Текст книги "Мститель (Двойной любовник)"

Автор книги: Джуд Деверо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Глава 3

На одевание ушло немало времени. Проверив состояние раны, он и Ник принялись подкладывать толщинки на бедра, пока на них не натянулись атласные панталоны. За панталонами пришла очередь камзола. Ник оборачивал полотенца вокруг его талии, пока живот не стал выдаваться почти на фут. На черные волосы натянули сильно напудренный парик. Под конец Алекс буквально истекал потом.

– Не знаю, стоят ли они таких усилий, – с горечью бросил он.

– Это твои люди, – пожал плечами Николай.

– Да, которые поднялись против меня.

Перед глазами Алекса стояло смеющееся лицо Джессики Таггерт. Не будь ее, горожане, может, и не поверили бы в его маскарад.

Только в одиннадцать часов он, переваливаясь, вошел в общий зал дома Монтгомери, где собралось уже много народа. Все притворялись, будто их привели сюда дела, но по их глазам было видно, что ждали именно его. На какой-то момент у него перехватило дыхание. Неужели… сейчас кто-то рассмеется и попросит его сбросить маску? Уверит, что он дома и среди друзей, где ему нечего бояться.

Но люди, один за другим, опускали глаза, старательно рассматривая стаканы с виски, которые держали в руках.

Алекс обернулся к Элинор, которая в этот момент показывала двум женщинам, как готовить на открытом огне. Общий зал был комбинацией кухни, гостиной и комнаты для совещаний. Поскольку семья Монтгомери владела большей частью Уорбрука, здесь заключались почти все сделки. А за день почти каждый житель города по той или иной причине успевал побывать в этом помещении. Поэтому Сейер Монтгомери приказал, чтобы посетителей всегда ждали еда и напитки.

Двое мужчин, сидевших за столиком в углу комнаты, громко беседовали между собой.

– Мой зять, – жаловался один, – сам вырастил эту пшеницу, но, прежде чем отвезти ее в Испанию, я должен остановиться в английском порту и выгрузить мешки для досмотра.

– А мне пришлось тащить какао-бобы из Бразилии в Англию и только после досмотра доставить их в Америку.

Мужчины дружно уставились на Александра, но он притворился, что не слышит. Они не соизволили обратиться прямо к нему, так зачем выказывать им сочувствие? И что он может поделать с английскими законами? Эти двое словно были убеждены, что сейчас все еще времена Средневековья. И он – тот самый лорд, который может пойти к королю и принести ему жалобы.

– А я потерял корабль из-за шестидесяти фунтов, – вставил Джозая Грин.

Александр уперся взглядом в доверху наполненную тарелку, которую поставила перед ним Элинор. Он чувствовал себя единственным зрителем пьесы, которую уже видел сотни раз. И сейчас краем уха прислушивался к рассказу Джозаи. Вне всякого сомнения, он был давно известен присутствующим, но сегодня эту заезженную пьесу разыгрывали специально ради Александра.

Все наперебой заговорили, как чудесный корабль Джозаи, которым он так гордился, пропал навсегда. И только потому, что Джозая чем-то рассердил Джона Питмана. Речь шла о клочке земли, который никак не пожелал продать Джозая. Питман сказал, что уверен, будто в трюме корабля стоят бочки с зеленой краской, считавшейся в то время предметом контрабанды. Он захватил корабль Джозаи, но, не найдя краски, привел дюжину солдат и посреди ночи обыскал весь дом. Конечно, в процессе поиска все съестные припасы в подвале были уничтожены, белье и одежда разорваны, мебель поломана, а дочери запуганы до смерти. Джозая попытался получить обратно корабль, но ему было велено заплатить сначала штраф в шестьдесят фунтов. Поскольку все его деньги ушли на таможенный сбор, который приходилось давать Питману каждый раз, когда он отплывал из гавани Уорбрука, он не смог раздобыть еще шестьдесят фунтов. Правда, друзья Грина собрали деньги, но ему так и не удалось доказать свою невиновность. Он клялся, что не перевозил контрабанду. Питман утверждал обратное. Оба подали жалобу в Колониальный суд Адмиралтейства, где дело рассматривал один судья, без присяжных. Судья постановил отдать корабль Питману и его офицерам, поскольку Джозая так и не смог доказать, что на корабле не было и наперстка зеленой краски.

