Текст книги "Алмазная Маска (Галактическое Содружество - 2)"

Автор книги: Джулиан Мэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 34 страниц)

Так лучше...

"Все-таки я умру, – вздохнула девочка. – Или, что еще хуже, меня вывернет наизнанку, и все поймут, что не умею вести себя в обществе. Что я еще совсем ребенок! О, мой ангел, помоги!.."

Она вцепилась в подлокотники – руки ее побелели от напряжения. В горле стоял противный привкус, ей стало совсем плохо.

"Я не хочу! Не хочу, не хочу..."

Внезапно она увидела перед собой Кена, который держал бокал имбирного лимонада.

– Ну-ка выпей, – приказал он. – Гран Маша сказала, что это поможет тебе успокоиться.

– С моим... с моим животиком все в порядке, – едва выговорила Ди. Ведь правда, только плохие дети все время жалуются и ноют.

– Возьми и сделай глоток, – нахмурился Кен. – Ты, наверное, заплакала, и вот те трое экзотиков – видишь, они все гии, – пришли и сказали маме, что их дочка сейчас похвалится завтраком. Такие противные!.. Маша позвала меня по наручному переговорнику и попросила принести тебе лимонад.

Ди с трудом глянула в ту сторону, куда указал Кен. Действительно, в том углу, недалеко от мамы, сидели три длинношеих причудливых существа. Заметив, что девочка обратила на них внимание, они дружно помахали ей тонкими, покрытыми перьями передними конечностями и глупо заулыбались.

Озабоченность промелькнула в темных детских глазах.

– Их вовсе не касается, как я себя чувствую. Что за существа, вечно суют носы в чужие дела!

Обитатели планеты Гии радостным клекотом приветствовали девочку.

Кен отвернулся и строго заметил:

– Эти, в перьях, очень чувствительны к излучаемым эмоциям. Возможно, ты вышла на волну их внутреннего кода. На, выпей...

Брат на два года старше Ди. Одет он в вельветовые брюки, штанины заправлены в туристские ботинки с ребристой подошвой, теплый свитер. Куртку с капюшоном Кен оставил возле родителей.

Ди сделала маленький глоток – ей стало совсем плохо. Ее чуть не вырвало, но она сумела взять себя в руки.

– Если бы только паром не раскачивался, – жалобно вымолвила она, тогда все было бы хорошо.

– Это разве волнение. – Кен ткнул пальцем в окно, где по-прежнему гигантскими стадами разгуливали темно-зеленые горы. – В миллион раз хуже, когда приходится на сверхсветовом межзвездном лайнере преодолевать суперповерхностную пленку. Ты, конечно, не помнишь... Маша говорила, что ты визжала, как поросенок, когда летела с Каледонии на Землю.

– Я была тогда совсем маленькая. Спорим, что ты тоже кричал, будто тебя резали?

Кен пожал плечами и снисходительно улыбнулся.

– Послушай, – сказал он, – я тут вычитал, почему тебе так нехорошо. Это все происходит в твоей голове. Такие маленькие серые клеточки – они растерялись от качки и посылают неверные сигналы в животик. Ты должна показать им, что ничего не боишься и сохраняешь присутствие духа. Что ничего особенного не происходит...

– Я не могу, – ответила несчастная девочка. – Я уже пыталась. Ты же сам знаешь, что моя внутренняя сила очень слабая.

Кен наклонился поближе.

– Это неправда. Мы оба станем могучими оперантами, даже если наши способности еще не проявились. Я слышал, дядя Роби беседовал с мамой... Иногда это может сработать – если мы очень захотим. Особенно когда позарез надо исцелиться... Я точно знаю, мне однажды здорово помогло.

Ди недоверчиво посмотрела на брата.

– Когда я еще был маленьким, – продолжил Кен, – мне было очень трудно дышать. Это болезнь такая... называется астма. Помнишь?

Девочка отрицательно покачала головой.

