Текст книги "Карерасы (ЛП)"

Автор книги: Джорди Риверс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Вам бы все посмеяться.

– А что нам еще остается делать, Мег? – примирительным тоном спросила Тринити, любуясь приземлившимся брату на макушку прямоугольником белой плотной ткани с фамильной росписью в уголочке, который как раз пришелся на кончик носа.

– Можем поужинать, – предложил Лукас, снимая салфетку с головы и заправляя ее за ворот рубашки.

– Тебе своей мало? – возмутилась Меган, требовательно протягивая к брату загорелую тонкую руку. – Верни!

– Это мой военный трофей, не верну! – отрицательно замотал головой Лукас.

Меган сверкнула голубыми, как у всех сестер Карерас глазами (только у нее они были холодными как лед), и взяла салфетку Сета, лежащую перед его пустующим местом.

– Сет приедет, и тебе придется это сделать. Распустились тут оба, – сказала она, глядя то на Лукаса, то на Тринити.

Диего же смотрел на Кэтрин. Молодая женщина поежилась под его недобрым взглядом.

– Я думаю, – раздался в напряженной тишине задумчивый голос Антонии.

Все повернулись к ней.

– Я думаю, – продолжала она, рассматривая висящую на противоположной стене закрытую полку, – что нам надо снять этот шкафчик, вынести в сад и сжечь.

– Как нельзя вовремя, мама, – хором согласились с ней дети.

***

Ужин был позабыт. Карерасы собрались в саду во дворике для барбекю. Лукас разламывал топором хрупкий шкафчик. Диего разводил огонь. Женщины стояли рядом, кутаясь в принесенные из библиотеки пледы. Пакрус мешался под ногами и тихо поскуливал от холода.

– Чем он тебе не угодил, мама? – спросила Меган, когда шкафчик, потрескивая, уже горел в огне.

Антония не ответила дочери, уставившись довольно безумным взглядом на разгорающееся в темноте пламя.

– И правда, какая разница, – раздраженно пожала плечами Меган.

Диего встал рядом с сестрой, засунув руки в карманы джинс.

– Холодно? – спросила она его.

Тот кивнул.

– Возьми в библиотеке плед.

– Мой любимый у Кэтрин. Другой я не хочу.

– Началось, хочу – не хочу! – недовольно бросила она.

Кэтрин растерянно смотрела на Диего, стягивая с себя плед. Как бы ей ни было холодно, но спорить с Карерасом она не хотела. В тот момент, когда она была готова со словами извинения протянуть Диего плед, из-за спины раздался голос Райан:

– Не смей этого делать, Кэтрин!

И через секунду пламя костра выхватило из темноты лица Райан и Сета.

Все сначала замерли, а потом бросились их обнимать.

Меган прижалась к Сету всем телом, и долго не выпускала его из своих объятий. Только сейчас Кэтрин увидела, насколько та была на самом деле напугана.

– Я смотрю, тебя не съели за три дня моего отсутствия, – услышала Кэтрин над ухом насмешливый голос старшей Карерас.

Во всеобщей суматохе Райан пробралась к блондинке и теперь стояла у той за плечом, внимательно вглядываясь в изумленное лицо женщины.

– Не съели, – подтвердила Кэтрин, ощущая необъяснимый прилив радости.

Райан взяла из ее рук отвоеванный плед и плотно закутала Кэтрин в него. В прекрасных синих глазах Райан отражалось яркое пламя костра. Кэтрин почувствовала, что, наконец-то, согрелась.

***

Следующим вечером вся семья играла в библиотеке в карты. Затея показалась Кэтрин удивительной, еще когда Райан постучалась к ней в комнату и позвала вниз.

– Карерасы будут играть, – сказала высокая брюнетка, давая тем самым по ее мнению исчерпывающее объяснение должному произойти событию.

А когда Кэтрин увидела само действо, она поняла, что эти моменты навсегда станут самыми любимыми среди семейных событий, потому что наступало перемирие. Диего, забыв все свои претензии, мог играть в одной команде с Райан, весело ей при этом подмигивал, мухлевал, а Райан его покрывала. Тринити с Меган обменивались картами, хохотали над не весть откуда взявшимися своими шутками, и также жульничали.

