Текст книги "Само совершенство. Дилогия"
Автор книги: Джудит Макнот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]
Зак осознал, в каком направлении потекли его мысли, и молча выругался, после чего удивленно оглянулся, услышав, как Джулия вошла в дом через заднюю дверь.
– Я… Мне нужна кое-какая одежда, чтобы надеть на снеговика, – сказала она с лучезарной улыбкой.
– Почему бы тебе не подождать до завтра? – спросил Зак, и улыбка сползла с ее губ.
– Но я… Мне так весело! – В голосе ее звучало отчаяние. – Какая тебе радость от того, что ты лишаешь меня возможности чем-то заняться?
– Не делай из меня чудовище! – огрызнулся Зак. Ему было больно видеть страх и недоверие в ее глазах.
– Тогда позволь мне закончить…
– Ладно! – с раздраженным вздохом согласился Зак. – Делай что хочешь!
И тогда лицо ее вновь осветила улыбка.
– Спасибо.
Зак таял под лучами этой ее улыбки.
– Не за что, – сказал он и разозлился на себя за ту нежность, которая отчетливо прозвучала в его голосе.
По радио на кухне голос диктора сообщил, что в расследовании дела о побеге Бенедикта и Сандини произошел сдвиг, о котором будет сообщено после очередной рекламной паузы. Не желая обнаруживать перед Джулией свою слабость, Зак коротко кивнул, давая понять, что разговор закончен, и, перейдя в кухню, прибавил громкость радиоприемника.
Он наливал себе кофе, когда диктор сообщил:
– Десять минут назад неназванный информатор из лазарета при тюрьме в Амарилло позвонил на Эн-би-си и сообщил, что Доминик Карло Сандини, который пытался два дня назад сбежать из тюрьмы со своим сокамерником Захарием Бенедиктом, умер сегодня в одиннадцать пятнадцать утра во время транспортировки в больницу Святого Марка в карете «скорой помощи». Доминик Карло Сандини, который приходится племянником известному криминальному авторитету Энрико Сандини, умер в результате травм, полученных во время его нападения на двух охранников при второй попытке к бегству…
Джулия выходила из спальни, спрятав за спиной лыжный комбинезон, когда услышала слова комментатора и последовавший за ним крик ярости и боли, вырвавшийся из груди Зака. Она увидела его в тот момент, когда он швырнул кружку с кофе на выложенный плиткой пол кухни.
Она стояла в стороне, вне поля его зрения, парализованная страхом, пока Захарий Бенедикт швырял все, что было в пределах его досягаемости, на пол и о стены, выкрикивая ругательства и угрозы. Тостер полетел на пол, за ним блендер и кофеварка, затем он смахнул с кухонной стойки все, что было на ней: блюда, чашки, стеклянные банки. Все это в виде черепков и осколков покрывало искореженную кухонную технику. Он все еще продолжал ругаться, а когда стойка опустела, извержение гнева и ярости так же стремительно прекратилось, как и началось. Словно в нем вдруг истощились все запасы гнева и сил. Опустошенный Зак оперся ладонями о столешницу, поник головой и закрыл глаза.
Выйдя из ступора, Джулия мудро решила оставить всякую надежду на то, чтобы достать ключ от второго снегохода из ящика стола, находящегося в непосредственной близости к его бедру, и, осторожно, прижавшись спиной к стене, двинулась по направлению к выходу. Когда она открыла дверь, в зловещей тишине прозвучал его искаженный мукой стон:
– Доминик… Мне так жаль. Прости!
Глава 27
Пугающая сцена, свидетельницей которой стала Джулия, все прокручивалась и прокручивалась в ее голове, пока она бежала к гаражу. Пальцы дрожали, не слушались, когда она натягивала лыжный комбинезон, перчатки и шлем. Справившись со всем этим, Джулия потащила снегоход к двери, боясь включить мотор из-за шума, который может произвести работающий двигатель. Снаружи она закинула ногу на сиденье, подтянула ремешок шлема под подбородком и включила зажигание. Мотор ожил, произведя при этом куда меньше шума, чем она ожидала, и уже через мгновение Джулия летела над снегом по направлению к лесу на краю двора, балансируя на сиденье, чтобы не свалиться, и молясь о том, чтобы Зак ничего не услышал.
