Текст книги "Лед и пламя 1-2"
Автор книги: Джуд Деверо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 39 страниц)
Довольно долго Лиандер молчал, и Блейр подумала, что, вероятно, он заснул.
– Я никогда не встречал такой, как ты, – мягко проговорил он, и Блейр невольно слегка наклонилась вперед, чтобы услышать его. – Я никогда не встречал женщины, способной понять мое отношение к медицине. Все другие приходили в ярость, если я с опозданием заезжал за ними, чтобы отправиться на вечеринку, потому что у меня была операция. И ни одна из них не интересовалась моей работой. Ты – самая великодушная и самая любящая из тех, кого я знаю.
Блейр была так поражена, что не могла выговорить ни слова. Иногда ей казалось, что она полюбила Алана потому, что он был первым молодым человеком, принявшим ее такой, как есть. Она много раз пыталась подражать сестре, быть спокойной и мягкой, не перечить мужчине, когда тот говорит глупости, но у нее ничего не выходило. Из-за ее насмешек и прямолинейности она имела мало поклонников. В Пенсильвании мужчины обращали внимание на ее красоту и проявляли к ней интерес, но, узнав, что она собирается стать врачом, тут же охладевали. А если они все-таки проводили некоторое время в ее обществе, то обнаруживали, что она еще и очень умна, а для женщины это равносильно смертному приговору. Стоило ей выиграть у мужчины в шахматы или быстрее его решить в уме арифметическую задачку, как она уже больше не представляла для него интереса. Алан был первым мужчиной, которого не смущало это. И Блейр решила, что она влюблена в него, через три недели после их знакомства.
И вот теперь Лиандер говорит, что она ему нравится. И когда она вспомнила, как обращалась с ним в последнее время, как бросила его за городом и ему пришлось добираться до дома пешком, то почувствовала, что с трудом понимает, как он еще выносит ее присутствие. Он был или необыкновенным человеком, или мазохистом.
– Я знаю, что через несколько дней ты покинешь город, и, может быть, я никогда тебя больше не увижу, поэтому я хочу сказать тебе, что значит для меня наша единственная ночь вместе, – едва слышно произнес он. – Казалось, в ту ночь ты ничего не могла с собой поделать, словно мое простое прикосновение притягивало тебя ко мне. И это так польстило моему самолюбию. Ты назовешь меня тщеславным, но я тщеславен, только когда я с тобой, потому что ты даришь мне такие прекрасные ощущения. Найти женщину всей жизни.., несравненного друга, коллегу, возлюбленную – и потерять.
Блейр тихонечко придвигалась к нему, пока он говорил.
Ли отвернулся от нее.
– Я хочу быть справедливым. Я хочу дать тебе то, что ты хочешь, что сделает тебя счастливой, но, надеюсь, ты не ждешь, что я приду на вокзал проводить вас с Аланом. Скорей всего, я напьюсь вдрызг в день вашего отъезда и расскажу о своих горестях какой-нибудь рыжей барменше.
Блейр села прямо.
– Так вот что тебе нравится? – сдавленным голосом проговорила она.
Он с удивлением взглянул на нее:
– Что – вот что мне нравится?
– Рыжие барменши.
– Ах ты, маленькая, глупая… – Его лицо моментально покраснело от ярости, он вскочил и начал тянуть из-под нее плед и запихивать еду в седельные сумки. – Нет, мне не нравятся рыжие барменши. А жаль! Каким же дураком я был, что влюбился в самую пустоголовую, слепую, упрямую женщину в мире. У меня никогда не было никаких затруднений с женщинами, пока я не встретил тебя. И теперь у меня одни сплошные затруднения.
Он с силой опустил седло на спину лошади.
– Иногда я жалею, что вообще встретил тебя. Ли снова повернулся к ней:
– Ты сама можешь оседлать свою лошадь и найти дорогу в город. Если ты, конечно, не слепая, потому что в отношении людей ты, без сомнения, слепа.
Он поставил одну ногу в стремя, но потом, охваченный порывом, подошел к ней, обнял и поцеловал.
Блейр совершенно забыла поцелуи Лиандера, забыла это захватывающее ощущение. Но сейчас она не воспринимала ничего, кроме его прикосновений.
