Текст книги "Оковы страсти"

Автор книги: Джозефина Кэрсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

12

Она снова услышала голос человека, который называл себя врачом:

– Кто-нибудь, вызовите «скорую»!

В этот момент подоспела миссис Фултон, вся красная и пыхтящая от непривычного для нее бега.

– Он убежал от меня, – задохнулась она, сердито сверкая глазами на Томми. – Это не моя вина. Он убежал.

Томми продолжал плакать, спрятав лицо на плече у Линды.

– Я не виновата, – ныла экономка. – Он сам взял и убежал.

Да успокойтесь же, хотелось закричать Линде. Как вы можете стоять здесь и нудеть о какой-то вине, когда Грэг ранен и неизвестно, насколько серьезно.

Она стояла, не открывая глаз и крепко прижимая к себе сына. Слезы жгли ей глаза. Вдали послышался вой сирены. Кто-то дотронулся до ее плеча.

Она повернулась и увидела того же седовласого врача.

– Вы Линда? – спросил он. – Он все время зовет какую-то Линду.

– Как он? – взмолилась она.

– Думаю, ничего серьезного, кроме сломанной руки и всяких порезов и ушибов. Рука причиняет ему сильную боль, и его еще нужно обследовать – нет ли внутренних повреждений.

Пронзительный звук сирены «скорой помощи» приближался. Линда еще крепче прижала к себе Томми.

– Ты слышал, что сказал врач? Перестань плакать, милый. С ним все будет хорошо.

И тут она услышала позади себя слабый, хрипловатый, до боли знакомый голос:

– Линда! Да где же ты, черт подери?

Она почти улыбнулась сквозь слезы. Должно быть, с ним и вправду все в порядке, раз он уже позволяет себе грубить. Она нехотя передала Томми миссис Фултон.

– Не вздумайте выпустить его еще раз, – пригрозила она ей и повернулась к машине.

Врач отстегивал ремень безопасности, освобождая Грэга. По глазам пострадавшего было видно, что ему очень больно.

– Здесь больно? – спросил врач, нажимая ему на ребра.

– Везде больно, – проворчал Грэг, пытаясь подняться. – Перестаньте тыкать меня пальцами. Я даже не знаю вас. Линда!

– Все в порядке, я врач, – возразил пожилой человек, надавливая рукой на живот раненого. – Как здесь?

Толпа расступилась, давая Линде пройти. Врач распахнул дверцу машины, чтобы было удобнее обследовать Грэга, но тот, увидев Линду, снова начал приподниматься.

– Сядьте на место, – сказал врач, обследуя ему бок. – Как здесь?

Грэг рвался подняться, морщась от боли, когда случайно задевал сломанную руку. Он с каким-то беспокойством, не отрываясь, смотрел на Линду.

Врач попытался силой усадить его обратно на сиденье.

– Линда! – позвал Грэг. – Ты мне нужна.

– Леди, идите же сюда и успокойте этого человека, – недовольно приказал врач. Он отошел в сторону, уступая ей место. И как только она подошла, то сразу же схватила здоровую руку Грэга своими руками.

– Не двигайся. – Слезы струились по ее лицу. – Пожалуйста, Грэг. Ты сделаешь себе больно.

Он опять стал подниматься, но врач удержал его.

– Линда, я совершил такую глупость, – сказал Грэг. – Но я не сбил пеликана. С ним все в порядке. Я не сбил его.

Он все время порывался встать, хотя Линда и старалась удержать его.

– Я все видела. – Она положила руку ему на плечо. – Успокойся, иначе тебе будет еще хуже.

– Я не сильно пострадал, – сказал он и тут же поморщился. – Послушайте, – обратился он к врачу. – Помогите мне встать. Я в порядке. Я могу двигать всеми пальцами на руках и на ногах. Просто ударился немного, и моя рука… – Он попробовал пошевелить рукой, и его лицо исказилось от боли.

– Не двигайся, – умоляла Линда, стирая струйку крови с его щеки. Звук сирены «скорой» стал невыносимо громким и внезапно смолк.

– Дорогая, ты плачешь? Из-за меня? Прости. Ради Бога, прости. Я никогда больше не поступлю так. Только не плачь, родная, хорошо?

– Не беспокойся обо мне. Нам нужно позаботиться о тебе.

– Грэг! – сзади нее раздался плачущий, почти истерический крик Томми.

Из машины «скорой помощи» вышли двое мужчин. Волоча за собой носилки, они направились к разбитой машине.

– О, Господи, – простонал Грэг, закрывая глаза и с досадой ударяя здоровой рукой по рулю. – Надеюсь, Томми не видел всей этой каши? Скажи ему, что со мной все прекрасно.

