Текст книги "Случай для психиатра. Легкая добыча. Одержимость кровью"

Автор книги: Джозефина Белл

Соавторы: Стенли Эллин,Рамона Стюарт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

Уоррингтон-Рив молниеносно вырвал клюшку из рук одного из вновь прибывших и мяч из руки другого. Широким взмахом освободил пространство перед собой, положил мяч, нанес удар и одновременно громко крикнул:

– Внимание! Бью!

Провинциальные детективы, знакомые с гольфом, тут же сместились к краю поля, не прекращая погони. Рэй предостережение игнорировал. Но Кук автоматически остановился как вкопанный, обернулся – и мяч угодил ему прямо в гортань. Издав сдавленный вопль, он рухнул, слыша при этом смех собравшихся на поле зрителей. Лежал без сил и плакал, когда подбежал Рэй и выбил нож из его руки. Еще пытался бороться, вырывался и кусался, но Рэй крепко держал его, пока не появились Фрост и Уиллис.

Перед клубом, потрясенный небывалым поступком Рива и реакцией окружающих, инспектор Митчел наспех выяснил, что произошло. Шагая через поле, чтобы произвести формальный арест, услышал, как один из членов клуба говорит другому:

– Ну и ну! Но какой тому типу удался удар!

А другой ответил:

– Удался! Нонсенс! Это Уоррингтон-Рив, адвокат Божией милостью. Тридцать лет назад он забирал все призы в стране по гольфу. Не знал, что старик еще держит такой класс!

Мисс Траб пила чай с миссис Форд. На коврике перед камином Джой упорно ползала и падала. Мевис не было дома.

– Вы понятия не имеете, какое для меня облегчение, что Колин оказался невиновен. Правда, Френсис немного с этого толку, но она к нему привязана, ну и опять же дети. Глупо было с моей стороны его подозревать. Он слишком ловок, чтобы поступать так глупо, как Стивен. Но должна сказать, что я не подозревала Кука, пока в один день не убили и Лесли, и Раймонда. Даже тогда я еще думала, что Тома убила Френсис. И подумать только, что мне с самого начала не нужно было молчать…

– Правда всегда окупается, – выдала сентенцию миссис Форд. – И откровенность тоже.

– Разве что так… Колину не повредила бы ни шумиха, ни скандал с тех пор, как он уже заполучил в свои руки фирму.

– Рэй с Мевис были того же мнения, – заметила миссис Форд, наливая в чашки свежий чай, – А, собственно, какие мотивы руководили Стивеном?

– Поначалу речь шла о деньгах. Мы не знали, но он был не менее азартным игроком, чем Лесли. Угодил в долги и нечем было их платить. Когда умер наш отец, его положение стало уже отчаянным. Зная, что Френсис в делах не разбирается и что отец завещал все ей, он присвоил достаточно, чтобы расплатиться с долгами. Потом отдал себе отчет, что после смерти отца мне уже не нужно будет скрываться с ребенком, я могла вернуться и начать задавать неприятные вопросы по части финансов, а может быть, и предложить Френсис свою помощь в управлении имуществом. Потом он думал, что сумел от меня избавиться, но, видимо, Лесли обо всем догадался и начал его шантажировать. Когда же Рэй и Мевис заинтересовали моим делом мистера Рива, Кук испугался, что все раскроется, и убил и Лесли, и Раймонда.

– Он действительно убил мистера Торна?

– Его признали виновным в нескольких убийствах. Он мог его убить. Установлено, что в ту ночь он был с Раймондом и имел порошки барбитурата, собственно, не он, а его жена.

– Никчемный мерзавец, – бросила миссис Форд. – Играть роль поверенного в делах всей семьи, имея такое на совести!

– Не удивительно, что моя защита была плохо подготовлена, – с горечью сказала мисс Траб. – Мистер Рив делал все, что мог, но Стивен нейтрализовал любой его шаг.

– На процессе поднимался и вопрос шантажа.

