Текст книги "Черное солнце третьего рейха. Битва за «оружие возмездия»"
Автор книги: Джозеф Фаррелл
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)
Джозеф Фаррелл
Черное солнце Третьего рейха:
Битва за «оружие возмездия»
Посвящается Мейеру Тобиасу Коэну и всем тем миллионам, кто страдал и продолжает страдать от рук варварских режимов, жаждущих власти и научных технологий, не имея сострадания к человеку
ПРЕДИСЛОВИЕ
________________________________________________________________________
Когда я был мальчишкой, меня очаровывали разные странности, особенно те, которые на первый взгляд не имели никакого смысла. В первую очередь мой интерес привлекали исторические аномалии и сообщения о невозможных происшествиях, и этому интересу суждено было поселиться в моем сознании на долгие годы. Подобно многим американцам, я прекрасно помню, где находился в тот момент, когда узнал об убийстве президента Кеннеди. Больной, я сидел дома, смотрел телевизор и уныло хлебал не знаю какую по счету тарелку куриной лапши, которой мать неизменно кормила меня во время болезни. Мать сидела па диване и шила, одним глазом поглядывая в телевизор. Вдруг программу прервал знакомый голос диктора Уолтера Кронкайта, и начался экстренный выпуск новостей. Подобно многим американским детям, в тот вечер я плакал.
Помню, как приблизительно через год, когда доклад комиссии Уоррена, расследовавшей убийство Кеннеди, был опубликован и подробно проанализирован практически но всех американских газетах, я подумал: «Это не могло произойти так, как описано». И я внимательно слушал, как мои родители обсуждали официальные заключения по делу Освальда, сопоставляя версию о сумасшедшем одиночке, стрелявшем с шестого этажа книжного склада в Далласе, с тем, что начинало подниматься поросшим травой холмом [1]1
Согласно заключению комиссии Уоррена, не исключено, что с поросшего травой холма, находящегося рядом с местом убийства Кеннеди, стрелял второй человек, но промахнулся. (Прим. пер.)
[Закрыть].
Подростком я увлекся историей Второй мировой войны, и особенности европейским театром военных действий и гонкой за обладание атомной бомбой. Тогда же меня серьезно заинтересовала физика, и у меня в голове после ознакомления с учебниками истории засела еще одна не дающая покоя мысль: Соединенные Штаты ни разу не произвели испытание урановой бомбы, сброшенной на Хиросиму. Я находил этот факт в высшей степени странным. На мой взгляд, в нем присутствовали те же самые острые углы, что и в «магической пуле» комиссии Уоррена. Тут что-то было не так. С годами накопились и другие необъяснимые обстоятельства, которые словно подчеркивали все то странное, чем сопровождалось окончание войны, и этот факт в частности.
Затем в 1989 году рухнула Берлинская стена, и две Германии, существовавшие после войны, устремились к объединению. Казалось, события разворачиваются настолько быстро, что средства массовой информации не успевают за ними следить. Я хорошо помню и этот день, ибо я тогда вместе с другом ехал в машине по Манхэттену. Мой друг был выходцем из России, и среди его родственников были ветераны жестоких боев на Восточном фронте. Мы слушали выпуск новостей по радио, затаив дыхание и с тревогой. Повернувшись ко мне, мой друг сказал: «Теперь много всякого дерьма всплывет». Я кивнул. До этого мы с ним частенько обсуждали возможные последствия объединения Германии, соглашаясь, что свет увидят многие подробности окончания войны, что даст ответы на старые вопросы и поставит новые. Наши долгие споры по поводу Второй мировой войны убедили нас в том, что в этой войне многое не поддается никакому объяснению, даже если принимать в расчет кровожадную манию преследования, которой страдали Гитлер и Сталин.
Постепенно и, нужно добавить, совершенно предсказуемо сами немцы стали раскрывать недоступные прежде архивы Восточной Германии и Советского Союза. Заговорили очевидцы, и немецкие авторы предприняли попытку рассмотреть еще один аспект самого мрачного периода истории своей страны. Работы эти остались по большей части не замечены в Соединенных Штатах, как представителями традиционной исторической школы, так и теми, кто ищет альтернативные взгляды на историю.
