Текст книги "Воровка для двоих (СИ)"

Автор книги: Джулиан Хитч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Глава 31

Ранее

– Нэнси, давненько ты мне не звонила. Совсем забыла про своего старика.

Прижимая телефон к уху, Нэнси поднимается по лестнице в библиотеку, собираясь сдать книги и взять новые для подготовки к тесту. Шаги даются не так легко, как ещё пару месяцев назад.

– Давно ты превратился в старика? Зрелый ещё мужчина, ого какой, только в бой!

Нэнси закатывает глаза, понимая, какую глупость сморозила – последнее время у неё вместо мозгов вата. Всё это она списывает на беременность, но от этого приходится больше трудиться. Постоянно повторять записи, перечитывать учебники – она уже не схватывает всё так же быстро как раньше.

– Думаю, если я увижу, как ты подросла за последнее время, то сил у меня прибавится.

Нэнси дёргается от мысли, что отец уже что-то знает. Но сразу успокаивает себя. Если бы он заподозрил, что она беременна, точно не был бы так спокоен.

– Как ты поживаешь? Сдал анализы? – Нэнси останавливается, чтобы перевести дух.

– Да, сдал. У меня наконец-то выдался выходной без экстренных вызовов в участок. Даже парни практически не косячат, что удивительно для них. После твоего отъезда они стали немного поспокойнее, что сказывается и на их работе.

Гордон рассказывает о Дирке и Аароне, а Нэнси замирает на ступеньке. Дыхание перехватывает, и это точно не спишешь на беременность. Она не видела их несколько месяцев, но сердце начинает биться сильнее, стоит услышать их имена.

– А ты как, милая? Грызёшь гранит науки? Скоро станешь искусствоведом?

Последнее слово отец каждый раз произносит с особой теплотой. Он всегда мечтал о том, чтобы Нэнси не пошла по его стопам. Много рассказывал о смертях, гибели полицейских, гражданских и преступников. И при этом повторял, что полицейская служба – это грязь и рутина.

Нэнси и не хотелось становиться такой как парни. Об их работе она могла только слушать, но не планировала им уподобляться. Хотя она обладала той самой чуйкой, которая была присуща хорошим полицейским. Во всяком случае Нэнси всегда видела, когда они пытались что-либо от неё утаить. Может, иногда она ошибалась, но вряд ли слишком часто. Что ж, они хранили свои тайны, а она свои.

Рука сама тянется к животу. Даже на лёгкое прикосновение один из близнецов отзывается увесистым пинком. Словно чувствуя её состояние, дети тоже начинают беспокоиться и реагировать на происходящее так, как могут.

– Пап, я в порядке. Вот пришла в библиотеку.

Настроение испорчено, и Нэнси уже совсем не хочется продолжать разговор. От воспоминаний о Дирке и Аароне внутри всё словно покрывается инеем. Вряд ли она сможет сегодня нормально позаниматься учёбой. Интересно, как долго она ещё так эмоционально будет реагировать на прошлое?

– Хорошо, милая, ещё созвонимся.

Нэнси хмыкает про себя. «Созвонимся» обычно случалось тогда, когда она сама набирала номер отца. Даже странно, что сегодня он позвонил первым. И не потому, что не забывал о ней. Нэнси закусывает губу, вспомнив, как сорвалась на него, когда он как-то раз позвонил ранним утром. Она тогда была на третьем месяце и мучилась токсикозом. Он усвоил урок. Нэнси отмечает про себя, что в следующий раз надо будет не забыть и извиниться за тот случай.

Решив, всё же не сворачивать с пути и дойти до библиотеки, Нэнси продолжает покорять лестницу. Теперь она ей кажется бесконечной. Наверху Нэнси останавливается. По спине стекают капли пота.

– Всё-всё, малыши, успокойтесь. Это ваш дедушка звонил, он меня не расстроил, всё в порядке. Когда-то вы с ним увидитесь, и он вас полюбит, я уверена.

Наверное, со стороны Нэнси кажется смешной и нелепой, но ей всё равно.

До входа в библиотеку остаётся совсем немного, но Нэнси не успевает дойти до двери, когда слышит как кто-то зовёт её по имени. Голос ей не знаком, и она не собирается оборачиваться, но отчего-то внутри всё сжимается от неприятного предчувствия.