– Да. Это, собственно, и навело их на след Стивена. Лесли получал деньги, но ни Колин, ни Френсис их ему не давали. Долго никого не могли найти, но наконец обнаружили Стивена. Собственно, это была идея мистера Филпота. Тот был удивлен, что адвокатская фирма Стивена распалась, он остался один. Видите ли, в этом деле, если компаньоны отпадают и фирма сворачивается, это означает, что или фирма пришла в упадок, или уходящие партнеры не испытывают доверия к тому, кто остается. Такое впечатление сложилось у мистера Филпота в отношении Стивена, и он был прав.

– Мевис обратила внимание на то, что их дом в плачевном состоянии. Полагала, потому, что они постоянно помогали жене Лесли.

– Помогали. Точнее, Стивен помогал. Таким образом он платил Лесли, при посредничестве его жены. Скотланд-Ярд это выяснил. И они же пришли к мысли насчет гольф-клуба. Умницы.

– Но мистер Кук умом не отличался, – заметила миссис Форд. – И самой большой глупостью с его стороны было то, что он не понимал вас, моя милая.

Вошла Мевис, а за ней и Рэй.

– Я тут слушала подробности всей вашей истории, – с удовлетворением сообщила миссис Форд. – Не знай я, что все это правда, трудно было бы поверить.

– Есть еще несколько вещей, о которых мы хотели бы вас спросить, мисс Траб, – начала Мевис.

– Элен, – поправила мисс Траб.

– Элен. Тот запах газа в первый раз…

– Ах, это! – рассмеялась она. – Я себя так отвратительно чувствовала после ухода Лесли… Он все намекал на какую-то грозящую мне опасность, но не говорил, с чьей стороны. Я, конечно, подумала о Френсис. Спустилась вниз, чтобы подогреть что-нибудь попить, зазевалась и огонь залило.

– Точно так мы и думали. Разве мы не гении?

– Есть еще вопрос про вашу записку. Тот волнистый край – кто это сделал?

– Тоже я. Написала, что возвращаюсь к миссис Огден, а потом подумала, что будет лучше, если даже вы не будете этого знать, потому отрезала край и вложила письмо к вам в портфель.

– А мы облегчили Куку проникновение внутрь, оставив открытым окно.

– Он и так нашел бы способ. Так, как сделал это в Конингтоне, забрав ключ от входных дверей. После смерти отца приезжал на несколько дней по вопросу завещания и вообще… Отсутствие ключа никогда никто не заметил. Думаю, он заказал копию.

Мисс Траб встала.

– Мне пора идти, – сказала она. – Я только хотела вас увидеть и поблагодарить. Вы в последний раз видели сегодня Элен Траб.

– О, нет! – воскликнули хором все трое, потрясенные ее словами.

– Нет, разумеется, нет. Я вас буду часто навещать, – улыбаясь, пообещала она, прося прощения, что еще раз их перепугала.

Но она говорила всерьез. Думала об этом в тот самый вечер, сидя в новой комнате, которую сняла далеко от юго-западного пригорода и от Филпотов, в новой части города, где никто ее не знал. И никто не узнает.

Ибо в тот день Уоррингтон-Рив уведомил ее, что приговор за преступление, которого она не совершала, был аннулирован. Наконец она была свободна и в безопасности, уверена в чувствах Френсис, счастлива своей новой работой в сиротском приюте.

Налила себе чаю, придвинула кресло к камину, поправила лампу поудобнее и взялась за письмо с благодарностью Уоррингтон-Риву. А закончив, подписалась именем, которое не позволила запятнать, именем, которое вновь вернула себе, – Элен Виктория Клементс.

Рамона Стюарт Одержимость кровью
(пер. с англ. И. Тополь)

Глава 1

Я начисто лишена чувства опасности и дара предвидения. Поняла я это еще ребенком. Ожидания мои никогда не сбывались. Вопросы на экзамене в колледже попадались вовсе не те, к которым я готовилась. Телефонный звонок всегда оказывался совсем не от того парня, на которого я старалась произвести впечатление. Вместо того чтобы доучиться до звания магистра, я вышла замуж за микробиолога и очутилась в странной компании, кочующей по университетам и живущей на субсидии медицинских фондов.

Дети мои появились на свет во время этих разъездов, из Нью-Йорка в Беркли, из одного университета в другой. В перерыве между причесыванием Керри и умыванием Питера я написала книгу, две с половиной тысячи экземпляров которой нашли покупателя. Но начало было положено, и я принялась за другие. Они расходились более-менее сносно, чаще в бумажных обложках, правда, люди, которых я встречала на вечеринках, обычно спрашивали, под каким псевдонимом я пишу.