Вообще жульничали все. Даже Антония с Сетом. И Кэтрин, редко игравшая в карты, а уж если приходилось, то только честно и по правилам, выглядела среди мухлюющих направо и налево Карерасов белой вороной. Но, несмотря на это, сердце ее радовалось миру. Оказывается, эти люди умели любить друг друга. Игрой казались распри и непонимания, а вот это единение выглядело самой настоящей жизнью.

– Поигрались и хватит! – с улыбкой сказала Райан, поднимаясь с кресла. До этого женщина сидела, поджав одну ногу под себя, являя собой саму непосредственность, разительно отличавшуюся от ее обыкновенной собранности.

Кэтрин нравилось, когда Райан расслаблялась. Все семейство будто бы вздыхало свободнее. Карерасы становились веселее и улыбчивее.

– Лукас с Тринити, Сет с Меган, Диего на тебе мама, а я провожу Кэтрин! – распорядилась Райан, возвращаясь к своим обязанностям.

Кэтрин нахмурилась. Первый раз она слышала, что все идут спать парами. Заметив ее недоумение, Карерас добавила:

– Для пущей безопасности… и разнообразия!

– Разнообразия? – переспросил Диего, так же возвращаясь к роли вечного оппонента сестры. – Вдова твоего брата как нельзя лучше подойдет для этого.

Райан остановилась на ходу. Все застыли с каменными лицами. Кэтрин не понимала, что происходит.

– Пойдем, Кэтрин! – сказала Карерас, глубоко вздохнув.

Когда Диего открыл, было, рот, чтобы бросить им вдогонку еще реплику, Сет, не раздумывая, влепил ему затрещину.

***

Остановившись около комнаты блондинки, которая раньше была комнатой Анхеля, Райан прислушалась к звукам на лестнице. Высокий гладкий лоб ее ознаменовался двумя складками. А взгляд синих глаз стал непроницаемо темным. Деревянные ступеньки, помнящие шаги основателя династии Карерасов, предательски скрипели при каждом движении, если по ним кто поднимался или спускался. Скрипели они также от перепада атмосферного давления, перемены погоды, и чаще всего просто так без повода. В доме Карерасов присутствовало много странностей, начиная с невменяемой Антонии. Древняя лестница была одной из них. Если Карерасы реагировали на каждый звук, готовые увидеть в нем опасность, почему бы не заменить лестницу, являющуюся источником стольких ложных сигналов на новую?

– Это ветер, – сказала Райан, выпрямляясь, потому что перед этим она инстинктивно склонилась над Кэтрин, закрывая ее от возможной опасности.

Но тут скрип повторился. Внезапно погас свет. Кэтрин ощутила, как уверенным движением ее вдавило в пол, затем она услышала щелчок. А потом заполненное темнотой и страхом пространство взорвалось недовольным возгласом Диего.

– Ты оторвешь мне ухо! – орал он.

Свет зажегся также неожиданно, как и погас. Кэтрин увидела перед собой довольно веселую, если бы не парализующий страх, картину: Райан с пистолетом в одной руке, другой за ухо прижимала голову брата к перилам. Диего был вынужден неестественно извернуться, чтобы принять навязываемую ему позу. Глаза его были зажмурены от боли.

– Отпусти! – выдавил он уже не так резво.

– Ты не в своем уме, братец, – спокойно произнесла Райан.

Кэтрин подивилась ее хладнокровию.

– Твои реплики, твои действия, твои шутки, ты сам крайне неуместен, Диего, – продолжала брюнетка, ослабляя железную хватку, чтобы выпустить младшего Карераса.

Тот мгновенно отпрыгнул от сестры, прижимая ладонь к уху.

– Лучше бы ты меня прострелила!

– В следующий раз непременно.

Кэтрин видела, что Райан не сердится. Но и не шутит. В ее облике читалась усталость, даже смирение, но никак не гнев. Видимо, она привыкла к подобным выходкам брата. Диего потирая ухо, молча удалился в свою комнату, которая располагалась дальше по коридору. Кэтрин бросила взгляд на продолжавший покоиться в руке Райан пистолет.

– Где ты его прячешь? – не удержалась она от вопроса, когда Карерас, мягко отстранив блондинку, зашла в ее комнату.

