Текст книги "Погребенные тайны (в сокращении)"

Автор книги: Джозеф Файндер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

8

Городок Пайн-Ридж в штате Нью-Хэмпшир (1260 жителей) располагал полицейским подразделением в составе двух человек на полной ставке, двух человек на полставки и начальника полиции. Джейсон Кент, новичок, нерешительно вошел в кабинет начальника.

– Шеф?

– Сэм Дюпуи уже несколько раз звонил, – сказал начальник, Уолтер Новицкий. – Что-то там у него чешется по поводу олдерсоновского дома. Собака, что ли, у него убежала. Я толком не понял. Но говорит, там, похоже, какие-то работы ведутся без разрешения и бог знает что еще.

– Хотите, чтобы я съездил и поговорил с мистером Дюпуи?

– Просто зайди к Олдерсону и погляди, как там и что.

– Я думал, там никто из Олдерсонов уже и не бывает.

– Сэм говорит, у них там какой-то сторож, что ли, работает.

Я кликнул на Дианино письмо и стал ждать, пока откроется вложение. Фотография. Еле-еле можно разглядеть затылок и плечи. Почему же Диана так уверена, что это тот, кто нам нужен?

Я всмотрелся повнимательнее и увидел что-то похожее на подголовник кресла в машине. Фото сделано с заднего сиденья.

Плечи мужчины поднимались гораздо выше подголовника. Голова явно выбрита. И значительную часть головы и шеи занимало какое-то пятно. Приглядевшись, я понял – татуировка. Контурный рисунок, очень подробный. Стилизованные перья, острый клюв, уши торчком. Кажется, сова с большими, свирепо глядящими глазами.

«У этого парня глаза на затылке…»

Когда Маурисио Перрейра пробормотал эти слова, я решил, что он хочет сказать: он, мол, все видит и слышит, у него везде осведомители, я не могу назвать тебе имя – я его боюсь.

Он и правда боялся. Но про глаза на затылке – это была не метафора. У этого парня и в самом деле на затылке глаза.

Диана ответила после первого же звонка.

– Кто фотографировал? – спросил я.

– Алекса Маркус. Это с ее айфона, снято в два тридцать шесть ночи – в ту ночь, когда она пропала.

– Сова какая-то.

– Да. Татуировка на голове и на шее, должно быть, и на спине еще.

– Ты, наверное, уже проверила по НЦКИ, – сказал я.

Национальный центр криминальной информации – компьютерная база данных о преступлениях, расследованных ФБР. Ее используют все полицейские подразделения и другие органы правопорядка в стране.

– Само собой. Ничего похожего.

– А есть какая-нибудь всеобщая база данных по уголовным татуировкам?

– Должна бы быть, но нету. Я разослала фотографию семидесяти пяти нашим атташе по правовым вопросам по всему миру. Попросила пробить в местных правоохранительных органах. Может быть, повезет.

– Может быть, – с сомнением отозвался я. – Надо думать, парня с совой на затылке должны были запомнить.

– Это как-то глупо. А совы считаются мудрыми птицами.

– Тут дело не в мудрости, а в том, чтобы запугать. В некоторых культурах сова – символ смерти. Дурное предзнаменование. Предвещает смерть.

– Где? В каких странах?

Я немного подумал.

– В Мексике. В Японии. В Румынии, кажется. Может быть, в России. Видела когда-нибудь, как сова охотится?

– Представь себе, не видела.

– Поводит головой из стороны в сторону, вверх-вниз, присматривается, прислушивается – выслеживает добычу. Трудно отыскать более совершенную, более безжалостную убийцу.

– Здравствуйте, мистер Хеллер, – сказала Джиллиан, когда я пришел в офис. – Дороти вас искала.

– Можете называть меня Ник, – сказал я, наверное, раз двадцатый за то время, что она у меня работала. Заметил у нее на плече татуировку бабочки. – Что она означает – бабочка?

– Это символ свободы и преображения. А внизу на спине у меня вытатуировано: «Мясоеды – убийцы». Хотите поглядеть?

Послышался голос Дороти – она подходила к нам:

– Джиллиан, свои тату в интересных местах будете демонстрировать после работы или в отпуске. – Она покачала головой. – Я получила фото, которое ты прислал, – сказала она мне. – Погуглила татуировку, но пока ничего.

– Мой брат работал в тату-салоне в Саугусе, – сказала Джиллиан.

