Текст книги "Огонь на солнце"

Автор книги: Джордж Алек Эффинджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Глава 6

На следующей неделе я провел в патрульной машине столько же времени, сколько прежде за компьютером на третьем этаже полицейского участка, После своего первого опыта дежурства в полицейском патруле я чувствовал себя гораздо лучше, хотя стало ясно, что мне предстояло еще многому научиться у Шакнахая. Мы разбирали домашние свары и расследовали ограбления, но таких Драматических происшествий, как нелепый террористический акт Аль-Мунтакима, не было.

Подождав несколько дней, Шакнахай решил повторить визит к Реда Абу Адилю. Он догадывался, что не кто иной, как Фридлендер Бей велел лейтенанту Хайяру поручить это дело нам, хотя Папочка по-прежнему притворялся, будто вовсе не заинтересован в расследовании. Наше начинание было бы куда успешнее, если бы мы знали конкретно, что нам надо раскрыть.

Кроме того, я думал и о других проблемах. Однажды утром, когда я оделся и Кмузу принес мне завтрак, я сел и задумался о том, что же мне предстоит сделать сегодня.

– Кмузу, – сказал я, – попробуй разбудить мою мать и узнай, не хочет ли она поговорить со мной. Я хочу кое о чем ее спросить перед отъездом в участок.

– Конечно, яа Сиди. – Он посмотрел на меня с опаской, словно я привел еще одну беспутную женщину. – Вы хотите видеть ее немедленно?

– Как только она приведет себя в порядок, если, конечно, сможет это сделать. – Я поймал неодобрительный взгляд Кмузу и умолк.

До возвращения Кмузу я успел сделать еще несколько глотков кофе.

– Умм Марид будет рада увидеться с вами, – сказал он.

Я был удивлен:

– Она же никогда не встает до полудня.

– Когда я постучал к ней, она уже была на ногах и одета.

Может, она решила начать новую жизнь, но я так и не дослушал Кмузу. Я схватил куртку, дипломат.

– Забегу к ней на минуту, – бросил я. Так лучше: узнаю сам.

Кмузу, не сказав ни слова, последовал за мной в другое крыло, где была предоставлена квартира Эйнджел Монро.

– У меня личное дело, – напомнил я Кмузу, когда мы подошли к ее двери. – Подожди в коридоре. – Я постучал в дверь и вошел.

Она полулежала на диване, одетая весьма странно: бесформенное черное платье с длинными рукавами, какие носят самые консервативные мусульманки. Большой шарф скрывал ее волосы, но край паранджи, спадающей на лицо, приподнят и переброшен через плечо. Мама курила кальян. В нем был крепкий табак, но это не исключало возможности, что недавно там не побывал гашиш или не появится снова.

– Доброе утро, мама, – сказал я.

Похоже, мое вежливое приветствие застало ее врасплох.

– Светлое утро, о шейх, – ответила она, наморщив лоб.

Она смотрела на меня из дальнего утла комнаты, словно ждала объяснения причины моего визига.

– Тебе здесь удобно? – спросил я.

– Вполне. – Она затянулась, и кальян забулькал. – А ты преуспел. И как тебе привалила такая роскошь? Выполняешь личные поручения Папочки? – Она криво ухмыльнулась.

– Вовсе не то, что ты думаешь, мама. Я помощник Фридлендер Бея по административной части. Он принимает деловые решения, а я выполняю их. Вот так.

– И одним из его деловых решений было сделать тебя копом?

– Именно так.

Она пожала плечами:

– Что ж, пускай. Значит, ты решил поселить меня здесь? Забеспокоился о здоровье своей старой мамочки?

– Это была Папочкина идея. Она засмеялась:

– Ты никогда не был внимательным сыном, о шейх!

– Тебя тоже трудно назвать заботливой матерью. Вот я и подумал, почему это ты нагрянула сюда так внезапно.

Мать снова затянулась.

