Текст книги "Код Givenchy"

Автор книги: Джулия Кеннер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Джулия Кеннер
КОД GEVINCHY

ГЛАВА 1

Это был не мой день.

Во-первых, моросил мелкий дождь, что нисколько меня не огорчило бы, если бы я уютно устроилась на диване и смотрела по телевизору «Секс в большом городе» или «Отчаянных домохозяек». Или покупала туфли в Интернет-магазине. Или даже работала над магистерской диссертацией.

Но ничего такого я не делала. Вместо этого меня тащили по Восточной 86-й улице шесть меховых шариков, отчаянно мечтавших поскорее добраться до Карл-Шурц-парка, где они собирались порезвиться на свободе. И как раз сейчас Глупышка (очень правильное имя) и Душечка (совсем неправильное) оставили на тротуаре несколько тепленьких подарочков, которые мне пришлось собрать в пластиковые мешки, предусмотрительно запиханные мною в карман плаща при выходе из Киркгард-Тауэрс.

Во-вторых, сразу после отправки запотевшего изнутри пакета номер два в урну с бодрой надписью «Содержите наш город в чистоте!» я налетела на своего бывшего, Тодда. Точнее, на Тодда налетела крошка Дейзи, тибетский терьер миссис Оппенмейр. Мне удалось вовремя шагнуть вправо и обойти Тодда стороной, но при этом я безнадежно опутала его поводками.

– Ради всех святых, Мелани, – сказал он. – Чем это ты занимаешься?

Бот одна из причин, почему мы с Тоддом расстались. Неужели трудно запомнить, что я предпочитаю, чтобы меня называли «Мел», и терпеть не могу «Мелани»? Кроме того, было совершенно очевидно, чем я занимаюсь, и мне не требовалось лишних напоминаний.

– Я превысила свой кредит у «Маноло», Тодд, – сообщила я и встряхнула всеми шестью поводками. – Как по-твоему, черт побери, чем я могу тут заниматься?

– А что случилось с работой у Джоша? Ничуть не смущенный моим раздражением, он взглянул на меня снизу вверх, не прерывая разговора даже в полусогнутом положении, которое принял, чтобы выпутаться из затягивающейся петли поводков. Мне ужасно хотелось как следует врезать ему по gluteus maximus[1]1
  Большая ягодичная мышца (лат.).


[Закрыть] каблуком теннисной туфли «Прада», но я знала, что такое поведение расстроит собак, и сдержалась.

– Ничего не вышло, – сердито ответила я.

Вскоре после того, как мы с Тоддом расстались, я стала жертвой сокращения университетского бюджета и лишилась своей не слишком выгодной, но вполне приличной преподавательской работы. Тодд нашел мне место секретарши со скользящим графиком работы в крошечной рекламной фирме, расположенной на Мэдисон-авеню. Я не сомневалась, что он считал свой поступок актом наивысшего благородства, учитывая тот факт, что мы с ним больше не встречались. К сожалению, Тодд забыл упомянуть, что его приятель Джош – настоящий козел, который в тех случаях, когда не рассуждал о моей груди, заполнял разговор комментариями по поводу моей задницы. Совершенно очевидно, что он никогда не слышал про седьмую главу Акта о гражданских правах[2]2
  Глава 7 Акта о гражданских правах 1964 года запрещает нанимателям дискриминацию по расе, национальности, религии, полу (включая сексуальную ориентацию и беременность).


[Закрыть], а я не собиралась просвещать его на сей счет.

– Надо было позвонить и сказать мне, – заявил Тодд, отрывая Дейзи от земли и приподнимая ее над перекрестьем нейлоновых поводков.

Он бросил на меня взгляд, который мог бы расцениваться как упрек или просьба о помощи.

* Глава 7 Акта о гражданских правах 1964 года запрещает нанимателям дискриминацию по расе, национальности, религии, полу (включая сексуальную ориентацию и беременность).

Не будучи уверена в его точном значении, я просто стояла и наблюдала за происходящим.

Когда Джош предстал передо мной во всей своей красе, я решила, что не буду звонить Тодду. Во-первых, к тому времени мы окончательно расстались (а если бы и не расстались, знакомство с Джошем стало бы вполне серьезной причиной для разрыва). Во-вторых, я предпочитаю сама справляться с проблемами. Поэтому я назвала Джоша шовинистским придурком и неандертальцем (к сожалению, только мысленно, но все равно мне стало значительно лучше) и уволилась. Затем я вернулась к объявлениям, напечатанным в студенческой газете или висящим на доске в вестибюле последнего курса.