Слушая все это, Александр позабыл о собственном несчастье. Подумать только, человека разорили самым наглым образом. Теперь Питман подучил не только землю, из-за которой начался спор, но и все, что принадлежало семейству Гринов.

Алекс ел, низко опустив голову, чтобы никто не увидел кипевшего в его глазах гнева. Если он не желает преждевременного разоблачения, нельзя, чтобы они заметили, как подействовали на него их речи. Он чувствовал взгляды окружающих, желавших понять, тот ли это человек, которого они проводили на корабль четыре года назад. Совсем как дети, которые считали, что одно лишь имя Монтгомери способно решить их проблемы и все уладить.

От взрыва чувств Алекса спасло появление Джессики Таггерт с двумя большими корзинами, нагруженными устрицами.

Стоило ей бросить взгляд на людей, стоявших абсолютно неподвижно, словно в ожидании готового вот-вот разразиться шторма, как она сразу поняла, что происходит.

– Все еще не оставляете надежд? – рассмеялась она, обводя глазами окружающих. – Воображаете, будто этот Монтгомери вознамерился вам помочь? Господь создал только трех Монтгомери: Сейера, Адама и Кита. Четвертый не заслуживает этого имени. Элинор, возьми корзины. Похоже, тебе понадобится много еды, если сегодняшний парад будет продолжаться. Еще не весь город успел здесь побывать?

Она ехидно воззрилась на Александра, хотя тот так и не поднял головы от тарелки.

– Ничего не скажешь, зрелище еще то! Здесь есть чем полюбоваться!

Алекс очень медленно поднял голову и посмотрел на нее. Он пытался погасить ярость во взгляде, но, к сожалению, это ему не совсем удалось.

– Доброе утро, мистрис Джессика, – тихо приветствовал он. – Продаете устрицы? Неужели так и не нашли мужа, который бы вас содержал?

По комнате прокатился смешок. Джессика была настолько красива, что здесь не было мужчины, который так или иначе не добивался бы ее. Либо предлагали руку и сердце, после того как уморили собственных жен бесчисленными родами, либо оставляли эту честь сыновьям или родственникам. Находились и такие, которые молча мечтали о недосягаемой красавице. Но сейчас появился человек, недвусмысленно намекнувший, что, возможно, ее просто никто не хочет.

– Я сама могу позаботиться о себе, – бросила Джессика, гордо выпрямляясь. – Не желаю, чтобы мужчина путался под ногами. Ни один не посмеет указывать мне, что и как делать.

Александр широко улыбнулся и бесцеремонно ее оглядел. Давным-давно Джесс обнаружила, что не может управлять своей маленькой лодкой в длинных юбках, и поэтому приспособила для себя матросский костюм: широкие штаны, сапоги до колен, свободную блузу и расстегнутый жилет. Вот только талия была такой тонкой, что приходилось туго подпоясывать штаны. В остальном она была одета, как большинство уорбрукских мужчин.

– Скажи, – вкрадчиво осведомился Алекс, – ты все еще хочешь узнать имя моего портного?

Мужчины стали смеяться куда громче, чем того заслуживала шутка. Они ежедневно наблюдали, как Джессика разгуливает по пристани, соблазнительно покачивая бедрами. Даже в мужской одежде все изгибы, которые мечтала иметь каждая женщина, были налицо.

Элинор поспешила вмешаться, прежде чем очередная колкость окончательно обозлит сестру:

– Спасибо за устрицы. Может, сегодня днем ты сумеешь принести нам трески.

Джесс молча кивнула. Неприятно быть всеобщим посмешищем!

Она сверлила взглядом Алекса, даже не потрудившись посмотреть на мужчин, которые так бессовестно наслаждались ее унижением, после чего развернулась и ушла. Элинор схватила тарелку Александра вместе со всем, что он не успел доесть, и обожгла его суровым взглядом, но упрекнуть не посмела. Что ни говори, а он – сын ее хозяина. Поджав губы, она сухо приказала прислонившемуся к двери Николаю:

– Отнеси это свиньям, да побыстрее.