– Хватит, – со злостью сказал он, отодвигаясь от нее, затем потряс ее, заставляя открыть глаза. – У меня были слепые пациенты, которые видели лучше тебя.
Он отошел и, пробормотав: «О, Боже», оседлал лошадь Блейр и помог ей сесть в седло. Затем сопроводил ее в Чандлер, и, когда они остановились перед ее домом, произнес:
– Завтра в восемь утра жду тебя в больнице. Она только успела кивнуть в ответ и осталась одна.
Глава 15
Состояние Блейр, когда она вошла в дом, можно было описать только одним словом – уныние. Она не понимала, что произошло с Лиандером и почему она сама так расстроена.
Ее мать сидела в гостиной в окружении сотни коробок.
– Что это? – рассеянно спросила Блейр.
– Свадебные подарки тебе и Хьюстон. Хочешь взглянуть на свои?
Блейр бросила взгляд на коробки и покачала головой. Меньше всего ей хотелось думать о свадьбе, которая может состояться, а может и не состояться, – собственно, Лиандер ведь больше не хочет на ней жениться.
Она позвонила в гостиницу Алану и попросила передать ему, что они должны быть в больнице завтра утром в восемь часов, потом поднялась к себе принять ванну.
Когда через час она спустилась вниз, Хьюстон была дома, довольно редкий случай, поскольку она постоянно куда-то уезжала с Таггертом Сейчас она оживленно открывала коробки с подарками и со скоростью ста слов в минуту делилась с Опал планами в отношении свадьбы. Хьюстон издавала возгласы восторга при виде подарков с Востока – от Вандербильтов, Асторов. Блейр лишь слышала эти имена, теперь же Хьюстон выходила замуж за одного из членов избранного общества.
Она вяло опустилась на софу.
– Ты видела платье, Блейр? – повернувшись, спросила Хьюстон, в руках она держала большую хрустальную вазу, стоящую, должно быть, бешеных денег.
– Какое платье?
– Наше свадебное платье, конечно, – терпеливо разъяснила Хьюстон. – Твое делают по образцу моего.
Блейр почувствовала, что не может находиться в этой комнате – слишком много энтузиазма. Возможно, Хьюстон и в состоянии прийти в восторг от нескольких подарков, но только не она.
– Мама, я чувствую себя не слишком хорошо. Пойду лягу и почитаю.
– Хорошо, дорогая, – отозвалась Опал, погружаясь в очередную коробку. – Я отправлю к тебе с подносом Сьюзен. Кстати, звонил молодой человек и сказал, что не придет завтра в больницу Какой-то мистер Хантер, по-моему.
Блейр стало еще хуже. Последние несколько дней она непростительно пренебрегала Аланом.
Утро наступило слишком быстро, а настроение у Блейр не улучшилось. Но работа с больными по крайней мере отвлекла ее от собственных печалей. До тех пор пока не пришел Лиандер. На фоне его угнетенного состояния ее настроение казалось солнечным сиянием. За два часа он умудрился четыре раза накричать на нее, говоря, что если она хочет быть врачом, то должна хоть чему-то научиться. Блейр хотела нагрубить ему в ответ, но, бросив взгляд на его лицо, мудро промолчала.
– Да, сэр, – только и сказала она и постаралась следовать всем его приказам.
Было одиннадцать часов, когда пришел Алан. Блейр была у постели маленькой девочки, чью сломанную руку она только что зафиксировала.
– Я так и думал, что найду тебя здесь – с ним. Блейр улыбнулась девочке.
– Алан, я работаю.
– Нам надо поговорить прямо сейчас – здесь или наедине.
– Хорошо, тогда пойдем со мной.
Блейр провела его в кабинет Лиандера. Она плохо знала больницу, и кабинет был единственным местом, где, они могли бы поговорить без помех. Она надеялась, что Ли не придет сюда.
– Мне следовало догадаться, куда ты меня приведешь. В его кабинет! Тебе здесь должно быть очень уютно. Не сомневаюсь, ты часто здесь бываешь.
К его ужасу, Блейр упала в кресло и, закрыв лицо руками, расплакалась.
