вторую руку и прижал к стене, пока я боролась с желанием плюнуть ему в лицо.

– Нет, – сказал он. Потом добавил более жестко. – Черт возьми, Энжи, нет.

Я постаралась вырваться, но он крепко меня держал. Я была уверена, что на моих руках останутся синяки.

– Я здесь не поэтому. – Жесткость его слов будто хлестала меня. – Черт, я здесь, потому что хочу тебя. Не потому, что мне что-то от тебя нужно.

Я хотела ему верить, отчаянно хотела, но не могла. Я покачала головой.

– Дерьмо собачье, Эван. Ты обещал моему дяде, что не будешь со мной. И ты был очень верен своему обещанию, пока не узнал, что книга досталась мне в наследство. – Я видела, как его передернуло, и поняла, что попала в точку. – Кевин был прав, – добавила я. – Тебя не интересует ничего, кроме твоих целей.

– Даже не упоминай этого ублюдка в нашем разговоре.

– Мы и не будем разговаривать, – устало говорю я. – Просто выметайся отсюда.

– Нет.

– Что?

– Я никуда не уйду, пока ты не выслушаешь меня.

– Я сказала, чтобы ты пошел вон. Я не шучу. Знаешь, сколько скрытых кнопок тревоги в этой квартире? И если думаешь, что я не нажму одну из них...

Он сжал меня еще сильнее, и я вспомнила, как он себя вел в переулке. Этот мужчина быстро и хладнокровно приставил нож к горлу другого человека. Если он не захочет, я не нажму никакие кнопки. Я не могла убежать. Не могла позвать на помощь. Мне не оставалось ничего, кроме как подчиниться. Я понимала, что должна быть испугана, но не боялась. Да, я была зла, но не боялась его. Ни капельки.

– Да нажимай хоть все, – произнес он тихо. – Выставь меня отсюда, зови Петерсона. Делай что угодно. Но сначала выслушай.

Я посмотрела на него.

– Пожалуйста, – попросил он, но я обратила больше внимания не на слово, а на тон, которым он это сказал.

– Хорошо, – прошептала я. – Говори.

Он отпустил меня и отступил на шаг.

– Я хочу тебе кое-что показать. Идем со мной.

Я пошла за ним, чувствуя себя потерянной и побежденной, мне просто хотелось, чтобы это все поскорее закончилось. В гостиной около дивана лежал брошенный им портфель. Он нагнулся, открыл его и достал оттуда письмо.

– Узнаешь?

Я покачала головой.

– А должна?

– Алан дал мне его. Это письмо Джена.

– Ох.

Я хотела спросить, какое отношение ко всему этому имеет это чертово письмо, но промолчала. Было очевидно, что Эван к чему-то ведет, просто надо было дать ему объясниться. Он протянул его мне.

– Прочитай.

Я осторожно взяла письмо, чувствуя себя уязвимой. Пока я открывала его, у меня тряслись руки. Я еще не знала, что в письме, но понимала, что это было важно. И я догадывалась, что это касалось меня. Я развернула бумагу и прочитала слова, написанные неразборчивым подчерком Джена: «У меня были свои причины». Я прочитала фразу еще раз и посмотрела на Эвана.

– Что это значит?

Он запустил руку в свои волосы.

– Это значит, что он освобождает меня от обещания держаться от тебя подальше. Я просто не знаю почему.

Его слова эхом отдаются в моей голове.

– Но подожди. Где это написано? Откуда ты знаешь, что речь идет об этом?

– Я знаю, – говорит Эван.

– Откуда? – повторяю я.

Он повернулся ко мне спиной и подошел к окнам в пол, что отражали серое озеро и облака.

– Потому что это единственное объяснение.

Я была сбита с толку, потому лишь отрицательно покачала головой.

– Я совсем ничего не понимаю.

Он поворачивается ко мне, и я оказываюсь в плену его диких серых глаз.

– Другое объяснение не имеет смысла. Энжи, все было хорошо, пока я не дотронулся до тебя. До того, как мы пересекли эту черту. Но теперь, когда я почувствовал твою кожу под своими пальцами, когда я узнал твой вкус, теперь я не смогу сдержать данного мною слова. Записка Джена может означать только одно. Это мой джекпот от сковывающего меня обещания. И я воспользовался этим – я дотронулся до тебя – потому что хотел тебя. Эта чертова книга тут совсем ни при чем.

– О...

Я в растерянности опустилась на диван, пытаясь собраться с мыслями. На данный момент для меня не существовало здравого смысла. Во мне преобладали эмоции, но в основном одна – удовольствие. Да, удовольствие, но еще замешательство.

– Но в «Дестини» ты отшил меня. Я имею в виду, что ты не только отшил меня, но и устроил целое шоу с той рыжей.

Я слышала ревность в своих словах, и, судя по тому, что его губы растянулись в улыбке, он тоже это услышал.

– Я не связываюсь с девочками из клуба, – сказал он.

Мое тело расслабилось.

– Никогда?

– Думаю, я уже говорил, что у меня есть правила. И не спать с моими работниками – в начале этого списка.

– А рыжая знает об этом? – язвительно спросила я, тут же, услышав его смех, пожелала взять свои слова обратно.

– Осторожно, – предостерег он. – Тебе не идет зеленый цвет.

