Текст книги "Истинная любовь"
Автор книги: Джуд Деверо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Джареду все труднее становилось сдерживать раздражение.
– Ты меня не слушаешь. Аликс Мэдсен только что расторгла помолвку. Ты ведь понимаешь, что это означает? Теперь она глубоко несчастна, обливается слезами, набивает рот шоколадом и вдруг видит…
– Привидение.
– Да. Высокого красавца, вечно молодого, галантного, очаровательного мужчину. Она непременно влюбится.
– Ты так думаешь?
– Это не шутка, – заметил Джаред. – Что ее ждет? Она станет еще одной женщиной, променявшей настоящую жизнь на бессмысленную, пустую затею.
Старик нахмурился.
– Аделаида никогда не стремилась выйти замуж, и ее жизнь вовсе не была пустой. Зачем зря говорить?
– Если ты считаешь, что четыре торжественных чаепития в неделю способны придать жизни смысл, то тетя Адди жила весьма насыщенной жизнью. – Дед метнул на внука взгляд, полный ярости. – Ладно. – Джаред поднял обе руки, будто сдаваясь на милость победителя. – Положим, я загнул насчет тети Адди. Ты ведь знаешь, как сильно я ее любил. Все жители острова боготворили ее, и это благодаря моей дорогой тете, ее упорному труду, Нантакет стал таким, каким мы его знаем. – Джаред глубоко вздохнул. – Но дело в том, что эта девушка другая. Не из нашей семьи. Она не привыкла к призракам, семейным тайнам и старинным легендам. Более того, ей в новинку скрипучие старые дома, да и острова, где можно купить пиджак за тысячу долларов, но ни в одном магазине не найдешь хлопкового белья.
– Она справится. – Дед улыбнулся внуку. – Почему бы, кстати, тебе не помочь ей?
На лице Джареда мелькнул испуг.
– Тебе известно, чем она занимается и чего захочет от меня.
– Расскажи-ка мне еще раз.
– Ты знаешь, она учится… на…
– Ну говори же, мой мальчик! – прикрикнул старик. – Кем она хочет стать? Открой великую тайну.
– Архитектором.
Дед и раньше слышал, что девочка изучает архитектуру, но не понимал, почему любое упоминание об этом так раздражает Джареда.
– Разве ты не тем же занимаешься?
– Да, – признал Джаред, – совершенно верно. Но у меня свое бюро. Я…
– О, я понимаю, – протянул дед. – Ты капитан, а она всего лишь юнга. Она захочет многому у тебя научиться. Что же здесь плохого?
– Вряд ли тебя стоит в это посвящать, но сейчас для нашего дела настали не лучшие времена. Рынок жилья переживает спад. Больнее всего кризис ударил по архитекторам. Работу найти невозможно. Недавние выпускники университетов отчаянно бьются за место под солнцем. Они мечутся, как акулы, готовые пожрать друг друга.
– Так помоги ей набраться опыта, – сердито проворчал дед. – В конце концов ты обязан ее отцу тем…
– Да, я так и собирался поступить, – поспешно перебил его Джаред. – Но теперь, благодаря сумасбродному завещанию моей тетушки, мисс Мэдсен поселится здесь, на Нантакете, а не в Нью-Йорке, где находится мое бюро. И мне придется целый год заниматься ею персонально.
– И почему это тебя так беспокоит? – недоверчиво нахмурился дед.
Джаред недовольно поморщился.
– Ей захочется, чтобы я ее обучал, взглянул на ее проекты, проанализировал и оценил их. Она попытается разузнать о моих связях, выяснить… все обо мне.
– Не вижу в этом ничего предосудительного.
– Вздор! – сердито воскликнул Джаред. – Не хочу служить наживкой на твоем крючке. Вдобавок мне нравится действовать, а не обучать.
– И какие же великие деяния ты собираешься совершить, пока девушка будет здесь? – с нажимом произнес дед. – Водить вереницу шлюх у нее под окнами?
Джаред устало вздохнул.
– Если в наши дни девушки носят меньше одежды, это вовсе не подразумевает непременный упадок морали. Мы обсуждали это с тобой тысячу раз.
– Ты, наверное, говоришь о прошлой ночи? Как обстоит дело с моралью у твоей вчерашней гостьи? Где ты с ней познакомился?