– Отойдите, леди, – приказал один из санитаров. Они стали осматривать Грэга, прежде чем положить его на носилки.

– Она мне нужна! – взорвался Грэг. – Не смейте ей говорить, чтобы она отошла.

– Спокойно, парень. Ты сейчас после аварии, не знаешь, что говоришь.

У Грэга засверкали глаза.

– Я точно знаю, что хочу. Томми! Томми! Ты меня слышишь? Со мной все в порядке, дружок. И пеликана я не сбил. Все прекрасно, старина. Все прекрасно.

– Послушай, – сказал один санитар другому. – Давай его двигать…

– Я сам могу двигаться! – рявкнул Грэг. – Я сам дойду до вашей чертовой машины.

– Нет! – запротестовал санитар, но Грэг снова выругался. Они попытались удержать его, но он был слишком сильным, даже после аварии. Ему удалось наполовину выбраться из машины, и, когда они снова стали удерживать его силой, он пригрозил им кулаком.

– Я пойду сам, – грозно предупредил он.

– Пусть идет, – сказал один из них небрежным тоном. – Мы его подберем, когда он упадет.

– Я не упаду, – усмехнулся Грэг. – Потому что это очень важно.

Мужчины отошли, наблюдая, как он с трудом поднимается. Ноги его подгибались, но он ухватился здоровой рукой за дверцу и медленно выпрямился. Когда он сделал первые неуверенные шаги, под ногами у него зазвенели осколки стекла. Он опять выругался и посмотрел вниз. Его босые ноги кровоточили.

– Линда, помоги мне. – Он слегка покачнулся, но устоял на ногах.

– Грэг, – взмолилась Линда. – Прошу тебя, ложись.

– Нет, – поморщился он. – Я уже иду. А где Томми? Я слышу, как он плачет. Нужно, чтобы он видел, что со мной все в порядке.

– Пожалуйста…

– Томми! Томми, мой самый главный человек! Иди сюда! Поедем со мной в больницу. У меня все хорошо.

– Грэг, – умоляла она, поддерживая его одной рукой за талию.

– Я хочу видеть своего самого главного человека, – упрямо твердил он. – И тебя тоже. Я никуда не поеду без вас.

Кое-как, прихрамывая, он доплелся до миссис Фултон и Томми и протянул здоровую руку малышу.

– Давай, я понесу тебя. Все отлично. Только постарайся не задеть мою вторую руку, хорошо?

– Грэг, тебе нельзя, – с тревогой в голосе сказала Линда.

– Можно, – возразил он. У него снова подогнулись колени, когда он взял на руки Томми. Но он сохранил равновесие и прижал к себе мальчика. Тот спрятал лицо на его плече. – Видишь, малыш, – сказал он в волосы Томми. – Все отлично. Радуйся. Потребуется нечто большее, чем неосторожно переходящий улицу пеликан, чтобы свалить меня.

С большим трудом, неуверенной походкой и крепко держа Томми, ему удалось дойти до «скорой».

– Я с тобой, малыш, – твердил он. – Не плачь. Я с тобой, и я здоров. Я не покину тебя, дружок. Ты меня слышишь? Все хорошо. У меня есть ты, и я с тобой не расстанусь.

– Ребенка брать нельзя, – предупредил один из санитаров.

Грэг оборвал его, сверкнув глазами:

– Мне можно, и я его возьму с собой. Это не какой-то ребенок – это мой мальчик. Это мой любимый мальчик. Правда, дружок?

Томми поднял голову, взглянул на Грэга глазами, полными слез, и кивнул. Потом снова спрятал лицо на плече у него, крепко обняв его за шею.

– Мистер, вы сумасшедший, – сказал санитар.

– Верно, – ответил он, продолжая шагать. – Поэтому держись в сторонке, парень. Пошли, Линда.

Грэгу удалось, несмотря на шоковое состояние и страшную боль, держаться прямо и дойти до «скорой» с Томми на руках, ни разу не споткнувшись и не покачнувшись.

Он делает это для Томми, думала потрясенная Линда, следя за каждым его шагом. Он делает это, чтобы Томми не испугался. Может, это и сумасшествие, но это замечательно. И я люблю его за это.

Она могла любить его за это, но позднее она за это же его и отругала. Это было на следующее утро, когда она приехала в больницу, чтобы забрать его домой. Она нашла его в саду, в тени пальм.

– Ты же мог навредить себе, – сказала она. – Почему нельзя было сделать, как тебе говорили?

– Ты знаешь почему. – Он упрямо тряхнул головой.

Конечно же, она знала. Раненый и чудом оставшийся в живых, в тот момент он думал не о себе, а о Томми. Он знал, как сильно будет напуган малыш, который еще помнил смерть отца. И нашел в себе силы убедить мальчика, что в этот раз все было по-другому, что ничего страшного не произошло и что все у них будет хорошо.

