Текст книги "Изуродованная любовь (ЛП)"
Автор книги: Джорджия Ле Карр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
«Слеза – одна слеза – упала горячая на обложку».
Она забеременела. Ее беременность была мучительной из-за любви к своему будущему ребенку и своей скорби относительно холодности мужа и безразличного отношения к ней. После рождения дочки дневник вдруг заполнился рисунками роз и подсолнечников. Она связала носочки и маленькое пальто. Она одевала в них ребенка и забирала ее в сад. Занятия проходили при дневном свете и на свежем воздухе, в окружении звуков и запахов природы. Она сидела под буком, читая про хижину дяди Тома. Но к этому времени граф совсем отдалился от нее.
«7 апреля – чрезвычайно печальный день».
Она восприняла его отказ спокойно и ничего не говорила против его низкого и жестокого отношения. Он открыто показывал свои делишки. Его любовницы позволяли себе скрытые комментарии на приемах, и она удалялась в свою одинокую постель слишком раздраженной, чтобы уснуть. Ее одурачили с приданым, которое муж присвоил практически сразу.
Наконец она поняла.
Он женился на ней ради денег. Она сделала новые рисунки с его изображением. В отличие от более ранних на этих он казался более узколицым и надменным.
Потом ее ребенок умер – она не написала, почему или как – и ее записи наполнились невыразимой потерей и горем. Это было слишком ужасно и волнительно, чтобы описать, как дневник изменился: от лишающего дыхания предвкушения до мрачной горечи. Закрыв лицо обеими руками, она упала на колени и заплакала, потому что написала: «Мое сердце разбито и больше никогда не сможет восстановиться».
Ее заперли в своей комнате из-за полной невменяемости, но по ее дневнику этого не было видно. Просто она была слишком опечалена. Ее богато украшенный дневник стал практически пустым.
Отчаяние поглотило ее.
«Моя жизнь уходит. Потеря и боль неописуемые. Неописуемые. И невыносимые».
Ее последняя строка была тревожной.
«У меня в руке бокал шерри, который подарил мне затуманивающую, подавляющую головную боль. Я устала от себя, и я еще не умираю. Молитва и тишина обещают мне одиночество. Моя рука холодна, как мрамор».
И после этого больше не было никаких записей, хотя там было еще много страниц.
Глава 17
Вечером я лежала в ароматной ванне и думала об Изабелле Торн Дафферин. Вода чувствовалась скользкой из-за всех масел и порошочков, которые я добавила в нее. Я думала о графе и о том, как он своей тростью убрал ее руки от ее самых интимных частей тела. Следом я подумала о Гае.
Я вылезла из ванной и надела свой зеленый халат. И тогда мне пришла в голову идея. Я подошла к коробочке и достала жемчужное ожерелье. И надела его. Я стянула свои волосы в пучок на затылке, выставляя ожерелье напоказ. Позволяя себе представить, что смогу привлечь Гая Хоука, как Изабелла Торн привлекла им графа.
Я выглядела иначе. Моя шея смотрелась слишком длинной и тонкой. У жемчуга было свое собственной величие. Я знала, что выглядела по-другому. Я выглядела так, будто бы принадлежала другому времени.
В мою комнату вошла Мисти.
– Вау, – воскликнула она. – Ты где это взяла?
– Я его нашла, – ответила я ей.
– Где?
– В комнате графини. В ее туалетном столике был скрытый ящичек.
– Ясно, – она сделала паузу. – Оно красивое, но я не думаю, что это хорошая идея.
Я прикоснулась к ожерелью в защитном жесте.
– Почему – нет?
– Что, если ему не понравится это? У меня были указания приводить тебя голой.
– Я голая. Это ведь просто ювелирное изделие.
– Ладно. Но я предполагаю, что это не имеет значение.
Я улыбнулась ей.
– Я беру всю ответственность на себя.
– Чертовски правильно делаешь, – но она улыбнулась, чтобы убрать колкость своих слов.
На пути в комнату Мисти посмотрела на меня искоса.
– Значит ли это, что ты влюблена в него?
Я остановилась, шокированная.
– С чего ты это взяла?
– Зачем же украшать себя, если только не хочешь привлечь внимание того, к кому ты неравнодушна?