– Мы знакомы?..

Это всё, что она успевает произнести, обернувшись. В следующее мгновение, вскрикнув от неожиданности, она падает на каменное покрытие, больно ударившись рукой. Откинув волосы с лица, смотрит на парня, стоящего над ней. Он одет в тёмную толстовку, капюшон которой скрывает лицо – видны только кончик носа и губы.

– Что вы делаете? – Нэнси понимает, насколько глупо звучит её вопрос, но не может не спросить. Прижав ладонь к животу, в попытке защитить детей, немного приподнимается. – Вы, наверное, перепутали меня с кем-то.

Нэнси не собирается спорить и уж тем более пытаться запугать незнакомца. От её слов и действий сейчас зависит не только её жизнь. Лишь на секунду переводит взгляд в сторону в надежде увидеть других людей. Но вокруг пусто и тихо – она ведь шла в библиотеку почти к самому открытию.

– И кричать не будешь? – Незнакомец усмехается, делая шаг вперёд. – Так даже не интересно, Нэнси.

– Откуда вы знаете мое имя?

– Я много чего о тебе знаю, сучка. Буквально всё.

Нэнси не успевает ответить. Незнакомец пинает её в живот. Кажется, её крик услышат в другом городе. И кричит она не от боли, её охватывает всепоглощающий ужас за близнецов. Нэнси пытается прикрыть живот руками, но именно в него получает ещё несколько ударов. Ей только и остаётся, что тихо всхлипывать и молиться.

– Они сдохнут, Нэнси. – Парень склоняется над ней и, перехватив за подбородок, поворачивает лицом к себе. – Или я вернусь вновь.

Нэнси не слышит, как он уходит. Она плачет и бессознательно зовёт Дирка, пока её не находят.

Глава 32. Воровка

Настоящее

– И? Что мы с тобой решим? – Профессор открывает окно, впуская в комнату поток свежего воздуха. – Мы на одной стороне или нет?

От моего ответа зависит многое, если не всё. Профессор догадается, если я попытаюсь обмануть его. Поймёт, но сделает вид, что принял мои слова за правду. Он умело играет со мной, а мне только и остаётся, что пытаться ещё сильнее не запутаться в его паутине.

– На одной, – киваю. – Я намерена продолжать.

С последнего дела прошло больше месяца. Тогда я вполне могла оказаться в руках Аарона и Дирка. Тогда я уже не до конца понимала – хочу я убежать или сдаться? Такая мысль мелькала на задворках сознания. Собраться удалось только в доме, из которого я должна была унести очередную картину. Увидела на каминной полке фотографию мальчишек-близнецов лет четырех-пяти. Моим сыновьям могло быть столько же, если бы я не потеряла их. В ступоре я стояла перед этим фото и не могла отвести от него взгляда. Но именно оно помогло мне вспомнить, почему я оказалась рядом с Профессором. Оно же заставило уже осознанно задуматься над тем, а хочу ли я оставаться с ним.

Тогда я забрала картину и ускользнула от погони, но окончательно потеряла душевное равновесие.

– Стоять!

Слышу тяжелые шаги, приближающиеся к моему укрытию. Я сплоховала и оказалась не готова к дополнительной защите в виде панели с паролями, установленной рядом с защитным стеклом, под которым хранилась нужная мне картина. И я не нашла лучшего решения, как разбить стекло и попробовать убежать.

И теперь мне приходится прятаться от полиции. От Дирка и Аарона.

Мне удалось метнуться к этому зданию, в тени которого я затаилась. И, возможно, придётся спрятать в нём картину. Вряд ли полиция сможет её найти – у них элементарно не хватит сил, чтобы исследовать каждый уголок, а запутывать следы я умею. Но всё равно это не лучший вариант развития событий.

Укрывшись за двойной дверью и удерживая край тубуса, перекинутого через плечо, стараюсь придумать план поизящнее. Дирк наверняка войдёт в здание первым – отчего-то я уверена в этом. И мне нужно подготовиться, потому что он не станет церемониться с Воровкой. Живой или мёртвой… Усмехаюсь про себя – вот уж кого не дрогнет рука, так это у Дирка.

– Полиция, подними руки и выходи! Я буду стрелять!

