Текст книги "Солнечные стрелы"

Автор книги: Джудит Тарр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 28 страниц)

Помоги ей. Эсториан вздрогнул. В широко открытых глазах Саревадин не было ни насмешки, ни гнева.

Она не сможет сделать это одна. Помоги. Он помотал ноющей головой.

Я боюсь. Я опять что-нибудь натворю. Я чувствую себя словно в посудной лавке. Не так повернусь и обязательно что-нибудь разобью. Саревадин сердито нахмурилась и вздохнула.

Конечно, ты еще не очень-то ловок, но время не ждет. Иди к ней и учись, и как можно быстрее. Она может полностью истощить себя. Разве ты этого хочешь?

Но я...

Заткнись и делай, что тебе говорят. Он не маг. Он не знал, как. Саревадин цеплялась за него, как утопающий за соломинку. Ее руки были обжигающе холодны.

Делай, она скрежетала зубами, делай же, дьявол тебя раздери! Он выбросил робкие стрелы силы. Они вернулись, столкнувшись с защитой Вэньи. Саревадин трясла его, как мальчишка фруктовое дерево.

Делай! Он не мог. Его касания были слишком сильны. Они рвали в клочья тонкую паутину.

Глупец! выругалась Саревадин. Она прикрыла глаза. Он едва успел подхватить ее и понял, что попался. Она довольно крепко держалась на собственных ногах. Смешение энергий закружилось, потрескивая, вокруг них, не давая ему опомниться. Он поймал брошенную стрелу и пропустил ее сквозь свое сердце. Потом еще одну и еще. Стрелы связывались в узлы, где-то мелкие, где-то совсем грубые. Ячейки текли и текли. Делай их прочными. Наращивай там, где слабо. Пошевеливайся, ибо лежащий человек может в любой момент встать. Мирейн дернулся, пытаясь сбросить набегавшие на него петли. Его руки поднялись над грудью, пальцы зашевелились, как ноги морского паука. Он все еще спал, но гнев его пробуждался. Саревадин тихо пела о себе и о том, что могло быть, о рыбаках, умеющих делать крепкие сети, о том, как сладко спится под шум прибоя на морском берегу. Она черпала энергию из силы Эсториана, брала сколько нужно и плела сеть заново, вместе с ней изменяя себя, обретая молодость, бодрость и свежесть. Вэньи работала отстраненно от предмета своей работы, Саревадин вкладывала в него душу. И преображалась, поскольку только сила поддерживала в ней жизнь. Она менялась, как тогда, на волшебной дороге, становясь то женщиной, то мужчиной, то девицей, то юношей, то вообще без формы и пола, но неуклонно продолжала тянуть свою песнь. Спящий боролся с ней в сонном оцепенении, которое в любой момент могло полыхнуть огнем. Саревадин пела. Она охлаждала Мирейна сумраком ночных рощ, снегом северных гор, легким дождем, стучащим по раскаленным крышам. Надо спать, говорила она, надо усмирить ярость, и тогда сон станет совсем глубоким. Солнцерожденный не хотел покориться. Правая рука его рухнула на покрывало и вытянулась вдоль тела. Пальцы были сжаты в кулак. Он вновь готовился взяться за переустройство мира, этот человек, более привычный к тропам войны. Но он был уже крепко связан. Саревадин тяжело вздохнула, все еще не отпуская Эсториана. Она уже стала собой, хрупкой, но аппетитной штучкой без возраста, глаза ее стали спокойными и почти счастливыми. Наверное, она и была именно такой до тех пор, пока Хирел не умер. Она улыбалась. Ее голос казался ниткой, едва выдерживающей вес слов.

Это остановит его на некоторое время. Ну, теперь ты веришь мне хоть немного, малыш?

Я всегда верил тебе!

Не лги. Ложь делает людей суетливыми, а суетливость тебе не идет. Она изменялась, худея на глазах, ноги ее подкосились. Он придержал ее, намереваясь усадить на пол.

Нет-нет, лучше положи меня рядом с ним. Не волнуйся, я не оскверню величия спящего. Пройдет совсем немного времени, и я обращусь в пыль.

