Текст книги "Зов безумия"

Автор книги: Джулия Дин Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

– По доброй ли воле отдаете вы ее в заботливые руки Отца небесного для очищения души и дарования вечной жизни?

– Да.

– Тогда пойте же и возрадуйтесь, дети Господни! Сегодня мы чествуем эту благословенную мученицу и празднуем ее победу над сатаной.

Прихожане запели старинный гимн, а священник в черной мантии повернулся к алтарю. Атайя стояла в дальнем углу церкви, поэтому не могла видеть, что делает священнослужитель. Но ей не нужно было видеть этого. Она прекрасно знала, что происходит в эту минуту. Знал и Джейрен. Его лицо исказилось, злость и ненависть мелькнули в темных глазах.

Когда пение прекратилось, священник опять повернулся к прихожанам и поднял руку. В ней он держал сейчас начищенную до блеска серебряную чашу, в которой, как в зеркале, отражался огонь горящих на алтаре свечей.

– О наш всемогущий Отец! Благослови этот сосуд и рабу твою, решившуюся испить животворящей жидкости. Ибо, сделав так, она приблизится к твоей божественной природе и отправит свою грешную душу в твое царствие. Этот путь был выбран ею по доброй воле и большому желанию.

Движением руки священник велел женщине подняться с колен.

– А теперь встань, дитя мое, и возьми чашу. То, что ты сделаешь сейчас, поможет тебе попасть на небеса и обрести вечное счастие, – торжественно произнес он, медленными шагами подошел к ступеням алтаря, встал прямо перед женщиной и снял с ее головы венок.

На протяжении всей церемонии несчастная вела себя тихо и покорно. Она не моргала, взгляд устремлен был в одну точку – на располагавшийся перед ней алтарь. Атайя усомнилась даже в том, что женщина вообще понимала, что с ней происходит, куда ее привели и что собираются проделать с ней.

В этот момент священник поднес к ее губам серебряную чашу.

– А теперь пей, дитя мое, – сказал он твердым требовательным тоном, – и разбей дьявольские оковы.

Край сосуда коснулся рта женщины, но в то мгновение, когда ей нужно было сделать глоток, она вдруг отпрянула назад и душераздирающе закричала от ужаса, как будто вернулась из беспамятного состояния и осознала, что с ней происходит. Затем отступила назад, шатаясь, и обезумевшим, исполненным ужаса взглядом обвела собравшихся людей. Муж крепко обхватил ее, но женщина попыталась вырваться, беспомощно размахивая руками.

Послышался еще один крик, еще более страшный и жалобный, чем первый. Атайя отвернулась. Джейрен же, напротив, не сводил с женщины глаз, как будто поспорил с кем-то, что сможет спокойно пронаблюдать за происходившим, и был намерен выиграть.

– Смотрите!.. – закричал священник пронзительно и громко: казалось, даже толстые каменные стены вздрогнули от неожиданности. – Ее голосом говорит сам Сатана! Он знает, что еще раз оказался побежденным, и не хочет отдавать ее душу Господу.

Подозвав жестом двух помощников, специально подготовленных для подобных случаев, священник с их помощью схватил женщину и опустил ее на пол.

– Михаэль, Михаэль! Заставь их отпустить меня! – кричала женщина и отчаянно крутила головой, пытаясь отыскать глазами своего мужа.

Но Михаэль, прекрасно осознававший, что помочь ей не в состоянии, уже отошел от алтаря и направился туда, где стояли его друзья и семья. Отсюда он смиренно пронаблюдал, как помощники, крепко держа его жену, зафиксировали ее голову, а священник насильно разжал ей губы и, влив в рот женщины вино с добавлением кахнила, заставил ее проглотить жидкость.

Прихожане в полной тишине смотрели на бьющуюся в предсмертных конвульсиях несчастную. Через пару секунд из ее груди вырвался жуткий стон: женщина опустилась на колени и схватилась за живот, с ужасом глядя на людей. Ее плечи судорожно вздрагивали, как будто от сильного холода, а по щекам потекли слезы – слезы безумного страха и безысходности.