Настоящая книга в значительной степени основана именно на этих работах немецких исследователей. Как и в них, в ней поднимаются пугающие вопросы, на которые нередко даются леденящие душу ответы. Хотя облик нацистского режима становится еще более черным, образу союзников-победителей тоже изрядно достается. Эта книга не только предлагает радикально иной взгляд на историю гонки за обладание атомной бомбой, но и очерчивает те огромные шаги, которые делала Германия в разработке новых технологий, способных позволить создать целый арсенал оружия второго, третьего и даже четвертого поколений, обладающего еще более страшной разрушительной силой.
Само по себе это не было бы таким уж необычным. В конце концов, работам по созданию секретного оружия п нацистской Германии и поразительным результатам, достигнутым в ходе них, посвящено великое множество книг. Те, кого интересуют технические данные этого оружия, найдут здесь для себя мало нового материала, ибо основным направлением данной книги является не оружие как таковое. Скорее, в ней автор пытается установить связь между этими работами и нацистской идеологией и некоторыми аспектами современной теоретической физики. Данная книга убедительно доказывает, что стремление нацистов обзавестись варварским арсеналом прототипов «умного оружия» и оружием массового поражения было тесно связано с нацистской идеологией расового геноцида и целями войны, с технологиями массового убийства и порабощения, поставленными нацистами на государственный уровень и доведенными до совершенства. Что еще страшнее, эта связь указывает на тайное увлечение оккультной наукой, которое в сочетании с немецкими достижениями в физике, и в первую очередь в квантовой механике, подпитывало стремление создать оружие небывалой разрушительной силы.
Соответственно, эту книгу нельзя считать научным трудом. Однако она не является и чистым вымыслом. Лучше всего ее рассматривать как анализ различных возможностей, гипотетическую историю. Данная книга представляет собой попытку разобраться с помощью радикальных гипотез, помещенных в очень широкий контекст, в событиях, произошедших во время войны и после нее, начисто лишенных смысла.
Мне хочется поблагодарить Франка Джозефа из журнала «Фейт» за то, что он поддержал мой замысел написать эту книгу, после того как терпеливо выслушал все мои доводы в ходе конференции, на которой мы оба присутствовали в 2003 году. И еще мне хочется поблагодарить всех тех – этих людей слишком много, чтобы перечислять всех, – кто делал критические замечания в ходе работы над этой книгой.
Джозеф П. Фаррел.Талса, штат Оклахома
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
GOTTERDAMMERUNG [2]2
Гибель богов (нем.).
[Закрыть]
ГЛАВА ПЕРВАЯ________________________________________________________________________
В подробном меморандуме (германского) Управления вооружения и боеприпасов о работах по программе обогащения урана, составленном в феврале 1942 года, приводится утверждение о том, что критическая масса ядерного оружия составляет от 10 до 100 килограммов или урана-235, или элемента с порядковым номером 94… На самом деле германская оценка критической массы (от 10 до 100 килограммов) сопоставима со сделанной приблизительно в то же время оценкой союзников: от 2 до 100 килограммов… Причем неверны утверждения, будто германские ученые, работавшие с ураном, скрыли данные о критической массе, исходя из моральных принципов, или же будто полученные ими оценки были неточны вследствие грубых ошибок в расчетах.
Марк Уокер.Нацистская наука:миф, правда и германская атомная бомба
ПЛОХО НАПИСАННЫЙ ФИНАЛ
________________________________________________________________________
Тем временем на юге Германии 3-я и 7-я американские и 1-я французская армии упорно продвигались на восток в направлении так называемой «Национальной цитадели»… Американская 3-я армия вступила на территорию Чехословакии и к б мая овладела городами Пльзень и Карлсбад и продолжала наступление в направлении Праги.
Ф.Ли Беннс.
Окончание Второй мировой войны в Европе, по крайней мере в том виде, в каком оно обычно излагается, представляется абсолютно бессмысленным, ибо то, что написано в учебниках истории, напоминает не что иное, как плохо написанный финал к одной из мелодраматических опер Вагнера.