В ту же секунду Алан уже стоял перед ней на коленях.
– Я не хотел на тебя сердиться. Блейр пыталась совладать со слезами, но безуспешно.
– Все на меня сердятся. Я всех раздражаю. Мистер Гейтс ни на минуту не оставляет меня в покое. Хьюстон меня ненавидит. Лиандер едва со мной разговаривает, и теперь ты…
– А Вестфилд-то чем недоволен? Он же побеждает.
– Побеждает? – Блейр достала из кармана платок и высморкалась. – Да он больше не участвует в состязании. Он сказал, что видит, что я тебя люблю, и поэтому выходит из игры.
Алан поднялся и прислонился к письменному столу.
– Тогда почему день за днем ты проводишь с ним? Всю неделю ты не отходила от него ни на шаг.
– Он сказал, что хотел бы поработать со мной последние несколько дней до моего отъезда. Он сказал, что ему ни с кем так хорошо не работалось до этого. И потом, он пригласил нас обоих.
– Из всех закулисных интриг… – начал Алан, меряя шагами комнату. – Он хуже, чем я думал. Никогда не слышал о таком низком, подлом приемчике. – Он повернулся к Блейр. – Он знает, что медицина для тебя – все, и использует это, чтобы быть к тебе поближе. Ну конечно, он пригласил и меня! В отличие от меня, у этого человека годы работы и опыта, и, естественно, я выгляжу рядом с ним, как идиот.
– Это не правда! Лиандер сказал, что хочет работать со мной, и мы действительно слаженно работаем вместе. Словно читаем мысли друг друга.
– Насколько я понимаю, это у вас с той ночной прогулки.
– Так кто же на самом деле использует подлые приемчики?
– Не больше, чем он, – отрезал Алан. – Блейр, я устал выглядеть дураком. Я, фактически еще студент, соревнуюсь в операционной с человеком, за плечами у которого годы работы. Я вырос в городе, а должен соперничать с ним в гребле на каноэ и верховой езде. При таком раскладе я всегда буду побежденным.
– Ты не понимаешь. Лиандер не соревнуется. Он больше не хочет на мне жениться. Я остаюсь в Чандлере до свадьбы сестры, а потом мы с гобой уезжаем вместе. И я все еще надеюсь, что Хьюстон выйдет за Лиандера.
С минуту он смотрел на нее:
– Думаю, что отчасти ты веришь тому, что говоришь. Позволь мне кое-что тебе сказать: Вестфилд не сошел с дистанции. Бедняга, он так сильно старается, что удивительно, как он еще жив. И если ты веришь, что не выйдешь замуж в понедельник, почему не остановишь приготовления к свадьбе твоей сестры? Ты собираешься сидеть в первом ряду и смотреть на ее свадебную церемонию, а сама будешь окружена с двух сторон претендентами? И что ты будешь с нами делать? – Он взялся за подлокотники и приблизил свое лицо к ее лицу:
– А что касается свадьбы Хьюстон и твоего милого доктора, боюсь, ты не сможешь сидеть и смотреть на это.
– Хватит, Хантер, – раздался с порога голос Лиандера.
– Еще далеко не хватит, – сказал Алан, надвигаясь на Лиандера.
– Если ты жаждешь драки… Ли замолчал, потому что между мужчинами втиснулась Блейр.
– Блейр, – сказал Алан, – ты должна принять решение. Я уезжаю сегодня из города четырехчасовым поездом. Если ты не придешь, я уеду один. С этими словами он вышел из комнаты. Блейр и Ли остались одни, оба молчали. Потом Ли взял ее за руку.
– Блейр, – начал он, но она отодвинулась.
– Думаю, Алан прав. Для меня пришло время принять решение и покончить с детскими играми.
Произнеся эти слова, она выскользнула из кабинета и пешком прошла две мили до дома.
Придя домой, она очень спокойно достала ручку и бумагу и стала составлять список «за» и «против» относительно отъезда с Аланом. За то, чтобы уехать, набралось пять веских причин. Первой из них была, возможность покинуть этот изуверский город, а последней – избавить Хьюстон от вынужденного брака с миллионером.