– Да, ты тогда была еще совсем кроха. Это впервые случилось, когда мы прилетели на Землю. Мама повела меня к врачам, пришли и к мастеру-целителю. Ничего не помогало! Доктор сказал, что сбой произошел где-то глубоко в моем сознании, а где, никто не мог сказать. Знаешь, как это угнетает, когда у тебя астма! Я не мог бегать с ребятами, не мог играть. Однажды ночью – мне тогда тоже было пять лет – я вдруг проснулся от того, что чувствую: совсем задыхаюсь. Мои глаза, уж не знаю как, отделились от меня, воспарили, я увидел мелькающий лучезарный свет в вышине, а тело оставалось там, внизу, в постели. Вздрагивало, ходуном ходило... Страшно!.. Я даже попытался закричать, но никакого крика не получилось.

– И что потом?

– Я начал умирать.

Подбородок у Ди задрожал, она почувствовала, что у нее тоже перехватило дыхание. Она совсем забыла о страдающем животике.

– Почему ты так решил? – прошептала она.

– А у меня уже ничего не болело, – также шепотом ответил брат, – Я парил в небесах, словно воздушный змей. Я мог видеть себя в кровати, но меня там уже не было. Это было здорово! Потом я вспомнил, что назавтра мы с дядей Роби собирались на матч по регби. Мне вовсе не хотелось умирать, не сходив на стадион. Тогда я так напрягся, разозлился и приказал себе – ты можешь дышать. Ничто не может помешать тебе. Ну ее, эту проклятую астму!..

– Что дальше?

– Я увидел, что тело мое тяжело вздохнуло – это было так трудно, и биться перестало. Потом – я уже сидел в самом себе, и в голове что-то гулко булькнуло. Я начал дышать. Полной грудью. Столько, сколько хотел... Это было так здорово! Мама и Гран Маша сказали, что я "подверг себя самоисцеляющему воздействию". Вот как они сказали. – Он ткнул Ди пальцем в живот. – Ты тоже так можешь, сестренка. На самом деле. Попытайся...

Ди потрясла головой, закрыла глаза – ей было страшно. Кен теребил ее... Взрослые всегда пытались заставить ее проявить свои скрытые способности. Даже старались проникнуть в сознание, чтобы силой понудить стать оперантом. Ди послушная девочка, с которой у матери не было особых хлопот, но ломиться в ее мозги! Она была решительно против. Все, что там спрятано, принадлежит ей, и только ей, даже если там и прячутся кое-какие скверные вещи. Например, жуткий страх... единственное, что спасало – это уверенность, что никто не сможет прочитать ее тайные мысли.

Она вдруг представила, что в голове есть темная таинственная комната, или чуланчик, заставленный несчитанными, сложенными в каком-то замысловатом порядке коробками. Или, точнее, сундучками... Каждый из них мог открыться только в том случае, если скажешь заветное слово. Стенки сундучков изготовлены из какого-то странного дымчатого стекла. В них хранились духи или вызывающие благоговейный страх демоны. Их-то мама и психотерапевт тщетно пытались вызволить. Упрятанные в ящиках духи окрашены в разные цвета – голубой, золотистый, зеленый, фиолетовый, розовый. Они непрерывно метались и вертелись в своих тесных убежищах и, подобно ужасным морским чудищам, пытались вырваться на волю, при этом жутко выли, бились о стенки, старались сорвать крышки.

Только ангел, живущий в каморке, помогал Ди справиться с чудищами. Она ни разу не видела его, но точно знала, что где-то в уголке сознания есть добрый страж. Она ощущала его присутствие, сердцем понимала, как тяжело ему усмирять Духов, сидевших взаперти. Потом она с ним совершенно случайно подружилась... В тот день, когда ей было особенно плохо, когда взрослые попытались проникнуть в ее разум, он шепнул ей заветное слово, и Ди выпустила на волю духа, окрашенного в голубой цвет. Небесное сияющее облако быстро расползлось по сознанию Ди, по телу, и с той поры никакая чужеродная сила не могла проникнуть в ее голову.

За эти месяцы девочка сжилась с этой способностью, которую очень удивленный врач-метапсихолог назвал разновидностью метасокрушительной функции. Ди привыкла к ней, охотно призывала на помощь, когда какой-нибудь грубый телепатический призыв, оклик, наглое принуждение пытались вломиться в ее сознание. Она случайно подслушала разговор взрослых, которых приводило в изумление различия в проявлениях метапсихической силы у брата и сестры. Кен в постановке защитного экрана был крайне слаб, защитную завесу Ди пробить было невозможно. Это верный призрак ее могучего телепатического потенциала... Только бы Бог поспособствовал его пробуждению.

