Текст книги "Истинная любовь"
Автор книги: Джуд Деверо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– Думаю, мисс Кингсли, а может, и твоя мать заодно, хотели, чтобы ты познакомилась с неженатым племянником, архитектором Джаредом Монтгомери. Он же Кингсли.
– Но если бы его тетушка дожила до ста лет, к тому времени у него была бы уже дюжина детей.
– Не позволяй таким предположениям разрушить красивую теорию.
– Ты права. Мисс Кингсли хотела познакомить своего племянника со мной, поэтому она при полном одобрении моей матери решила поселить меня в доме бок о бок с ним. Разумеется, он живет и работает в Нью-Йорке и, наверное, проводит здесь от силы две или три недели в году, но разве это имеет значение? История слишком хороша, чтобы ее могла испортить подобная мелочь.
– Ты хочешь сказать, что у твоей матери не было никаких тайных мотивов, когда она отправляла тебя в этот старый дом?
Аликс слишком хорошо знала мать, чтобы ответить «нет». Но, по правде говоря, ее нисколько не заботило, чем руководствовалась Виктория и как устроилось это дело. Важно было лишь то, что ей представилась такая замечательная возможность. Неужели Джаред Монтгомери и вправду будет жить рядом? В домике для гостей?
– Я научусь всему, что он знает, от тонкостей дизайна до прокладки канализации. Напомни мне послать маме охапку роз. Ладно, пошли домой.
– Ты больше не хочешь мороженого? – поинтересовалась Иззи.
– Смеешься? Давай пойдем быстрее, может, хотя бы согреемся. Почему ты позволила мне съесть столько шоколада?
– Из всех неблагодарных… – начала было Иззи, но осеклась, услышав хохот Аликс. – Очень забавно. Извини, что не смеюсь. До возвращения Монтгомери три дня, а нас ждет еще куча дел.
– Я слышала, что здесь на острове ходить по магазинам одно удовольствие, – заметила Аликс.
– Ну, нет, – возразила Иззи. – За покупками пойду я. Тебе нужно работать. Ты должна представить себя во всем блеске.
– У меня есть несколько идей, – призналась Аликс. Иззи весело фыркнула: Аликс всегда была ими переполнена.
Подруги бодро шагали все дальше от пристани. Теперь, когда предательство Эрика больше не омрачало их радость, девушек захватила красота приморского городка. Мощенная булыжником улочка, не слишком удобная для ходьбы или езды, выглядела на редкость живописно. Широкий тротуар был выложен кирпичом. Причудливые изгибы дороги напоминали морскую зыбь: за долгие века корни деревьев и оседание почвы сделали землю бугристой.
Но больше всего Аликс поразили дома. Изящные, хороших пропорций, один лучше другого. Безупречно задуманные и исполненные.
– Кажется, я сейчас упаду в обморок, – прошептала она, когда подруги остановились и оглядели улицу, любуясь открывшимся видом.
– Да, в действительности остров даже привлекательнее, чем на фотографиях.
– По-моему, здесь настоящий рай.
Иззи с любопытством посмотрела на подругу. Они познакомились в первый день занятий в архитектурной школе. Две молодые женщины, красивые, элегантные, ухоженные, но на этом их сходство заканчивалось. Иззи мечтала поселиться в маленьком городке и открыть бюро ремонта. Главное место в ее жизни занимала семья – муж и дети.
Аликс же унаследовала от отца страстную любовь к строительству. Ее дед по отцу работал строителем-подрядчиком, и его сын с юности проводил летние месяцы, занимаясь постройкой домов. Зимой отец Аликс трудился в столярной мастерской, изготавливая шкафы. Он получил диплом архитектора еще до рождения дочери, а позднее преподавал в университете.
Аликс с раннего детства росла в двух мирах. Жизнь ее отца была неразрывно связана со строительством. Он с удовольствием учил дочь всему, что знал, от дизайна интерьеров и выбора цветовой палитры для внутренней отделки зданий до забивания гвоздей. Аликс еще школьницей умела читать чертежи.
Другую половину жизни она проводила рядом с матерью писательницей. Часть года, пока Виктория писала свои романы, мать с дочерью жили уединенно. Закончив очередную книгу, миссис Мэдсен устраивала вечеринки с коктейлями, давала роскошные обеды, затевала всевозможные развлечения и забавы. Тихая жизнь сменялась бурной.