Джаред страдальчески закатил глаза.
– «У капитана Джонаса». – Так назывался бар возле пристани, тамошние посетители не отличались строгостью нравов и не слишком заботились о соблюдении приличий.
– Боюсь даже спрашивать, каким судном командует этот капитан. Но кто родители этой молодой женщины? Где она выросла? Как ее зовут?
– Понятия не имею, – пожал плечами Джаред. – Бетти или Бекки, точно не помню. Она уехала утренним паромом, но, возможно, еще вернется этим летом.
– Тебе уже тридцать шесть, а у тебя нет ни жены, ни детей. Неужели с твоей кончиной угаснет род Кингсли?
– Лучше так, чем возиться со студенткой, обучая ее азам архитектуры, – не сдержавшись, проворчал Джаред.
Дед презрительно посмотрел на внука сверху вниз, что оказалось не так-то просто, поскольку тот был выше его ростом.
– Едва ли тебе стоит всерьез беспокоиться, что мисс Мэдсен увлечется тобой. Будь жива твоя матушка, эта святая женщина, она не узнала бы теперь собственного сына.
Джаред машинально провел рукой по заросшему бородой подбородку. Когда дед в свое время сказал ему, что тете Адди осталось жить не больше года, Джаред сумел устроить дела своей фирмы так, чтобы провести последние месяцы с нею на острове. Он поселился в домике для гостей, посвящая все свое время двоюродной бабушке. Тетя Адди, неизменно чуткая и внимательная, всегда предупреждала его, когда к ней приходили гости, и Джаред отправлялся на свою лодку. Адди никогда не заговаривала о женщинах, которых иногда приводил к себе ее внучатый племянник. И более того, притворялась, что понятия не имеет, почему он здесь.
В последние недели, проведенные вместе, бабушка и внук многим делились друг с другом. Рассказывая Джареду о своей жизни, Аделаида со временем стала все чаще упоминать о Калебе. Вначале она объяснила внуку, кто это такой.
«Калеб – твой пятый прадедушка», – неожиданно выпалила она.
«Так у меня их было пять?» – поддразнивая ее, отозвался Джаред.
Тетя Адди осталась невозмутимо серьезной.
«Нет. Калеб твой прапрапрапрапрадед».
«И он все еще жив?» – поинтересовался внук, прикидываясь непонимающим и вновь наполняя ромом бабушкин бокал. Все женщины из рода Кингсли питали слабость к этому напитку и пили его наравне с мужчинами. «В их жилах течет кровь моряков», – объяснял дед.
Джаред видел, как тетушка слабеет с каждым днем. «Она становится все ближе ко мне», – сказал ему Калеб, остававшийся с Аделаидой каждую ночь. Эти двое прожили вместе много лет. «Я пробыл с ней дольше, чем с остальными», – с горечью произнес дед, и глаза его, не знавшие старости, наполнились слезами. Калебу Кингсли едва сравнялось тридцать три, когда он погиб, и теперь, более двух веков спустя, он по-прежнему выглядел полным сил молодым мужчиной тридцати трех лет от роду.
Ведя доверительные разговоры с тетушкой, Джаред так и не признался ей, что тоже способен видеть своего пятикратного прадеда, говорить с ним и спорить. Мужчины из рода Кингсли обладали этим даром, но скрывали свой секрет от женщин. «Пусть они верят, что Калеб принадлежит им одним, – сказал отец Джареду, когда тот был еще мальчишкой. – Вдобавок мужчине не делает чести, когда о нем болтают, будто он проводит вечера в беседах с давно усопшим. Это равняет нас с бабами. Пускай лучше женщины ломают себе голову, нет ли у тебя связи на стороне». Джареда не вполне убедила отцовская философия, но он не нарушил слова, сохранив семейную тайну. Семь поколений потомков Монтгомери-Кингсли видели призрак Калеба; этот дар унаследовали старшие сыновья рода, большинство их дочерей, а так же несколько младших сыновей. Джаред подозревал, что Калеб сам выбирает, кому показываться, но лукавый старик всегда обходил этот вопрос молчанием.
Странно, как посторонняя молодая женщина, некая Аликс Мэдсен, смогла увидеть признак Кингсли. Впрочем, «странно» – это было слабо сказано.
Калеб сурово покосился на внука.