– Поменяйте лучше картридж, как я просила, – напомнила ей Дороти.

У меня в кабинете Дороти сказала:

– Я нашла шпионское ПО в нашей сети. Вирус. Внедрился в нашу корпоративную сеть, ввел код и открыл заднюю дверь. Уже пару дней он сканировал все защищенные файлы и пересылал.

– Вот откуда они узнали код моей сигнализации, – сказал я. – И куда же пересылались файлы?

– На прокси-серверы, которые так часто меняются, что их почти невозможно отследить. Но я удалила вирус. Надеюсь, окончательно.

Раздался звонок по внутренней связи, и Джиллиан сказала:

– К вам посетитель.

Я взглянул на Дороти, та пожала плечами.

– Имя? – спросил я.

– Белинда Маркус.

– Я ужасно волнуюсь за Маршалла, – проговорила Белинда. Протянула ко мне тонкие руки и обняла меня.

– Извините, Белинда. У нас назначена встреча?

Она села.

– Нет, не назначена, Ник, но нам надо поговорить.

– Погодите секундочку. – Я развернул стул и набрал быстрое сообщение для Дороти: «био белинды маркус срочно».

– Я в вашем распоряжении, – сказал я.

– Ник, я понимаю, нужно было сначала позвонить, но я давно уже хотела с вами поговорить с глазу на глаз – с тех самых пор, как начался этот кошмар.

Я кивнул.

– Я чувствую себя предательницей, но я просто уже ума не приложу, что делать, кто-то же должен что-то сказать. Ник, вы должны знать – у Маршалла сейчас очень тяжелое время. Он хочет только одного – вернуть домой любимую дочь, а они… они не дают отдать им то, что те хотят, и это его убивает.

– Кто – они?

Она встревоженно посмотрела на меня.

– Дэвид Шехтер.

– Откуда вы знаете? Он с вами об этом говорит?

– Никогда. Я просто подслушала, как они спорили.

– Значит, вы знаете, что такое «Меркурий»?

Она покачала головой:

– Не знаю. То есть это какие-то документы, но я понятия не имею какие. Мы должны им их отдать.

– А почему вы решили рассказать об этом мне?

Она стала разглядывать свои ногти.

– Маршалл с головой увяз в каких-то проблемах, а я не знаю, к кому обратиться.

Я взглянул на экран компьютера. На нем появилось быстрое сообщение от Дороти, несколько строчек.

– Я не сомневаюсь, что он вам доверяет, – сказал я. – Вы же женаты уже… три года, так?

Она кивнула.

– А до того, как познакомились с Маршаллом, вы были стюардессой?

Она снова кивнула, улыбнулась.

– Он меня спас. Я терпеть не могла летать.

– Судя по акценту, вы, конечно, из Джорджии.

– Совершенно верно, – сказала она. – Маленький городок, называется Барнсвилл.

– Серьезно? У меня была девушка из Барнсвилла. Синди Персел, не знаете?

Белинда покачала головой:

– Она, должно быть, намного младше.

– Но вы наверняка бывали в ресторане ее родителей, «Брауни».

– А, ну конечно. Но знаете, Ник…

– Я такого лоу-кантри-бойл нигде больше не пробовал.

– Никогда такого не ела, но не сомневаюсь, что вкусно. Лучше южной кухни ничего нет, правда же? Мне так ее не хватает.

– Ну что ж, – сказал я, вставая, – рад, что вы зашли. Наверняка непросто было на это решиться, но вы нам очень помогли.

Она осталась сидеть.

– Я знаю, некоторые меня считают охотницей за деньгами, раз я вышла замуж за богатого. Но я вышла за Маршалла не ради денег. Я хочу ему только добра. И хочу найти девочку, Ник. Чего бы это ни стоило.

Как только она ушла, я вызвал Дороти к себе.

– Ты же не встречался ни с какой девушкой из Барнсвилла?

– Нет. И ресторана «Брауни» не существует.

– С лоу-кантри-бойл – хороший ход. Если кто-то говорит, что никогда его не ел, значит, этот человек не из Джорджии. А что тебя насторожило?

– Акцент у нее неправильный. В некоторых словах окончания глотает. В Джорджии так не говорят.

– Верно. Значит, она не из Джорджии, да?

– Думаю, она вообще не южанка.

– А зачем тогда прикидывается?

– Вот это я и хочу выяснить. Можешь покопать?

