Текст книги "Истинная любовь"
Автор книги: Джуд Деверо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Джаред ничего не ответил. Он не собирался становиться гидом и демонстрировать заезжей туристке местные достопримечательности. Девушка очень скоро угадала бы его профессию и, превратившись в говорящий автомат, довела бы его до белого каления бесчисленными вопросами.
– Как ваш напиток? Не слишком крепкий?
– Откровенно говоря, я сомневалась, добавили ли вы в него ром.
– Это же… – Джаред осекся, не в силах скрыть удивление.
– Что?
– Это же самое обычно говорила моя тетя.
– О, простите, – извинилась Аликс. – Я не знала. Наверное, вам больно вспоминать о ней. – Она нерешительно помолчала. – Ваша тетя была милой женщиной.
– Вы ее помните?
Вопрос застал Аликс врасплох. Она задумалась, не зная, что сказать.
– Я жила здесь в четырехлетнем возрасте. Вы много помните из тех времен, когда вам было столько же?
Счастливая семья, подумал Джаред. Мать и отец еще живы. В те дни ничто не омрачало их жизнь.
– Я помню этот дом, – сказал он. – Помню тетю Адди.
В глазах Джареда мелькнула нежность, и Аликс захотелось рассказать ему правду.
– Она сидела в большой комнате и занималась каким-то рукоделием?
Впервые с лица Монтгомери сошло недовольное выражение. Все это время он сидел с таким видом, будто съел что-то кислое.
– Она любила вышивать. Ее работы, заключенные в рамки, висят на стенах по всему дому.
– А в парадной гостиной дамам подавали чай. Я помню маленькие пирожные с желтыми розочками из крема.
– Да, – улыбнулся Джаред. – Она любила желтые розы.
– Наверное, вам очень ее не хватает, – мягко произнесла Аликс.
– Да. Мы провели вместе последние три месяца перед тем, как ее не стало. Она была необыкновенной женщиной. – На мгновение его взгляд задержался на лице Аликс. – Разделывать рыбу вы умеете, а готовить ее?
– Ну, шеф-повара из меня не выйдет, но поджарить окуня я смогу. Еще у меня неплохо получаются кукурузные оладьи.
– На пиве или на молоке?
– На пиве.
– И с кайенским перцем?
– Разумеется.
– Здесь на кухне не так уж много продуктов, но у меня в домике есть лук и кукурузная мука.
Аликс расценила это как приглашение на ужин.
– Почему бы вам не сходить за ними, я могла бы… – Она пожала плечами.
– Звучит неплохо.
Как только Монтгомери скрылся за дверью, Аликс бросилась наверх, в свою спальню. Чемоданы с ее вещами уже прибыли, но она не успела их распаковать. Пакеты с одеждой, купленной для нее Иззи, лежали на полу, однако Аликс решила, что переодеваться не стоит. Это было бы чересчур. Слишком очевидно, нарочито.
Кинувшись в ванную, она слегка подкрасила ресницы и губы. «И почему лицо так кошмарно блестит?!» Схватив изящную пудреницу – подарок матери, Аликс поспешно припудрила кожу.
Она вернулась на кухню, как раз когда Джаред открывал дверь. На мгновение их глаза встретились, но Аликс сейчас же отвернулась. Сердце ее бешено колотилось, готовое выскочить из груди. «Слишком быстро, – сказала она себе. – Слишком мало времени прошло после разрыва с Эриком. Слишком мало времени после знакомства с прославленным Монтгомери. Слишком рано для всего».
Джаред принес бумажный пакет, в котором лежало все необходимое для кукурузных оладий по рецепту Кеннета Мэдсена. Любопытно, что на кухне у Джареда нашлись все ингредиенты. Кукурузную муку грубого помола и пшеничную с пекарским порошком нечасто встретишь в хозяйстве холостяка.
Не задумываясь о том, что делает, она достала из шкафа фарфоровую миску и, открыв ящик, взяла деревянную ложку.
– Для человека, который не помнит себя в четыре года, вы, кажется, неплохо знаете, где что лежит.
– Пожалуй, – кивнула Аликс. – Иззи сказала, что это наводит на нее ужас, поэтому я решила молчать.
– Ну, меня не так-то легко напугать, – усмехнулся Джаред, передавая ей яйцо.
– Вы уверены? А как насчет фильмов ужасов? Или историй о привидениях?