Ник открыл было рот, но тут же прикусил язык. Глаза его опасно сверкнули.

– Да, мэм. Я не спорю с женщинами.

На этот раз хохот был почти оглушительным, и на секунду Алекс вновь ощутил себя частью этого города. Не чужаком, которым был вынужден стать.

Но смех тут же стих, когда Алекс встал… вернее, попытался встать. Он не привык к накладному животу и задел край стола. Одновременно ухитрился неловко повернуть раненую руку, и боль взорвалась с новой силой. Поэтому ему не сразу удалось освободиться.

Ситуация казалась ему забавной. Но в глазах окружающих он выглядел омерзительно жалким. И Алекс увидел сожаление в их взглядах. Отвернувшись, чтобы скрыть свой гнев, он покинул комнату. Пора познакомиться с Джоном Питманом.

Таможенный офицер оказался там, где и предполагал Алекс, – в конторе, служившей трем поколениям Монтгомери. Питман был приземистым, почти квадратным, лысеющим со лба коротышкой. Лица его Алекс не разглядел, поскольку тот низко нагнулся над счетными книгами, разбросанными по столу. Прежде чем он успел поднять глаза, Алекс оглядел комнату и заметил, что два портрета предков Монтгомери были сняты со стен, а на шкафчике, принадлежавшем матери Алекса, висел тяжелый замок. Похоже, этот тип решил надолго обосноваться здесь.

Алекс громко откашлялся.

Питман вскинул голову, и Алексу показалось, что его пронзили насквозь. Какие необычные глаза: большие, сверкающие, словно черные алмазы. Этот человек равно способен на добро и на зло.

Джон Питман пристально оглядел Алекса, словно определяя ему цену. Кажется, он успел припомнить все, что слышал об Александре Монтгомери, и сейчас сравнивал свое впечатление с тем, что увидел.

Алекс подумал, что одурачить этого человека будет нелегко. Значит, придется потрудиться.

Он вынул из кармана белый шелковый платок с кружевной каймой.

– Сегодня ужасная жара, не так ли? Я буквально в обморок падаю, – жеманно заявил он и, вихляя бедрами, направился к окну. Там он с бессильным видом прислонился к подоконнику и стал обмахиваться платочком.

Питман не произнес ни слова, по-прежнему изучая Алекса.

Алекс выглянул в окно и, лениво опустив веки, принялся с интересом разглядывать Николая, кидавшего корм цыплятам таким образом, что ветер уносил ровно половину семян. Но к преступнику уже бежала Элинор. Фартук развевался как знамя, двое младших Таггертов неотступно следовали за сестрой.

Алекс отвернулся от окна и вопросительно поднял брови:

– Насколько я понял, вы мой новый зять?

– Так оно и есть, – помолчав, ответил Питман.

Алекс направился к креслу, осторожно опустился на сиденье и скрестил ноги, насколько позволяли подложки на бедрах и животе.

– И, как я слышал, вы уже успели ограбить добрых жителей Уорбрука?

Он немного выждал, прежде чем снова посмотреть в глаза Питману. Глаза, как ни странно, отражавшие его душу. Алекс почти читал его расчетливые мысли.

– Я не сделал ничего незаконного, – сухо бросил Питман.

Алекс стряхнул с кружевной манжеты воображаемую пылинку и поднес манжету к глазам.

– Как я люблю хорошее кружево, – доверительно признался он. – Полагаю, вы женились на моей перезрелой сестре, чтобы получить доступ к верфям, которыми владеем мы, Монтгомери?

Питман ничего не ответил, но его глаза снова блеснули, а рука потянулась к ящику стола. Что там у него? Пистолет?

– Наверное, нам следует попытаться понять друг друга, – скучающе произнес Алекс. – Видите ли, я никогда не был своим среди Монтгомери, этих громогласных, назойливых, грубых людишек. Я увлекаюсь музыкой, культурой, хорошей кулинарией и терпеть не могу стоять на палубе рыскающего судна, осыпая проклятиями свору вонючих матросов. – Он картинно передернул плечами. – Но отец решил, по его выражению, «сделать из меня человека» и услал прочь. Деньги, выданные им, быстро кончились, поэтому я был вынужден вернуться.

