Текст книги "Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих"
Автор книги: Джорджо Вазари
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 156 страниц) [доступный отрывок для чтения: 55 страниц]
Жизнеописание Герардо Старнины, флорентийского живописца
Бывает нередко так, что тот, кто уезжает далеко от родины работать на чужбине, улучшает там свой характер, ибо знакомясь за рубежом с различными почтенными обычаями, даже самые испорченные натуры с куда большей легкостью, чем дома, научаются любезному и терпеливому обхождению. И в самом деле, тот, кто хочет отесать человека для светского общежития, пусть не ищет ни другого огня, ни иной закалки, ибо там люди грубые от природы смягчаются, а мягкие становятся еще обходительнее. Герардо ди Якопо Старинна, флорентийский живописец, хотя по крови своей и обладал наилучшими природными задатками, был тем не менее в обращении весьма резок и груб, чем причинял больше ущерба себе, чем своим друзьям. И причинял бы еще больше, если бы не прожил долгое время в Испании, где научился быть вежливым и любезным и где стал непохожим на то, чем был от природы первоначально. По возвращении его во Флоренцию многие смертельно его ненавидевшие, приняли его с величайшей сердечностью и затем любили его в высшей степени, настолько он сделался поистине вежливым и любезным.
Родился Герардо во Флоренции в 1334 году и, так как от природы прилежал по своим способностям к рисованию, был отдан, когда подрос, Антонио, венецианцу, в обучение рисованию и живописи; а так как на протяжении многих лет он не только изучил рисунок и обращение с красками, но дал и собственные образцы в некоторых вещах, выполненных в прекрасной манере, то он и ушел от Антонио, венецианца, и, начав работать самостоятельно, выполнил фреской в Санта Кроче в капелле Кастеллани, которую поручил ему расписать Микеле ди Ванни, почитаемый гражданин из названного рода, много историй из жития св. Антония, аббата, и еще несколько из жития св. Николая, епископа, с большой тщательностью и в прекрасной манере. Этим он стал известен как превосходный живописец неким испанцам, пребывавшим тогда во Флоренции, и того мало, – увезли они его в Испанию к их королю, который его принял и отнесся к нему весьма радушно, ибо страна эта была весьма скудна хорошими живописцами. Да и убедить его уехать с родины большой трудности не составляло, ибо после случая с чомпи[47]47
Чомпи – флорентийские чесальщики шерсти
[Закрыть] и когда Микеле ди Ландо стал гонфалоньером, он обменялся кое с кем во Флоренции грубыми словами, и, если бы не уехал, жизнь его подвергалась бы опасности. Он отправился в Испанию и, выполнив для тамошнего короля много вещей и получив за труды высокое вознаграждение, стал богатым и почитаемым. А так как ему захотелось, чтобы друзья и родственники увидели и узнали его в этом лучшем положении, он возвратился на родину и был там весьма обласкан и сердечно принят всеми гражданами.
Не прошло много времени, как ему было поручено расписать капеллу св. Иеремии в монастыре Кармине, где, выполняя многочисленные истории из жития этого святого, он изобразил на истории Павлы, Евстахия и Иеремии одежды, носившиеся в то время испанцами, с большой изобретательностью и богатством мыслей и приемов в положениях фигур. Изображая, между прочим, на одной из историй, как св. Иеремия обучается грамоте, он написал учителя, который, заставив одного мальчика влезть на спину к другому, бьет его плеткой так, что бедный мальчик, дрыгая от боли ногами, как будто кричит и пытается укусить за ухо того, кто его держит; все это Герардо выразил с изяществом и большой легкостью, как мастер, упорно изучавший явления природы. Подобным же образом в предсмертном завещании св. Иеремии он изобразил нескольких монахов в манере прекрасной и весьма подвижной: одни из них, записывая, другие, внимательно слушая и глядя, следят с большим чувством за всеми словами своего учителя. Благодаря этой работе Старинна заслужил у художников благоволение и славу, а за свой нрав и мягкость в обращении – величайшую известность, и было имя Герардо знаменитым во всей Тоскане и даже во всей Италии, и когда его пригласили в Пизу расписать в этом городе капитул св. Николая, он послал вместо себя Антонио Вите из Пистойи, дабы не уезжать из Флоренции. Антонио этот, изучивший под руководством Старинны его манеру, написал в том капитуле Страсти Иисуса Христа, завершив их в 1403 году в том виде, в каком они существуют и ныне, к великому удовлетворению пизанцев.