Мы дошли до комнаты в молчании. Мисти завязала мне глаза и ушла. Услышав, как дверь закрылась, я сняла свой халат и села на кровать.
То, что я обычно не слышала, ощущалось сильнее в моих ушах. Звуки бушующего огня и ветра, воющего снаружи. Передавали, что вечером здесь, вероятно, будет еще один ураган. Даже при том, что комната была теплой, я немного дрожала.
Затем я услышала звуки его шагов по коридору. Было непривычно то, каким острым стал мой слух. Нервничая, я ждала, когда он откроет дверь и встанет возле нее. Потому что он всегда, закрывая дверь, прислонялся к ней и наблюдал за мной. Мне показалось, что в этот раз он задержался у двери дольше обычного.
Он направился в мою сторону, и я почувствовала не вожделение и не восхищение, а гнев, исходивший волнами от его тела. Его пальцы грубо коснулись моей шеи и цепочка колье порвалась на мне. Я услышала, как жемчужины приземлились на пол и покатились в разные направления.
Он наклонился ближе к моему уху. Его голос был грубым.
– Не украшай себя для меня, – сказал он и слегка ударил жемчугом по моей нижней губе.
– Почему? – прошептала я, оскорбленная и смущенная.
Жемчужина проскользнула и со звуком легко стукнула по моим зубам.
– Потому что, – сказал он очень мягко, – ты и так еевыносимо прекрасна.
Мое сердце сделало сальто в груди.
– А еще я не хочу, чтобы ты играла со мной в какие-то игры, – в его голосе появилась угроза.
Я нахмурилась.
– Я не играю в игры.
Он зубами поймал мочку моего уха.
– Нет?
Его запах слишком быстро стал таким знакомым.
– Нет.
– И еще одно. Больше не поднимай свои волосы, когда ты со мной. Мне это не нравится.
Я резко выдохнула. Он вытащил заколку, удерживающую мои волосы в пучке. Они тяжело упали на мои плечи.
Я облизнула губы. Это было безумно – насколько я хотела, чтобы он прикоснулся ко мне, поцеловал меня, трахнул меня.
Он легонько потер своими ладонями мои соски.
– Такая сладкая и такая невинная. Маленькая Лена: никогда ни с кем не была.
В моей голове пронеслась мысль о Заре. И то, что она делала со мной.
Его рука прекратила двигаться. Было что-то темное и хищное в его безмолвии. Будто бы животное, которое припало к земле, прежде чем броситься.
– У тебя кто-то был? – его голос был вкрадчивым и настороженным.
Моя нижняя губа задрожала.
– Женщина… Женщина, которая держала меня в клетке. Она делала со мной всякие вещи, а я с ней.
Он выдохнул со злым шипением. Его пальцы ущипнули мои соски.
Я закусила губу.
– Мне пришлось. Чтобы выжить.
Его руки внезапно ослабили хватку.
– Конечно, – сказал он мягко и снова легонько провел ладонями по кончикам моих грудей. Прикосновение было настолько нежным, что я вздрогнула. Мурашки распространились по моей коже. Но какое-то неистовство скрывалось за нежной лаской.
– Ты никогда не делал ничего постыдного, чтобы выжить? – спросила я с вызовом.
– Делал. – Его голос был бесстрастным и холодным.
Я была потрясена. На самом деле я не ожидала, что он мне ответит.
– Что? – прошептала я.
– Я купил тебя.
– Что ты имеешь ввиду? – спросила я, глядя в темноту с завязанными глазами. Не было ничего, кроме мрака и неизвестности. Я почувствовала, как он нахмурился, обдумывая… Взбешенный.
– Женщина, которая держала тебя в клетке… Она делала тебе больно?
Я подумала о Заре. О тошнотворном запахе от нее, от кожи, которая была, как у гниющего яблока, и о вещах, которые она заставляла меня делать, чтобы получить помидор. Я подумала о том, как она унизила меня, забрав мою одежду, как превратила меня в животное. В этот момент я переросла свою собственную боль и поняла, что это ужасный способ прожить жизнь. Я поняла, что не ненавижу ее. Она была глубоко печальна и одинока. Я жалела ее. Я подумала о ней в ее доме и задалась вопросом, находился ли сейчас кто-то в клетке.