Таким способом я время от времени зарабатывала кое-какие деньги с тех самых пор, как, будучи наивной первокурсницей из Техаса, поселилась в кампусе Университета Нью-Йорка. Результат никогда не был особенно шикарным, но зато я получила самый разнообразный опыт. В дополнение к знакомству с чудесным миром домашних животных я работала поваром в буфете, билетершей в «Круговых линиях» и барменом в ресторане, где подавали такую отвратительную еду, что он закрылся через пять дней. И это далеко не все, что мне приходилось делать.

Тодд всегда с неодобрением относился к тому, что я постоянно меняла работу, но до сих пор я не особенно обращала на него внимание (впрочем собаки – это и впрямь немножко чересчур). Я вот-вот должна была получить степень бакалавра по математике и магистра по истории, и меня ждала преподавательская кафедра, с которой мне до конца жизни придется убеждать подростков, что если они не будут как следует заниматься, то провалят все экзамены. Либо это, либо наука – сначала доктор философии, а затем ассистент профессора и отчаянные попытки написать блестящую работу, которая обеспечит меня возможностью пробраться в штат.

Учитывая мои перспективы, приходится ли удивляться, что я стремлюсь внести некоторое разнообразие в свою жизнь? По крайней мере, так я себе говорила, когда вышла сегодня утром на улицу, готовая и способная, но совершенно не желающая вести на прогулку группу маленьких машинок по производству какашек.

Грустная правда жизни состоит в том, что мне нужны деньги. И я готова сделать все – ну, почти все, – чтобы оплатить крошечную квартирку с одной спальней, которую я делю со своей подругой Дженнифер. Каждый месяц мне с трудом удается собрать необходимую сумму. Однако каким-то непостижимым образом у меня еще остается на туфли, коктейли, кофейню «Стар-бакс» и еду (именно в таком порядке). К счастью, стоимость моего обучения покрывается стипендией и грантами.

Тодду наконец удалось выбраться из нейлоновой паутины, и собаки с жалобным воем натянули поводки так, что ошейники впились в их тоненькие шейки. В парк торопились все, кроме Гомера, который, похоже, собрался выдать очередную порцию для мешочка. Я содрогнулась. Все, с меня хватит. Больше никаких прогулок с собаками. Даже восхитительные розовые босоножки от «Джимми Чу», которые я увидела в Интернете на сайте vystavkadizainera.com, не стоят такого унижения. Во всяком случае, до тех пор, пока они не подешевеют на двадцать процентов.

– Ну что ж, – жизнерадостно сказала я и потянула Гомера за поводок в надежде отвлечь его. – Тебе, наверное, нужно идти.

– Я взял выходной, – ответил Тодд. – И мне никуда не нужно идти.

Меня охватило легкое беспокойство, когда я, прищурившись, взглянула на него.

– Ты что, искал меня здесь?

Глупый вопрос, поскольку вероятность того, что мы столкнемся здесь случайно, была ничтожно мала. Поверьте мне, ведь я математик.

По крайней мере, ему хватило такта изобразить смущение.

– Я позвонил тебе. Дженнифер сказала, что, возможно, я найду тебя здесь, и так как я хотел поговорить…

Он замолчал, и на его лице расцвела та самая очаровательная улыбка, из-за которой я не раз попадала в неприятности.

Я сжала поводки в кулаке и мысленно приказала себе не поддаваться. Нет, нет и нет. Я не собиралась снова завязывать отношения с Тоддом Дейвидсоном. Более того, я не хотела, чтобы он начинал разговор об этом. Если бы он пригласил меня на свидание, я бы согласилась. Это глупо, но так я устроена. Предложите мне обсудить труды Евклида или туфли от-кутюр, и я готова делать это часами. Но стоит мне оказаться один на один с мужчиной в комнате, и все мои укрепления рассыпаются в прах. Печально, но правда.

Тодд засунул руку в пакет и достал оттуда обувную коробку, украшенную большим розовым бантом.

– Я увидел их и подумал о тебе.

Он протянул мне коробку, одновременно забирая у меня поводки, и я с замирающим сердцем приняла подарок.

– Давай, – проговорил Тодд. – Открой.

Я не шевелилась. Мне казалось, что, открыв коробку, я в определенном смысле брошу вызов судьбе или заключу договор, скрепленный кровью. И таким образом без слов скажу ему, что все в порядке и у нас еще есть шанс.

– Ну же, Мел. Это ведь подарок, а не бомба с часовым механизмом.