– Тебе нужно сходить к цирюльнику и сбрить эту бороду, к тому же волосы у тебя слишком длинные.
Повернувшись, Джаред взглянул на себя в зеркало. Дед вез товары из Китая, когда его корабль пошел ко дну много лет назад. Джаред понимал, что выглядит не лучшим образом. Со дня смерти тети он почти безвылазно оставался на борту своей лодки. Вот уже несколько месяцев он не брился и не стригся. В его бороде и в длинных, доросших до плеч волосах проглядывала седина.
– Я не похож на себя нью-йоркского, верно? – задумчиво проговорил он.
– Меня не волнует, что ты думаешь, – отрезал Калеб.
Джаред ехидно улыбнулся.
– А я-то надеялся, что ты станешь мной гордиться. Я, в отличие от тебя, не стараюсь влюбить в себя невинную беззащитную девушку. – Это был еще один верный прием, рассчитанный на то, чтобы стереть усмешку с лица Калеба.
Гневная вспышка не заставила себя ждать.
– Я никогда ни одну женщину…
– Знаю, знаю, – проворчал Джаред, сжалившись над красавцем призраком. – Твои побуждения всегда были чисты и благородны. Ты ждешь возвращения женщины, которую любил. Возможно, она явится тебе воплощенной в новом теле. Все эти годы ты хранил верность Валентине. Я все это уже слышал миллион раз. Ты узнаешь ее, как только увидишь, и тогда вы двое, взявшись за руки, скроетесь в лучах заходящего солнца. А значит, либо она умрет, либо ты вернешься к жизни.
Калеб привык к непочтительности и дерзости внука. Он никогда не говорил об этом, но задиристый, неуступчивый потомок чертовски напоминал самого Калеба, когда тот был еще жив. Он хмуро оглядел Джареда.
– Я должен узнать, что случилось с Валентиной, – веско произнес он. Калеб умолчал о том, что у него осталось лишь несколько недель на разгадку тайны. Теперь он знал: срок истечет двадцать третьего июня. Нужно выяснить во что бы то ни стало, что случилось с женщиной, которую он любил так сильно, что даже смерть не смогла разлучить их. Если его постигнет неудача, никто из Кингсли не обретет счастья, которого заслуживает. Как заставить упрямого, несговорчивого, не желающего никого слушать внука поверить?
Глава 1
Аликс все плакала и плакала, Иззи оставалось лишь скармливать ей шоколадные конфеты одну за другой. В ход уже пошли два сладких пончика, плитка горького шоколада, целый «Тоблерон» и батончик «Кит-Кат». Если Аликс возьмется за печенье с шоколадной крошкой, Иззи не сможет устоять и присоединится к ней, а значит, наверняка наберет лишние десять фунтов и не влезет в свое свадебное платье. Не слишком ли больших жертв требует женская дружба?
Подруги плыли на скоростном пароме, курсировавшем между Хайаннисом и Нантакетом. Они сидели за столиком бара, где было полно самых восхитительных сладостей, которые безнадежно губят фигуру.
Только что окончился их последний семестр в высшей архитектурной школе, и до недавнего времени Аликс чувствовала себя превосходно. В последний день перед летними каникулами девушки представили свои проекты. Профессор, как всегда, превозносил Аликс до небес, к великому ее смущению.
А вечером друг Аликс порвал с ней, съехав с ее квартиры. «У меня другие планы на будущее», – жестко заявил он.
После бурного объяснения с Эриком Аликс отправилась прямиком к подруге. Иззи и ее жених Гленн как раз уютно устроились на диване с большим пакетом попкорна, когда раздался стук в дверь. Услышав от Аликс, что случилось, Иззи ничуть не удивилась: она давно готовилась к подобному исходу и заранее запаслась двумя внушительными коробками шоколадного мороженого с карамелью.
Гленн отечески поцеловал Аликс в лоб.
– Эрик просто дурак, – сказал он, прежде чем отправиться в постель.
Иззи думала, что придется утешать подругу всю ночь, но час спустя Аликс уже мирно спала на диване в гостиной. На следующее утро она казалась притихшей, молчаливой.