– Нет, – ответила я тихо. – Она мне не причинила боли. Она использовала меня, потому что была одинока. Точно так же делаешь и ты.
Его рука покинула мое тело.
– Она брала то, что ей не принадлежит. Я беру, потому что это мое, – прорычал он. – И если бы ты не была таким грёбаным ребенком, то ты бы это поняла. – Он быстро встал, возвышаясь надо мной. Я знала, что он смотрит на меня этими своими неотразимыми глазами.
– Я не ребенок, – сказала я.
Он вздохнул. Звук исходил из его глубин.
– Данные обещания должны сдерживаться, – сказал он. Но он разговаривал не со мной, а сам с собой.
– Какие обещания? – спросила я, но он не захотел мне отвечать. Это были его секреты. Настанет ли когда-нибудь день, когда он начнет мне достаточно доверять для того, чтобы впустить меня в свой мир?
– Раздвинь ноги, – скомандовал он. Я раздвинула. Секс был, несомненно, великолепным. Как и всегда. Затем он встал и ушел. Той ночью мне было сложно уснуть. Я продолжала вспоминать лицо Николая во время нашего прощания. Я должна буду найти способ, чтобы сдержать обещание, данное мной ему.
Глава 18
– Для тебя тут доставили несколько коробок, – сказала Мисти, когда я вернулась к обеду.
– Для меня? – удивленно спросила я.
– Да. Я думаю, это платья, которые Гай заказал из Лондона. Тебе нужно выбрать одно из них и надеть его сегодня вечером. Ты ужинаешь с ним.
Я уставилась на нее.
– Он купил мне платья?
– Угу, иди посмотри, – поощрила меня Мисти.
Мы вместе открыли коробки. В них было пять платьев. Длинное белое на тоненьких бретельках, зеленое мини-платье с круглыми тиснениями на подоле и талии, облегающее платье светло-бежевого цвета длиной до колен, длинное черное платье со смелым вырезом на спине и высокими разрезами по бокам и хорошенькое красное платье с небольшой накидкой. Также в коробках была обувь, соответствующая каждому платью.
Мисти с тоской погладила платья.
– Как красиво. Каждое из них, наверное, стоит, как мой годовой оклад.
Я была потрясена.
– В самом деле?
– Конечно. Это платье с металлическими тиснениями – из последней коллекции Версаче. Я видела его в передаче показа мод.
Я взяла зеленое платье и приложила к ее телу.
– Оно хорошо смотрится с твоими каштановыми волосами.
Она мечтательно посмотрела на меня.
– Да, зеленый – мой цвет.
– Тогда почему оно до сих пор не у тебя?
– Прости?
Я улыбнулась ей.
– Оно подходит тебе, так почему бы и нет?
Она, не веря, посмотрела на меня.
– Ты отдаешь это платье мне?
– Да, похоже именно так и есть.
Она засмеялась.
– Ты уверена в этом?
– Да, – я тоже засмеялась. Было приятно от возможности сделать кого-то счастливее.
– О мой Бог! Я не могу поверить, что теперь я обладатель подлинного Версаче! Спасибо, Лена. Спасибо. Это очень щедро с твоей стороны.
Я прикоснулась к ней.
– Нет, это тебе спасибо. Ты всегда была очень добра ко мне.
Она выглядела смущенной.
– Какое из них ты наденешь сегодня вечером?
Мне даже не нужно было смотреть на весь набор.
– Черное. Я никогда в жизни не надевала черное.
– Бог мой! В самом деле?
Я кивнула.
– Да. Все, что у меня когда-либо было, это вещи, доставшиеся мне от старших сестер.
– Ну, черное очень красивое. С твоими светлыми волосами оно будет выглядеть сногсшибательно.
– У тебя есть какая-нибудь губная помада, которую я могла бы позаимствовать?
Она прижала свое зеленое платье к груди и счастливо улыбнулась.
– Губная помада? Да, у меня есть подходящая для тебя помада.
– У тебя есть красная?
Она нахмурилась.
– Да, но тебе больше подойдет более нежный цвет, потому что у твоего лица цвет густых сливок.
Я улыбнулась.
– Нет, сегодня я хочу красный.
– Красный, так красный.