Дрожа от возбуждения и страха, Джулия петляла между деревьями, направив все усилия на то, чтобы вовремя уворачиваться от стволов сосен, пригибаясь, чтобы ветки не хлестали ее, и объезжая припорошенные снегом валуны. Когда дом остался далеко позади, она убедилась в том, что погони нет, и повернула снегоход в сторону узкой дороги, серпантином оплетавшей гору. Джулия отдавала себе отчет в том, что по лесу мчаться на снегоходе намного приятнее, чем по открытому всем ветрам пространству. Деревья создавали заслон ветру, но на проплешинах ветер зловеще завывал, поднимая поземку, кружа снежные вихри. Разыгралась настоящая метель.
Прошло пять минут, затем десять, и Джулия начала чувствовать себя победительницей, и это ощущение триумфа придавало ей мужества. Как ни странно, радоваться своей удаче ей мешало воспоминание о той сцене на кухне, свидетельницей которой она была совсем недавно. Заку, от которого она сбежала, было сейчас очень плохо. Вдруг ей пришла в голову мысль о том, что хладнокровный, расчетливый убийца просто не может так искренне и глубоко переживать, узнав о смерти своего сокамерника.
Джулия оглянулась, чтобы убедиться, что за ней нет погони, и вскрикнула, потому что едва не врезалась в дерево. Вывернув руль, она едва не перевернулась на снегоходе.
Резко выпрямившись, Зак рассеянно обвел взглядом искалеченную кухонную технику и разбитое стекло на кухонном полу.
– Черт, – сказал он и потянулся за графином с бренди. Он налил в стакан немного обжигающей жидкости и залпом осушил его, пытаясь хоть как-то заглушить боль в груди. В его голове все еще звучал жизнерадостный голос Доминика, читавшего письмо матери: «Эй, Зак, Джина собралась замуж! Так не хочется пропускать ее свадьбу…» Вспомнил Зак и оригинальные советы Сандини, и его искреннее желание помочь: «Послушай меня, если тебе нужен фальшивый паспорт, то ни в коем случае не стоит обращаться к некоему парню по имени Рубин Швартц, о котором никто никогда и слыхом не слыхивал. Тебе достаточно обратиться ко мне, а уж я сведу тебя с Уолли по кличке Ласка. В этой стране он лучший в своем деле. Боюсь, Зак, тебе никуда не деться. Придется все-таки позволить мне помогать…»
Зак и позволил, и вот теперь Доминик мертв.
«Эй, Зак, хочешь еще маминой салями?»
Стоя у окна, Зак медленными глотками пил бренди, слепо уставившись на снеговика, которого слепила Джулия. Он почти ощущал присутствие Доминика. Всегда жизнерадостного, всегда улыбчивого… Сандини находил столько удовольствия во всяких глупостях. Сейчас он наверняка был бы с Джулией во дворе и помогал бы ей делать это снежное чучело…
Зак замер, так и не донеся стакан до рта. Взгляд его лихорадочно заметался по двору. Где Джулия?!
– Джулия! – закричал он и пошел к двери черного хода. Как только он распахнул эту дверь, в лицо ему ударил ветер, метнул пригоршню снега в глаза. – Джулия, иди в дом, пока не отморозила…
Ветер относил его голос назад, но Зак этого не заметил. Взгляд его упал на глубокие отпечатки ног в сугробе, которые уже наполовину замело снегом. Эти следы вели в гараж.
– Джулия! – закричал он, распахнув дверь гаража. – Какого черта ты тут делаешь…
Зак запнулся, не в силах поверить тому, что понял, едва взглянув на торчащий из-под брезента снегоход. Скользнув взглядом к двери, он увидел, что оттуда начинался след от полозьев другого снегохода, уходивший в сторону леса.
Еще несколько минут назад Зак мог бы поклясться, что после смерти Доминика уже ничто не может потрясти его, но та ярость и предчувствие беды, которые он испытывал сейчас, заглушили даже боль от смерти товарища.
Холод. Через несколько минут после того как она выехала из леса, лишившись защиты от леденящего ветра, и направила снегоход вниз по крутому склону, съезжая по узкой дороге, той самой, по которой они поднимались наверх в «блейзере», Джулия начала ощущать сильнейший, до костей пробирающий холод, который был почти невыносим. Льдинки в виде мелких капель застыли на ресницах в уголках глаз, снег летел ей в лицо, ослепляя ее, губы ее, руки и ноги онемели. Снегоход перелетел через борозду и завалился на бок, но когда она попыталась притормозить, занемевшие руки и ноги не желали слушаться, и с того момента, как тело смогло подчиниться командам, которые в лихорадочной спешке посылал ему мозг, прошло несколько драгоценных мгновений.
