Текст книги "Случай для психиатра. Легкая добыча. Одержимость кровью"

Автор книги: Джозефина Белл

Соавторы: Стенли Эллин,Рамона Стюарт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

Я взяла трубку.

– Нора?! У вас все в порядке? – раздался крик Тэда.

Звук был необычайно громким.

«Интересно, – подумала я, – слышен ли он у кухонного стола?» Я обернулась и поняла, что слышен. В руке Джоэла снова появился нож. Я с трудом поборола желание закричать. Джоэл улыбнулся в какой-то новой для него снисходительной манере, как бы спрашивая, зачем я нарываюсь на неприятности.

Я старалась говорить спокойно:

– Все в порядке, сторож только что ушел.

– Я несколько раз звонил, но никто не ответил.

– Мы выходили на пляж.

Молчание.

– Кто это «мы»? – спросил наконец Тэд.

– Керри и Питер, – сказала я и посмотрела на Джоэла.

Джоэл кивнул, чтобы я включила в этот список и его, а затем указал на что-то, лежащее возле стула Питера. Питер нагнулся и, подняв с пола пойманную на пляже рыбку, отдал ее Джоэлу.

– И Джоэл, – добавила я. – Мы приехали сюда все вместе.

– Когда это было?

– Вчера вечером.

– Во сколько?

Наш разговор становился несколько необычным. Тэд говорил как полицейский, и в ином положении я бы заартачилась. Может, своей покорностью я дам ему знать, что происходит нечто необычное? Тэд хорошо соображал, он мог бы догадаться…

– Мы выехали в 9.45,– ответила я, – Опоздали на катер и провели ночь в Бей Шор.

– Все вместе?

– Все.

Я взглянула на Джоэла, и у меня перехватило дыхание: у рыбки, которую принес Питер, была отрезана голова, вспорото брюшко, внутренности аккуратно выложены на блюдце для масла.

Джоэл был на рыбалке лишь один раз в жизни, тогда это закончилось тем, что он загнал себе рыболовный крючок под ноготь. Ему было тогда восемь лет. Сейчас же он освежевал рыбу с ловкостью профессионала. Тут в моем сознании что-то переключилось. Я представила себе пуэрториканского мальчишку в мясной лавке, туши океанских рыб, разложенные на леднике…

На лице Джоэла опять появилась улыбка. У меня возникло подозрение, что каким-то образом он угадал мои мысли и дает понять, что я не ошибаюсь. Но если так, то он открыл мне больше, чем намеревался. Никакое второе «я» не могло научить Джоэла свежевать рыбу… Эта мысль лишила меня дара речи.

– Ты меня слушаешь, Нора? – требовательно спросил Тэд.

– Да, да, – тихо ответила я, – видимо, что-то со связью.

– Ты слышала про Эрику? – спросил он.

– Я не знаю, – сказала я, промедлив, – в приемнике сели батарейки. Но Ольсен упоминал о чем-то, правда, не указывая имен…

– Теперь это Эрика. С ней случилось то же самое, что с девушками в парке и Шерри Тэлбот.

Я попыталась представить подставку для цветов в квартире Эрики. Я мысленно представила себе ковры, знамена с магическими знаками, поднялась по лестнице в кабинет с мебелью из тикового дерева, но так и не нашла подходящего места.

– Это произошло вчера вечером, – продолжал Тэд, – Она не пришла в клинику на утренний прием.

Она должна была принять Джоэла. Я оперлась о стену.

– Ее секретарь поехала к ней домой, где и нашла ее, – сказал Тэд, – Значит, вы прошлым вечером выехали на Файр-Айленд?

– Да, на поезде в 9.45.

Наступила пауза – он взвешивал свои подозрения.

– Интересно, почему он выбрал Эрику?

– Не знаю, – спокойно ответила я.

– Может, из-за статьи в газете? Той, в которой она давала психологический портрет преступника. Может, это оскорбило его самолюбие?

Тут он явно перемудрствовал. Хотелось кричать в трубку, но я лишь сказала:

– Может быть.

– Психиатры не должны писать статьи в газеты. Ну, хорошо, теперь я знаю, где вы. Отдыхайте, – сказал он добродушно и повесил трубку.

