Текст книги "Погребенные тайны (в сокращении)"

Автор книги: Джозеф Файндер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

5

– Алекса, – произнес голос, – не кричи, пожалуйста. Никто не услышит. Когда ты паникуешь или кричишь, ты начинаешь учащенно дышать – только воздух быстрее расходуешь.

– Нет, нет, нет, нет, нет… – повторяла она тоненьким голоском – совсем детским.

– Отравление углекислым газом – это неприятно, Алекса. Ощущение такое, будто тонешь. Ты умрешь медленно и мучительно.

Она отчаянно хватала ртом воздух. Она погребена на глубине десять футов под землей, под тоннами грунта, в этом крошечном тесном ящике, где почти нельзя пошевельнуться и воздух вот-вот кончится.

– Ты меня слушаешь, Алекса?

– Пожалуйста, – прошептала она. – Пожалуйста, не надо. Пожалуйста.

– Алекса, – сказал голос. – Я тебя вижу. Видеокамера установлена прямо у тебя над головой. От нее идет инфракрасный свет, ты его не видишь. Я слышу тебя через микрофон. Все передается через Интернет. И когда ты будешь говорить со своим отцом, он тоже будет все видеть и слышать.

– Пожалуйста, дайте мне с ним поговорить!

– Да, конечно. Скоро. Но сначала давай убедимся, что ты знаешь, что говорить. Если скажешь все правильно и твой отец отдаст нам то, что мы хотим, через несколько часов ты будешь свободна, Алекса.

– Он вам все отдаст. Пожалуйста, выпустите меня сейчас. Можете закрыть меня где-нибудь в комнате или в чулане, если хотите. Не нужно этого. Пожалуйста, ну пожалуйста…

– Если будешь делать все в точности, как мы просим, тебя сразу выпустят.

– Ты чудовище! Знаешь, что будет, когда тебя поймают? Хоть немного представляешь, психопат?

Молчание.

– Слышишь меня, мразь?

Снова молчание.

Только тут Алекса поняла, до какой степени она зависит от этого человека с татуировкой совы на затылке. Сова остался единственной ниточкой, которая связывала ее с миром. Нельзя больше оскорблять Сову.

– Прости, – сказала она. – Пожалуйста, ответь мне.

Ни слова. Теперь она поняла, что значит «гробовая тишина». Она содрогнулась и тихо заплакала:

– Прости. Вернись.

– Алекса, – произнес наконец голос, и она ощутила сладкое облегчение. – Ты будешь нам помогать?

– Да, буду, буду. Пожалуйста, скажи, чего ты хочешь.

– Алекса, я хочу, чтобы ты сунула руку под матрас.

Она послушно запустила обе руки под тощий матрас и обнаружила, что он лежит на металлических прутьях, и они перекрещиваются, образуя ячейки в несколько дюймов. Ее руки нашарили отверстие между прутьями и нырнули под них. Левая коснулась какого-то предмета – нескольких предметов, нащупала крышку и тонкое горлышко – похоже на пластиковую бутылку. Бутылок было много. Она схватила одну и вытащила сквозь прутья. Бутылка с водой.

– Да, отлично, – сказал голос. – Как видишь, я оставил тебе воду. Тебе, наверное, пить хочется.

Она покрутила крышку одной рукой, и та открылась с приятным хлопком. Алекса поднесла ее к пересохшим губам и стала жадно пить.

– Воды тебе хватит на несколько дней, – сказал голос. – Может быть, на неделю. И протеиновые батончики есть. Тоже на несколько дней хватит. А потом ты умрешь от голода. Но еще раньше задохнешься.

Она все пила.

– А теперь ты должна меня слушать, Алекса.

Она убрала бутылку ото рта и выдохнула:

– Да.

– Если скажешь в точности то, что я тебе продиктую, а твой отец сделает в точности то, что я прошу, эта пытка для тебя закончится.

– Он отдаст тебе все, что хочешь, – сказала она. – Он меня любит.