Аликс нравилось это разнообразие. Она любила днем сидеть в кузове пикапа и жевать сандвичи вместе с отцовскими рабочими, а вечером, надев роскошное платье от известного дизайнера, веселиться в кругу самых знаменитых писателей и воротил издательского мира.
«В сущности, они мало отличаются между собой, – говорила Аликс. – И тем и другим приходится зарабатывать себе на жизнь. И хотя одни орудуют молотком-гвоздодером, а инструмент других – слово, все они просто трудяги».
Талантливая дочь известных родителей, Аликс росла целеустремленной и с детства стремилась к успеху. Она унаследовала отцовскую любовь к строительству и убеждение матери, что жизнь лишь тогда имеет смысл, когда ставишь перед собой самую дерзкую цель.
Погрузившись в задумчивость, Аликс разглядывала улицы города. При виде отрешенного лица подруги Иззи почти пожалела Джареда Монтгомери. Когда Аликс жаждала что-то узнать, она бывала ненасытной.
– Я видела это раньше, – произнесла Аликс.
– Возможно, у тебя сохранились детские воспоминания. Ты ведь жила здесь в четырехлетием возрасте.
– Непохоже, но… – Аликс огляделась. Напротив, через дорогу, стояло красивое белое деревянное здание с темно-зелеными окнами. Карта, изображенная на боковой стене, показывала удаленность Нантакета от стран в различных частях света. Гонконг, судя по карте, находился в 10 453 милях от острова.
– «Мы – средоточие жизни», – медленно произнесла Аликс. – Эти слова звучат в моей голове, когда я смотрю на ту карту. «Нантакет – центр мира». Должно быть, я слышала это в детстве, Я не понимала, что это значит, но запомнила. Думаешь, фраза имеет какой-то смысл?
– Конечно, – улыбнулась Иззи. «Похоже, уже скоро я смогу уехать», – с удовольствием отметила она про себя. Аликс определенно знала о Нантакете куда больше, чем ей казалось. Мало того, у нее постепенно возникало чувство, будто Нантакет ее дом. Если Виктория на пару с покойной мисс Кингсли задумали все это, чтобы познакомить Аликс со знаменитым архитектором Джаредом Монтгомери, то их план начал осуществляться. – Давай зайдем в «Мюррейс», надо отпраздновать, – предложила Иззи. В магазине на стеллажах поблескивали бутылки с пивом, вином и более крепкими напитками. Иззи хотелось чего-нибудь холодного и шипучего, поэтому она сразу направилась к холодильнику у задней стены.
Но Аликс подошла к старомодному деревянному прилавку и оглядела полки позади него.
– У вас есть ром? – обратилась она к женщине за стойкой.
– Ром? – удивилась Иззи. – Не знала, что ты его любишь.
– Я и сама не предполагала. Кажется, я лишь однажды пробовала ром с колой. Но здесь, на Нантакете, мне почему-то хочется рома.
– Это местная традиция, – улыбнулась продавщица. – Какой вам ром?
– Вон тот. – Аликс указала на бутылку «Флор де Канья» семилетней выдержки.
– На дешевку ты не размениваешься, – заметила Иззи, выкладывая на прилавок три бутылки вина.
Достав из сумки телефон, Аликс просмотрела последние сообщения. Мама объясняла ей, как найти Кингсли-Хаус, но, погруженная в тоску по Эрику, Аликс не распечатала карту на принтере. Вдобавок мамины инструкции, как случалось не раз, скрывали в себе загадку. Виктория была прежде всего писательницей, и это сказывалось во всем; она обожала таинственность.
Аликс взглянула на женщину за прилавком.
– Я собираюсь остановиться в одном доме здесь, на острове. Мама сказала, что туда можно пройти пешком от пристани. Номер двадцать три по Кингсли-лейн. Мама пишет… – Аликс сверилась с сообщением, – дорога поворачивает возле Уэст-Брик. То есть «западного кирпичного»? Не понимаю, что бы это значило. Может, название улицы? Как мне найти Уэст-Брик-роуд?
Продавщица, привыкшая иметь дело с туристами, добродушно усмехнулась.
– Должно быть, она написала просто Уэст-Брик.
– Ну да, так и есть, – кивнула Аликс. – Я подумала, это какая-то ошибка.
