Текст книги "Ты не знаешь меня (ЛП)"
Автор книги: Джорджия Ле Карр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
12.
Таша Эванофф
Двигаясь по дому с высоким потолком, позолотой, колоннами, явными крайностями моего отца, и стуча каблуками по мрамору, я испытываю, с одной стороны, освобождение, что все осталось позади, но в то же время чувствую себя странно пустой, словно какую-то часть себя оставила в доме у Ноя, причем важную часть себя.
Я поднимаюсь в свою комнату, открываю дверь и на меня тут же налетает мой любимый четырехлетний голубой доберман Сергей, набрасываясь всем своим холеным телом. Я приседаю, хотя я тщательно вымыла лицо и все тело, он вдруг останавливается и обнюхивает меня с любопытством.
– Знаю, – шепчу я. – Я была с мужчиной, красивым, сильным, властным мужчиной.
Сергей замирает и нюхает, потом нежно начинает облизывать мое лицо, как будто он понимает, что мне грустно. Я крепко обнимаю его.
– Ах, Сергей, Сергей, что мне делать? Я никогда не думала, что все будет так. Я думала, что все, что я себе на придумывала может провалиться и у меня ничего не получится. Мне казалось, что он обычная эгоистичная скотина, а он был просто великолепен. Просто великолепен. Непередаваемо великолепен.
Я ложусь на кровать, Сергей укладывает голову мне на животе, и я вспоминаю прошлую ночь. Вспоминаю слова бабы, когда она схватила меня за руку и сказала, если я буду игнорировать свои мечты, они умрут печальной смертью. Я вспоминаю ледяные глазах моего отца, а потом вспоминаю маму.
Мне было пять лет, когда мои родители расстались, вернее не совсем так, они не расстались, я имею ввиду, что это решение было не обоюдным, как принято у цивилизованных людей. Их расставание совсем не походило на настоящее расставание. Мой отец выгнал мою мать. Буквально, открыл входную дверь и вытолкнул ее за порог, она даже упала, распластавшись на ступеньках у входа. Он плюнул в нее и запретил ей видеться со мной, никогда. Все это он проделал на моих глазах, когда я кричала и билась от страха в истерики на руках у ба. Я до сих пор помню, как мама поднялась на ноги, по щекам у нее текли слезы, и она смотрела на меня, с отчаянием пытаясь запомнить мое лицо, но дверь закрылась прямо перед ее носом.
Все это он проделал из-за того, что подозревал ее в измене. Конечно, на самом деле это было не так, но мой отец был и есть, и, вероятно, всегда будет очень параноидальным. Каждая тень – это поджидающий его Иуда, готовый предать или что-нибудь украсть у него, а может и замышляющий убийство. Он даже сделал тест на отцовство, чтобы удостовериться, что я действительно его дочь. А после этого папа был женат три раза. Ни одна из его жен не смогла родить ему еще детей. С первой он вскоре развелся. Думаю, она вернулась в Россию. Она ненавидела меня, и мне она не нравилась. Вторая была хитрее. Она стала его женой, потому что твердила, что я ей нравлюсь, но она исчезла в один день. Не знаю сбежала ли она, потому что очень боялась моего отца или мой отец покончил с ней. Третья жена моего отца погибла в автокатастрофе из-за неисправности тормозов. Когда ему сообщили об этом, он медленно кивнул, продолжая есть телячью печень, спокойно поменяв при этом вилку. Мы присутствовали на ее похоронах, одетые в черное. Никто не проронил слезу.
После того как мама ушла, я плакала в течение нескольких дней. Я бесконечно умоляла бабу, дать мне возможность увидеться с мамой. Сначала она сказала, чтобы я забыла маму, что мама уехала из страны.
– Куда она могла уехать? Вся одежда и обувь ее находятся здесь?
– Ты не можешь встречаться с ней, и чем раньше ты это поймешь, тем лучше для всех.
– Я убегу, – стала я угрожать.
– За этими стенами есть очень плохие люди. Они могут тебя поймать и сделать с тобой ужасные вещи.
