Текст книги "Дорогая агония (ЛП)"

Автор книги: Джорджия Кейтс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Моя жена говорит мне все время, чтобы я отпустил это. Это в прошлом, и я должен простить себя. Надеюсь, когда-нибудь я смогу это сделать. Я не хочу, чтобы бремя этой вины лежало на мне всю оставшуюся жизнь, независимо от того, долгая она будет или короткая.

Гас сжимает мои штаны и использует их, чтобы безопасно опустить себя вниз по моим ногам. Он словно циклон, вращающийся как Тасманский дьявол, как только его ноги касаются пола. Или, по крайней мере, это то, на что похоже, когда вы отвечаете за него, и ваша подвижность не такая, какой была раньше.

Конечно, он бежит на кухню, где находится Роза. Я не очень-то стараюсь держать его подальше от ее волос, пока она готовит Рождественский ужин.

– Гас. Вернись сюда и поиграй с новыми игрушками, которые принес тебе Санта Клаус.

Роза входит в гостиную, наш сын – вокруг ее бедра.

– Все в порядке. Я только что поставила индейку в духовку. Я все равно собиралась сделать перерыв на минуту.

Мне не нравится, когда она стоит на ногах долгое время.

– Тебе нужно делать перерыв хотя бы один раз в час и отдыхать десять или пятнадцать минут.

– Боже правый, Баш. Я никогда не закончу готовить еду, если буду делать такие перерывы.

Она так отчаянно хочет приготовить для меня Рождественский ужин, как это делала моя мама. Такой вдумчивый жест, но не тогда, когда она беременна и близка к сроку.

– Я хочу, чтобы ты позволила мне помочь.

– Я хочу сделать все сама. Покажу тебе все, чему я научилась на каджунской кухне Бастьена за последние несколько лет.

Я уже знаю, какая она замечательная студентка. Здесь нечего доказывать.

– Я просто не хочу, чтобы с тобой или ребенком что-то случилось.

Гас сползает с ее бедра вниз по ноге и начинает собирать новые игрушки на полу. Она перемещает руки к нижней части спины и слегка наклоняется назад. Она выглядит так мило в своем вишневом фартуке. Она по-прежнему чтит мою мать, нося его и готовя наши семейные рецепты.

– Тебе больно?

– Я в порядке. Ты должен преодолеть этот страх. Врачи сказали, что отслойка была случайной с Гасом. Шансы, что это произойдет снова, невелики.

Роза не понимает, насколько я чувствую себя беспомощным. Последние три месяца были особенно плохими. Мое тело начало подводить меня. Если у нее будут осложнения, я не смогу поднять и отнести ее к машине, как тогда, когда она истекала кровью с Гасом.

– Я не успокоюсь, пока этот ребенок не будет в безопасности здесь, на наших руках.

– Перестань волноваться. Мэри-Грейс будет в порядке.

Я до сих пор восхищаюсь этой женщиной, желая почтить мою маму, женщину, с которой она никогда не встречалась, называя свою дочь в честь нее.

– Подойди сюда. Я хочу почувствовать, как толкается МГ.

Роза подходит ко мне и становится рядом с моей инвалидной коляской, так что я прижимаюсь лицом к ее животу. Требуется всего лишь несколько секунд, прежде чем я чувствую нашу девочку.

– Сегодня она была активная?

– У меня там танцевальная вечеринка все утро.

– Мне нравится, когда она активная. Это успокаивает меня, что все идет так, как должно быть.

Роза запускает пальцы мне в волосы.

– Всегда волнуешься.

Я был слишком неосторожен с ценностью жизни. Сначала моей, а потом и сына. Я больше никогда не совершу эту ошибку. Хоть я и ожидал, что Розе будет трудно простить меня, чтобы вернуться к тому комфорту и любви, которые у нас были сразу после Гавайев, недели и месяцы, проведенные вместе в больнице с Гасом, укрепили нашу любовь. Когда она позволила мне снова одеть кольцо моей матери обратно ей ее палец, я знал, что наша любовь постоянна.      Безопасна. Она поддерживала меня. Она любила меня. Она – моя благодать. Моя твердая скала. И она является ей и сегодня. Настолько, что я не могу не беспокоиться о ней.

