Текст книги "Солнечные стрелы"

Автор книги: Джудит Тарр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

Эсториан! склонившись к его уху, прошипела мать. Он вздрогнул от звука ее голоса и совершил досадный промах.

Встань! повелел он высокому гостю, словно евнуху Среднего двора. Асанианин поднялся на ноги с прирожденной грацией, сквозившей в каждом его движении. Его свита была менее ловка. Волна их неприязни ударила в больной мозг. Принц ничем не выказал своих чувств. Он неторопливо произнес слова присяги, четко выговаривая каждый слог, и одарил императора холодной улыбкой. Свита молчала. Это молчание было небольшим, но достаточно ощутимым нарушением этикета. Асанианин вновь низко поклонился и выпрямился, не дожидаясь монаршего повеления. Император дорого заплатит за эту маленькую ошибку. Он еще раз поклонился и попятился, собираясь уйти. Эсториан знаком остановил его. Посол замер и совершил ужасную вещь, чего до сих пор не позволял себе ни один асанианин. Он поднял голову и посмотрел властителю в лицо. Эсториан встретил взгляд желтых глаз. Они сияли, словно две золотые холодные звезды, на круглой, гладкой как бильярдный шар физиономии посла, лоснящейся от масла. Смелость и ум. Достоинство и стать. Прекрасный ответ невежеству варвара, облеченного властью. Эсториан улыбнулся.

Похож ли я на того, кого ты рассчитывал здесь увидеть? Пристальный взор асанианина погас. Он опустил глаза и вмиг растерял всю свою важность. Как мог он допустить столь непростительную вольность? Кому вздумал показывать норов? Властителю владык, по знаку которого к подножию его трона сбегаются короли? Или он совсем выжил из ума, забыл, что в жилах этого дикаря струится асанианская кровь? Яростная кровь Льва, сотрясающая державы! Эсториан почувствовал его страх и отвернулся. Слегка изменив позу, он милостиво кивнул полному островитянину. Тот, бесцеремонно расталкивая желтоглазых недоумков, протискивался к Его Императорскому Величеству. Он стоял посреди просторной гардеробной и привыкал к тишине. Слуги, почтительно кланяясь, ушли, заперли дверь снаружи и оставили его в одиночестве. Он взял со стола бутыль вина и дрожащей рукой наполнил кубок. Он был совершенно измучен и физически, и душевно. К тому же страшно проголодался. Но главный церемониймейстер двора, этот маленький лысый тиран, запретил прислуге подавать Его Величеству съестное. Император должен выйти к пиршест венному столу последним и продемонстрировать подданным свой аппетит. Он залпом осушил кубок и забегал по комнатам, огибая сундуки и вешалки для плащей. Вино разгорячило кровь, но не улучшило настроения. Кто виноват в его дурном самочувствии? Дерзостный асанианин или наглый чародей? Ему следовало арестовать их обоих на месте. Впрочем, отдать приказ об их задержании не поздно и сейчас.

Я, возможно, молод, произнес он, обращаясь к вертикальной штанге, увешанной накидками, но еще не сошел с ума. Никто не может задеть меня безнаказанно.

Кроме богов. Он резко обернулся. Закрытая дверь никогда не была препятствием для хорошего мага, а его мать обладала редкостной силой. Как и сопровождавший ее человек. В высоком бородатом богатыре-северянине, с головы до пят увешанном побрякушками, трудно было заподозрить искусного чародея с развитым и тонким чутьем. Их видели вместе гораздо чаще, чем порознь. Ходила шутка, что они вдвоем составляют одного мага старой Гильдии, который таким образом демонстрирует свою двойственную сущность. Они на двоих делили регентство и занимались воспитанием Эсториана. Случавшиеся разногласия никогда не приводили к раздорам и умело гасились. Леди Мирейн со вздохом упала в кресло. Она как всегда выглядела прекрасно, но глаза ее казались усталыми. Эсториан подал ей кубок, наполненный вином. Мать приняла его, благодарно кивнув, но пить не стала. Аварьянский верховный жрец Эндроса никогда не испытывал колебаний. Единым духом он опорожнил свою чашу, удовлетворенно крякнул и сел. Эсториан неприязненно оглядел парочку, ощутив укол зарождающейся злости. Они вновь ведут себя как хозяева и принимают его за ребенка совсем забыли, что ребенок подрос и коронован.