Ты не умрешь, сказал Эсториан, но сердце его сжалось. Она уже весила не больше ребенка и увядала быстро, как срезанная лоза.

Они говорили, что я не смогу умереть. Я и сама не предполагала, что мне это удастся, пока не подключилась к нему. Он гложет силу, словно точило булат. Мы славно поработали, я ни о чем не жалею. Она усмехнулась. Не кисни, малыш. Наше путешествие было весьма приятным. Оно подарило тебе себя, а мне... мне...

Смерть, сказала Вэньи. Она уже поднялась с пола, но была мертвеннобледной и вся тряслась. Она протянула руку к Саревадин, но так и не осмелилась коснуться ее щеки, вернее скулы, обтянутой темной, утончающейся на глазах кожей. Скалы прочнее моря, но все-таки море стирает их в порошок и уносит прочь. Саревадин уже не могла ничего сказать, но глаза ее улыбались. Куб, на котором лежал Солнцерожденный, был достаточен для двоих. Эсториан уложил дочь рядом с отцом и устроил ее поудобнее. Он поискал глазами, чем бы укрыть Скиталицу, но Саревадин уже стала настолько хрупкой, что любое покрывало могло ее раздавить. Жизнь вытекала из Солнечной леди медленно и спокойно, словно вода из треснувшей чаши. Одежда истлела первой, затем мышцы Саревадин срослись с костями, а кости рассыпались в прах. Ни боли, ни страха не было в этой кончине, только тихая радость, как будто в воздух вдунули веселящий порошок. Что-то крылатое и яркое пронеслось над ними и растаяло в толще магического кристалла.

ГЛАВА 51

Солнцерожденный вновь погрузился в глубокую дрему. Сиротливую горстку праха, темневшую возле него, разметало внезапным сквозняком. Эсториан обернулся. Грани кристалла за его спиной словно раздвинулись, открывая вход в Сердце Мира. Там стояли маги. Один, облаченный в разноцветные мантии, казался выше, на остальных были простые накидки серого и фиолетового цветов. Их полукругом оцепляли люди в черных плащах, с закрытыми лицами оленейцы. Крайний из них, стоявший чуть в стороне, был так похож на Корусана, что Эсториан едва не окликнул его. Но Корусан лежал, привалившись к усыпальнице лорда Мирейна, скорченный и бездыханный. Голос Вэньи привел его в чувство.

Я запрещаю вам нарушать эту границу! В тоне ее не было ни нотки страха.

Разве ты Солнечной крови? спросил главный маг. Разве у тебя есть право распоряжаться здесь?

А разве в твоих жилах течет Солнечная кровь? парировала Вэньи. Разве ты можешь войти сюда без опасения потерять рассудок? Разве ты не боишься смерти?

Старые басни, отмахнулся Мастер. Ложь, чепуха.

Тогда входи. Вэньи холодно усмехнулась. Твой шпион уже мертв. Сумасшедшая женщина тоже. Солнцерожденный вряд ли проснется на вашем веку, тем не менее он с удовольствием отблагодарит тебя за все, что ты сделал для его дома. Глаза главного мага были широко раскрыты, словно он только сейчас сумел рассмотреть, что находится внутри магического кристалла: и тело спящего на возвышении короля, и скорченную фигурку Корусана, и юл-котенка, сидящего подле нее. Оленеец, руки которого лежали на эфесах мечей, не шелохнулся. Взгляд его, устремленный на Эсториана, был холоден и невозмутим. Впрочем, в нем угадывался безмолвный вопрос.

Да, я убил его, кивнул Эсториан. Я имел на то право. Его жизнь принадлежала мне, так же как моя ему. Оленеец чуть наклонил голову.

Да, ваше величество. Эсториан замер.

Вы по-прежнему служите мне?

Мы служим императору, сказал оленеец.

Ты. Эсториан вдруг четко осознал, что роднит этого мужчину с Корусаном. Бестрепетный взгляд и гордая осанка выдавали в оленейце человека, привыкшего повелевать. Ты капитан оленейской стражи в Золотом дворце?

Я вождь оленейцев. Мужчина снова отвесил едва заметный поклон. Эсториан придержал дыхание.