– Я волнуюсь, потому что ты, Гас и Мэри-Грейс – мой мир.

– Я знаю, Баш. Это видно во всем, что ты говоришь и делаешь.

***

Я просыпаюсь от того, что Роза трясет мое плечо.

– Прости. Я перевернусь.

– Я бужу тебя не потому, что ты храпишь.

Мои глаза открываются, и я поднимаю голову.

– Что случилось?

– Не волнуйся.

– Когда ты говоришь не волноваться, я волнуюсь.

– Я просто почувствовала, как из меня что-то полилось. Я почти уверена, что у меня отошли воды.

На меня тут же нахлынывают воспоминания. Видеть женщину, которую ты любишь, лежащую в огромной луже крови – это зрелище, которое ты никогда не выкинешь из головы.

– Я знал, что тебе не следовало стоять на кухне весь день, готовя.

– Я в порядке. Она в порядке. Но мне нужно встать и убедиться, что так оно и есть, прежде чем мы отправимся в больницу, где  нам скажут, что она толкается, нажимая тем самым на мой мочевой пузырь.

– Тебе больно?

– Нет. Я просто очень мокрая.

Я не ездил уже три месяца, поскольку мышечная слабость ухудшилась.

– Нам нужно позвонить Вейл, чтобы она отвезла нас.

– Пока не надо. Давай я сначала схожу в ванную и убежусь в этом.

Она напрягается, чтобы встать с кровати и ворчит.

– О, это определенно не моча. У меня нет контроля над тем, что там течет.

– Тогда малышка появится сегодня вечером?

– Надеюсь.

Я использую пульт дистанционного управления, чтобы поднять голову и постараться встать. В последнее время это не так легко сделать. Роза встает с кровати и ковыляет рядом со мной.

– Остановись, Баш. Позволь мне помочь тебе.

Она вот-вот родит, но она беспокоится обо мне. Конечно.

– Я медленный, но могу справиться. Тебе нужно беспокоиться за ребенка. Делай то, что нужно.

Ей больно. Я вижу боль в выражении её лица. Она лжет мне об этом, чтобы я не паниковал.

– Ты всегда говоришь, что я беспокоюсь. А сама еще пуще беспокоишься, чем я.

Я улыбаюсь, чтобы она не поняла, что я знаю ее секрет. Я позволю ей верить в её обман.

– Со мной все будет хорошо. Медленно, но хорошо. Позаботься о себе, чтобы мы могли поехать в больницу и родить МГ.

Я ненавижу все это. Все не так, как должно быть. Моя жена вот-вот родит. Она не должна стоять здесь, вынужденная заботиться обо мне, а не о себе и нашем нерожденном ребенке.

– Иди, Роза.

– Хорошо, но позволь мне сначала достать тебе какую-нибудь одежду. Ты можешь переодеться, пока я буду собираться.

Роза входит в гардеробную и кричит:

– Черные спортивные штаны с футболкой и курткой?

– Да.

Тот факт, что я ношу что-то, называемое спортивным костюмом, когда я едва могу самостоятельно стоять – это шутка. Мой гардероб сейчас напоминает гардероб беременной женщины. Тянущийся и эластичный. Джинсы стало просто невозможно носить. Она бросает одежду на кровать.

– Я быстро.

Я смеюсь, когда она наклоняется, чтобы поцеловать меня.

– Да. Как будто это возможно, миссис Паскаль. Ты сейчас такая же медлительная, как и твой муж.

Она кладет руку мне на голову и оттягивает волосы.

– Ха-ха. Вы очень уморительны, мистер П.

– Я буду выступать здесь всю неделю.

– Можешь позвонить Вейл, пока я буду собираться?