После окончания, как об этом говорилось, капеллы Пульези, где флорентинцам весьма понравились деяния св. Иеремии тем, что он выразил в них с большой живостью многие чувства и положения, к которым жившие до него живописцы никогда не обращались, в тот год, когда Габриель Мариа, синьор пизанский, продал этот город флорентинцам за двести тысяч скудо, после того как Джованни Гамбакорта выдержал тринадцатимесячную осаду и наконец также согласился на эту продажу), флорентийская Коммуна заказала Старнине в память об этом написать на фасаде дворца гвельфской партии св. Дионисия, епископа, с двумя ангелами, а ниже изобразить с натуры город Пизу, выполняя это, он проявил во всем столько тщательности и особенно в живописи фреской, что, несмотря на то, что работа эта находится под открытым воздухом, под дождями и обращена на север, она всегда почиталась живописью достойной большого восхваления и почитается таковой и ныне, ибо сохранилась свежей и прекрасной, будто только что написанной. Когда же благодаря этой и другим работам Герардо приобрел известность и славу величайшую на родине и вне ее, смерть, всегда завистливая и враждебная доблестным деяниям, пресекла в расцвете его деятельности бесчисленные надежды на вещи еще более великие, ожидавшиеся от него миром, ибо в возрасте сорока девяти лет он неожиданно скончался и после почетнейших похорон был погребен в церкви Сан Якопо сопра Арно. Учениками Герардо были Мазолино да Паникале, который сначала был превосходным ювелиром, а затем живописцем, а также другие, о которых говорить не приходится, ибо стоящими людьми они не стали.
Портрет Герардо есть на истории св. Иеремии в одной из фигур, окружающих умирающего святого, в профиль, с капюшоном и в плаще с застежкой. В нашей Книге есть рисунки Герардо, выполненные пером на пергаменте, которые нельзя не признать толковыми.
Жизнеописание Липпо, флорентийского живописца
Выдумка всегда почиталась и будет почитаться самой подлинной матерью архитектуры, живописи и поэзии, а также всех наилучших ремесел и вообще всех удивительных вещей, создаваемых людьми. Недаром ею так дорожат художники, ибо именно в ней проявляются причуды и капризы своенравных умов, находящих в вещах такое многообразие, которое своей неожиданностью всегда восхищает и вызывает удивленное восхваление по отношению ко всякому, кто, занимаясь почтенными делами, под темным и густым покровом придает необычную красоту форме вещей, им создаваемых, то ловко похвалив кого-нибудь, а то и осудив его, но ограничиваясь при этом одними намеками. Так и Липпо, флорентийский живописец, был в выдумке столь же разнообразным и редкостным, сколько поистине несчастливыми были творения его и жизнь, продолжавшаяся недолго. Родился он во Флоренции около 1354 года Рождества спасения нашего и хотя приступил к занятиям искусством живописи весьма поздно, будучи уже взрослым, тем не менее и природа, поощрявшая его к ним, и прекраснейший его талант способствовали ему настолько, что он вскоре пожал в этом искусстве плоды чудеснейшие. И действительно, начав свою деятельность во Флоренции, он написал в Сан Бенедетто, большом и прекрасном монастыре за Порта, а Пинти, принадлежавшем камальдульскому ордену и ныне разрушенном, много фигур, кои были признаны прекрасными, и в особенности собственноручно целую капеллу, что показывает, как быстро ревностные старания дают возможность совершать великие вещи тому, кто честно трудится, побуждаемый стремлением к славе. Будучи приглашен из Флоренции в Ареццо, он написал фреской в церкви Св. Антония в капелле Волхвов большую историю их поклонения Христу, а в епископстве расписал капеллу св. Иакова и Христофора для семейства Убертини; все эти вещи, поскольку он обладал выдумкой и в композиции, и в колорите, были прекраснейшими и главным образом потому, что он был первым, кто начал, ободряя тех, кто пришел после него, шутить, так сказать, с фигурами, то, что раньше не только не применялось, но чего даже и в помине не было. После этого, выполнив много вещей в Болонье, а в Пистойе доску толковой работы, он возвратился во Флоренцию, где в церкви Санта Мариа Маджоре в капелле Беккути написал в 1383 году истории из жития св. Иоанна Евангелиста. Рядом с этой капеллой, что возле главной по левую руку, следуют на стене церкви шесть историй из жития того же святого, его же работы, отлично согласованные и талантливо расположенные, где между прочим весьма живо изображен св. Иоанн, приказывающий св. Дионисию Ареопагиту покрыть своей одеждой нескольких мертвых, которые во имя Иисуса Христа воскресают к великому удивлению присутствующих при событии, едва верящих своим собственным глазам. В фигурах мертвых видно величайшее искусство и некоторые сокращения обнаруживают, что Липпо познал и частично изведал некоторые трудности искусства живописи.