Тогда ответь, император ли я для вас? Оленеец молчал. Эсториан замер в ожидании ответа. Он заметил, что маги также напряжены. Мастер Гильдии выглядел как человек, который хочет, но не решается что-то сказать.

Да, ответил наконец вождь. Ты император. Они завоевывали свои вуали и черные одежды в сражениях. Убийством их принца и лидера Эсториан доказал свое право ими повелевать. Свежий шрам, рассекающий его щеку, пылал. Предсмертный удар ножа Корусана посвятил его в оленейцы. Он понял это, но не ощутил радости.

В таком случае немедленно арестуйте этих людей. Они предатели и изменники. Убейте того, кто будет сопротивляться. Маги, казалось, отказывались верить своим ушам. Даже когда их союзники сомкнулись вокруг них, обнажив мечи. Даже когда под вспышками стали рухнули наземь те, что попытались бежать. Главный маг был разворотливее своих приспешников. Он прыгнул вперед, в проем Врат, и тут же закрыл их за собой для вящей, как он полагал, безопасности. Оленейцы и маги скрылись за плотной завесой сгустившегося поля. Эсториан рванулся, выхватывая Вэньи из облака клубящейся магической силы. Она извернулась и вырвалась из его рук, шипя и оскалив зубы. Мастер Гильдии висел во Вратах. Его сила бушевала. Он метнул в Вэньи молнии, она шутя отбросила их и нанесла ответный удар, вложив в него все свои горести, страхи, обиды и поражения, скатав отчаяние и ненависть в единый тугой энергетический шар. Маг принял удар и завертелся от боли. Вэньи устремилась в брешь, проделанную энергетической массой, намереваясь вцепиться в горло врага. Маг рассмеялся. Глупая женщина сама угодила в ловушку. Он поймал ее в воздухе, легко, как игрок ловит мяч, и, пока она неистовствовала, выбрасывая вперед руки и ноги, он накрыл ее волной своего волшебства и улыбнулся, предвкушая расправу. Она обмякла в его руках. Он усыпил ее и теперь мог делать с ней все что угодно: убить кулаком, силой, огнем или искалечить, обезобразить, лишить рассудка. Эсториан не мог прийти ей на помощь, находясь за тройным кольцом незримых магических стен. Маг чуть ослабил хватку и принялся опутывать сетью ноги Вэньи. Она взорвалась, как туго скатанная пружина. Маг, удивленно моргая глазами, упал. Она тут же связала его своей сетью, не давая опомниться, работала быстро и яростно, как голодный паук. Он дергался, словно огромная муха, попавшая в паутину, и словно муха с sf`qnl глядел в глаза надвигающейся смерти. Вокруг него собирались тени. Наблюдатели. Волки с волшебной дороги. Они подвигались все ближе, морща носы и обнажая клыки. Юл-котенок взвыл и прыгнул. Наблюдатели отступили. Попав в энергетическую сферу, детеныш Юлии значительно увеличился в размерах. В проеме Врат стоял сильный зверь с черной лоснящейся шкурой и золотыми глазами. Он припал к полу, глядя на мага и хищно поигрывая хвостом. Мастер Гильдии затрепетал, но голос его прозвучал на удивление спокойно.

Отпусти меня, жрица. Возьми все, чего пожелаешь, но отпусти.

Что ты можешь дать нам? холодно спросила она. Что в тебе есть, кроме предательства и смерти?

Я ошибался, признаю это. Я буду теперь служить вам честно и беззаветно. Только позволь мне уйти.

Нет, сказала Вэньи. Он предлагал ей золото. Он предлагал ей рабов. Он обещал сделать ее императрицей. Как, удивился Эсториан, это бы ему удалось? Он предлагал ей всю магию мира, все Врата, все мастерство Гильдии. Вэньи демонстративно заткнула уши.

Возьми его, сказала она юл-коту. Черный зверь двинулся к магу. Мастер Гильдии пронзительно завизжал.