– Ты не можешь попросить папу вернуть маму назад? – умоляла я.
– Нет, Solnyshko, не могу.
Но я не сдавалась, наоборот была полна решимости. Каждый день я умоляла ее, иногда я отказывалась есть.
И однажды в один прекрасный день мы пошли с ней по магазинам и «случайно» наткнулись на маму. О! Я испытывала необъяснимую радость. До сих пор помню, как я крепко обхватила ее за шею и заплакала, просто выла, когда пришло время расставаться, мама тоже не могла разжать своих объятий. Мама тоже плакала, ба стала меня ругать.
– Если ты не прекратишь, то мы никогда не сможем снова увидеть маму.
Каждый раз оборачиваясь я видела ее стоящую на том же месте, со слезами смотревшую на нас, потом мы повернули за угол и смешались с толпой.
В машине ба предупредила меня:
– Запомни, ты никогда никому не должна рассказывать об этом. Иначе ты больше никогда не увидишь свою маму, – она смотрела на меня очень серьезно своими темными глазами. – И возможно даже мне.
Мой рот открылся от ужаса.
– Иначе папа выгонит тебя из дому?
– Возможно, – негромко ответила она.
С этого дня я научилась быть ультра-скрытной. Держать рот на замке, наблюдая за всем, как бы что не вылезло наружу.
Когда я подросла, папа научил меня пользоваться веревочной лестницей. С тех пор я использовала ее, чтобы навещать свою маму.
Сергей вдруг поднимает голову, вскакивает с кровати и идет к двери, начиная скрестись. Я выпускаю его в коридор и звоню Лине. Уже почти девять часов.
– Что? – говорит она сонно.
– Привет, – отвечаю я. – Я... э... оставила куртку в твоем контейнере для мусора. Не могла бы ты забрать ее и положить в пакет? Я заберу ее, когда мы поедем на примерку.
Наступает небольшая пауза.
– Куртку?
– Да, коричневая кожаная.
– В моем контейнере?
– Точно, – подтверждаю я.
– Э... да. Я получу какие-нибудь объяснения об этом?
– Эм... не в данную минуту.
– Хорошо, тогда продолжай в том же духе, говорить загадками.
– Это важно.
Она вздыхает.
– Что я должна с ней сделать?
– Просто возьмите ее с собой, когда мы поедем на примерку.
– Ладно. В какое время ты приедешь?
– Примерно в десять тридцать.
– Тебе не терпится?
– Что за вопрос. Конечно, не терпится.
13.
Таша Эванофф
Лина благодарит Анатолия, нашего водителя, и проскальзывает на заднее сиденье рядом со мной. Она кладет мне на колени пакет John Lewis, Анатолий закрывает за ней дверь и идет на свое водительское место.
– Спасибо, – говорю я, целуя ее в щеку.
– Без проблем, – отвечает она. Лина – американка. У нее густые блестящие, каштановые волосы, карие глаза цвета шоколада и кроваво-красная помада на губах, а также у нее смуглая кожа, и свою знойную внешность она приобрела от своей матери-итальянки.
– Ты волнуешься? – спрашивает она с ухмылкой.
– Да, – говорю я, пытаясь придать энтузиазм своему голосу.
– Итак, не хочешь рассказать мне что-нибудь о куртке?
– Еще не время.
– Хорошо. Я была под впечатлением твоих слов, думая, что меня ждет вполне невинное объяснение, но теперь думаю, оно относится к категории скандала.
Я сжимаю ей руку.
– Я потом тебе все расскажу. Обещаю. Мы пойдем куда-нибудь выпить чаю со сладким.
– Нет, только не со сладким. Я на диете.
Я слабо улыбаюсь. Я знаю Лину с детского сада, но никогда по-настоящему не рассказывала ей свои секреты. Иногда я придумывала такое, чего в реальной жизни уж никак произойти не могло, но она всегда оставалась самой собой, говоря мне именно то, что меня успокаивало и сдерживало. Даже когда я познакомилась с Оливером, я никогда не рассказывала ей о своих настоящих чувствах к нему. Всегда в подсознании у меня крутились слова моей ба: «Чем меньше окружающие знают о тебе, тем лучше они будут к тебе относиться».