Райан ответила лишь сдержанной улыбкой, потом осмотрела все углы в комнате, заглянула в ванную, в шкаф, под кровать, задернула тяжелые портьеры на окне и повернулась к Кэтрин.

– Теперь ты можешь спать спокойно, – сказала Райан.

Блондинка с сомнением покачала головой, но возражать не стала. Кэтрин отчаянно боролась с подступавшим страхом. И Райан видела это. Карерас сделала шаг навстречу маленькой женщине.

– Я в соседней комнате. И слышу каждый шорох, – сказала она, желая успокоить Кэтрин. Отчаянно желая ее успокоить. Все-таки Анхель был прав, порвав с семьей. Смотреть на то, как дорогой тебе человек погружается в состояние постоянного безотчетного страха, довольно болезненный процесс.

– Каждый? – Кэтрин округлила и без того ставшие огромными от недавнего потрясения глаза. – Видимо, это еще один бонус проживания в доме Карерасов, – пошутила она, намеренно, чтобы сбросить сковавшее ее оцепенение, пожимая плечами.

Райан рассмеялась, а потом, повинуясь инстинкту, который за долгие годы жизни в условиях повышенной опасности, был развит у нее как у кошки, наклонилась и поцеловала Кэтрин в щеку. Звонко, весело, так что заполнившее комнату напряжение вмиг исчезло.

Следующим утром Диего завтракал в гордом одиночестве. Точнее именно ел один. Компания у него все же была. Меган делала брату завтрак. Сет сидел рядом за столом, с улыбкой посматривая на шурина. Тот нервничал, потому что сегодня ему предстояла первая деловая встреча в качестве представителя семейного бизнеса.

– Ты сам просил об этом, и Райан согласилась, – заметил Сет, поглаживая выступающую на подбородке щетину. Он решил отрастить эспаньолку в стиле Генриха IV и радовался каждому миллиметру.

– Знаю, – сказал Диего, принимая степенный вид.

– Да, потренируйся, – поддержала брата Меган.

Проходя мимо мужа, она запустила руку в его красивые чуть вьющиеся волосы и поцеловала в висок.

Диего же, продолжая играть роль серьезного делового человека, сосредоточенно подносил ко рту бутерброд с сочным кусочком копченой грудинки. Отвлекшись на раздавшиеся со стороны сестры и зятя хихиканья, Карерас не уследил за бутербродом, и грудинка полетела ему на шикарные новые брюки.

– Ааа!!! Ааа!!! Ааа!!!! – закричал Диего, беспомощно уставившись на розовый квадратик мяса у себя на ноге. – Она жирная!

Меган глубоко вздохнула, подошла к брату и осторожно подцепила с брючины длинными ухоженными ногтями предмет, повергший молодого человека в состояние глубокой паники. На ткани осталось небольшое, но заметное жирное пятно.

– Как я теперь поеду на встречу? – воскликнул Диего.

– Так и поедешь, – успокоил его Сет. – Учитывая, что переговоры с той стороны ведет очень красивая женщина, будем считать пятно на твоих брюках комплиментом.

– У Диего нет шансов. Красивая женщина неравнодушна к Райан.

– Тем более. Значит, она заметит лишь ее отсутствие, и никак не твой шикарный вид.

Диего хмуро посмотрел на обоих подшучивающих родственников и ушел переодеваться.

***

Когда вечером Кэтрин спустилась в библиотеку, чтобы почитать, она застала там младшего Карераса. Заметила она его не сразу, так как тот сидел в кресле, обращенном к входу спинкой. Диего встал, услышав чужое присутствие.

– Извини, – обронила Кэтрин, испуганная его внезапным появлением. – Я уже ухожу.

– Останься, пожалуйста, – попросил Диего. Голос его звучал мягко, даже ласково. Как у Райан. Нет. Как у Анхеля.

Кэтрин, изумленная, застыла на месте. Никогда Диего так с ней не разговаривал.

В вечерние часы, когда за окном уже было темно, библиотека наполнялась завораживающим светом ламп, позволявшим окунуться в атмосферу сказочного безвременья. Женщина готова была отнести странное поведение молодого человека на счет этой еще одной особенности дома Карерасов.