Интуиция не подводит. Дирк совсем рядом. И второго предупреждения не будет. Он же, впрочем как и Аарон, сходит по делу Воровки с ума. Не знает ни покоя, ни отдыха. Вся его энергия переместилась с меня на поимку… меня же, о чём он пока не знает. В этом есть определенная ирония.

Дирк делает шаг внутрь, пока я прячусь в тени. Может, он бы и мог почувствовать чужое присутствие, но я для него не чужая.

– Дирк, ты куда пропал?

По рации раздаётся голос Аарона. В нём нет обеспокоенности, но я слишком хорошо его знаю. Мы ведь росли вместе. Он умеет держать эмоции под контролем. Всегда старался всё переживать внутри – один на один с собою. Могу представить, во что это выливалось. Дирк вспыльчивый, но от него знаешь, чего ожидать. От Аарона же…

Аарон может быть жестоким. И неумолимым.

Дирк не отвечает на вызов Аарона. Отключив рацию, идёт вперёд, скрываясь в тёмном проёме. Я не упускаю появившегося шанса. Нужно действовать, иначе рано или поздно он заметит меня.

Я не позволю ему сцапать меня. Не сейчас. Не сегодня.

Достаю пистолет. На тренировках с Профессором у меня никогда не выходило выложиться на сто процентов и десять раз из десяти попасть исключительно в яблочко. С трудом получалось сделать это раз шесть-семь. Но такого результата я добивалась в спокойной обстановке, а не вися на волоске от разоблачения.

С Дирком же нельзя ошибиться. Я видела, как он стреляет… И как ухаживает за своим оружием, всегда держа его в безупречном состоянии.

Шаг вперёд может стоить мне жизни, но лучше я сделаю то, что сделала бы, оставаясь Нэнси – разозлю Дирка. Он не успевает обернуться, услышав шорох позади себя. Дуло моего пистолета упирается ему в спину.

– Пистолет, – шиплю ему в ухо. – Без фокусов.

– А ты смелая, да? – Давлю сильнее, без слов предупреждая, чтобы он даже не пытался дёрнуться. – Хорошо, понял. – Он медленно поднимает руки, я забираю его оружие и осторожно убираю его за пояс. – Но скоро сюда придут остальные, и ты попадёшься. Убив меня, сядешь пожизненно. Совсем себе жизнь испортишь, а ты, наверняка, ещё молодая и красивая.

Дирк усмехается, играя со мной. И я знаю, что всё это он говорит, чтобы потянуть время, но всё равно эти слова задевают. Вернее тон – напускное сочувствие. Или жалость. Мне не нужна его жалость – ни в лице Нэнси, ни в лице Воровки.

Его рука дёргается к рации, и мне приходится вдавить дуло в его спину со всей силы, давая понять, что я оставлю его инвалидом, если он рыпнется. И хорошо, что он не знает: я скорее удавлюсь, чем раню его. Дирк может вести себя со мной как последний мерзавец, но я всё равно никогда не смогу причинить ему физической боли.

Хватаю рацию и бросаю в стену, чтобы вывести из строя и чтобы он потратил время на поиски.

– Сучка!

Мой трюк сработал. На секунду отвлекшись на рацию, он даёт мне возможность отскочить от него в сторону, и я бегу в темноту. Теперь точно знаю, что выберусь. Я добилась желаемого – разозлила его. Дирк вспылил, и какое-то время не будет мыслить холодно и последовательно, просчитывая каждый свой шаг. Теперь балом правит бессмысленная и беспощадная злость, из-за которой он будет метаться по этому зданию, не понимая, что играет по моим правилам.

Его шаги растворяются позади. Я же тихо смеюсь, пряча за пояс и свой пистолет. Оружие Дирка пока тоже приберегу, выкину его, как окажусь в безопасности.

Раньше я не брала с собой оружие, но и мои вылазки до появления Дирка и Аарона были намного проще и спокойнее. Однако, как ни странно, осознание, что я могу нанести кому-то вред только пугает. Пожалуй, больше не стоит повторять этот опыт.

Получив небольшую передышку, даю себе время на то, чтобы успокоить дыхание и прийти в себя. И первая мысль, которая приходит в голову – как Профессор мог ошибиться с сигнализацией?