В октябре 1944 года немецкий пилот и специалист по ракетной технике по имени Ганс Цинссер летел в сгущающихся сумерках на двухмоторном бомбардировщике «Хейнкель-111» над провинцией Мекленбург, расположенной на севере Германии на побережье Балтийского моря. Он вылетел вечером, чтобы избежать встречи с истребителями союзников, которые к этому времени захватили полное господство в небе Германии. Цинссер никак не мог знать, что увиденное им в ту ночь будет после войны на долгие десятилетия упрятано в совершенно секретные государственные архивы Соединенных Штатов. И уж определенно он не мог предположить, что его свидетельские показания, в конце концов рассекреченные на самом рубеже тысячелетий, станут поводом заново переписать или по крайней мере придирчиво пересмотреть историю Второй мировой войны. Рассказ Цинссера о том, что он увидел в том ночном полете, одним махом разрешает одну из самых больших загадок, связанных с окончанием войны. Одновременно он ставит новые загадки, поднимает новые вопросы, позволяя на мгновение заглянуть в пугающий запутанный мир секретного оружия, которое разрабатывалось нацистами. Показания Цинссера открывают самый настоящий ящик Пандоры с информацией о проводимых в Третьем рейхе работах по созданию жуткого оружия, по размаху и возможным ужасающим последствиям применения значительно превосходящего обычные атомные бомбы. Что гораздо важнее, его показания также порождают очень неприятный вопрос: почему правительства стран-союзниц, и Америки в частности, держали все это засекреченным так долго? Что же мы на самом деле получили от нацистов в конце войны?
Однако каков же этот плохо написанный финал мировой войны?
Для того чтобы оценить в полной мере, насколько плохо написан этот финал, лучше всего начать с наиболее логичного места: Берлин, бункер, запрятанный глубоко под землей, последние недели войны. Именно там, в причудливом сюрреалистическом мирке, оторванном от окружающего мира, страдающий манией величия нацистский диктатор укрывается со своими генералами, не обращая внимания на град американских и советских бомб, превращающих прекрасный город Берлин в груду развалин. Адольф Гитлер, канцлер и фюрер съеживающегося с каждым днем Великого германского рейха проводит совещание. Левая рука его непроизвольно дергается, время от времени ему приходится прерываться, чтобы промокнуть слюну, стекающую изо рта. Лицо у него мертвенно-бледное; его здоровье подорвано лекарствами, которые постоянно вкалывают ему врачи. Водрузив на нос очки, фюрер прищуриваясь разглядывает разложенную на столе карту [4]4
Некоторые историки предлагают еще одно дополнение к легенде о последних днях войны, объясняющей маниакальное безумие Гитлера: якобы врачи, поставив нацистскому диктатору диагноз болезни Паркинсона, осложненной сердечной недостаточностью, но просьбе господ Бормана, Геббельса, Гиммлера и прочих пичкали фюрера наркотиками, отчаянно пытаясь поддержать его.
[Закрыть].
Генерал-полковник [5]5
Воинское звание, соответствует четырехзвездному или полному генералу.
[Закрыть]Готтард Хейнрици, командующий группой армий «Висла», которой приходится противостоять многократно превосходящим численностью армиям маршала Жукова, подошедшим к Берлину уже ближе чем на шестьдесят километров, умоляет фюрера выделить ему подкрепление. Хейнрици недоумевает по поводу диспозиции германских войск, которую видит на карте: самые отборные и боеспособные части находятся далеко на юге, отражая натиск сил маршала Конева в Силезии. Таким образом, эти войска, что совершенно необъяснимо, обороняют Бреслау и Прагу, а не Берлин. Генерал умоляет Гитлера перебросить часть этих войск на север, но тщетно.
«Именно Прага, – с мистическим упрямством отвечает фюрер, – является ключом к победе в войне». Изнемогающим под натиском превосходящих сил противника войскам генерал-полковника Хейнрици придется «обойтись без подкреплений» [6]6
Хейнрици действительно пришлось обойтись без подкреплений, однако на первых порах ему удалось оказать стойкое сопротивление войскам Жукова, двинувшимся на штурм Берлина.
[Закрыть].
Можно также предположить, как Хейнрици и другие присутствующие генералы с тоской бросали взгляды на карту Норвегии, где по-прежнему оставались десятки тысяч немецких солдат, хотя эта страна уже давно потеряла всякое стратегическое и оперативное значение для обороны рейха. И действительно, почему Гитлер держал так много германских войск в Норвегии до самого конца войны? [7]7
Разумеется, распространенное объяснение гласит, что он хотел сохранить путь транспортировки железной руды из Швеции в Германию, а также старался продолжать использовать Норвегию в качестве базы противодействия поставок военных товаров в Советский Союз в рамках ленд-лиза. Однако с конца 1944 года ввиду огромных потерь германского военно-морского флота эти задачи перестали быть осуществимыми и, следовательно, потеряли военный смысл. Здесь необходимо искать другие причины, если, конечно, не пытаться свалить все на бредовые иллюзии Адольфа Гитлера.