– Так вам, наверное, нужен дом Адди, – догадалась женщина.
– Да. А вы ее знали?
– Здесь все ее знали, и нам всем ее не хватает. Так вы та самая девушка, что будет жить здесь весь год?
Аликс немного смутило, что женщине это известно. Не успела приехать, и уже знаменитость.
– Да, – нерешительно призналась она.
– Вам повезло! И не позволяйте Джареду запугивать вас. Хоть он мне и родственник, но примите мой совет – дайте ему отпор.
Аликс растерянно моргнула, глядя на продавщицу. В ее глазах Джаред Монтгомери, он же Кингсли, был божеством, которому поклонялись. В мире архитектуры, где жила и работала Аликс, о нем говорили с придыханием. Но на Нантакете, похоже, никто и не думал благоговеть перед гением.
Иззи пришла на помощь подруге:
– Мы уже встретили одного мужчину, который сказал, что он… кузен мистера Кингсли. У него еще много родни?
Лицо продавщицы расплылось в улыбке.
– Многие из нас потомки тех мужчин и женщин, что первыми поселились на нашем острове, и все мы так или иначе приходимся друг другу родней. – Она подошла к кассе и пробила чек. – Возле банка поверните налево. Там будет главная улица, Мейн-стрит. Вы увидите три одинаковых кирпичных дома. Кингсли-лейн уходит направо возле крайнего из этих зданий.
– Это и есть Уэст-Брик – западный кирпичный, – сообразила Аликс.
– Верно.
Подруги расплатились и, поблагодарив продавщицу, вышли из магазина.
– Теперь нам нужно только найти банк, – сказала Иззи. Но Аликс снова погрузилась в транс, разглядывая городок. Дом по другую сторону дороги заставил ее застыть на месте. От главного двухэтажного здания отходили в обе стороны одноэтажные боковые крылья с низкими покатыми крышами. Над окошком в форме полумесяца наверху виднелось еще одно, восьмиугольное, решетчатое. – Мне чертовски жаль прерывать твои размышления, – проворчала Иззи, – но если и дальше так пойдет, мы доберемся до места только к ночи.
Аликс неохотно двинулась дальше, продолжая рассматривать каждое встречное строение и восхищаться его совершенством. Когда подруги поравнялись с аптекой, напоминавшей декорации к фильму об Америке девятнадцатого века, Аликс взволнованно воскликнула:
– Я помню это место! Я его знаю. – Распахнув старомодную сетчатую дверь, она вбежала внутрь. Иззи бросилась за ней. Слева располагалась потертая стойка, перед которой теснились табуреты, позади нее на стене висело зеркало.
Опустив на пол сумку, Аликс уселась на табурет.
– Я хочу горячий сандвич с сыром и ванильный фрап, – решительно заявила она молодой женщине за стойкой.
Иззи опустилась на соседний табурет.
– Когда ты успела проголодаться, и что такое фрап?
– Молоко, мороженое. – Аликс пожала плечами. – Не знаю. Я всегда заказывала раньше именно это и хочу заказать сейчас.
– Заказывала в четыре года? – улыбнулась Иззи, довольная тем, что на Аликс вдруг нахлынули воспоминания.
«Фрап» оказался фраппе, молочным коктейлем, получившим американизированное название. Иззи заказала себе тот же напиток и попросила сандвичи с тунцом.
– Она приходила сюда за покупками, – сказала Аликс, расправляясь с сандвичем, поданным на тонкой бумажной тарелке. – Там сзади магазинчик.
Иззи, не в силах удержаться, оглядела полки. На первый взгляд место казалось самым простым, но, присмотревшись внимательнее, она заметила, что все товары здесь высокого качества. Подобные кожаные изделия можно найти на Мэдисон-авеню в Нью-Йорке.
– Уверена, твоей маме нравится этот магазин, – проговорила Иззи, когда подруги снова вышли на улицу.
Аликс задумалась.
– Интересно. Если мама устроила дело с завещанием, когда же она успела? Она говорила, что провела здесь лето, когда мне было четыре. В том году они с папой разошлись, но с тех пор мама ни разу не упоминала о Нантакете. Когда она приезжала сюда? И откуда мама знает эту мисс Аделаиду Кингсли?
– А мне хотелось бы знать, кто такая «она»?
– О чем это ты?
– В аптеке ты сказала: «Она приходила сюда за покупками». Ты говорила о своей маме?