– В Алжире скучно. Я прожила там почти всю свою жизнь. После того как ты навестил меня, я поняла, что надо уезжать. Я снова захотела приехать сюда, в город.

– И повидаться со мной, мамочка? Она опять пожала плечами:

– Конечно.

– И с Абу Адилем? Ты у него впервые или уже навещала в его дворце?

У полицейских это называется «выстрел в темноте». Иногда попадаешь, иногда нет.

– Я больше не имею ничего общего с этим сукиным сыном! – почти прорычала она.

Шакнахай мог бы гордиться мной. Свои чувства и выражение лица я держал под контролем.

– Что сделал тебе Абу Адиль?

– Паршивый ублюдок. Не обращай внимания» тебя это не касается. – Несколько секунд она не отрываясь смотрела на свою трубку.

– Ладно, – сказал я. – Я уважаю твои чувства, мама. Я могу тебе чем-нибудь помочь?

– Все просто великолепно. Иди и разыгрывай свою роль защитника невинных. Рассказывай сказки какой-нибудь бедной девушке из рабочей семьи и вспоминай почаще обо мне.

Я открыл рот, чтобы сказать что-нибудь резкое в ответ, но вовремя опомнился.

– Когда проголодаешься или испытаешь другую нужду, обратись к Юсефу или Кмузу. Пусть дни твои будут радостны!

– Да сопутствует тебе удача, о шейх! – Всякий раз, когда она меня так называла, в ее голосе звучала злая ирония.

Я кивнул и вышел, тихо закрыв за собой дверь. Кмузу стоял в коридоре там, где я оставил его. Он был таким верным, что временами хотелось почесать его за ухом.

– Неплохо бы вам поздороваться с хозяином дома до ухода на работу! – сказал он.

– Не учи меня хорошим манерам, Кмузу. – Он опять начинал раздражать меня. – Ты хочешь сказать, что я забываю свои обязанности?

– Вовсе нет, яа Сиди. Вы меня неправильно поняли.

– Ладно. – Не мог же я в самом деле спорить с рабом.

Фридлендер Бей находился в своем рабочем кабинете. Он сидел за огромным столом и растирал виски. На нем было бледно-желтое шелковое облачение, поверх него – белая накрахмаленная рубашка с застегнутым воротником и без галстука. На рубашку был надет дорогой твидовый пиджак в елочку. Только старый и уважаемый шейх мог позволить себе подобный костюм. Я подумал, что шейх просто великолепен.

– Хабиб! Лабиб! – позвал он.

Хабиб и Лабиб – имена Говорящих Камней. Существует лишь один способ различить – назвать одним из этих имен. Вероятно, кто-нибудь из них моргнет в ответ, а если нет, то невелика разница. Тем более не уверен, что они вообще станут отзываться на имя.

Оба Говорящих Камня находились в кабинете, стоя по обе стороны стула с высокой прямой спинкой. Я был удивлен, увидев сидящего там юного сына Умм Саад. Руки Говорящих Камней лежали на плечах Саада, спина его сгибалась под огромной тяжестью. Его допрашивали. Я прошел такое же испытание. Смею вас уверить, ощущение не из приятных.

Папочка улыбнулся, когда я вошел. Он не поздоровался со мной, поглядев на Саада.

– Где жили вы с матерью перед тем, как приехать в город? – спросил он у Саада.

– В разных местах, – был ответ. Голос Саада дрожал от страха.

Папочка снова потер лоб. Взгляд его был устремлен вниз, на стол, и лишь легкое движение пальцев подсказало Говорящим Камням, что делать дальше. Два великана еще крепче схватили мальчика за плечи. Лицо Саада побледнело, рот распахнулся.

– Перед тем как приехать в город, – ровным голосом повторил Фридлендер Бей, – где вы жили?

– Чаще всего в Париже, о шейх. – Голос Саада был жалобным и напряженным.

Услышав слово «Париж», Папочка вздрогнул.