Ди вздохнула – она-то знала, что ее внутренние способности не просто велики. Они безмерны... В этом знании и таилась причина страхов, смущающих маленькую девочку. Она боялась выпустить демонов на свободу, да и ангел часто нашептывал ей – будь осторожна, будь осторожна... Рассудительно взвесив все "за" и "против", Ди решила, что в таком случае с ними лучше совсем не связываться. Пусть сидят под замком. Ей совсем не нравится быть оперантом, как мама, и никто не сможет заставить ее сделать то, чего она не хочет.

Особенно мама!..

–... ты глупа, как подушка!

Голос Кена вернул ее к действительности.

– Она даже не узнает, – вытаращив глаза, тихо сказал Кен. – Никто не узнает. Сделай все сама. Открой сундучок, где хранится целебная сила, и выпускай ее потихоньку... Крышку придерживай...

Ди едва не вскрикнула от ужаса и изумления. Кен прочитал ее мысли?

– Должен я как-то помочь тебе или нет? – требовательно спросил он. Должен? И не реви!

Она открыла глаза. Брат сидел рядом с ней на самом краю кресла, лицом к сестре. Зрачки его глаз, черные, пронзительные, были совсем рядом. Он теперь знал о каморке, о ящичках, знал, как она закрылась от взрослых, когда они с помощью змеюг-ментальных зондов попытались проникнуть в ее голову. Что еще ему было известно?

Она мысленно вскрикнула: Не смей подглядывать и подслушивать! Я хочу, чтобы ты оставил меня! Я хочу, чтобы ко мне никто не смел приставать.

Кен даже отшатнулся, услышав, что сестра вполне членораздельно и сознательно заговорила на внутреннем коде.

– Хорошо, хорошо! Я, что ли, виноват, что твой защитный экран дал трещину. Я вовсе не собирался подслушивать.

– А теперь ты можешь прочитать мои мысли? – шепотом заинтересованно спросила Ди.

– Нет, так же, как и ты мои. Мы – неправильные люди, сестричка! Мы с тобой ничевоки! Наши способности начинают проявляться, когда этого совсем не ждешь или когда сильно волнуешься, а не когда надо. – Он встал и пошел к выходу.

Доротея внимательно наблюдала за ним. Брат сказал правду. Он, конечно, любил подразнить ее, но никогда, в отличие от взрослых, не старался вломиться в ее сознание. Он был Старший Брат Кен, иногда грубый, иногда – и очень часто – раздражительный и заносчивый. Но он никогда не причинял ей боль.

С величайшей осторожностью – тошнота все еще заставляла ее страдать она вновь погрузилась в заветную каморку, поздоровалась с ангелом, который уже не прятался от нее, долго любовалась тусклым разноцветным свечением, пробивавшимся из сундучков.

Кен был прав! Если она откроет тот самый, расцвеченный нежно-розовым светом ящичек, дружественная голубая сила не будет протестовать? Никто не обратит внимания, если она чуть-чуть постарается излечить себя. Ну, может, только эти уродцы гии. Им, собственно, какое дело, кроме того, она плотно закроется защитным экраном.

...Я буду в безопасности, не так ли, мой ангел?

Он не ответил. Он всегда молчал, хотя Ди была совершенно уверена, что он ее слышит. Что ж, придется все сделать самой.

Она глубоко вздохнула, потом еще раз обратилась к ангелу:

Я попытаюсь. Больше не хочу боли, не хочу этого страшного врача-метапсихиатра... Больше никаких слез! Даже если ударюсь или обдеру коленку. Все, хватит! Раз ты не хочешь отвечать, я сама открою ящик, и эта розовенькая новая сила поможет мне. Какая же я была глупая раньше! Когда тебе уже пять лет, ты не можешь позволить себе быть такой легкомысленной. Ты сама должна побеспокоиться о собственном будущем, пусть даже взрослые назовут это чудом.