Тот же Липпо был тем, кто расписал в храме Сан Джованни створки кивория, где находятся рельефные ангелы и св. Иоанн работы Андреа и где он весьма тщательно выполнил темперой истории из жития св. Иоанна Крестителя. А так как он любил заниматься и мозаикой, он в названной церкви Сан Джованни над дверью, выходящей к Мизерикордиа, между окнами, выполнил образец, который был признан прекраснейшим и лучшей мозаичной работой, до того выполненной в этом месте; кроме того, он в том же храме подновил еще несколько испорченных мозаичных работ. А за пределами Флоренции в церкви Сан Джованни фра д'Аркора за Фаэнцскими воротами, разрушенными во время осады названного города, он написал возле Страстей Христовых, выполненных Буффальмакко, много фигур фреской, почитавшихся прекраснейшими всеми, кто их видел. Работал он равным образом фреской и в некоторых больницах у Фаэнцских ворот, а у церкви Сант Антонио, не доходя названных ворот, близ больницы, он написал несколько нищих в различных прекрасно изображенных видах и положениях, внутри же монастырского двора он выполнил с прекрасной новой выдумкой видение, где показано, как св. Антоний видит мирские соблазны, а рядом с ними волю и вожделения людей, влекомых и той и другими к разнообразным вещам мира сего; все это выполнено с большой наблюдательностью и рассудительностью.
Кроме того, Липпо выполнял и мозаичные работы во многих местностях Италии, а во дворце гвельфской партии во Флоренции сделал фигуру с головой, выполненной глазурью; в Пизе также много его работ. И тем не менее можно сказать, что он поистине был несчастливым, ибо не только большая часть его трудов не существует ныне и погибла при разрушениях во время осады Флоренции, но и потому, что он весьма несчастливо закончил течение лет своих. Липпо был задирой и раздоры любил больше покоя; и вот как-то утром наговорил он самых грубых слов тому, с кем судился в трибунале Мерканции, а вечером, когда он возвращался домой, тот подстерег его и нанес ему такой удар в грудь кинжалом, что всего несколько дней спустя Липпо в страданиях скончался. Произведения его были написаны около 1410 года.
В одно время с Липпо в Болонье был другой живописец, именовавшийся подобным же образом Липпо Далмази; человек он был стоящий и между прочим написал в 1407 году весьма почитаемую Богоматерь, которую можно видеть в церкви Сан Петронио в Болонье, а также расписал фреской люнету под аркой Порта ди сан Проколо, а в церкви Сан Франческо в абсиде главного алтаря написал большого Христа между святыми Петром и Павлом в хорошей манере и с изяществом, и под этой работой видно его имя, написанное большими буквами. Рисовал он толково, как видно по нашей Книге, и обучал искусству мессера Таланте из Болоньи, который впоследствии рисовал гораздо лучше, как это можно видеть в названной Книге по портрету с натуры в коротком одеянии с пышными рукавами.