Я стояла с телефонной трубкой в руках, и последние надежды покидали меня. Ольсен ушел, не заметив ничего подозрительного, и даже Тэд пустился по ложному следу.

– Повесь трубку, – сказал Джоэл. Голос был совершенно не похож на голос Джоэла. Точнее, тембр был похож, но интонация совершенно другая: в ней чувствовался некий кураж и самолюбование. Тем не менее где-то под слоями болезненного комплекса вины, под таившейся в мозгу второй личиной скрывался мой брат. Психиатрам в клинике понадобились бы месяцы, чтобы с пентоталом и гипнозом до него добраться. Но теперь, не имея в своем распоряжении ничего, кроме отчаяния, мне нужно было попробовать добиться этого самой.

– Джоэл, – твердо сказала я, положив трубку, – тебе не удастся сбить их со следа.

– Удастся, – спокойно ответил он.

– Но теперь, после Эрики, они будут подозревать именно тебя, – я старалась, чтобы в голосе не было осуждения.

Не знаю, что поняли дети из моего разговора с Тэдом, но если они не догадывались о том, что произошло с Эрикой, теперь им все стало ясно. Для них это было страшным потрясением, но они мужественно перенесли его. Их ребячьи лица стали не по-детски серьезными, они сидели молча и старались не шевелиться.

Джоэл кивком указал Питеру на лежащую на столе рыбку.

– Убери ее в холодильник, – приказал он.

Питер вышел из-за стола, взял блюдце и понес к холодильнику.

– Заверни вначале. Всему тебя нужно учить.

Мы молча наблюдали за тем, как Питер пошел к буфету, достал из него рулон алюминиевой фольги, оторвал кусок и завернул рыбу. Когда он закрыл холодильник, Джоэл велел:

– Садись, – и Питер снова сел на место.

– Полиция будет продолжать искать Потрошителя, а это не я, – спокойно сказал Джоэл. – Они знают, что когда это все началось, я был в Марокко.

– Потрошителем был Тони Перес, – сказала я.

– Вот пускай его и ищут, – улыбнулся он.

– Джоэл, я знаю, что Тони мертв, – заметила я.

Улыбка стала еще шире. То, что я знала о существовании Тони, его ничуть не беспокоило, но мне казалось, что опасность нарастает, поскольку в нем окрепла вера в неуязвимость. Вот если мне удастся убедить его, что марокканское алиби ненадежно, возможно, он сдастся без боя, если будет уверен, что избежит наказания.

– Слишком многие знают, что Тони мертв, – продолжала я, – Об этом знает Пол Эль-Баррио. Даже если они и не очень любят беседовать с полицией, то теперь об этом знает и доктор Райхман.

Джоэлу не стоило знать о том, что он улетел в Перу.

Но я ошиблась, если думала, что это произведет на него впечатление. Он разглядывал меня с ленивым любопытством.

– Пусть попробуют убедить в этом суд. Эрика и Шерри закончили точно так же, как и все остальные. Об этом кричат все газеты.

Мне не нравился такой поворот в нашем разговоре. Мы подошли слишком близко к кошмарным украшениям подставок для цветов, к ножам, ужасу и крови. Разговор о суде был к тому же неуместен. Из-за его болезни его не будут судить. Хотя теперь, после смерти Эрики, его ждет публичное расследование, одиночная палата в Бельвью, а затем – Метьюван.

– Забудь о Метьюване, – нарушил он молчание. – Я не поеду туда.

Я не поверила своим ушам. Может, я говорила вслух, когда думала? Я не могла поверить в то, что наши мысли совпали как по времени, так и по содержанию. Так что же, он способен читать мысли?

Он внимательно смотрел на меня. Сходство с фотографиями Тони было ошеломляющим. Черты Джоэла, казалось, деформировались под действием более энергичного, сильного характера.

– Тебе страшно? – спросил он. – Страшнее, чем у дона Педро?

По ходу дела я отчаянно пыталась найти объяснения. Эрике я рассказала только о том, что встретилась с миссис Перес. Может, доктор Райхман рассказал ей о доне Педро, а она перед смертью передала все это ему… Меня охватил ужас.