О богиня! произнесла с отвращением Вэньи. Ничто еще даже не коснулось его. Ничто, подумал Эсториан, ничто, кроме ужаса. Юл-кот медленно кружил вокруг тяжело ворочающейся жертвы. Маг безостановочно визжал, пытаясь освободиться от пут. Ячейки сети лопались. Юлкот вновь припал к полу, затем прыгнул. Это было великолепное убийство. Один прыжок, одно касание клыка. Шея Мастера Гильдии окрасилась кровью. Крик оборвался, распавшись на горловые булькающие звуки. Зверь замер над распростертым телом, удивленно сморщив морду, словно спрашивая окружающих, почему этот человек больше не дергается и не визжит. Тишина наступала медленно. Юл-кот всем своим видом выражал презрение к происходящему. Он отскочил в сторону, тряся перепачканной в крови лапой, потом принялся брезгливо вылизывать ее. Его действия послужили для наблюдателей сигналом. Их вожак коротко рявкнул, и стая волков сомкнулась над телом Мастера. Раздался отвратительный хруст. Детеныш Юлии не обращал никакого внимания на пирующих возле него нелюдей. Он легко выпрыгнул из магического кокона и сел у ног Эсториана, продолжая вылизывать лапы, бока и живот, изредка громко чихая и вздрагивая всем телом. Вэньи не спеша последовала за ним. Эсториан поразился ее бледности. Лицо жрицы было искажено гримасой усталости. Ему захотелось обнять эту маленькую гордячку, он истосковался по ее телу, по запаху ее кожи и шелесту дивных волос. Но что-то подсказывало ему, что этого делать нельзя. Вэньи встала рядом с ним и обернулась к Вратам. Легко, как бы походя, она распахнула магические створки и сказала вождю оленейцев:

Отведите негодяев в При'най. Император последует за вами, как только закончит свои дела. Оленейцы взглянули на Эсториана. Он колебался. Врата неторопливо гудели, волки продолжали свой пир. Здесь, глубоко под Замком, толщу утеса омывает река, на другом берегу которой раскинулась столица Керувариона. Он сердцем чувствовал ее неумолкающий веселый гул. Он мог, отыскав выход из этого замкнутого пространства, спуститься в Эндрос и знал, что в любой таверне его встретят ликование и любовь. Или, пройдя сквозь Врата, он мог вернуться в При'най, к зимним снегам и к мятежникам, еще не знавшим о гибели своих вожаков. Сердце его сжалось при мысли об Асаниане. Даже Галия, даже Зиана, ожидающие его в Кундри'дж-Асане, даже все его желтоликие жены не могли бы унять объявшей его душу тоски. Он был благодарен им, и не более того. Асаниан никак не сопрягался ни с его вольнолюбием, ни с его образом жизни. Желтые люди никогда не полюбят того, кто их покорил. Он встал на колени и потянулся к Корусану. Он уложил голову мальчика так, чтобы она не казалась неестественно вывернутой, и вгляделся в дорогое лицо. Синие пятна с него схлынули, Корусан как будто спал, пребывая в покое, которого ему не давала жизнь. Дети Льва обретают покой лишь в смерти, и Эсториан теперь был последним из них. Не считая ребенка, живущего под сердцем Галии. Он наклонился и поцеловал холодные губы.

Я любил тебя. Он едва сдерживал слезы. Наверное, недостаточно, но любил. Ни один человек не может любить другого больше собственной жизни. А я даже не человек. Я всего лишь Солнечный лорд. Он не мог положить оленейца рядом с Мирейном и не хотел уносить. Он встал, прижимая к груди коченеющее тело мальчика. Он чувствовал, что приток силы пенится в нем, как только что налитое в чашу вино. Замок реагировал на его чувства. Кристалл словно запел. Одна из граней стены с тонким звоном исчезла, открывая в хрустальной толще прямоугольную нишу, подобную тем, что таились в громаде утеса, лелея останки умерших королей. Он поместил Корусана в пронизанный светом альков. Ниша, позванивая, затянулась. Он долго смотрел сквозь пластину прозрачного камня на тень своего возлюбленного, врага и брата. Потом поцеловал пылающую ладонь и приложил к стене. Он не говорил ничего. Все, что можно сказать, было сказано. Теперь в свои права вступали безмолвие и тишина.