Я никогда не могла устоять перед ним, как только он вспоминал, что меня нужно называть Мел. И коли на то пошло, я никогда не могла устоять перед парой туфель…

Кончиком указательного пальца я чуть-чуть приподняла крышку и заглянула внутрь. Увидела что-то красное, а потом… О боже!

– «Живанши»? – Крепко прижав к груди коробку, я бросилась Тодду на грудь. – Ты купил мне лодочки от «Живанши»?

Я обожаю любую обувь (и сумочки, разумеется), но в моем представлении «Живанши» является верхом совершенства. «Живанши»—это высокая мода. В конце концов, ведь именно Юбер де Живанши создавал почти всю одежду и костюмы для Одри Хепберн. Если это не самое потрясающее доказательство его превосходства, тогда я не знаю, что тут можно еще сказать.

Возможно, Одри завтракала у «Тиффани»[3]3
  Имеется в виду кинофильм «Завтрак у Тиффани» (1961г.).


[Закрыть], а для меня завтрак, обед и ужин – это «Живанши». Я с радостью сделаю круг только для того, чтобы оказаться на углу 63-й улицы и Мэдисон-авеню и взглянуть на витрину. В один прекрасный день я войду в этот магазин и что-нибудь себе куплю. Но до этого счастливого дня я вынуждена смириться с покупками в Интернет-магазине и приобретением произведений второстепенных дизайнеров. И, похоже, подарками от своего бывшего любовника.

– Надень.

– Ты спятил? Дождь ведь!

Он придвинулся ко мне и раскрыл над нашими головами зонтик. Какой заботливый!

– Хотя бы посмотри на них. Может, они тебе не понравятся.

Ему не пришлось просить дважды. Я засунула руку в коробку и погладила гладкую красную кожу, которая очень скоро будет ласкать мою ногу. О святые небеса! (Наверно, это выглядит смешно, но у всех есть свои маленькие слабости. Я, как и моя мать, схожу с ума от обуви.)

– Ну, как они тебе? – спросил Тодд.

По тому, как дрогнули уголки его губ, я решила, что он знает ответ.

Я уже собралась сказать, что испытала оргазм, но вовремя сдержалась. Да, туфли просто сказочные, но Тодд все-таки мой бывший… и я твердо знала, что меня это вполне устраивает.

– Потрясающие, – сказала я, – Они и правда великолепны. Спасибо. Ты очень милый.

– Ты же не станешь отказываться и говорить, что не можешь их взять?

– С ума сошел? – Я прижала коробку к груди. – Конечно, я их возьму.

Тодд улыбнулся:

– Узнаю мою Мел.

Только вот я больше не была его Мел. Он откашлялся.

– Знаешь… хмм, я подумал, что мы могли бы вечером куда-нибудь сходить. Выпить или еще что-нибудь.

Ага! Вот и расплата.

Неужели он думает, что я настолько беспринципна и пойду на свидание из-за пары туфель? Я открыла рот, чтобы отказаться, и с удивлением услышала собственный ответ:

– Мои родители приехали в город на выходные, чтобы отпраздновать свою годовщину. Они собрались на Бродвей, и я обедаю с ними перед представлением.

Не слишком твердое «нет», но зато чистая правда. Мои родители приехали двадцать четыре часа назад, и до сих пор наше расписание не совпадало. Точнее, маме до сегодняшнего вечера не удавалось выкроить для меня время. Поскольку я ужасно хотела повидать отца, то не стала ее доставать.

– А как насчет сейчас? Еще достаточно рано, – сказал Тодд тем особенным голосом, который означал: «Я адвокат и привык спорить, чтобы заработать на жизнь». – Времени на мартини со мной и обед с родителями вполне хватит.

Я знала, что мне следует растоптать этот бутон, пока он не расцвел, и сказать Тодду, что мы ничего не будем пить вместе – независимо от того собираюсь я встречаться с родителями или нет. Вместо этого я мягко проговорила:

– Мне нужно погулять с собаками, а потом мы с Дженнифер договорились походить по магазинам. Кроме того, для спиртного еще слишком рано.

– В таком случае выпьем кофе. Дженнифер все поймет.

На самом деле ничего она не поймет. Будучи моей лучшей подругой, Дженнифер размажет меня по стене, если я скажу ей, что согласилась пойти на свидание с Тоддом, человеком, которому мы столько раз перемывали косточки, порой засиживаясь за этим занятием допоздна. По крайней мере, мне казалось, что она так сделает. Но я могла и ошибаться. Ведь именно она сказала ему, где меня найти.