Когда Тэд отправился в Университет Рокфеллера, я очутилась там, где начинала, в Нью-Йорке, и, что самое удивительное, развелась с мужем. Причем развод оказался для меня полной неожиданностью. Однажды вечером, после ужина, Тэд заявил, что собирается жениться на молоденькой белокурой шведке из соседней лаборатории. Я сопротивлялась с полгода, но в одно прекрасное утро поумнела и решила уступить. Семья Тэда владела компанией по производству бурового оборудования, так что из переговоров с адвокатами выяснилось, что алименты на Керри и Питера превышают университетское жалование Тэда. Вернувшись из недельной поездки в Мексику, я осталась одна с двумя детьми на руках в скромном доме на 60-й Восточной улице. Будучи женой профессора и бродя по Кембриджу за покупками, я и думать не могла, где окажусь всего год спустя.

Так что мне нечего сказать ho поводу женской интуиции. Тем более, что дым для меня никогда не предвещал огня, и просыпаясь среди ночи от кошмаров и тяжелых предчувствий, я всегда заставала детей мирно посапывающими в своих кроватках. В общем я долго скользила по гладкому льду, пока тот внезапно не начал трещать под ногами.

И конечно, в тот вечер, когда начались неприятности с Джоэлом, я не ощутила, что произошло нечто чрезвычайное. Даже когда он задержался. Джоэл всегда опаздывал к ужину. С тех пор, как мы вернулись в Нью-Йорк, я не раз ругалась с ним по этому поводу на правах старшей сестры, но атаки в лоб не дали результата и мне пришлось идти на хитрость: приглашать его раньше, чем нужно, и не ставить мясо на огонь до тех пор, пока он не появлялся на пороге. Пока у него была постоянная работа, я звонила туда и он приезжал к нам прямо из конторы. Это закончилось, когда я обосновалась в районе Восточных улиц и узнала, что за два года после Колумбийского университета брат успел побыть журналистом, составителем энциклопедии и редактором издательства. Потом последовали несчастная любовь и вояж в Марокко, который окончательно истощил его накопления. Получив отчаянную телеграмму из Танжера, я помогла ему вернуться домой. Но с тех пор, как он занялся редактированием рукописей для разных издательств, застать его дома стало сложно и мне пришлось снова приглашать его заранее. Джоэл же вернулся к прежним привычкам, поэтому к семи его еще не было.

Если одним словом выразить то, что я чувствовала в этот злополучный вечер, это было раздражение. После школы дети встречались с отцом, но вместо выставки Боннара в Музее современного искусства и чая с пирожными, как было условлено, он потащил их к себе в лабораторию показать новый штамм чумы, полученный из Техасского департамента здравоохранения. Какой-то бедолага-охотник набрел на зараженного кролика и пару Дней спустя умер от укуса блохи. Такие вещи случаются крайне редко. Разумеется, детям было любопытно рассматривать стеклянные клетки с подопытными мышами в стерильном храме науки с кондиционированным воздухом, а Тэд, выпроводив их домой, как обычно, тут же забыл о них. Все увиденное произвело на детей большое впечатление, даже Керри не иронизировала по поводу безразличия Тэда к семье. Питер же был просто в восхищении от увиденного. Он, как и отец, решил стать микробиологом и к нашему разводу относился спокойно. Тэд был отличным специалистом, но крайне скуп на проявление чувств… впрочем, это уже моя проблема.

Как бы то ни было, дети пришли домой, профессионально рассуждая об антигенах и антителах, а я провела весь день за пишущей машинкой, так и не написав ни строчки. Вот в этой суматохе, вызванной появлением детей, бурной радостью нашей венгерской овчарки и уплатой недельного жалования пуэрториканской служанке Веронике, я и узнала, что они вместо выставки были в лаборатории и, что еще досаднее, после всего отправились на новую квартиру Тэда и виделись с Мартой. Я старалась этого не допускать, хотя прямо никогда не говорила. Но в гостях дети все-таки побывали и, по крайней мере, Питеру она понравилась. Чего и следовало ожидать. Керри была более сдержанна в оценках, что мне, конечно, льстило, хотя я и старалась не подавать виду. Особенно при Веронике, проявившей к разговорам о новой жене самый живой интерес.