Женщина в последний раз взглянула на мужа. Сколько боли и непонимания было в ее глазах! Почему он поступил с ней подобным образом?!

Михаэль отвернулся, не в силах выдержать этот взгляд, и сел на скамью, опустив голову на плечо друга, закрыв лицо руками. Его тело вздрагивало – бедняга старался подавить нахлынувшие рыдания.

Глаза умирающей стали медленно закатываться, и через мгновение остались видны лишь белки, неестественно взиравшие на толпу людей. Вскоре она стала задыхаться – яд подействовал. После пары минут агонии женщина издала последний глубокий вздох, как будто сознавая, что наступил конец, и, обмякнув, замерла.

Помощники священнослужителя уложили тело перед алтарем на спину и скрестили руки усопшей на груди. Она еще раз вздрогнула – в последний раз.

– Взгляни, Господи, – воззвал к Всевышнему священник. – Мы сделали все, как ты велел, и спасли душу рабы твоей от коварных соблазнов сатаны и вечных мук преисподней. Прими ее в свое царствие, Отец наш. Одари ее небесными радостями, дай успокоение и бессмертие нетленной душе.

Протянув руки к безмолвствующей толпе, он благословил собравшихся.

– Молим тебя, Господи, упокой душу рабы твоей, даруй ей жизнь бесконечную. Царь наш небесный, избави нас от всяких мирских бед и дьявольского искушения. Помилуй нас, Господи. Аминь.

– Аминь, – отозвались люди.

Священник подал какой-то сигнал, и прихожане, находившиеся в святилище, запели радостными голосами в ознаменование новой победы над Сатаной.

Выругавшись вслух, Джейрен выскочил из церкви. Его щеки пылали от ярости и негодования.

Атайя поспешила вслед за ним, опасаясь, что в таком состоянии он может совершить что-нибудь необдуманное и опрометчивое.

Оказавшись на улице, Джейрен отвязал поводья и повел коня, уходя прочь от этого отвратительного места. Он выбрал извилистую дорожку, огибавшую расположенное позади церкви кладбище. Атайя нерешительно последовала за ним, подав сигнал Тайлеру присоединиться к ней.

– Ах! Полюбуйся!.. – неожиданно закричал Джейрен, поворачивая голову к Атайе. – Ты это видишь? Могила готова и ожидает ее. И надгробный камень уже оформлен и стоит почти на месте! Как же много вы знаете о смерти!

Атайя посмотрела туда, где среди некошеной травы и потемневших от времени надгробий зияла свежевырытая яма – новое пристанище для умершей женщины. Пока они находились в церкви, вечер плавно перешел в ночь. Открытая могила под темно-синим небосклоном… Отвратительное зрелище!

Атайя содрогнулась.

– И как вы позволяете процветать такой невероятной жестокости? – выкрикнул Джейрен.

Его ноздри возмущенно расширились, пальцы сжались в кулаки.

Он взглянул Атайе прямо в глаза.

– А ты, член королевской семьи… – Его голос сорвался. Переполнявшие эмоции буквально душили Джейрена. – Да ведь вы несете большую ответственность, чем кто бы то ни был, за судьбы людей. Ваша задача – управлять народом и защищать его, а не заниматься слежкой и убийствами!

– Эй, по-моему, ты перегибаешь палку, Джейрен, – предупредил расшумевшегося колдуна Тайлер. – Пока ты находишься на кайтской земле, будь любезен не забывать, с кем разговариваешь. Попрошу обращаться с принцессой с должным уважением.

– Уважением?! Да что вам может быть известно об уважении? Ни один из вас не уважает жизнь. Я увидел это собственными глазами! Боже праведный, чувствую, учитель Хедрик глубоко заблуждается, – отчаянно бормотал Джейрен, Щ обхватив голову обеими руками. – Разве можно еще на что-то надеяться? Разве здесь…

Быстрым движением он вскочил на коня и помчался галопом прочь из деревни. Ошарашенный конь стучал по земле копытами, вздымая клубы пыли. Тайлер хотел было отправиться вслед за ним, но Атайя остановила его.