– Вот теперь у тебя и будет случай узнать, правда ли это, – ответил голос. – Потому что, если твой отец тебя не любит, ты умрешь страшной смертью там, под землей. А я буду смотреть, как ты умираешь, Алекса. И наслаждаться.

После короткой остановки у большого старого табачного магазина на Парк-сквер я заехал домой. Позвонил другу и попросил о небольшой услуге. Вскоре мой «блэкберри» зазвонил.

Дороти без предисловий доложила:

– «Порше» зарегистрирован на имя Ричарда Кампизи. Он неделю назад заявил об угоне.

– Я так понимаю, ты уже видела его фотографию.

– Само собой. И это не Коста. Ничего общего.

– Выходит, наш приятель угнал машину. Значит, по ней его вряд ли можно будет выследить. Хорошего мало, Дороти. С исчезновения Алексы прошло уже больше двенадцати часов. Никто ее не видел и не слышал. Похоже на то, что случилось с ней несколько лет назад, только на этот раз по-настоящему.

– Думаешь, похищение ради выкупа? Надеюсь, так и окажется.

– Надеешься, что это похищение?

– Надеюсь, что ради выкупа. Это будет означать, что она жива и что отцу нужно только заплатить деньги, и все. Другой вариант…

– Да, – сказал я. – Я знаю, какой тут другой вариант.

Я позвонил Диане и попросил поторопиться с запросом на отслеживание телефона Алексы Маркус.

На этот раз дверь в дом сенатора Армстронга открыла домработница.

– Сенатора нет дома, – сказала она.

– Я вообще-то к Тейлор, – сказал я. – Пожалуйста, скажите ей, что пришел Ник Хеллер.

Она попросила меня подождать и закрыла дверь.

Дверь снова открылась через пять минут. Это была Тейлор, одетая для выхода, с маленькой черной сумочкой через плечо.

– Пора прогуляться, – сказал я.

На полпути к Маунт-Вернон-стрит я спросил:

– Тот парень, с которым Алекса ушла вчера из «Кутузки», – как его зовут?

– Я же сказала, не помню. Вы из-за этого снова пришли?

– Я просто хотел убедиться, что правильно понял. Твой отец знает, что ты катаешься в машине с парнем, которого даже по имени не знаешь?

На долю секунды в глазах у нее мелькнула паника, но она тут же приняла невозмутимый вид.

– Я с ним не каталась. Я уехала домой на такси.

– Я о том, как ты приехала в бар.

– На такси.

– Нет, – негромко сказал я, – ты приехала с ним на его «порше». – И, пока она не завралась совсем, добавил: – Есть видео с камеры видеонаблюдения в отеле. Может, пора перестать врать?

– Послушайте, я не… – начала она возмущенным тоном, но тут же словно сникла у меня на глазах. – Ну ладно, я познакомилась с этим парнем в «Старбаксе». Вчера днем. И он ко мне – ну, клеился, в общем.

Она ждала моей реакции, но мое лицо было непроницаемо.

– Мы просто разговорились, и он мне показался классным парнем. Спросил, не хочу ли я сходить с ним в «Кутузку», ну, и я… в общем, занервничала как-то, мы же только познакомились. Сказала – ладно, пойдем, но с нами пойдет моя подруга, чтобы это не выглядело так серьезно. Не как настоящее свидание, понимаете?

– Алекса об этом знала?

Она кивнула.

– Как его зовут?

Секундная пауза.

– Лоренцо.

– А фамилия?

– Он, может, и говорил, но я не запомнила.

– Значит, вы приехали в «Грейбар» вместе, и Алекса присоединилась к вам – где? Наверху, в баре? Или у входа в отель?

– В очереди, у входа. Там всегда очередь на милю.

– Ясно.

Я отлично помнил видео с камеры наблюдения: Алекса подошла к Тейлор, стоящей в очереди, никакого парня с ней не было. Парень подошел к ним в баре только через час. И вел себя так, как будто видит их обеих в первый раз. Вывод: очевидная подстава.

– У тебя есть закурить? – спросил я.

Она пожала плечами, достала из сумочки пачку «Мальборо».