– Уже начала, – сказала Дороти.

Вскоре мой телефон зазвонил. Я взглянул на экран: Дороти. Нажал кнопку ответа.

– Что у тебя?

– Поговорила с «Дельта эрлайнз». Белинда никогда у них не работала.

– Зачем ей врать об этом?

– Потому что Маршалл Маркус никогда бы на ней не женился, если бы знал ее настоящую профессию. Она была девушкой по вызову. Я проверила ее по номеру социального страхования. Брала уроки актерского мастерства в Линкольн-парке. Устроилась в агентство эскорт-услуг в Трентоне.

– И она не южанка, верно?

– С юга Нью-Джерси. Из Вудбайна.

Мой «блэкберри» издал звук, означающий, что мне пришла эсэмэска. Я просмотрел сообщение. Там стояло: «15 минут», а затем полярные координаты точки отправления – кажется, парковки у «7-Eleven» в 73 милях отсюда.

Сообщение было отправлено неким «18E». Армейский шифр. 18E – обозначение сержанта связи в войсках специального назначения.

Джордж Девлин тоже 18E.

– Извини, – сказал я. – Нужно встретиться со старым другом.

– Откуда ты знал, что я сумею добраться за пятнадцать минут? – спросил я. – Ты что, знал, где я?

Джордж Девлин будто не слышал моего вопроса. Словно это было или слишком сложно, или слишком просто, чтобы объяснять. Ему было не до того. Он был занят компьютерным монитором – старался повернуть его так, чтобы мне было видно.

На экране появилась зеленоватая топографическая карта Массачусетса. На ней замигала красная точка – милях в пятнадцати на северо-запад от Бостона. Затем всплыли три волнистые линии – белая, синяя и оранжевая, и все три сходились к красной мигающей точке. Синяя линия тянулась из Бостона, с юго-запада. Оранжевая – с севера. Белая сначала шла от Бостона рядом с синей, а затем пересекалась на севере с оранжевой.

– Так… – сказал я.

– Если присмотреться внимательно, – сказал он, – увидишь, что каждая линия состоит из точек. Точки означают перехваченные сигналы мобильных телефонов. Синяя линия – телефон Маурисио. Белая – Алексы. А оранжевая – неизвестного, назовем его Мистер Икс.

Я наклонился ближе.

– Мистер Икс выехал, похоже, почти от границы с Нью-Хэмпширом. И все они встретились в пятнадцати милях к северо-востоку от Бостона, в… что это, Линкольн?

– Да. Маурисио и девушка приехали вместе. Пробыли там семнадцать минут. Мистер Икс – всего минуты четыре-пять.

Я увидел, что встретились они где-то в лесу. Возле Сэнди-Понд, помеченного как охраняемая территория. Отдаленная, безлюдная. Выходит, Алексин айфон увезли из Бостона в Линкольн, а затем на север до Леминстера. А там выбросили.

Теперь я видел, как все происходило. Маурисио увез ее из отеля в Линкольн, там передал мистеру Икс. Пока Маурисио ехал к себе в Медфорд, мистер Икс вез Алексу на север. Он выбросил телефон, когда они проезжали Леминстер.

Затем они пересекли границу Нью-Хэмпшира.

– Итак, след ведет в Нью-Хэмпшир, – сказал я. – В Нэшуа.

– Нет. Мобильный мистера Икса теряется из виду в Нэшуа. Это может означать, что он его отключил. Возможно, мистер Икс ехал через Нью-Хэмпшир в Канаду.

– Не очень-то продуманный маршрут, если до самой Канады ехать на машине.

Он кивнул в знак согласия.

– Они в Нью-Хэмпшире, – сказал я.

Офис «Маркус капитал инвестмент» находился на шестом этаже «Роуз-Уорф», здания на берегу моря. Я назвал секретарше на ресепшене свое имя и стал ждать в роскошно обставленном вестибюле. Ждать не пришлось и минуты – тут же появилась личная помощница Маркуса.

Она была стройна и рыжеволоса, звали ее Смоки Бейкон. Маркус был известен тем, что нанимал на административную работу только красавиц.

Смоки ослепительно улыбнулась мне.

– У Маршалла сейчас совещание, но он готов встретиться с вами сразу же, как только оно закончится. Правда, это может занять довольно много времени. Может быть, вы зайдете попозже?

– Я подожду.