Что касается другого списка, она смогла сформулировать только один довод: если она уедет с Аланом, она никогда больше не увидит Лиандера. Она не сможет работать с ним в его новой клинике, если только Алан не оказался прав: может, рассказы Лиандера были всего лишь тактической уловкой.
Она поднялась. Если ей не придется работать в клинике здесь, больница св. Иосифа в Пенсильвании ждет ее.
Она взглянула на свою медицинскую одежду и поняла, что это единственный предмет одежды, который она возьмет с собой. Она может выйти из дома только с медицинским – и ни с каким другим – чемоданчиком в руках, иначе возникнут вопросы. Она может взять с собой только то, что будет на ней. Блейр скомкала список, но не выбросила. Он может еще понадобиться, чтобы напомнить ей, почему она все это делает.
Внизу ее мать по-прежнему занималась подарками, Хьюстон не было. Блейр мысленно попрощалась с матерью, но та была поглощена подсчетом столового серебра.
Подняв голову, Блейр покинула дом и пошла пешком до железнодорожного вокзала. По пути она смотрела на суетливый городок уже другими глазами. Может, он не так уж и плох, как она изначально думала. Конечно, это не Филадельфия, но здесь есть свои преимущества. Проехали три экипажа, сидевшие в них пассажиры приветствовали ее двойным именем – Блейр-Хьюстон, и сейчас это не показалось ей неприятным.
Подходя к станции, она гадала о том, что же случится после того, как она уедет: выйдет ли Хьюстон за Лиандера, поймет ли мать ее исчезновение, станет ли Гейтс ненавидеть ее еще больше.
Она пришла на станцию без пятнадцати четыре, Алана еще не было. Она стояла на платформе, не расставаясь с медицинским чемоданчиком и теребя в руке скомканный листок бумаги. Блейр думала о том, что истекают последние минуты пребывания в городе, носящем имя ее отца. После скандала, причиной которого она послужит: кража жениха сестры и бегство с другим мужчиной за четыре дня до свадьбы – она вряд ли когда-нибудь сюда вернется. Разве что ей будет лет девяносто.
– Хм, – услышала она знакомое покашливание, резко повернулась и на ближайшей скамье увидела Лиандера.
– Я решил прийти попрощаться, – сказал он. Блейр подошла и встала перед ним. Список выпал у нее из руки, и, прежде чем она успела наклониться, Лиандер взял его, развернул и прочитал.
– Вижу, что проиграл дяде Генри и твоему чувству вины перед Хьюстон.
Она вырвала листок у него из рук:
– Я совершила непростительный поступок по отношению к сестре и делаю, что могу, чтобы исправить положение.
– Хьюстон не показалась мне слишком уж несчастной, когда я видел ее в последний раз. Она смотрела на Таггерта, как на божество.
– Хьюстон нравятся его деньги. Ли фыркнул:
– Возможно, я очень плохо ее знаю, но знаю, что деньги она не любит. Полагаю, то, что ей нравится, носит более м-м-м.., личный характер.
– Ты грубиян.
– Что ж, в таком случае хорошо, что ты выходишь замуж за такое совершенство, как Хантер, а не за такого грубияна, как я. То, что я делаю с твоим телом такие вещи, что ты плачешь от радости, то, что нам хорошо вместе, что мы прекрасно работаем вдвоем – это не причины, чтобы стать моей женой.
– Я рада, что не выхожу за тебя. И никогда не хотела, никогда.
Раздался шум подходящего поезда. Лиандер поднялся:
– Не собираюсь стоять и смотреть, как ты будешь делать из себя посмешище. – Он засунул руки в карманы. – Ты будешь несчастна, но ты это заслужила.
Он повернулся на каблуках и пошел прочь.
Блейр чуть было не бросилась за ним, но вовремя сдержалась. Она приняла решение и собиралась его выполнить. Так будет лучше для всех.
Поезд подошел к станции, но Алана все не было. Она прохаживалась по платформе, останавливалась. С поезда сошли двое мужчин, мужчина и женщина сели в поезд.
Проводник начал давать сигнал к отправлению.
– Нужно подождать. Должен прийти один человек.
– Если его нет, значит, он опоздал на поезд. По вагонам!