– А огонька?

Она вытащила золотую зажигалку «Дюпон».

Я протянул руку, но рука сорвалась, и зажигалка покатилась по булыжному тротуару. Я подобрал ее, прикурил и отдал Тейлор.

– Спасибо. А теперь расскажи мне о Лоренцо. Он дал тебе свой номер телефона?

– Нет, – сказала она. – Я сама ему свой дала.

– Он тебе звонил? Предлагал встретиться?

– Нет.

– А ты не обиделась, когда он ушел не с тобой, а с твоей лучшей подругой?

Она проговорила неубедительным тоном:

– Он все равно не в моем вкусе.

Я прошел с ней по Маунт-Вернон через Чарльз-стрит, затем свернул налево, на Ривер-стрит. По Чарльз-стрит мне идти было ни к чему. Это успеется.

– Хм. Несколькими часами раньше, когда ты с ним познакомилась, он тебя, по всей видимости, заинтересовал, иначе ты бы не стала больше с ним встречаться.

– Ну да, но потом он оказался какой-то… я не знаю – скользкий, что ли? И вообще, он явно больше на Алексу запал.

– А когда вы встретились с Лоренцо в «Старбаксе», вы сидели на таких больших мягких стульях у окна? И он сидел рядом с тобой?

Она кивнула.

– И где этот «Старбакс»?

– На Чарльз-стрит, на углу.

– И ты одна там сидела? На таком большом мягком стуле у окна?

У нее сузились глаза. Ей не нравилось, что я все повторяю про эти большие мягкие стулья.

– Да. А к чему это вы ведете?

Мы остановились на углу Чарльз-стрит. Через дорогу был тот самый «Старбакс», о котором она говорила.

– Погляди.

– На что?

– В этом «Старбаксе» нет больших мягких стульев, верно? И погляди-ка еще. Ни одного стула у окна, слепому видно. Так?

Она посмотрела – просто так, для вида, понимая, что снова попалась на вранье.

– Ну, он просто хотел провести с ней приятный вечер, – сказала она бесстрастным голосом. – Я сделала ей одолжение.

– Вот так подруга, – сказал я. – Ты знала, что Алексу один раз уже похищали и что она до сих пор не оправилась после этого. И вот ты знакомишься с парнем, а может, ты с ним уже была знакома, и подставляешь свою так называемую лучшую подругу. Парню, которого сама считаешь «скользким». Парню, который подсыпал в бокал твоей лучшей подруге наркотик для изнасилования, вероятно, с твоего ведома. И похитил ее. А возможно, убил.

Длинный черный лимузин остановился рядом с нами на красный свет.

Тейлор выпустила изо рта струйку дыма.

– Все, что вы можете доказать, – это то, что я пришла в «Грей-бар» вместе с этим парнем. А весь остальной бред – что? Просто догадки.

Заднее пассажирское окно лимузина плавно опустилось. На меня смотрел человек, которого я сразу узнал: щеголеватый, в твидовом пиджаке с галстуком-бабочкой, в круглых роговых очках. Его звали Дэвид Шехтер. Это был известный бостонский адвокат, очень влиятельная фигура. Он не знал жалости.

Рядом с ним на заднем сиденье сидел сенатор Ричард Армстронг.

– Тейлор, – сказал сенатор, – садись в машину.

– Сенатор, – сказал я, – ваша дочь замешана в исчезновении Алексы Маркус.

Армстронг повернулся к своему адвокату, словно стараясь выиграть время.

Тейлор Армстронг открыла дверцу лимузина и села. Я сделал последнюю попытку:

– А я-то думал, ты ее лучшая подруга.

– Ну что ж, думаю, мне не составит труда найти другую, – проговорила она с улыбкой, и у меня холодок пробежал по спине.

Дэвид Шехтер сделал мне знак подойти ближе.

– Мистер Хеллер, – негромко проговорил он. – Сенатор и его дочь больше не желают с вами разговаривать. – Он захлопнул дверь, лимузин отъехал от обочины и скрылся в потоке машин.