– Твоей матери нравится жить среди французов?

– Наверное…

Фридлендер Бей искусно разыгрывал роль скучающего человека. Он взял серебряный ножичек для разрезания бумаги, меланхолично повертел его в руках.

– Хорошо вам жилось в Париже?

– Да, наверное.

Хабиб и Лабиб взялись под самые ключицы и таким образом выудили из Саада некоторые подробности.

– У нас была большая квартира по рю деПарадиз, о шейх. Моя мама любит хорошую кухню и званые вечера. Нам хорошо жилось в Париже. Я даже удивился, узнав, что мы едем сюда.

– А трудился ли ты, чтобы заработать денег на французскую еду и французскую одежду для своей матери?

– Нет, о шейх.

Папочка прищурился. – А как ты думаешь, откуда брались деньги на все эти удовольствия?

Саад колебался. Я услышал, как он застонал. Камни взялись за него еще круче.

– Она говорила, что деньги давал ее отец! – закричал он.

– Ее отец? – переспросил Фридлендер Бей, роняя ножичек и не спуская глаз с Саада.

– Она говорила, деньги давали ей вы, о шейх. Папочка сделал изумленное лицо и всплеснул руками. Камни отступили назад, оставив мальчика в покое. Саад согнулся, закрыв глаза. Лоб его блестел от пота.

– Разреши мне поведать тебе вот что, о проницательный отрок, – сказал Папочка, – знай: я не лгу. Я вовсе не отец твоей матери и даже не твой дедушка. Между нами нет кровного родства. Это – все. А теперь можешь идти.

Саад попытался встать, но снова упал на стул. В глазах его светились гнев и решимость, – он глядел на Фридлендер Бея, словно желая запомнить каждую черточку его лица. Палочка только что обвинил Умм Саад в обмане, и я был уверен, что мальчик продумывал какой-нибудь акт возмездия. Наконец ему удалось встать, и Он, ПОкачиваясь, направился к двери. Я преградил ему путь.

– Прими, – сказал я, вытряхнув из своей коробочки две таблетки соннеина. – Сразу почувствуешь себя лучше.

Он взял таблетки, посмотрел на меня с ненавистью и швырнул их на пол. Затем повернулся и вышел из кабинета. Я нагнулся и поднял соннеин. Перефразируя местную пословицу: белая таблетка про черный день.

После формальных приветствий Папочка пригласил меня устраиваться поудобнее. Пришлось сесть на тот самый стул, с которого встал Саад. Должен признаться, меня передернуло.

– Какое дело завело этого мальчика сюда, о шейх? – спросил я.

– Я пригласил его. Он и его мать – снова мои гости.

– Видимо, я чего-то не понял. Твоя доброта безгранична, о дядя, но зачем ты позволяешь Умм

Саад тревожить твой покой? Я знаю, она причиняет тебе немало хлопот.

Папочка откинулся на спинку стула и вздохнул. В этот момент он выглядел на свой возраст.

– Она пришла ко мне, смиренно просила прощения и принесла подарок. – Он указал на поднос с лакомством: финиками в сахаре, фаршированными мускатными орехами, – и грустно улыбнулся. – Не знаю, кто сказал ей, что я это люблю. Она была со мной почтительна и вновь просила пристанища. Я не смог ей отказать. – Он развел руками.

Фридлендер Бей соблюдал традиции гостеприимства и уважения, исчезнувшие в наши дни. Если он захотел пригреть змею на своей груди, я переубеждать его не собирался.

– Значит, твои указания относительно этой женщины изменились, о шейх? – спросила.

Ни один мускул не дрогнул На его лице. Он даже не моргнул.

– Нет, этого я не говорил. Пожалуйста, убей ее, как только представится возможность, но не надо спешить, сынок. Мне становится любопытно, чего хочет добиться Умм Саад.