Жизнеописание живописца дон Лоренцо, монаха монастыря Дельи Анджели во Флоренции
Человек добрый и набожный испытывает, как мне думается, удовлетворение великое, если с почетом для себя владеет либо словесностью, либо музыкой, либо живописью, либо другими свободными искусствами и теми механическими, которые не только не предосудительны, но приносят другим людям и пользу, и помощь. Ибо после божественной службы достойно проходит время с удовольствием, вкушаемым нами в сладостных трудах над приятными занятиями. К этому следует прибавить, что такой человек ценим и уважаем всеми, кроме разве завистливых и злых, и не только при жизни, но и после смерти почитается всеми людьми за его деяния и за доброе имя, которое от него остается потомкам. И поистине тот, кто проводит время таким образом, живет в спокойной созерцательности без какой-либо докуки от тех тщеславных побуждений, кои почти всегда обнаруживаются, к их позору и ущербу, у лентяев и бездельников, людей в большинстве случаев невежественных. И если иной раз и случается, что подобный доблестный муж преследуется злыми людьми, все же власть доблести такова, что время зарывает и хоронит злобу людей дурных, доблестный же муж в грядущих веках всегда пребывает светлым и славным. Таков был и дон Лоренцо, флорентийский живописец, который был монахом камальдульского ордена в монастыре дельи Анджели (монастырь этот был основан в 1294 году братом Гвиттоне из Ареццо), ордена и воинства Богоматери, или веселых братьев, как именовали в народе монахов этого ордена; в ранние свои годы он занимался рисованием и живописью с таким усердием, что впоследствии по заслугам был причислен к лучшим из занимавшихся этим искусством в его время.
Первые работы этого монаха-живописца, который придерживался манеры Таддео Гадди и других своих современников, были созданы им в его монастыре дельи Анджели, где помимо многих других вещей он расписал доску главного алтаря, каковую в их церкви можно видеть и ныне; судя по надписи внизу на раме, она была завершена и поставлена туда в 1413 году. Равным образом дон Лоренцо написал на доске, находившейся в монастыре Сан Бенедетто, того же камальдульского ордена, что за воротами Пинти, разрушенными во время осады Флоренции в 1529 году, Венчание Богоматери, такое же, как и на доске в своей церкви дельи Анджели; доска же из монастыря Сан Бенедетто находится ныне в первом дворе названного монастыря дельи Анджели в капелле Альберти по правую руку. В то же самое время, а может быть, и раньше, он расписал в Санта Тринита во Флоренции фреской капеллу семейства Ардингелли и доску для них же, и были они в те времена очень одобрены; там он изобразил с натуры Данте и Петрарку.
В Сан Пьеро Маджоре он расписал капеллу Фьораванти, а в одной из капелл Сан Пьетро Скераджо выполнил доску, а в названной церкви Санта Тринита – капеллу Бартолини. В Сан Якопо сопра Арно также есть доска его работы, выполненная отменно и отделанная с бесконечной тщательностью в манере того времени. Подобным же образом в Чертозе за Флоренцией он написал несколько добротных вещей, а в Сан Микеле в Пизе, монастыре своего ордена, – несколько дельных досок.
Во Флоренции же, в церкви Ромити, тоже камальдульской (ныне разрушенной вместе с монастырем и оставившей лишь свое название этой части города за Арно, именуемой по имени сего святого места Камальдульской), помимо многих других вещей написал он на доске Распятие и св. Иоанна, почитавшихся прекраснейшими. В конце концов, заболев от злокачественного нарыва, от которого он страдал много месяцев, он скончался пятидесяти пяти лет и был с почестями похоронен своими монахами в капитуле их монастыря, как того заслуживали его доблести.
А поскольку часто, как показывает опыт, из одного ростка со временем благодаря старанию и таланту человеческим произрастают многие, то и в названном монастыре дельи Анджели, где монахи постоянно занимались живописью и рисованием и раньше, не только названный дон Лоренцо был среди всех превосходным, но процветали там в продолжение многих лет и раньше и позднее мужи превосходные во всем, что относится к рисунку. И потому никак нельзя, как мне кажется, обойти молчанием некоего дон Якопо, флорентинца, жившего задолго до названного дон Лоренцо, ибо он был и наилучшим, и примернейшим монахом и лучшим писцом заглавных букв из всех бывших и раньше, и позднее не только в Тоскане, но и во всей Европе, о чем явно свидетельствуют не только двадцать очень больших книг для хорового пения, оставленных им в своем монастыре, самых красивых по почерку и самых больших по величине, быть может, во всей Италии, но и множество других, находящихся в Риме и в Венеции и во многих других местах и главным образом в Сан Микеле и в Сан Маттиа в Мурано, монастыре его камальдульского ордена.