Я умоляю о прощении, иронически сказала мать, прочитав его мысли с раздражающей легкостью. Нам надо о многом поговорить, и очень трудно выбрать для этого время.

Это настолько важно, что не может потерпеть до утра? хмуро спросил Эсториан.

Я думаю нет, сказал лорд Айбуран. Он произнес это с необычной жесткостью, хотя глаза его излучали благосклонность. Хорошо, что он не рассержен. Когда Айбуран сердится, трепещут горы. Айбуран рассмеялся.

Так уж и горы? Собери свои мысли, малыш. Они развеваются, словно флаги в ветреный день.

Может быть, я сам хочу этого, огрызнулся Эсториан. Он выставил копья, с лязгом захлопнул ворота и запер себя на ключ. Айбуран поморщился. Эсториан ощутил прилив мстительной радости.

Эсториан! предостерегающе воскликнула мать. Он прикусил язык, готовый вытолкнуть грубость.

Объясните мне, что происходит? До каких пор вы собираетесь мною помыкать? Разве я марионетка, а вы все еще продолжаете царствовать? Глаза леди Мирейн сузились.

Ты должен научиться властвовать, и прежде всего собой. В этом моя единственная надежда. Ты все еще молод, сын. И твоя болезнь продолжает терзать тебя. Ты одеваешься в колючки и отталкиваешь от себя все без разбору, не отличая хорошее от плохого.

Хорошее это, конечно, Асаниан? Эсториан выдержал пристальный взгляд матери. Но детство осталось в прошлом. Я теперь император, разве не так?

Так, сказала она, и ты должен помнить об этом.

Я еще не успел этого осознать.

Не огорчай меня, повторяя свои прежние ошибки, сын. Леди Мирейн поставила на стол нетронутый кубок и потерла пальцами брови. Ты должен победить страх.

Я не боюсь запада.

Конечно, не боишься! Она говорила с ним мягко и терпеливо. Ты никого и ничего не боишься. Кроме желтокожих людей и собственных воспоминаний. Он открыл было рот, но промолчал. Слова застревали в горле.

Тебе следует научиться спокойно смотреть в сторону Асаниана, продолжала мать. Не стоит задирать посланников этой богатой страны. Такие выходки не делают тебе чести.

В твоей империи, вмешался Айбуран, существуют не только север и восток. Есть еще и запад, о котором ты мало знаешь, потому что ненавидишь его.

Да, выкрикнул Эсториан, ненавижу! Я был там! Я знаю их! И презираю, но не боюсь.

Ах, сын, вновь качнула головой леди Мирейн. Голос ее был по-прежнему мягок, взгляд спокоен и ласков. Разве можно ненавидеть население целой страны? Один глупец, подстрекаемый кучкой других глупцов, убил твоего отца. Ты отомстил ему, и на этом нужно поставить точку. Таким наемником мог стать, например, какой-нибудь северянин или житель Ста Царств. На его месте мог оказаться любой... Сердце Эсториана оледенело.

Ты никогда не любила его, вымолвил он с трудом. Отец подарил тебе трон и власть, и ты приняла этот дар. Но его любовь и он сам ничего не значили для тебя. Удар был незамедлительным и таким сильным, что Эсториан пошатнулся. Он инстинктивно вскинул к лицу руки и замер, изумленно моргая глазами. Мать даже в глубоком детстве не позволяла себе шлепнуть его.

Ну-ну, полегче, пробормотал Айбуран, неизвестно к кому обращаясь.

Никогда, слышишь, никогда больше не говори мне таких вещей!

Угомонитесь, невозмутимо сказал Айбуран. Вы оба зашли слишком далеко.

Хорошо. Леди Мирейн нервным движением поправила волосы. Голос матери звучал спокойно, но Эсториан видел, что ей нелегко справиться с собой.

Итак, продолжим. Тот, кто осмелился открыто взглянуть тебе в лицо сегодня, прибыл из Асаниана, чтобы бросить вызов всем нам. Керуварион принадлежит тебе по праву, сын, но Асаниан завоеванное королевство. И этот факт нужно понять и принять. Они раздражены тем, что вынуждены подчиняться варварам и ублюдкам. Таковыми, на их взгляд, являемся мы. Глаза леди Мирейн загорелись. Она прошлась по комнате и повернулась к сыну.