Нам предстоит короткий путь к Wardour Street, здесь находится свадебный салон известного российского дизайнера Валерии Лахав. Первым вылезать из машины Вадим, мой личный телохранитель. Он подходит к черной двери с золотым колокольчиком, пару раз звонит.
Как только дверь открывается и выходит портье, Вадим возвращается к нам и открывает нашу дверь. Он входит вместе с нами и встает спиной к закрытой двери.
Валерия выходит из-за стойки регистрации, приветствуя нас. Ее светлые волосы убраны в хвост на затылке, который немного растрепался, она двигается к нам с широкой улыбкой на лице.
– Вы приехали, это так приятно. Я не могла вас дождаться. Платье выглядит более красивым, чем я думала, оно просто фонтанирует своей красотой.
Я вежливо улыбаюсь и следую за ней в большой зал. Здесь длинный деревянный стол и стоят несколько манекенов в углу, которыми пользуются портные. Она останавливается перед занавесом.
– Ты готова? – театрально интересуется она.
– Да, – отвечаю я с широкой фальшивой улыбкой.
Она тянет занавес в одну сторону, и я слышу, как Лина ахает рядом со мной. Платье, конечно, не скромной падчерицы. Но дизайн Леры славится своей экстравагантностью и изысканностью. Итальянские кружева цвета слоновой кости, внизу отделанные золотом, с широкими рукавами и ярдами, ярдами шелкового тюля. Здесь также присутствуют кристаллы Swarovski, изящно разбросанные по всей талии. У меня возникают противоречивые чувства, когда я смотрю на свое свадебное платье. Однозначно, оно выглядит ошеломляющим, экстравагантным, изящным и очень красивым, я даже не могла такое себе представить, когда смотрела эскизы и образцы ткани, предложенные Валерией, в первый раз обсуждая его, но, дело в том, что я не хочу замуж за Оливера. По крайней мере, не в этом платье.
– Все это, – говорит она, – вышито вручную самыми профессиональными швеями в России. Швы настолько маленькие, что их невозможно разглядеть без увеличительного стекла. Подойти и посмотри сама, – зовет она.
Я обхожу платье вокруг, отмечая насколько красиво отделан шлейф, раковидной кромкой.
– Застежка-молния скрыта шелковыми пуговицами, – с гордостью сообщает мне Валерия.
Я автоматически киваю.
– Платье настолько великолепно, просто убийственно, – говорит Лина.
– Прекрасное, – вторю я ей.
– Ты готова? – спрашивает Валерия.
Появляется ее помощница, и они помогают мне надеть его. Я стою неподвижно на возвышении, круглой платформы, как статуя, они хлопочут вокруг меня. Лина сидит в кресле, молча наблюдая за их действиями.
– Да. Все готово, – заявляет Валерия.
Она говорит мне повернуться и взглянуть на себя в большое зеркало на стене. Я смотрю на свое отражение. Платье, видно, будет стоить около 45 000 фунтов, и оно, несомненно, очень и очень красивое, но я не выгляжу сияющей невестой. Фактически, я ничего не вижу перед собой, с трудом вызывая у себя улыбку на лице. Я вижу, что Валерия и ее помощница не понимают почему у меня такое упадническое настроение. Они уверены, что сделали потрясающую работу, так и есть. Лина подходит ко мне.
– Не возражаете, если я поговорю с Ташей с глазу на глаз? – спрашивает она Валерию.
– Конечно, – отвечает та, и они быстро скрываются из зала.
Лина встает прямо передо мной.
– Ты не хочешь замуж, не так ли? – размеренно спрашивает она, и в ее глазах светиться боль, потому что она вдруг поняла, что все эти годы я лгала ей.