– Приведите себя в порядок. Сегодня к ужину приедет дядя Джоэл.

– Только не сегодня, – огорченно вырвалось у Керри.

– Не говори глупостей, – оборвала я, передавая чек Веронике.

– Но мама! Мы еще хотели успеть в кино на семичасовой сеанс. Поесть мы можем потом.

– Ничего подобного. Сегодня придет Джоэл. Увидимся в понедельник, – это я сказала уже Веронике, стараясь придать голосу беззаботный тон и, не обращая внимания на тяжкий вздох Керри, добавила:

– Выведешь Барона погулять, Питер? Это успокоит его немного.

– Нельзя, – обрадованно заявил он. – Снег идет.

– А, черт!

Наверное, у нас была единственная в мире венгерская овчарка, которая боится снега. У себя на родине, как я полагаю, они утопают в снегу по брюхо.

– Сегодня фильм идет последний раз, – попыталась разжалобить меня дочь.

– В следующий раз, – услышала я свой фальшиво-бесстрастный голос.

– Это несправедливо, – обиделась Керри.

У меня появилось гадкое чувство одиночества и стало нестерпимо жаль себя: оказаться в ловушке с двумя расстроенными детьми и истеричной собакой! Шел снег, и это значило, что его будут чистить и посыпать тротуар солью, которая разъест Барону лапы. Когда Вероника уходила, собака отпрянула от открытой двери и заскулила. Значит, дорожки уже побелели от снега.

А Джоэл так и не появился. Я сделала салат, натерла чесноком французские хлебцы. Снятая с огня жареная картошка уже сморщилась. У меня еще хватило ума не готовить мясо. Мы расселись в гостиной, как на рекламе американского образа жизни – темноволосая стройная женщина, большая черная собака и пара милых детишек. Кремовый ковер, мягкая мебель в светлых чехлах, полированные панели, снег за окном и огонь в камине. Но на душе было тошно, так что неслучайно Керри вздохнула.

Обычно она веселая, жизнерадостная девочка с длинными светлыми волосами, ну вылитая Алиса из Страны Чудес. Правда, сейчас вряд ли кто-нибудь мог заметить это сходство в кислом, измученном создании, нервно теребившем длинные пряди.

– Оставь волосы в покое.

С видом мученицы она взглянула на каминные часы. Пробило семь и взгляд этот означал, что фильм уже начался. Мы больше не проронили ни слова, и вдруг, шипя и разбрасывая искры, затрещали дрова в камине. Барон зажмурился, а затем продолжал раскачивать головой, как будто следил за крошечными невидимками, летавшими над полом. И если ему заслонить ладонью взгляд, он тут же начнет лаять.

Питер выбрал другую тактику. Он подражал Тэду.

Книга на столике, сосредоточенное выражение лица, прядь темных волос на лбу, в то время как он заполняет карточки ровным почерком отца. Я давно заметила, что все это наиграно. Пит стал подражать отцу вскоре после развода, ранимый мальчик пытался копировать бесстрастную холодность Тэда. Сегодня это особенно действовало мне на нервы. Встав, я подошла к окну, надеясь увидеть спешащую вдоль улицы фигуру Джоэла. Но улица была пуста, только снег, уличные фонари, да ряды деревьев вдоль дороги.

– Ты его видишь? – спросила Керри. Я покачала головой и она ответила мне тяжелым вздохом.

Со стороны Джоэла это было просто свинством. Он что-то стал совсем рассеянным, особенно последний год.

Подростком он был очень похож на Питера. Тот же блеск в глазах и живость реакции. Наша семейка жила совсем не как в веселых детских книжках. После серии мучительных приступов тяжкой болезни мать покончила с собой в больнице. Отец был неплохим человеком, но почти все время работал в отъезде, на урановых рудниках в Канаде, хотя финансовое положение от этого лучше не становилось. Правда, у нас было все: лужайки перед домом, летний отдых в лагерях, но дом был не наш и мне частенько приходилось скрываться от владельца в ожидании денежного перевода из Канады. Отец собирался сделать нас миллионерами, но на семидесятом году жизни умер банкротом, перед этим открыв богатейшее в мире месторождение редкоземельных металлов.