– Пусть уезжает, – тихо проговорила она, наблюдая за исчезавшим в темноте мрачной ночи разъяренным человеком. – Он еще вернется. – Окинув деревушку печальным взглядом, принцесса почувствовала вдруг, что смертельно устала. – Пойдем к нашим, пусть позаботятся о ночлеге.

Глава 6

На следующее утро Атайя и ее сопровождающие достигли побережья.

Воздух здесь пах свежестью и солеными бризами. На белых песках пляжей темнели тут и там пестрые ракушки и нити водорослей с замысловатыми узорами. Берег изгибался дугой, напоминая формой полумесяц. Крики чаек да приглушенный стук копыт по песчаной почве – только эти звуки нарушали ритмичную песню плескавшихся у берега пенистых волн. Солнечные лучи отражались от водной глади, слепя глаза, и Атайя вынуждена была слегка зажмуриться. Великолепный пейзаж, открывавшийся взору, поднимал настроение и помогал отделаться от мерзких воспоминаний о вчерашнем вечере.

Около полудня принцесса заметила лошадь знакомого окраса, шествовавшую позади с всадником на спине на расстоянии четверти мили. Атайя приказала людям сбавить темп, чтобы дать возможность молодому колдуну нагнать их. Но, по всей вероятности, Джейрен был решительно настроен следовать за ними на определенном расстоянии: он тоже замедлил шаг и, дабы не встречаться взглядом с принцессой и ее сопровождающими, ехал, уставившись на дорогу, опустив голову.

– Хочу узнать, как он себя чувствует, – сказала Тайлеру Атайя. – Поезжайте дальше, не увеличивая скорости. Мы вас скоро догоним.

Она отошла к обочине, пропуская капитана и его воинов вперед, развернула лошадь и через несколько минут уже приблизилась к Джейрену.

– Как ты? – спросила Атайя.

Ее сердце было переполнено сочувствием к этому парню. Несмотря на все неприятности, которые он доставил во время поездки, принцесса искренне сожалела о том, что ему довелось стать свидетелем ужасной сцены в деревенской церквушке. В какой-то степени его даже можно было понять.

Наверняка он чувствует себя несчастным и совершенно беспомощным!

– Прости меня за то, что вышел из себя вчера вечером, – произнес Джейрен спокойным тихим голосом, не поднимая глаз. – Я не раз слышал рассказы о принятом в вашей стране обряде отпущения грехов, но увидеть это собственными глазами не доводилось до вчерашнего дня. Я был просто не готов хладнокровно воспринять подобную жестокость.

– Где ты провел ночь?

Джейрен небрежно пожал плечами.

– В конюшне на чердаке. Я опять воспользовался заклинанием, чтобы стать невидимым, и спокойно пробрался туда. Хозяин ничего не заметил.

– Хорошая вещь – умение делаться невидимым. Очень удобно, – заметила Атайя.

И тут ей в голову пришла невероятная мысль. Она нахмурила брови и задумалась. Так, значит, человек, вернее, колдун, обладающий подобными способностями, может спокойно проникнуть куда угодно, и никто даже не догадается о его присутствии. Ее внезапно охватил страх, когда она подумала о Родри. Да ведь он имеет возможность беспрепятственно приходить на любое собрание и любой совет, куда его не приглашают. И никто, кроме, возможно, Кельвина, не знает об этом.

– Это заклинание сложное? Трудно научиться пользоваться им? – спросила Атайя, пытаясь выкинуть из головы навязчивые мысли о Родри.

– Да нет, это не так сложно. Необходимо, в сущности, только одно: полностью сосредоточиться на желании быть невидимым. Естественно, очень важен мыслительный процесс, управляющий концентрацией человека. Он составляет неотъемлемую часть тренировок колдуна.

Атайя покачала головой.