– Тогда позвольте мне хотя бы проводить вас в конференц-зал, там можно пользоваться телефоном и компьютером.

Мы прошли через какой-то кабинет – по всей видимости, торговый зал. Там было штук тридцать-сорок компьютеров, за ними никого не было.

– Не могу выразить, как мы все волнуемся за Алексу, – сказала Смоки.

– Ну, – проговорил я, не зная, что на это ответить, – не теряйте надежды.

На пороге пустого конференц-зала она положила мне руку на плечо и сказала:

– Пожалуйста, найдите девочку, мистер Хеллер.

– Сделаю все, что смогу, – ответил я.

Вместо того чтобы сидеть и ждать, я решил пройти к кабинету Маркуса.

Я помнил, что за столом перед кабинетом сидит на страже Смоки. Помнил и то, что рядом с кабинетом у Маркуса персональная столовая. Когда я как-то с ним там обедал, официанты появлялись и исчезали в коридоре в задней части комнаты.

Найти служебный вход оказалось делом недолгим. Он вел из маленькой кухоньки в зал заседаний, а оттуда в столовую Маркуса, которой, судя по виду, уже довольно давно не пользовались.

Дверь в кабинет была закрыта. Но, подойдя к ней, я услышал голоса, о чем-то спорившие на повышенных тонах. Говорили двое. Один был, конечно, Маркус. Его голос звучал громче, эмоциональнее. Другой был тихий, спокойный, едва слышный.

Гость: …сейчас раскиснуть и уступить.

Маркус: Если она умрет, то из-за вас. Это будет на вашей совести! У вас ведь когда-то была совесть, если не ошибаюсь?

Гость: …все возможное, чтобы спасти вам жизнь.

Маркус: Мне уже все равно, что вы со мной сделаете. Моя жизнь кончена. Моя дочь – это единственное…

Гость: (долгое невнятное бормотание) …лет вы были тем, кто предлагал решения… теперь они решили, что проблема в вас?., какое решение они примут…

Маркус: …на моей стороне!

Гость: …хочу быть на вашей стороне. Но не могу, если вы не будете на моей…

Маркус: …вы хотели, я сделал. Всё!

Гость: Вам что, заголовок статьи предложить, Маршалл? «Убитый горем финансист покончил с собой в своей манчестерской резиденции»?

Я толчком открыл дверь и вошел. Маркус сидел за длинным столом, заваленным бумагами.

Перед ним на стуле для посетителей сидел Дэвид Шехтер.

– Никеле! – хрипло выдохнул Маркус. – Что ты тут… разве Смоки…

– Он подслушивал, – сказал Шехтер. – Правда, мистер Хеллер?

– Совершенно верно. Я слышал каждое ваше слово.

Шехтер заморгал.

– С этой минуты в ваших услугах больше не нуждаются.

– Вы меня не нанимали, – сказал я.

– Шеки, давайте, я с ним поговорю, – сказал Маркус. – Он наш человек.

Шехтер поднялся и сказал Маркусу:

– Буду ждать вашего звонка.

Я дождался, пока он выйдет, а затем сел на его место.

– Чем он вас прижал? – спросил я.

– Прижал?

– Вы наняли меня, чтобы я нашел Алексу, а я не могу этого сделать, если вы не будете со мной откровенны. А тогда сами знаете, что будет с ней.

Он словно постарел на двадцать лет с того дня, когда я видел его в последний раз.

– Ники, тебе нельзя в это соваться. Это… личные дела.

– Я не сразу понял, почему вы скрываете то, что только и может помочь ее найти. Шехтер вас шантажирует. Это он не позволил вам договориться о сделке с похитителями.

Маркус отвернулся и стал смотреть в окно.

– Я нанял тебя, потому что думал – ты один можешь найти ее.

– Нет, – сказал я. – Вы меня наняли, потому что это был для вас единственный способ вернуть свою дочь, не выполняя их требований.

Он медленно повернулся ко мне.

– Тебя это оскорбило?

– Меня оскорбляли и похуже. Но дело не в этом. С самого начала вы морочили мне голову. Соврали, что звонили в полицию. Не сказали, что вам пришлось взять деньги у бандитов, не сказали, что потеряли их. Вы скрывали от меня все, что мне необходимо было знать, чтобы найти Алексу. А теперь они требуют документы «Меркурий» – это же документы, так? – и вы делаете вид, будто не знаете, что это такое. Так позвольте мне у вас спросить: стоит ли то, что знает о вас Шехтер, жизни вашей дочери?