[Закрыть]
Такая парадоксальная дислокация германских войск является первой тайной плохо написанного финала войны на европейском театре. И немецкие генералы, и генералы союзников много размышляли над этой загадкой после войны; в конце концов и те, и другие списали все на сумасшествие Гитлера, – это заключение стало частью «легенды союзников», повествующей об окончании войны. В подобной интерпретации действительно есть свой смысл, ибо если предположить, что Гитлер отдавал приказы разместить войска в Норвегии и в Силезии в один из редких периодов прояснения рассудка, какими соображениями он мог руководствоваться? Прага? Норвегия? Никаких военных оснований для такой дислокации не было. Другими словами, уже само по себе направление войск в Норвегию и Чехословакию свидетельствует о том, что Гитлер полностью потерял связь с реальностью. Следовательно, он действительно был сумасшедшим.
Однако, судя по всему, на этом «маниакальное безумие» фюрера не заканчивается. На совещаниях высшего военного командования в последние недели войны Гитлер неоднократно повторял хвастливые утверждения о том, что Германия скоро будет обладать таким оружием, которое вырвет победу из челюстей поражения «без пяти минут полночь». Вермахту лишь необходимо продержаться еще чуть-чуть. И в первую очередь нужно удержать Прагу и Нижнюю Силезию.
Разумеется, стандартная интерпретация истории объясняет (точнее, пытается отделаться поверхностным объяснением) эти и другие подобные высказывания нацистских главарей в последние дни войны одним из двух способов. Одна школа воспринимает их как ссылки на более совершенные модификации «Фау-1» и «Фау-2», либо на межконтинентальные баллистические ракеты «А-9» и «А-10», реактивные истребители, зенитные ракеты с тепловой головкой наведения и другое оружие, которое разрабатывали немцы. Заключение сэра Роя Феддена, одного из английских специалистов, направленных после окончания войны изучать секретное оружие нацистов, не оставляет сомнений относительно смертельно опасного потенциала подобных исследований:
В этих отношениях они (нацисты) отчасти говорили правду. В ходе двух недавних посещений Германии в качестве главы технической комиссии Министерства авиационной промышленности я увидел достаточно много разработок и производственных планов и пришел к выводу, что, если бы Германии удалось затянуть войну еще на несколько месяцев, нам бы пришлось иметь дело с целым арсеналом совершенно новых и смертоносных средств ведения войны в воздухе [8]8
Sir Roy Fedden, The Nazis’ V-Weapons Matured Too Late (London: 1945), cited in Renato Vesco and David Hatcher Childress, Man-Made UFOs: 1944–1994, p. 98.
[Закрыть].
Другая школа историков именует подобные высказывания нацистских лидеров бредом сумасшедших, которые отчаянно стремятся затянуть войну и тем самым продлить свою жизнь, подняв боевой дух истощенных в боях армий. Так, например, для полноты картины всеобщего безумия, охватившего руководство Третьего рейха, приводятся слова верного приспешника Гитлера, министра пропаганды доктора Геббельса, который в одной из речей в конце войны похвалялся, будто видел «оружие такое устрашающее, что от одного его вида останавливается сердце». Ну вот, бредни еще одного сумасшедшего нациста.
Однако и на другой стороне «легенды союзников» происходят не менее загадочные и необъяснимые события. В марте и апреле 1945 года 3-я американская армия под командованием генерала Джорджа С. Паттона несется через южную Баварию, насколько это только возможно в оперативном плане, направляясь по кратчайшему пути к:
1) огромным военным заводам «Шкоды» под Пльзенем, к тому времени буквально стертым с лица земли союзной авиацией;
2) Праге;
3) горам Гарц в Тюрингии, известным в Германии как «Dreiecks» или «Три угла», области между старинными средневековыми городами Арнштадт, Йонашталь, Веймар и Ордруф [9]9
В Арнштадте начинал свою деятельность великий немецкий композитор и органист Иоганн Себастьян Бах.
[Закрыть].