– Фильмы ужасов, в особенности те, где пускают в ход пилу, превращают меня в дрожащую, хнычущую медузу, а рассказы о привидениях просто забавляют.
Аликс налила масло в глубокую сковороду.
– Забавляют? Вы не верите в привидения?
– Я верю в духов, а не в карикатурных призраков, которые бродят, потрясая цепями. Так расскажите мне, что вы помните. Места? Вещи? Людей? – Джаред внимательно вгляделся в лицо Аликс, пока та размешивала тесто.
– В памяти мелькают только разрозненные обрывки воспоминаний. Я хорошо помню эту кухню. Кажется, я обычно сидела… – Отставив миску, Аликс подошла к столу. Сзади, под встроенной скамьей, помещался ящик. Медленно выдвинув его, Аликс увидела толстый альбом для рисования и старую коробку из-под сигар, полную карандашей. Она взяла в руки альбом и раскрыла. Джаред напряженно смотрел ей через плечо. Один за другим она перелистывала свои старые детские рисунки. Все они изображали какие-то строения. Дома, амбары, ветряные мельницы, увитые розами беседки, садовые сарайчики. – Похоже, с годами я мало изменилась, – произнесла Аликс, повернувшись к Монтгомери. Но тот отошел в сторону и стоял спиной к ней, будто хотел подчеркнуть, что не желает иметь ничего общего с какой-то студенткой.
Аликс так и подмывало бросить ему в лицо: «Я знаю, кто вы такой» – но не хотелось тешить его тщеславие. Объявив, что узнала великого Монтгомери, она лишь доставит ему удовольствие. Пусть думает, будто сохранил инкогнито, если ему так хочется. Она вернулась к плите.
– Вы помните каких-нибудь людей? – не глядя на девушку, спросил Джаред, выкладывая рыбу на разогретую сковороду. Они стояли так близко друг к другу, что, хотя их локти не соприкасались, Аликс чувствовала тепло его тела.
– Главным образом, пожилую женщину, мисс Кингсли, насколько я понимаю. И чем дольше я здесь, тем яснее я ее вспоминаю. Мы с ней гуляли по берегу, я собирала раковины. Кажется, я обращалась к ней «тетя Адди».
– Вполне возможно. Так звали ее все дети в семье. И я тоже. Был ли с вами кто-то еще? Не на берегу, а здесь, в доме?
Аликс подержала руку над сковородкой с маслом, чтобы определить, достаточно ли она горяча, прежде чем начала разливать ложкой жидкое тесто.
– Иногда я…
– Иногда вы что?
– Я вспоминаю, что слышала мужской смех. Звучный, басистый. Мне он нравился.
– И это все?
– Сожалею, мистер Кингсли, но больше я ничего не помню. – Она подняла глаза, словно желая спросить, не хочет ли Джаред предложить ей обращаться к нему по имени, но тот промолчал. – А не вы ли это были?
– Нет, – проговорил Монтгомери, как будто с усилием, выходя из задумчивости. – У меня смех высокий и вовсе не звучный, напоминает дребезг разбитого стекла.
Аликс улыбнулась в ответ на столь уничижительную оценку.
– Я хотела спросить, кого вы помните? Вы выросли на Нантакете?
– Да, но не в этом доме.
– Кому достанется дом, когда я уеду?
– Мне. Почти всегда им владели старшие сыновья в семье Кингсли.
– Значит, я помешала вам унаследовать дом.
– Я вступлю во владение наследством на год позже. У вас все готово?
– Да. – Сняв оладьи со сковороды, Аликс выложила их на бумажное полотенце.
– Какие тарелки вы предпочитаете?
– С полевыми цветами, – не задумываясь, ответила Аликс и тотчас удивленно вытаращилась на Джареда. – Еще на пароме я сказала подруге, что ничего не помню об этом доме. Но, оказывается, мне знакомы даже тарелки.
Монтгомери подошел к висевшему на стене шкафчику с посудой и достал тарелки, которые, как выяснилось, нравились Аликс.
– Возможно, потом произошло что-то скверное, и это заставило вас забыть.
– Может быть. Как раз тогда родители разошлись, это могло меня травмировать. Мы с папой всегда были близки. Вместе мы объехали весь мир, чтобы увидеть самые великолепные здания. Вам приходилось…
– В пакете есть салат, если хотите.