Лицо у него сморщилось, и он закрыл глаза руками, словно в беззвучном плаче.

– Вы должны мне сказать, что такое «Меркурий». Тогда мы что-нибудь придумаем. – Я встал и пошел к двери, но остановился. – Вы наводили справки о прошлом Белинды, прежде чем жениться на ней?

Он опустил руки.

– Белинда? А она-то тут при чем?

– Неприятно вам об этом говорить, – сказал я, – но она никогда не была стюардессой. Она не из Джорджии. Она из Нью-Джерси. Она была девочкой по вызову, Маршалл. В эскорт-услугах. Думаю, вам следует знать.

– Никеле, бойчик! Пора бы уже повзрослеть. – Он вздохнул. – Она девушка щепетильная. Ей как-то неловко, если все будут знать о нашем первом свидании.

Мое лицо расплылось в улыбке, и я снова двинулся к двери. Вот же старый прохвост. За спиной послышалось:

– Пожалуйста, не бросай это дело.

Я не остановился и ответил не оборачиваясь:

– Не беспокойтесь. Вы от меня не избавитесь. Но смотрите, как бы вам об этом не пожалеть.

Владимир сидел за компьютером на пропахшей плесенью застекленной террасе, и тут услышал крики девчонки.

Странно. Он же отключил звук в колонках. Он встал и подошел к задней двери. Послушал еще. Крики доносились снаружи.

На крыльце он вскинул голову. Звуки доносились со двора, а может быть, из леса. Потом он увидел серую хлорвиниловую трубу, торчащую посреди поля. Через отходную трубу не только выходил углекислый газ от дыхания девчонки, но и слышались ее крики.

Когда Владимиру впервые пришла в голову идея закопать ее в землю, она показалась ему совершенно гениальной. Люди, собиравшие информацию для Клиента, нашли запись в медкарте психиатра о том, что пациентка страдает тяжелой клаустрофобией. Но в первую очередь им двигало не это. Когда она в десяти футах под землей, он сам до нее не доберется.

Если бы девчонка была поближе, он бы не смог удержаться. Изнасиловал бы и убил, как многих других, таких же молодых и красивых. А это сейчас определенно ни к чему.

Он так старательно прислушивался к ее вяканью, что чуть было не прослушал шорох шин по грунтовой дороге перед домом. Он вернулся в дом и выглянул в окно. Полицейская машина, темно-синяя, с белыми буквами: «Полиция Пайн-Риджа».

Из полицейской машины вышел неуклюжий молодой человек. Когда он нажимал на кнопку звонка, Владимир уже был в каштановом парике.

– Как поживаете? – сказал полицейский. – Я офицер Кент. Можно задать вам несколько вопросов?

Когда я вернулся в офис, ближе к вечеру, Джиллиан сидела на полу и упаковывала какие-то коробки. Я вошел, она подняла голову. Лицо у нее было красное и заплаканное.

– Прощайте, мистер Хеллер.

– В чем дело? – спросил я.

– Прежде чем уйти, я хочу извиниться.

– О чем вы?

– Кто-то прислал мне открытку по электронной почте, и я открыла ее на работе.

– Тебя что, Дороти уволила?

– Нет, я сама ухожу. Наверное, в этой открытке был какой-то вирус, электронный шпион? Дороти говорит, из-за этого кто-то забрался на наш сервер, прочитал ваши личные файлы и узнал код вашей охранной сигнализации?

– Так это вы?

– Я… я думала, она вам сказала, – проговорила, заикаясь, Джиллиан.

– Ну вот что, Джиллиан, извините, но вы выбрали неудачное время для ухода, так что никуда вы не уйдете. Вернитесь, пожалуйста, к своим обязанностям, отвечайте на звонки.

Чем больше я думал о Маршалле и Белинде Маркус, тем сильнее убеждался, что что-то тут не то.

У меня был в Нью-Джерси знакомый сыщик, и я позвонил ему.

– Я хочу, чтобы ты проверил дату ее устройства на работу в агентство эскорт-услуг в Трентоне, – сказал я. – И вообще собери о ней все сведения, какие сможешь.

Дороти сидела за столом, уставившись в монитор. Слышался голос Алексы: «Я не могу тут больше, папа!»

Картинка замерла, а потом рассыпалась на тысячи разноцветных квадратиков, как картина Чака Клоуза. Квадратики разошлись в стороны и снова сошлись.