– Наверное, – нерешительно произнесла Аликс. – Но, возможно, и нет. У меня такое чувство, будто я постоянно погружаюсь в другое время. У меня нет осознанных воспоминаний об этом острове, но с каждым шагом я встречаю что-то знакомое. Этот магазин… – Она посмотрела на деревянное здание со стеклянными дверями, выкрашенное в серый и белый цвета. – Я знаю, что наверху продают детскую одежду. Она… то есть кто-то, купил мне там розовый кардиган.
– Если бы это была твоя мама, ты бы наверняка запомнила. Виктория особенная, ее не забудешь.
Аликс рассмеялась.
– Ты намекаешь на ее рыжие волосы, зеленые глаза и фигуру, из-за которой случаются автокатастрофы? Я рада, что больше похожа на отца. Где банк, как ты думаешь?
Иззи усмехнулась. Послушав Аликс, можно было решить, что она невзрачный серый воробушек в сравнении со своей необыкновенной матерью, но в действительности все обстояло иначе. Аликс, хоть и не выделялась в толпе так же заметно, как Виктория, отличалась бросающейся в глаза красотой. Она была выше ростом и стройнее матери, а в ее длинных, разноцветных от природы волосах мелькали белокурые и рыжеватые пряди. Она носила волосы распущенными, небрежно отбросив набок. Иззи прилагала немало усилий, чтобы завить свою темную шевелюру, а у Аликс кудри вились сами собой.
У нее были зеленовато-синие глаза и небольшой рот с пухлыми губами. «Как у куклы», – сказала Виктория как-то за обедом, заставив дочь густо покраснеть.
Аликс нисколько не кичилась своими внешностью, происхождением и даже талантом. Ее скромность и простота особенно нравились Иззи.
Аликс замерла, затаив дыхание.
– Ты только посмотри! – Она указала на конец улицы, где стояло величественное здание с высоким цоколем и крутой лестницей, ведущей к портику под изогнутой крышей, в глубине которого скрывалась парадная дверь. Казалось, прекрасное строение свысока оглядывает город, словно властная императрица своих подданных.
– Это что-то необыкновенное, – отозвалась Иззи, больше озабоченная поисками Кингсли-Хауса.
– Нет, ты посмотри наверх.
Наверху красовалась вывеска: «Бэнк Пасифик нэшнл».
Иззи невольно рассмеялась.
– На мой банк это не похоже. А ты что скажешь?
– Здесь все замечательно, ни на что не похоже. Если это банк, то нам следует повернуть налево.
Они пересекли мощенную кирпичом улицу и направились вверх по Мейн-стрит, оставив позади Фэр-стрит. В этой части города располагались старые жилые дома с покрытыми обветренной дранкой крышами, каждый – мечта историка. Обычные кричащие, безвкусные викторианские строения, которые во многих американских городках называют «старинными», встречались здесь редко. Нантакет строили квакеры, поборники простоты во всем: в одежде, в быту и особенно в жилище. Их дома, лишенные излишних украшений, отличались строгой красотой. Профессиональный взгляд Аликс видел в каждой крыше, двери, в каждом окне произведение искусства.
– Думаешь, ты проживешь целый год, разглядывая этот городок? – спросила Иззи, посмеиваясь над восторженным выражением лица подруги.
Когда девушки дошли до трех кирпичных домов, Аликс пришла в такое волнение, что, казалось, подобно дамам былых времен, она вот-вот упадет в обморок. Горделивые, высокие, великолепно сохранившиеся здания в самом деле производили внушительное впечатление.
Аликс осталась стоять на дорожке, будто приклеенная, не в силах оторвать глаз от домов, но Иззи решительно обогнала ее.
За последним домом начиналась узкая улочка, почти скрытая от глаз густыми ветвями деревьев. «Кингсли-лейн» – значилось на маленькой белой табличке.
– Идем, – позвала Иззи, и Аликс нехотя последовала за ней.
После просторной главной улицы аллея казалась особенно узкой. Свернув на нее, подруги словно шагнули в прошлое. Почти все дома здесь были покрыты грубой кедровой дранкой, посеревшей от влажного, пропитанного солью воздуха Нантакета. Дорожка впереди терялась среди деревьев, уже покрывшихся свежей зеленой листвой, по обеим сторонам виднелись дома, малые и большие, подступавшие к самой улочке и затаившиеся в глубине, окруженные прелестными садами.