Я смял сигарету и швырнул в урну. Курить я давно бросил и снова начинать не собирался.

Зазвонил мой «блэкберри». Я достал его и увидел, что это Маркус.

– Ник, – сказал он. – Ох, слава богу. – В его голосе звучала паника – раньше я никогда такого не слышал.

– Что случилось? – спросил я.

– Они ее… она… – Голос у него оборвался. Тишина.

– Маршалл? Они затребовали выкуп?

– Нет. Просто прислали письмо со ссылкой на… Ник, приезжай сюда скорее.

Я глянул на часы. Вот-вот начнется час пик. Дорога до Манчестера займет еще больше времени, чем обычно.

– Вы ходили по ссылке?

– Нет еще.

– Без нас не открывайте. Я уже еду.

Я заехал за Дороти в офис. Мы добрались быстрее, чем я рассчитывал, и подъехали к будке охраны у дома Маркуса, когда еще и шести не было.

Маркус встретил нас в дверях. С пепельно-серым лицом сделал приглашающий жест. Белинда бросилась мне на шею – вот уж не ожидал таких нежностей с ее стороны. Я представил Дороти, и Маркус провел нас к себе в кабинет.

Жалюзи были закрыты. Единственным освещением был круг света от банковской лампы под зеленым стеклянным абажуром. Она стояла в центре массивного обеденного стола, служившего письменным. Кроме лампы, на нем были лишь два предмета: большой плоский компьютерный монитор и беспроводная клавиатура.

Маркус сел в черное кожаное кресло и щелкнул несколько раз по кнопкам. Руки у него дрожали. Белинда стояла у него за спиной. Мы встали по сторонам и стали смотреть, как он открывает электронное письмо.

– Как только это пришло, я ему сказала, чтобы звонил вам, – сообщила Белинда. – И еще сказала, чтобы без вас ничего не делал.

– Это мой личный почтовый ящик, – тихо сказал Маркус. – Мало кто знает адрес. Странно – откуда он у них?

Дороти заметила еще что-то.

– Они воспользовались анонимайзером. Одноразовым анонимным адресом электронной почты. Отследить невозможно.

В теме письма стояло: «Ваша дочь». Сообщение было кратким:

Мистер Маркус,

если вы хотите снова увидеть свою дочь, нажмите на ссылку: www.CamFriendz.com

Выберите «чат, приват».

Введите в строке поиска: «Алекса М.»

Логин: Маркус

Пароль: Жизнь-или-смерть?

Вы можете войти туда только из своего дома или офиса. Если мы засечем еще какой-нибудь входящий IP-адрес, в том числе имеющий отношение к правоохранительным органам, местным или федеральным, все переговоры будут прекращены, а ваша дочь ликвидирована.

Он обернулся к нам.

– Белинда не позволила мне нажимать на ссылку. – Голос у него был пустой, подавленный.

– Что это еще за CamFriendz.com? – спросила Белинда.

– Сайт для хранения видео, – пояснила Дороти. – Социальная сеть.

Маркус спросил:

– Что же мне делать?

– Погодите минутку, – сказала Дороти. Достала свой ноутбук и соединила его кабелем с компьютером Маркуса. – Теперь можно.

– Что вы делаете? – спросила Белинда.

– Так, кое-что, – ответила Дороти. – Установила программу захвата экрана, чтобы записать все, что они пришлют. А еще программу анализа пакетных данных, чтобы удаленно отслеживать сетевую активность.

– Они пишут, что если еще кто-то попытается войти, они прекратят переговоры! Вы что, хотите, чтобы ее убили?

– Нет, – сказала Дороти. – Я всего лишь создала, так сказать, клон вашего компьютера. Я не выхожу в сеть со своего адреса. Никто ничего не заметит.

– Но вы же могли просто посмотреть на компьютере Маршалла, – наставала Белинда. – Я не позволю вам подвергать Алексу опасности.

– Они не смогут узнать, что я делаю. – Я видел, что у Дороти кончается терпение. – Кроме того, нам нужно убедиться, что они не пытаются внедрить в ваш компьютер вредоносный код. Можно? – Ее палец завис над клавиатурой Маркуса. Тот кивнул.