Бесчисленные исторические труды упорно твердят, что на этом маневре настоял Верховный штаб союзных экспедиционных сил (ВШСЭС). Штаб посчитал этот маневр необходимым вследствие сообщений о том, что нацисты намереваются дать последний бой в «Альпийской национальной цитадели», сети горных укреплений, протянувшихся от Альп до гор Гарц. Поэтому, как гласит официальная история, действия 3-й армии были направлены на то, чтобы отрезать пути отступления гитлеровских войск, спасающихся бегством из мясорубки под Берлином. Приводятся карты, которые в некоторых случаях сопровождаются рассекреченными германскими планами – порой относящимися к эпохе Веймарской республики! – подтверждающими существование такой цитадели. Вопрос решен.
Однако в этом объяснении есть одна загвоздка. Воздушная разведка союзников обязательно должна была доложить Эйзенхауэру и ВШСЭС, что в пресловутой «национальной цитадели» укрепленных опорных пунктов раз-два и обчелся. Больше того, разведка доложила бы, что эта «цитадель» в действительности никакой цитаделью не является. Несомненно, генерал Паттон и командиры дивизий его армии имели хотя бы частичный доступ к данной информации. В таком случае зачем же было нужно это невероятно стремительное и в общем-то безрассудное наступление, которое, как пытается убедить нас послевоенная «легенда союзников», призвано было отрезать пути отступления нацистов, бегущих из Берлина, которые на самом деле никуда не бежали, в укрепленный район, которого на самом деле не существовало? Загадка становится все более запутанной.
Затем, что примечательно, по странной прихоти судьбы генерал Паттон, самый выдающийся американский полководец Второй мировой войны, внезапно умирает – как полагают некоторые, при весьма подозрительных обстоятельствах, от осложнений травм, полученных в результате незначительной автомобильной аварии вскоре после окончания войны, в самом начале военной оккупации Германии державами-победительницами. Для многих не вызывает никаких сомнений, что смерть Паттона была весьма подозрительной. Но какие же объяснения предлагают те, кто не считает ее случайной? Одни считают, что генерала устранили за его высказывания о том, что нужно «раз вернуть германские армии кругом» и двинуть их первым эшелоном вторжения союзных войск в Советский Союз. Другие утверждают, что Паттона ликвидировали, так как он знал о том, что союзникам известно о расправе Советов над английскими, американскими и французскими военнопленными, и угрожал предать эти сведения гласности. В любом случае, хотя острый язык Паттона и его гневные вспышки хорошо известны, чувство воинского долга имело для генерала слишком большое значение, чтобы он в действительности мог серьезно лелеять подобные мысли. Подобные версии хороши для дискуссий в Интернете и для сюжетов кино, и ни одна из них не дает достаточных мотивов для убийства самого прославленного американского генерала. С другой стороны, если Паттон действительно был убит, что именно явилось достаточным мотивом?
И тут одинокий германский летчик Ганс Цинссер и его наблюдения предлагают ключ к загадке, почему понадобилось заставить умолкнуть генерала Паттона. Давайте обратимся к другому, менее широко распространенному объяснению молниеносного броска Третьей армии в южные районы Германии и в Богемию, совершенного в самом конце войны.
В своей книге «Совершенно секретно» Ральф Ингерсолл, американский офицер связи, работавший в ВШСЭС, предлагает следующую версию событий, которая гораздо больше соответствует действительным намерениям немцев:
«(Генерал Омар) Брэдли полностью владел ситуацией… в его распоряжении были три армии, прорвавшие линию обороны на Рейне и готовые пожинать плоды своей победы. Проанализировав ситуацию в целом, Брэдли пришел к выводу, что захват разрушенного Берлина с военной точки зрения не имеет никакого смысла… Германское военное министерство уже давно покинуло столицу, оставив только арьергард. Главная же часть военного министерства, включая бесценные архивы, была переведена в Тюрингский лес…» [10]10
Vesco and Childress, op. cit., p. 97.
[Закрыть]
Но что именно обнаружили дивизии Паттона под Пльзенем и в лесах Тюрингии? Лишь после недавнего объединения Германии и рассекречивания восточногерманских, британских и американских документов появилось достаточно информации, чтобы обрисовать в общих чертах эту' фантастическую историю, дать ответы на вопросы – и объяснить причины возникновения послевоенной «легенды союзников».
Наконец, мы подходим к основной теме послевоенной «легенды союзников». По мере того как союзные войска все дальше углублялись на территорию Германии, все более многочисленные отряды ученых и экспертов и их координаторы Ио разведки рыскали по рейху, выискивая германские патенты и секретные разработки в области вооружения, в первую очередь пытаясь определить состояние работ по созданию германской атомной бомбы [11]11
Эти поиски проводились под кодовым названием «Алсос». По-гречески «алсос» означает «роща» – несомненная игра слов, выпад в адрес генерала Лесли Гровса, руководителя «Манхэттенского проекта» (по-английски «grove» – роща). Такое же название имеет книга о «Манхэттенском проекте», написанная голландским физиком Самюэлем Гудсмитом.