Я медленно отрицательно качаю головой и чувствую, как слезы начинают жечь глаза. До прошлой ночи я даже не могла предположить, насколько я не хочу замуж. Возможно, я так отчаянно хотела саму себя убедить… или вернее обмануть, предполагая, что готова выйти замуж за Оливера. И смогла бы жить с ним без любви. Я знаю, что была бы хорошей ему женой, так как была хорошей дочерью. Я бы изливала свою любовь на Сергея и своих детей, когда бы они появились.
– Зачем?
– Думаю, я люблю его, – лгу я.
– Не ври мне. Пожалуйста. Думаешь, я не знала обо всех тех других случаях, когда ты мне врала? Я просто не обращала на это внимания, но не в этот раз. Скажи мне правду хоть в раз в жизни.
Я пожимаю плечами и опускаю голову вниз.
Она вдруг вскрикивает:
– О, мой Бог. Ты делаешь это ради своего отца!
Я продолжаю молчать.
– Это настоящее сумасшествие. Так поступали в 18 веке. А ты? Ты хочешь вот так выйти замуж за человека, к которому не испытываешь никаких чувств, потому что твой отец настаивает на этом?
– Это не так. У нас взаимовыгодный союз. У отца имеются деньги. А его семья имеет титул и вход в высшее общество. Для всех будет хорошо.
– А что насчет тебя? А?
– Дети будут иметь титул.
– А у тебя не будет любви?
– Да, но у меня будет все равно преимущество, его фамильный род может очень многое мне дать.
– Я видела всех этих лордов и леди не один раз, это полный п*здец, заносчивые, слабые ублюдки. Я бы предпочла провести день с обычным человеком. Неужели ты хочешь этого для своих детей?
Слезы, которые я сдерживала, потекли.
– О, черт, – произносит Лина, роясь в своей сумочке, чтобы найти бумажный платок. Она выуживает один, смятый, в пятнах от помады, но все же он выглядит чистым. Я вытираю им глаза.
– Так кто же был в кожаной куртке?
– Тот, с кем я провела эту ночь.
– Мать твою! – выдыхает она, потом смеется. – Ты всегда все скрывала, ты не доверяешь мне?
– Оливер мне не верен и собственно ему плевать, сплю я с другими или нет. Однажды он сказал мне, что, если я захочу иметь интрижки после свадьбы, он будет даже рад, но я должна придерживаться двух условий – что я не забеременею и буду держать язык за зубами.
– Теперь ты понимаешь, когда я говорю об этом обществе, что это полный п*здец.
Я улыбаюсь в полсилы.
– Расскажи мне об этом парне, – просит она. – Кто он?
– Ты его не знаешь, и лучше, если не узнаешь, кто он. Чем меньше ты будешь знать, тем лучше для тебя.
Она смотрит на меня со страхом.
– Что происходит, Таша? Ты боишься? Тебе угрожают? Ты пугаешь меня.
– Я не боюсь, мне не угрожают, и я не пытаюсь напугать тебя. Это прописная истина, когда дело касается моего отца, общества, в котором он привык общаться. Чем меньше ты знаешь, тем безопаснее будет для тебя.
– Хорошо, не надо мне рассказывать кто он. Тебе было с ним хорошо? А его член большой?
Я вдруг понимаю, что начинаю улыбаться.
– Да, было очень хорошо.
– А его член?
– Большой, – хихикая признаюсь я.
– И что теперь?
Я тут же становлюсь серьезной.
– Ничего.
– Напоминает, как секс на одну ночь?
– Да, что-то подобное.
Она посматривает на меня с любопытством.
– А мне почему-то кажется, что будет большее?
– Не больше одной ночи, Лина. Наши отношения не перерастут в будущее.
– И как он к тебе относится?
– Для него это всего лишь секс. Я преподнесла ему себя на блюдечке. Конечно, он воспользовался.
– Таша, иногда ты говоришь такие глупости. Даже если женщина предлагает себя на блюдечке, совершенно не означает, что мужчина воспользуется ею. Ты явно оказалась в его вкусе. Он сказал или как-то намекнул, что хочет тебя?
Я кладу руки на живот.
– Это было на одну ночь, Лина, в любом случае, мой отец не одобрит его, поскольку отец будет считать, что он мне не ровня.