Она мысленно приблизилась к воображаемому ящику, внутри которого перемешивалось и бурлило что-то светло-алое с прожилками нежнейшего зоревого цвета, и, вздрагивая от страха, коснулась пальчиком его стеклянной стенки. В то же мгновение к ней явилось заветное слово, словно ждало, когда же его позовут. Его не надо произносить, его надо явить в мысленной форме и все!

Она так и поступила. Алое дымчатое облачко тут же выскользнуло из заточения. Радость его была безгранична, облачко нежно прильнуло к девочке, потом вдруг резко увеличилось в объеме и превратилось в прекрасный цветок с сияющими лепестками. Ди утонула в этом излучающем розовый свет мареве. Оно вдруг сгустилось, обернулось жидкостью и разлилось озером...

Его чистые воды окончательно смыли боль. Она барахталась в цветных волнах – это было такое счастье. Ди даже зажмурилась от удовольствия. Сквозь опущенные веки до ее сознания долетели все те же, навевающие покой волны алого цвета, потом в гамме красных тонов начала пробиваться струйка белого... Она больше не испытывала страха – его поглотил белый цвет. Она почувствовала бодрость, прилив сил. Как после купания. Это и было купание, рассудительно поправила себя маленькая девочка – купание в самой себе... Чудесная необычная сила теперь полностью ей подвластна. Это просто здорово!

Она открыла глаза, увидела свои ноги, едва касающиеся носками туфелек ковра на полу. Ди с легкостью соскочила с кресла, позволила этой новой, наполнившей ее силе справиться с качкой и для закрепления успеха отдала приказ самой себе:

Ушки, слушайте! Я прекрасно держу равновесие, чувствую себя замечательно. Ты меня слышишь, разум? Займись моим животиком, погладь его, успокой. Все хорошо. Мы же все вместе едем отдыхать на остров Айлей, там будет праздник, карнавал...

Ты слышишь меня, сознание? Я не слышу ответа. Почему молчишь?

В то же мгновение всякие неприятные ощущения в животике исчезли, словно их и не было.

Кен вошел в салон, вопросительно глянул на сестру. Ди с достоинством, не спеша кивнула. В дальнем углу трое покрытые перьями, щебечущие и посвистывающие гии время от времени с удивлением оглядывались на нее. А вот мама и Гран Маша все так же сидели с натянутыми лицами. В любом случае, когда им казалось, что дети устраивают сцену, они сидели вот так же – как истуканы. Дядя Роби и тетя Ровен удивленно вертели головами, только понять, в чем дело, тоже не могли. Ну и пусть!.. Она никогда и никому не расскажет, что с ней сегодня произошло. Только Кен в курсе, но если он когда-нибудь кому-нибудь проговорится, она возненавидит его на всю жизнь.

Девочка неторопливо направилась к ближайшему выходу из салона, открыла дверь и вышла на палубу.

Дождь прекратился. Группа из шести или семи человек стояла у перил.

Солнечные лучи победно посверкивали в разрывах туч, открылась даль... Впереди были ясно видны два больших острова. Один из них скалистый, угрюмый, с двумя остроконечными пиками – располагался поближе и справа. Тот, что слева, уже издали радовал взгляд широкими, ярко-изумрудными пятнами лугов, покрывавших его холмы.

Непонятно, задумалась Ди, какой же из них обозначен в ее голографическом путеводителе как Айлей?

Гидра, притаившаяся в своем убежище, в который раз до мелочей продумывала план действий. Все должно быть исполнено без сучка и задоринки.

...В тот день, когда профессор Маша Макгрегор-Гаврыс вернулась домой после полугодового пребывания в оздоровительном автоклаве, где омолаживались клетки любой биоткани, ее защитный экран еще не успел слиться в единое и непреодолимое целое. Именно тогда Гидре тонким разрушительно-целительным лучом удалось проникнуть в ее сознание и внушить мысль о коротком – недельном? – отдыхе в родных местах на Гебридах.

С того момента чудовище шаг за шагом, осторожно руководило всеми действиями Гран Маши.

Несколькими днями позже профессор устроила небольшую вечеринку в собственном доме, расположенном в одном из районов Эдинбурга Виллобро, куда она пригласила ближайших родственников: сноху Виолу Страчан с детьми Дороти и Кеннетом – брата Виолы Роберта Страчана и его жену Ровен.