Есть еще одна вещь, которую ты должен знать. Мой дорогой повелитель был, с их точки зрения, очень не прав, когда взял меня в жены, отвергнув женщину, предложенную ему советом Асаниана.

Асанианскую женщину? Эсториан вздрогнул. В этом случае я вряд ли появился бы на свет. Леди Мирейн немного помолчала.

Вопрос мог быть решен иначе, но я никогда бы не потерпела соперницы. Асанианская знать затаила обиду и стала вынашивать планы мести. В один из черных дней она свершила ее, но не забыла нанесенного оскорбления. Она ничего не забывает. Никогда. И никогда не прощает.

И чем же все это грозит обернуться сейчас? Гражданской войной? Или вспышками мятежей? Плохая собака всегда ворчит, пока ей не покажут палку. Вы видели, как увял этот князек, когда я сбил с него спесь. Я дал ему понять, кто есть кто, и он это понял.

Прекрасно понял, пробормотал Айбуран.

Все они потомки рабов, даже их принцы. Он готов был спрятаться в щель собственной глотки, когда сообразил, что его могут арестовать.

Так, сказал Айбуран, пригладив бороду. Придется зайти с другой стороны. Асаниан занимает половину твоей империи, малыш, а ты как-никак наполовину асанианин. Но знаешь ты сейчас обо всем этом не больше, чем слепая рыба знает о солнце. Эсториан остолбенел.

Это неправда. Струйкой грязи нельзя осквернить океан. Чистоту моей крови не запятнал никто, кроме Хирела.

Запятнал? тихо произнесла леди Мирейн. Боги, помогите мне. И вразумите его.

Это ложь, повторил Эсториан упрямо. Она промолчала. Он выпрямился и провел ладонями по своему торсу.

Взгляните на меня. Кого вы видите перед собой? Разве асаниане таковы? Разве они высоки ростом и смуглы? От них мне досталось только это. Он поднес сжатые кулаки к глазам. Кто в том повинен? Отец? Варьян? Нет. Только Саревадин, обратившая свои взоры на запад. Впрочем, она терпела своего муженька лишь потому, что Хирел Увериас мало походил на своих родичей и, говорят, сам не очень-то жаловал их.

Да, сказал Айбуран, и в этом не было ничего необычного, если учесть эксцентричность его натуры. Он без памяти влюбился в чужеземку и всегда приговаривал, что это рок, довлеющий над его семейством.

Так оно и есть, воскликнул Эсториан и осекся. Не стоило сейчас говорить ничего лишнего и впутывать Вэньи в эти дрязги.

Эсториан, заговорила леди Мирейн. Выслушай меня. Время, быть может, сейчас не очень подходящее для подобных бесед, но ничего не поделаешь. Ты должен знать то, что должен знать. Твой отец, когда женился на мне, дал обещание Совету империи, что наследник загладит его вину и никогда не повторит родительских ошибок.

Разве это ошибка жениться по любви?

Для человека, облеченного высшей властью, да. Равно как для подвластной ему страны. Эта ошибка в конце концов погубила его. И пошатнула трон. Ты должен исправить положение. Ты обязан заключить брак на западе.

Нет, решительно заявил Эсториан. Он лихорадочно напрягал мозг в поисках весомых аргументов своего отказа, но не мог ни за что зацепиться. Совет, безусловно, отвергнет Вэньи. Она простолюдинка, родилась в семье рыбака. Она ничего не добавит к его богатству и знатности. Она ничто для чванливых вельмож. Но связаться с асанианкой? С желтой, как дождевой червь, женщиной? Бр-р... Пригреть змею на своей груди и наплодить змеенышей? Его чуть не вытошнило. Он никогда не сделает этого. Он просто физически не способен на такой подвиг.

Это не подлежит обсуждению, сказала мать. Это наименьшее из того, что тебе надлежит сделать. Я и не стану ничего обсуждать, пробормотал он. Я просто раз и навсегда отвергаю это.

Ты когда-нибудь общался с асанианками, мальчик? Эсториан обернулся к Айбурану.