*****
Тем же вечером я вылила несколько ароматных масел, которые нашла в ванной комнате, в ванну и отмокала в восхитительно приятной шелковистой воде до тех пор, пока она не остыла. Потом я быстренько вымыла волосы и вылезла.
Я включила это удивительное изобретение под названием фен, и вскоре мои волосы спадали вниз по моей спине мягкими волнами. Затем, не надев нижнее белье, я скользнула в черное платье. Ранее Мисти принесла мне помаду, и я очень аккуратно, не спеша накрасила губы.
Преображение было потрясающим. Я поразилась этому. Мои губы выглядели большими и полными по отношению к остальной части моего лица. Мой рот, казалось, вот-вот спрыгнет с моего лица. Я задалась вопросом, а что если Мисти была права в своих советах насчет нежности цветов помады. Я улыбнулась сама себе. Нет, я не хочу быть нежной и сладкой, я хочу выглядеть смело и сексуально.
Я выбрала красные туфли, подходящие к черному. Они были с очень высокими каблуками, но у меня не возникло никаких проблем с ходьбой на них. Хотя, спускаясь по лестнице, я все-таки была вынуждена держаться за перила вплоть до последней ступеньки. Войдя в столовую, я удивилась, увидев на столе вазы с кроваво-красными розами и зажженными канделябрами. Мистер Феллоуз повернулся ко мне, и его брови поднялись до уровня его залысины.
– Я нормально выгляжу? – спросила я, нервничая.
– Ты просто загляденье, девочка, – тепло ответил он.
– А красная помада… не слишком красная?
– Нет. Идеально.
– Я надеюсь, Гай тоже так подумает.
– Да он просто сумасшедший, если не согласится.
Я засмеялась, но мой смех угас от звука шагов за дверью. Я повернулась и увидела Гая, стоящего там. Он был неподвижен. Мы пристально смотрели друг на друга. Внезапно что-то появилось в его глазах, но оно так же быстро исчезло, и я уже не могла быть уверена, что действительно это видела. Я неуверенно улыбнулась. Его чувственные губы тоже дрогнули. А в его маске отражались огоньки зажженных свечей.
– Спасибо за платья и туфли.
Он вошел в комнату и встал в футе от меня. И, протянув руку, коснулся моих губ.
– Помада, – сказал он изумленно.
– Мисти од…
Он остановил меня, прислонив палец к моим губам.
– Ты выглядишь потрясающе.
Чем дольше он смотрел на меня, тем сильнее мою кожу покалывало, и небольшая волна жара заструилась по моему телу, скапливаясь в моей сердцевине. Я с трудом сглотнула, а он положил руку на мою талию и направил меня в сторону моего места. Я села, наблюдая, как он занял свое с легким изяществом. Гай был одет в серую шелковую рубашку, белый смокинг и черные брюки. Он выглядел очень уверенно и утонченно. Мистер Фэллоуз налил вина сначала в мой бокал, а затем в его. Гай поднял свой бокал.
– За помаду.
Я подняла свой.
– За помаду.
Мы выпили. По какой-то непонятной причине я нервничала. Я поставила бокал, а мистер Феллоуз покинул комнату, чтобы принести первое блюдо.
– Мисти сказала, что ты видела призрака.
– Ммм.
– Что за призрак? – с любопытством спросил он.
– Женщина. Я никак не могу рассмотреть ее лицо.
– Она тебя пугает?
– Нет, такое ощущение, что я связана с ней… немного.
– Что она делает, когда появляется?
– Она плачет по своему ребенку.
Он напрягся, его взгляд вдруг стал мрачным.
Я поспешила добавить:
– Мистер Феллоуз сказал мне, что это, возможно, была графиня Изабелла. Ее ребенок умер, и несмотря на то, что она оставила указания, чтобы ее сердце вырезали и похоронили вместе с ее ребенком, ее муж не сделал этого, и поэтому она до сих пор беспокойно скитается.
– Это звучит словно готический миф.
– Нет, так написано на ее надгробии. Она просила об этом. Мы должны выкопать кости ребенка и захоронить их вместе с ее костями.
Он посмотрел на меня так, будто я спятила.
– Я не буду делать ничего подобного.
– Это то, чего она хочет, – настаивала я.