На вечеринке, невидимая и неслышимая, также присутствовала и Гидра.

Маша приготовила для гостей сандвичи, испекла пышный пирог с кремовой начинкой и вкуснейшие ржаные лепешки, которые были намазаны маслом и малиновым джемом. Устроились они возле камина, где живо приплясывали язычки пламени, потрескивали дрова. За окном шуршал дождь, пошевеливал листву на платанах, стучал по крыше подземного гаража Бентли, находившемся по ту сторону сквера, – там в надежном схороне притаилась Гидра, с помощью дальновидения проникшая в дом уважаемого профессора.

Как только распахнулась дверь, дети открыли рты от изумления улыбающаяся на пороге тетя чем-то, может, и напоминала бабушку, но сходство, если честно, было весьма отдаленное. Когда они в последний раз виделись с Гран Машей, та была совсем старуха – пятьдесят два года! – а теперь выглядела моложе мамы. Она больше не казалась усталой, вечно замотанной – наоборот, энергии в ней было хоть отбавляй. Все наряды оказались велики для этой молодой красивой женщины. Ее волосы цвета меди блестели, словно полированные. Ни единой седой пряди!.. Идеальная фигура!.. Прежними остались только ровный сухой голос и пытливые зеленые глаза.

Как всегда, Ди и Кеннет сначала рассказали бабушке, как идут дела в школе. Гран Маше все было интересно, ведь она целых шесть месяцев не встречалась с внуками. Кен получил приз за сочиненный им рассказ – он прочитал его вслух, излишне старательно выговаривая слова... Затем, понукаемая матерью, Ди сообщила, что начала заниматься музыкой – уже освоила скролло. Виола продолжала подталкивать дочь, и той пришлось развернуть инструмент и исполнить "Залив Ломонд". Когда взрослые захлопали, девочка, чтобы скрыть смущение, убежала в ванную.

Маша взглянула на Виолу.

– Я надеялась, что она успела избавиться от этой дурной привычки?

Сноха только руками развела.

Бабушка нахмурилась и налила Виоле чай.

– Как проходит курс метатерапии? – спросила Гран Маша.

– Пока ничего утешительного. Доктор Кроуфорд сказал, что не видит никакого прогресса. Заниматься мы продолжаем по-прежнему, но, по его словам, Доди вряд ли станет хорошим оперантом. Ее суперэго определенно обладает большим потенциалом, очевидно, девочке не хватает силы воли, чтобы разбить оковы и стать одной из нас.

– Послушай, Ви, – вступил в разговор ее брат. – Ты слишком рано складываешь руки. Положение не такое безнадежное.

Роберт был невысок и очень ладно скроен. Чуть-чуть повыше сестры... У него черные глаза, волосы зачесаны назад, чуть-чуть вытянутая вперед нижняя часть лица делала его похожим на охотничью собаку. Он был экстраординарным профессором психофизики в Эдинбургском университете и одновременно исполнительным директором проекта по разработке мер безопасности при осуществлении метапсихического воздействия, в котором участвовали и его сестра, и жена.

Виола окинула его холодным взглядом и горько улыбнулась.

– Ты, как всегда, прав, Роби. Случается, что дети такого склада, как Дороти, под влиянием физической или психической травмы могут стать оперантами. Но разве это желанный путь? Неужели я должна мечтать о том, чтобы моя дочь попала в автомобильную аварию?

– Ви! – резко сказала Гран Маша и показала глазами на жадно прислушивающегося к их разговору Кена. Обе женщины замолкли – теперь разговор велся в телепатическом эфире.

Мальчик сделал вид, что разговор взрослых его совершенно не интересует. Тетя Ровен решила привлечь его внимание рассказом о тех чудесах омолаживания, которые теперь творят посредством специального оздоровительного автоклава.

– Однажды твоя мама, дядя Роби и я тоже станем юными. Это все благодаря успехам генной инженерии, – торжественно заявила она. – И твой черед придет – не скоро, конечно. Если с кем-нибудь из нас что-нибудь случится, нас могут вернуть к жизни, поместив в этот чудесный аппарат.