Почему это, черт побери, я должен общаться с ними?

Как можно судить о том, чего и в глаза не видел? До встречи со своей жрицей ты содрогался от одного вида островитян. Ты называл их ходячими трупами, провонявшими рыбьим жиром. Ты не считал их за людей.

Островитяне не убивали моего отца!

Ты просто упрямишься, малыш. И не желаешь взглянуть правде в глаза. Ты ведешь себя, как глупое, избалованное дитя. Эсториан натянуто рассмеялся.

Ну конечно, я с ног до головы погряз в пороках, а бедные, обиженные асаниане прекрасны и добродетельны.

Ты сможешь судить о них справедливо тогда, когда поближе познакомишься с ними. Рано или поздно тебе придется это сделать. Асанианский императорский дворец пустует со дня гибели твоего отца. Он ждет тебя.

Означает ли это, что уже утром я должен отправиться в путь?

Ничего не получится, невозмутимо сказал Айбуран, словно не замечая иронии. Пройдет по меньшей мере пара Циклов, прежде чем ты приведешь в порядок свои дела. Но потом да. Я думаю, ты начнешь движение в сторону запада. Твои подданные ждут этого. Они хотят видеть тебя, чтобы понять, чего ты стоишь.

Так же, как сегодняшний асанианский посол?

Даже так. Если ты не придумаешь чего-нибудь получше.

О боги! воскликнул Эсториан. Это несомненно приведет к войне.

Приведет, подтвердил Айбуран, и скорее, чем ты думаешь, если высокий посол отправится восвояси униженным.

Не думаю, что он ждет каких-либо объяснений с моей стороны, пробормотал Эсториан. Он сильно покраснел. Слова застревали у него в горле.

Он ждет. Но посол всего лишь один человек. За ним стоит целая страна. Она хочет знать своего властителя.

Мой отец прислушивался к подобным советам, сказал Эсториан, и он умер.

Он умер потому, что никто не верил, что император, рожденный в магии, нуждается в защите от злых чар. Он умер потому, что мы были глупцами, Эсториан.

Да. Эсториан почувствовал желчную горечь во рту. Вы были глупы. Все вы. Он. Я. Все. Он с трудом глотнул. Я тоже буду глупцом. Я поеду. Проклятие, воспитатель. Я еду.

Как скоро? Голова его раскалывалась. Не потому, что кто-то пытался проникнуть в его мысли. Это боль другого сорта. Из глубины его существа. Она затуманила мозг и заставила произнести роковые слова.

Когда Ясная Луна вернет свою полноту. На четвертый... нет, третий день. Я отправлюсь на запад. Я повстречаюсь с моими демонами. Я заставлю себя вспомнить все. Но я не хочу вы слышите? я не хочу спать с асанианкой.

Все произойдет так, как решат боги, ответил жрец Света. В голосе его не было торжества. Айбуран из Эндроса никогда не злорадствовал, побеждая.