– Посиди со мной, – продолжил удивлять ее Диего.

И с этими словами он развернул свое кресло ко второму, имеющемуся в комнате. Кэтрин прошла вглубь и села в учтиво предложенное кресло. Противиться такому внимательному, обходительному, задумчивому, улыбчивому Диего, у нее не было никакого желания.

– Я шокирую тебя? – спросил он.

– Да, – честно призналась она. – Я тебя не узнаю.

– Сейчас, когда мы одни, когда рядом нет никого из моей семьи, я могу побыть тем, кем мне всегда хотелось быть, – вдруг сказал он.

– Кем? – Кэтрин подняла на него изумленные глаза.

– Райан. Или Анхелем. Добрым, благородным, сильным, великодушным, обворожительно добрым.

Обворожительно добрый. Анхель был именно таким. Кэтрин сидела в кресле, продолжая удивленно взирать на мужчину. Диего же стоял рядом, положив руку на спинку своего кресла. И взгляд его карих глаз, обращенный на молодую женщину, продолжал оставаться мягким и теплым.

– Что же тебе мешает быть таким все время? – осторожно спросила Кэтрин.

– Наличие недостижимого идеала, – тут же последовал ответ. И блондинка поняла, что ответ был давно заготовлен.

Так как женщина молчала, Диего продолжил.

– Мои родители любили меня. Всегда. Просто так. Всегда говорили мне об этом. Любили, так же как и всех моих братьев и сестер. Любили всех, а гордились Райан.

– Почему? – удивилась Кэтрин.

– Потому что ей не возможно не гордиться. Первая во всем. Будь то сочинение по литературе или городской забег среди жителей Фоса. Я тоже гордился ей. Как и все мы. И все детство, начиная с четырех лет, мечтал достичь всего, чего достигла она. Мечтал, как и Райан в день большой рыбы, когда на городской площади соберутся все жители Фоса, прийти первым. Видел в своих детских снах, как выбегаю на финишную прямую, все кричат и подбадривают меня. Я пересекаю финишную черту, Райан отделяется от толпы, приближается и говорит, что я молодец. Что я такой же, как и они.

– И что случилось? – спросила Кэтрин. Ей, отчего-то, было страшно.

– Ничего, – ответил Диего. – Городской забег среди жителей на праздник большой рыбы в год, когда я должен был участвовать первый раз, отменили. Я был быстрее ветра в свои двенадцать. Но это уже не имело смысла. Тогда первый раз меня посетило ужасное сомнение, что мне никогда не стать таким, как Райан. С годами оно только крепло.

– Но ты мог участвовать в других соревнованиях. По легкой атлетике, например, – сказала Кэтрин.

– Я не хотел в других. Другие для меня не имели никакой ценности.

– Но Диего! Ты не можешь винить ее в этом, – вырвалось у Кэтрин.

– Я не виню.

Он замолчал. Кэтрин тоже не решалась нарушать возникшую тишину, которая казалась целительной, потому что в ней не было обычной враждебности, окружающей младшего Карераса. В этот момент в библиотеке гулко пробили часы. Но Диего не превратился обратно в себя самого, а продолжал стоять, ласково глядя на молодую женщину. Он смотрел на нее так, будто в этой комнате из них двоих, он обладал всем, и готов был этим всем поделиться с Кэтрин по первому ее зову. В этот момент Диего очень напоминал Кэтрин мужа.

– Анхеля никогда не мучили мои сомнения, – вдруг произнес он.

Кэтрин окаменела. До этого Диего никогда не говорил об умершем брате.

– На него никогда не давили достижения Райан, ее авторитет. Может, потому что он был младше всего лишь на год. Я не знаю. И хотя фотография Анхеля не висела на стенах школы, в которой мы все учились, в числе лучших учеников, он всегда чувствовал себя ей ровней. Они везде были вместе.

Диего рассказывал, а Кэтрин слушала его, затаив дыхание. Потому что сам Анхель никогда не рассказывал о своем детстве.