Я была на десять лет старше Джоэла, и мне пришлось заменить брату мать, водить его в детский сад по дороге в школу, стирать, готовить и мыть посуду. Живой, сообразительный мальчик с прекрасным чувством юмора много читал. Возможно, из-за меня Джоэл никогда не носился с ватагой сверстников. Все рухнуло, когда ему исполнилось десять. Я оставила его одного. Из-за Тэда, конечно. Ему, наверное, показалось, что я растворилась в тумане. После свадьбы мне пришлось отправиться с мужем в Калифорнийский университет. Дом стал слишком большим для подростка и мужчины, который там почти не появлялся. Джоэл отправился в интернат, в чем я обвиняла себя все эти годы, но тогда-то мне надо было устраивать собственную жизнь, держаться за Тэда и все такое. Конечно, все можно было сделать не так резко, может быть, даже взять его с собой. Хотя с Тэдом этот номер не прошел бы. Следующий год выдался для Джоэла особенно трудным – новая школа, другое окружение, все смешалось у него в душе. К тому же он схватил воспаление легких, и, когда положение казалось безнадежным, я прилетела к нему. Но он выкарабкался, худой и бледный, характер его стал жестче, а в глазах появилась настороженность.

Джоэл приехал к нам на каникулы, а позднее, когда мы переехали в Кембридж, проводил с нами все выходные. На первый взгляд ничего не изменилось, но подспудно мое чувство вины тесно переплелось с его ощущением заброшенности, так что мне трудно было бы в чем-то его упрекнуть. Правда, и повода для этого не было. Дела в колледже у него шли просто блестяще. Частая перемена работы после учебы говорила лишь о том, что молодой человек ищет свое место в жизни. Даже неудачный роман не насторожил меня. Чем раньше такое пережить, тем лучше. Правда, его поездка в Марокко надолго лишила меня покоя, к тому же он остался без гроша. Но настоящие переживания начались, когда Джоэл вернулся из Танжера. Он не искал настоящей работы и занялся редактированием рукописей, зарабатывая лишь на пропитание, а звоня ему в полдень, я чаще всего заставала его спящим. Как-то раз, взяв книгу с полки, я заметила небольшой сверток из фольги с каким-то веществом, походившим на ореховую пасту, и отломила кусочек.

– А мне не надо. Это кейф.

– Что-что? – Мелькнуло нечто знакомое, но не более того.

– В Турции его еще называют гашиш.

– Гашиш! Так вот он какой. – Я рассматривала его, пока брат не отобрал. – Зачем он тебе? Что ты с ним делаешь?

В ответ он пожал плечами, явно давая понять, что вопрос исчерпан.

– Я привез его из Марокко.

– Ты решил его попробовать? – спросила я нарочито небрежным тоном. Но он перевел разговор на другую тему, оставив меня со своими сомнениями. Все это ожило перед моими глазами, пока я стояла у окна. Неприглядная картина. Раздражение сменилось отчаянием. Подойдя к телефону, я машинально стала набирать номер. Дети сообразительны, только по щелчкам набираемого номера Керри поняла, куда я звонила.

– Думаешь он все еще дома? Не может быть.

– А если он прилег отдохнуть и проспал?

– Прелестно, – съязвила Керри. – Пойду хоть хлеба поем.

– Конечно, – задумчиво ответила я.

На другом конце города звонил телефон, обычно Джоэл моментально снимал трубку, но я все ждала, так как не знала другого способа с ним связаться. До меня вдруг дошло, что я не знаю ни его друзей, ни знакомых, если такие еще остались. Студентом он снимал квартиру на паях с одним парнем, но тот давно уехал в Вашингтон. Немногочисленные подружки уже вышли замуж. Оставалась только Шерри, его несчастная любовь. Впрочем, кто-то же должен быть.

Погрузившись в такие мысли, я не сразу поняла, что на другом конце линии сняли трубку. Не ответили, не произнесли ни одного слова, а просто сняли трубку и в ней стали слышны приглушенные звуки джаза.