Аликс пришлось отвернуться, чтобы скрыть лицо с пылающими от гнева щеками. Ей хотелось сказать: «Ладно, я поняла. Вы знаменитый архитектор, а я никто, жалкая студенточка. Но зачем постоянно подчеркивать свое превосходство?» Она подошла к шкафу с бутылками и смешала коктейль, воспользовавшись одним из рецептов, приклеенных к дверце. Аликс не потрудилась спросить Монтгомери, что он предпочитает.
Джаред поставил на стол приборы и блюдо с оладьями, выложил салат в миску и достал из холодильника бутылку с соусом. Потом уселся и принялся наблюдать, как Аликс смешивает какой-то фруктовый напиток. Ему нравилась эта девушка. Нравились ее готовность помочь, деловитая уверенность и ловкость, с которой она разделывала рыбу и пекла оладьи. Нравилась ее манера пить ром. Никаких смешков и кокетства. Лишь прямота и дружелюбие.
Но больше всего ему нравилось чувство, которое она вызывала в нем. Его влекло к Аликс. Он этого не ожидал, Джаред помнил ее серьезной маленькой девочкой, сидевшей на коврике в гостиной и игравшей с вещами, которые привезли его предки из бесчисленных морских путешествий по всему миру.
В те годы он понятия не имел, какой ценностью обладают эти предметы. Для него они были всего лишь вещицами, знакомыми с детства. Джаред вспомнил, как давным-давно доктор Хантли, тогда еще молодой человек, недавно возглавивший ИОН – Историческое общество Нантакета, – едва не лишился чувств, впервые придя к тете Адди и увидев на полу малышку Аликс.
«Этот ребенок играет с… – Ему пришлось присесть, чтобы перевести дыхание. – У девочки в руках подсвечник начала девятнадцатого века».
«Пожалуй, он даже более древний, – спокойно проговорила тетя Адди. – Семья Кингсли поселилась на Нантакете задолго до того, как был построен этот дом, и я уверена, они еще пользовались свечами».
С лица директора не сходила бледность.
«Нельзя позволять девочке играть с этими вещами. Она…»
Тетя Адди добродушно улыбнулась в ответ.
– Где вы жили? – спросила Аликс, поставив на стол два бокала с напитками.
– Что? Ах, извините, я задумался. Мы с матерью жили в Мадакете, на побережье.
– Простите, что сую нос не в свое дело, но почему вы выросли не в Кингсли-Хаусе?
Джаред коротко рассмеялся.
– В юности тетя Адди застала мужчину, за которого собиралась выйти замуж, в пикантном положении, со спущенными штанами. По словам моего папы, она воспользовалась этим, чтобы вызвать сочувствие у своего отца и заставить его изменить завещание, оставив дом ей вместо ее брата. Все думали, что когда прадед опомнится, он снова решит дело в пользу сына, но он попал в аварию и умер молодым. Поэтому дом достался тете Адди, а не ее брату.
– Семью это рассердило?
– Напротив. Все вздохнули с облегчением. Ее брат скорее всего продал бы усадьбу. Он не умел обращаться с деньгами и совсем не заботился о доме. Так запустил его, что даже крыша провалилась. – Джаред умолчал о роли Калеба, принявшего сторону Адди. Лишь благодаря этим двоим семье удалось сохранить Кингсли-Хаус.
– А теперь дом перейдет к наследнику, который превосходно разбирается в крышах.
– Надеюсь, – улыбнулся Джаред.
В глазах его читалась гордость, и Аликс невольно задумалась, каково ему было узнать, что придется ждать целый год, прежде чем вступить в права наследования.
– Мадакет, где вы выросли, – это городок?
– Не совсем. Он слишком мал для настоящего города. Но там есть ресторан и, конечно же, торговый центр.
– Торговый центр? И какие же магазины?
Джаред усмехнулся.
– Его обычно именуют барахолкой, там торгуют всякой всячиной, но он довольно просторный и… – Он пожал плечами. – Это Нантакет.
Некоторое время они ели молча. Джареду вдруг пришло в голову, что девушка остается одна в городе, где никого не знает.
– А как проходят на острове свадебные церемонии?
Джаред замер, не успев поднести вилку ко рту.
– Вы собираетесь замуж?