[Закрыть]. Союзники высосали из Германии все сколько-нибудь значимые научно-технические достижения. Данная операция стала самым значительным перемещением новых технологий в истории. Даже на самом последнем этапе войны, когда союзные армии продвигались по Западной Европе, со стороны союзников существовали опасения того, что Германия опасно близка к созданию атомной бомбы и может применить одно или несколько ядерных устройств для удара по Лондону или другим целям. И доктор Геббельс в своих речах про устрашающее оружие, от которого замирает сердце, только укреплял эти страхи.
И вот тут «легенда союзников» становится только еще больше запутанной. Именно здесь плохо написанный финал стал бы поистине комическим, если бы с ним не было связано столько человеческих страданий. Ибо факты достаточно очевидны, если изучить их в отрыве от привычных объяснений. На самом деле возникает вопрос: а не заставили ли нас думать об этих фактах в определенном ключе? По мере того как союзные армии все глубже вторгались на территорию рейха, все больше и больше знаменитых немецких ученых и инженеров оказались захвачены союзниками или сами сдавались в плен. А среди них были первоклассные физики, в том числе несколько лауреатов Нобелевской премии. И большая их часть в том или ином виде имела отношение к различным нацистским проектам создания атомной бомбы.
Среди этих ученых были Вернер Гейзенберг, один из основателей квантовой механики, Курт Дибнер, физик-ядерщик, и Пауль Хартек, химик-ядерщик, а также Отто
Ган, химик, открывший явление ядерного деления, и, как это ни странно, Вальтер Герлах, чьей специальностью была не ядерная, а гравитационная физика. Перед войной Герлах написал несколько понятных лишь избранным трудов на такие маловразумительные темы, как поляризация спина и физика завихрений, которые едва ли можно считать основой ядерной физики. И уж определенно никак нельзя было ожидать встретить такого ученого среди тех, кто трудился над созданием атомной бомбы [12]12
Nick Cook. The Hunt for Zero Point, p. 194. Кук отмечает; что эти области исследований не имеют никакого отношения к ядерной физике и тем более к созданию атомной бомбы, но зато «связаны с загадочными свойствами гравитации. Некий О. К. Гилгенберг, учившийся у Герлаха в Мюнхенском университете, в 1931 году опубликовал работу под названием «О гравитации, завихрениях и волнах во вращающейся среде»… Однако после войны Герлах, умерший в 1979 году, судя по всему, ни разу не возвращался к этим темам и никогда не упоминал о них; такое ощущение, как будто ему это строжайше запретили. Либо увиденное… настолько его потрясло, что он не хотел больше даже думать об этом».
[Закрыть].
К большому удивлению союзников, научно-поисковые группы не обнаружили ничего, кроме грубых попыток Гейзенберга создать действующий атомный реактор, попыток совершенно неудовлетворительных, неудачных и поразительно неумелых. И это «германское неумение» в базовых вопросах физики ядерной бомбы стало основным элементом «легенды союзников» и остается таковым по сей день. Однако это поднимает еще один загадочный вопрос относительно плохо написанного финала.
Ведущих немецких ученых – Вернера Гейзенберга, Пауля Хартека, Курта Дибнера, Эриха Багге, Отто Гана, Карла-Фридриха фон Вайцзеккера, Карла Виртца, Хорста Коршинга и Вальтера Герлаха – перевезли в английский городок Фарм-Холл, где их содержали в полной изоляции, а все их разговоры прослушивались и записывались. Расшифровки этих разговоров, знаменитые «расшифровки Фарм-Холла», были рассекречены правительством Великобритании только в 1992 году! Если немцы были настолько некомпетентны и так отстали от союзников, зачем понадобилось столь долго держать эти документы засекреченными? [13]13
Тот факт, что разговоры немецких ученых записывали англичане, впервые раскрыл руководитель «Манхэттенского проекта» генерал Лесли Гровс в своей книге «Теперь об этом можно рассказать», вышедшей в 1962 году и посвященной созданию атомной бомбы. Однако, судя по всему, в 1962 году рассказать можно было еще далеко не все.