– Пожалуй, я пойду домой, начну собирать вещи, – проговорила она. – Теперь у меня нет причин не ехать. – Речь шла о том, чтобы провести год на острове Нантакет. Несколько лет назад, вскоре после того как Иззи встретила Гленна (и тотчас поняла, что этот мужчина станет ее мужем), подруги заключили соглашение. Они договорились, что, окончив архитектурную школу, возьмут на год тайм-аут, прежде чем примутся за поиски работы. Иззи требовалось время, чтобы побыть просто женой и подумать, чего она хочет добиться в жизни.
Аликс давно решила, что следует потрудиться над творческим портфолио, чтобы будущие работодатели могли составить благоприятное мнение о ее профессиональных возможностях. Поскольку большинство студентов начинало искать работу, едва завершив обучение, им приходилось представлять лишь набор учебных заданий, выполненных под влиянием вкусов и предпочтений преподавателя. Аликс же хотела показать собственные проекты, смелые и оригинальные решения.
Предложение провести год на Нантакете не вызвало у Аликс энтузиазма. Отправиться на остров, где она не знает ни души? Нет, это чересчур. Вдобавок ей не хотелось расставаться с Эриком, Выдержат ли их отношения такую долгую разлуку? Аликс почувствовала, что нужно найти извинение, предлог для отказа. Повод нашелся, по ее мнению, сразу: она не могла оставить подругу накануне свадьбы.
Но Иззи заявила, что такой счастливый случай выпадает раз в жизни и Аликс просто обязана им воспользоваться.
– Ты должна поехать!
– Не знаю, – нерешительно протянула Аликс. – Твоя свадьба… Эрик… – Она пожала плечами.
Иззи сердито сверкнула глазами.
– Аликс, такое чувство, будто твоя фея-крестная взмахнула волшебной палочкой и ты получила то, в чем больше всего нуждалась. Притом в самый подходящий момент. Отправляйся без разговоров!
– Думаешь, у моей феи-крестной зеленые глаза? – спросила Аликс, и подруги весело рассмеялись. Глаза матери Аликс цветом напоминали изумруды. Разумеется, это она устроила своей дорогой доченьке год вольной жизни на острове, посвященный работе и обучению.
Девушки решили, что отправить Аликс в творческий отпуск задумала сама Виктория, поскольку именно она рассказала дочери о странном условии завещания Аделаиды Кингсли.
Виктория всегда внушала Иззи благоговейный трепет. Даже не будь она всемирно известной писательницей, автором захватывающих, восхитительных книг, миссис Мэдсен и тогда производила бы неотразимое впечатление. Эта женщина с густыми темно-рыжими волосами и фигурой, как у звезды испанской мыльной оперы, царила в любом обществе. Виктория не была шумной или особенно яркой, но мгновенно привлекала к себе все взгляды, стоило ей появиться в комнате. При виде ее люди невольно умолкали, вслед ей оборачивались, ее пожирали глазами. Казалось, каждый чувствовал присутствие этой женщины.
Впервые увидев миссис Мэдсен, Иззи задумалась, как относится Аликс к тому, что все внимание окружающих достается ее матери, но та давно привыкла к ореолу исключительности, окутывавшему Викторию, и принимала его как данность.
Разумеется, играло роль и то, что всякий раз при появлении Аликс Виктория тотчас прекращала очаровывать тесный кружок обступивших ее людей и направлялась к дочери. Рука об руку они удалялись в какой-нибудь тихий уголок, чтобы побыть вдвоем.
Услышав о завещании некоей женщины, которую она даже не помнила, Аликс твердо сказала «нет». Она действительно собиралась посвятить этот год подготовке портфолио, но отнюдь не на уединенном острове. С какой стати?
Вдобавок Аликс не говорила матери о том, что у нее есть близкий друг, который, очень возможно, станет ее мужем. Если захочет, разумеется.
– Не понимаю, – удивилась Иззи. – Я думала, вы с мамой все друг другу рассказываете.
– Нет, – возразила Аликс. – Я говорила, что знаю все о ней. Но сама откровенничаю весьма избирательно.
– И Эрик – твой секрет?
– Я стараюсь не посвящать маму в свои любовные истории. Если она узнает об Эрике, то сразу же набросится на него с расспросами и он наверняка в ужасе сбежит. Уж таковы мужчины…
Иззи пришлось отвести взгляд, чтобы скрыть досаду. Ей никогда не нравился Эрик, и она охотно позволила бы Виктории учинить ему допрос, лишь бы избавиться от проходимца.