Мистер Феллоуз вошел с первым блюдом. Он поставил тарелку с едой, слишком красивой, чтобы ее есть, и сказал:
– Хвосты лангустов с пармезановыми клецками и трюфельной эмульсией.
– Приятного аппетита, – сказал Гай.
– Приятно аппетита, – ответила я, и мы съели это и выпили вино, а потом пили чай с жасмином и ели копченую оленину, консервированные ягоды черники и черный чеснок.
Когда ужин закончился, мистер Феллоуз пожелал нам спокойной ночи и ушел, закрыв за собой дверь.
Гай встал, подошел ко мне и, потянув меня за руку, поднял с места. Воздух вокруг нас мгновенно изменился. Я посмотрела ему в глаза. Желание, горячее и настойчивое, пылало в них.
Он стянул вниз лиф моего платья, выставляя мою обнаженную грудь на свое обозрение, и, подняв меня за талию, положил на стол, осторожно опуская на его поверхность, пока я не легла так, что мои ноги свисали с края.
Не отрывая от меня глаз, он принес бутылку шампанского из ведерка со льдом и не спеша вылил содержимое бутылки на меня. Охлажденная жидкая пена забрызгала мою грудь и грудную клетку. Я ловила ртом воздух, мои мышцы сжимались и сокращались от холода, и он, наклонив голову, слизывал и всасывал холодные пузырики с моей кожи. Его рот и язык были настолько горячими и волнующими на моей охлажденной коже, что мои бедра стали влажными от возбуждения.
Он захватил зубами мой сосок, и я задрожала с головы до ног от предвкушения и возбуждения. Он практически до боли прикусил его и потянул вверх, потянув тем самым меня за собой, пока я не выгнулась и неустойчиво оперлась на локти. Его зубы выпустили мой ноющий сосок. Дыхание, которое я задержала, вырвалось из меня со стоном.
– Мне нравится, когда ты стонешь.
Я медленно облизала губы.
– Покажись мне, – потребовал он хрипло.
Я сжала пальцами материал своего платья на уровне бедер и медленно, дюйм за дюймом, потянула его вверх по моим бедрам. Его глаза были прикованы к моему движущемуся подолу. При виде моей обнаженной киски его глаза быстро встретились с моими.
– Отлично, – сказал он.
Я ничего не ответила.
– Что же дальше?...
Я подняла обе ноги вверх, уперлась туфлями ему в грудь и затем позволила своим ногам раскинуться в стороны.
Он засмеялся.
– А ты быстро учишься, – сказал он, жадно глядя на мою открытую киску.
Холодный воздух обдувал мои слегка набухшие обнаженные губки.
– Прекрасная, – тихо проговорил он и посмотрел мне в глаза. Его глаза были подобны двум огонькам. Раскаленные и золотистые. Они были восхитительны и прекрасны. Осознание того, что я выставлена ему напоказ, еще больше возбудило меня, и моя киска начала пульсировать.
Кончики его пальцев приземлились на внутреннюю сторону моих бедер. Они легко двигались вверх. Там, где они касались меня, моя кожа горела. Он задержался прежде, чем достиг моей пульсирующей сердцевины.
– Чего ты хочешь, маленькая чайка?
Я покачала головой, не в силах произнести ни слова.
– Нечего сказать?
Я покачала головой.
– Ты знаешь, чего я хочу?
Я снова покачала головой.
– Я хочу удерживать тебя открытой и вылизывать на протяжении многих часов. А затем я хочу, чтобы ты кончила мне в рот, хочу испить все твои соки, а потом трахать тебя до тех пор, пока ты не начнешь всхлипывать.
Я закусила губу.
– Слишком грязно для тебя?
Я отрицательно покачала головой.
– Я тоже так думаю.
Он наклонил голову и начал лизать и сосать мою киску, пока я не взорвалась и не кончила ему в рот. Как и обещал, он вылизал все и снова начал свою пытку с настоящим и неистовым голодом, пока я не начала истекать, пока не стала опьяненной ощущениями и пока не начала думать, что мое тело больше не сможет вынести и секунды его языка.
– Пожалуйста, – умоляла я, мой голос прозвучал подобно легкому ветерку.
Его пальцы сжали мои бедра, и его сильные руки потянули меня к самому краю стола.