– Нет. Замуж выходит моя подруга и… – Аликс осеклась, покраснев от смущения.
– Так в чем же дело?
– Я сказала ей, что свадьбу можно устроить прямо здесь, в саду. Мне не следовало этого говорить. Дом принадлежит не мне, а вам. Это слишком бесцеремонно с моей стороны.
Джаред впился зубами во вторую оладью.
– Все в порядке. – Аликс вопросительно смотрела на него, ожидая ответа, и он с удивлением обнаружил, что ему это нравится. – Считайте, что получили мое разрешение. Этому дому не повредит немного музыки и смеха. – Аликс улыбнулась ему так искренне и тепло, что он невольно наклонился к ней, будто в ожидании поцелуя. Но она отвернулась. Джаред тотчас отстранился. – Я попрошу Хосе и его ребят привести здесь все в порядок.
– Они садовники? Я боялась, что мне придется самой полоть, вскапывать и всякое такое. Не то чтобы я не справилась, просто не думаю, что у меня это хорошо получится. Вдобавок я хочу провести лето за работой. – Она ждала, что Джаред хотя бы из вежливости спросит, над чем она работает, но тот промолчал.
Внезапно Аликс решила, что с нее довольно. Монтгомери не желал видеть в ней личность, человека, разделявшего его любовь к земле и архитектуре. Он не снизошел до откровенного разговора с ней, даже не посчитал нужным сказать правду о себе.
Она видела, что Монтгомери находит ее привлекательной, женщины всегда чувствуют подобные вещи, но, несмотря на дьявольскую притягательность «мистера Кингсли», как мужчина он ее не интересовал. Ей не хотелось быть еще одной легкой победой великого Монтгомери. И черт с ней, с нижней губой, если это все, что он мог ей предложить. Аликс не желала довольствоваться жалкими крохами.
Она встала из-за стола.
– Простите, что оставляю вам грязную посуду, но я очень устала и хочу лечь. Если мы больше не увидимся, спасибо за ужин, мистер Кингсли. – Его имя она произнесла с нажимом.
Джаред поднялся. Казалось, он хочет пожать ей руку или поцеловать ее в щеку, но Аликс быстро повернулась и вышла из комнаты.
Он помедлил, глядя ей вслед. Джаред понимал, что это нелепость, но у него возникло чувство, будто он чем-то ее рассердил. Но чем? Спросил, что она помнит о тете Адди? Это казалось бессмыслицей.
Снова усевшись за стол, он попробовал приготовленный Аликс коктейль из рома и ананасового сока. Напиток пришелся ему не по вкусу, но напомнил о тетушке. Налив себе немного чистого старого рома, он стал ждать появления Калеба, не сомневаясь, что старик явится и накинется на него с бранью, но в комнате воцарилась тишина. Дед не предупредил его, что Аликс Мэдсен в доме, что она приехала раньше времени и даже успела «поработать». Должно быть, нарисовала какое-нибудь вычурное сооружение, построить которое возможно разве что с помощью волшебной палочки.
Откинувшись на спинку стула с бокалом в руке, он доел остатки кукурузных оладий. Пожалуй, таких вкусных он никогда прежде не пробовал.
Увлечься малышкой Аликс, которую так любила его тетушка, было бы с его стороны непростительной глупостью. Когда она появилась на острове в первый раз, ей было четыре года, а Джареду – четырнадцать. Прелестный тихий ребенок, она любила сидеть на полу в гостиной и что-нибудь строить. После того как президента Исторического общества Нантакета едва не хватил удар при виде девочки, игравшей с бесценными безделушками из слоновой кости и перламутра, старинными китайскими чайницами и японскими нэцкэ, Джаред отправился домой, порылся на чердаке и нашел старую коробку с «Лего». По настоянию его матери детали конструктора вымыли в посудомоечной машине. Джаред вспомнил, как обрадовалась мама его доброму порыву. Надо признать, в ту пору он не был образцовым сыном. Смерть отца, Джареда Шестого, ушедшего из жизни двумя годами раньше, сделала его замкнутым и угрюмым. Мама настояла, чтобы он лично передал игру Аликс.
Малышка никогда прежде не видела строительного конструктора и не знала, как с ним обращаться. Джаред, опустившись на ковер, научил ее складывать дома из кирпичиков. Девочка пришла в восторг, и, когда Джаред уходил, обвила ручонками его шею в порыве благодарности. Тетя Адди, которая сидела на диване, наблюдая за своей любимицей, сказала: «Когда-нибудь, Джаред, ты станешь прекрасным отцом».