Не веря своим глазам, Блейр смотрела, как поезд отходит от станции. Она села на скамью и стала ждать. Возможно, Алан действительно опоздал, и они уедут следующим поездом. Так она просидела в общей сложности два часа и сорок пять минут, но Алан не появился. Она спросила в кассе, не покупал ли билет похожий на Алана мужчина? Да, купил два билета сегодня рано утром – на четырехчасовой поезд.
Блейр походила по платформе еще около получаса и направилась домой.
«Что ж, теперь я знаю, что значит быть обманутой», – подумала она. Забавно, но она чувствовала себя совсем не плохо. Более того, чем ближе она подходила к дому, тем легче ей становилось. Может быть, завтра она опять будет работать с Лиандером в больнице.
В доме, когда туда вошла Блейр, было тихо, как в склепе. Свет горел только в гостиной. К своему удивлению, она обнаружила там свою мать и Лиандера. Они сидели и тихо разговаривали, как на похоронах.
Увидев дочь, Опал выронила вышивание и лишилась чувств. Лиандер смотрел на Блейр, открыв рот, сигара упала на пол, и от нее загорелась бахрома на обивке маленькой скамеечки для ног.
Блейр была настолько довольна их реакцией на свое появление, что стояла и улыбалась. Тут вошла Сьюзен и заголосила.
Ее причитания привели всех в чувство. Ли бросился тушить огонь, Блейр стала похлопывать мать по щекам, пока та не очнулась, а Сьюзен удалилась, чтобы приготовить чай.
Как только Опал окончательно пришла в себя, Лиандер схватил Блейр за плечи, рывком поставил ее на ноги и начал трясти.
– Я надеюсь, что это твое чертово платье готово, потому что в понедельник ты выходишь за меня замуж. Ты это понимаешь?
– Лиандер, ты делаешь ей больно, – воскликнула Опал.
Ли продолжал трясти Блейр.
– Она меня убивает! Ты понимаешь, Блейр?
– Да, Лиандер, – выговорила она. Он толкнул ее на софу и вылетел из комнаты. Трясущимися руками Опал подобрала с пола свое вышивание.
– Я думаю, что потрясений последних двух недель мне хватит на всю оставшуюся жизнь.
Блейр откинулась на подушки и улыбнулась.
Глава 16
В течение трех дней Ли так загружал Блейр работой в больнице, что у нее не оставалось времени на размышления. Он заходил за ней рано утром и привозил ее домой поздно вечером. Он взял ее с собой на Арчер-авеню посмотреть на здание склада и рассказал и показал, как превратит это помещение в женскую клинику. У Блейр тут же появились свои идеи, которые Ли выслушал и обсудил вместе с ней.
– Думаю, мы закончим через две недели, оборудование уже на пути из Денвера, – сказал Ли. – Я задумывал это как сюрприз, свадебный подарок, но в последнее время сюрпризов у меня было более чем достаточно, больше я не выдержу.
И прежде чем Блейр смогла произнести хоть слово, он заторопил ее на улицу, усадил в экипаж и отвез в больницу. Она почувствовала облегчение, поняв, что Алан ошибался: Ли действительно хотел открыть клинику, а не использовать ее в качестве приманки, чтобы победить в соревновании.
По мере того как приближался час ее свадьбы, Блейр охватывало недоумение: почему Ли хочет жениться на ней? Он не делал попыток дотронуться до нее, они ни о чем не говорили – только о больных. Несколько раз она ловила на себе его внимательный взгляд, особенно когда работала с другими врачами, но стоило ей поднять глаза, как он тут же отворачивался.
И с каждым днем Блейр все больше и больше проникалась уважением к Ли, как к врачу. Она скоро поняла, что он смог бы иметь огромные деньги, если бы работал в большой городской больнице. Но вместо этого он предпочел остаться в Чандлере, где ему вообще редко что-либо платили. Работы было много, работы тяжелой, а вознаграждение, по большей части, оказывалось символическим.
В воскресенье днем, накануне свадьбы, когда Блейр мучилась от головокружения после предсвадебной вечеринки Хьюстон, Ли вызвал ее к себе в кабинет. Для обоих эта встреча была неловкой. Лиандер не отрываясь так смотрел на нее, что руки у нее покрылись гусиной кожей, и она думала только о том, что завтра пойдет с ним к алтарю.