– Ну и что из этого, – пробормотал Кен. – Нам рассказывали об этом в школе. А детям нельзя пользоваться автоклавами, пока им не исполнится то ли двенадцать, то ли тринадцать лет. Даже если меня или Ди поместят в такой бак, мы все равно не станем хорошими оперантами.

– К сожалению, не сможете, – подтвердила тетя Ровен. – Что поделать, если технология восстановления клеток тела не в состоянии помочь тем, кто не обладает скрытыми метаспособностями. Человеческий мозг слишком сложный объект, мы еще далеко не разобрались, как он работает. Но ты зря изводишь себя подобными мыслями. Мой хороший, в будущем все изменится. Наступит день, когда мы сможем сделать оперантом каждого человека. Ну, а ты будешь омолаживаться каждую сотню лет, пока наука не добьется успеха.

– Ага, – мрачно отозвался Кен, – а до той поры мы будем пустоголовыми ослами.

– О нет! Конечно нет!.. – На плоском лице Ровен Грант отразился ужас. – Кто наговорил тебе такую чепуху? Никогда больше не повторяй подобную глупость, Кен, и никому не позволяй разносить эти грязные сплетни. Каждый из нас – оперант или нормальный человек – представляет огромную ценность для Содружества. Ты же знаешь, что мы все очень любим и тебя, и твою сестричку. Какая разница!..

Кен отвел взгляд в сторону. Он ничего не ответил, оставил в покое истерзанный им сандвич, положил на свою тарелку кусок пирога и принялся выковыривать из него крем. Увесистая капля жидковатой шоколадной массы шлепнулась на ковер. Виола тут же заерзала в кресле, только успокаивающий взгляд Гран Маши заставил ее скрыть раздражение. Она поджала губы, поднялась и, раздельно выговаривая слова, сказала:

– Я пойду посмотрю, что случилось с Доди. А ты, Кеннет, возьми салфетку и вытри ковер.

– Побыстрее возвращайтесь, – попросила ее Гран Маша. – Я хочу объявить вам кое-что забавненькое...

Когда Виола и Ди появились в комнате, Гран Маша с доброй улыбкой обратилась к присутствующим:

– Если бы вы знали, хорошие мои, как приятно вновь обрести молодое, сильное тело, однако считать себя в полной форме я пока не могу. Прежде всего мне бы хотелось устроить небольшие каникулы. Вместе со всеми вами... Хочется узнать, что творится в мире, ведь полгода я словно проспала. Давайте-ка завтра вылетим куда-нибудь на уик-энд. Что вы думаете о моем предложении?

После непродолжительной паузы взрослые одобрительно зашумели.

– Куда мы отправимся? – робко спросила Ди.

– Куда пожелаете, – ответила Маша. – Дороти, ты у нас самая маленькая. Тебе и предоставим право выбрать место. Мне в этом вопросе пока доверять нельзя.

Все четыре составные части Гидры, до сей поры с тревогой подслушивающей долетающий из гостиной разговор, вздохнули с облегчением. Теперь можно было не сомневаться в успешном осуществлении плана, придуманного Фурией. Уж если известный оперант, профессор университета поддалась на уловку Гидры, то сознание пятилетней девочки пустяк для такого могучего метаобъединения, каким являлась Гидра. Вообще, с этой компанией приятно иметь дело – они сами заглатывают наживку.

Маша достала стереоскопическую карту Британских островов и развернула ее на полу перед камином. Затем вручила серебряную, со светящимся кончиком указку Ди и попросила:

– Ну-ка, милая, закрой глазки. Я тебя сейчас поверну несколько раз, потом ты ткнешь указкой в карту. Куда попадешь, туда мы и отправимся.

– А вдруг Ди выберет что-нибудь ужасно неинтересное? – заволновался Кен. – Например, Данди или Вулверхемптон...

– Тогда мы все проявим творческую изобретательность и придумаем что-нибудь стоящее, – возразила Виола.