И, когда картинка восстановилась, снова послышалось: «Им нужен „Меркурий“, слышишь, папа? Ты должен отдать им „Меркурий“, все, что есть».

– Я сказал Джиллиан, что не отпускаю ее. Что это ты делаешь?

– Головой о стенку бьюсь, вот что.

– Я могу чем-нибудь помочь?

– Угу. Уволь меня к чертовой матери.

– Ну уж нет. Тебя я тоже не отпущу. Рассказывай, в чем тут дело.

Дороти тихо ответила:

– Я не могу справиться с самой важной работой, какую мне когда-нибудь поручали.

Со слезами на глазах.

Я накрыл ладонью ее руку и сказал:

– Ты расстроена. Я понял.

– Ник, ты знаешь, как часто я думаю об этой девушке и о том, каково ей сейчас? А я себя чувствую совершенно… беспомощной.

– Так говори, где там у тебя заело.

Она колебалась совсем недолго:

– Ладно, слушай.

Она щелкнула по клавише, и снова пошло видео с Алексой. Дороти прибавила звук. Гул на заднем плане стал громче. Затем картинка замерла и распалась на отдельные точки.

– Заметил этот звук, который всегда слышен, когда картинка рассыпается? Каждый раз!

– Ну да.

– Дело вот в чем – ни легковая машина, ни грузовик, ни поезд – они не могут так прерывать поток видео.

– И почему это так важно?

– Почему важно? – переспросила она. – Это подскажет нам, где сейчас Алекса Маркус.

– Что-то случилось, офицер Кент?

Владимир уже знал, что американские полицейские любят, чтобы к ним так обращались – «офицер». Ужасно падки на знаки уважения.

– Мы просто хотели представиться, чтобы вы знали, кому звонить, если понадобится какая-то помощь. Так вы, значит, работаете у Олдерсонов?

– Просто сторож. Работаю на них. Навожу порядок.

– Ах, вот оно что. По-моему, кто-то из соседей вроде как заметил у вас тут строительное оборудование? Просто хочу удостовериться, что здесь нет нарушения строительных норм. Ну, скажем, вы не делаете пристройку без разрешения?

– Никакого строительства. Хозяин хочет висячий сад.

– Не возражаете, если я быстренько взгляну на задний двор?

Владимир пожал плечами и вежливо сказал:

– Пожалуйста.

Он прошел вслед за полицейским за дом, к голому полю. Полицейский, похоже, высматривал следы на утоптанной земле, а потом увидел серую трубу посреди поля и подошел к ней.

– Это что же, септик, а, Андрос?

Владимир не называл полицейскому своего имени. Значит, сосед.

– Вентиляция, – сказал Владимир, когда они подошли к трубе. – Там отходы… компостная яма.

Импровизация.

– Вроде как для вывода метана или чего-то в этом роде?

Владимир пожал плечами. Он не понимает по-английски. Делает, что сказано. Простой работяга.

– Понимаете, на септик нужно иметь разрешение.

Владимир улыбнулся:

– Нет септика.

Из трубки донеслись приглушенные крики.

Полицейский вскинул голову.

– Вы слышали? – спросил он.

Девчонкины крики стали слышны громче, отчетливей.

– Помогите, господи, помогите, спасите меня, пожалуйста, о господи…

– Похоже, из-под земли кричат, – сказал полицейский. – Что за чертовщина?

– Я слушаю, – сказал я.

Дороти вздохнула.

– Начнем с главного: как они выходят в Интернет? Не думаю, что у них там стандартное высокоскоростное соединение, как у тебя.

– Почему?

Она откинулась на спинку кресла.

– У меня родители живут в Северной Каролине, помнишь? Ну вот, пару лет назад им захотелось иметь кабельное ТВ, фильмы смотреть. Только вот кабельного там как раз и не было, так что они повесили на крышу спутниковую тарелку.

Я кивнул.

– Я как-то пыталась у них посмотреть какой-то фильм, так изображение все время пропадало. Я и спросила маму, в чем дело. А она говорит: «А, так каждый раз, как самолет мимо пролетает». Понимаешь, они живут возле самого аэропорта «Шарлотт Дуглас». И тогда я стала замечать – и правда, как услышу самолет, так телевизор глючит.