* * * Они почтительно ожидали: оленейцы и связанные единой веревкой маги в пещере, именуемой Сердцем Мира. Вэньи и юл-кот стояли по эту сторону Врат.

Освободите пленников, повелел Эсториан молчаливым стражам. Оленейцам не пришелся по нраву этот приказ, но он исходил от императора. Черные воины повиновались. Блеснули ножи, разрезающие путы. Освобожденные маги вели себя по-разному. Одни так и остались на месте, словно потеряв способность двигаться, другие встряхивались, как закопавшиеся в песок куры, Несколько человек шагнули к Вратам. Очевидно, они-то и составляли мятежное ядро Гильдии.

Я выиграл эту битву, сказал он им.

Но не войну, возразила женщина в сером. Ее темный двойник в фиолетовой тоге стоял рядом, не сводя с императора внимательных глаз.

Войну тоже. Эсториан вглядывался в напряженные лица. Я слышал, что в прежней Гильдии существовал интересный обычай. Тот, кто побеждал верховного мага, автоматически занимал его пост. Так ли принято у вас? Женщина-маг поморщилась. Вопрос явно был неприятен ей. Тем не менее она сочла нужным ответить честно.

Да, это так.

Тогда по вашим законам, Эсториан указал на Вэньи, эта женщина является вашей владычицей. Вэньи вздрогнула и приоткрыла рот. Женщина-маг не дала ей заговорить.

Она ничего не значит для нас. Она принадлежит храму.

Она маг, сказал Эсториан. И умеет управляться с Вратами.

Эсториан! предостерегающе воскликнула Вэньи. Она выглядела так, словно намеревалась убить его, но все еще не решила, какую смерть для него избрать.

Она победила вашего лидера в единоборстве, усмехнулся Эсториан, поступив с ним, быть может, слишком жестоко. Но факт остается фактом. Это был честный бой. В толпе магов поднялся ропот, но женщина в сером заставила их умолкнуть повелительным взмахом руки. Судя по всему, она пользовалась у заговорщиков большим авторитетом.

Что же вы предлагаете, Солнечный лорд? поинтересовалась она, поигрывая золоченым браслетом. Ей, видимо, хотелось поторговаться, но Эсториан не был расположен к шуткам.

Это последний шанс, маги, жестко сказал он. Ваша вина безмерна, но я устал от убийств. Я отдаю вас во власть этой жрицы. Или вы подчинитесь ей, или умрете тут же, на месте. Но прежде надо спросить ее, возьмется ли она b`lh управлять?

А если нет? спросила Вэньи.

Тогда я убью их. Железо, громыхнувшее в его голосе, не позволяло усомниться в том, что он выполнит свое обещание.

Если хочешь оставить их в живых, ступай и владей ими. Если нет они умрут. Она долго разглядывала его, словно незнакомую и занятную вещь. В какой-то мере оно так и было. Добродушный юнец, год назад выехавший из Эндроса, исчез. Великий жрец, император и маг еще не явился, но в облике Эсториана уже сквозили черты личности, способной свести все эти три качества воедино.

Если я сделаю это, задумчиво сказала Вэньи, ты навсегда потеряешь возможность возвести меня на свой трон. Эсториан вздрогнул. О боги, он не подумал об этом! Он дарил Вэньи огромную власть, одновременно отталкивая ее от себя. Ни одна женщина на свете, кроме нее, не годилась на роль великой императрицы. Даже носящая под сердцем его ребенка Галия.

Маленькая принцесса способна на многое, сказала Вэньи. Она с легкостью читала его мысли. Но тут не было магии, тут действовала любовь. Да, я люблю тебя, подтвердила она. И всегда любила. И буду любить.

Тогда разрушь Гильдию, сказал он, и уничтожь магов. Вэньи отшатнулась. Ему не следовало так говорить с ней. Эти слова за него сказало некое холодное существо, каким он постепенно становился здесь, в Замке своего пращура. Она схватила его за руки.

Ты не хочешь помиловать их? Даже ради меня?