– Ты чертовски сексуальна, – пробормотал он и погрузил свой толстый, твердый член в меня, снова и снова трахая, пока я не начала всхлипывать от освобождения.
Я лежала на столе, истощенная, с затуманенным разумом, с платьем, собранным вокруг моей талии, волосами в беспорядке, обнаженной грудью, широко расставленными ногами и его вытекающим из меня семенем. Он смотрел на меня остекленевшим взглядом, пока натягивал брюки и застегивал их. Интересно, как я выглядела. Скорее всего, как сексуальная рабыня, которую только что по полной использовал ее хозяин.
Он посмотрел на мои раздвинутые ноги, и я увидела, как в его глазах снова вспыхнуло желание, такое же сильное, как и в самом начале ночи. Я дождалась, когда он встретится со мной взглядом.
– Ничего страшного, если ты не хочешь помочь моему брату, но ты можешь хотя бы позволить Мисти отправлять письма, которые я буду ему писать?
Я увидела, как выражение его глаз изменилось. Но все исчезло, как только я моргнула. Его взгляд как будто закрыли шторками, он стал пустым. Гай двигался с убийственной грацией, быстро уходя от меня. В дверях он обернулся, но не полностью.
– Отдай мне завтра конверт.
И ушел прежде, чем я успела его поблагодарить.
Глава 19
Хоук
Я поднимался по крутой лестнице башни на самый верх. Открыв дверь, на мгновение остановился в дверях, всматриваясь. Это была пустая комната, в которой стояли лишь узкая кровать, деревянный стол и стул, но это было место, которое приносило мне успокоение в прошлом. Когда я только въехал в этот замок, то провел большую часть своих дней здесь. Одинокий и пьяный.
Это были мрачные дни.
После аварии, когда внешний мир стал сильно отличаться от привычного, стал слишком пугающим для восприятия, я часто сидел за этим столом и пил до тех пор, пока не переставал чувствовать боль. Затем я ложился на эту неудобную кровать со сломанными пружинами, закрывал глаза и полностью очищал свой разум, представляя парусник в открытом океане. Вся моя концентрация была полностью направлена на ветер в моих парусах, чтобы удержать лодку в вертикальном положении и нестись по волнам.
Там никогда не было никого, кроме меня. Я никогда ни в ком не нуждался, пока был в открытом океане, лишь жар полуденного солнца опалял мою кожу. Вся моя боль, тревоги, страхи и внушающая ужас ярость просто исчезали на несколько часов. В маленькой лодке был только я, совершенно свободный и связанный со стихией.
Но те мрачные дни прошли, и у меня уже не было необходимости приходить сюда.
Я закрыл дверь и подошел к столу. На нем было только два предмета. Бутылка бурбона и бокал. Я сел за стол и налил себе выпить. Выпив, я с удовлетворением ощутил жжение внутри и налил еще. Несколько капель алкоголя пролилось на стол. Я рассеянно стер их пальцем. Сегодня боль была. Новый вид. Свежая боль.
Я дотронулся до своего лица: было мерзкое ощущение. Кожа плотная и жесткая, ничего не чувствующая – каждое нервное окончание поджарилось. Я хорошо помнил, как моя кожа стала закручиваться, подобно страницам горящей книги. Долгое время я даже не хотел смотреть, как выглядит мое лицо, или прикасаться к нему. Изменения были слишком радикальными. Я считал, что меня больше никогда не будет волновать то, как я выгляжу. Но теперь моя внешность снова имела значение. Из-за нее.
Чем сильнее я ее отталкивал, тем больше загонял себя в ловушку. Меня влекло к ней, как никогда к кому-либо или чему-либо. Мне хотелось проникнуть в ее чистую, невинную, как у ребенка, душу и отдохнуть там какое-то время, но я знал, что это только уничтожит меня. Ее лицо промелькнуло в моем сознании.
Я выпил залпом большой шот, а за ним еще один. Мне не хотелось думать о ней.
Все это – чертова бестолковщина.