Воспоминания о том дне дают мне новый повод для размышлений. Может, Профессор собирался слить меня уже тогда, на последнем деле? Легко и просто, лишив возможности выскользнуть из-под носа у охраны и полиции. И чем больше об этом думаю, тем сильнее утверждаюсь в том, что Профессор хладнокровно подставил меня под арест.

Похоже наша общая игра подошла к концу. Но пока мне нужно сохранять спокойствие, чтобы выйти из неё, если не свободной, то хотя бы живой.

Глава 33

Раньше

Нэнси сползает на пол, не понимая, как ей прийти в себя после того, как она, наконец, вспомнила всё случившееся в мельчайших подробностях. Словно в кольце была спрятана особая сила, перед которой она оказалась бессильна. И её неосознанная попытка забыть, чтобы сохранить остатки разума, провалилась.

Острая боль, что разорвала её душу на части, когда Нэнси поняла, что потеряла детей, возвращается с новой силой. И вместе с нею Нэнси мысленно вновь оказывается в тех страшных днях.

– Умереть…

Нэнси не отдаёт себе отчёта в том, что повторяет это раз за разом. Жить дальше она больше не может. Беременность подарила шанс на новую жизнь. Ради детей она была готова на всё и знала, что справится с любыми сложностями. И чем больше округлялся её живот, тем сильнее она себя чувствовала. И даже позволяла себе помечтать, как однажды вернётся в родной город. Как познакомит детей с их дедушкой, а потом и с отцом…

Ничего это не будет. Её жизнь никогда не станет прежней. Она не увидит малышей, не услышит их крики, не возьмёт на руки и не приложит к груди.

Глаза у неё сухие. Плакать она не может, да и не хочет. Солёная вода не вернёт близнецов. Зато она может пойти к ним. Нэнси верит, там они обязательно встретятся вновь.

Скинув с себя тонкую простынь, она с трудом сдерживает стон. Под светлой тканью больничной сорочки больше нет выпирающего живота. Она больше не сосуд для жизни, теперь внутри неё только пустота. Ей не удаётся сдержать слёзы. Чем она заслужила подобное?

Нэнси вынимает из руки иголку от капельницы. Пытаясь встать с кровати, по привычке придерживает низ живота, но от собственного прикосновения её передёргивает. Тело кажется и ощущается чужим. В сгибе локтя выделяются капли крови, и, глядя на них, Нэнси впадает в ступор, пытаясь в деталях вспомнить то, что с нею произошло. Изнутри поднимается волна ужаса, как будто тот, кто лишил её детей, снова рядом. Но сколько бы она не силилась в попытке воспроизвести случившееся, перед ней лишь темная стена. Отдельные вспышки не складываются в единую картинку.

Чем она провинилась перед этим незнакомцем, что он совершил подобное?

Нэнси оставляет вопрос без ответа. К чему он ей теперь? Она делает шаг вперёд, прекрасно осознавая, к чему идёт.

На втором шаге силы её покидают. От слабости и боли подгибаются колени, и с громким стоном Нэнси падает на пол. Снова подняться сил у неё не хватит. Всё, что ей остаётся – прикрыть глаза, ощущая как холод постепенно охватывает тело.

– Мисс?.. Как же вы так? – Нэнси открывает глаза, не сразу понимая, что вокруг неё суетится пожилая медсестра. – Надо было нажать кнопку, зачем же вы вставали…

– Пожалуйста… Я не хочу… – Слова еле слышным шелестом слетают с губ. О чем она просит эту пожилую медсестру, Нэнси и сама, наверное, до конца не осознаёт, лишь повторяя: – Пожалуйста.

– Тише, милая, тише. – Медсестра помогает ей встать на ноги. А потом неожиданно спрашивает: – Хочешь я тебе их покажу?

Нэнси вскидывает на неё взгляд. Лицо сводит судорогой, больше не получается произнести ни слова. Она лишь слабо кивает. Иллюзий нет. Нэнси знает, что не увидит детей живыми. Но будет жалеть, если сейчас откажется.

– Подожди минуту, – медсестра помогает устроиться на кровати, – я привезу кресло.

И Нэнси покорно ждёт, отупело разглядывая белую стену напротив. Потом также покорно позволяет медсестре пересадить себя в кресло, слушая, как та приговаривает:

– Доктор придёт через пару часов. У него сейчас срочная операция. Полицейских к тебе пока тоже запретили пускать.