Она открывает рот, но я прерываю, сказав:
– Ничего не говори. Давай оставим этот разговор и поговорим о чем-нибудь другом.
Она смотрит на меня, слово жалея, но соглашается поменять тему.
– Что ты будешь делать сегодня вечером?
– Я пойду на благотворительный вечер, который устраивает Александр Маленков. Помнишь, я все же вхожу в оргкомитет. Именно я продала большую часть билетов. Не хочешь пойти со мной?
– Нет, спасибо. Я бы пошла, если бы мистер Маленков был не женат. Когда на него смотришь, единственное, что хочется сделать, так трахнуть его, но поскольку он уже счастливо женат, то не вижу никакого смысла. Кроме того, ты же знаешь я и классическая музыка – вещи не совместимые.
Я улыбаюсь.
– Это грандиозное событие, Лина. И прошлым вечером я оставила последний билет. Почему бы тебе не пойти?
– Ты будешь с Оливером, верно?
– Да. Ты пойдешь?
Она вздыхает.
И я чувствую, как она колеблется.
– Еда будет из ресторана L’Auberge Du Pont de Collognes от группы Павла Бокюз, – я специально делаю паузу для достижения максимального эффекта, это единственный ресторан в мире, который сохраняет свои три звезды Мишлена на протяжении пятидесяти лет.
Она еще больше колеблется.
– На каждый стол поставят по 1,8 кг калужской королевской икры и водку «Снежный барс».
Она начинает ухмыляться.
– Хммм... водка «Снежный барс, да?
– Ага. Изготовленную из редких сортов пшеницы от одного из лучших производителей в мире, – добавляю я для пущего эффекта.
– Ты на самом деле хочешь, чтобы я пришла, не так ли?
Я смотрю ей в лицо и вдруг понимаю, что, действительно, хочу, чтобы она пришла. Мне необходимо, чтобы был кто-то рядом со мной, кто бы знал о моих чувствах.
– Да, хочу.
Она улыбается.
– Хорошо. Но лучше, чтобы там было поменьше сварливых старперов, иначе я просто не отстану от тебя.
– Я думаю, что там будут в большинстве своем «суровые люди».
– Ну, ладно. Всегда в таких местах имеется бар. После пяти коктейлей «Секс на пляже» каждый мужчина выглядит похожим на Генри Кэвила [1]1
Ге́нри Уи́льям Да́лглиш Ка́вилл (англ. Henry William Dalgliesh Cavill, род. 5 мая 1983, Сент-Сейвьер, Джерси, Нормандские острова) – английский актёр. Известен по ролям в фильмах «Война богов: Бессмертные», «Средь бела дня», «Человек из стали» , «Агенты А.Н.К.Л.» и сериале «Тюдоры».
[Закрыть] .
– Спасибо, – радостно вскрикиваю я. – Быстренько дай мне мой телефон.
Она протягивает мне телефон, и я звоню, чтобы зарезервировать для нее оставшийся билет.
– Ох, прости, Таша. Боюсь, что ты опоздала. Только что, этим утром, я продала последний билет.
– О, не обращай внимания. Вдруг кто-нибудь вернет, пожалуйста, забронируй его для меня и позвони?
Девушка на другом конце провода уверяет, что обязательно позвонит, я отключаюсь.
Лина трогает меня за руку.
– Все будет хорошо. Со мной или без меня.
14.
Таша Эванофф
Я выхожу из машины, и глаза Оливера тут же жадно начинают бродить по моему телу. На мне длинное, черное, с открытой спиной, приталенное платье с разрезом с одной стороны.
– Ты выглядишь потрясающе, – выдает он комплимент. – Но ты всегда выглядишь завораживающей лисичкой.
– Спасибо, – тихо отвечаю я.
– Как прошла примерка платья сегодня? – спрашивает Оливер, как только мы входим в знаменитый павильон Тауэра в Лондоне. Исторические стены башни подсвечиваются огнями, и я застываю от впечатляющего зрелища, а потом перевожу взгляд на Оливера.