– Ясно, – сказал я. – Если наши похитители где-то посреди леса или в сельской местности, то они наверняка выходят онлайн именно по спутниковой связи. И ты считаешь, что самолет может прервать сигнал?

– Запросто. Спутник работает на линии прямой видимости, и, если что-то вклинится между тарелкой и этим самым спутником, сигнал прервется. Когда большой самолет пролетает на небольшой высоте – это вполне может создать помехи.

– Значит, там близко аэропорт. Насколько близко?

– Трудно рассчитать. Но достаточно близко, чтобы, когда самолет взлетает или садится, он проходил достаточно низко над землей, чтобы блокировать спутниковый сигнал. Зависит от размеров самолета и от того, с какой скоростью он летит.

– Аэропортов в Штатах до черта, – заметил я.

– В самом деле? – сухо отозвалась она. – Я об этом не подумала. Но если нам удастся сузить круг поисков, будет гораздо проще.

– Думаю, удастся. – Я рассказал о том, как Джордж Девлин отследил перемещение сотовых телефонов. Как он выяснил, что мистер Икс увез Алексу в Нью-Хэмпшир через границу с Массачусетсом.

– Не знаю, сколько аэропортов в Нью-Хэмпшире, но мы уже сузили круг до разумных пределов.

– Может быть, удастся сузить еще, – сказал я. – Этот кошмарный сайт, CamFriendz, передает видео в реальном времени?

– Они утверждают, что да. Я бы сказала, с задержкой в несколько секунд.

– Значит, мы можем сопоставить время видео с точным расписанием вылетов по базе данных ФУА. Мы ищем аэропорт в Нью-Хэмпшире – черт, ладно, давай захватим еще и Массачусетс, и Мэн, на всякий случай, – где расписание полетов совпадает со временем помех на видео. И тогда можно будет сузить круг еще. Там ведь на одной записи сигнал прерывается два раза подряд?

– Верно.

– Вот у нас и есть точный интервал между двумя рейсами.

Ее улыбка становилась все шире.

– Неплохо, босс.

Я пожал плечами.

– Идея-то твоя. – Одно из немногих правил, которые я усвоил с тех пор, как стал работать на себя: начальник никогда не должен приписывать себе никаких заслуг. – Сможешь взломать закрытую базу данных Федерального управления авиации?

– Нет.

– Значит, сможет ФБР. Я позвоню Диане.

– Прошу прощения. – Джиллиан стояла рядом с неуверенным видом. – Я забыла вытащить это из принтера. – Она показала нам большое цветное глянцевое фото. Это была увеличенная копия фрагмента фотографии из Алексиного айфона, с татуировкой похитителя.

– Спасибо, – сказала Дороти и взяла фотографию.

– Я, кажется, знаю, что это, – сказала Джиллиан.

– Это сова, – сказал я. – Но все равно спасибо.

Она протянула мне еще что-то – книгу, которую держала в руке. Тоненькую книжку в белой мягкой обложке. На обложке был черно-белый контурный рисунок совы.

В точности такой, как на фото.

– Что это? – спросил я.

– Книжка про татуировки, мой брат нашел. – Она отдала мне книжку. Она называлась «Тюремные татуировки в России».

– Дороти, – сказал я, – сколько сейчас времени в России?

Одним из ценнейших моих источников информации был бывший генерал-майор КГБ. Анатолию Василенко было за шестьдесят, у него был орлиный профиль и манеры кембриджского профессора. Когда Советский Союз распался, за ним уже охотились из-за его связей и доступа к секретности. За хорошую цену он мог раздобыть почти любую секретную информацию.

По-английски Толя говорил лучше, чем большинство знакомых мне американцев:

– Интересную ты мне картинку прислал. С татуировкой-то. Это же «Сова».

– Кто?

– Не кто, а что. «Сова».

– Это что, татуировка русской мафии?

– Мафии? Нет. «Сова» – это нечто вроде свободного товарищества тех, кто сидел в одной тюрьме – в тюрьме номер один, в Копейске. Местечко довольно паршивое. А тебя это почему интересует?

Я рассказал.

Когда я закончил, он сказал:

– Ситуация для тебя не очень завидная. А для дочери твоего клиента тем более. Это очень нехорошие люди, Николас. Закоренелые преступники, самого худшего сорта. Их… не волнуют общепринятые моральные нормы.

– До какой степени?