– Так необычно и странно слушать, как ты спокойно рассказываешь мне об обучении лорнгельдов, – призналась она. – Я не встречала ни единого человека, за исключением отца, который бы поддерживал их. На протяжении всей жизни с самого рождения мне внушали…

– Я знаю, о чем ты хочешь сказать, – перебил Атайю Джейрен и взглянул на нее обиженно и раздраженно. – Тебе внушали, что Лорнгельды – проклятые люди, получающие свой дар при рождении от самого Сатаны, у которых есть один выход: очистить свою душу посредством добровольного ухода из жизни. Мне это кажется несколько нелогичным, если позволишь мне высказать свое мнение. Согласно вашему же Священному Писанию, самоубийство считается тяжким грехом. Тебе, конечно, сказали, что обряд убиения лорнгельдов – это не настоящее убийство. И не самоубийство. Так ведь? – добавил он возмущенным, резким тоном. – Ваши люди считают, что уходят из жизни так, как подобает благородным мученикам, либо же они вообще ничего не считают: обкуренные локой, они теряют способность мыслить.

Атайя открыла было рот, желая возразить, но вовремя передумала, оставив при себе язвительное замечание, которое крутилось на языке. Поразмыслив немного, она вообще отказалась от возражений. Соглашаться со всем, о чем молодой колдун говорил сейчас, принцесса вовсе не собиралась, но необходимо было выслушать его. Тем более, как призналась себе Атайя, ей даже хотелось выслушать соображения Джейрена.

– А разве эти люди виноваты в чем-то? – продолжил молодой колдун с еще большим негодованием. – Когда человек заболевает гриппом, никому и в голову не приходит выносить ему страшные приговоры. Его отправляют к врачу и помогают вылечиться. Если вы не способны воспринимать это по-другому, назовите мекан болезнью. Направление дарованных нам способностей в нужное русло – это и есть своеобразный курс лечения. Тренировки необходимы лорнгельдам, без этого мы можем погибнуть. Ты считаешь это правильным? Отказывать человеку в лечении лишь только потому, что его недуг кому-то отвратителен?

Атайя отвела взгляд, почему-то сильно смутившись. Джейрену хватило каких-то пяти минут, чтобы заставить ее взглянуть на привычное учение кайтской церкви совершенно по-новому, увидеть всю его жестокость и несправедливость. Оно напомнило ей вдруг братство экзекуторов, скрывавшихся под личиной благочестия и набожности.

Принцесса подумала об отце. Что бы он, интересно, сказал про Джейрена? Кельвин был первым монархом за два столетия, который не поддерживал отношения церкви к роду лорнгельдов. Потом она вспомнила, что отец уже видел Джейрена, ведь он передал королю письмо от Осфонина. Письмо с изображением зеленых лент, которое и натолкнуло Кельвина на мысль отправить дочь в поездку.

– Мекан… Никогда не слышала этого термина, – заметила Атайя.

– Так мы называем поражение мозга – безумие, в которое впадают лорнгельды, если не занимаются специальными тренировками. А здесь это обозначают каким-то другим словом?

Атайя пожала плечами.

– Мы вообще никак не называем это. Признаться честно, я не совсем понимаю, что это такое. Но священникам скорее всего тоже ничего не известно. Единственный человек, кто знает в этом толк, Родри… и, возможно, мой отец. Но мне никогда в голову не приходило спрашивать их о подобных вещах.

– Что ж, тогда я преподам тебе небольшой урок, Атайя, – сказал Джейрен.

Он произнес эти слова отчетливо и спокойно, как учитель.

Интересно, – подумала принцесса, – сколько времени понадобилось Хедрику для обучения своего секретаря.

– В древнем рэйкском языке слово мекан означало «время перемен». Мекан начинает проявляться в молодости, но точный возраст определить невозможно. Приблизительно это двадцать – двадцать один год. Состояние здоровья, плохое либо хорошее, способно повлиять на развитие процесса, но в незначительной степени. Можешь назвать это юношеством разума, ведь мекан – умственное, а не физическое изменение человеческого организма. После проявления первых признаков так называемой болезни она развивается на протяжении приблизительно шести месяцев. Лучше не терять времени и с самого начала приступать к тренировкам, пока мозг работает четко и восприимчив к обучению. Это уникальная возможность овладеть удивительными навыками – навыками колдовства. Если же никаких мер не будет предпринято, то мекан переходит в безумие. На поздних стадиях развития в запущенной форме – как в случае с той деревенской женщиной – он опасен. Сознание помрачается, мозг начинает разрушаться и уже не способен воспринять и усвоить те вещи, которые ему необходимы для спасения.