Выпив полбутылки, я лег на кровать, закрыл глаза и снова услышал яростное колыхание парусов лодки, звук воды, бьющейся о корпус. Свежий запах океана и полная свобода. Я посмотрел на небо и увидел чайку, кружившую надо мной. Я резко распахнул глаза. Такого никогда раньше не случалось. Я всегда был один. Всегда держал все под контролем. Там никогда не было никого, кроме меня и стихии. А теперь, она исказила мое единственное безопасное убежище.
Глава 20
Лена
Следующим утром, проснувшись рано, я села писать письмо Николаю. Оно получилось длинным, целых пять страниц. Я понимала, что отец никогда не позволит ответить на него, но это было неважно: лишь бы брат знал, что я не забыла о своем обещании. Я запечатала конверт и пошла завтракать. Внизу лестницы я встретила Сиба, выходящего из кухни. Он завилял своим большущим хвостом, понюхал мою руку и лизнул, а потом посмотрел на меня взглядом попрошайки.
– Я позже дам тебе что-нибудь, – пообещала я, погладив его по голове. Подняв глаза, я увидела наблюдающую за мной Мисти.
– Ты подружилась с ним, – сказала она с недоверием в голосе.
– Да, когда мы были маленькими, мой брат и я подружились с волчонком, – я улыбнулась. – Так что я лажу с большими дикими животными.
– Ух ты! Твоя жизнь, наверное, была похожа на фантастическое приключение, – весело сказала она.
Она и понятия не имела...
– Это не так, – тихо ответила я. И мой тон дал ей понять, что у меня нет ни малейшего желания говорить о своем прошлом.
Вместе мы вошли в совмещенную с кухней столовую.
– Ты увидишь сегодня утром Гая? – спросила я у нее.
– Ага, как раз собиралась идти в его кабинет и отдать ему отчет.
Отчет. Интересно, что за отчет она собиралась ему отнести, но Мисти категорически отказывалась давать мне какую-либо информацию относительно Гая.
– Можешь отдать ему это письмо? Мне бы хотелось, чтобы его отправили как можно скорее.
Она взяла письмо и посмотрела на него.
– Россия?
– Да, оно для моего брата.
– Понятно. Хорошо. Я отдам ему письмо сегодня же. Он сможет отправить его с обеденной почтой.
– Спасибо, – я улыбнулась ей. Я была так счастлива. Это прогресс. И у меня был план. Если я найду способ заработать немного денег, продав кое-что из своей одежды или выполнив какую-нибудь работу, то заберу Николая из России. Я понятия не имела, как уладить вопросы с паспортом, визой или его билетом на самолет, но я была уверена, что со временем я смогу воссоединиться со своим братом.
*****
Начался дождь, и я решила исследовать восточное крыло замка. Мисти сказала мне, что именно там находится бальный зал. Двойные двери со скрипом открылись, его пустая темнота интриговала и притягивала меня. Я увидела выключатели, но не воспользовалась ими. Вместо этого я вошла в гулкую темноту и попыталась представить себе, как это место выглядело во времена Изабеллы.
Звук моих шагов по старинной плитке был единственным в необыкновенной тишине. Представив, что в зале звучит музыка, я подняла руку так, будто положила ее на плечо мужчины, и, держась другой рукой за воображаемую ладонь, начала кружиться в танце.
Я услышала какой-то звук, а когда повернулась, чтобы посмотреть, что это, меня схватили. Я закричала. Рука в перчатке накрыла мой рот. Я сразу узнала ее. Откинувшись немного назад прямо на твердую грудь, я успокоилась.
Наверное, прошло всего лишь несколько секунд, но было такое ощущение, что минула вечность, пока мы смотрели друг на друга в полной тишине. Затем я моргнула, и момент разрушился.
– Окажешь мне честь первого танца?
– Да.
Он обнял меня за талию и притянул к себе так, что мое тело тесно прижалось к его жестким мышцам. Мой рост – пять футов девять дюймов (прим. перев. – примерно 180 см), но даже при этом он возвышался надо мной, заставляя чувствовать себя маленькой и беззащитной. Он начал двигаться, поощряя меня к тому же. Полностью доверяя ему, я подчинилась. Сначала наши движения были медленными и осторожными, поскольку наши тела еще привыкали двигаться вместе, но вскоре он закружил меня так быстро, что я почувствовала легкое головокружение. Я посмотрела ему в глаза и почувствовала себя в полной безопасности; такое ощущение, что ничто не сможет навредить мне здесь. Я стала частью его, чувствовала каждый его вдох и выдох, он вел, а я точно отражала каждый сделанный им шаг.