– Я покончу с этим, – пообещал я. Фридлендер Бей нахмурился. – Иншаллах, – добавил я. – Ты думаешь, она на кого-то работает? На врага?

– Конечно. На Реда Абу Адиля, – сказал Папочка как бы между делом, словно для беспокойства не было ни малейшего повода.

– Значит, это ты велел расследовать дело Абу Адиля?

Он поднял пухлую руку, останавливая меня.

– Нет, – убедительно произнес Фридлендер Бей. – Я к этому не имею никакого отношения. Узнаешь у лейтенанта Хайяра.

Так я и побежал его расспрашивать!

– О шейх, могу я задать тебе еще один вопрос? В твоих отношениях с Абу Адилем я не понимаю одного.

Он тут же опять принял скучающий вид. Это меня насторожило. Я с опаской оглянулся, ожидая увидеть позади себя Говорящих Камней.

– Твое состояние основано на продаже новейшей информации правительствам и главам государств?

– Если не вдаваться в подробности, то да, мой племянник.

– Абу Адиль тоже занимается этим бизнесом. И все-таки ты говорил мне, вы не конкурируете?

Много лет назад, еще до твоего рождения, даже до рождения твоей матери, мы с Абу Адилем пришли к соглашению. – Папочка открыл Священный Коран в простом матерчатом переплете и взглянул на страницу. – Мы избегали соперничества, оно могло кончиться насилием и нанесением ущерба себе и тем, кого мы любим. В тот давний день мы разделили мир от Марокко на западе до Индонезии на востоке – всюду, где прекрасный призыв муэдзина пробуждает правоверных ото сна.

– Точно так же Папа Александр провел демаркационную линию между Испанией и Португалией, – заметил я.

Папочке сравнение не понравилось.

– С этого момента Реда Абу Адиль и я не мешаем друг другу, хотя живем в одном городе. Между нами мир.

Да, Бей был прав. Однако по какой-то причине он не желал оказывать мне прямое содействие.

– О шейх, – сказал я, – мне пора идти. Молю Аллаха о твоем здоровье и процветании. – Я подошел к нему и поцеловал в щеку. – Без тебя я чувствую себя покинутым, – ответил он. – Иди с миром.

Я вышел из кабинета Фридлендер Бея. В коридоре Кмузу попытался взять мой чемоданчик-дипломат.

– Вам не пристало носить его самому, когда я вам прислуживаю, – сказал он.

– Ты хочешь порыться в нем в поисках наркотиков, – сказал я раздраженно. – Там ничего нет. Они у меня в кармане, и, чтобы их получить, тебе придется побороться со мной.

– Это глупо, яа Сиди, – сказал он.

– Не думаю. Однако идти на работу я еще не готов.

– Вы уже опоздали.

– Черт побери, сам знаю! Мне надо сказать несколько слов Умм Саад, раз она опять живёт под этой, крышей. Она в той же квартире?

– Да. Сюда, яа Сиди.

Умм Саад, как и моя мать, жила в другом крыле дома. По пути, следуя за Кмузу по устланным коврами коридорам, я открыл дипломат и вынул модди Саида – жесткая, безжалостная личность. Когда я его вставил, эффект был потрясающий. Этот модуль был полной противоположностью дебильного модуля Халф-Хаджа, притуплявшего мое восприятие. Но этот модуль – недаром Саид называл его Королевским – концентрировал мое внимание. Я становился целеустремленным, и даже более того, я был готов идти к своей цели напролом, сметая с пути всякого, кто мне помешает.

Кмузу осторожно постучал в дверь Умм Саад. Я прислушался. Наступила долгая тишина – к двери никто не подходил.

– Отойди-ка, – сказал я Кмузу. Голос мой звучал грубо и хрипло. Я подошел к двери и громко заколотил в нее. – Вы впустите меня? – спросил я. – Или войти без разрешения?

Мои слова не остались без ответа. Мальчик распахнул дверь и растерянно уставился на незваного гостя.