ГЛАВА 4 Тишина властвовала в Аварьянском храме Эндроса, тишина столь глубокая, что, казалось, поглощала свет и превращала шелест дыхания в рев, а всхлипывания крови в висках в грохот. Ни шагов, ни голосов. Даже сквозняки присмирели, запутавшись в тяжелых складках храмовых занавесей. Вэньи несла одинокое вечернее дежурство в храме, опустевшем и притихшем. Она тщетно пыталась забросить магическую сеть в сторону императорского дворца. Стена, возведенная вокруг него магами, собравшимися на пиршество, была неимоверно плотна, и любая брешь в ней тут же тщательно заделывалась. Самые именитые чародеи страны старательно оберегали императора от любого воздействия чужой воли. Она уже дважды концентрировала свою силу, но безрезультатно. Аура ее возлюбленного не обнаружила себя ничем. Может быть, Эсториан умер? Странно было думать о нем так, ведь еще утром он смеялся и дурачился, как мальчишка. Ее сеть дернулась от неимоверного желания ощутить его и опала, натолкнувшись на незримый барьер. Занимаясь собой, Вэньи совсем позабыла о своих обязанностях. Она боязливо огляделась вокруг и закружилась в ритуальном танце, напевая слова молитвы, поддерживающей опоры Врат. Танцы и песни, сколько она себя помнила, всегда были неотъемлемой частью ее существа. Даже в детстве, когда она штопала мокрые рыбачьи снасти, задыхаясь от вони гнилой рыбы, ноги ее ритмично двига лись, а с языка слетали мелодичные звуки. Там, на берегах залива Сеюн, одни qwhr`kh ее дурочкой, другие ребенком, подброшенным эльфами в родительскую колыбель и получившим от них в дар глаза цвета морской волны и волосы, вобравшие все краски осеннего вереска. Она сторонилась людей и любила разговаривать с чайками, они доверчиво подплывали к ее коленям. Все это было теперь далеко. Она стояла в прозрачном, напоминающем стеклянный шар помещении, наполненном обморочным лунным светом и немолчным гулом, долетавшим сюда от Врат. Там тяжело ворочалось потустороннее море, волны которого ритмично толкались в призрачные берега. Она бодрствовала рядом с ним, туманным и переменчивым, и глядела в темноту, полную звезд. Эти звезды были глазами, обжигающими глазами дракона, и взгляд его пронизывал ее до самого донышка души. Он словно ощупывал ее изнутри, вникая в каждую мелочь. Она тяжело вздохнула. Звук, сорвавшийся с ее губ, саднящий и обнаженный, словно обрел плоть и обрушился на нее долго не смолкающим эхом. Глаза дракона погасли. Они вновь стали звездами. Крупная дрожь сотрясла ее тело. Мир изменился в нем обозначился путь Врат. Бесконечный, чуждый и странный. В нагромождениях ледяных глыб и гигантских языках пламени. Там роились и ползали отвратительные существа. Они подбирались к коленям, но тут же скучнели от ее взгляда. Вэньи свела в единое целое разум и силу. Они стали какими-то тонкими и словно поношенными, но их хватило, чтобы забросить сеть. Море было мирным. Ничего устрашающего не было в его волнах. Маги продолжали работать, но довольно лениво. Маленькие люди грезили, засыпая и пробуждаясь. Духи воздуха и огня носились над ними, как мошкара. Никакой угрозы. Ничего проникающего и ужасного. Она натянула сеть. Сердце остановилось. Колени ее подломились. Тело покрыл холодный пот. Вэньи распростерлась возле Врат, уткнувшись лицом в пол, и стала молиться последним закатным лучам. Эсториан вернулся в свои покои намного раньше, чем предполагала Вэньи. Он счел за лучшее сбежать с пиршества и прогуляться по ночной столице, заглядывая во все кабачки. Подгулявшие грузчики, каменотесы и метельщики улиц шумно приветствовали своего императора. Они узнавали его, несмотря на простую одежду, в которую успел облачиться герой дня. Он пил с ними пиво и распевал фривольные песенки, возбуждая всеобщую любовь. Он проделывал это вовсе не из политических соображений. Ему нравилось время от времени окунаться в народную жизнь. Он шагал по ночным улицам, окруженный шумной ватагой дюжих мужчин, и запах пива катился впереди него. Вэньи слышала, как он прощается под окном с батальоном веселых приятелей, отпускавших соленые шутки в адрес лилейной служаночки, сумевшей приворожить такого бравого молодца.

Ох уж эти служанки! кричал кто-то. Они хороши не только снаружи! Что может быть лучше горячей девчонки в прохладную ночь! Пьянчуги загоготали, как стадо гусей. Эсториан рассмеялся и захлопнул входную дверь. Вэньи встретила его со свитком в руках, один из разделов был зачитан до дыр. Она улыбнулась. Он словно не заметил ее улыбки. С его лица исчезла веселость. Оно казалось мрачным, даже зловещим.

Неприятности? спросила Вэньи.

Нет, солгал он и рассердился на себя. Он сорвал кольца с ушей и швырнул их в стену. Они со звоном брякнулись на пол. Вэньи аккуратно закрыла книгу, неторопливо щелкнув застежками.

Значит, катастрофа, сказала она. Он сбросил плащ.

Когда Ясная Луна станет полной, я поеду в Асаниан. Она молча смотрела на него.

Наверно, тебе уже доложили об этом. Его тон был омерзителен. Она проигнорировала это.

Я была в храме и никого не видела. Его губы кривились. Ей захотелось поцеловать их.