– Ах, Лена, – прошептал он рядом с моим ухом. Его голос заставил меня дрожать от предвкушения. Он остановился и начал целовать мою шею. Из меня вырвался стон, и я с шумом дышала сквозь зубы. Я хотела его. Хотела так, как никого другого. Каждым своим дюймом я жаждала его.
– Скажи мне, чего ты хочешь? – прошептала я.
– Я хочу, чтобы ты встала на колени и «выдоила» меня.
Я встала на колени и, нащупав молнию его брюк, расстегнула ее. Он был твердый, как камень. Я поцеловала упругую, напрягшуюся плоть чуть выше резинки его трусов. Тепло его кожи растворилось во мне и послало сладостное покалывание вниз по позвоночнику. Я вспомнила ощущения, которые испытывала, когда он целовал меня между ног, и, достав его из боксеров, с нежностью поцеловала кончик твердой длины.
Он сделал резкий вдох.
Я скользнула по всей его длине своими раскрытыми губами и сильно всосала его. От такой силы мои щеки впали. Он стонал и поглаживал меня по волосам, а его рука в перчатке удерживала меня за плечо. Я посмотрела на него снизу вверх и увидела, как жадно он наблюдал за тем, как его длина с шумом погружалась в мой ненасытный рот.
Я двигалась, медленно увеличивая темп, пока его член не увеличился в моем рту настолько, что, я знала из опыта, он был почти на грани. Мой рот порхал быстрее и быстрее вдоль его члена. Затем он начал толкаться бедрами так, как делал это, когда трахал меня. От ощущений его члена глубоко в моем горле я начала давиться. Он продолжал удерживать мою голову, пока не кончил горячими струями густой соленой спермы. Я проглотила все до единой капли и в течение нескольких секунд не убирала его полутвердый член из рта.
– Мне хочется засыпать с членом у тебя во рту, – сказал он.
Тогда я снова начала нежно сосать его. Он задрожал, мгновенно откликнувшись, поэтому я продолжила. К моей радости, он сильнее затвердел. Естественно, это заставило меня сосать его сильнее, и он тут же отреагировал. Он вытащил из моего рта свой полностью вставший член. Поднял меня и подтолкнул к стене.
– Обопрись руками.
Я оперлась о стену и почувствовала, как его руки двигаются по моему телу и расстегивают верхнюю кнопку на моих джинсах, молнию, а потом джинсы и трусики начали скользить вниз. Он присел на корточки и, подняв мою ногу, совсем снял их.
Затем он расставил мои ноги и, приподняв мои бедра, вогнал свой член, начав вбиваться в меня с такой силой, что я чуть не потеряла способность думать. Я – просто животное, которое трахает другое животное. Он зарычал мне в ухо. Первобытный звук, который вырвался из глубин и отразился в огромной, пустой комнате.
В этот момент моя плоть задрожала и дернулась, когда прилив ощущений взорвался между ног, и я кончила. Глубоко внутри меня он тоже кончил. И снова и снова кончал. Я бы упала, если бы он не прижимал меня к своему телу. Я прислонилась к нему и медленно приходила в себя.
– Мы кончили в унисон, – негромко заметил он.
– Да, это было восхитительно.
Я не хотела двигаться. Я хотела, чтобы мы оставались в такой близости вечно. Но он очень осторожно развернул меня и, присев, продел мои ноги в трусики и потянул их вверх. Он одел меня, как ребенка, и поцеловал в макушку.
– Мне нравится, как эти завитки влажных волос прилипают к твоему лицу, – прошептал он.
Я тихонько подула на его глаза. И сразу же почувствовала, как напряглись его мышцы.
– Что ты делаешь?
– Когда я была маленькой девочкой, ночью мама спрашивала меня: «Как же Иаков почувствовал запах Иосифа?» И, хоть я и знала ответ, я качала головой, чтобы она снова смогла мне это рассказать. «Точно так же, как твой запах доходит до меня. По ветру», говорила она и дула мне в глаза. «К тому же легкое дуновение делает глаза чище», – шутила она.