– Моя мама не…

– Посторонись-ка, малыш, – сказал я, оттолкнув его в сторону.

Умм Саад сидела за столом и смотрела новости по небольшому голографическому телевизору. Она взглянула на меня.

– Здравствуйте, о шейх, – сказала она. Ее голос звучал невесело.

– Итак, – сказал я, присаживаясь на стул напротив. Я дотянулся до кнопки и выключил телевизор. – Вы давно знаете мою мать? – Еще один выстрел в темноте.

Умм Саад, казалось, была сбита с толку.

– Вашу мать?

– Иногда ее называют Эйнджел Монро. Она живет в другом конце коридора.

Умм Саад отрицательно покачала головой:

– Я видела ее раз или два и никогда с ней не разговаривала.

– Вы должны были знать ее прежде, еще до прибытия в этот дом. – Я только хотел убедиться в том, что она говорит правду.

– Вы что-то путаете, – сказала Умм Саад, глядя мне в глаза, и простодушно улыбнулась. Эта улыбка шла ей не больше, чем скорпиону.

Что ж, иногда выстрел в темноте не достигает цели.

– А как насчет Абу Адиля?

– А это кто? – Выражение ее лица было ангельски невинным.

Я начинал сердиться.

– Я хочу слышать правду. Или мне приняться за вашего парнишку?

Ее лицо стало серьезным. Сейчас Умм Саад играла в искренность.

– Простите, но я не знаю этих людей. Кто вам сказал, что я должна их знать? Фридлендер Бей?

Насчет Абу Адиля она, вероятно, лгала, но я понятия не имел, знакома ли она в самом деле с моей матерью. Если только можно доверять моей матери – это я выясню позже.

Тяжелая рука опустилась на мое плечо.

– Яа Сиди! – подал голос Кмузу, словно опасаясь, что я откручу Умм Саад голову.

– Хорошо. – Я чувствовал себя не на шутку разъяренным. Встав, я сверкнул на женщину глазами. – Если вы хотите остаться в этом доме, вам придется быть более сговорчивой. Я поговорю с вами позже. Подумайте получше о том, что вы захотите рассказать мне.

– Буду с нетерпением ждать нашей следующей встречи, – отозвалась Умм Саад, взмахнув своими длинными искусственными ресницами.

Остро захотелось дать ей оплеуху. Но вместо этого я развернулся и вышел в коридор. Кмузу поспешил следом.

– Теперь вы можете отключить модификатор, яа Сиди, – взволнованно сказал он.

– А он мне нравится, черт побери. Я, пожалуй, оставлю его.

Я и вправду наслаждался своими ощущениями. В моей крови постоянно присутствовал адреналин. Теперь я понял, почему Саид не расставался с этим модди. Правда, он не очень подходил для работы в полицейском участке; кроме того, Шакнахай пообещал, что уничтожит любой модди, который обнаружит у меня. Поэтому, чуть поразмыслив, я нехотя отключил модификатор.

И сразу же ощутил разницу. Правда, некоторое время меня била дрожь от остатков адреналина, но скоро и это прошло. Я бросил модди в дипломат и улыбнулся Кмузу.

– Крутым я парнем был? – спросил я. Кмузу ничего не ответил, но по его взгляду я понял, что мое поведение его не устраивало.

Мы вышли во двор, где мне пришлось подождать, пока Кмузу подгонит машину. Он высадил меня у полицейского участка, после чего я велел ему ехать домой и присматривать за Эйнджел Монро.

– Понаблюдай, кстати, и за Умм Саад с мальчиком, присовокупил я. – Фридлендер Бей уверен, что она связана с Реда Абу Адилем, но она – хитрая бестия. Может, тебе удастся что-нибудь разузнать.

– Я буду вашим зрением и слухом, яа Сиди, – пообещал раб.

Перед зданием полицейского участка, как всегда, вертелись голодные мальчишки. Едва завидев подъезжающий к обочине седан, они замахали руками с криками:

– Хозяин! Добрый хозяин!