А Калеб, маячивший позади, презрительно фыркнул: «Но муж из него выйдет никудышный». В те дни дед всерьез опасался, что внук угодит за решетку и проведет там остаток жизни. Следуя давно установившемуся правилу, Джаред в присутствии тети оставил без внимания замечание Калеба.
Но Аликс, слышавшая весь разговор, серьезно посмотрела на Джареда и заявила: «Я выйду за тебя замуж». Джаред вскочил, красный как рак, а Калеб разразился неудержимым хохотом.
Увидев позднее замысловатую постройку Аликс из кирпичиков «Лего», Джаред удивился. По словам Калеба, сам Джаред в четыре года не мог построить ничего подобного. Аликс преподнесла ему букетик цветов из сада тети Адди в благодарность за подарок. Вечером Джаред отправился гулять с приятелями, напился вдрызг и провел ночь в камере, что в те дни случалось с ним нередко. С того дня он больше не видел малышку Аликс, потому что вскоре мать неожиданно увезла ее с острова.
Мысли Джареда снова вернулись к настоящему. Это явно к лучшему, что он уезжает. Он расскажет Дилис об Аликс, та познакомит девушку с его кузиной Лекси и с Тоби, ее соседкой по дому. Через неделю Аликс уже закружится в вихре развлечений, которых так много летом на Нантакете. А Джаред к тому времени будет в Нью-Йорке создавать… Он понятия не имел, что именно. Вдобавок не так давно он расстался с очередной подружкой и не успел пока обзавестись новой, так что… Проклятие! Он вновь увидел перед собой глаза Аликс, ее губы, стройную фигуру.
Нет, это никуда не годится. Аликс Мэдсен – юная невинная девушка, он не смеет прикасаться к ней. Да, ему лучше уехать, и как можно скорее.
Глава 5
Аликс лежала в постели, пытаясь сосредоточиться на крутом детективе, найденном в ящике стола, но строки расплывались у нее перед глазами. Она могла думать лишь о Джареде Монтгомери – или его следовало называть Кингсли? Все связанное с ним оказалось ложью, включая его имя.
Зачем ему понадобилось лгать? Мысленно восстанавливая слово за словом весь разговор с ним, Аликс все больше убеждалась, что Монтгомери старательно уходил от ее вопросов, делая вид, будто не понимает содержащихся в них намеков. Если он не хотел отвечать, почему не сказал прямо? Он мог…
Звонок мобильного телефона прервал ее размышления. Звонил отец. Черт, черт! Зачем она только сказала ему, что Монтгомери занимает домик для гостей?
Набрав в грудь побольше воздуха, она попыталась улыбнуться.
– Папа! – радостно воскликнула она. – Как ты?
– Что случилось?
– Случилось? Ничего. Почему ты спрашиваешь?
– Потому что знаю тебя с рождения и узнаю твою фальшивую веселость. Так что стряслось?
– Ничего плохого. Все дело в Иззи и ее свадьбе. Мать и свекровь отравляют ей жизнь, вот я и предложила ей отпраздновать свадьбу здесь. Но как мне все организовать? Что я знаю о свадьбах?
– Тебе нравится решать сложные задачи, и ты справишься. Что тебя тревожит на самом деле?
– Я же тебе сказала. Боюсь, устроить настоящее торжество мне не по силам. Это невозможно. Хочу покинуть Нантакет и вернуться домой. Я подружка невесты у Иззи на свадьбе, так что мне нужно помочь ей выбрать пирожные, цветы и всякое такое. А может быть, я немного поживу у тебя. Ты не против?
Кен немного подумал, прежде чем ответить:
– Дело в Монтгомери, верно? Он наконец появился?
Аликс почувствовала, как к глазам подступили слезы, но сдержалась, не желая, чтобы отец догадался.
– Да, – произнесла она. – Мы поужинали вместе. Он разделывает окуня в точности как ты, папа.
– Как он отреагировал, услышав, что ты его поклонница?
– Никак. Ровным счетом.
– Он должен был что-то ответить, Аликс. Ну же?
– Он ничего не сказал, потому что я не заговорила об этом. Монтгомери притворялся не тем, кто он есть.