Девушки повернули на боковую дорожку и молча побрели по ней, вглядываясь в номера домов.
– У здешних домов есть названия, – удивилась Иззи.
– Куортерборды, – медленно произнесла Аликс.
– Это слово ты только что придумала?
– Нет… понятия не имею, откуда я его знаю, но так называются те деревянные таблички с надписями.
– «Россыпи роз», – прочла Иззи, глядя на стену дома возле самой дорожки.
– «За пределами времени». – Аликс указала на здание справа. Его огибала подъездная дорожка, ворота скрывали от глаз сад в глубине. Рядом с каждым домом имелось место для парковки. Некоторые настолько узкие, что машины едва не царапали бока, но ни один автомобиль не перегораживал улицу. – Смотри, вон там пансион – ночлег с завтраком. На вывеске написано «Морская гавань».
– А это… – Иззи пригляделась к дому на другой стороне дороги. – Номер 23. Он называется «В море навеки».
Перед ними стоял большой, ошеломляюще прекрасный белый дом. Его простота создавала ощущение вневременности. Он мог быть новым или насчитывать сотни лет. Иззи обвела глазами окна с темными ставнями – пять верхних и четыре нижних. Ее взгляд задержался на широкой белой двери посередине.
– Это он и есть? – прошептала Аликс из-за плеча подруги. – Именно здесь я буду жить целый год?
– Думаю, да, – отозвалась Иззи. – Номер тот самый.
– Напомни мне послать маме орхидеи.
Аликс пошарила в большой сумке от «Фенди», ища ключи, которые передала ей мать. Отыскав их, она подошла к двери, но у нее так сильно дрожали руки, что ей никак не удавалось попасть ключом в замочную скважину.
Взяв у нее ключ, Иззи сама отперла дверь. Девушки вошли в просторный холл с лестницей, ведущей наверх. Справа располагалась гостиная, слева – столовая.
– Такое чувство… – начала Иззи.
– …что, путешествуя во времени, мы еще дальше углубились в прошлое, – закончила за нее Аликс. Она прежде не особенно задумывалась, как меблируют такие древние дома, и ожидала увидеть строгую обстановку, отражающую представления какого-нибудь дизайнера о том, как должен выглядеть подобный интерьер. Но Кингсли-Хаус на протяжении столетий занимала одна семья. Убранство дома составляла смесь старого и нового. Впрочем, к «новому» относились предметы, купленные не позднее 1930-х годов.
В холле стояли высокий секретер и сундук, инкрустированный слоновой костью или чем-то подобным. Угол занимала большая китайская фарфоровая подставка для зонтов с изображением ветвей цветущей вишни.
Заглянув в гостиную, девушки обнаружили обитую полосатым шелком мебель с потертыми подлокотниками. Розовый обюссонский ковер на полу тоже знавал лучшие времена – на нем зияли проплешины. От столиков, украшений и величественных портретов так и веяло стариной.
Девушки переглянулись и рассмеялись.
– Это настоящий музей! – воскликнула Иззи.
– Жилоймузей.
– И он твой.
В следующее мгновение подруги бросились исследовать дом, перебегая из комнаты в комнату и громко обмениваясь впечатлениями.
Позади гостиной обнаружилась небольшая комнатка с телевизором.
– Что ты скажешь об этом ящике? – спросила Аликс. – Примерно 1964 год?
– Отошли его в Смитсоновский институт [3]3
Смитсоновский институт – одно из старейших государственных Научно-исследовательских и культурных учреждений США. Основан в 1846 г. в Вашингтоне на средства английского ученого Дж. Смитсона.
[Закрыть]и попроси маму купить тебе телик с плоским экраном.
– Непременно.
В задней части дома располагалась большая светлая и просторная комната с книжными полками вдоль стен. По обеим сторонам огромного камина стояли кушетки, обитые английским ситцем. Картину дополняли кресло с высокой спинкой и клюшка для гольфа.
– Тут она жила, – прошептала Аликс. – Дамам подавали чай в парадной гостиной. А семья собиралась здесь.
– Ты когда-нибудь прекратишь? – нахмурилась Иззи. – Вначале это казалось забавным, но теперь ты начинаешь меня пугать.