Я, как обычно, полез за мелочью, но, вспомнив Леди с Ягнёнком, которой помог на прошлой неделе, я достал свой солидный бумажник и вручил каждому мальчишке по купюре в пять киамов.

– Да хранит вас Бог, – сказал я и слегка смутился, увидев, что Кмузу наблюдает за мной.

Мальчишки были поражены. Один из ребят постарше взял меня за руку и потянул в сторону. Ему было лет пятнадцать, и на его узком лице уже пробивалась темная бородка.

– Моя сестра не прочь познакомиться с таким, щедрым господином, – сказал он.

– Но я не хочу знакомиться с твоей сестрой. Он усмехнулся. Среди его желтых зубов отсутствовали три, видимо выбитые в драке.

– Еще у меня есть брат… – продолжил он.

Я увернулся и вошел в здание участка. Позади мальчишки возносили хвалу в мой адрес. Я буду популярен до завтрашнего дня, когда мне снова придется завоевывать их уважение.

Шакнахай ждал меня у лифта.

– Где ты был? – спросил он. Шакнахай всегда приходил на работу раньше меня, независимо от того, как бы рано ни заявлялся туда я.

Меня тошнило от усталости. Я мог включить парочку дэдди, которые помогли бы мне, но опасался враждебных действий Шакнахая. В его присутствии я вынужденно обходился своими природными способностями, надеясь, что таковые еще сохранились.

Еще недавно как я гордился природной чистотой своего мозга, по быстроте мыслительных процессов и изобретательности не уступавшего ни одному модификатору, который можно было отыскать в этом городе. А сейчас я доверял только электронике и без нее трусил в любой трудной ситуации.

– На днях мы должны застать Абу Адиля врасплох – без модификатора, – сказал Шакнахай. – Не следует особенно нажимать, чтобы не вызвать у него подозрений, но на несколько вопросов ему придется ответить.

– Каких вопросов? Шакнахай пожал плечами.

– Узнаешь на месте. – Видимо, как и у Папочки, у него были причины не доверять мне.

В коридоре нам встретился сержант Катавина. Я знал об этом человеке только одно – то, что он был правой рукой Хайяра.

Катавина был коротышкой весом около семидесяти фунтов. Его курчавые черные волосы разделяло гнездо модификатора, из которого всегда торчал по меньшей мере один дэдди: по-арабски он не понимал ни слова. Для меня оставалось неразрешимой загадкой, какими судьбами Катавину занесло в наш город.

– Наконец-то я вас нашел, – произнес он. Даже пропущенный через дэдди-переводчик, его голос имел металлический оттенок.

– В чем дело? – спросил я.

Катавина перевел свои хищные карие глазки с меня на Шакнахая.

– Только что меня предупредили о готовящемся покушении. – С этими словами он передал Шакнахаю листок бумаги с адресом. – Надо ехать.

– Это в Будайене, – сказал Шакнахай.

– Точно, – подтвердил Катавина.

– Кто звонил – голос не опознали?

– Зачем кому-то опознавать их? Шакнахай пожал плечами:

– За последние два месяца у нас было два или три анонимных звонка с подобными сообщениями – на этом дело кончалось.

Катавина поглядел на меня.

– Он один из осведомителей, ему известно все. – И ушел, неодобрительно покачивая головой.

Шакнахай еще раз посмотрел на адрес и запихнул бумажку в нагрудный карман.

– За Будайеном, неподалеку от кладбища, – пробормотал он.

– Если это не ложный вызов, – заметил я. – Если там в самом деле уже лежит труп.

– Думаю, что да.

Я пошел за ним в гараж. Мы сели в патрульный автомобиль и помчались по бульвару Иль-Жамель, нацелившись в большую арку городских ворот. На Улице этим утром было много пешеходов, и Шакнахай повернул на юг, на Первую улицу, а затем – на запад, и мы поехали по узким грязным улочкам, которые вились между глинобитными мазанками с плоскими крышами и старинными кирпичными строениями.