Я беру свой телефон с тумбочки.

– Хорошо.

– Не поздно ли звонить Женевьеве, чтобы попросить её остаться с Гасом? Ненавижу вытаскивать его из постели.

Я не хочу оставлять нашего сына здесь.

– Я бы хотел, чтобы он был в больнице и встретился с сестрой.

– Всё бы хорошо, если бы не было поздно. Роза права. Двухлетнего ребенка не нужно вытаскивать из постели посреди ночи.

– Она может отвезти его в больницу, как только он проснется утром.

Роза берет свой телефон с тумбочки.

– Мы предполагаем, что она может прийти. Я лучше удостоверюсь, прежде чем мы договоримся с Вейл.

– Вейл сделает все, что нам нужно.

Она никогда не подводила нас с Розой. Ни разу. И я знаю, что она не пропустит рождение нашего следующего маленького ангела ни за что на свете. Роза показывает мне большой палец, когда она говорит с Женевьевой, поэтому я звоню В.

– Есть лишь одна причина, по которой ты позвонил бы мне так поздно в рождественскую ночь.

– Воды отошли.

– Я думала, что что-то подобное произойдет, ведь она работала весь день.

– Я говорил ей притормозить, но ты же знаешь мою жену. Она делает то, что хочет.

– Я одета. Я могу быть через пятнадцать минут.

– Мы будем готовы.

Сначала я меняю рубашку, так как это самое простое, а затем берусь за штаны  Да, этот процесс продвигается быстрее и легче с помощью Розы, но сейчас она на первом месте.

Она молчит. Мне это не нравится. Мне нужно, чтобы она продолжала говорить со мной, чтобы я знал, что с ней все в порядке.

– Думаешь, у нас будет рождественский ребенок?

– Возможно. Если она не появится до двенадцати, могу поспорить, что не займет много времени после полуночи.

Мэри-Грейс снова появится  с помощью кесарева сечения. У нас не будет часов ожидания во время родов и родов естественным путем.

Они сказали, что эта операция будет отличаться от ее родов с Гасом. Она может быть в сознании, а я могу быть с ней в операционной. Сомневаюсь, что есть что-то более удивительное, чем находиться там, когда родится моя дочь.

– Мы этого хотим? Чтобы она родилась в Рождество? Кажется, ее особый день всегда будет преуменьшен.

– Неважно, хотим мы этого или нет. Она уже на подходе.

Мне удается одеть штаны и перебраться в инвалидную коляску. Слава Богу, я все еще могу сделать это. Я не готов нанимать сиделку. Я хочу, чтобы наша жизнь такой и оставалась. Как можно нормальнее. Только наша маленькая семья из четырех человек в нашем доме до тех пор, пока это возможно.

– У тебя там все в порядке?

– Чищу зубы.

Роза морщится, глаза у неё закрыты, она глубоко дышит, когда я въезжаю в ванную. Вейл должна приехать сейчас же.

– Дыши медленно и глубоко, детка.

Она поддается боли и наклоняется к столешнице.

– Я должна была догадаться, что тебя не обманешь.

– Ни на минуту.

Когда приезжает В, Роза пробирается в спальню Гаса, чтобы увидеть его до того, как уйти.

– Гасси, мы едем, чтобы Мэри-Грейс появилась на свет, – она наклоняется и целует его лоб. – Я люблю тебя, милый.

Она гладит его спину круговыми движениями и вытирает слезу со щеки.

– Мне кажется неправильным оставлять его здесь, но мы должны.

– Мы обязательно увидимся с ним утром. Меньше чем через двенадцать часов.

– В следующий раз, когда мы увидимся, наша семья будет состоять из четырех человек. Ты веришь в это?

– Это один из самых нереальных моментов в моей жизни.