Джейрен сделал паузу, позволяя Атайе задать возникшие по ходу его рассказа вопросы. Но она кивком дала ему понять, что готова слушать дальше. Несмотря на то что далеко не все в его объяснениях ей было понятно, рассказ заинтриговал девушку и сильно увлек.

– Если первые признаки незаметны окружающим и самому человеку, то есть другие показатели наступления мекана – вскоре «больному» начинают сниться безумные кошмары. Изменяется поведение – люди совершают опрометчивые поступки и жалуются на самочувствие. Многие ищут утешение в пьянстве и курении локи. Иногда человек впадает в состоянии агрессии – это самое пугающее проявление мекана. Но все вполне понятно и объяснимо: агрессия – реакция мозга на происходящие в нем на подсознательном уровне изменения. Возможно, именно по этой причине священники в вашей стране признают волшебство тяжким грехом и считают, что оно исходит от самого дьявола. При наступлении мекана люди как будто теряют контроль над собой, ими словно овладевает какая-то сверхсила. И в некотором смысле я понимаю тех, кто опасается лорнгельдов…

– Но отчего конкретно человек сходит с ума?

– Точную причину объяснить достаточно трудно, особенно тому, кто не принадлежит к роду лорнгельдов. Но я все же попробую. Представь себе, что слышишь голоса, которые что-то шепчут тебе, но ты не можешь разобрать слов. На ранних стадиях голоса звучат очень тихо, и ничего не стоит не обращать на них внимания. Но со временем они становятся все громче, настойчивее и в конце концов превращаются в неистовые крики. Необученный лорнгельд не понимает, что с ним происходит. Ему нужно подсказать, что он должен делать: попытаться сконцентрироваться на той части мозга, в которой происходят изменения, и, прислушавшись к голосам, понять то, о чем они говорят. В противном случае непрекращающиеся крики просто сводят человека с ума.

Атайя передернулась. Какая отвратительная, мерзкая, ужасающая история!

– А как ты можешь определить, что с человеком стали происходить подобные вещи?

– Боюсь, способа обнаружить что-либо заранее не существует. В большинстве случаев невозможно сказать, является человек лорнгельдом или нет, до тех пор, пока не проявится мекан. Но знатоки способны определить подходящий для начала тренировок момент. Ведь приступы мекана на первоначальных стадиях происходят периодически. Люди совершают бессознательные поступки, и лишь опытный волшебник в состоянии обуздать пробудившуюся в них силу и направить в нужное русло. Учеба дается нелегко, но результаты просто поражают. К сожалению, знатоков не так много. Хедрик – один из них. Но он уже слишком стар, ему почти семьдесят, его силы ослабевают, а навыки утрачиваются.

– Насколько я понимаю, помочь, используя какое-либо заклинание, невозможно, – выпалила Атайя.

– Пока нет, – ответил Джейрен с улыбкой на губах. – Колдуны способны использовать дар волшебства, но они стареют подобно остальным людям. А если вернуться к твоему предыдущему вопросу, то вынужден признать, что определить мекан на самых ранних этапах развития очень сложно. У меня, например, стало резко меняться настроение. В понедельник я порхал на крыльях счастья, во вторник мог изнывать от страшнейшей депрессии. Я ощущал прилив сил, но абсолютно не возникало желания выходить из дома и чем-либо заниматься. Конечно, такие вещи нередко случаются и с другими, теми, кто не имеет отношения к лорнгельдам, особенно с людьми молодыми. Поэтому различить разницу не так-то просто. В моем случае все получилось следующим образом: я часами, а иногда и целыми днями просиживал в своей комнате, размышляя о том, как ничтожна и ужасна жизнь. Позднее начались приступы бессонницы: по ночам я бродил по поместью, совершенно не понимая, что делаю.