Я искал тебя. Я думал, после дежурства ты заглянешь на празднество.

Я собиралась. Она задрожала. Боже, какая холодная ночь, подумала она. Не стоило отпускать слуг прежде, чем они разожгут жаровню.

Я почувствовала себя усталой. И уснула. И проснулась в кошмарах. И читала книгу, названия которой не помнит.

А потом ты ушел в город. Он перекинул жреческую косичку через плечо и дернул завязку. Она не поддавалась. Он сдвинул брови. Дрожащими от напряжения руками Вэньи помогла ему. Его волосы были прекрасны тонкие, вьющиеся, мягкие как шелк. Черные до синевы. Она запустила в них пальцы. Его тело было твердым как камень. Она поцеловала его в бугор плеча. Он, кажется, чуть расслабился.

Почему, спросила она, почему именно сейчас? Он сбивчиво рассказал ей обо всем. Каждое слово рассекало ее сердце. Асаниан это испытание для него. Испытание, может быть, самое ничтожное из тех, что ему предстоят. Зачем ему эти испытания? Она не могла и не хотела понимать.

Я отправляюсь на запад, он выталкивал слова сквозь сжатые зубы, чтобы побороть свои детские страхи. Я не труслив. Но я не могу... Я не желаю быть племенным бычком, загнанным в стадо желтых коров!

Я понимаю, Голос Вэньи был спокоен. Она гордилась собой.

Одна дорога до Кундри'дж-Асана займет пропасть времени. Церемониальный кортеж движется медленно.

Год и три дня? Он слабо улыбнулся.

Не похоже, Вэньи. Они протащат меня вдоль всех границ и загонят в Золотую империю на парад червеобразных девственниц.

Ты покажешь им, что значит настоящий мужчина. Он тяжело вздохнул.

Не шути так, Вэньи. Зачем мне все это надо? Разве здесь не хватает земли, чтобы жить свободно и ласкать тебя?

Ты император, напомнила Вэньи, зябко передерну плечами. Керуварион знает и любит тебя. Асаниан не знает,

Они нагляделись на меня в детстве. Он говорил отрывисто и сердито. Таскали по стране, как уродца, взгромоздив на носилки и придавив горой мантий. Каждый ротозей мог вдоволь насладиться дивным зрелищем. Она не знала, что сказать. Все слова выветрились из нег. Провалились сквозь землю. Холодно. Очень холодно. На сердце, в покоях, везде. Теперь понятно, почему с ней утром разговаривала леди Мирейн. Она пыталась смягчить удар. Вэньи благодарна ей за такую милость. Она заговорила, тщательно подбирая фразы, которые не принадлежали и не могли принадлежать ей.

Они не знают, каким ты стал, когда вырос. Они боятся и ждут. Приди к ним с открытым сердцем, и они полюбят тебя. И назовут своим императором.

Я глуп как пробка, пробормотал он с неожиданной свирепостью и пошатнулся. Волна враждебной энергии докатилась до него и ударила с такой силой, что иной человек на его месте свалился бы замертво. Но он только потряс головой и зябко потер руки. Она порвала в клочья чужую сеть и накрыла покои барьером. Потом взяла его руки и приложила к своим щекам. Он успокоился моментально и, похоже, даже не понял, что с ним произошло. Жар ушел внутрь. Глаза просветлели.

О мой господин! прошептала она. О мой дорогой господин! Неужели ктонибудь когда-нибудь сможет отнять тебя у меня? По щекам ее покатились слезы.

Что с тобой? встревожился он. Ты нездорова, Вэньи? Она покачала головой и позволила ему перенести себя на постель. Он нежно и ласково овладел ею, и в душе ее воцарились умиротворение и покой. Тьма. Звезды. Глаза дракона. Клыки, мерцающие во мгле. Утроба, разверстая и ожидающая.

Вэньи! Она сжалась в комок. Откуда дракон знает ее имя? Зачем ему называть ее? Она открыла глаза.

Вэньи! Это Эсториан. Она уцепилась за его голос, как утопающий за соломинку, и соломинка выдержала ее вес.

Тише, девочка, тише. Он ухватил ее за бока и провел жесткими пальцами по ребрам. Она зашлась в приступе смеха, вырываясь и дергаясь.