– Не трогайте! – встревоженно воскликнула Белинда.

– Можно вас на минутку? – спросил я и вывел ее в коридор. – Я беспокоюсь за вашего мужа. Если бы не вы, он бы уже был в панике. Вы правильно сделали, что велели ему позвонить мне и не дали открыть ссылку.

У нее был довольный вид.

– И мне очень не хочется обременять вас в такой момент, – продолжал я, – но мне нужно, чтобы вы пошли в другую комнату и составили мне доказательственную сводку.

– Доказательственную?..

– Прошу прощения, это технический термин – означает исчерпывающий перечень всех примет и доказательств, которые могли бы помочь нам установить ее местонахождение. – Все это я выдумал на ходу, но звучало убедительно.

– Каких доказательств?

– Любых. Как была одета Алекса, когда выходила из дома. Марка и размер ее обуви и каждого предмета одежды, сумочка и все, что могло там лежать. Вы более наблюдательны, чем Маршалл, а это все чрезвычайно важно. Сводка нужна нам как можно быстрее, не позднее, чем через час.

– А как лучше – на компьютере или от руки написать?

– Как вам больше нравится.

Я вернулся в кабинет. Дороти уже стояла, склонившись, над компьютером Маршалла. Постучала по клавиатуре, подвигала мышкой и через минуту сказала:

– Ну вот. Открывайте ссылку.

Через секунду на экране появилось новое окно. Это был вебсайт с баннером наверху: «Camfriendz – мы живем в реальном времени!»

На сайте были открыты окошки с видео. На каких-то – второразрядные знаменитости вроде Пэрис Хилтон. На других – девочки-подростки в коротких топиках, с ярко накрашенными глазами.

Дороти пощелкала кнопками, поводила мышкой, ввела какой-то текст, промотала назад, пощелкала снова. На экране появилась фотография Алексы.

Похоже, школьное фото, она на нем была помладше, чем сейчас.

Над фотографией зеленые буквы: «Войти».

Дороти щелкнула по ним, и всплыло окно ввода пароля. Она ввела логин и пароль, указанные в письме. Сначала ничего не происходило. Дороти придвинула к себе свой ноутбук, а мы с Маршаллом склонились над экраном, чтобы лучше разглядеть.

Затем на экране появилось большое окно с еще одной фотографией Алексы.

Но теперь было похоже, что фото сделано недавно. Глаза у Алексы были закрыты, под глазами от размазавшейся косметики темные круги, как у енота. Волосы всклокочены. Вид ужасный. И тут я понял, что это не фото, а видео. Можно было уловить еле заметные движения: она шевелилась во сне, а свет был странный, зеленоватый, словно от инфракрасной камеры, – значит, она где-то в темноте.

Громкий металлический голос:

– Алекса, пора поздороваться с отцом.

Мужской голос. И говорит с акцентом – возможно, восточноевропейским.

Глаза Алексы распахнулись во всю ширь, рот приоткрылся.

Маркус охнул.

– Она жива. Боже милостивый, она жива!

Глаза у Алексы забегали туда-сюда. Она проговорила:

– Папа?

Маркус вскочил и крикнул:

– Лекси! Детка! Я здесь!

– Она вас не слышит, – сказала Дороти.

Усиленный микрофоном голос произнес:

– Можешь говорить, Алекса.

Слова у нее рванулись неудержимым потоком, пронзительным криком:

– Папа, пожалуйста, они меня за…

Звук ее голоса резко оборвался, и другой голос, с акцентом, сказал:

– Говори точно по тексту, Алекса, или тебе больше никогда не придется говорить с отцом – и ни с кем другим.

Она уже кричала – глаза вытаращены, лицо раскраснелось, голова мотается из стороны в сторону, но не слышно ни звука, а через десять секунд окно стало черным.

– Нет! – воскликнул Маркус и пулей взлетел с кресла.