В прошлом году, закончив чертежи и построив макет, Аликс «помогла» Эрику с его проектом. Вернее, сделала за него почти всю работу.
После разрыва с Эриком Аликс решила поехать на Нантакет и отнеслась к этому со всей серьезностью. «По крайней мере у меня будет время на занятия», – рассудила она. Чтобы стать дипломированным архитектором, ей предстояло сдать несколько по-настоящему серьезных экзаменов. «Я все сдам на „отлично“, и родители будут гордиться мной», – поклялась она. Иззи подумала, что родители Аликс едва ли могли бы гордиться дочерью больше, чем теперь, но промолчала.
Аликс согласилась пожить на острове, но в голосе ее было столько безнадежности и тоскливой обреченности, что Иззи решила проводить подругу, остаться с ней, пока та не обустроится на новом месте. Она хотела быть рядом на случай, если у Аликс произойдет нервный срыв.
Это случилось, когда девушки взошли на паром, отправляющийся на остров. До того у поглощенной сборами Аликс попросту не было времени думать об Эрике. Ее мать оплатила все расходы и даже заранее отправила весь багаж на остров, так что подруги оставили себе лишь небольшие дорожные сумки с самым необходимым. Они уехали раньше, чем собирались: Иззи боялась, что Аликс вновь встретится с Эриком.
Аликс держалась неплохо, пока паром не отошел от пристани.
– Не понимаю, что я сделала не так, – прошептала она, повернувшись к подруге. По щекам ее катились слезы.
Иззи в ожидании кризиса держала в сумке большую шоколадку «Тоблерон».
– Ты виновата в том, что родилась умнее и намного талантливее Эрика. И этим напугала его до смерти.
– Неправда, – возразила Аликс. Иззи развернула шоколадку, и подруги уселись за столик. Туристский сезон еще не начался, пассажиров на пароме было немного. – Я всегда была очень внимательна к нему.
– О да, – кивнула Иззи. – Это верно. Потому что не хотела ранить его подростковое эго.
– Да ладно тебе, – проворчала Аликс, набивая рот шоколадом. – Нам с ним было так хорошо вместе. Он…
– Он пользовался тобой! – Иззи оставалось лишь беспомощно наблюдать, как Эрик увивается вокруг Аликс, пока та делает за него проект. Остальные молодые люди на курсе побаивались ее. Отец Аликс был успешным архитектором, мать – знаменитой писательницей, но что еще хуже, ее проекты неизменно побеждали на всех конкурсах, завоевывали все призы, их хвалили преподаватели. – А чего ты от него ожидала, ведь ты всегда входила в пятерку лучших на курсе? Я думала, профессор Уивер бросится целовать тебе ноги, увидев твою последнюю работу.
– Просто он особенно ценит проекты, по которым действительно можно что-то построить. Вполне профессиональный подход.
– Еще бы. С той дребеденью, которую проектировал Эрик, До того как ты пришла ему на помощь, не справились бы даже крутые ребята, построившие Сиднейский оперный театр.
Аликс слабо улыбнулась.
– Пожалуй, она больше напоминала космический корабль.
– Я боялась, что эта штуковина в любую минуту стартует и вылетит на орбиту. К чертям собачьим!
Казалось, Аликс немного повеселела, но вскоре лицо ее снова печально вытянулось.
– А ты видела его новую девушку на прощальной вечеринке? На вид ей от силы двадцать.
– Чего уж тут скрывать? – нахмурилась Иззи. – Эта девица молчала весь вечер. Глупая корова. Но именно такая женщина и нужна Эрику с его больным самолюбием. Он должен подавлять других, чтобы чувствовать себя на коне.
– Ты настоящий психолог.
– Вовсе нет. Я просто женщина, и у меня есть глаза. Из тебя выйдет великий архитектор, но если ты хочешь найти свою любовь, тебе нужен человек совсем другой профессии. – Иззи думала при этом о своем женихе, занимавшемся продажей машин. Он не смог бы отличить Пея [1]1
Ио Мин Пей (р. 1917) – американский архитектор китайского происхождения. Один из пяти первых лауреатов Притцкеровской премии. (Здесь и далее прим. пер.)
[Закрыть]от Ле Корбюзье и не узнал бы последних шедевров Монтгомери.