– Я ей обещала, – сказала я.

Это было почти правдой. Когда мы с Дженн поселились вместе, мы дали друг другу слово, что никогда не станем нарушать наших совместных планов только потому, что какой-то парень пригласил нас на свидание. Разумеется, существовал целый список исключений из правила: парень, похожий на Джонни Деппа, сам Джонни Депп, парень, имеющий карточку служащего и, следовательно, право на скидки в «Бергдорфе », – однако Тодд ни под какую из данных категорий не подходил.

– Ты уверена? А в другой раз?

Я открыла рот в надежде изречь какую-нибудь умную причину для отказа. Ничего не вышло. Вместо ответа я помахала в воздухе поводками и заявила, что мне нужно идти, иначе собаки поднимут восстание.

– Я с тобой.

– О! Ну хорошо. Конечно.

Я решила соблюдать вежливость. В конце концов, он купил мне туфли. Кроме того, я стояла под дождем с промокшими собаками на поводках и выглядела не слишком привлекательно. Может быть, Тодд – лучшее, на что я могла сейчас рассчитывать. Может быть, больше никто в моей жизни не купит мне туфли.

Но скорее всего, я самая обычная дурочка, а Тодд знает, как мной управлять.

Мы зашагали в сторону парка, и, когда миновали половину пути, Тодд вдруг протянул руку и его мизинец коснулся моего большого пальца.

– Я по тебе скучал, Мел.

О господи! От таких слов можно было растаять. Его голос звучал искренне, а на лице появилось раскаяние. Подарки, нежные слова… Похоже, он действительно хотел, чтобы я вернулась. Мне это чертовски льстило и немного смущало.

Но нисколько не заинтересовало. И между нами повисло неловкое молчание, которое тянулось и тянулось, а потом разорвалось воплями собак, выпущенных наконец на свободу. Благодарение Богу.

Я откашлялась.

– Послушай, Тодд…

Он поднял руку.

– Всего лишь бокал вина. Если ты не можешь сегодня, давай встретимся завтра. – Его лицо озарилось той самой улыбкой, которая заманила меня в его постель пятнадцать месяцев назад. – Ну же, Мел. Ничего такого. Всего лишь вино.

– У нас не бывает так, чтобы только вино. – заявила я.

В его усмешке отразились все ночи, доказавшие мою правоту, и я почувствовала, как решимость меня оставляет. Зазвонил мой телефон, и я резко открыла крышку, радуясь его вмешательству в наш разговор. Это была мама.

– Привет, мама. Я только что сказала одному своему приятелю, что сегодня вечером встречаюсь с вами.

– Надеюсь, ты не очень огорчишься, если мы перенесем нашу встречу на завтра.

Ее слова прозвучали как утверждение, а не вопрос, и она даже не дала мне возможности что-нибудь возразить.

– Понятно. – Я облизнула губы. – А я так хотела увидеть папу. И тебя.

Мама даже не попыталась приглушить раздраженный вздох.

– Ради бога, Мелани. В конце концов, чей это отпуск? Оказалось, что один из одноклассников папы живет на Лонг-Айленде, и он пообедает с нами перед театром. Ты ведь не хочешь, чтобы мы упустили возможность встретиться со старым другом?

А как насчет возможности встретиться с собственной дочерью?

Я хотела сказать это вслух. Очень-очень хотела.

Вместо этого я проговорила:

– Конечно, мама.

Затем я нацепила на лицо веселую улыбку. Все психоаналитики дружно твердят, что, если вы станете улыбаться, даже когда находитесь в депрессии или злитесь, ваше настроение непременно изменится. Я немного подождала, проверяя эту теорию. Ничего. Никаких перемен.

– Отлично.

– А завтра в какое время?

– О боже, детка, я не знаю. Мы позвоним тебе, когда встанем. Не представляю, как получилось, что ты стала такой правильной.

– Я тоже, – ответила я, вспомнив бесконечные ряды календарей в нашем доме в Хьюстоне, где разными цветами были отмечены мероприятия и встречи, на которых собиралась присутствовать моя мама.

– Тогда все. Мы тебя любим, дорогая.

Поскольку я не закатила истерику и не помешала ее планам, я снова была золотой девочкой.

– Я тоже тебя люблю, мама.

И по правде говоря, я ее действительно любила.

Но она по-прежнему умела доводить меня до исступления.

Тодд взял меня за руку.

– Мое приглашение остается в силе.