У Оливера типичное аристократическое лицо. Его отец – маркиз, он же – лорд по рождению. У его семьи имеется обширное поместье, с одним из самых красивых и величественных домов в Великобритании. Я посещала аббатство Морелэнд. Оно поистине великолепно, но семья живет в маленькой части это огромного дома, так как он требует ремонта и отапливать все поместье слишком дорого. Женитьба на мне означает для семьи Оливера, что они смогут подлатать и отремонтировать свое поместье, вернув ему былую славу.
Я натягиваю на себя улыбку. Фальшивую улыбку, конечно.
– Хорошо. Платье очень красивое, – отвечаю я, входя в зал. Гости уже передвигаются группками, держа в руках коктейли.
Он подмигивает мне.
– Ты попросила дизайнера оставить для меня маленький секрет, чтобы я смог быстро пробраться к твоей киске?
У меня сводит желудок, и я изо всех сил стараюсь проглотить подступившую горечь, с тоской поглядывая на бар. Мне необходимо выпить. Сегодняшний вечер обещает быть долгим. Я перевожу взгляд на его идеальное лицо и виновато улыбаюсь.
– Нет, там не предусмотрено такое, слишком длинные юбки.
– Ну да. Одно из тех платьев для девственницы невесты мафиози, да?
У меня пропадает улыбка. Уже не первый раз Оливер выдает такое замечание. Должно быть таким образом он пытается пошутить, но в действительности, исподволь или открыто, он дает мне понять своими словами, что моя родословная не такая, как его.
– Не знаю, что ты имеешь в виду, – сухо отвечаю я.
Его вожделение во взгляде теряет свой блеск.
– Одни из тех длинных юбок, которые я могу закинуть тебе на спину и оттрахать твою красивую задницу?
Я чувствую, как становлюсь пунцовой.
– У платья длинные юбки, – спокойной отвечаю я.
– Хорошо. Тогда все в порядке.
Мы доходим до раздевалки, и я сдаю свое пальто.
Женщина в облегающем черном платье с внушительной задницей подходит, встав рядом с нами, и Оливер открыто пялится на ее задницу. Она поворачивается и смотрит сначала на него, потом на меня.
Я делаю вид, что не замечаю ее взгляда. Девушка за стойкой дает мне мой билет, и я поворачиваюсь к Оливеру. Он переводит на меня взгляд.
– Я уезжаю в Нью-Йорк на неделе.
– Когда? – тихо спрашиваю я.
– В следующий четверг. По делам. Твой отец тоже будет там.
Я знаю, что мой отец собирается в Нью-Йорк, но я не знала, что с Оливером.
– Кто еще едет?
– Только Элизабет.
– Понятно, – говорю я. Элизабет секретарь Оливера и его любовница. Она даже не потрудилась скрыть этот факт. Я дважды виделась с ней, и оба раза она открыто давала мне понять, что предоставляет ему то, чего я ему явно не предлагаю. Мне хочется посмотреть ей в глаза и сказать, что в ней нет ничего особенного, и она не единственная. У него есть и другие женщины.
Однажды, когда мы были в ресторане, какая-то женщина, проходя мимо нашего столика, взглянула на него призывным взглядом. Меньше чем через минуту он извинился и отправился в туалет. Я подождала несколько минут и последовала за ним, застав их в коридоре, ведущем к туалетам. Она прижималась к его груди своими сиськами, а он шарил своими руками по ее задницу, приподнимая платье. Я вернулась за наш столик, не сказав ему ни слова. Я знала, что такая участь уготована мне в замужестве с ним. Он всегда будет мне изменять. Возможно, это даже нельзя назвать изменой, поскольку он действует открыто.
Оливер ведет меня к белому, в стиле минимализма, бару. По пути мы встречаем его знакомых, поэтому он беспрерывно, с легкостью обняв меня за талию, представляет им:
– Вы знакомы с моей невестой Ташей Эванофф, – с гордостью представляет он меня.