– Я написал в больницу св. Иосифа, что ты отказываешься от места.
Блейр задохнулась и села в кресло. Она не думала о том, чтобы оставить интернатуру.
Ли наклонился вперед:
– Я подумал, что, возможно, поторопился, – он принялся изучать свои ногти. – Если завтра ты позвонишь и отменишь это решение, я пойму.
Блейр так растерялась, что не могла собраться с мыслями. Он говорит, что не хочет на ней жениться? Она быстро встала:
– Если ты хочешь пойти на попятную после всего, что ты сделал, чтобы вынудить меня стать твоей женой, я…
Она больше ничего не успела сказать, потому что Ли выпрыгнул из-за стола, схватил ее за плечи и поцеловал так крепко и пылко, что она окончательно лишилась дара речи.
– Я не иду на попятную, – сказал он, отпуская ее, и Блейр удалось совладать с дрожью в коленях. – " А теперь, доктор, за работу! Или лучше – иди домой и отдохни. Если я знаю твою сестру, она приготовила тебе для примерки три платья, а у твоей матушки для тебя сотня поручений. Увидимся завтра днем, – он широко улыбнулся, – и завтра ночью. А теперь – чтобы духу твоего здесь не было.
Блейр не могла не ответить ему улыбкой и продолжала улыбаться всю дорогу домой.
Но как только она переступила порог Чандлер-хауса, улыбка исчезла с ее лица. Мистер Гейтс метал громы и молнии из-за того, что в воскресенье она предпочла пойти в больницу, вместо того чтобы помогать сестре со свадебными приготовлениями, тем более, что бедняжка Хьюстон так плохо себя чувствует сегодня. Блейр тоже устала и нервничала из-за свадьбы и поэтому чуть не расплакалась еще до того, как этот жестокий человек покончил с упреками. Опал, кажется, поняла, что чувствует ее дочь, и быстренько отправила мистера Гейтса в кабинет, а Блейр взяла с собой в сад и посадила писать записки с изъявлением благодарности в ответ на присланные поздравления Усаживаясь рядом с матерью, Блейр все еще испытывала жгучую обиду на мистера Гейтса.
– Мама, как ты могла выйти за подобного человека? Как ты могла подчинить ему Хьюстон? Я-то уехала, но Хьюстон была вынуждена жить здесь все эти годы.
Несколько минут Опал молчала.
– Боюсь, я не думала о вас, когда влюбилась в мистера Гейтса.
– Влюбилась в него! А я думала, что это твои родные заставили тебя выйти за него.
– С чего это ты взяла? – ошеломленно спросила Опал.
– Думаю, что мы с Хьюстон сами так решили. Потому что не могли найти никакого другого объяснения твоему выбору. Возможно, мы подумали, что после смерти отца ты была настолько подавлена горем, что не понимала, что делаешь.
Опал негромко рассмеялась:
– Вы обе были совсем малы, когда умер Уильям, но я уверена, что он запомнился вам как самый прекрасный отец, всегда чем-то занятый, что-то придумывающий, способный взбудоражить всех и вся.
– А он не был таким? – озабоченно спросила Блейр, страшась услышать ужасные вещи о своем обожаемом отце.
Опал положила руку на руку дочери:
– Он был именно таким, и даже лучше. Я уверена, что вы не помните и половины его живости, смелости и настойчивости. Большую часть своих качеств вы обе унаследовали от него, – она вздохнула. – Но правда в том, что Уильям Чандлер изматывал меня, как никто другой в этом мире. Я любила его всем сердцем, но бывали дни, когда я выпроваживала его из дома со слезами облегчения. Видишь ли, мне с детства внушали, что предназначение женщины – сидеть в главной гостиной и вышивать, между делом отдавая прислуге приказания. Наибольшее напряжение ума требовалось при подсчете крестиков на вышивании. При подсчете крестиков!