Единственное, что не онемело от холода, было чувство страха. Страха того, что Зак поймает ее и не даст ей сбежать. Но наряду с этим страхом возник и все сильнее разрастался новый страх – страх того, что если он ее не поймает, она погибнет здесь на дороге, похороненная под снегом. Воображение услужливо рисовало вполне натуралистичные картины, в которых поисковая экспедиция находит под снежным завалом ее прекрасно сохранившееся в холоде тело, по-прежнему облаченное в шикарный небесно-голубой комбинезон для занятий горнолыжным спортом. На голове ее по-прежнему красуется стильный шлем под стать костюму и, что наверняка не было случайностью, прекрасно сочетающийся по цвету и стилю со снегоходом, на котором она ехала. Идеальный жизненный финал для девочки из чикагских трущоб, которая мечтала о совершенстве, с мрачной иронией подумала она.
Далеко внизу, сквозь проносившиеся мимо нее ветви деревьев Джулия увидала клочок федеральной трассы, обвивавшей подножие горы. Однако чтобы попасть отсюда туда, надо было фактически броситься в бездну по отвесному склону, и еще более опасным этот спуск делали деревья и гигантские припорошенные снегом валуны. Если она последует этим маршрутом, она, конечно, сэкономит время, но шанс на то, что она доберется до федеральной трассы живой, не сломав себе все, что можно сломать, почти равнялся нулю. Кроме этого, надо было еще проехать по мосту, чтобы пересечь превратившийся в бурную реку ручей. Джулия пыталась вспомнить, где находится мост. Ей казалось, что он должен быть рядом с особенно крутым поворотом дороги, но понять, где находится этот крутой поворот, было сложно из-за того, что дорогу так сильно замело, что она изменилась до неузнаваемости, фактически превратившись в узкую колею между сугробами.
Джулия подумала, не остановить ли ей снегоход, чтобы слезть с него и попробовать согреться: побегать на месте или что-то вроде этого. Если снег уже успеет замести следы от ее снегохода, ведущие от гаража в лес к тому моменту, как Зак ее хватится, то, разумеется, он сможет перехватить ее на дороге. К тому же он сделает это намного быстрее и с меньшими затратами сил, чем если попытается ехать по следам снегохода, петлявшего по лесу. Джулия намеренно не оглядывалась из страха потерять контроль над непривычным средством передвижения, но сейчас, когда она осознала, что все зависит от того, насколько быстро снег заметет следы, она не удержалась. Она посмотрела через плечо и едва не подавилась собственным криком. Гораздо выше по склону, на значительном отдалении из леса вылетел снегоход, направляясь к дороге, и тот, кто управлял этим снегоходом, походил на всадника из ада. Подавшись вперед всем корпусом, сгруппировавшись, Зак на полном ходу лихо огибал валуны и деревья, демонстрируя впечатляющее мастерство в управлении этим мотоциклом на лыжах.
Страх и отчаяние пересилили все, даже холод. В крови бушевал адреналин. Молясь о том, чтобы густая растительность по обе стороны дороги не позволила ему ее разглядеть, Джулия лихорадочно огляделась в поисках места, где она могла бы свернуть с дороги в лес и там спрятаться и переждать, пока он проедет мимо. Впереди, перед следующим поворотом, она увидела узкое плато, но в том месте по обочинам дороги стояли валуны, служившие чем-то вроде заграждения, не дающего проезжающим по дороге машинам сорваться в пропасть. Каким-то образом ей предстояло проехать между валунами и притормозить до того, как снегоход достигнет края плато, а затем найти место для укрытия внизу, под плато, среди деревьев. Поскольку времени на то, чтобы придумать другой план, не было, Джулия направила снегоход к прогалине между двумя валунами, каждый из которых был ей по плечо, и, выскочив за обочину, ударила по тормозам.
Плато оказалось гораздо у́же, чем ей вначале показалось, и на несколько ужасных секунд Джулия зависла в воздухе, но тут нос снегохода уткнулся в землю, как нос вышедшей из-под контроля ракеты, унося ее прямо на деревья и дальше, ниже футов на пять, в горный поток. Завизжав, Джулия почувствовала, как сила притяжения вырывает из-под нее снегоход как раз в тот момент, как на пути ее вырос раздвоенный сук, росший из сосны примерно на середине ствола. Сосна словно протягивала ей руку помощи. Снегоход, скользя по ледяной корке, образовавшейся у берега, покатился вниз к воде и наконец остановился, свалившись на бок. Ручки руля зависли над бурлящей водой, а лыжи его запутались в ветвях наполовину утопающей в воде сосны.