Алекс улыбнулся Питману, но по-прежнему не получил ответа.

– Будь я одним из моих братьев, пожалуй, имел бы полное право изгнать вас из этой конторы, – объявил он и, кивком показав на закрытый шкаф, добавил: – Он наверняка полон бумаг, а может, и документов на право владения. И будет вполне естественно предположить, что вы воспользовались деньгами Монтгомери, чтобы купить все, что сейчас принадлежит вам, а следовательно, все эти приобретения по закону являются собственностью Монтгомери.

Глаза Питмана напоминали горящие угли, словно он был готов в любой момент наброситься на собеседника.

– Давайте заключим сделку. У меня нет ни малейшего желания проводить жизнь в этой комнате, перебирая бумаги. Но я вовсе не хочу сидеть в душной каюте на корабле, где от меня непременно потребуют героических деяний вроде тех, что ежечасно совершают мои отважные братья. Итак, вы забудете о землях Монтгомери: они никогда ничего не продают, – и станете платить мне… скажем, двадцать пять процентов от прибылей, а я закрою глаза на ваши делишки.

Питман от удивления потерял дар речи, но злоба в глазах сменилась настороженностью.

– С чего бы это? – осведомился он.

– А почему бы нет? Почему я должен из кожи вон лезть ради кого-то в этом городе? Моя собственная сестра не соизволила поздороваться со мной лишь потому, что я не оправдал ожиданий семьи и не соответствую идеалу, именуемому Монтгомери! Кроме того, мне легче свалить на вас всю работу и только получать денежки.

Питман немного расслабился и отвел руку от ящика письменного стола, но все еще настороженно хмурился.

– Почему вы вернулись?

– Потому что, дорогой друг, меня просили каким-то образом усмирить вас, – рассмеялся Алекс.

Питман едва не улыбнулся и еще больше расслабился.

– Возможно, мы сумеем работать вместе.

– О да, я совершенно в этом уверен.

И Алекс заговорил с Питманом ленивым тоном, желая произвести впечатление человека невежественного и легкомысленного. На самом же деле он хотел знать, до какой степени Питман опутал долгами владения Монтгомери. Хорошо бы каким-то образом проникнуть в его будущие замыслы. Должность Питмана давала ему огромную власть. Человек непорядочный непременно употребит эту власть для собственной пользы.

Пытаясь вытянуть информацию из Питмана, Алекс неожиданно заметил в окне свисавшую сверху голову одного из младших Таггертов. Голова в тот же миг исчезла, но Алекс понял, что парень подслушивает разговор.

– Я устал, – капризно пожаловался он, махнув рукой Питману. – Позже поговорим еще. А сейчас я, пожалуй, прогуляюсь немного и подремлю перед ужином.

Он зевнул, деликатно прикрыв рот платочком, поднялся и без лишних слов покинул комнату.

– Только бы мне сцапать этого паршивца, и я натяну ему уши на голову, – пробормотал он, шагая по коридору. Он не мог идти слишком быстро из опасения, что его заметят и разоблачат. До чего же нелегко выглядеть вальяжно и одновременно спешить! Нужно перехватить мальчишку и узнать, что тот успел подслушать.

Выйдя во двор, он остановился, пытаясь сообразить, куда побежит ребенок, пойманный на месте преступления. И тут Алекс вспомнил, сколько раз сам скрывался в лесу от заслуженного наказания.

Шагая по старой индейской тропе, он скоро оказался в тихом полумраке леса, темневшего как раз за домом Монтгомери. Примерно в полумиле находился утес, спустившись с которого можно было попасть на маленький каменистый пляж под названием «Бухта Фарриер». Алекс направился туда.

Ловко спустившись вниз, он оказался лицом к лицу с пареньком, которого искал, и Джессикой Таггерт.

– Можешь идти, Натаниел, – надменно бросила Джессика, обжигая Александра ненавидящим взглядом.

– Но, Джесс, я не рассказал тебе…

– Натаниел! – резко повторила она, и парнишка тут же исчез.