Другого выхода нет, Он смотрел на нее сверху вниз, удивляясь, какая она маленькая. Не намного выше, чем Галия, но строже душой и смелее сердцем. Гораздо смелее и строже многих знакомых ему людей. Ее внешность и суть настолько разнятся между собой, что даже маги не в состоянии разглядеть правды.

Ты тоже ничем не поступишься ради меня. Он читал в глазах цвета морской волны ответы на многие свои вопросы. Ни ради меня, ни ради моего трона. Твой удел магия и Врата. Там ты и служанка, и королева.

Только не королева, сказала она.

Не королева, согласился он, но владычица и хозяйка. Возьми Гильдию под свою власть. Это совсем не легкое бремя. Уверен, она насчитывает больше магов, чем мы можем себе вообразить. Держу пари, что они торчат во всех Вратах мира. Ну почти во всех. И все они главным образом асаниане. Презирающие иностранцев и простой люд... Она задрожала. Она была не настолько глупа, чтобы не понимать и не бояться того, чего он хочет. Не хочет, нет. Он хочет лишь одного: быть с ней, делить с ней все сердце, трон, ложе...

Если ты не возьмешь на себя это бремя, сказал он тихо, я вынужден буду их всех умертвить. Я им не верю. Они сумели убить Ганимана и почти добрались до меня. И могут добраться до моего сына. Он бросил на магов такой гневный взгляд, что вождь оленейцев приосанился и встал в строй. Он бы рассмеялся, если бы помнил, как это делается. Вэньи ничего не заметила. Ее глаза были полны слез.

Ты изменился, сказала она.

Уверен, что в худшую сторону. Она уловила иронию, губы ее задергались, как у маленькой обиженной девочки, она все еще держала его за руки. Он нежно пожал теплые трепещущие ладони.

Я завидую тебе. Да, у меня есть империя, да, я вновь обрел свою силу, но твое искусство выше моих суетных приобретений. Ты будешь владеть Вратами и всем, что стоит за ними, и всеми мирами, в которые они погружены.

Смогу ли я управиться со всем этим хозяйством?

Ты сомневаешься в этом? Она скривила губы.

Я дурно воспитана и плохо соображаю, как нужно себя вести. Короче, я не знаю, что мне по плечу, пока не попробую взвалить на себя ношу.

Так поступлю и я. А я ведь, заметь, как-никак Солнечный лорд.

Ты ставишь меня перед выбором, сказала Вэньи, или взвалить на себя Гильдию, или стать императрицей. Что, если я останусь простой жрицей, свершающий свой Путь?

Тогда маги умрут. Она вздохнула.

А ты? Что станешь делать ты? Заберешься в какую-нибудь нору? Спрячешься в Эндросе? Надеешься, что твое беспокойство пройдет? Она думала, что загнала его в ловушку. Эсториан потупил взор.

Я... Я полагаю, что заслужил отдых. Я, понимаешь ли, очень устал. Вэньи задохнулась от возмущения.

Ты собираешься погрузиться в спячку? В то время, когда твое государство шатается и бурлит? Нечего сказать, своевременная и здравая идея.

Конечно, сказал он, прежде чем отправиться на боковую, следует предотвратить угрозу гражданской войны. Потом хорошо бы слить воедино пару империй и закрепить это дело строительством новой столицы, подчинив ей и Эндрос, и Кундри'дж-Асан. А потом я вздремну цикл-другой, а потом закачусь на охоту и совсем позабуду, что рожден императором этой дурацкой страны. Она смотрела на него, изумленно открыв рот. Такой, подумал он, мне и следует ее запомнить . Она опять прочла его мысли и рассмеялась, превозмогая боль.

Признайся, Эсториан, ты ведь сам не знаешь, что скажешь, до тех пор пока не начнешь болтать языком!

Конечно, не знаю, кивнул он.

Зато мы оба хорошо знаем друг друга. Она позволила ему приобнять себя и продолжала говорить, постукивая его по груди кулачками.