Джулия лежала возле сосны, сама не своя от радости, что осталась жива и невредима. Голова ее слегка кружилась. Тело слушалось неохотно. Она откатилась в сторону, приподнялась на колени и ползком добралась до дерева, чтобы спрятаться под ним, и как раз вовремя. В воздухе над ее головой мелькнули лыжи второго снегохода, и Джулия отползла подальше, туда, где густые ветви сосны создавали более надежное укрытие. Зак ее не увидел, но заметил снегоход: поток уже начал затягивать его под воду, и все его внимание было сосредоточено только на нем.
Не в состоянии полностью осознать, что происходит, и не в силах поверить в свою удачу, Джулия смотрела, как Зак спрыгнул на ходу со снегохода и побежал к реке.
– Джулия! – звал он вновь и вновь, пытаясь перекричать завывание ветра.
Не веря своим глазам, она смотрела, как Зак ступил на тонкий лед, очевидно, решив, что она провалилась под воду. Джулия удивленно наблюдала за ним. Нежели он бросится спасать ее в ледяную воду? Зачем? Ведь в случае ее гибели он избавится от такой досадной помехи.
А может, он просто хочет вытащить на берег медленно погружающуюся в воду машину? Джулия перевела взгляд на второй снегоход, брошенный Заком. И вдруг поняла, что сейчас он гораздо ближе к ней, чем к нему, и она могла бы завладеть им раньше, чем он успел бы до него добраться. Не отрывая взгляда от спины Зака, Джулия выползла из-под дерева, встала и, крадучись, направилась к брошенному снегоходу. Один осторожный шаг, за ним еще один, потом короткая перебежка к другому дереву.
– Джулия, ответь мне, Бога ради! – кричал Зак, стягивая куртку.
Лед вокруг него начал ломаться, и через несколько мгновений снегоход, на котором приехала Джулия, накренился и исчез в потоке. Вместо того чтобы выбраться на твердую землю, Зак схватился за ветки подтопленной сосны и, к крайнему изумлению Джулии, начал погружаться в ледяную воду.
Плечи его исчезли под водой, затем голова, и Джулия бросилась к ближайшему дереву, чтобы спрятаться под ним. Он вынырнул на поверхность, чтобы вдохнуть, вновь прокричал ее имя, затем нырнул под воду, и Джулия подбежала к последнему дереву. Меньше чем в трех ярдах от его снегохода и полной свободы она остановилась, и взгляд ее безнадежно устремился туда, где Зак только что исчез под водой. Разум кричал ей о том, что Захарий Бенедикт – сбежавший преступник, который усугубил свою вину тем, что взял ее в заложницы, и она должна покинуть его сейчас, пока у нее есть шанс. Совесть вопила о том, что если она оставит его здесь и возьмет его снегоход, он погибнет от переохлаждения лишь потому, что хотел ее спасти.
Внезапно его темная голова и плечи пробили лед возле ствола подтопленного дерева, и Джулия невольно всхлипнула от облегчения, увидев, что он подтянулся и выбрался на лед. Поражаясь его физической силе и силе воли, она смотрела, как он встал и побрел по берегу к куртке, которую успел сбросить. Но вместо того чтобы надеть ее на себя, он опустился на землю возле покрытого снегом валуна рядом с рекой.
Внутренняя борьба между разумом и сердцем Джулии достигла предельного накала. Он не утонул. Сейчас ему ничто не угрожало, и если она собирается от него сбежать, то делать это надо сейчас, пока он не поднял голову и не увидел ее.
Словно парализованная, она смотрела, как Зак поднял куртку. Но радость ее при мысли о том, что он сейчас наденет ее, длилась не больше мгновения. Эта радость сменилась ужасом, когда он сделал нечто совершенно немыслимое, жуткое: он отшвырнул куртку в сторону и стал медленно расстегивать рубашку. Затем он прислонил голову к валуну и закрыл глаза. Снежный вихрь обвивался вокруг него, снег прилипал к его мокрым волосам, к лицу, к телу, пока до нее не начало медленно доходить, что он даже не собирается возвращаться домой! Очевидно, он подумал, что она погибла, и вынес себе смертный приговор, не подлежащий обжалованию.
Она вспомнила, как вчера вечером он умолял ее поверить в его невиновность, и внезапно поняла, что человек, который желает собственной смерти лишь потому, что стал причиной ее гибели, не может быть убийцей. А значит, все обстоит именно так, как он утверждает, – его осудили несправедливо.