Шакнахай въехал на обочину. Мы выбрались из машины и внимательно осмотрели дом. Это было бледно-зеленое двухэтажное здание, требующее основательного ремонта. Парадная и коридор насквозь провоняли мочой и блевотиной. Судя по всему, деревянные решетки на окнах были сломаны не так давно. Жильцы здесь не появлялись уже многие месяцы, а может быть, годы.

В подъезде царила тишина, как во всех домах с отключенной электроэнергией, где не слышно даже слабого гудения счетчиков. Когда мы поднимались в комнаты на втором этаже, мне показалось, будто какой-то маленький зверек проворно пробежал перед нами по куче мусора. Мое сердце стучало так сильно, что я затосковал о спокойствии, даруемом Полным Караульным.

Мы с Шакнахаем заглянули в просторную спальню, когда-то принадлежавшую владельцу дома и его жене, затем – В детскую. Еще большее запустение. Угол дома полностью осыпался: зияла сквозная дыра. Непогода, жучки-древоточцы и находившие пристанище бродяги завершили разорение детской. Зато, по крайней мере, здесь отчасти выветрился кислый, затхлый смрад, наводнявший остальные помещения.

Мы нашли тело в соседней комнате. Это была молодая женщина, транссексуалка по имени Бланка, танцевавшая в клубе Френчи Бенуа. Наше знакомство было шапочным, не более. Она лежала на спине, согнутые в коленях ноги чуть вывернуты, а руки заброшены за голову. Ее темно-синие глаза глядели в потолок – как раз на мокрое пятно над моим плечом. На лице застыла гримаса ужаса. – Ты как?

– А что?

Он ткнул руку Бланки носком ботинка.

– Тебя не вырвет?

– Видел и пострашнее, – ответил я.

– Главное, чтобы тебя не стошнило. – Он наклонился над Б ланкой. – Кровь из носа и ушей. Зубы оскалены, пальцы скрючены. Держу пари, она была убита выстрелом с близкого расстояния, из статического ружья солидных размеров. Взгляни… Полчаса назад она еще была жива.

– Что?

Он поднял левую руку трупа и отпустил.

– Еще не окоченела. И кожа пока розовая. После смерти кровь под воздействием гравитации застаивается внизу. Врачам это известно, как никому другому.

Что-то в его словах показалось мне странным.

– Значит, тот, кто нам позвонил…

– Спорю на что угодно, звонил убийца. – Шакнахай вытащил радиотелефон и электронный журнал.

– А зачем убийце понадобилось звонить? Шакнахай посмотрел на меня в раздумье.

– Черт его знает, зачем, – сказал он наконец. Он вызвал Хайяра и попросил прислать команду криминалистов. Затем занес краткую запись в электронный журнал. – Ни к чему не прикасайся, – предупредил он вскользь, не отрываясь от дел.

Не нужно было напоминать мне о том, что известно любому профессионалу.

– Мы можем идти? – спросил я.

– Не раньше, чем появятся «золотые значки». Хочешь поскорее смотаться?

Я промолчал. Он засунул электронный журнал в карман и вытащил ручку и тетрадь в коричневом виниловом переплете. Понаблюдав за тем, как Шакнахай заносит, в нее новые записи, я, в конце концов, не выдержал:

– А это для чего?

– Так, небольшая заметка на память. Недавно произошло два сходных убийства. С таким же звонком.

Я тут же поклялся зеницей ока: если впереди нас ждет серия убийств, я немедленно собираю манатки и уезжаю отсюда навсегда. Шакнахай все еще сидел на корточках возле тела Бланки.

– Думаешь, маньяк? – спросил я. Он поглядел мимо, не замечая меня.

– Нет, – наконец произнес он. – Я думаю, это гораздо хуже.