– Джоэл! – закричала я. – Это Нора!

Послышалось дыхание, потом тяжелый вздох, затем что-то вроде икоты и грубый, незнакомый голос медленно повторил:

– Нора…

У меня не было уверенности, что это Джоэл, но я снова назвала его по имени, и опять только музыка в ответ. Питер подался ко мне, лицо Керри смягчилось, передо мной снова были маленькие, чуть испуганные дети.

– Что-то не так?

Я положила трубку, постаравшись сохранить спокойный вид, и в то же время мучительно пыталась найти выход из положения. Можно было позвонить в полицию, но перед глазами тут же встал пакет с гашишем. Наркотики. Если их найдут, у Джоэла могут быть неприятности.

– Не знаю. Там снята телефонная трубка. Вы не против, если я к нему съезжу?

– Мы с тобой, – в один голос сказали дети.

Они стояли рядом с решительным видом, моя опора и надежда. Конечно, об этом he могло быть и речи, я понятия не имела, что там увижу. После недолгих препирательств быстро надела пальто, натянула зимние сапоги и, не тратя времени на прическу, набросила на голову красный шарф. Зеркало в прихожей отразило испуганное лицо с большими глазами.

– Если ему плохо, то понадобится врач, – напомнил мне Пит.

– Посмотрим. Потом я смогу позвонить отцу.

Прежде чем он ответил, я была уже на улице. Ветер заглушил их голоса. Такси удалось поймать только на Парк-авеню. Страшные мысли всю дорогу кружились в моей голове. Он пытался покончить жизнь самоубийством? Избит грабителями или что-то похуже? Незнакомый голос действовал мне на нервы.

– Вот мы и приехали, – сказал водитель. – Вы уверены, что вам нужно сюда?

Я поняла, что он имеет в виду, когда мы остановились у подъезда. Два бородача в кожаных куртках стояли в дверном проеме под надписью, гласившей на испанском и английском языках, что бродяжничество запрещено. На тротуаре валялись жестяные банки, уличные фонари скалились битыми стеклами.

– Да, это здесь, – я отсчитала негнущимися пальцами плату за проезд. Таксист не мог понять, что нужно этой респектабельной даме в обветшалом доме с двумя бродягами у входа.

Замок на входной двери был сломан, так что попасть внутрь не составило труда. Я поднялась по разбитой мраморной лестнице, где неопределенного цвета стены были исписаны проклятиями. Джоэл жил на пятом этаже. Почти не дыша, я постучала в дверь его квартиры.

– Джоэл, открой, пожалуйста! – закричала я, – Это Нора!

В ответ по-прежнему звучал все тот же джаз. Я взялась за ручку двери и, к моему удивлению, та подалась. Моему взгляду открылась вся комната: диван, стул с плетеной спинкой, медная лампа. Рыжий кот испуганно жался к шкафу. Джоэл сидел на ковре, раскинув ноги и прислонившись к стене, с телефонной трубкой в руке.

– Джоэл! – воскликнула я, опускаясь на пол.

Следов крови, борьбы или насилия не было. Если борьба и была, то только внутренняя: тонкое лицо брата с темными, спадающими на лоб волосами было искажено гримасой, как от ночного кошмара. Выключив маленький радиоприемник, я наклонилась над ним и принюхалась. Он был трезв, рядом – ни стакана, ни таблеток, ни фольги с гашишем. С перепугу я закатала рукава его рубашки, к моему облегчению, следов уколов не было.

Взяв телефон, я позвонила Тэду. Трубку взяла Марта, потом раздался его спокойный, невозмутимый голос. Тэд выслушал мой сбивчивый рассказ.

– Что с ним может быть?

Глупый вопрос, даже будь он врачом.

– Откуда я могу знать? Существует масса дряни, которой он мог наглотаться.

– Но ты же не знаешь, принимал Джоэл что-нибудь или нет. Мог он просто заболеть?

Я посмотрела на Джоэла и застыла от удивления. На лице появилась странная ухмылка, брови опустились, губы изогнулись. Он пытался заговорить. Стараясь разобрать непонятные звуки, я нагнулась ближе.

– Ты кто, Нора? – выдавил он из себя чужим, грубым голосом.