– Ты так глупо выглядела в идиотском хороводе. – Он захохотал. – А этот старый «брухо» – как он ползал, подбирая свечи. Жалко, что я не сжег его грязную лавку.

Все мои психиатрические теории испарились. Кристаллизации, сублимации, раздвоение личности, комплекс вины – всю эту современную шелуху унесло как дым. Я глядела в лицо своего мучителя и была уверена, что передо мной не брат, а дух, которым он одержим. Моим противником был мертвый мальчишка, убитый прошлой осенью.

Глава 15

Люди ко всему привыкают. Ночные страхи кажутся слишком ужасными, чтобы проверять, оправданы они или нет – правда ли, что в квартиру влезли грабители, правда ли, что эта боль в груди – что-то серьезное… Мозг отвергает эти мысли, будто поднимает иглу с пластинки. Но если невыносимое все-таки происходит, если шумят действительно воры, если анализы в больнице дали положительный результат, то, как только проходит шок, мы начинаем исследовать нашу новую комнату ужасов, словно стараясь устроиться в ней покомфортнее.

Первый час, проведенный нами в качестве заложников, был самым страшным: блестящее лезвие ножа, приход и уход Ольсена, сознание того, что Тэд так ничего и не заподозрил… Затем мы постепенно начали привыкать к нашему положению. Мы съели бутерброды с маслом и суп из консервов. Потом Тони предложил мне сигарету, я взяла ее и закурила. Я даже подумала, что его приказ – убрать в холодильник рыбку – подавал некоторые надежды. Он, наверное, хотел, чтобы мы приготовили ее позже.

Выдержка детей казалась просто подозрительной. Ведь я провела целый день в обществе дона Педро и доктора Сингха, а они до того, как увидели Джоэла с ножом в руках, знали лишь то, что он принимал наркотики. И тем не менее они вели себя почти как обычно. Керри даже отважилась спросить, покормил ли он Уолтера.

– Уолтера? А, кота. Думаю, да, – ответил он.

– Ты хочешь сказать, что не помнишь? – спросила дочь, не поняв ответа.

– Не зарывайся, – ощетинился он.

– В доме есть дверь для кота, Керри, – быстро вмешался Питер. – С ним будет все в порядке, когда мы вернемся.

Мне показалось, она подумала, что мы можем и не вернуться. Затем вдруг спросила:

– Ты захватил тело дяди Джоэла?

– Керри! – задохнулась я, но он сделал знак рукой, чтоб я молчала.

– Ты, наверное, прилетел из космоса? – предположила она.

– Я не из космоса, – буркнул он.

Я с интересом обнаружила, что он заинтригован. Я тотчас вспомнила, что Тони всего на пять лет старше Керри. Они ходили в кино на одни и те же фильмы, смотрели одни и те же телепередачи о НЛО и о космических пришельцах. Он полностью отбросил маску Джоэла. Видимо, обращаясь к нему, как ко взрослому человеку, я, просто того не сознавая, играла на его детском самолюбии.

– Значит, ты мертвый? – спросила она.

– Больше чем мертвый, – сказал он, наслаждаясь произведенным эффектом. – Ты что, не понимаешь? Такая богатая, умная девочка, и не понимаешь?

Эта насмешка меня встревожила, но тут послышался звук приближающегося автомобиля. Мы затихли.

– Может, это мистер Ольсен? – предположила я, – Он, наверное, забыл что-нибудь.

– Да? – Джоэл вынул нож. – А ну-ка, выгляни в окно.

Старясь двигаться осторожно, я поднялась со стула. Страх и надежда охватили меня одновременно – это был бело-голубой автомобиль местного полицейского участка. Машина остановилась возле нашего дома.

– Копы? – мрачно спросил он.

Я кивнула.

Из машины вышел начальник местной полиции, а следом за ним наши старые знакомые из города – Брейди и старший инспектор Рассел. Я их узнала, когда они шли мимо окна. Барон бешено лаял.

«Может, им позвонил Тэд, – думала я, – или они были рядом с ним во время нашего телефонного разговора. Даже если они поверили в алиби Джоэла, то могли захотеть задать ему несколько вопросов. Видимо, они вылетели на полицейском вертолете, подобрав шефа в Оушен Бич».

Я принялась уговаривать Джоэла, чтобы тот позволил впустить полицию.