Она откинулась на стуле и улыбнулась:
– Потом я встретила твоего отца. По каким-то своим причинам он решил, что я ему нужна. И, боюсь, от меня уже ничего не зависело. Его необыкновенная привлекательность поразила меня, и, по-моему, даже в мыслях я ни разу не сказала ему «нет». Но когда мы поженились, стали возникать ссоры, и они происходили из-за его неуемной жажды жизни. Даже отцовство – он произвел на свет сразу двоих, Уильяму явно было недостаточно одного ребенка.
Она посмотрела на свои руки, и глаза ее наполнились слезами.
– Когда Билла не стало, я думала, что тоже умру. У меня не было причин жить. Но потом я стала вспоминать о некоторых радостях жизни, например о шитье. И у меня были вы, мои девочки. А потом появился мистер Гейтс. Он был полной противоположностью Биллу, и ему нравилось то, чем я любила заниматься. А Билл называл это пустой тратой времени. У мистера Гейтса были строгие убеждения относительно того, что следует и чего не следует делать женщине. Он не ждал, что по воскресеньям я буду сопровождать его в походах по горам, как это делали мы с Биллом. Нет, мистер Гейтс хотел, чтобы у нас был прелестный семейный очаг, чтобы я сидела дома и воспитывала детей, а днем приглашала гостей на чашку чая. Я узнала его ближе и поняла: ему легко угодить, и мое естественное поведение часто совпадает с тем, что он от меня ожидает. С твоим отцом я никогда не знала этого.
Опал взглянула на Блейр:
– И я поняла, что люблю его. Его представления о положении женщины и то, чем мне нравилось заниматься, полностью совпадали. Боюсь, я мало тогда думала о вас и не понимала, как сильно вы обе похожи на Билла. Я думала, что только ты похожа на своего отца, и устроила так, чтобы ты жила у Генри. Хьюстон, считала я, моя дочь, и до некоторой степени это так. Но и Хьюстон – Дочь Билла. Это проявляется иногда весьма странным образом, например ее переодевание в старуху и поездки в шахтерские поселки. Билл вполне мог устроить что-нибудь в этом роде.
Блейр очень долго молчала, обдумывая сказанное матерью и размышляя, сможет ли она когда-нибудь полюбить Лиандера. Она знала наверняка, что была влюблена в Алана, но не почувствовала никакого опустошения, когда он бросил ее. В этой истории все было тесно связано между собой. Она не могла взглянуть на Ли, чтобы не подумать о том, что ее сестра долго и сильно любила его, а теперь увидит, как он женится на другой.
***
В ночь перед свадьбой Блейр почти не спала. И даже когда рассвело, демоны ночи, казалось, не покинули ее. Яркий солнечный свет не избавил ее от ощущения обреченности.
В последние дни ей иногда удавалось забыть, что она выходит замуж за нареченного сестры, и она до конца не верила в это. Она надеялась, что каким-то образом избежит этого замужества, и Хьюстон получит Лиандера назад.
В десять часов утра они отбыли в дом Таггерта, где должно было состояться празднество. Опал с дочерьми ехали в очаровательной коляске Хьюстон, одном из многочисленных подарков Таггерта. Следом за ними двигался большой фургон, нанятый Хьюстон, в котором покоились свадебные платья. Всю дорогу женщины хранили молчание. Когда Блейр спросила сестру, о чем она думает, та ответила, что надеется, что лилии доставят в целости и сохранности.
Для Блейр подобный ответ послужил очередным подтверждением того, что, в основном, интересовали ее сестру в этом человеке деньги.
И когда Блейр увидела Таггертов дом, она поняла, что Хьюстон продалась Богу денег.
Дом казался высеченным из мраморной горы – холодная белая громада. Внизу, в холле, большая двойная лестница вела наверх и охватывала огромный холл с двух сторон. Таких просторных помещений Блейр еще не видела.
– Мы сойдем отсюда, – сказала Хьюстон, указывая на лестницу, – с разных сторон.
И в окружении стайки нарядно одетых подружек упорхнула, чтобы посмотреть, все ли готово. А Блейр осталась стоять, где стояла.
– К этому не скоро привыкнешь, – прошептала ей Опал.
Дом производил впечатление миража, пришедшего из волшебной сказки, казалось, что он может исчезнуть так же быстро, как и появился.
– Хьюстон собирается жить здесь? – прошептала в ответ Блейр.