Нэнси дёргается. Неужели Аарон и Дирк узнали обо всём? Но как? И что она им скажет?

– Хорошо, что женщин прислали, – продолжает говорить медсестра. – Уж, кому как не им понять, что не стоит тебя пока трогать.

С облегчением Нэнси понимает, что речь идёт не о парнях.

На лифте они спускаются в подвал. Длинный коридор кажется бесконечным, пока наконец они не оказываются перед широкими двустворчатыми дверями. Нэнси не нужно читать табличку, чтобы понять – они добрались до морга.

Внутри холодно и пусто. Вдоль стен камеры, одну из которых и открывает медсестра. Медленно она выдвигает металлическую «полку», закрытую белой тканью. Медсестра отступает назад, позволяя Нэнси самой решить – откинуть ткань или нет.

Сжав руку в кулак, Нэнси тянет за край…

Потом она смотрит на мёртвых сыновей, и острая боль внутри словно покрывается тонкой ледяной коркой. У неё перехватывает дыхание от того, насколько они маленькие и хрупкие. И наверняка холодные. Но прикоснуться к ним она так и не решается.

Отпустив ткань, оборачивается к женщине:

– Спасибо, что отвела меня.

Покидая морг, Нэнси точно знает, что продолжит жить. Она не смогла сохранить жизнь своим детям, но найдёт способ помочь другим. И однажды обязательно узнает, кто и почему убил её сыновей.

Глава 34

Раньше

– Мигель, ты достал записи с камер?

Дирк заваливается в участок, на ходу застёгивая пуговицы на рубашке. Аарон неодобрительно косится в его сторону, но молча. Он не трогал напарника по дороге в участок, зная, что не стоит дёргать его в таком состоянии. Аарону не нужно строить предположений – все чувства Дирка написаны у него на лице. Наверняка, злится на Нэнси, может, даже ненавидит её, но одновременно, как обычно, сходит по ней с ума.

Аарон точно знает, что чувствует Дирк. Он сам чувствует то же самое – злость, смешанную с диким желанием повторить прошедшую ночь. Вот только причина злости у Аарона отличается от той, что выводит из себя Дирка. Когда Нэнси вернулась, Аарон надеялся, что она наконец расскажет ему о детях. Пусть Аарон уверен, что близнецы были от Дирка. Но эта уверенность – иррациональна. Основанная лишь на том, что Аарон видел, как Дирк брал верх в их отношениях с Нэнси.

Аарон помнит в какой, он стал приятным дополнением в их развлечениях, но не центральной фигурой. Постепенно в их с Нэнси отношениях ему отводилась роль друга, которому она могла позвонить в любое время и поделиться всем, что её волновало. Вот только самого Аарона это чертовски злило. Сколько раз он задавал себе вопрос: «А заслужил ли Дирк любовь Нэнси?» Может, поэтому Аарон дал ей возможность уйти от них? Уйти от Дирка.

Но Аарон не смог просто отпустить её, и нарушил обещание, данное Дирку. Тайно он продолжал общаться с нею, поддерживать её на расстоянии. И ему казалось, что они действительно были близки. Пусть физически её тянуло к Дирку, но Аарон надеялся, что однажды она просто перегорит и успокоится. И вспомнит, кто всегда был для неё надёжной опорой. Так почему же она так и не рассказала ему ни о беременности, ни о нападении, ни о том, что потеряла детей?

Аарон никогда не любил вступать в прямое противостояние. Ему нравилось действовать постепенно, шаг за шагом подбираясь к врагу, чтобы нанести внезапный удар. Дирк не был врагом. Но даже с ним Аарон не изменил привычной схеме. И у него бы всё получилось – он уверен. Нэнси могла бы стать только его, если бы не беременность.

– Аарон, срочно мне перезвони!

Решив проверить автоответчик после смены, Аарон совсем не рассчитывал услышать взволнованный голос Криса. Этого молодого полицейского он нашёл в том городе, куда уехала Нэнси. И задача Криса была проста – наблюдать за нею. На всякий случай. Не то чтобы у Аарона были реальные причины переживать за её безопасность, но так ему было спокойнее. Нэнси звонила редко, Говард слишком много работал, забывая о собственной дочери. Наверное, успокоился, когда наконец она оказалась далеко от них с Дирком. О последнем Аарон тоже не переживал. Дирк, дав обещание, был слишком горд, чтобы нарушить его и отправиться к Нэнси. К тому же он верил, что она сама пожелала оборвать их отношения.