Все вежливо улыбаются, но мне всегда все вежливо улыбаются при знакомстве, они знают чья я дочь. Но за моей спиной люди всегда шепчутся, насколько богат мой отец, и как он приобрел это богатство, люди бесконечно спорят, поправляя друг друга, хотя они даже не представляют каким образом мой отец стал таким богатым человеком.
Когда мы, наконец, добираемся до бара, мне хочется заказать рюмку водки, но я не делаю этого. Я на приеме, поэтому делаю присущую англичанам вещь – заказываю водку с содовой. К нам подходит еще какие-то люди, отчего чувствую настоящее облегчение, поскольку теперь я могу молча стоять, кивая и вежливо улыбаясь в нужные моменты.
https://www.youtube.com/watch?v=BT4GIljqr-A
Не могу отвести от тебя глаз
Наконец, настало время войти через двойные двери в огромный, царственный обеденный зал. Великолепное синеватое, цвета сапфиров, освещение придает романтический, гламурный оттенок всему, к чему оно прикасается. Зеленые ковры выглядят, как синее море, и куполообразный потолок, заполненный маленькими световыми бликами, создает потрясающий эффект сверкающих звезд на летнем ночном небе. На каждом столе стоят высокие подсвечники, пламя свечей трепыхается на воздухе оранжево-красными языками.
Наш столик находится близко к сцене, а с другой стороны, прохожу к танцполу. Мы садимся на наши места и королевская икра ставится на стол, выложенная кубиками сухого льда. Я опрокидываю стопку водки, и горькие пузырьки взрываются у меня на языке, пока мы слушаем слова благодарности спонсорам этого вечера.
Отец не пришел, хотя и является спонсором, поэтому на данном вечере, вроде бы как, я его представитель, естественно улыбаюсь и киваю, когда упоминается его имя и камера направляется на меня. После презентации, которая рассказывает о различных благотворительных проектах в помощь обездоленным детям России, настает время для кульминации этого вечера.
Занавес поднимается и все юпитеры направляются на Александра Маленкова, объекта неразделенного вожделения Лины. Я ни разу не была на его концерте, но когда он пробегается по клавишам, в помещении становится тихо-тихо, даже можно услышать муху, которая пролетит. Он настоящий мастер, играет с необыкновенном чувством, даже страстью, если можно так выразиться, должна признаться я в восторге от его игры. Как только он берет последнюю ноту, поднимается и кланяется, весь зал встает и разражается овацией.
Занавес закрывается и начинают подавать еду на столы. Блюда безумно вкусные, но я всего лишь перегоняю вилкой еду по тарелке, делая вид, что наслаждаюсь едой. У меня не уходят мысли из головы – неужели у меня такая и будет жизнь после того, как я выйду замуж за Оливера. Бесконечная вереница однотипных действий с этими людьми, с которыми у меня нет ничего общего. Я притворяюсь, что с неимоверной радостью ожидаю десерт, и в этот момент начинается последняя часть благотворительного вечера.
Аукцион драгоценностей, гости снимают свои украшения и отдают свои личные вещи – часы, серьги, украшения или бумажники на аукцион. Заранее эти предметы никто не собирал, их кладут на поднос вместе с маленькой бумажкой, которые были оставлены на каждом столе, где полностью подробно описывается выставляемый предмет для аукциониста вместе с рекомендованной стартовой ценой.
Одна из женщин за нашим столом снимает свое жемчужное ожерелье, другая отдает браслет из розового золота, я же снимаю с себя серьги из платины с изумрудами, положив их на поднос.
Аукционист начинает с часов Lady Schloss’s Cartier одной дамы. На экране позади подиума, крутится изображение часов, показывая их со всех сторон. Стартовая цена £2,000.00. После оживленных торгов часы покупает ее муж за $ 5,700.00. Тот же самый процесс повторяется почти с каждой женщиной, которая выставила свои украшения на аукцион. Ее муж или бойфренд выкупают их для нее. Атмосфера царит добродушная и веселая, и сама суть благотворительности как бы уходит на второй план, словно это игра.
Сейчас доходит очередь до моих серег.