– Мы сделаем все, как ты захочешь, – убеждала я. – Мы скажем им то, что говорили Ольсену, что мы приехали сюда вместе. Мы сели в поезд в 9.45 на Бей Шор. Все четверо.

– Так я тебе и поверил, – усмехнулся он.

И был прав. Как только они его поймают, мне придется выложить всю правду. И все же я вновь попыталась обмануть его.

– Я обещаю, – заверила я. – Мы все обещаем.

Мое предложение он счел просто смешным. И тут я вспомнила, как он угадал мои мысли про Метьюван. Казалось, он способен читать мысли, как будто они написаны у меня на лбу. Когда в дверь постучали, мне стало страшно за Керри.

– Тони, даже если ты не веришь мне, то можешь использовать нас как прикрытие.

– Ты думаешь обо мне, – спросил он, – или о теле Джоэла?

Он говорил о нем, как о пальто, взятом взаймы. Я вспомнила своего брата младенцем, затем подростком, вспомнила его маленькие шалости, страх высоты, его безумную любовь к мармеладу… Он был человеком, а не предметом, который можно взять напрокат. Печаль и закипавшая ярость поглотили меня.

Когда стук стал еще громче, он нахмурился.

– Успокой пса, – велел он, – а не то я перережу ему глотку.

– Тихо, Барон! – приказала я.

Вероятно, тот наконец почувствовал, что с нами что-то неладное, поэтому единственный раз в жизни подчинился.

– Мне надо подумать, – сказал Тони. – Скажи, чтобы они убирались.

Когда я промедлила, он поднялся, схватил Керри за волосы и закричал:

– Прогони их! Я пойду с тобой и прослежу.

Мы спустились в гостиную. Питер и я шли впереди, а Тони с Керри – сзади. Он посадил ее на софу, а сам встал за ее спиной.

– Поторапливайся, пока они не вышибли дверь.

Видя, что я медлю, нажал на кнопку, и из рукоятки ножа выскочило длинное острое лезвие.

– Инспектор Рассел! – закричала я.

Стук прекратился.

– Я не могу вас впустить, – сказала я, – Он…

Я взглянула на Тони – он кивнул, и я продолжала:

– У него нож. Он говорит, что если вы войдете, то он убьет Керри.

Наступило молчание, потом прозвучал необычно спокойный голос Рассела:

– Кто это «он», миссис Бенсон?

Казалось, он спрашивал о совершенно заурядных вещах.

Я поняла, что объяснения сейчас неуместны.

– Это Джоэл.

Нет, никогда еще я не чувствовала себя такой беспомощной.

– Ваш брат? – тот же ровный, невозмутимый голос.

– Мой брат, – подтвердила я.

– Теперь скажи, чтобы они убирались, – велел Тони.

Разумеется, они не ушли. Они окружили наш коттедж и вызвали подкрепление. Когда бы я ни подходила к окну, я видела, что их количество постоянно растет.

Через час появились фотографы и репортеры. Перед тем как Тони велел разжечь камин, я увидела комментатора из программы новостей, который брал интервью у полицейского в штатском. К тому времени, как камин разгорелся, суету вокруг нашего дома скрыли сумерки и туман.

За окном время от времени раздавались лишь приглушенные звуки прибывающих и отъезжающих автомобилей, сливавшиеся с шумом прибоя. Оставалось только удивляться, откуда они взялись на острове в таком количестве. Иногда был слышен гул вертолета, который пытался приземлиться на пляже возле коттеджа. Чтобы уберечь Барона, я заперла его в одной из спален наверху, и было слышно, как он бегает взад-вперед по комнате.

Суматоха возле дома, казалось, не только не нервировала Тони, а, наоборот, доставляла ему удовольствие. Словно он устраивал вечеринку и количество приглашенных гостей подтверждало его популярность. Он даже спросил меня, есть ли в доме спиртное – собирался передать выпивку людям, которые мерзли в тумане. Но у меня ничего такого не было.