Не осознавая того, что плачет, Джулия бросилась вниз по склону туда, где возле камня сидел Зак. Когда она приблизилась настолько, что увидела его лицо, от раскаяния и нежности у нее едва не разорвалось сердце.
Голова его была откинута назад, глаза закрыты, лицо – словно маска горя.
Не чувствуя больше холода, Джулия схватила его куртку и протянула ему. Преодолевая спазм, сдавивший горло, она прошептала:
– Твоя взяла. А теперь пойдем домой.
Он не откликнулся, и тогда Джулия опустилась на колени и попыталась надеть на него куртку.
– Зак, очнись! – сквозь слезы заклинала она. Плечи ее тряслись от рыданий. Она обхватила его руками, прижала его голову к груди, пытаясь поделиться с ним своим теплом, качая его, словно младенца. – Пожалуйста! – бормотала она на грани истерики. – Пожалуйста, встань. Я не могу тебя поднять. Ты должен мне помочь. Зак, пожалуйста. Помнишь, ты сказал мне, что хочешь, чтобы кто-то поверил в твою невиновность? Тогда я не совсем тебе поверила, но теперь я верю! Клянусь! Я знаю, что ты никого не убивал. Я верю каждому твоему слову. Вставай! Пожалуйста, пожалуйста, встань!
Казалось, он становился еще тяжелее, проваливаясь в забытье, и Джулия запаниковала.
– Зак, не засыпай! – закричала, нет, завизжала она. Схватив его за запястье, она снова стала запихивать его руку в рукав куртки, лихорадочно подыскивая слова, чтобы уговорить его очнуться. – Мы пойдем домой, мы вместе ляжем в постель. Я хотела лечь с тобой вчера, но я побоялась. Помоги мне дотащить тебя до дома, Зак! – умоляла она. – Мы займемся любовью перед камином. Тебе ведь это понравится, правда?
Наконец ей с грехом пополам удалось натянуть на него куртку, но все усилия поднять его оказались тщетными. Скользя по предательски податливому пласту, Джулия побежала к снегоходу и подтащила его к Заку. Наклонившись над ним, она стала его трясти, но когда ей так и не удалось его разбудить, она закрыла глаза, набираясь храбрости, и, широко замахнувшись, ударила его по щеке. Он открыл глаза и снова их закрыл. Не обращая внимания на острую боль, пронзившую руку от предплечья до закоченевших пальцев, Джулия снова схватила его за запястья и стала дергать его, пытаясь придумать, что сказать, что могло бы заставить Зака подняться.
– Я не смогу найти дорогу домой без тебя, – солгала она, дергая его за руки. – Если ты не поможешь мне добраться домой, я умру тут вместе с тобой. Ты этого хочешь? Зак, пожалуйста, помоги мне! – кричала она. – Не оставляй меня умирать!
Прошла секунда, прежде чем она осознала, что он теперь не такой тяжелый, как раньше, и что он реагирует на что-то ею сказанное и пытается собрать последние силы и подняться.
– Вот так, – задыхаясь, проговорила Джулия. – Вставай. Помоги мне добраться домой. Я замерзла.
Он двигался пугающе вяло, и, когда он открыл глаза, взгляд его был не в фокусе, но инстинктивно он пытался ей помочь. После нескольких попыток Джулии все же удалось поставить его на ноги, обхватить рукой за плечи и посадить на снегоход. Он повис на рулевых стойках.
– Помогай мне, держи равновесие, – сказала она, придерживая его так, чтобы он не свалился на сторону, и одновременно быстро забравшись на сиденье позади него.
Взглянув на оставленный снегоходом след, она подумала, что такой крутой подъем ей не одолеть, и решила поехать вдоль реки в надежде, что оттуда сможет каким-то образом заехать на мост, а от него добраться по дороге до дома. Забыв о былом страхе перед незнакомым транспортным средством, Джулия низко склонилась над Заком, своим телом защищая его от летящего в лицо снега, и помчалась вперед.
– Зак, – сказала она ему на ухо, прокладывая маршрут и одновременно разговаривая с ним в отчаянном усилии не дать ему потерять сознание и не дать волю собственному страху, – ты все еще немного дрожишь. Это хорошо, что ты дрожишь. Это значит, что температура твоего тела не опустилась до опасной отметки. Я где-то про это читала…
Они обогнули поворот, и Джулия направила снегоход по той единственной тропинке, по которой, как она считала, они смогут подняться наверх.