[Закрыть]Всему виной бюрократическая оплошность и инерция? Или же в этих документах содержалось нечто такое, что союзники не хотели раскрывать до самого последнего времени?
Поверхностное ознакомление с расшифровками разговоров лишь еще больше запутывает тайну. В них Гейзенберг и компания, узнав про атомную бомбардировку Хиросимы, веду! бесконечные споры относительно моральных аспектов своего собственного участия в работах по созданию атомной бомбы, проводившихся в нацистской Германии.
Но это еще не все.
Судя по этим расшифровкам, Гейзенберг и компания, в течение шести лет войны страдавшие необъяснимой научной безграмотностью, так и не сумевшие разработать и построить действующий ядерный реактор для производства плутония, необходимого для создания бомбы, после окончания войны вдруг снова становятся первоклассными физиками и нобелевскими лауреатами. И действительно, не кто иной, как сам Гейзенберг, через считаные дни после бомбардировки Хиросимы прочитал собравшимся немецким ученым лекцию об основных принципах конструкции атомной бомбы. В этой лекции он защищает свои первоначальные оценки того, что бомба должна иметь размер ананаса, а не быть огромным чудовищем весом в тонну или даже две, на чем он настаивал на протяжении почти всей войны. И, как мы узнаём из этих расшифровок, химик-ядерщик Пауль Харгек подошел близко – угрожающе близко – к оценке правильной критической массы урана в бомбе, сброшенной на Хиросиму [14]14
Цит. по: Paul Lawrence Rose, Heisenberg and the Nazi Atomic Bomb Project: A Study in German Culture. Berkeley: 1998, pp. 217–221. Томас Пауэрс замечает по поводу лекции Гейзенберга, что «это было чем-то вроде научного фокуса – выдать теорию работоспособной бомбы за такое короткое время, после многих лет тщетных трудов, основанных на фундаментальных заблуждениях». (Thomas Powers, Heisenberg’s War: The Secret History of the German Bomb(1993), pp. 439–440). Разумеется, Самюэль Гудсмит использовал эти расшифровки для создания собственной версии «легенды союзников»: «(Гудсмит заключил), что немецкие ученые никак не могли прийти к единому мнению, что они не понимали физики ядерной бомбы, что они выдумали лживую историю про свои моральные принципы, чтобы объяснить свои неудачи… Источники выводов Гудсмита очевидны, но сейчас от внимательного читателя не укроются те многочисленные заявления, которые Гудсмит не заметил, забыл или сознательно опустил». (Там же, стр. 436).
[Закрыть].
Подобная научная удаль поднимает еще один вопрос, который напрямую опровергает «легенду союзников», ибо некоторые варианты этой легенды утверждают, что немцы никогда не занимались серьезно вопросом создания атомной бомбы, потому что они – в лице Гейзенберга – ошиблись в оценке критической массы на несколько порядков, тем самым лишив проект практической целесообразности. Однако не вызывает сомнений, что Хартек сделал свои расчеты значительно раньше, так что оценки Гейзенберга не были единственными, от которых отталкивались немцы. А из небольшой критической массы следует практическая осуществимость создания атомной бомбы.
В своей лекции, прочитанной 14 августа 1945 года перед немецкими учеными, собранными в Фарм-Холле, Гейзенберг, согласно Полу Лоуренсу Роузу, употреблял тон и выражения, которые указывали на то, будто «он только что понял правильное решение» относительно небольшой критической массы, необходимой для создания атомной бомбы [15]15
Ibid.
[Закрыть], поскольку другие оценивали критическую массу в районе четырех килограммов. Это также лишь сгущает тайну. Для Роуза, сторонника «легенды союзников» – но только теперь уже версии, существенно переработанной в свете «расшифровок Фарм-Холла», – «другие», скорее всего, это сами журналисты союзников [16]16
Rose, р. 218.
[Закрыть].
В первые послевоенные годы голландский физик Самюэль Гудсмит, еврей по национальности, участник «Манхэттенского проекта», объясняет эту загадку, а также многие другие тем, что ученые и инженеры союзников были просто лучше тех самых немцев, которые создали новую дисциплину квантовой механики и ядерной физики. И это объяснение в сочетании с очевидно неуклюжими попытками самого Гейзенберга создать действующий ядерный реактор неплохо выполняло свою задачу до тех пор, пока не были расшифрованы разговоры немецких ученых.