– Ссылка уже не работает, – сказала Дороти. Вместо видео в окне опять появилась Алексина школьная фотография. – Она не выполнила инструкции.

Я взглянул в ноутбук Дороти, увидел столбцы белых цифр, мелькающих на черном фоне.

– Что там у тебя? – спросил я. – Можешь сказать, откуда был сигнал?

Она покачала головой.

– Похоже, что CamFriendz расположен на Филиппинах. Это тупик. Сами эти парни могут находиться в любой точке земного шара.

Маркус зашатался и сел.

– Они ее убили, – сказал он.

– Нет, – сказал я. – Им нужен выкуп.

Дороти извинилась и сказала, что оставит нас наедине. Вытащила из своей сумки «Гуччи» еще один ноутбук и уселась за работу возле входа в кухню – пыталась выудить адрес IP.

– Вы ведь ожидали чего-то подобного? – спросил я.

– Каждый день, Ник, – грустно ответил Маркус.

– После того что случилось с Алексой в «Чеснат-Хилл-молл»?

– Да, – тихо проговорил он, глядя прямо перед собой.

Я так же тихо сказал ему:

– Если они выйдут на контакт и потребуют денег, я знаю, вы захотите сразу же их отдать. Но пообещайте мне, что этого не сделаете. Только после того, как посоветуетесь со мной, и мы позаботимся, чтобы все прошло как надо.

Он по-прежнему смотрел прямо перед собой.

– Вы ведь не звонили в полицию, да? – спросил я. И тут же перебил его, пока он не успел ничего сказать. – Я не люблю, когда мои клиенты мне лгут. Я взялся за эту работу ради Алексы, но, если еще раз узнаю, что вы мне солгали или что-то скрыли, я от нее откажусь. Понятно?

Он долго смотрел на меня, часто моргая.

– Я даю вам амнистию на все, что вы сказали и сделали до сих пор, – продолжал я. – Но с этой минуты еще одна ложь – и я отказываюсь от дела. А теперь еще раз: вы звонили в полицию?

Он помолчал. Потом, закрыв глаза, покачал головой:

– Нет.

– Хорошо. Это уже что-то. Почему не звонили?

– Потому что знал, что они сразу подключат ФБР.

– И что?

– А ФБР нужно только одно – упрятать меня в тюрьму.

– Но почему? У них есть основания?

Он поколебался. И сказал:

– Да.

Я посмотрел на него.

– Если вы мне сейчас же все не расскажете, я ухожу.

– Ты не можешь бросить Алексу.

Я встал.

– Уверен, ФБР сделает все возможное, чтобы ее найти.

– Погоди! – сказал Маркус. – Ник, выслушай меня.

Я обернулся:

– Да?

– Даже если они затребуют выкуп, я не смогу заплатить. – На лице у него читались и унижение, и злость, и печаль одновременно. – У меня ничего нет. Ни цента. Я разорен.

– У вас на десять миллиардов долларов активов под управлением.

– Было. Ничего не осталось.

– Это невозможно. – Я вскинул голову. – Что случилось?

– Шесть-семь месяцев назад мой генеральный директор заметил что-то настолько странное, что даже подумал, будто по ошибке открыл неправильный отчет. Он увидел, что все наши акции проданы. Все поступления выведены вместе с остатками наличных.

– Куда выведены? Кем?

– Если бы я знал, я бы их вернул.

– Но у вас же есть главный брокер, который занимается всеми финансовыми операциями? Если кто-то ошибся, то должен это исправить.

Он медленно покачал головой.

– Все финансовые операции были подтверждены нашими кодами и паролями. Брокер утверждает, что не несет никакой ответственности.

– А есть там конкретный человек, который отвечает за состояние вашего счета?

– Разумеется. К тому времени, как мы заметили, что случилось, он уже ушел из банка. Через несколько дней его нашли в Венесуэле. Мертвого. Он и вся его семья погибли в автомобильной аварии.

– С какой брокерской фирмой вы работаете?

Я ожидал услышать какое-нибудь громкое имя и был удивлен его ответом:

– «Банко транснасиональ де Панама».