Нет! Прекрати! Это мои владения! Ты всего лишь ночной дух!

Кое-что в этом мире принадлежит и мне! Она извернулась и заглянула ему в лицо. Он улыбался. Темные, обведенные золотистой каемкой зрачки пламенели. Она вырыла норку в толще тепла, исходящего от него, и уютно устроилась в ней. Ночные видения утратили, силу, ужас сморщился и завял. Она быстро сообразила, в чем дело. После вечернего бдения в храме она забыла поесть, и Врата наказали или просто подшутили над ней. Их причудливые создания, выбравшись из пустого желудка нерадивой жрицы, терзали ее во сне. Врата умели многое. Сейчас не осталось магов, знающих все их секреты. Только чародеи древней Гильдии, в пору расцвета соорудившие это окно в иные миры, в полной мере эксплуатировали свою постройку. Однако древняя Гильдия Магов давно развалилась, и нельзя сказать, что Вэньи особенно сожалела об этом. Конечно, ей очень хотелось бы побольше узнать о магии, о Вратах, об иных мирах, соседствующих с земным миром. Но незачем проливать слезы по невозможному. Высокомерие питает невежество. Империя двинулась на империю, Керуварион пошел на Асаниан или наоборот, кто об этом теперь помнит? Цели каждой державы были высокими: подмять врага и посадить на освободившийся трон своего ставленника. Для борьбы, в которой изнемогали обе страны, понадобились чародеи попроще, умеющие лишь разрушать и отбивать удары. Из семи цветов радуги выделились два основных черный и белый. Храмы Света и Тени стали расти как грибы. Гильдия, не выдержав соперничества, в конце концов тихо распалась. Но Врата уцелели. Жрец, который сменял на дежурстве Вэньи, мог бы рассказать о них многое, но он, как все мастера, был молчалив. О чем говорить опытному магу с недавно посвященной девчонкой, умевшей только усмирять демонов голода и бессонницы? Эсториан лежал смирно, не вмешиваясь в ее раздумья. У него хватало своих забот. Вэньи накинулась на него с поцелуями. Он рассмеялся, поначалу неохотно, а потом разошелся вовсю. Прекрасно, подумала она. Смех прогоняет тьму. Смех и любовь. Чего-чего, а уж этого-то у них хватает!

ГЛАВА 5 Столица Керувариона располагалась невдалеке от слияния притоков глубоководной реки Сувиен, там, где она огибала громаду уходящего в небо утеса. Северный и восточный склоны его вздымались почти отвесно, южный сбегал к открытой всем ветрам равнине. С западной стороны утес омывала река. Рыбацкие лодки и торговые корабли чинно направлялись к гостеприимным причалам широкой и многолюдной набережной. Отсюда величавые очертания гигантской скалы смотрелись особенно хорошо, и становилось понятно, почему она получила такое название Эндрос Аварьян, Трон Солнца. Здесь постоянно толклись люди и двигались караваны вьючных животных. Противоположный берег, на котором возвышался утес, был пуст. Сюда не залетали даже птицы. Утес одиноко темнел на фоне бескрайних небес. Вершину его венчал Замок, своими мрачноватыми очертаниями напоминая силуэт нахохлившегося орла. Слепые, гладкие стены взлетали к высоким башням. Ни дверей, ни окон, ни бойниц, ни даже чего-либо, отдаленно напоминающего щель, нельзя было обнаружить на ровной поверхности камня. Эсториан вздохнул. Он стоял на смотровой площадке Северной башни императорского дворца самой высокой точке столицы и разглядывал g`c`dnwmne строение. Замок был черен как ночь, но магический кристалл, парящий над ним, ослепительно сиял, напоенный солнечными лучами. Эсториан упрямо сверлил взглядом каменную твердь. Нестерпимый блеск хрустального шара, казалось, совсем не мешал ему. Этот Замок был некогда возведен усилиями трех магов: Солнцерожденного короля, императрицы Гилен и Воителя-северянина. Молва утверждала, что они строили его по ночам.