Линда вздохнула. Она села на каменную садовую скамью, а Грэг примостился рядом на низкой ограде. Ему полагалось ждать ее в кресле на колесах, но он был слишком неугомонным и не подчинялся никаким правилам.

– Знаешь, ты безнадежен, – сказала она. – Ты так вел себя, что они подумали, что у тебя сотрясение мозга.

Грэг, на котором была надета его ужасная розовая рубаха, только пожал плечами.

– Хочешь посмотреть, как я раскатываю на этой штуке? – спросил он, похлопав по ручке кресла. – Если бы здесь можно было разогнаться и прокатиться под горку, я бы…

– Не удивительно, что они решили, что у тебя отшибло разум.

Его левая рука была в гипсе и поддерживающей повязке. Мятая рубашка, которая обычно ужасала ее своим видом, сегодня казалась ей невыразимо прекрасной.

– Разум мне не отшибло, – сказала он, посерьезнев, – а, наоборот, вбило. Жизненные ценности становятся особенно ясными, когда тебе кажется, что ты сейчас умрешь.

– Не шути так, – сказала Линда, сдерживая желание дотронуться до него, чтобы убедиться, что он действительно здесь, рядом с ней. – Ты мог очень сильно навредить себе, когда встал и понес Томми.

– Мне было не очень больно, – ответил он.

– Но как ты мог знать, насколько серьезно ранен? Врач сказал…

– Мне лучше знать, – упрямо настаивал он. – Я знал, что могу встать и идти, что я могу нести его. И еще я знал, что это то, что я должен сделать.

– Теперь Томми, конечно, считает тебя величайшим героем во всей вселенной.

По дороге в больницу Грэг все время шутил и пел песни своим сорванным голосом, отказываясь лечь. К тому времени, когда они достигли приемного покоя, Томми уже снова улыбался. Но, как рассказал ей позднее врач, стоило им скрыться из виду, как Грэг скрючился от невыносимой боли, проклиная все на свете. Но Томми этого уже не видел.

– Знаешь, ты просто удивительный человек, – сказала она.

– Знаю. Я всегда говорил тебе об этом. Как он сейчас? Мой самый главный человек?

Линда быстро опустила ресницы, она была слишком взволнована и не могла смотреть в его глаза. На ней было зеленое платье – то самое, что и в день их первой встречи. По просьбе Грэга, высказанного утром по телефону, она приехала одна.

– Прекрасно. Он очень хотел пойти со мной. Ему не нравится оставаться с миссис Фултон.

– А кому понравится.

– Он все еще взвинчен, конечно, но совершенно в восторге от того, что ты так быстро возвращаешься домой.

– Он не обиделся, что я попросил тебя приехать за мной одну?

Она покачала головой.

– Может быть, немножко. Он только все время спрашивал – это правда, что ты говорил в машине «скорой помощи» вчера вечером? Ты действительно не уедешь навсегда?

Она украдкой посмотрела на него. У него было необычно серьезное лицо, он быстро осмотрел сад – нет ли поблизости медсестер.

– Встань, – приказал он.

– Что? – спросила она испуганно.

– Встань. – Он поднялся сам и отступил в густую тень пальм, затем взял ее за руку и поднял на ноги.

– Грэг, – сказала она неуверенным голосом, – тебе нельзя вставать из этого кресла, пока не пересядешь в машину.

Он так посмотрел на нее своими искрящимися глазами, что у нее закружилась голова.

– Никогда не говори, что мне чего-то нельзя делать, – выдохнул он. – Я тут же буду это делать.

Он нетерпеливо обнял ее за талию и притянул к себе.

– Грэг, тебе не следует этого делать.

– Мне давно следовало это сделать. – Здоровой рукой он обнял ее и сильно прижал к своему боку. – Черт, как же неудобно. Я не могу дождаться, когда смогу обнять тебя обеими руками.

– Но, Грэг…

– Тихо, – приказал он и жадно поцеловал ее, как только он умел это делать. Он прижал ее еще крепче, губами лаская ее шею. – О, Линда, Линда, – прошептал он с болью и сожалением в голосе. – Какой я был глупец. Я хотел поскорее уехать из этого дома, потому что боялся своих чувств к тебе и Томми. И если бы не один ненормальный пеликан, я бы потерял тебя навсегда. Мне даже страшно подумать об этом. Обними меня покрепче, как я бы тебя обнял.

Она прислонилась щекой к его груди и услышала сильные ровные удары его сердца. Обняв его за талию, она крепко прижалась к нему.