Ди взяла указку, закрыла глаза – изо всех сил она старалась скрыть волнение. С ней часто случалось, что воображаемые картинки, которые возникали перед ее мысленным взором, вдруг оживали и складывались в захватывающий фильм, рождающийся как бы помимо ее воли – это было так интересно! Ее несколько раз повернули – один оборот, другой – и перед глазами поплыли картинки из детских книжек и мультиков: древние английские замки, ирландские конные заводы, магазины игрушек в Париже. Она их видела въявь, не с помощью дальновидения, которым обладают операнты, а как бы по тридивизору. Вот мелькнуло знаменитое карнавальное шествие в Нью-Кенилворте – здесь мечтал побывать Кен; Диснейленд и Букингемский дворец, огромный зоопарк в Глентруле – там собраны самые экзотические животные с освоенных землянами планет. Во всех этих достопримечательных местах они уже успели побывать, но было бы неплохо посетить их еще раз...

Неожиданно ее остановили.

– Теперь ткни указкой, – попросила Гран Маша.

Все части Гидры слились в метасогласии...

В сознании маленькой девочки вдруг замелькали изображения какой-то неизвестной дикой страны, потом кадры замедлились, стали видны стыки между ними – это было так удивительно. У девочки перехватило дыхание – с ней никогда раньше такого не происходило.

Вот картинки совсем остановились – четко проявился и закрепился в сознании пейзаж: широкие луга, полевые цветы, поодаль зеленые холмы, берег моря, широкий залив – посреди на маленьком скалистом островке средневековый замок. Она никогда ранее здесь не бывала, но почему она видит так четко, ясно? Бухта, скалистый остров, замок – они действительно существуют?

– Ну же, Дороти!.. – В голосе Гран Маши послышалось нетерпение.

Ди медленно, не открывая глаз, опустилась на колени, повела рукой она почувствовала, что ее вроде бы осторожно подталкивают под локоток – и опустила указку.

– Вот и здорово! – провозгласил дядя Роби.

Мама тоже сказала: "О-о!" – однако в ее голосе послышалось разочарование.

Ди открыла глаза. Мама, бабушка сидели с удивленными и явно разочарованными лицами. Кончик указки оставил светящуюся отметину на маленьком острове возле западного побережья Шотландии, почти прямо на запад от Эдинбурга.

Маша засмеялась.

– Что ж, я сама виновата, что решила довериться ребенку.

Виола попыталась исправить положение.

– Доди может попытаться еще раз.

– Нет, – решительно возразила Маша, – мы туда и поедем. Детям необходимо ознакомиться с местами, где когда-то правили их предки. Там ведь родились их прапрапрадедушка и прапрапрабабушка.

Кен внимательно изучил карту и, растягивая звуки, прочитал название острова.

– А-а-ислей... Ди ткнула в остров Айслей, – где кто правил?

– Ты произносишь неправильно, надо Айлей, – ответила Гран Маша. Здесь в четырнадцатом веке жили правители западных островов. Оттуда они за два столетия расселились по всем Гебридам. Это были твои предки – клан Дональдов.

– Ну да?.. – Кен был явно заинтригован и глянул на сестру с некоторой опаской. – Наши предки?..

Их отец Ян Макдональд был таинственной личностью – и мама и бабушка редко вспоминали о нем. Жил он на очень далекой планете, называемой Каледонией [Шотландия (поэтич.).]. К каждому Рождеству и на каждый день рождения на имя Кена и Дороти из большого эдинбургского магазина игрушек детям привозили замечательные подарки. На них всегда была надпись от руки: "С любовью. Папа".

Кену было три года, когда его родители, жившие в ту пору на Каледонии, развелись. Отца он помнил очень смутно. Ди родилась уже на Земле. В их доме в Эдинбурге не было ни кусочка тридипленки с изображением отца, ни единого портрета... Правда, Кену повезло, и он отыскал потерянную мамой стереофотографию, на которой был изображен высокий, сильный, улыбчивый человек – сердце тогда забилось у Кена гулко, тревожно. Он перевернул снимок – на обороте стояли инициалы Я. М. и дата – 2055 г. Мальчик спрятал портрет в мамином письменном столе, в нижнем ящике, где хранилась всякая всячина. Случалось, он доставал фото, показывал сестре... Снимок был любительский, плохонький – отец, молодой, веселый, в поблескивающем скафандре со шлемом в руках, стоял возле какого-то непонятного летательного аппарата. Пейзаж вокруг был незнакомый, мало похожий на земные дали, и дети решили, что снимок сделан на притягивающе-таинственной планете Каледония.