– Это всего лишь воспоминания, – задумчиво проговорила Аликс. – Интересно, почему мама больше никогда не привозила меня сюда?
– Наверное, великолепный племянник мисс Кингсли воспылал страстью к твоей прекрасной матери и между женщинами возник разлад.
– Если мне было четыре года, то племянник был еще подростком.
– Вот и я о том же, – заметила Иззи. – Бежим наверх!
Она обогнала подругу, но только потому, что Аликс задержалась, чтобы рассмотреть вырезанные из черной бумаги силуэты в рамках на стене. Среди них был один, показавшийся ей смутно знакомым. Дама в широкополой шляпе с перьями.
– Я тебя помню, – прошептала она тихо, чтобы не слышала Иззи. – Ты похожа на мою маму.
– Я нашла его! – крикнула Иззи, перегнувшись через перила. – И я собираюсь завалиться с ним в постель.
Не было нужды спрашивать, о ком идет речь.
Взбежав по лестнице, Аликс поискала Иззи в спальне слева, красивой комнате, где властвовали английский ситец и тонкий муслин, но не нашла.
По другую сторону коридора открывалась дверь в большую, поистине великолепную спальню, отделанную в синих тонах, от нежно-голубого до темно-синего. В середине стояла кровать с дамастовым пологом на четырех столбиках. Там и раскинулась Иззи. На левой стене возле большого камина висела картина. Аликс не смогла рассмотреть ее целиком, мешал полог.
– Сюда, – позвала Иззи, подползая к краю ложа. – Взгляни на его королевское величество Джареда Монтгомери. Или Кингсли, как его именуют здесь, в государстве Нантакет.
Аликс взобралась на кровать, оказавшуюся необычайно высокой, и посмотрела, куда указывала ей подруга. На стене, выполненный в полный рост, красовался портрет мужчины, похожего на Джареда Монтгомери. Одетый в старинный мундир морского капитана, человек на портрете, пожалуй, на несколько дюймов уступал в росте прославленному архитектору, и все же это был он, а скорее, его предок. Лицо его было гладко выбрито, именно таким девушки видели Монтгомери несколько лет назад, во время одной из нечастых его лекций. Слегка вьющиеся волосы, остриженные более коротко, лежали кольцами на воротнике. Твердый подбородок и глаза, которые, казалось, любого видят насквозь, могли принадлежать лишь ему.
Перекатившись на спину, Аликс вскинула руки вверх.
– Чур, я тут сплю!
– Только потому, что ты здесь живешь, – отозвалась Иззи. Заложив руки за голову, она подняла глаза к потолку. Бледно-голубой шелк полога сходился складками к центру, образуя изящную розу. – Думаешь, мисс Кингсли в свои девяносто лет лежала здесь и пускала слюнки, глядя на этот портрет?
– А ты бы не стала?
– Если бы я не собиралась замуж… – начала было Иззи, но осеклась, зная, что это неправда. Она не променяла бы Гленна ни на какого мужчину, даже самого знаменитого.
Скатившись с кровати, Иззи продолжила осматривать дом, а Аликс, повернувшись на бок, внимательнее пригляделась к картине. Мужчина на портрете заинтересовал ее. Быть может, в четыре года она так же лежала, уютно свернувшись на постели, и смотрела на портрет, пока тетя Адди (так она начала называть про себя мисс Кингсли) читала ей перед сном? Выдумывала ли малышка Аликс истории об этом человеке? Или тетя Адди рассказывала ей о нем?
Но что бы ни случилось в далеком прошлом, Аликс легко могла вообразить, как мужчина с портрета расхаживает по комнате, разговаривает, смеется. Его смех, громкий и бархатистый, наверняка напоминал рокот волн. Шум моря.
Заметив внизу на раме небольшую табличку, Аликс спрыгнула с кровати и подошла поближе. «Капитан Калеб Джаред Кингсли. 1776–1809», – прочитала она. Бедняга умер, прожив лишь тридцать три года.
Выпрямившись, Аликс вгляделась в лицо капитана. Да, этот мужчина походил на человека, которого она видела несколько лет назад на лекции и днем на пристани, но портрет всколыхнул в ней и более давние воспоминания. Неясные, ускользающие.
– Я нашла спальню твоей матери, – крикнула Иззи из холла.
Аликс повернулась, чтобы выйти из комнаты, но остановилась и снова бросила взгляд на портрет.