– В силу возраста мы поделились на пары, – продолжал Диего, – старшие, «сияющие» как называли мы их с Тринити, Райан и Анхель, средние Меган и Лукас, младшие Тринити и я. Как только я стал подозревать, что мне никогда не стать таким, как Райан, чувство безумной любви и восхищения ею в моей душе стало бороться с чувством столь же ненормальной зависти. А зависть губительна для сердца ребенка. Я мечтал ступать по ее следам, но они исчезали у меня под носом именно в тот момент, когда я заносил ногу. Анхель же совершенно не страдал подобными стремлениями. Он просто любил ее, любил нас всех, но больше всего ее. И он просто был рядом с ней. Они понимали друг друга с полуслова. Когда Райан исполнилось восемнадцать, Анхелю соответственно семнадцать, они уехали вдвоем путешествовать по Европе. Мне было десять. И я до боли в челюсти кусал ночами подушку от желания поехать с ними. Они уехали, одни, без сопровождения, колесить по Европе, нам же нельзя было за ворота выйти без телохранителя. Мама в тот момент искренне простилась со своими старшими. Я видел это. А когда они вернулись, живые и невредимые, то вообще стали героями в наших глазах. Они всегда были для нас чем-то наподобие небожителей.

Диего грустно улыбнулся и опустил голову.

– Бог наделил меня одного предназначавшимся всем Карерасам тщеславием. Но при этом не дал мне ни единого другого качества, должного помочь мне эту жажду славы утолить.

Кэтрин вспомнила, как Лукас говорил нечто подобное о Райан и ее чувстве долга.

– А какое качество досталось Анхелю? – спросила она.

– Доброта, – тут же ответил Диего. – Анхель был добрый. Но не как Лукас. Этот мечется между всеми нами, не имея собственной точки зрения. Лукас – гений, ему можно. Анхель же обладал силой и способностью защитить каждого. Точнее ему этого не требовалось. Вдвоем с Райан они были непобедимой силой, с которой не осмеливался вступать в противостояние даже наш отец. Когда Анхель сказал, что уезжает навсегда, в душе я обрадовался, потому что надеялся занять его место рядом с Райан. Но тщетно. И я до сих пор ощущаю эту пустоту рядом с ней.

– А что досталось Райан? – спросила Кэтрин, желая услышать версию Диего.

– Вера в себя, – ответил он. Потом задумался и повторил. – Я бы мог назвать сейчас любую из прекраснейших черт характера человека, и ты бы увидела, что Райан обладает ею. Но больше всего, мне кажется, ее выделяет вера в себя. Поэтому она и способна принимать решения, касающиеся каждого. Я бы не смог. Может поэтому они с Анхелем имели такое влияние на нас. Уверенная в себе Райан, и спокойный и добрый Анхель, который безоговорочно поддерживал ее. Меган всегда была сама по себе, и с Лукасом подобного альянса у нее не получилось. Тринити же обожала Райан с детства, как и я. И всегда стремилась к ней. Эти двое были в нашей семье единственным прецедентом. Сейчас я завидую сам себе, потому что видел, как изменялось все вокруг, когда они спускались к обеду в гостиную. Как успокаивался отец, становилась радостнее мать, да и все мы наполнялись тем особенным благоговением, которое испытывают младшие братья и сестры по отношению к старшим.

Он опять ненадолго замолчал, погружаясь в воспоминания. Кэтрин не прерывала его молчания. Лишь ловила себя на необычности пребывания в обществе этого другого Диего.

– Если Анхель никогда не говорил тебе о том, что у него есть семья, то, конечно же, не говорил и о том, как ему нас всех не хватает. Но ты можешь не сомневаться в этом, – опять заговорил Карерас. – И эта мысль, единственная помогла мне смириться с твоим появлением в нашем доме. Он любил тебя настолько, что добровольно лишил себя всех нас, лишь бы ты никогда не узнала нашей жизни, постоянного напряжения и ощущения опасности.

Кэтрин смотрела на Диего расширившимися от осознания правоты его слов глазами. Никогда она не видела, чтобы Анхель грустил о чем-нибудь задумчиво. Всегда знала и гордилась тем, что он счастлив рядом с нею. Была в этом уверена. А он, возможно, каждый день вспоминал тех, кого оставил ради нее. Слезы подступили к горлу, и Кэтрин почти заплакала, но в этот момент двери библиотеки открылись, чтобы впустить Райан.