Когда мы были вместе, он всегда утешал меня после моих непростых бесед с матерью, поэтому я не сомневалась, что он понял, о чем мы разговаривали, хотя слышал только мои реплики.

– Спасибо, – сказала я.

– Значит, ты придешь?

Он расплылся в ухмылке, дьявольской и одновременно соблазнительной, и вдруг причины, по которым мы с ним сошлись, стали для меня гораздо более ясными, чем те, из-за которых мы порвали отношения. Я поняла, что теряю контроль над собой, и схватилась за металлический забор, отделявший дорожку для собак.

– Я не думаю…

– Мелани Линн Прескотт?

Спасена незнакомцем. Я обернулась посмотреть, кто ко мне обращается, судорожно вздохнула и отступила назад. Тодд положил руку мне на плечо, и я ее не скинула.

В книгах мужчин всегда описывают загадочными и опасными, и теперь я знаю, что это означает. Мужчина, стоявший передо мной, был настолько хорош, что мне хотелось одновременно дотронуться до него и убежать прочь. Настоящий красавец с угольно-черными волосами и подбородком кинозвезды.

Я чуть не застонала… ну ладно, я и в самом деле застонала, но достаточно быстро сумела подавить этот звук. Проглотив его, я еще раз порадовалась тому, что рука Тодда лежит на моем плече. У незнакомца были очень странные глаза – они показались мне жестокими и пустыми и без всякой видимой причины напугали меня до полусмерти.

– Вы ведь мисс Прескотт? – спросил он.

– О, ну да, это я, верно.

Голос незнакомца был сладким, точно мед, и если бы не глаза…

– А вы кто такой? – поинтересовался Тодд.

– У меня для вас письмо, – сказал таинственный незнакомец, не обращая на Тодда ни малейшего внимания.

Затем он шагнул ко мне и протянул конверт из манильской бумаги.

– Что это? – спросила я.

Он улыбнулся, но улыбка нисколько не преобразила его лица.

– Я не могу сказать. Полагаю, вам стоит его открыть.

Затем он прикоснулся пальцем ко лбу, словно приподнимая воображаемую шляпу, повернулся и ушел, а я осталась стоять в полной растерянности, держа конверт в руке.

Я нахмурилась (должна сказать, что это выражение лица совсем мне не идет) и, не в силах терпеть до дома, надорвала конверт. Внутри оказался большой кусок коричневой бумаги, выглядевший так, словно его оторвали от упаковочного пакета из бакалейного магазина. Я вытащила его из конверта и тут же увидела значки. Вот это да!

Хотя я и обожаю подобные штучки, однако, признаюсь, была слегка озадачена. Я не имела ни малейшего представления, кто и зачем прислал мне зашифрованное послание, но кто бы это ни был, он хорошо меня знал. Я специализируюсь в математике и истории. Многих людей такое сочетание удивляет. Считается, что математики не могут думать ни о чем, кроме своих вычислений. Дурацкий стереотип, вроде того, что блондинки любят веселиться. Я блондинка, так что поверьте мне: эта старая поговорка не содержит ни капли правды. (Впрочем, должна заметить, что в тех случаях, когда волосы не оправдывают ожиданий, математика оказывается очень даже полезной. Возьмем, к примеру, вечеринки. Как только разговор затихает, я могу поразить и заинтриговать окружающих фракталами, числами Фибоначчи или логическими играми Смаллиана[4]4
  Фракталы – множества с крайне нерегулярной разветвленной или изрезанной структурой; примеры естественных фракталов – береговая линия, снежинка. Числа Фибоначчи – числовая последовательность, в которой каждый последующий член равен сумме двух предыдущих. Дж. Смаллиан – автор книг по занимательной математике: «Как называется эта книга?», «Алиса или тигр» и других.


[Закрыть]. И тогда я становлюсь душой компании.)

Теперь же, когда я готовлюсь получить степень магистра, я переключилась на историю. Тема моей диссертации: «Происхождение и основные характеристики кодов и шифров, использовавшихся в военное время странами-победительницами». (Да, я понимаю, что это слишком широкая тема. Я уже обсуждала это со своим наставником, спасибо за ваше ценное замечание.)

Так вот, зашифрованное послание на плотной коричневой бумаге было как раз по моей линии. Если его прислал мужчина, я готова была влюбиться в него.

– Кто-то очень хорошо тебя знает, Мата Хари– заметил Тодд, вспомнив придуманное им для меня прозвище.