Алекс молчал, желая сначала узнать, что успел выложить ей мальчик.

– Итак, теперь мы знаем, почему ты явился в Уорбрук. Эти бедные дурачки вообразили, будто ты им поможешь! На двадцать пять процентов прибылей можно накупить горы кружев.

Алекс старался сохранять бесстрастный вид. Похоже, гнусный оборванец сумел подслушать его беседу с Питманом! Поразительная память, не говоря уже о слухе!

Он поспешно отвернулся, чтобы Джессика не видела его лица. Нужно каким-то образом заставить ее молчать. Если это дойдет до жителей города или…

Он подумал об отце. Сейер и без того едва цепляется за жизнь. Такое известие убьет его.

Широко улыбаясь, он вновь повернулся к ней:

– Итак, сколько денег потребуется, чтобы заткнуть тебе рот?

– Я не продаюсь ни за какие деньги.

Он презрительно фыркнул и поднес платок к носу, словно не в силах терпеть рыбный запах, исходивший от ее одежды.

– Да… вижу.

Она надвинулась на него. Он был выше ее, но поскольку намеренно сутулился, их глаза оказались почти на одном уровне.

– У меня не хватает самых грязных ругательств, чтобы описать тебя! Брать деньги у негодяя, который разоряет людей! И все для того, чтобы ты мог носить шелковые наряды!

Она оказалась совсем близко, и Алекс вдруг забыл о своем намерении заставить ее молчать. Он видел только, что ее глаза пылают огнем и страстью, а груди тяжело вздымаются.

Она продолжала орать на него, обзывая мерзавцем и подлецом, сыпля проклятиями, никоим образом не подобавшими леди, но он ничего не слышал. Когда их губы оказались в опасной близости, она неожиданно замолчала и отступила.

Алекс судорожно вздохнул.

Джессика озадаченно смотрела на него, часто моргая, словно не понимала, что происходит.

Алекс первым пришел в себя и мечтательно посмотрел в сторону моря. Пожалуй, неплохо бы прыгнуть в воду и охладиться.

– И кому ты собиралась рассказать об этом? – спросил он наконец, отвернувшись от нее. Слишком волновало его ее присутствие. Настолько, что он не доверял себе самому.

– Жители Уорбрука опасаются Питмана, потому что он представляет короля, не говоря уже об английском флоте, – пояснила она. – Но тебя они не боятся. И если узнают о том, что слышал Нат сегодня утром, попросту обваляют тебя в дегте и перьях, а потом повесят. Такому, как ты, незачем жить. И кроме того, им нужно обвинить кого-то в том, что случилось с Джозаей.

– Так что ты собираешься делать с добытыми сведениями?

– Если узнает твой отец, дни его сочтены.

Она задумчиво нахмурилась. Неподалеку стояла корзина, наполовину наполненная раковинами съедобных моллюсков, которые она, видимо, собирала до его прихода.

– Может, после моих слов тебе будет легче принять решение, – беспечно бросил Алекс, стараясь не показать желания, охватившего его в этот момент. – Если кто-то, пусть даже твоя сестра, узнает о сегодняшнем разговоре, твоя семья пострадает. Сейчас у вас есть крыша над головой и обед на столе. – Он внимательно изучал свои ногти. – И все твои сопляки живы.

Только после этого Алекс взглянул на нее, и сердце его сжалось, когда он увидел, что она поверила его угрозам. Неужели не осталось никого, кто мог бы выступить вперед и поклясться, что Александр Монтгомери не способен на подобные поступки?

– Ты… ты не посмеешь.

Он молча пожал плечами, не утруждая себя комментариями.

– По сравнению с тобой Питман выглядит ангелом Господним. По крайней мере он проделывает все это ради своей страны. А ты… из-за алчности и жадности!

Она попятилась, словно желая уйти, но тут же рванулась вперед и отвесила ему звонкую пощечину. В воздух взлетело сбитое с парика облачко пудры.

Алекс видел, как она размахнулась, но не остановил ее. Каждый на ее месте имел полное право наказать причину своей боли.

Он вонзил пальцы в подложки на бедрах. Только для того, чтобы удержаться и не поцеловать ее.