– Айлей – прекрасное место для отдыха, – одобрительно улыбнулась тетя Ровен. – Там мало что изменилось за прошедшие века. Все так же дико, просторно... Разве что реконструировали замок правителей острова, и, должна заметить, очень умело, со вкусом. Теперь там располагается местный музей. Ваш прапрадедушка Джеймс Макгрегор был первым оперантом на Айлее. Он там родился, впрочем, как и ваш дедушка Кайл. Остров является заповедником для птиц. Я думаю, там есть что посмотреть.

Ди выглядела совсем расстроенной.

– Но мама не хочет туда...

Виола резко поднялась и принялась собирать на поднос чашки, из которых пили чай.

– Дети, помогите мне убрать со стола. Потом мы вместе поищем в библиотеке, что бы вы могли почитать про Айлей, – предложила бабушка.

Когда Гран Маша с детьми покинула гостиную, Виола обратилась к брату:

– Что-то жуткое творится с Доди. Я, откровенно говоря, начинаю сомневаться в диагнозе доктора Кроуфорда. Такое впечатление, что она на глазах становится скрытым оперантом.

Роби поднялся из кресла и положил полено в камин.

– Ты слышишь, Роби?.. Когда Доди указала на Айлей, я как раз вспоминала родину, подумала о Кайле Макдональде...

– Она вряд ли могла прочитать твои мысли, Ви. Ты же полноценный оперант, взрослый человек... Даже если девочка является скрытым оперантом, то и в этом случае ей не под силу проникнуть в твое сознание. Как бы она смогла преодолеть защитный барьер?

– Но...

– Кстати, я тоже почему-то вспомнила наш остров, – вступила в разговор Ровен. Ее глаза были широко раскрыты. – Только я сказала себе – вот замечательное местечко, там жил Джеймс Макгрегор. Как нам теперь быть?

Роби нахмурился.

– Черт побери! У меня перед глазами тоже мелькнула что-то подобное. Хотя не было никакой причины вспоминать об этом острове... – Он задумчиво, с настороженным лицом помолчал, потом брови у него полезли вверх. Он засмеялся. – Маша!.. Ну конечно же!.. Вот кто все это проделал. Она только что вышла из автоклава и пока еще находится как бы в подвешенном состоянии. Сама не знает, что хочет, но хочет страстно, вот невольно и внедрилась в наши сознания. В качестве подсказки, что ли... Она и девочке могла внушить...

Ровен кивнула.

– Все, что в бессознательном Маши ассоциируется с ее мужем, воплотилось в мощный метапсихический заряд. Ее суперэго старается никогда не вспоминать об этом человеке – и вот результат! Все вырвалось наружу.

– Думаю, ты прав, – согласилась Виола. – Это единственно возможное объяснение. Но... все дело в том, что я как раз была решительно против того, чтобы мы отправились на остров.

Но вы все-таки поедете туда, усмехнулась Гидра. Игра состоится!

От гаража Бентли отъехал автомобиль и направился в дорогую гостиницу Джордж Хотел. Фурия настояла, чтобы Гидра надела личину богатых туристов и путешествовала первым классом, на что все четверо, составляющие это преступное метаединение, ответили радостным согласием.

Паром медленно двигался по проливу, разделявшему два острова. Люди на палубе налево и направо щелкали стереокамерами, некоторые снимали открывающиеся пейзажи на видеотридикодеры. Дождь прекратился, большинство туристов и членов команды вышли на верхнюю палубу, кое у кого в руках были мощные бинокли. Ди стояла у самых перил, сверяя свои впечатления с картинками, плывущими по экрану путеводителя. Когда она вставала на цыпочки, ее роста хватало, чтобы заглянуть поверх перил. На нее оглядывались – она была очень хорошенькая... Этакий маленький серьезный взрослый человечек в красной куртке с натянутым капюшоном, шерстяных клетчатых, расцветки клана Макдональдов, слаксах. Менее всего Ди походила на ребенка пяти лет...