***

Медсестра вкатывает мою коляску в операционную и помогает мне пересесть на стул, расположенный рядом с головой Розы. Поверить не могу, что это все. Мы скоро познакомимся с нашей дочерью. Роза лежит на хирургическом столе, ее руки широко расставлены и закреплены на подлокотниках. В комнате холодно, свет яркий. Она дрожит так сильно, что ее зубы стучат. Она выглядит несчастной. Необнадеживающее зрелище.

Я глажу её по макушке, как раньше после кошмара.

– Ты в порядке?

Она кивает, но я знаю лучше. Она до смерти напугана. Немудрено.

– Ты отлично справляешься, малышка.

Роза улыбается.

– Я больше не буду твоей малышкой после того, как появится Мэри-Грейс.

– Ты всегда будешь моей малышкой.

Это вызывает огромную улыбку на ее лице. Доктор кричит Розе:

– Только что сделал разрез матки. Теперь это не займет много времени.

Я глажу ее по голове.

– Еще несколько минут, и мы наконец-то встретимся с ней.

– У нее красивое личико. Давайте посмотрим, как выглядит всё остальное. Боже. Вот и все. Наша маленькая девочка собирается появиться в этом мире. В рождественскую ночь. Пронзительный крик заполняет комнату. Самый красивый звук, который я когда-либо слышал.

– Как зовут эту прекрасную девочку?

– Мэри-Грейс.

Доктор приподнимает ее над синей драпировкой, чтобы мы могли взглянуть.

– Мистер и миссис Паскаль, познакомьтесь с вашей дочерью. Мэри-Грейс, а это твои родители.

Она щурится и кричит, разозлившись, что ее лишили теплого, тихого и безопасного кокона.

– Боже, Баш. Посмотри на её личико. Она прекрасна.

– Она так отличается от Гаса. Поверить не могу, насколько она огромная.

Приходит медсестра, чтобы взять МГ у врача и положить ее на грудь Розы. Она гладит рукой по макушке её головы.

– Привет, моя милая девочка. Мы ждали тебя так долго.

Медсестра вытирает её и одевает на голову шапочку, прежде чем завернуть её в пеленку.

– Я не смог сделать ничего из этого с Гасом.

Моя драгоценная Роза проснулась в палате, и ей сказали, что наш сын может выживет, а может и нет. Представить не могу, каково это было.

– Только посмотри, сколько у нее волос. У Гаса не было и трех прядей, пока ему не исполнилось шесть месяцев.

У нашего мальчика густые, почти черные волосы.

– Он наверстал упущенное.

Мэри-Грейс извивается на груди Розы, ее рот открывается и присасывается к её груди. Гаса же кормили через трубку.

Беременность Розы и рождение Мэри-Грейс сильно отличались от того, когда родился Гас. Картина совершенна во всех отношениях. Я и рад, и в тоже время меня охватывает грусть, что она будет нашей последней. Хотя я понимаю,  что она – благословение и чудо, я бы с удовольствием хотел бы еще одного ребенка.

– Спасибо тебе, Роза. Ты мой мир, – я не в состоянии произнести все слова, так как у меня сжимает горло от подступивших слез. – Спасибо тебе за наших прекрасных, здоровых, идеальных детей, которых я люблю всем сердцем. Спасибо, что дала мне повод жить.

Откуда мне было знать, что эта девушка, которую я хотел в качестве своей спутницы, станет моим ангелом-хранителем? Моей спасительницей. Спасательным кругом в море. Я не осознавал, что тону в самых глубоких и темных водах.

Слезы скатываются у нее по щекам.

– Я никогда не мог отказаться от тебя. И никогда не смогу.

Жизнь бесценна. Я не ценил этого до Розы. Но опять же, я не ценил много вещей, пока она не стала светом в моем тусклом мире.

Невозможно предсказать, что ждет меня в будущем и сколько мне еще жить. Но я уверен, что буду дорожить каждым днем, который Бог дает мне на этой земле с моей любимой семьей. Я никогда не буду считать это само собой разумеющимся. Мне просто нужно было, чтобы она осталась.      Со мной.