– Мне жаль тебя, – прошептала она. – И нас тоже.

С этими словами она повернулась и стала взбираться наверх.

Глава 4

– Помяни мои слова, Бен Сэмпсон потеряет все, что имеет, – заявила Элинор. Разговор происходил на кухне Таггертов. Джессика доедала обед, Элинор мыла посуду.

– Возможно, – мягко ответила Джессика. – Но вдруг он все же получит прибыль?!

Прошлой ночью она пришвартовала свое суденышко рядом с кораблем Бена, только что вернувшимся с Ямайки. Пока она обменивалась приветствиями с Беном, один из матросов уронил ящик, от которого отвалилось второе дно. На сходнях оказалась гора контрабандного чая.

– Главное для него – продержаться двадцать четыре часа. Ну а потом он может спокойно переправить чай в Бостон.

– Но ведь не ты одна видела, как разбился ящик!

– Именно, что одна я! – возразила Джессика, сжав в руке деревянную кружку. – Даже твой бесценный Александр ничего не заметил.

– И на что ты намекаешь? Я всего лишь сказала, что для такого толстяка он ест совсем мало и, кроме того, обращается со всеми чрезвычайно вежливо и учтиво. Вовсе не старается обременить кого-то лишней работой, – сухо заметила Элинор, отрезая голову у большой пикши.

– Ты ничего о нем не знаешь! – запальчиво бросила Джесс, думая о том, что недавно подслушал Нат. Если Бена поймают и конфискуют чай, Александр только выиграет от чужого несчастья. – Я просто хотела бы, чтобы Адам или Кит вернулись домой. Тогда они в два счета вышибли бы Питмана на улицу.

– Своего зятя? Человека, назначенного королем на высокую должность? Опомнись, Джессика! Или собираешься сидеть здесь и всю ночь считать ворон? Мне нужно вернуться к Монтгомери, а ты отнеси эту рыбу миссис Уэнтуорт.

Джесс оглядела корзину почищенной рыбы.

– До чего же ленивые бабенки! – фыркнула она. – Мистрис Абигейл боится, что мужчинам не понравится, если ее чистые белые ручки будут пахнуть рыбой.

Элинор почти швырнула корзину на стол.

– Невредно бы и тебе хоть раз подумать, чем пахнешь! А теперь возьми это и постарайся не подраться с Абигейл.

Джессика принялась оправдываться, но Элинор, не слушая, пошла к двери. Джесс неохотно подхватила корзину и направилась к большому дому Уэнтуортов, где благополучно отдала рыбу хозяйке и уже решила было, что удастся незаметно удрать, не встретив Абигейл. Но тут удача ей изменила, как раз в тот момент, когда она отворила дверь черного хода и ступила на крыльцо.

– Джессика! – воскликнула Абигейл. – Как я рада тебя видеть!

Лживая дрянь!

– Добрый вечер. Ночь, похоже, выдалась ясной, как ты считаешь?

Абби с видом заговорщицы подалась вперед:

– Слышала насчет мистера Сэмпсона? Он привез чай, но при этом не позаботился сначала доставить его в Англию для досмотра. Как по-твоему, мистер Питман узнает?

Джессика от изумления потеряла дар речи. Если Абигейл пронюхала насчет чая, значит, до Питмана уже дошли слухи.

– Я должна предупредить Бена, – выдавила она наконец и стала спускаться с крыльца. Абби потащилась следом, не желая пропустить столь волнующую сцену. Но не успели они сделать и нескольких шагов, как их едва не сбил огромный вороной жеребец, которым управлял всадник в черном. Женщины оцепенели. Джесс инстинктивно обхватила Абби за плечи, стараясь ее уберечь.

– Джесс, – прошептала Абби, – никак на нем маска?!

Джессика, не ответив, пустилась бежать по следам человека в маске, отчетливо видным в пыли. Абигейл задрала юбки до колен, молясь, чтобы мать или кто-то из служителей церкви не узрел ее в таком виде, после чего помчалась за Джессикой.

Они остановились только у дома Бена Сэмпсона. Шестеро британских солдат окружили хозяина, целясь в него из мушкетов.