– Может, я встречу архитектора, который будет так любезен, что не испугается меня, – усмехнулась Аликс.
– К несчастью, Фрэнк Ллойд Райт уже умер.
На губах Аликс снова показалась робкая улыбка, и Иззи решилась сменить тему:
– Ты, кажется, упоминала, что там, где поселишься, будет какой-то мужчина? Он вроде бы занимает домик для гостей.
Аликс презрительно фыркнула, впившись зубами в шоколадный кекс, купленный Иззи.
– Представитель юридической фирмы сказал, что племянник мисс Кингсли останется в доме и я смогу обращаться к нему со всеми вопросами. Он поможет, если понадобится, что-то отремонтировать. Его зовут мистер Кингсли.
– А-а, – разочарованно протянула Иззи. – Если Аделаиде Кингсли было за девяносто, когда она отошла в лучший мир, то ее племяннику наверняка не меньше шестидесяти. Может, он хотя бы прокатит тебя разок на своей моторке.
– Не смеши меня.
– Я пытаюсь тебя развеселить. Получается?
– Да. – Аликс посмотрела в сторону бара. – У них есть печенье с шоколадной крошкой?
Иззи горестно застонала про себя. Ну всё, настала очередь печенья. Она мысленно осыпала проклятиями бывшего дружка Аликс.
– Если я наберу вес, то подмешаю гель для волос в его клей, и все его макеты развалятся, – тихонько проворчала она, направляясь к стойке. С кровожадной улыбкой Иззи взяла из корзинки четыре больших печенья, обернутых прозрачной пленкой, и расплатилась.
К тому времени как паром причалил к пристани, Аликс перестала плакать, но по-прежнему походила на мученицу, которую ведут на костер.
Иззи, отдав должное печенью и горячему шоколаду (не могла же она допустить, чтобы Аликс ела одна), горела желанием поскорее сойти на берег. Она никогда прежде не бывала на Нантакете, и ей не терпелось как следует все рассмотреть. С вместительными кожаными сумками за плечами (подарок Виктории) девушки ступили на длинный, широкий дощатый причал. В маленьких магазинчиках, похожих на старые рыбацкие хижины, продавались довольно симпатичные майки с эмблемой острова. Иззи с удовольствием остановилась бы, чтобы купить Гленну кепку и футболку, но Аликс неуклонно шла вперед. Вскинув голову, глядя прямо перед собой невидящими глазами, она шла и шла.
Иззи заметила невдалеке детей с рожками мороженого в руках. Если удастся отвлечь Аликс мороженым, решила она, то можно будет заглянуть в сувенирную лавку.
– Сюда! – позвала она. Подруга послушно последовала за ней. Иззи указала ей на небольшое кафе-мороженое на краю причала. – Купи мне ореховое, – попросила она. Аликс молча кивнула и вошла внутрь. Достав мобильный телефон, Иззи позвонила жениху. – Дела идут не слишком хорошо, – призналась она в ответ на его вопрос. – Не знаю, когда вернусь. Боюсь, Аликс сейчас в таком состоянии, что готова забраться в постель, укрыться с головой и никогда не вставать. Такое с ней уже бывало. Я тоже по тебе скучаю. Ой, она идет. О нет! Она купила себе рожок с тремя шариками шоколадного мороженого. Если так и дальше пойдет, ей не понадобится паром, чтобы вернуться домой. Ее раздует, как воздушный шарик, и она доберется вплавь. Думаю…
Иззи осеклась, потому что в эту минуту между нею и Аликс прошел мужчина. Высокий, чуть больше шести футов, широкоплечий, с неровной седеющей бородой и спутанными волосами, свисавшими почти до плеч. Он шел широким, размашистым шагом. Закатанные рукава джинсовой рубашки открывали загорелые руки. Скользнув рассеянным взглядом по лицу Иззи, он с видимым равнодушием отвернулся, затем посмотрел на Аликс, направлявшуюся к подруге с двумя рожками мороженого в руках. Смерив ее взглядом, он на мгновение заколебался, словно собираясь заговорить с ней, но потом продолжил путь и исчез за углом.
Иззи застыла, глядя ему вслед. Глаза ее округлились, рот изумленно приоткрылся. Она все еще прижимала к уху телефон. Гленн что-то говорил, но Иззи его не слышала.