Тем не менее я чувствовала, что за детской непосредственностью Тони скрывается жестокий и безжалостный убийца. Тони был человеком настроения. Когда он смеялся, я чувствовала облегчение, когда взгляд его мутнел, я едва дышала от страха. Дети испытывали примерно то же самое. Страх друг за друга, казалось, придал нашей жизни новое измерение. Иногда, когда он проявлял к нам даже незначительные знаки внимания, я ощущала к нему нечто вроде благодарности. Мы остались в замкнутом пространстве коттеджа, и мир снаружи для нас не существовал. Порой гостиная с ее индейскими коврами, плетеными пляжными креслами и камином, отсветы пламени которого играли на сосновых досках стен, казалась просто райским уголком. Мы могли показаться счастливой семьей, проводящей у моря свой отпуск: мать, дети и симпатичный, улыбчивый молодой дядюшка.

Неожиданно зажглись телевизионные рефлекторы. Увидев за окнами яркий белый свет, Тони приказал:

– Скажи им, чтобы немедленно погасили!

Настроение в комнате тут же изменилось. Я подошла к окну и потребовала, чтобы выключили свет. Но телевизионщики были упрямы – понадобился приказ инспектора Рассела, чтобы рефлекторы в конце концов погасили. Развязка была неотвратима. Понимая, что мы лишь оттягиваем ее, я решилась на новый отчаянный шаг.

– Они так просто не уйдут, – сказала я, – тебе придется сдаться. Даже если ты нас убьешь, другого выхода не будет.

– Заткнись, – буркнул он. – Я не собираюсь в Метьюван.

– Тебе и не придется, – сказала я. – Ты просто уйдешь.

Казалось, он растерялся.

– Ты только отпусти Джоэла, – осторожно попросила я.

– Но что будет со мной?

– Разве ты не можешь вернуться туда, откуда пришел?

Он испуганно посмотрел на меня – я поняла, что он вспоминает о чем-то ужасном.

– Я был в темном ящике. Там нечем дышать, и у меня болела голова.

Я не поняла.

– Я кричал, но никто не ответил. Только ящик раскачивался взад-вперед.

Я заподозрила, что он рассказывает о том, как мистер Перес вез к реке ящик на тележке. Тот сказал жене, что Тони к тому времени был уже мертв. Может, он и сам так думал, пока не услышал крики и возню мальчишки, который пытался выбраться из ящика.

Возможно, тогда, толкая тележку, он и принял свое решение: мальчишка был злым, плохим, настоящим чудовищем, а может, и похуже – ведь он жил у «брухи». Если выпустить его – кто знает, что может случиться?

– Я падал. Все ниже и ниже… Ящик стал наполняться водой… Стало нечем дышать. Грудь разрывалась… Плохая смерть… – Он поглядел на руки, видимо ожидая увидеть на них ссадины и порезы от попыток выбраться из прочного деревянного ящика. Но это были руки Джоэла. Его собственные руки давно уже съедены раками на дне реки.

– А что потом, когда ты… умер? – спросила я.

– Туман и вода. И ничего больше. Туман и вода. И боль. Моя «бруха» говорила, что там будут души людей, мои покойные родственники, которые меня любили.

Он замолчал.

Я вдруг ощутила его боль и разочарование, когда он оказался обманутым, загнанным в какое-то странное место между жизнью и смертью – беспредельную страну тумана и боли. Он долго бродил по этой стране, стеная и плача.

– Затем я нашел, как вернуться обратно, – продолжал он. – Как – не знаю. Может, из-за того, что я был очень зол на Переса. За то, что он бросил меня в реку. Каким-то образом я опять очутился дома. Видел Переса, видел мать. Пытался дать о себе знать. Даже перевернул свою фотографию. Я кое-что мог, но у меня было слишком мало сил. Все это страшно напугало мою мать, и она купила благовония. Конечно же на меня это никак не подействовало. Мне надоело быть для них невидимым. Я хотел убить Переса, но у меня не было тела, чтобы действовать. И я решил вернуться в свою квартиру. Уже наступила зима, Перес выбросил из квартиры все мои вещи, сделал ремонт и в квартире появился новый жилец.

– Джоэл, – простонала я.