Затем, когда проявились признаки агрессии – я бил посуду и ломал стулья, – мой отец понял, что происходит, и отправил меня к Хедрику для тренировок.

– Твой отец… Он тоже колдун?

– Нет. И мать не принадлежит к числу лорнгельдов. Мои родители – обыкновенные люди. – Джейрен заметил, что Атайя задумалась и нахмурила брови. Необходимо объяснить ей еще кое-что… – Способности волшебника не имеют никакого отношения к крови или наследственности. Их нельзя сравнивать с цветом глаз, волос, врожденными заболеваниями, передаваемыми от поколения к поколению. Это дар – как склонность к музыке или рисованию. Понимаешь? Допустим, если сравнить нас с тобой: у обоих есть пара рук. Они даны нам от рождения. Но это вовсе не означает, что мы оба в равной степени наделены талантом, скажем, для игры на музыкальном инструменте. Наши руки практически одинаковы, но применить их мы можем абсолютно в разных областях. Согласна?

Атайя кивнула, но довольно нерешительно.

– Думаю, да.

– Когда я был моложе, играл на арфе, – произнес Джейрен мечтательным голосом, вспоминая о минувших днях. – Но сколько бы я ни занимался, никогда не добивался особых успехов. У меня не все в порядке со слухом. При дворе Осфонина я встретил такого музыканта, который играет на арфе, как ангел. Когда слушаешь его музыку, невозможно удержаться от слез. У меня вроде бы такие же руки, как у него, но я знаю наверняка, что никогда в жизни мне не сыграть так же. Мне не хватает таланта.

По лицу Джейрена скользнула тень печали, и он как-то странно усмехнулся.

– Вот и вся история моей жизни. Я неплохо обучился многим вещам, но высот не достиг ни в чем.

– И в умении применять магию тоже?

Джейрен вздрогнул и прищурил взгляд. Атайя смутилась и густо покраснела. Она ведь вовсе не намеревалась обидеть его! Почему-то ей показалось, что если у него и были какие-то недостатки, то в области колдовства он обязательно должен был преуспеть. По-видимому, интуиция ее подвела.

– Боюсь, ты права, – признался Джейрен. – Своим положением при дворе в качестве помощника Хедрика я больше обязан тому факту, что мой отец является герцогом Улардским, чем собственным дарованиям. Только не подумай, что мне не хватает таланта, – произнес он и выдержал многозначительную паузу. – Просто мои способности не представляют собой ничего из ряда вон выходящего.

– Счастливчик! – Атайя криво улыбнулась. – Мне, например, предстоит еще потрудиться, чтобы открыть в себе хотя бы не представляющие собой ничего из ряда вон выходящего таланты. Если, конечно, не принимать во внимание умение играть в шахматы и карты и несомненный дар постоянно вляпываться в переделки.

Джейрен расхохотался, от нахлынувшей на него печали через пару мгновений не осталось и следа.

– Ты шутишь. Никогда в жизни мне не доводилось встречать принцессу, которая бы не могла похвастаться какими-нибудь блестящими достижениями.

– Значит, я первая, – пробормотала Атайя. – Из-за отсутствия у меня каких-либо выдающихся успехов отец всегда и был недоволен мной. У нас напряженные отношения. А Дагара только подливает масла в огонь. Она прямо-таки из кожи вон лезет, лишь бы убедить Кельвина в том, что я хуже, чем даже есть на самом деле.

– Пресловутая мачеха? Злобная и вредная? Угадал?

– Типичная представительница. Еще и переманила на свою сторону моего старшего брата, который раньше относился ко мне вполне нормально. Она настроила его против меня. Мой второй брат терпеть не может их обоих. Так мы и держимся вместе, плачемся друг другу и делимся секретами. А вообще-то зачем я рассказываю тебе все это? Наверное, ты знаешь обо мне больше, чем я сама о себе…

– Сомневаюсь, Атайя, – произнес Джейрен неожиданно серьезным тоном. – Но мне кажется, я способен понять тебя, хотя бы отчасти.