– Я хочу знать каждое его слово. Ничего не пропускай.
Аликс как можно более кратко пересказала отцу свой разговор с Монтгомери.
– Может, я для него хуже чумы, уж не знаю, кем он меня вообразил… наверное, поэтому Монтгомери не признался, кто он такой, но сидеть передо мной, нагромождая одну ложь на другую, это… это…
– Гнусно, – заключил Кен глухим от гнева голосом.
– Все в порядке, папа. Он, конечно, большая шишка, я понимаю, почему ему не хотелось объявлять какой-то студенточке, что он и есть тот самый великий Монтгомери. Должно быть, он боялся, что я начну целовать его перстень или выкину еще какой-нибудь фортель в фанатском стиле. И честно говоря, я могла бы. Впрочем, это уже неважно. Завтра утром он уезжает и не вернется, пока я здесь.
– Ты хочешь сказать, что проведешь целый год одна в этом огромном доме? Ты никого не знаешь на острове, но обещала подруге устроить там свадьбу. И как ты собираешься это осуществить?
– Папа, ты, кажется, хотел меня подбодрить, а не сыпать мне соль на раны.
– Я пытаюсь трезво смотреть на вещи.
– Я тоже, – пробурчала Аликс. – Вот почему, я думаю, мне лучше вернуться на материк. Кроме того, этот дом принадлежит мистеру Кингсли, и он хочет его вернуть. Хотя бы потому, что здесь большая раковина на кухне.
– Кто такой мистер Кингсли?
– Джаред Монтгомери.
– Он представился тебе мистером Кингсли? – ужаснулся Кен.
– Нет, папа. Так его называл адвокат. Но я дважды обратилась к нему подобным образом, и он меня не поправил.
– Жалкий выскочка! – процедил сквозь зубы Кен. – Послушай, милая, мне нужно кое-что сделать. Обещай, что не уедешь с острова, не дождавшись моего звонка.
– Хорошо. Но что ты задумал? Ты ведь не собираешься звонить в его бюро, правда?
– Нет, не в бюро.
– Папа, пожалуйста, я начинаю жалеть, что все рассказала тебе. Джаред Монтгомери очень важная персона. В архитектуре он достиг заоблачных высот. Вполне понятно, что ему не хочется иметь дело с какой-то студенткой. Он…
– Возможно, я повторяюсь, Александра, но в одном твоем мизинце больше таланта, чем в этом прощелыге.
– Приятно слышать, но это неправда. В моем возрасте Монтгомери…
– Это чудо, что он вообще дожил до своего возраста. Ладно, Аликс, давай с тобой договоримся. Я дам ему двадцать четыре часа, чтобы прийти в чувство. Если к завтрашнему вечеру он не одумается и ты по-прежнему будешь переживать, тогда я приеду и заберу тебя. Больше того, я помогу вам с Иззи устроить свадьбу. Что скажешь?
Аликс хотела было напомнить отцу, что она взрослая женщина и в состоянии сама о себе позаботиться, но промолчала, понимая, что это бесполезно.
– Ты говоришь так, словно готов заключить пари. Похоже, ты заранее уверен в успехе, – произнесла Аликс, стараясь придать голосу веселость. Она не надеялась, что Джаред Монтгомери вдруг изменится.
– Значит, договорились! Я позвоню тебе завтра в это же время. Люблю тебя.
– И я тебя люблю. – Аликс прервала разговор. У нее возникло искушение позвонить Иззи и сказать, что свадьбу придется праздновать в другом месте, но после небольшого колебания она решила пока оставить все как есть.
Склонившись над столом, Джаред работал над примерно пятидесятым по счету эскизом дома в Калифорнии, когда зазвонил мобильный телефон. Поскольку его личный номер знали лишь немногие, Джаред немедленно ответил.
Он тотчас узнал разъяренный голос Кеннета Мэдсена.
– Когда я впервые тебя увидел, ты был четырнадцатилетним оболтусом, отпетым негодяем, преступником-малолеткой. Тебя столько раз задерживали и сажали за решетку, что местные полицейские знали наизусть, что ты ешь на завтрак. Твоя несчастная дорогая матушка глотала лекарства одно за другим, потому что ты сводил ее с ума. Я прав? Может, я в чем-то ошибаюсь?
– Нет, все верно, – уныло подтвердил Джаред.