Аарон перезвонил Крису, готовый сорваться у Нэнси, если у неё что-то случилось.

– Алло?.. – Крис сразу ответил на вызов. – Аарон, тут такое… На Нэнси напали.

– Она в порядке? – Аарон отошёл к стене, ладонью уперевшись в неё. Чутьё буквально завопило о том, что всё плохо. Но верить в это не хотелось. Впервые он чувствовал такой сильный страх – на грани паники. – Она жива?

– Да… Но её сильно избили. Очень сильно.

– Не тяни резину, Крис. Чего ты не договариваешь? – Аарон сжал телефон, не представляя, что ещё он может услышать.

– Она потеряла детей.

Аарон замер, не сразу понимая, что речь всё ещё идёт о Нэнси.

Разве это возможно?

– Ты ничего не путаешь? Моя Нэнси?

Аарон не заметил, что использует слово «моя», как будто это действительно так.

– Коллеги ещё с ней не говорили, но врач сказал, что у неё были близнецы. Мальчики. Шестой месяц. – Крис замолк, наверняка не зная, что он ещё должен сказать. Сообщать о смерти непросто. – Мне жаль.

Аарон провёл рукой по лицу. Услышанное с трудом укладывалось в голове. Шестой месяц… Почему же Крис впервые сообщил ему о беременности?

Картинка с избитой Нэнси, лежащей на белоснежных простынях, сама появляется перед глазами. Слишком часто Аарон видел окровавленных людей, оказавшихся в больнице после встречи с тем, с кем лучше было бы никогда не встречаться. И Аарон цепляется за этот образ, чтобы хотя бы ещё несколько секунд не думать о детях.

Почему Нэнси не сказала о беременности? Почему не вернулась к ним с Дирком или отцу? Они бы всё решили!

На эти вопросы у Аарона нет ответов, но он обязательно всё выяснит. Пусть не от самой Нэнси. Проведёт собственное расследование. А вот Дирку не стоит об этом знать. Как и Гордону. Нэнси скрывала это всё не просто так, поэтому он сохранит её секрет любой ценой.

– Я позвоню тебе позже, Крис, у меня будет к тебе дело.

Аарону надо подумать и составить план. Хороший план, чтобы обман не вскрылся.

– Хорошо, буду держать тебя в курсе о её состоянии.

Аарон отключился, не прощаясь с Крисом. Мысли в голове бушевали, как и чувства. Отложив телефон, шумно выдохнул, одновременно с силой ударив по стене. А потом ещё раз, и ещё… Давая волю чувствам.

Боль в костяшках немного отрезвила, дала возможность снова думать. Разглядывая следы крови, размазанные по бетонной стене, он окончательно всё решил.

К Нэнси ему незачем было ехать, раз она не пригласил или не попросил сама. Он не мог потерять её доверие. Единственный человек в её жизни, кто не осуждал, не предавал и, самое главное, ни разу не попался на вранье. Таким она его считала, таким он собирался оставаться в её глаза и впредь.

Крису он скажет, как и что сделать, чтобы информация не пошла дальше. В системе они всё почистят, а сам Аарон продолжит копать глубже. И не остановится, пока не узнает, кто и почему сделал с его Нэнси подобное. А она… Что ж ей просто нужно пережить случившееся. И видимо одной, раз она не позвонила ему.

Бросив взгляд на Дирка, Аарон вновь, как и тогда в прошлом, надеется, что ему удастся и дальше скрывать правду. Нэнси молчит, и он тоже будет молчать, чтобы Дирк никогда не узнал про детей.

– Мигель, я, кажется, вопрос задал, – тем временем Дирк повышает голос.

Подойдя к креслу Мигеля, резким движением Дирк разворачивает его к себе лицом. Ему явно не терпится вернуться к расследованию дела Воровки.

– Твою же мать…

Аарон вскидывает голову, чтобы увидеть, как Мигель заваливается на бок и падает на пол.