Но почему? Эсториан стукнул себя кулаком по колену. Возможно, чтобы не привлекать к работам внимания простого люда. Говорят, несколько человек в те времена сошли с ума, прогулявшись в окрестностях утеса. Юлия потянулась и зевнула. Когти передних лап рыси царапнули парапет. Зеленые глаза уставились на хозяина. Эсториан ласково потрепал ее по загривку.

Даже ты понимаешь, насколько все это бесполезно. Провертеть сотни пещер в толще скалы, наделать усыпальниц для королей на тысячу лет вперед, а потом взять и заколдовать свое творение. Это ни на что не похоже, малыш. Туда нет дороги. Туда можно проникнуть только через Врата или вооружившись ключом, который я никак не могу отыскать. Юлию совершенно не интересовал Замок, чернеющий на той стороне реки. Ее занимали голуби, вьющие гнездо в бойнице соседней башни. Эсториан усмехнулся. Кошка была практична, как и большинство его подданных. Лучше синица в руке, чем журавль в небе. Что с того, что Солнцерожденный, готовясь к смерти, заточил себя в Замке? Из этой истории сапог не сошьешь. Молва гласила, что старый король не умер, а просто погрузил себя в длительный сон, потому что войска его были разбиты и для новых сражений не хватало бойцов. Он проснется, когда бог прикажет ему встать и вновь взяться за оружие.

Это всего лишь легенда, раздумчиво произнес Эсториан. Что тут правда, а что ложь, теперь разобраться трудно. Ясно одно, я император этой дурацкой страны, и мне самому придется расхлебывать заваренную моими предками кашу. Он поморщился от укола солнечного луча, прилетевшего с той стороны реки.

Меня ждет другой замок в Кундри'дж-Асане. Мой отец так и не стал в нем хозяином. Ему не дали. Он был сумасшедшим, так они говорят. А я утверждаю, что он был поумнее их обоих. Как и многих других. Он ненавидел Асаниан.

И поступал глупо. Эсториан не обернулся. Его коробили внезапные появления матери, но он предпочитал не делать по этому поводу никаких замечаний. Он не говорил с ней со дня своего восшествия на престол, мать тоже не делала попыток сблизиться с ним. К обоюдному удовольствию, почему-то подумалось ему.

Император не должен ненавидеть половину собственной империи, сказала она. Если, конечно, он хочет остаться императором.

Они рассчитывают на обратное, не правда ли? спросил он горько. Они, скорее всего, полагают, будто моя ненависть велика настолько, что позволит им уйти из-под моей власти?

Возможно, сказала леди Мирейн. Он скривил губы.

Возможно, говорите вы? Что ж. Я готов предоставить им такой шанс. Что вы скажете, матушка, если я отрекусь от Асаниана? Если оставлю их гнить в собственном дерьме?

Такой шаг чреват для нас гибельными последствиями, сын. Окрепнув, они поднимутся и потрясут восток. Так однажды случилось много лет назад, и мы были вынуждены жить под железной пятой завоевателей. Эсториан повернулся к ней.

Послушай себя! Даже сейчас ты, не задумываясь, в разговоре делишь мир на мы и они. Мы это Керуварион. Они Асаниан. Эти державы разные и никогда не были единой империей. И никогда не станут. Это два непримиримых врага.

Осознать это, произнесла леди Мирейн спокойно, значит сделать первый шаг на пути к примирению. У тебя хватит на это сил.

У меня была сила! Каждый знает об этом! Много силы! Но ее почему-то не хватило даже на то, чтобы спасти от смерти отца. Она только выкрутила меня, j`j мокрую рубаху, потом вываляла в грязи, потом высушила!.. Он неожиданно рассмеялся.

Вот почему я и вырос такой, он пощелкал пальцами, подбирая слово, такой... перекрученный.

Ты действительно полоумный, сказала мать. Она не смеялась. Наступило молчание. У них бывали размолвки и прежде, и они потом долго и плохо сходились. Но не так долго. И не так скверно. Трещина между ними все расширялась. И он не понимал, как поправить дело, с какого конца за него взяться. После продолжительной паузы она заговорила, тщательно подбирая слова. Она всегда так делала, когда волновалась.

Сейчас послушай меня внимательно. Обстоятельства складываются так, что я вряд ли смогу сопровождать тебя в Кундри'дж-Асан. Кому-то надо остаться здесь регентом Керувариона. Он растерялся.