Грэг горестно засмеялся и поцеловал ее волосы.

– Эта птица бежала впереди меня, и все, о чем я думал в тот момент, было: мне нельзя его сбивать – Томми любит его и Линда возненавидит меня за это.

Он ласково погладил ее руку.

– В следующий миг я понял, что вот-вот налечу на фонарный столб. И тогда моей единственной мыслью было: мне нельзя умирать – у меня есть жена и ребенок.

Он помолчал и снова провел губами по ее шее, подбородку и щеке.

– Почему именно эта мысль пришла мне в голову? Затем машина ударилась еще раз и еще раз. Помню страшную боль в руке и что я все еще думал о том, что не хочу умирать. Что у меня есть жена и ребенок.

Он отстранился слегка и заглянул в ее глаза, полные слез.

– Зачем бы я стал так упорно думать об этом, Линда, если бы это было не так? Ведь правда? Скажи мне, что я прав. Я думаю, что меня только поэтому и не убило. Я должен быть с тобой. Ты предназначена мне судьбой.

– О, Грэг, – с жаром сказала она, пряча лицо на его плече. – Ты покорил нас. Ты покорил нас с самого начала. Боюсь, что мы твои, хочешь ты нас или нет.

– Я хочу тебя, – прошептал он, поднимая ее лицо и наклоняясь к нему. – Боже мой, как я хочу тебя.

Он целовал ее до тех пор, пока у нее не закружилась голова от любви и от охватившего ее желания. Он развязал ленту на ее волосах. Ветер подхватил ее и унес прочь.

Грэг стал ласкать ее волосы, и она замерла от наслаждения.

– Ты спросила меня, серьезно ли я говорил тогда в машине. Да, серьезно. Я никуда не уеду сейчас. И никогда не уеду насовсем. Я сохраню виллу. Как я могу избавиться от того, что напоминает, мне о тебе? Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя.

– Иногда мне придется уезжать, – тихо говорил он. – Довольно часто и довольно надолго. Но я всегда буду возвращаться домой, к тебе. Клянусь. Обещаю тебе. Для меня дом – это ты.

– Мы всегда будем ждать тебя, – поклялась она, обвивая его шею своими руками. – Для нас он будет домом, только когда ты будешь в нем.

– Думаю, я влюбился в тебя с первого раза, когда увидел в гавани, всю в зеленом и с зелеными глазами. Моя русалка, вышедшая каким-то чудом на землю.

– И ищущая себе пирата, который бы похитил ее, – сдавленным голосом сказала она. – О, Грэг, наверное, и я влюбилась в тебя, когда нас венчали на том глупом поле с арбузами. Ты такой неуправляемый, но когда я рядом с тобой, все вокруг начинает петь. Жизнь наполняется музыкой.

Он с нежностью посмотрел на нее.

– Что же мне делать, миссис Хьюстон? Не могу же я просить вас выйти за меня замуж, раз мы уже женаты.

– Я не знаю, мистер Хьюстон. Может быть, вам следует просто поцеловать меня, пока мы что-нибудь не придумаем.

– Возможно, Бадави был и прав со своей идеей о браке, – шепнул он, покрывая поцелуями ее губы.

– Я так рада, что мы не солгали ему, – сказала она. – Ты веришь в звезды?

– Я верю в тебя. – Они снова замерли в поцелуе.

– Мистер Хьюстон! Мистер Хьюстон! – раздался чей-то голос. – Немедленно прекратите и сейчас же сядьте в кресло.

Но ни мистер Хьюстон, ни миссис Хьюстон не прекратили целоваться. Они даже не слышали никакого голоса. Они были слишком поглощены любовью.

Спустя три недели в отделе брачных объявлений местной газеты появилось следующее сообщение:

«Мистер Грэг Хьюстон из Ки Уэста и его жена Линда вновь поженились в саду своего дома. Брачную церемонию совершил священник Майкл Малоун.

В церемонии принимали участие подруга невесты, миссис Сарра Голдман; шафером был мистер Маркус Шейн, свадебные кольца нес сын супругов Хьюстон, Томми. Жених миссис Голдман, доктор Артур Смит, вел невесту к алтарю.

Гостями на свадьбе были пеликан со сломанным крылом и котенок с пиковым тузом на носу.

На невесте было бледно-зеленое платье от Дживанши, ее волосы украшали гардении. Жених был в белом смокинге, надетом на голубую гавайскую рубашку, украшенную дельфинами.

Свадебный букет достался миссис Голдман. Прием, который должен был состояться на патио, пришлось перенести в любимую Томми пиццерию, так как, пока жених и невеста целовались, пеликан съел все закуски.

Свой второй медовый месяц, как и первый, супруги проведут дома».

КОНЕЦ