– Когда появляется Таггерт, все несколько уменьшается в размерах, – заверила ее Опал. – Думаю, нам тоже следует подняться наверх. Я не знаю, что Хьюстон решила в отношении нас.
Следом за матерью Блейр поднялась по широкой лестнице, все время оглядываясь назад. Всюду, куда падал ее взгляд, она видела букеты экзотических цветов и зелени. На верхней площадке она остановилась и посмотрела в окно. Вид открылся чудесный: пышный луг и кустарник.
Опал остановилась подле нее:
– Это хозяйственный двор. Тебе нужно посмотреть на сад.
Ничего не сказав, Блейр вместе с матерью прошла на второй этаж, в отведенную ей комнату.
– Хьюстон выбрала ее для тебя, – сказала Опал, открывая дверь в комнату с высоким потолком и белым мраморным камином, украшенным резьбой, изображавшей цветы. Кушетки, кресла и столы подходили, скорее, для музея.
– Это гостиная, там – спальня, а там – ванная комната. При каждой гостевой комнате есть гостиная и ванная комната.
Блейр медленно провела рукой по мраморной ванне. И хотя она не могла быть уверена, потому что не видела ничего подобного раньше, подумала, что всевозможные ручки и краны, скорее всего, золотые.
– Это медь? – спросила она у матери.
– Он не потерпел бы ее в своем доме, – с оттенком гордости произнесла Опал. – Мне нужно пойти и посмотреть, не нужно ли чего Хьюстон. У тебя в запасе несколько часов, почему бы тебе не поспать?
Блейр стала говорить, что она определенно не в состоянии заснуть, но потом посмотрела на огромную мраморную ванну и представила, как приятно было бы поплескаться в ней.
Оставшись одна, она наполнила ванну горячей водой, забралась в нее и тут же почувствовала полное расслабление'. Она лежала в воде долго, пока кожа не начала сморщиваться. Тогда Блейр вышла из ванны, вытерлась таким толстым полотенцем, что оно вполне сошло бы за подушку, завернулась в розовый кашемировый халат и прошла в спальню, где моментально уснула на большой, мягкой кровати.
Проснулась она отдохнувшей, с ясной головой и вспомнила слова матери о том, что за домом есть сад. Быстро надев свои обычные юбку и блузку, она вышла из комнаты. Не желая спускаться по главной лестнице, потому что оттуда раздавались голоса, она пошла по коридору мимо закрытых дверей и случайно обнаружила боковую лестницу, ведущую в лабиринт кухни и кладовых на первом этаже. Эти помещения были до отказа заполнены людьми, сновавшими во все стороны и готовившими заманчиво пахнущую еду. Блейр с трудом пробралась сквозь эти толпы. Кое-кто узнал ее, но ни у кого не было времени удивиться невесте, разгуливающей на кухне за два часа до начала свадебной церемонии. Блейр была убеждена только в одном – Хьюстон ее не видела. У нее, без сомнения, имелось расписание, и она следовала ему, невзирая ни на что. У Хьюстон никогда не нашлось бы времени наведаться в сад.
За домом расстилалась лужайка, уставленная столами и сотнями ваз с цветами. Над столами, накрытыми розовыми льняными скатертями, были натянуты тенты. Мужчины и женщины в форменной одежде беспрерывно перемещались между домом и столами, расставляя кушанья и приправы.
Блейр поспешила миновать и этот отрезок пути и пошла туда, где, по-видимому, находился сад. Она не была готова к тому, что увидела. Перед ней открылись бесчисленные извилистые дорожки, появляющиеся и исчезающие среди растений, никогда ею не виденных. Она пошла по одной из них.
Шум свадебных приготовлений стих позади, и впервые за несколько дней она смогла свободно отдаться своим мыслям.
Сегодня ее свадьба, но она даже не может припомнить, как это получилось. Три недели назад она находилась в Пенсильвании, и все ее будущее было перед ней, как на ладони. И как вдруг все повернулось! Алан предпочел бежать, чтобы не жениться на ней. Ее сестра потеряла любимого мужчину и теперь выходит замуж за одного из самых богатых людей в стране, без всякой любви с ее стороны.