– И кто сделал из тебя человека? Кто вытаскивал тебя из постели по утрам, сажал в грузовик и заставлял работать?
– Ты, – смиренно признал Джаред.
– Кто, невзирая на твои выкрутасы, присматривался к тебе, стараясь отыскать искру Божью, и в конце концов открыл талант архитектора?
– Ты.
– Кто, черт побери, платил за твое обучение?
– Вы с Викторией.
– Правильно! Отец Аликс и ее мать, – проревел Кен. – А взамен ты довел нашу дочь до слез?! Так ты нам отплатил?
– Я не понимаю, что я такого сделал, – искренне возразил Джаред.
– Ах, не понимаешь? – Кен шумно перевел дыхание. – Думаешь, моя дочь тупица? Вот как ты думаешь?
– Нет, сэр, я ничего подобного не думал.
– Аликс знает, кто ты такой. Она заметила тебя на пристани в день приезда и сразу узнала. Видит Бог, как меня это бесит, но ты для нее вроде героя.
– Господи, – пробормотал Джаред. – Я не знал. Я думал…
– Что ты думал?! – рявкнул Кен и добавил, немного сбавив тон: – Слушай, Джаред, я понимаю, Аликс просто студентка, и для человека вроде тебя она что-то наподобие надоедливой осы, но будь я проклят, если позволю тебе так обращаться с ней.
– Я не хотел ее обидеть.
Кен несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, силясь взять себя в руки.
– Моя дочь согласилась поехать на Нантакет только для того, чтобы поработать, подготовить портфолио. Сейчас меня с души воротит при мысли об этом, но она хочет работать в твоей фирме. Сегодня вечером ты… – Кен замолчал и продолжил чуть погодя: – Так помоги мне, Джаред Седьмой Монтгомери-Кингсли, черт бы тебя побрал. А если ты еще раз заставишь мою дочь плакать, клянусь, ты об этом горько пожалеешь. Ты меня понял?
– Да, сэр.
– И вот еще. Если ты все же уделишь моей дочке немного своего драгоценного времени, оставь те обычные номера, которые ты откалываешь с женщинами. Аликс моя дочь, и я хочу, чтобы с ней обращались уважительно. Смекаешь, что я имею в виду?
– Да, сэр.
– Думаешь, ты сможешь быть милым с девушкой, не пытаясь сорвать с нее одежду? Ты на это способен?
– Я постараюсь.
– Нет, постараться мало. Сделай это! – Кен в сердцах оборвал разговор.
Джареду показалось, что на него навалилось прошлое, отшвырнув на много лет назад. Он снова был подростком, и Кен, мужчина, ставший для него вторым отцом, строго его отчитывал. Опять. Как в прежние времена.
Спустившись в кухню, Джаред потянулся было за ромом, но понял, что это не поможет. Он нашел бутылку текилы и осушил две рюмки, прежде чем позволил себе подумать о том, что случилось вечером.
Перейдя в гостиную, Джаред уселся в кресло и вернулся мыслями к тому времени, когда он в свои четырнадцать, как верно заметил Кен, уже считался малолетним преступником.
Кеннет Мэдсен впервые приехал на остров, чтобы вернуть жену. Джаред узнал об этом позднее из рассказов тети Адди и самого Кена. Полагая, что Виктория живет в полнейшей нищете, а потому будет рада его видеть, Кен намеревался сказать ей, что подумывает о примирении. Возможно, он даже простит ее. Со временем.
На самом же деле он так сильно скучал по жене и дочери, что не находил себе места.
Однако на Нантакете его ждала неожиданность. Виктория написала роман, который приняли к публикации, и теперь собиралась развестись с мужем.
Она была бесконечно счастлива, а Кен беспредельно несчастен и подавлен.
После того как Виктория, забрав малышку Аликс, покинула остров, Аделаида предложила Кену пожить в домике для гостей, пока он не избавится от своей меланхолии. Пробыв на острове пару месяцев, Кеннет по-прежнему не выказывал желания возвращаться к занятиям архитектурой, а заодно и к привычной жизни. Видя его уныние, Аделаида попросила Кена восстановить старый дом семейства Кингсли.
– Но я не смогу заплатить тебе, – предупредила она. – Я осилю только строительные материалы.