– Вначале я к нему приглядывался. Было очень интересно наблюдать за «англо». Он много читал, иногда принимал наркотики… Сначала была та дурь, которую он привез из Марокко, потом пару раз ЛСД. Это мне и помогло. Как-то раз он лежал, отключившись, и мозг его был раскрыт настежь. Я просто проскользнул внутрь и огляделся. Я попытался смотреть сквозь его глаза, слушать музыку его ушами, заставил его шевелить рукой… Это – как угнать автомобиль. Когда действие ЛСД прекратилось, я уже полностью захватил его тело, и когда ты позвонила в ту ночь, вторые сутки был его хозяином.

Помню, мне тогда показалось странным, что Джоэл принял ЛСД перед тем, как идти к нам на обед. Оказывается, он пролежал на полу почти двадцать четыре часа, пока Тони экспериментировал над его безвольным телом. Мне стало больно за Джоэла.

Тони, по всей видимости, впал в отчаяние, когда его повезли в Бельвью. Это было хуже, чем хижина «брухи», хуже, чем Ла-Эсмеральда. И все из-за того, что он скрывал свою личность.

Попав к нам домой, он первым делом выбрался из окна по стеблям винограда, чтобы отомстить мистеру Пересу. Потом спокойно позволил Джоэлу посещать сеансы у Эрики и вечеринки у Шерри. Его поразили изысканные компании артистов и художников, их шикарные наряды, светские разговоры и сигареты в хрустальных пепельницах.

Наконец ему захотелось не только видеть все это, но и участвовать самому, и на дне рождения Джоэла он захватил над ним контроль. Когда Шерри ушла, в нем проснулся застарелый гнев. Злость, которую он испытывал к оставившей его матери, перешла на ушедшую от него Шерри.

– Я подсыпал тебе в кофе снотворное, – продолжал он, – и пошел к Шерри. В полночь их привратник ушел, я нажал на кнопку звонка. Кто-то меня впустил – это действует почти наверняка. Дверь в квартиру Шерри оказалась незапертой. Я вошел, а когда она обернулась, увидев меня, я схватил ее.

– Тут есть маленький секрет, – хихикнул он. – Я хватаю за волосы и тяну их вниз. А ее я усадил в кресло, сам стал сзади. Понятно, кровь при этом на меня не попадет. Через пять минут все было кончено. А потом можно делать все, что угодно.

Я поняла, что он имел в виду. Жутко, но он даже гордился ловкостью, с которой все это проделывал.

– Когда я жил у «брухи», я резал свиней и кур. А с ножом было так, – продолжал он с гордостью. – Я знал, что полиция будет искать его, потому перед тем, как идти домой, я закапывал его в парке и отмечал место, чтобы снова за ним вернуться.

У меня это не умещалось в голове. Джоэл, разгуливавший, как лунатик, по городу и не подозревавший, что именно его руки резали, рубили и подвешивали кошмарные украшения на подставки для цветов. Затем прогулка в Центральном парке, чтобы избавиться от ножа и заметить место… Потом, наверное, ему приходилось мыть руки…

– Она была нехорошей, – продолжал Тони. – Она думала только о мужчинах. Все ее вечеринки…

Он покосился на Керри.

– Я с ней ничего не сделал. Даже в ту ночь… Я никогда ни с кем ничего не сделал..

Он пытался оправдаться перед самим собой, отрицая любой секс, но оправдывая убийство. При этом в присутствии Керри он пытался избегать излишних подробностей.

– Остальные в парке тоже все время думали о мужчинах. Иначе как бы я уговорил их пойти со мной? – добавил он.

А причиной всему этому была его мать, которая меняла мужчин одного за другим. Ведь это только мне она казалась испуганной и жалкой. Для него же она была единственным близким существом, самой красивой, любимой и ненавистной одновременно. Ее похоть казалась ему отвратительной. Он до сих пор наказывал ее предательство.

Когда он умолк, я вначале не обратила внимания на то, что происходит что-то необычное. Но увидев, что Питер внимательно рассматривает его лицо, я заметила, что глаза у Тони закатились и он начал падать навзничь.

– Он уснул или еще что-то, – шепнул Питер, – Надо взять у него нож!

Стряхнув с себя оцепенение, я потянулась к ножу… Но тут рука Тони дернулась. Он вздрогнул, словно по телу прошел электрический ток, и в руке вновь блеснуло длинное тонкое лезвие.

Шанс был упущен. Где бы Тони ни был в этот момент, он вернулся.