Кэтрин повернулась на звук и встретила ее задорный, искрящийся весельем взгляд. У старшей Карерас было хорошее настроение. Блондинка облегченно вздохнула.

– Вот вы где, голубчики! – сказала Райан, проходя в комнату. – Как прошла твоя встреча, Диего?

Она принесла с собой запах вечерней влажной свежести. Видимо, прошла в библиотеку сразу с улицы. Женщина внимательно поглядела сначала на брата, потом на Кэтрин и села на журнальный столик, стоящий как раз перед креслами.

– Более-менее, – ответил Диего и сразу принял угрюмый вид.

– Роуз звонила мне, – как бы случайно обронила Райан. – Роуз Синненгтон – один из наших партнеров. Диего проводил сегодня с ней деловую встречу, – пояснила брюнетка, обращаясь к Кэтрин.

– И что она сказала? – спросил Диего, стараясь выглядеть безразличным.

– Сказала, ты был на высоте.

Карерас незаметно вздохнул и расслабился.

– Кстати, Кэтрин! – воскликнул он. И голос его звучал уже по-другому. Это был насмешливый, звенящий желанием задеть голос прежнего Диего. – Я забыл тебе сказать о главном. Райан лесбиянка!

Кэтрин нахмурилась, не понимая, почему этот факт является главным в рассказе Диего. Райан же продолжала спокойно смотреть на брата.

– Стоит мне ступить на порог, как ты опять в своем репертуаре, Диего!

– Уже в своем, – согласился тот. – Твой мне не по плечу, сестренка.

С этими словами он наклонился, запечатлел на ее щеке нежный братский поцелуй и вышел.

Райан проводила его по-прежнему веселым взглядом, потом повернулась к блондинке.

– Ты плакала? – спросила она, заметив следы высохших слез на ее щеках.

Кэтрин чуть нахмурилась, возвращаясь в памяти к разговору с Диего, который заставил ее прослезиться.

– Анхель должно быть очень тебя любил, – ответила она.

– Мы были не разлей вода, – согласилась Райан. – А почему ты плакала?

– Потому, что вспомнила о нем. Я давно не позволяла себе этого делать.

– Я тоже, – сказала Райан, и улыбка ее стала слегка кривой.

***

Ночью Кэтрин проснулась от ощущения нестерпимой жажды. Видимо средиземноморские деликатесы на ужин не прошли даром. Накинув на плечи шелковый пеньюар, она, стараясь оставаться бесшумной, спустилась на кухню. Деревянные ступени на удивление молчали, когда она ступала по ним босыми ногами.

Открыв холодильник, Кэтрин увидела на полке среди прочей еды кувшин с томатным соком. Это было то, что нужно. Женщина наполнила соком стакан, кувшин же поставила на стол, чтобы убрать обратно, как только утолит жажду. В этот момент что-то мелькнуло сбоку в темноте. Что-то наподобие тени. Кэтрин не успела даже испугаться. Хотя нет. Все же успела. Услышанных сдавленных звуков безмолвной борьбы, чистого звона разбившегося стекла, глухого стука безжизненного тела об пол, загоревшегося во тьме света и внезапно появившейся на кухне Райан с взлохмаченными волосами, оказалось достаточно, чтобы Кэтрин, вздрогнув, выронила стакан из рук. Когда же она увидела у своих ног распростертого человека в черной маске и черной одежде, который лежал в луже собственной крови, она попросту стала терять сознание.

Райан, конечно же, подскочила и успела подхватить ее на руки.

– Она ранена? – услышала Кэтрин сквозь последние отблески сознания голос Сета.

Разве он тоже был здесь?

– Не думаю, – ответила Райан, и тон ее выдавал сдерживаемое волнение. – Он же не дотронулся до нее.

– Тогда, ее напугал вид крови.

– Это томатный сок, Сет. Он задел кувшин, когда падал. Осторожно, не наступи на осколки.

Томатный сок.

Эти два слова, пойманные Кэтрин в последний миг своего скольжения в приятную темную пустоту, заставили ее остановиться на самом краю пропасти. Томатный сок.

Кэтрин вздохнула на руках у Райан и сделала слабую попытку открыть глаза. В глаза ей тут же ударил, зажженный Сетом свет. Но прежде, чем зажмуриться, она успела увидеть ехидную улыбку Райан.