– Ты был прекрасным человеком, Калеб Кингсли, – произнесла она, но вдруг, поддавшись внезапному порыву, поцеловала кончики пальцев и приложила к его губам.
На мгновение ей показалось, будто чье-то дыхание щекочет ей щеку, потом она почувствовала мимолетное касание губ.
Легкое, едва уловимое.
– Иди же скорее, – позвала Иззи, показавшаяся в дверях. – У тебя впереди целый год, чтобы вздыхать по этому мужчине, а заодно и по тому, кто в домике для гостей. Пойдем, посмотришь на комнату твоей мамы.
Аликс хотела было сказать, что капитан с портрета поцеловал ее, но промолчала. Отняв руку от щеки, она направилась к двери.
– Как могло случиться, что у моей мамы есть здесь своя спальня? И почему ты так уверена, что комната ее? – спросила она, следуя за Иззи по коридору.
Но, едва увидев комнату, Аликс тотчас поняла, что декорировала ее Виктория, Здесь царила зеленая гамма от темно-изумрудного, цвета лесной чаши, до бледно-фисташкового. Считая зеленые глаза одним из главных своих достоинств, Виктория всегда одевалась так, чтобы подчеркнуть их красоту, и почти столь же тщательно подбирала цветовые оттенки для интерьера.
На кровати лежало темно-зеленое шелковое покрывало с вытканными крошечными пчелами. В изголовье высилась гора подушек, помеченных переплетенными буквами «В» и «М» – монограммой Виктории.
– Думаешь, это ее? – насмешливо спросила Иззи.
– Возможно, – пожала плечами Аликс. – А может, мисс Кингсли была большой поклонницей маминых книг.
– Можно мне… Только сегодня ночью?
Аликс подтрунивала над подругой, восторженной почитательницей Виктории Мэдсен, но Иззи неизменно получала один из первых экземпляров каждой новой книги, доставленной из типографии.
– Конечно. Располагайся, только смотри, как бы у тебя тоже не вошло в привычку спать голой. – Аликс вышла, желая осмотреть другие комнаты.
– Что? – недоуменно спросила Иззи, следуя за ней. – Твоя мама спит голой?
– Мне не следовало об этом болтать, – пробормотала Аликс, заглядывая в четвертую спальню. Комната выглядела довольно мило, но, похоже, последние пятьдесят лет в ней ничего не меняли. – Учти, я тебе ничего не говорила. – Иззи перекрестилась, потом сделала жест, словно застегнула рот на молнию, повернула ключ в замке и выбросила. – Это один из грешков моей матери. Жутко дорогие простыни и ее обнаженная кожа. Союз истинной любви.
– Ух ты, – воскликнула Иззи. – Твоя мама…
– Да, я знаю. – Открыв узкую дверь в задней части дома, Аликс оказалась в крыле, где когда-то, очевидно, обитала прислуга. Здесь располагались гостиная, две спальни и ванная.
Перед глазами Аликс промелькнули картины прошлого, яркие, как кинофильм. В этих комнатах когда-то жила она с мамой. Заглянув в дверь справа, Аликс увидела уютную спаленку, отделанную в розовых и зеленых тонах, и вдруг вспомнила, как ребенком сама выбирала ткань для покрывала и занавесок. На полу лежал плетеный коврик с русалкой, плавающей среди кораллов. Аликс всегда нравились русалки. Может, дело в этом коврике?
На белом столике стояла чаша с раковинами. Аликс собирала их на берегу. И рука, за которую она держалась, гуляя по песчаному пляжу, была старой и морщинистой. Совсем не маминой.
Услышав шаги подруги в гостиной, Аликс вышла из комнатки и затворила дверь.
– Нашла что-нибудь интересное? – поинтересовалась Иззи.
– Ничего, – отозвалась Аликс, сознавая, что лжет. Она заглянула в другую спальню. Комната оказалась более просторной, но безликой, в ее убранстве главенствовала практичность. В белой ванной комнате стояла раковина на ножке и большая эмалированная ванна. Аликс вспомнила, какой холодной бывала эта махина. Приходилось подставлять ящик, чтобы залезть в неё.
– Ты в порядке? – спросила Иззи.
– Да, все просто потрясающе. Наверное, это священный трепет. Может, откроем бутылочку и выпьем за семейство Кингсли?
– Вот это другой разговор.