Он пристально взглянул принцессе в глаза – так, как никогда раньше. В это мгновение Атайе показалось, что весь мир вокруг затаил дыхание. Слышны были лишь крики проносившихся над головой чаек.

– Ты не очень счастлива от того, что являешься дочерью короля, правда?

Она усмехнулась, отчужденно и холодно.

– Что ты имеешь в виду?

– Правда? – повторил Джейрен нежным, спокойным тоном, все так же серьезно глядя ей в глаза.

Атайя отвернулась и долго ничего не отвечала.

Морские волны тихо плескались у берега, белые чайки грациозно рассекали воздух, перекрикиваясь о чем-то. Впереди шли люди в форме королевской гвардии – подчиненные Тайлера Грайлена. Взгляд Атайи остановился на капитане: легкий бриз дул ему в лицо, растрепывая густые золотистые волосы; озаренный утренним солнечным светом, Тайлер выглядел еще более красивым.

– Нет, – пробормотала она наконец. – Думаю, что несчастлива.

– Мне кажется, я знаю, какие чувства ты испытываешь по отношению к нему, – сказал Джейрен и жестом указал на Тайлера. – Я видел, как ты смотрела на него там, в коридоре Эваршотского аббатства, когда еще не догадалась о моем присутствии. Ты влюблена в него.

Атайя резко подняла голову. Она была настолько обескуражена внезапным появлением Джейрена в монастыре, что совсем не подумала тогда о том, что он мог увидеть.

– Можешь быть совершенно спокойна, – произнес молодой колдун, как будто прочитав ее мысли. – Я не собираюсь причинять вам больше никаких неприятностей. Но, признавшись в своих чувствах к другому человеку, ты могла бы несколько утешить задетое самолюбие принца Фельджина. Наверняка бедняга думает, что ты не изъявила желания выходить за него замуж потому только, что он показался тебе отвратительным.

И У Атайи перехватило дыхание.

– Джейрен, пообещай, что не скажешь никому ни слова о нас. И Фельджину тоже. Не дай Бог, об этом станет известно моему отцу. Даже представить страшно, что он тогда с нами сделает. Кельвин доволен Тайлером как воином, но видеть в нем потенциального зятя не пожелает ни при каких обстоятельствах.

– Я никому ничего не стану рассказывать. Но что касается Фельджина… Думаю, ты сама могла бы открыть ему свою тайну. Принц вовсе не так плох, как ты считаешь. Ему можно доверять, он честен и является моим хорошим другом. Иногда, конечно, Фельджин бывает несколько заносчивым, но в общем и целом человек он неплохой. Если бы ты сказала ему, что влюблена в другого, и попросила не рассказывать об этом никому, уверен, что от него никто и слова бы никогда не услышал.

Атайя воспроизвела в памяти тот период, когда Фельджин гостил в Делфаре. Это было в начале лета. Если не обращать внимания на впечатления о нем Тайлера, то она могла сказать о принце только одно: самодовольный и надменный тип! То, что сказал о нем Джейрен, на ее взгляд совершенно не соответствовало действительности, если, конечно, Фельджин не притворялся.

– Во всяком случае, у меня сложилось о нем абсолютно другое мнение, – пробормотала Атайя.

– Насколько мне известно, ты не оставила ему и капли надежды, – произнес Джейрен шутливо-сварливым тоном. – Фельджин – человек с легкоранимой душой. Ты приняла его крайне холодно, и это обидело и расстроило его.

Атайя засмеялась.

– Не могу поверить, честное слово. – Она искоса посмотрела на Джейрена с нескрываемым любопытством. – Фельджин сам тебе такое сказал?

– Не сразу. Поначалу он прямо-таки бушевал, рассказывая всем и каждому о том, как оскорбительно ты вела себя. Наверное, хотел, чтобы ему посочувствовали. Кстати говоря, это сработало, – сухо добавил Джейрен. – Но потом, когда нам выдалась возможность посидеть вдвоем без посторонних, он выпил пару кубков эля и поделился со мной своими переживаниями. Сказал, что ты показалась ему очень красивой и необычной, и что ему хотелось понравиться тебе. Несколько раз Фельджин даже дал понять, что считает себя виноватым в том, что у вас не сложились отношения. Но он никогда не признается в этом публично. Возможно, наутро, протрезвев немного, принц пожалел и о том, что рассказал о своих истинных переживаниях даже мне. Если бы ему стало известно о нашем с тобой разговоре, он отрубил бы мне голову.