– Понятия не имею, о чем вы, – как ни в чем не бывало солгал Бен, но пот, струившийся по его лицу, несмотря на холодный вечерний воздух, выдал его с головой.

– Открывай ящики, именем Джона Питмана, офицера его величества! – приказал один из солдат, поднимая мушкет повыше.

– А где тот всадник в черном? – прошептала Абигейл.

Джессика прислушалась к шуму оживленного города.

– Там, – прошептала она, глядя в сторону деревьев, росших за домом Бена. Ей действительно удалось уловить какое-то движение. Молниеносно схватив пухлую руку Абби, Джесс потянула ее под защиту дома на противоположной стороне улицы.

Незнакомец в маске поскакал навстречу солдатам, волоча за собой развернутую, отягощенную грузилами сеть. Он выскочил неожиданно. И солдаты, и Бен, разинув рты, уставились на него. Всадник накинул сеть на четырех солдат и наставил пистолет на остальных. Только сейчас Джессика заметила, что на поясе всадника висел целый арсенал.

Те двое, которых не задела сеть, инстинктивно уронили мушкеты. Правда, у других оружие еще оставалось, но их руки беспомощно путались в ячейках сети.

– Ни один житель Уорбрука не имеет запасов чая, которые не были бы заявлены на таможне! – объявил всадник с каким-то странным акцентом, не совсем напоминавшим английский и не слишком похожим на выговор людей, чьи семьи жили в Америке на протяжении многих поколений.

Абигейл взглянула на Джесс и попыталась запротестовать, но та покачала головой.

– Возвращайтесь к своему хозяину и передайте, что, если он снова начнет бросаться ложными обвинениями, ему придется отвечать перед Мстителем!

Он бросил лотлинь сети одному из солдат и приказал увести остальных.

Те молча повиновались, а человек, называвший себя Мстителем, проскакал мимо Бена и солдат так близко, что конские копыта едва не задевали носки их сапог.

Хотя маска полностью скрывала верхнюю часть лица, а треуголка была низко надвинута на лоб, всякий мог с уверенностью заключить, что перед ними настоящий красавец. В прорезях маски свирепо сверкали черные глаза, полные губы были четко очерчены, черная шелковая рубашка и такого же цвета лосины льнули к широким плечам и мускулистому телу.

Абигейл мечтательно вздохнула и едва не грохнулась в обморок под взглядом Мстителя. Она наверняка упала бы, не подхвати ее Джесс под руку.

Губы Мстителя растянулись в улыбке. Не ухмылке, а именно улыбке, такой очаровательной, что Джесс пришлось покрепче схватиться за руку Абигейл.

Все еще улыбаясь, он подался вперед, приподнял подбородок Абби и поцеловал ее долгим, чувственным поцелуем.

К этому времени солдаты и Бен почти забыли причину появления Мстителя. Он воззвал к их чувству романтичного, и теперь для солдат, стосковавшихся по дому, не имело никакого значения, найдут они в подвале Бена чай или нет. Перед ними был всадник в маске, одетый в черное, разъезжающий по стране и целующий хорошеньких девушек.

Все зааплодировали, когда Мститель поцеловал мистрис Абигейл, но тут же затаили дыхание, когда он повернулся к мистрис Джессике, мечте каждого здешнего мужчины, коварной плутовке, которая беззастенчиво смеялась им в лицо!

Мститель наконец отпустил Абби, и Джесс поразилась тому, что прочла в его взгляде. Он, кажется, считает ее такой же дурочкой, как Абигейл, распускавшая слюни при виде каждого мужчины, который отпускал ей комплимент.

И едва Мститель снова подался вперед, словно намереваясь поцеловать и ее, Джессика поспешно отступила. К сожалению, не слишком далеко, поскольку по-прежнему удерживала Абби в вертикальном положении.

– Не смейте меня касаться! – прошипела она и отшатнулась, как от удара. Теперь вето взгляде вспыхнуло нечто, напоминавшее ненависть. И, не успев оглянуться, она оказалась лежащей поперек седла Мстителя. Лука больно впилась ей в живот в тот самый момент, когда Абигейл без чувств свалилась на крыльцо. Раздался оглушительный смех: очевидно, Бен и солдаты нашли сцену весьма занимательной. По всей улице захлопали двери домов. Люди бросали обед, выходили из-за столов, чтобы посмотреть, отчего такая суматоха.