Он стал так называть меня после нашего первого свидания, когда узнал о том, что безудержная страсть к обуви уживается во мне с преклонением перед машиной «Энигма». Я тогда сказала ему, что предпочла бы быть Сидни Бристоу[5]5
  Героиня сериала «Шпионка», в главной роли Дженнифер Гарнер.


[Закрыть], но он не понял намека.

Тодд взял у меня бумагу и повертел в руках.

– Ну, и от кого это?

Я изучила конверт в поисках обратного адреса. Ничего.

– Не имею понятия. Странно, правда? Это действительно было странно. Но что-то в случившемся – посланник, закодированное письмо – казалось мне до жути знакомым.

– Наверное, это приглашение на вечеринку. Если тебе хватит мозгов расшифровать записку, ты узнаешь адрес. Не сомневаюсь, что ее прислал Уоррен. Это в его стиле, разве нет?

Я пожала плечами.

– Возможно.

Уоррен – страшный оригинал и мой товарищ по занятиям. Сейчас в меньшей степени, поскольку я переключилась на историю, а он получает степень магистра по машиностроению. По крайней мере, он так говорит. Иногда мне кажется, что Уоррен только и делает, что сидит в своей квартире, балдеет от непонятной музыки, которой я никогда не слышала, и разгадывает головоломки.

– Он специалист по кроссвордам и анаграммам, – сказала я. – Кодами он никогда всерьез не занимался.

– Значит, это кто-то другой. Или же Уоррен прислал эту записку, чтобы немного тебя развлечь. А может быть, тебя пытается завербовать какое-нибудь суперсекретное шпионское агентство. Если ты вовремя разгадаешь шифр, тебя примут на работу, посадят в самолет и отправят выполнять первое задание.

Я стрельнула в него взглядом «Хватит болтать глупости». Тодд один из немногих людей на свете знает, что я отчаянно (и тайно) мечтаю работать в конторе, в которой мне каждый день придется заниматься криптологией. Но таких контор мало, и попасть туда совсем не просто. Я несколько раз печатала свое резюме для Агентства национальной безопасности, но выбрасывала, не доведя дело до конца. Все это кажется мне нереальным. Понимаете, я не обладаю никакиими особыми талантами и не могу представить себя разгадывающей шифры для правительства, даже если мне смертельно этого хочется. Одна мысль о том, что я подам заявление, а меня не возьмут, вселяет в меня ужас. Скорее всего, мне придется преподавать историю семиклассникам. Весело, правда?

– И все-таки я настаиваю на своей теории приглашения. Один из твоих приятелей решил устроить вечеринку. И, насколько я тебя знаю, ты докопаешься до решения на пару лет раньше остальных.

– Спасибо, – ответила я и посмотрела на Тодда с внезапно вспыхнувшим уважением.

Он никогда особенно не хвалил мои мозги, поскольку его гораздо больше интересовали мягкие и округлые части моего тела. Было приятно узнать, что, возможно, он видел во мне гораздо больше, чем я думала.

– Ну так встретимся сегодня вечером?

Я кивнула. Почему бы и нет? Он купил мне туфли, похвалил мои мозги, а теперь еще готов угостить выпивкой. Если бы я не знала, что он совсем не то, что мне нужно, я бы сказала, что он идеальный мужчина.

– Отлично.

Тодд выхватил из моей руки конверт и бумагу с шифром.

— Эй!

– Для дополнительной уверенности, – заявил он и нахально усмехнулся. – Чтобы ты не передумала. Приходи к шести.

– Тодд, не смей…

Но он уже зашагал прочь, помахивая в воздухе рукой. Я ничего не могла сделать, поскольку была связана по рукам и ногам собаками, – и он это знал. К тому времени, как мне удастся их собрать, он уже исчезнет из виду.

Иногда этот тип приводит меня в ярость.

Я все еще бушевала, когда вдруг поняла, что дождь прекратился. Я осмотрела собак и отметила, что лапы у них гораздо более грязные, чем мне хотелось бы, но решила по этому поводу не расстраиваться.

На самом деле, несмотря на возмутительное поведение Тодда, у меня все было прекрасно. Я получила потрясающее зашифрованное послание – возможно, от тайного поклонника. (Мечтать не вредно.) Стала обладательницей туфель от «Живанши», являвшихся писком моды в новом сезоне. И для завершения картины солнце начало пробиваться сквозь серые мрачные тучи.

Вне всякого сомнения, боги мне улыбаются. По крайней мере, сегодня я попала в число избранных счастливчиков.

И знаете что? Я чувствовала себя великолепно.