Если я возьму на себя Гильдию, мы разойдемся с тобой и... далеко разойдемся. Я не смогу ни делить с тобой ложе, ни хотя бы часто видеть тебя. Кем же я тогда тебе буду? Я буду твоим другом, Меруван Эсториан, но, запомни, только другом, а не служанкой. Как друг я буду верно служить тебе, насколько смогу и... насколько позволят мне нужды Гильдии. Если я почувствую, что твоя власть направлена против сообщества магов, я сама выступлю против тебя. И буду с тобой драться!

До последнего? спросил он.

Если понадобится, то да. Ее кулачки замерли возле его сердца. Она словно впитывала в себя глухой учащенный стук.

Послушай, Вэньи, заговорил он. Я, в свою очередь, не могу тебе обещать, что буду делать все возможное, чтобы твоя Гильдия процветала. Если я почувствую, что разрушение Гильдии пойдет на благо империи, я разрушу ее. И, если понадобится, вместе с тобой. Вэньи покорно склонила голову и подняла ее вновь. Ей было сейчас не легче, чем ему, и она вдруг почувствовала прилив гордости, что может соревноваться с ним в стойкости. Он чуть нагнулся, она притянула его к себе и крепко поцеловала.

Это на память, сказала она. Он бы заплакал, если б уже не выплакал все слезы. Она повернулась и пошла к Вратам. Волки, лениво терзающие окровавленные лохмотья, насторожились и вскинули морды. Не ускоряя шаг, она прошла мимо них и остановилась среди магов.

Вы слышали все, сказала она им, и видели, что случилось с вашим вероломным владыкой. Помните же об этом, маги. Они будут помнить. Эсториан тоже ничего не забудет. Никогда. Что бы с ним ни случилось. Юл-котенок, валявшийся возле его ног, вдруг встал и напрягся от кончика носа до хвоста, глядя в сторону Врат. Он думал о теплой шерсти своей матери, о боязливых сестричках, о мясе, о молоке, о долгом и безмятежном сне. Да, подумал Эсториан. Пора спать. Долгая ночь прошла, скоро наступит рассвет . Он огляделся вокруг, чтобы запомнить детали: черный куб в центре кристалла, sbemw`mm{i неподвижной фигурой, сверкающие хрустальные стены, неясно мерцающую в их толще одинокую тень. Пока он стоял, погруженный в свои думы, грани кристалла налились золотым светом, там, в мире людей и вещей, взошло солнце, его лучи расцветали над ним, отзываясь песней в крови. Он наполнил ладони золотистым нектаром и швырнул его сквозь проем Врат в холодную мглу потусторонней пещеры, он наполнял и швырял, наполнял и снова швырял. Маги стояли, не понимая, оленейцы плотнее задернули лица. Вэньи, казалось, была готова его убить.

Прекрати сейчас же, сердито закричала она. Это не твой мир.

Все миры мои, ответил Эсториан, и не мои, потому что принадлежат всем сразу и никому в отдельности. Я лорд Вселенной. Могу я принести свою дань Сердцу Миров? Она смотрела на него недоверчиво. Он явно дурачился, но она не могла уловить соль в его шутке. Впрочем, то, что сейчас они были равны, примиряло Вэньи с ним и приятно щекотало ее гордость. Он усмехнулся.

Пригласи меня в сердце своего владычества, о повелительница магов! Ее взгляд не смягчился. Он нисколько не удивился бы, если б она одним щелчком отправила его назад, вместе с котом, оленейцами и дурацкими выходками, она вся кипела и могла бог знает что натворить. Однако он продолжал улыбаться, сам не понимая чему. Ему совсем недавно казалось, что он не сможет улыбнуться никогда в жизни. И все же солнечные зайчики теперь весело плясали там, куда вовсе не проникал солнечный свет, и Вэньи выглядела просто красоткой, купаясь в его лучах, со всей своей яростью, неимоверной гордостью и темпераментом. Она-таки сумела взять себя в руки. Искры все еще продолжали сыпаться с ее сущности, но вежливая улыбка уже играла на тонких губах, когда она, поклонившись, сказала:

Добро пожаловать в Сердце Мира! Она усмехнулась и, немного помолчав, добавила:

Милорд император! И это было только началом. _______________________________ 1 Сенель рогатое парнокопытное животное, подобное лошади. Примеч. пер.