– Этого достаточно, – согласился Кен. – Мой бывший деловой партнер возьмет на себя все прочие расходы. Он здорово мне задолжал.
Аделаида ждала, что Кен что-то добавит, объяснит, почему компаньон перед ним в долгу, но тот промолчал.
– Ты можешь нанять рабочих на острове, но тогда им придется платить. Правда, есть еще мой внучатый племянник Джаред. Он молод и неопытен, зато будет работать бесплатно. Хотя вряд ли из этого выйдет что-то путное. Не думаю, что ты сумеешь с ним совладать. – Она смерила Кена недоверчивым взглядом, в котором ясно читалось: «В тебе слишком мало от мужчины, чтобы справиться с норовистым мальчишкой».
Кену пришлось не по вкусу, что его принимают за рохлю. Он заявил, что берет парнишку в помощники.
С первой же встречи Кен с Джаредом отлично поладили, распознав друг в друге родственные души. В жизни Кена давно царила полнейшая неразбериха, то же мог сказать о себе и Джаред. Рослый угрюмый подросток с колючим взглядом и элегантный, обозленный на весь мир молодой архитектор представляли собой замечательную пару. Кен сразу объявил, что бросит работу, если Джаред не будет слушаться. Поскольку речь шла о том, чтобы восстановить разваливающийся старый дом, в котором жили Джаред с матерью, мальчик нехотя согласился. Вдобавок ко всему, что касалось изменений в доме, Кен внимательно прислушивался к пожеланиям юного Джареда.
Мальчишка ровным счетом ничего не знал о строительстве и поначалу каждый день выходил на работу в тяжелом похмелье. Четырнадцатилетний внучатый племянник Аделаиды Кингсли вполне мог в недалеком будущем превратиться в алкоголика, Выпивку он считал занятием безобидным, поскольку большинство его приятелей уже принимали наркотики. Мальчишка пребывал в убеждении, что если держаться подальше от «дури», можно выпивать, сколько душе угодно. И ничего не будет.
Но, как вскоре понял Джаред, работать с похмелья на строительной площадке – дело гиблое. Разбитые молотком пальцы, бесчисленные мелкие происшествия и незадачи со временем убедили его положить конец ночным попойкам с приятелями. Это оказалось отнюдь не легко. Друзья без обиняков выложили Джареду все, что о нем думали. «Шкура продажная», – с презрением заключили они.
Кен помог юному Кингсли, хотя методы его не отличались излишней мягкостью. Он не терпел безалаберности, никогда не давал Джареду поблажек и заставлял парня работать, невзирая ни на какие обстоятельства.
Однажды, когда мимо стройки промчались на машинах юные головорезы, громко сигналя и крича Джареду, что он тряпка и размазня, Кен сказал: «Возможно, в конце концов из тебя выйдет человек. Кто бы мог подумать?»
Мало-помалу в Джареде пробудилось желание проявить себя, показать, на что он способен. Кен провел на острове почти три года и два из них полностью отдал строительству. Как-то раз Джаред увидел Кена плачущим и отошел в сторонку, не желая его смущать. Позднее он узнал, что в тот день пришли документы на развод. «Я сам во всем виноват, – признался Кен, взяв в руки шестую кружку пива. – Это я все разрушил. Я всегда считал себя выше хорошенькой Виктории Уинетки, смотрел на нее свысока, и она это чувствовала».
В тот вечер Джареду пришлось взвалить на плечо пьяного Кена, усадить его в пикап, отвезти в домик для гостей и уложить в постель. На следующий день ни тот ни другой не упоминали о происшедшем и никогда больше не говорили об этом.
Постепенно Кен оправился настолько, что захотел вернуться к занятиям архитектурой. К тому времени он с удивлением обнаружил, что ему нравится преподавать. За три года, проведенных на острове, Кен с Джаредом успели привязаться друг к другу, как отец и сын, и мысль о предстоящей разлуке причиняла боль им обоим. «Я не могу остаться, – объяснил Кен. – Виктория не позволит Аликс вернуться на Нантакет. Ее роман расходится миллионными тиражами, она говорит, что должна заботиться о своем имидже. Однако, между нами говоря, я думаю, Виктория просто не желает подпускать Адди к Аликс. – Он с грустью посмотрел на Джареда. – Если я не хочу лишиться дочери, мне нужно вернуться на материк и устроить свою жизнь. Вернусь, когда смогу».