Голландский физик Самюэль Гудсмит,
участник «Манхэттенского проекта».
После снятия грифа секретности с расшифровок с их поразительными откровениями о том, что Гейзенберг в действительности правильно представлял себе конструкцию атомной бомбы, а кое-кто из ученых прекрасно понимал возможность получения обогащенного урана в достаточных для создания бомбы количествах без необходимости иметь работоспособный ядерный реактор, «легенду союзников» пришлось немного подправить. Появилась книга «Война Гейзенберга» Томаса Пауэрса, довольно убедительно доказывающая, что Гейзенберг на самом деле саботировал германскую атомную программу. Однако едва вышла эта книга, как Лоуренс Роуз ответил на нее своим трудом «Гейзенберг и нацистский проект создания атомной бомбы», доказывая еще более убедительно, что Гейзенберг до самого конца оставался преданным своей родине, однако вся его деятельность была основана на в корне неправильном понимании природы ядерного деления, вследствие чего он на несколько порядков завысил оценку критической массы, необходимой для создания атомной бомбы. Немцы так и не смогли получить бомбу, утверждает новая версия легенды, потому что у них не было действующего реактора, чтобы превратить обогащенный уран в плутоний, необходимый для создания бомбы. К тому же, грубо ошибившись в оценке критической массы, они не имели стимулов продолжать работы. Все достаточно просто, и вопрос снова оказывается закрытым.
Однако ни Пауэрс, ни Роуз в своих книгах на самом деле так и не приближаются к сердцу загадки, ибо легенда по-прежнему требует верить в то, что «талантливые физики-ядерщики, блиставшие в предвоенные годы, в том числе нобелевские лауреаты… которых во время войны вдруг словно поразила какая-то таинственная болезнь, превратившая их в бестолковых глупцов» [17]17
Philip Henshall, The Nuclear Axis: Germany, Japan, and the Atom Bomb Race 1939-45, «Introduction».
[Закрыть], внезапно и совершенно необъяснимо излечились через считаные дни после бомбардировки Хиросимы! Больше того, две так сильно расходящиеся между собой современные интерпретации одного и того же материала, предложенные Роузом и Пауэрсом, лишь подчеркивают его двусмысленность в целом и сомнения по поводу того, знал ли Гейзенберг правду, в частности.
Ситуацию нисколько не улучшают события в противоположном конце земного шара, на Тихоокеанском театре поенных действий, ибо там американским исследователям после окончания войны предстояло обнаружить столь же странные факты.
Так, после атомной бомбардировки Нагасаки император Хирохито, преодолев сопротивление министров, которые требовали продолжать войну, принял решение о безоговорочной капитуляции Японии. Но почему японские министры настаивали на продолжении войны, несмотря на подавляющее превосходство союзников в обычных видах вооружения и, кроме того, потенциальный ливень атомных бомб? В конце концов, две бомбы запросто могли превратиться в двадцать. Конечно же, можно списать возражения министров намерениям императора на «гордые самурайские традиции», на «японское понятие чести» и так далее. И подобное объяснение получится вполне приемлемым.
Однако другое объяснение заключается в том, что членам японского кабинета министров было известно нечто секретное.
А известно им, вероятно, было то, что вскоре предстояло выяснить американской разведке: японцы «незадолго до капитуляции создали и успешно испытали атомную бомбу. Работы велись в корейском городе Конан (японское название города Хыннам) на севере полуострова» [18]18
Robert Wilcox, Japan’s Secret War, p. 15.
[Закрыть]. Эта бомба была взорвана, как утверждает автор, через день после того, как американская плутониевая бомба «Толстяк» взорвалась над Нагасаки, то есть 10 августа 1945 года. Другими словами, война в зависимости от решения Хирохито могла стать ядерной. Разумеется, к этому времени ничего хорошего дальнейшее затягивание войны Японии не сулило, поскольку у нее не было эффективных средств доставки ядерного оружия до сколько-нибудь значимой американской цели. Император остудил пыл своих министров [19]19
На самом деле японцы разрабатывали большие транспортные подводные лодки, которые смогли бы доставить бомбу к портовым городам на Западном побережье Соединенных Штатов, о чем предупреждал Эйнштейн в своем знаменитом письме президенту Рузвельту, которое и стало толчком к началу «Манхэттенского проекта». Разумеется, Эйнштейна гораздо больше беспокоило, что подобным методом доставки воспользуются не японцы, а немцы.
[Закрыть].