– Ты его видела? – прошептала она подошедшей подруге.
– Кого? – Аликс протянула ей рожок.
– Его.
– Кого «его»? – без всякого интереса спросила Аликс.
– ЕГО!
– Изабелла! – донесся из телефона окрик Гленна.
– Ах, извини, – сказала Иззи в трубку. – Я только что видела его. Здесь, на Нантакете. Мне пора. – Прервав звонок, она взяла у Аликс свой рожок и выбросила его в ближайшую урну.
– Эй! – возмутилась Аликс. – Я могла бы его съесть.
– Значит, ты не видела?
– Я никого не заметила, – отозвалась Аликс, откусывая кусок мороженого. – Так кто это был?
– Монтгомери. – Аликс замерла, поднеся ко рту лакомство. Большие шоколадные шарики угрожающе нависали над рожком. – Я видела, как только что мимо нас прошел Джаред Монтгомери.
Аликс оторвалась от мороженого.
– Тот самый Джаред Монтгомери? Архитектор, создавший Уиндом-билдинг в Нью-Йорке?
– Кто же еще? И он посмотрел на тебя! Готов был остановиться и заговорить.
– Нет, – прошептала Аликс, сделав большие глаза. – Не может быть. Нет.
– Да брось ты эти сладости!
Швырнув в урну тройную порцию мороженого, Аликс вытерла рот и схватила Иззи пол руку.
– Куда он пошел?
– Туда, за угол.
– И ты позволила ему ускользнуть?! – Выпустив руку Иззи, Аликс поспешила вперед, подруга бросилась за ней. Они успели как раз вовремя, чтобы увидеть, как бородатый мужчина садится в красивую белую лодку с каютой внизу. Рядом на пристани стояла какая-то девушка в чересчур коротких шортах. Похоже, ее не смущало, что день выдался довольно холодный. Монтгомери улыбнулся ей лучезарной улыбкой, способной осветить мир (по крайней мере так показалось Аликс). Взяв сумку, которую протянула ему девица, он унесся прочь один, оставляя за кормой две пенные борозды.
Аликс привалилась спиной к выцветшей дощатой стене какого-то строения.
– Это и вправду он.
Иззи пристроилась рядом. Подруги не сводили глаз с лодки, быстро исчезавшей вдали.
– У него фирма в Нью-Йорке. Так зачем, по-твоему, он здесь? Отдыхает? Или строит что-то невообразимое, ни с чем не сравнимое?
– Это в самом деле он, – восхищенно протянула Аликс, глядя на море. – Помнишь, как мы слушали его выступление?
– Как будто это было вчера, – отозвалась Иззи. – Когда он улыбнулся той девице, я сразу поняла, что не ошиблась. Эти глаза я узнала бы где угодно.
– А его нижняя губа, – прошептала Аликс. – Я написала о ней стихотворение.
– Ты меня разыгрываешь? Я не видела никаких стихов.
– Только потому, что я их тебе не показывала. Это единственное стихотворение, которое я сочинила в жизни.
Они замолчали, не в силах больше говорить. Джаред Монтгомери был их кумиром. В архитектурном мире он считался легендой. Роковой мужчина, смертоносный вампир, вся четверка «Битлз» и Джастин Бибер в одном лице.
Иззи первой пришла в себя. Слева от нее какой-то молодой человек привязывал старую лодку. Она направилась к нему.
– Вы знаете того мужчину, который только что отчалил на белой лодке?
– Еще бы. Он мой кузен.
– Пра-а-а-вда? – воскликнула Иззи с таким воодушевлением, словно в жизни не слышала ничего интереснее. – И как его зовут?
Аликс подошла и встала рядом с подругой. Девушки, затаив дыхание, ждали ответа.
– Джаред Кингсли.
– Кингсли? – озадаченно переспросила Иззи. Лицо ее разочарованно вытянулось. – А не Джаред Монтгомери?
Мужчина весело рассмеялся. Он был недурен собой, но его одежда определенно нуждалась в стирке.
– Можно и так сказать. – Он явно дразнил девушек. – Здесь он Кингсли, а в Америке – Монтгомери.
– В Америке? Как это? – не поняла Иззи.
– Там. – Молодой человек неопределенно махнул в сторону моря. – В Америке. Откуда вы только что прибыли.