За работы эти сей добрый отец заслужил, спустя многие и многие годы после того, как отошел к жизни лучшей, не только то, что дон Паоло Орландини, ученейший монах того же монастыря, прославил его многими латинскими стихами, но даже то, что правая его рука, коей написал он названные книги, и поныне хранится с большим благоговением в табернакле вместе с рукой другого монаха по имени дон Сильвестро, который, по условиям того времени, не менее превосходно, чем дон Якопо, украшал миниатюрами названные книги. Да и я, видевший их много раз, всегда дивился тому, с каким рисунком и с какой тщательностью они выполнены в те времена, когда все искусства, связанные с рисунком, были почти что позабыты, ибо работы этих монахов относятся приблизительно к 1350 году Рождества спасения нашего или же немногим раньше, или немногим позже, как это можно видеть по любой из названных книг. Говорят, а некоторые старики еще об этом помнят, что, когда папа Лев X прибыл во Флоренцию, он пожелал увидеть и как следует рассмотреть названные книги, так как помнил, что их очень хвалил Лоренцо деи Медичи Великолепный, его отец, и, разглядев их со вниманием, когда они были расставлены открытыми на сиденьях хора, он заметил: «Если бы они соответствовали римской церкви, а не монастырским уставам и камальдульским обычаям, мы охотно взяли бы некоторые образцы, справедливо вознаградив монахов, для Сан Пьетро в Риме, где в свое время хранились, а может быть, и теперь еще хранятся, две очень красивые книги работы тех же монахов.
В том же монастыре дельи Анджели находится много древних вышивок, выполненных в весьма прекрасной манере и по хорошему рисунку древними отцами этого места, пребывавшими в постоянном затворничестве, именуясь не монахами, а отшельниками, и никогда не выходившими из монастыря, наподобие сестер и монахинь наших дней, и затворничество это существовало до 1470 года.
Возвратимся, однако, к дон Лоренцо: он обучил Франческо, флорентинца, который после его смерти выполнил табернакль, что на углу у Санта Мариа Новелла, в начале Виа делла Скала, как идти к Папскому залу; другой же его ученик, который был пизанцем, написал в церкви Сан Франческо в Пизе в капелле Рутилио ди сер Баччо Маджолини Мадонну, св. Петра, св. Иоанна Крестителя, св. Франциска и св. Раньери с тремя историями из малых фигур на алтарной пределле. Работа эта, исполненная темперой в 1315 году, была признана дельной. В нашей Книге рисунков Богословские добродетели работы дон Лоренцо выполнены светотенью с хорошим рисунком и в манере прекрасной и изящной, так, что это, пожалуй, лучше рисунков любого мастера тех времен. Во времена дон Лоренцо дельным живописцем был Антонио Вите из Пистойи, который помимо многих других вещей, о которых говорилось и в жизнеописании Старинны, в палаццо дель Чеппо в Прато написал житие Франческо ди Марко, основателя сей богоугодной обители.
Жизнеописание Таддео Бартоли, сиенского живописца
Те художники, которые стяжали себе славу на поприще живописи, заслуживают того, чтобы произведения их находились не в темном и непочетном месте, где их будут порицать те, кто все равно не поймет их, где бы они ни были, но там, где благородство самого места, освещение и видимость позволяют на них смотреть и их разглядывать. Так это было и есть и поныне в капелле, выполненной как общественное поручение сиенским живописцем Таддео Бартоли в палаццо Синьории в Сиене. Таддео же этот родился от Бартоло, сына мастера Фреди, посредственного живописца своего времени, расписавшего в приходской церкви в Сан Джиминьяно по левую руку при входе целую стену историями из Ветхого Завета; на работе этой, по правде сказать не очень хорошей, в середине еще можно прочитать следующую надпись: Ann. Dom. 1356 Bartolus magistri Fredi de Senis me pinxit. Бартоло был тогда, по-видимому, еще молодым, ибо на доске, выполненной им же в 1368 году в Сант Агостино, в той же области, при входе в церковь через главные двери по левую руку, где изображено Обрезание Господа нашего со святыми, мы видим лучшую манеру как в рисунке, так и в колорите, некоторые головы весьма хороши, хотя ноги выполнены в старой манере; вообще же там можно видеть и много других работ Бартоло.