– Панама? – переспросил я. – Но почему?

Он пожал плечами.

– Половина наших фондов – в офшорах. Арабы и прочая подобная публика – настоящие деньги у них.

Но я не мог отделаться от сомнений. Панама – это латиноамериканская Швейцария: страна банковской секретности, отличное место для того, чтобы держать деньги и не отвечать на вопросы. Панама – это значит, вам есть что скрывать.

– В общем, у «Маркус кэпитал менеджмент» не осталось ни капиталов, ни менеджмента. У нас нет ничего. Ничего.

– Кажется, я уже вижу, к чему идет дело. Вы не могли сознаться инвесторам, что потеряли все деньги, так?

– Некоторые из них вложили сотни миллионов долларов. Что бы я им сказал? Что я разорился? За все эти годы я ни цента не потерял. Никто не мог похвастаться такими достижениями.

– Так что же вы сделали, Маршалл?

– Мне нужны были деньги. Очень много денег. Гигантские вливания. И ни один банк в мире не выдал бы мне займа.

– Так, понял. Вы снова заняли деньги, чтобы сделать вид, что все в порядке. У кого вы их взяли?

– Тебе лучше не знать, Никеле. Это нехорошие люди.

– Назовите имена.

– Ты что-нибудь слышал о Йосте ван Зандте?

– Вы в своем уме? – Ван Зандт был голландским торговцем оружием, и его боевики поддерживали либерийского кровавого диктатора, Чарльза Тейлора.

– Я был в отчаянии. А как тебе Агим Граждани? Или Хуан Карлос Сантьяго Гусман?

Граждани был главой албанской мафии. В его послужной список входили контрабанда оружия, торговля людьми и контрафактом. Гусман, глава картеля «Коломбия норте дель валле», был одним из крупнейших в мире наркоторговцев.

– А еще эти русские, черт бы их побрал, – добавил он. – Станислав Лужин, Роман Наврозов и Олег Успенский.

– Господи, Маршалл, о чем вы только думали?

– Думал, что поправлю свои дела с помощью этих денег и снова встану на ноги. Но их не хватило, чтобы удовлетворить все требования дополнительного обеспечения. Моя фирма в конце концов все-таки вылетела в трубу.

– И старые деньги, и новые.

Он кивнул.

– Гусман, ван Зандт, Граждани и русские, – подытожил я. – Вы потеряли все деньги. И кто же из них похитил вашу дочь?

– Понятия не имею.

– Мне понадобится полный список всех ваших инвесторов.

– Так ты не отказываешься? Спасибо, Ник.

– Еще мне нужен список всех ваших служащих, бывших и нынешних. Включая домашнюю обслугу, бывшую и нынешнюю. И их личные дела тоже.

В дверь постучали.

– Извините, что перебиваю, – сказала Дороти, – но видео снова в Сети.

Мы столпились вокруг монитора, а Дороти что-то набирала на клавиатуре.

– Только что запустилось, – сказала она.

Все то же фото Алексы-девочки. Поверх него зеленые буквы: «Смотреть онлайн» и «Войти в чат». Дороти навела мышку и щелкнула. Снова появилось лицо Алексы, как и в прошлый раз – очень крупным планом. По щекам у нее текли слезы.

– Папа? – произнесла она. Она смотрела немного в сторону, словно не знала, где камера. – Папочка, они меня не выпустят, если ты не отдашь им что-то, понимаешь?

Картинка слегка расплывалась и подрагивала. Качество не очень.

– Э-э-э… Во-первых, они сказали, что, если ты обратишься в полицию или еще куда-нибудь, они меня… – Она быстро заморгала, слезы так и катились по щекам. – Здесь только холод и страх, и нет сил ничего изменить, – вдруг произнесла она почти без выражения. – Я… все мечусь в непроглядной тьме, и… я не могу тут больше, папа.

Что-то тихо загудело, и картинка вдруг стала расплываться на отдельные пиксели – замерла, распалась на тысячи крохотных точек и рассыпалась. Через секунду окно стало черным.