– Думаю, ты слышал об одном крайне неприятном инциденте в Штатах, не так давно. Помнишь то зверское преступление в Коннектикуте? Настоящий кошмар. Доктор, его жена и три дочери были дома, когда туда вломились грабители. Доктора избили бейсбольной битой. Девочек привязали к кроватям и насиловали семь часов. После чего…

– Понятно, – перебил я, не в силах больше это слушать. – И они были из «Совы»?

– Именно. Одного убили при попытке ареста, насколько я помню. Другой сбежал.

– Ограбление?

– Развлечение.

– Извини?

– Эта «Сова» творит такое, чего нормальные люди даже представить себе не могут. Лучших мордоворотов и желать нельзя.

– Мордоворотов?

– Если тебе нужен человек со стороны, кто умеет делать грязную работу, нанимай кого-нибудь из «Совы». Нашим новоиспеченным русским миллиардерам частенько требуются крутые ребята, и про них известно, что они имеют дело с «Совой».

– Кто конкретно?

Он рассмеялся:

– Николас, мы ведь еще даже гонорар не обсудили!

Он назвал мне сумму, и я согласился на его грабительские расценки.

Тогда он сказал:

– Подожди, я позвоню кое-кому.

На этот раз Владимир управился с газовым ножом как надо. Молодой полицейский не успел даже обернуться, как лезвие вошло ему в бок с быстротой молнии, по самую рукоять.

Офицер Кент умер мгновенно.

Мы с Дианой встретились в таверне «Баранья голова» – это было что-то вроде ирландского паба в административном центре, в двух шагах от отделения ФБР. Диана сказала, что ей нужно перекусить по-быстрому, прежде чем снова браться за работу. Мне это тоже не мешало: у меня впереди был очень длинный вечер.

– К сожалению, порадовать тебя нечем, – сказала она. – Из базы данных ФУА ничего выудить не удалось.

– Что ж, это была блестящая идея, – сказал я. – Но блестящие идеи не всегда себя оправдывают. Спасибо, что попыталась. А вот мне есть чем тебя порадовать.

Я протянул ей телефон Маурисио в полиэтиленовом пакете с застежкой.

– Не понимаю, – сказала она. – Что это?

Я рассказал.

– Ты забрал его у него из квартиры? И мне не сказал?

– Извини. Не доверял Снайдеру.

У нее сжались губы и раздулись ноздри.

– Это была ошибка – скрывать от тебя. Я понимаю.

– Это хоть стоило того, Ник? Ты же знаешь, что мы теперь не сможем использовать его как доказательство в суде? После того как ты нарушил процедуру?

– Не думаю, что ФБР станет привлекать к суду покойника.

– Я говорю о тех, кто стоит за всем этим. Порядок существует не просто так. Мы оба хотим одного и того же, хотя у нас разные методы. Но пока ты работаешь со мной и с ФБР, ты должен уважать наши правила.

– Я понимаю.

Она сурово посмотрела на меня.

– Не вздумай больше со мной так поступать.

– Не буду.

– Хорошо. А теперь, по крайней мере, скажи мне, что это принесло хоть какую-то пользу.

Я кивнул.

– Его номер и единственный номер в списке контактов – вероятно, того парня, что нанял его, чтобы похитить Алексу. Один из моих агентов проследил сигналы этих телефонов и Алексиного по карте ретрансляторов оператора мобильной связи и сумел определить путь, по которому они ехали. Дорога, по всей видимости, ведет в Нью-Хэмпшир.

– Это значит, что похититель Алексы – из Нью-Хэмпшира?

– Да, но главное – это означает, что он, очевидно, увез ее туда. Она где-то в Нью-Хэмпшире.

– Ну что ж, это нам поможет, пожалуй, – сказала Диана. – Но нужны более точные координаты. Иначе дело безнадежное.

– А что насчет татуировки?

– От наших атташе никакого ответа.

– Зато у меня в Москве есть отличнейший источник информации, и он как раз сейчас звонит кое-кому. Это сова – русская тюремная татуировка. Это знак «Совы», банды бывших заключенных из русской тюрьмы.

Она вытащила маленький блокнотик и что-то отметила.

– Это значит, он работает на русских? – спросила она.

– Строго говоря, необязательно. Но я готов поспорить, что это так. Мой информатор из Москвы говорит, что русские олигархи часто нанимают людей из «Совы» на грязную работу, когда хотят сами остаться в тени. А пока я хочу выяснить, какую роль в действительности играет в этом деле Дэвид Шехтер.