Подруги улыбнулись, им показалось забавным, что парень в лодке считает Нантакет суверенным государством.
Иззи хотелось окончательно убедиться, что бородач и есть тот самый Монтгомери.
– Вы не знаете, чем он зарабатывает на жизнь?
– Рисует планы домов. Джаред начертил для меня план гаража, и вышло то, что надо. Летом я сдаю квартиру над гаражом. Вы случайно не ищете место, где остановиться?
Девушкам понадобилось несколько мгновений, чтобы освоиться с мыслью, что один из величайших архитекторов в истории низведен до положения чертежника, «рисующего планы домов».
Аликс опомнилась первой:
– Нет, спасибо. Я… – Она осеклась, не желая говорить незнакомцу о себе.
Он улыбнулся, будто прочитав мысли девушек.
– Если вы интересуетесь им, то вам следует занять очередь. Вдобавок в ближайшие три дня Джареда здесь не будет, он уехал, так что придется вам подождать.
– Спасибо, – поблагодарила Иззи.
– Если вы вдруг передумаете, меня зовут Уэс. Представьте себе прекрасный закат на Нантакете, и сразу вспомните обо мне. [2]2
В оригинале игра слов. Имя Уэс (Wes) созвучно West – запад.
[Закрыть]
Подруги обошли дом и вернулись к кафе-мороженому. Обе потрясенно молчали. Глаза их сияли.
– Джаред Монтгомери, он же Джаред Кингсли, – задумчиво произнесла наконец Аликс.
Уловив мысль подруги, Иззи застыла на месте, боясь пошевелиться.
– И ты будешь жить в Кингсли-Хаусе.
– Целый год.
– Думаешь, он и есть тот самый мистер Кингсли, который останется там вместе с тобой? – Глаза Иззи стали круглыми, как блюдца. – Это к нему ты можешь обращаться со всеми вопросами? И он будет присматривать за домом?
– Нет. То есть я так не думаю. Не могу себе такого представить.
– Но ты надеешься! – Иззи сжала ладонями виски. – О, я чувствую, у тебя очень скоро начнутся проблемы с водопроводом, да еще какие! Ты забудешь выключить кран и окатишь водой Монтгомери. Ему придется раздеться, ты тоже будешь вся мокрая, вы посмотрите друг на друга, сорвете с себя остатки одежды и…
Аликс рассмеялась.
– Ну, это, пожалуй, чересчур. Слишком фантастично. Я не стала бы заходить так далеко, но могу представить… как случайно роняю папку со своими последними эскизами, и они рассыпаются у его ног.
– Отлично, – одобрительно кивнула Иззи. – Страстная постельная сцена последует позже. Вначале покажи Монтгомери, на что ты способна в архитектуре, а потом расслабься и уступи инициативу. Позволь ему быть мужчиной-победителем. Превосходный план.
Аликс мечтательно вздохнула, подняв глаза к небу.
– Он скажет, что в жизни не видел таких смелых новаторских решений, столь тщательно продуманных и обоснованных, и никогда прежде не встречал такого таланта, как у меня. «С этого дня мы будем неразлучны, я хочу научить тебя всему, что знаю сам», – воскликнет он. Весь год он будет заниматься со мной. Год обучения и…
– Ну конечно! – перебила подругу Иззи.
– Что?
– Теперь мне все ясно, – торопливо заговорила Иззи. – Твоя мама уверяет, будто эта старуха, с которой ты даже не знакома…
– Мама говорит, что мы с той женщиной провели лето вместе, когда мне было четыре года.
– Ладно, старуха, которую ты не помнишь, оставляет тебе дом на целый год. Виктория объяснила это тем, что ты решила пропустить год, прежде чем взяться за поиски работы. Я всегда подозревала, дело здесь нечисто, потому что старуха…
– Мисс Кингсли.
– Хорошо, мисс Кингсли не могла знать, когда умрет. Она запросто дожила бы и до ста лет, а у тебя к тому времени уже была бы собственная фирма.
– Возможно, у меня и будет свое бюро, – согласилась Аликс, – но только если я выдержу экзамены. – Среди студентов ходила шутка, что учиться архитекторам приходится дольше, чем врачам, в конце их ждут убийственные экзамены, а когда все испытания позади – они остаются без работы. – Не понимаю, к чему ты клонишь.