Возвратимся, однако, к Таддео: как уже говорилось, в родном его городе ему была поручена капелла палаццо Синьории, как лучшему мастеру того времени, и она была расписана им с такой тщательностью, и так почитаема из-за ее местоположения, и так высоко оценена Синьорией, что от этого сильно умножилась и слава, и известность Таддео, почему после этого он не только расписал много досок у себя на родине к великой своей чести и величайшей выгоде, но и был приглашен с великими милостями властителем Падуи Франческо да Каррара, куда он и поехал с разрешения сиенской Синьории, дабы выполнить кое-что в благороднейшем этом городе, и там, главным образом в Арене и в Санто, он расписал несколько досок и других вещей с тщательностью великой, к большой своей чести и удовлетворению названного синьора и всего города. По возвращении в Тоскану он расписал в Сан Джиминьяно доску темперой, напоминающую по манере Уголино, сиенца, и находящуюся ныне за главным алтарем приходской церкви лицом к хору причта.
Затем он отправился в Сиену, но пробыл там недолго, ибо одним из Ланфранки, попечителем собора, он был приглашен в Пизу и, переехав туда, с большой тщательностью написал в капелле Благовещения фреску с Мадонной, поднимающейся по ступеням храма, где наверху встречает ее священник в торжественном облачении; в лице этого священника он изобразил названного попечителя, а рядом с ним себя самого. По завершении этой работы тот же попечитель заказал ему написать на Кампо Санто, над капеллой, Мадонну, венчаемую Иисусом Христом, со многими ангелами, которых он изобразил в прекраснейших положениях и с отменным колоритом. Равным образом изобразил Таддео для капеллы сакристии Сан Франческо в Пизе на доске, написанной темперой, Мадонну с несколькими святыми, поставив там свое имя и год, когда это было написано, а именно 1394. Приблизительно в то же время он выполнил несколько досок темперой в Вольтерре, а в Монте Оливето также доску, а на стене фреской – ад, где следовал замыслу Данте в отношении распределения грешников и вида наказаний, что же касается места действия, он или не сумел, или не смог, или же не хотел подражать ему. Он также послал в Ареццо один образ, тот, что ныне находится в Сант Агостино, и на нем изобразил папу Григория XI, того самого, который вернулся в Италию после того, как двор его пробыл столько десятилетий во Франции. После этого он возвратился в Сиену, но оставался там недолго, ибо был приглашен в Перуджу для работ в церкви Сан Доменико, где в капелле св. Екатерины написал фреской житие этой святой, а в Сан Франческо возле двери сакристии – несколько фигур, которые, хотя ныне их трудно рассмотреть, признаются за работу Таддео, ибо он всегда придерживался одной манеры.
Вскоре после этого последовала смерть Бирольдо, властителя Перуджи, убитого в 1398 году, и Таддео возвратился в Сиену, где он работал беспрерывно и так прилежал изучению искусства, дабы стать выдающимся человеком, что если он и не достиг своей цели, то это произошло, без сомнения, не из-за ошибок или небрежности, допущенных им в работе, а скорее из-за постоянного недомогания от застойной болезни, которая погубила его, так что он не смог полностью удовлетворить свое желание. Скончался Таддео пятидесяти девяти лет, обучив искусству своего племянника по имени Доменико; работал же он приблизительно около 1410 года Рождества спасения нашего. Итак, как уже сказано, остался после него Доменико Бартоли, его племянник и ученик, который, занимаясь искусством живописи, писал с большим и лучшим опытом, и в историях, им выполненных, обнаружил большую плодовитость и большее разнообразие, чем это делал его дядя. В помещении для паломников большой сиенской больницы находятся две большие истории, которые Доменико написал фреской и в которых перспективы и другие украшения составлены с большой изобретательностью. Говорят, что Доменико был скромен и приятен и отличался исключительной любезностью и учтивостью, что доставило его имени не меньше чести, чем само искусство живописи. Работал он около 1436 года от Рождества Господа нашего и к последним его произведениям относятся доска с Благовещением в Санта Тринита во Флоренции и доска главного алтаря в церкви Кармине.
В то время и почти в той же манере работал Альваро ди Пьетро, португалец, отличавшийся, однако, более светлым колоритом и приземистыми фигурами; в Вольтерре он написал несколько досок, одну в Сант Антонио в Пизе, а в других местах еще несколько других, о которых нет надобности вспоминать подробнее, ибо большим превосходством они не отличаются. В нашей Книге есть лист, на котором Таддео весьма искусно нарисовал Христа, двух ангелов и прочее.