Но потом видео снова появилось. Алекса проговорила:

– Им нужен «Меркурий», слышишь, папа? Ты должен отдать им «Меркурий», весь, целиком. Я… я не знаю, что это значит. Они говорят, ты знаешь. Пожалуйста, папа, я тут, наверное, долго не выдержу.

И окно снова стало черным. Мы подождали несколько секунд, но больше видео не появлялось.

– Это все? – спросил Маркус, переводя ошалелый взгляд с меня на Дороти и обратно. – Это конец записи?

– Наверняка эта запись не последняя, – сказал я.

– Инфракрасная камера, конечно, – сказала Дороти. Поэтому видео было монохромное, зеленоватое.

– Они держат ее в полной темноте, – сказал я.

Маркус закричал:

– Что они с ней делают? Где она?

– Они пока не хотят, чтобы мы знали, – ответил я. – Что там случилось с изображением в конце?

– Какие-то помехи при передаче, видимо, – сказала Дороти.

– Не уверен. Ты слышала этот звук? Как будто автомобиль или грузовик рядом проехал.

Дороти кивнула.

– Наверное, они где-то рядом с шоссе.

– Нет, – сказал я. – Это не может быть оживленная улица. До этого шума транспорта слышно не было. Значит, она где-то возле дороги, но машин на ней мало. – Я обернулся к Маркусу: – Что такое «Меркурий»?

Его глаза были полны слез.

– Понятия не имею.

– А это что значит – «нет сил ничего изменить», «мечусь в непроглядной тьме»?

– Кто знает, – ответил он. – Она же перепугана до смерти. Сама не знает, что говорит.

– Было похоже, как будто она что-то цитирует. Книгу? Может быть, что-нибудь, что вы ей читали, когда она была маленькой?

– Я… понимаешь… – Он запнулся. – Понимаешь, книжки ей мать читала. Или твоя мать. А я… я – никогда. Я вообще мало с ней времени проводил.

И он закрыл глаза рукой.

Когда мы ехали от Маркуса в беззвездную ночь, я рассказал Дороти, что Маркус потерял все.

Она отреагировала так же, как и я – у нее тоже челюсть отвисла от изумления.

– Хочешь сказать, что этот парень вот так просто потерял десять миллиардов долларов – как будто под диванную подушку завалились?

– В общем, да.

Она покачала головой. Не прекращая разговора, она одновременно что-то набирала на своем «блэкберри».

– У тебя есть какие-нибудь идеи насчет «Меркурия»?

– Даже Маршалл не знает, что это такое. Откуда же мне знать?

– Маршалл говорит, что не знает. Может быть, это один из его офшорных фондов или еще что-нибудь. Деньги, которые он где-то отложил на черный день.

– Нет. Если похитители знают, что потеряли свои вложения, они знают и то, что он банкрот. Значит, «Меркурий» – это точно не про деньги.

– У таких людей всегда есть нычки, где они откладывают деньги про запас. Как белки орехи на зиму.

– Но почему бы не сказать просто – переведи три миллиона долларов такому-то и такому-то на офшорный счет или мы убьем девчонку?

– Не знаю, – призналась она.

– Ну, так может, это что-то более ценное, чем деньги? Какой-нибудь алгоритм для финансовых операций, например. Какая-нибудь схема инвестиционных вложений, которую он изобрел.

– Думаешь, он знает, но не скажет? Даже если его дочь погибнет из-за этого?

Долгое время я молчал.

– Трудно поверить, правда?

– Ты же его знаешь, – ответила она. – А я нет.

– Нет, – сказал я. – Я думал, что знаю его. Теперь уже не уверен.

– Хм, – сказала она. А потом еще раз.

– Что?

– О господи, только бы это не оказалось правдой.

– Ты о чем?

Я взглянул на Дороти. Она неотрывно смотрела на экран своего «блэкберри».

– Как там Алекса говорила? «Я все мечусь в непроглядной тьме»?

– Ну и что?

– Я погуглила. Ник, это строчка из песни. Она называется «Погребенный заживо».