– Черт, Эван, Я…

– Ш-ш-ш. – Он сел около меня, нежно погладил по щеке и заправил прядь волос за ухо. – Кристи играла на публику. Между прочим, для твоей же пользы, хотя она делала это и раньше. Я иногда считаю это полезным для имиджа, для партнеров.

– И она в курсе, что это игра?

– Да, – подтвердил он и нежно поцеловал меня в кончик носа. – Как и Мария.

– Кто такая Мария?

– Это ее девушка.

– О. – Я улыбаюсь. – О, – повторяю я, когда понимаю, о чем он. Но потом снова думаю о сказанном и продолжаю. – Я все равно не понимаю, зачем ты это сделал. Весь этот фарс, чтобы отшить меня. Все эти ссоры, чтобы оттолкнуть меня. Ты ведь уже тогда прочел письмо. У тебя уже был твой джокер.

– Я знаю, – ответил он. Он отрешенно взял мою руку и гладил мои пальцы. – Энжи, я так и остаюсь ненадежной ставкой, по тем же причинам.

– О которых ты так и не рассказал мне.

– Нет. Не рассказал. И не собираюсь.

Я посмотрела на него. Я была уверена, что знаю, о чем он говорит. Это было связанно с обвинениями, о которых говорил Кевин. Он явно был замешан в каком-то криминальном дерьме, я бы соврала, если бы сказала, что мне было все равно – я была заинтригована. Когда я облизнула губы, то почувствовала сладкий привкус опасности и задумалась, стоит ли настаивать. Стоит ли спросить, в чем он замешан? Должна ли я спросить о деталях преступлений, как прошлых, так и настоящих. Но я держала рот на замке. Такое развитие разговора оттолкнуло бы его, и я была слишком эгоистична, чтобы настаивать. В действительности я хотела, чтобы в моей постели оказался мужчина, а фантазия о его дикой и опасной стороне была бы просто приятным дополнением.

– Если ты такая ненадежная ставка, – начала я, – почему ты вообще здесь?

Он коснулся своими губами моих.

– Ты сама сказала. Никаких обязательств, никаких планов на будущее. Просто ты и я в эти выходные. Черт, Энжи, ты хоть знаешь, как давно я борюсь с желанием дотронуться до тебя? Ты представляешь, как я был близок к тому, чтобы нарушить обещание после того случая в переулке? Я сказал правду, ты действительно мой чертовый криптонит, и ты смела всю мою защиту.

Его слова сыпались на меня, соблазняя меня, словно он окутывал меня. Я и так знала, что это тот мужчина, с которым я могу расслабиться, он пробуждал ту дикую часть меня, которую не волновали быстрые машины и кражи. Несмотря на то, что мне надо было быть Энжи, с Эваном я снова могла быть Линой. Через три недели я стану той, кем хотела быть Лина. Когда я войду в мир политики, мне нужно быть кристально чистой, чтобы не пострадала карьера моего отца, не говоря уже о его репутации.

Это был мой последний шанс. Расслабиться. Получить этого мужчину, которого я так хочу. «Только ты и я на эти выходные». Это звучало идеально. Так соблазнительно. И так, черт побери, мало. Я сделала глубокий вдох, чтобы собраться с мыслями. По правде говоря, мне было мало только одной ночи с Эваном. Я хотела, чтобы между нами появились чувства. Я хотела, чтобы отведенное нам время было реальным, чистым и ярким. Я нуждалась в нем и доверяла ему, но боялась, что мое дикое обвинение в попытке обманом выманить у меня «Книгу Сотворения» оставило неприятный осадок между нами. Я нашла единственный способ, чтобы это исправить, и объяснила, почему Джен оставил мне книгу.

– Когда Джен попал на операцию, – заговорила я, – и не очнулся в предполагаемый срок, все пошло наперекосяк. Это было ужасно.

– Я помню это.

– Я была не в себе.

– Это я тоже помню, – сказал он, и я кивнула.

Эван, Тайлер и Коул проводили почти столько же времени в больнице, сколько и я. И я была рада, когда мы виделись, я заряжалась их энергией.

– Если честно, я не могу вспомнить в деталях, что происходило. Все было как в тумане. Но когда они сказали, что опасность миновала, что он будет в порядке, мне надо было уйти оттуда. Ты ведь понимаешь, да? Страх и беспокойство, которые копились во мне, пока я находилась в больнице, как будто опьяняли меня. И я, ну, в общем, я вроде как украла бриллиантовый браслет.

Он поднял бровь.

– Хорошо, – сказал он. – Ты меня заинтриговала.

– Мне это сошло с рук или, по крайней мере, я так подумала. Потом оказалось, что там были камеры слежения. Прошел месяц, они вычислили меня.

Меня передернуло от воспоминания, как я была до смерти напугана, когда в холле ко мне подошли полицейские и обвинили в краже, это было первого апреля. Джена уже неделю как выписали из больницы, но ему еще не позволяли выходить из дома. Я только вернулась из магазина, и они тут же забрали меня в участок.

– Я провела ночь в тюрьме. На следующий день я рассказала Джену все и причины, почему я это сделала.

– Почему же ты это сделала?

– Чтобы ощутить прилив адреналина, – ответила я, смотря ему в глаза. – Иногда, когда я хочу расслабиться, когда мне кажется, что я слишком напряжена… В общем, иногда я так поступаю.