Атайя зажмурилась, словно почувствовала приступ головной боли.

– Прекрасно! – пробормотала она беспомощным, жалобным голосом. – Я и так-то с трудом представляла нашу повторную встречу, а теперь, узнав о том, что ты только что поведал мне, вообще не смогу взглянуть ему в глаза.

– О, не беспокойся. Фельджин нормально встретит тебя, – сказал, улыбаясь, Джейрен. – И король тоже, держу пари. Осфонин слишком хорошо знает своего сына, чтобы прислушиваться ко всему, что он говорит.

Атайя тяжело вздохнула. Ах если бы можно было вычеркнуть из истории тот визит Фельджина и начать все сначала…

– Честно признаться, я нашла его не таким уж и отвратительным, хотя временами он вел себя чересчур напыщенно. Я приняла бы точно так же любого, изъявившего желание жениться на мне.

– За исключением Тайлера, верно?

– За исключением Тайлера, – ответила Атайя с печальной улыбкой на губах.

Внезапно выражение ее лица изменилось. На нем отразились отчаяние и боль.

– Я в ужасном положении. Знаешь, иногда я сижу и часами думаю об одном: почему я не родилась в обыкновенной семье, без богатства и титулов? Я могла бы тогда свободно выбирать, за кого выходить замуж и как мне жить. На мне не висели бы тяжким грузом многочисленные обязательства. Ведь никто никогда даже не спрашивал меня о том, нужно ли мне все это. Иногда я просто ненавижу свою жизнь.

Джейрен понимающе смотрел на нее.

– Всегда трудно бороться с предписанными тебе с самого рождения нормами. Кому-то суждено одно, кому-то – нечто совершенно другое. Такова реальность.

– Ты начинаешь напоминать мне Тайлера.

Лицо Атайи помрачнело.

– Прости. Я заговорил, наверное, именно о том, что мешает вам быть вместе. Но поверь, вы – далеко не единственные люди, недовольные своим положением в жизни. Я просто уверен, что большинство крестьян, работающих от зари до зари в поле, изнывают от бедности, а молодые мужчины, которых забирают в армию, с удовольствием бы остались дома и читали бы книги или писали глупые стишки своим возлюбленным. То же самое происходит у людей благородных кровей – многие согласны променять свою жизнь на чью-нибудь другую. Подумай о своей собственной семье, Атайя. Ты уверена в том, что твой отец стал королем, потому что ему этого захотелось, а не потому что он обязан был взойти на трон?

– Не уверена, – ответила она, удивленно пожимая плечами.

А ведь раньше ей и в голову не приходило задуматься над подобными вещами…

– Кельвин – мой отец, но я плохо знаю его. Иногда это просто поражает меня саму.

– Такое часто случается. Кстати, то, насколько хорошо ты знаешь окружающих тебя людей, нередко является показателем того, знаешь ли ты самого себя.

Атайя открыла было рот, чтобы сказать что-нибудь в ответ, но не произнесла ни слова. Столь неожиданное замечание Джейрена привело ее в смятение. Мысль о проникновении в собственную душу буквально пугала ее. Она очень боялась откопать в себе что-либо такое, о существовании чего не хотела знать.

На протяжении довольно долгого времени Джейрен молчал. Он слушал крики чаек, успокаивающую мелодию прибоя и наслаждался свежим воздухом и резким запахом моря. Атайя погрузилась в раздумья.

– Разговор о Кельвине кое о чем напомнил мне, – заговорил наконец Джейрен. – Тебя можно только похвалить за то, как ловко ты обнаружила меня в монастыре и заставила сдаться. А ведь это не каждому удалось бы. Никогда не думал, что ты носишь с собой корбаловый кристалл. Ведь твой собственный отец является одним из представителей моего народа.