– Эти серьги нам любезно пожертвовала мисс Таша Эванофф, – объявляет аукционист. – Прекрасно смотрятся, безупречные бразильские изумруды в платиновой оправе. Каждый изумруд 4,5 карата.
Он поднимает руку.
– Давайте начнем торги с £5,000. Что-то не слышу покупателей? Да, вот и один. Джентльмен в конце зала. На этой стороне. £5,500. Я слышу £6,000. Да, у нас есть цена £6,000. £6,500. £7000 джентльмен из конца зала. £7,500 джентльмен в красном галстуке с этой стороны. £8,000. Итак, цена уже £8,500. Это редкая возможность приобрести настоящие изысканные серьги. £9,000. £9,500. £10,000. £10,500. Хорошо, дамы и господа. Мы собрались здесь для благого дела. Отлично, у нас уже £11,000 в первых рядах. Еще есть желающие?
Он с надеждой оглядывает зал.
– Итак, раз. Итак, два, – он кивает Оливеру, который только что поднял руку. – Благодарю вас, сэр. Уже £11,500.
Я мило улыбаюсь Оливеру. Все глаза устремлены на нас, и мы оба изображаем влюбленную пару.
– Больше не будет никаких заявок на эти редкие и великолепные серьги? – Аукционист поднимает свой молоток. – О, похоже новый участник вступил в бой. £12,000.
Оливер и я поворачиваемся одновременно, чтобы взглянуть на нового участника, я цепенею. У меня желудок падает вниз. Я не могу поверить своим глазам. За столом Александра Маленкова сидит Ной.
Господи Иисусе. Именно он купил последний билет сегодня утром!
Но он должен был сидеть за другим столом, видно кто-то обменялся с ним местами. Наши глаза встречаются. И я не могу отвести от него глаз. Я настолько растворяюсь в его взгляде, что даже не слышу происходящего вокруг.
Потом я вижу, как Ной ударяет палец о палец и слышу, как Оливер резко втягивает дыхание. Я перевожу взгляд с Ноя и невидящим взглядом поворачиваюсь к сцене.
– £13,500 становится £15,000. £15,000 становится £20,000. £20,000 становится £25,000.
Я чувствую Оливер с раздражением елозит на стуле. Он не хочет потерять лицо перед всеми, но цена становится для него слишком высокой. С натянутой улыбкой он кивает, и еще раз кивает, пока молоток аукциониста с грохотом не ударяет на цене в £75,000!
Ной купил серьги.
Оливер с притворством приветливо улыбается, но на самом деле, чуть ли не трясется от ярости. Он поворачивается и целует меня в губы, медленно и не спеша. От него пахнет апельсиновым ликером, которым был смочен его шоколадный десерт. Когда он отстраняется, я беспомощно заторможено, перевожу взгляд на Ноя. Его глаза сверкают, подбородок сжат с такой силой, что вокруг рта залегла белая линия.
Я опускаю глаза. Аукционист переходит к следующему предмету. Мой желудок ухает вниз, я ничего не видя вокруг перевожу взгляд на сцену.
Аукцион закончился раздачей предметов собравшимся, которые очень обрадовались их возвращению, все юпитеры плавно передвигаются на танцпол, появляется диджей.
Я быстро поднимаюсь, извиняясь, сказав, что мне стоит отлучиться в дамскую комнату. Выбравшись в коридор, я замечаю Ноя, прислонившегося к стене. Рядом с ним стоит красивая рыжеволосая женщина. Мне хочется сказать какую-нибудь колкость, но я не могу. Я не могу даже видеть их вместе. И одна мысль, что он может с ней делать все тоже самое, что и со мной, становится для меня невыносимой. У меня внутри все горит, словно мне влили лаву. О Боже. Я сама сплела паутину похоти, и сама же уселась в нее, находясь в ловушке, словно добыча, поджидающая своего паука в его шелковой паутине. Я останавливаюсь, как вкопанная, хотя внутри все горит, он замечает меня и направляется в мою сторону. Его движения раскованные, словно он подкрадывается.
У меня подкашиваются колени.