Перед ними предстал незнакомец в черном, с черной маской на лице, на вороном коне, скачущий по улице с мистрис Джессикой Таггерт, свисавшей с седла кверху задом. За ним шествовали четверо солдат, окутанных сетью и не пытавшихся сбежать. Мало того, все хватались за бока от хохота. За солдатами брел Бен Сэмпсон, поддерживавший хромавшую Абигейл Уэнтуорт. Тем временем миссис Сэмпсон и два ее старших сына вытаскивали ящики из подвала.

Никто не понимал, что происходит, но все дружно засмеялись, когда всадник в маске плюхнул Джессику Таггерт в лохань с грязной водой, оставленную после стирки мистрис Коффин, известной неряхой.

Джессика ошеломленно тряхнула головой, так что брызги полетели во все стороны.

– Пожалуйста, извинитесь за меня перед мистрис Коффин за то, что испортил ее белье! – не оборачиваясь, крикнул Мститель, прежде чем пришпорить коня и исчезнуть вдали.

В ушах Джессики звенел смех окружающих. Кое-как выбравшись из лохани, она гордо вскинула голову, хотя это далось нелегко. Она была совершенно уверена, что все жители Уорбрука столпились на улице и наблюдают за ней.

Приняв исполненный достоинства вид, она сделала несколько шагов, прекрасно понимая, что мокрая матросская одежда липнет к телу, давая людям еще больше причин для смеха.

Возникший неизвестно откуда Натаниел взял ее за руку. Милый, добрый Натаниел! Жаль, что она столько раз грозилась убить его за далеко не безобидные проделки.

– Нечего смеяться над моей сестрой! – завопил он, но никто его не слушал.

– Отведи меня к Элинор, – выдавила Джессика. Она не заплачет! Ни при каких обстоятельствах! И не опустит глаз! Спина прямая, плечи расправлены, подбородок вздернут! Главное – не смотреть по сторонам!

Натаниел, по каким-то своим соображениям, привел Джессику не к Элинор, а к Сейеру Монтгомери. Джессика, вся энергия которой ушла на усилия не заплакать, тупо глазела на старика, потерявшего способность двигаться. В детстве он казался ей грозным великаном, и она долго не смела как следует разглядеть его.

До нее словно издалека доносился голос Ната, рассказывавшего старику, почему одежда Джессики насквозь промокла, а от нее несет, как от помойки, почему ее лицо распухло и отекло от непролитых слез.

Сейер тихо ахнул при виде девушки и протянул руки.

– Пусть как мужчина я ничего не стою, но у меня еще осталось плечо, на котором можно выплакаться хорошенькой девушке.

Джессика не задумываясь уткнулась носом в его плечо и разрыдалась так, словно у нее сердце разрывалось.

– Я ничего ему не сделала! – всхлипывала она. – И никогда не встречала раньше. С чего это вдруг я должна позволять ему целовать меня?

– Да, но это Мститель, – возразил Сейер, сжимая ее руку и гладя по спине. При этом он словно не замечал рыбной вони. – Большинство девушек поступили бы точно так же, как Абигейл.

– Абигейл – идиотка, – шмыгнула носом Джессика, слегка привстав, но по-прежнему оставаясь в его объятиях.

– Верно, – согласился Сейер. – Но очень смазливенькая. Такую и поцеловать приятно.

– Но я… то есть… – Джессика снова разревелась. – Парни не любят меня, и мне они безразличны.

– Ошибаешься. Ты очень нравишься им, просто они тебя боятся. Половина из них попросту не способна сделать и малой части того, на что отваживаешься ты. Они видят, как ты управляешься со своим дырявым корытом, бросаешь якоря и… держишь в руках юного Натаниела. И понимают, что тебя можно считать настоящим мужчиной, в отличие от них.

– Мужчиной? – охнула она. – Вы считаете меня мужчиной?

Он снова притянул ее к себе, зарывшись руками в волосы, свисавшие до самой талии.