– Это так смешно? – спросила Кэтрин.

– Что за…? – раздавшийся рядом возглас Диего помешал Карерас ответить на вопрос.

– Что здесь произошло? – спросил он, обходя стол, чтобы по лучше рассмотреть лежащее у ног сестры тело.

Из коридора донеслось радостное тявканье Пакруса. И через несколько секунд на кухне появилась Антония. Выглядела она нисколько не заспанной. Только слегка удивленной. Слегка удивленной представшей ее взору картиной. Сет. Рядом с ним Райан с бесчувственной Кэтрин на руках. Чуть ниже Диего, осматривающий лежащего в луже томатного сока наемника. Следом за Антонией вниз спустились оставшиеся Карерасы.

– Ах ты маленький кровопийца! – сказал Диего Пакрусу.

Тот уже лакал из томатной лужи.

– Кэтрин ранена? – спросила Меган, с ужасом глядя на блондинку, которую Райан похоже не собиралась возвращать в вертикальное положение. Ей показалось, что ноги блондинки забрызганы кровью. – Сет? – спросила она уже более настойчиво, обращаясь к мужу.

– Это сок. Она не ранена, – ответил тот, подходя к жене и обнимая ее. – Не ранена ведь? – уточнил он, оборачиваясь к Райан.

– Ты в порядке? – спросила Карерас у Кэтрин, чуть понижая голос. Потому что выглядела та неважно. На лицо еще не вернулась краска. Глаза от страха распахнулись на пол лица.

– Думаю, да, – все же ответила блондинка.

– Тогда почему ты держишь ее на руках? – удивилась Меган.

Райан нахмурила темные брови. Кэтрин зашевелилась, и Карерас пришлось аккуратно опустить ее на пол. Аккуратно, чтобы блондинка не наступила на тело наемника, лежавшее у их ног. Мысль о том, что он лежит в луже сока, а не в луже собственной крови, спасала не сильно. Кэтрин отвернулась, спрятав лицо на плече у Райан. Ее мутило.

– Так лучше? – спросила Райан сестру. Тон ее был сдержанным, но родные прекрасно знали, что сдержанность эта является хорошо замаскированным недовольством.

– Кэтрин, тебе стоит привыкнуть к подобным видам, – сказала Меган в ответ на выпад.

Маленькая женщина рядом с Райан гордо выпрямилась. Меган права. И даже если она будет умирать от страха, то все равно не позволит Карерасам видеть это.

– Он мертв? – спросила Кэтрин, обращаясь ко всем, только когда уверилась, что голос ее не будет дрожать.

– Да, – сказала Райан.

– Теперь сюда приедет полиция?

В ответ ей раздался смех Диего. Он хохотал так, что не мог стоять прямо. Согнувшись, он стучал кулаком по коленке.

– Полиция, – повторил он, успокаиваясь и смахивая слезы с глаз. – Простите, это нервное.

– Нет, – Райан покачала головой. – Полиция не приедет.

***

После этого происшествия на кухне, Кэтрин совсем потерялась. На вопрос, приходил ли наемный убийца за ней, ни у кого из Карерасов не было ответа. Зато теперь Кэтрин прекрасно понимала поступок своего мужа. И его желание уберечь ее от таких ситуаций. Как же она запуталась. Привыкнув, с одной стороны, к тому, что живет в доме Карерасов, в доме, где вырос Анхель, в доме, где каждый его обитатель напоминал ей о нем, в доме, где были люди, которых она не смотря ни на что уже могла называть своими близкими (ближе у нее все равно никого не было), с другой стороны, она продолжала чувствовать себя одинокой, продолжала ощущать гигантскую потерю самого любимого из людей, единственного из людей, учитывая их прошлое окружение, до сих пор не находила своего места среди Карерасов. Если бы не Райан с Тринити и Лукасом, она скорее всего не осталась бы в Фосе. А вернулась бы… Куда бы она вернулась? Ей некуда было возвращаться. И от этой безысходности все запутывалось еще больше.

Поднимаясь как-то по лестнице к себе в комнату, она бросила взгляд на семейные фотографии, висящие по всей стене. До сего момента она никогда не разрешала себе подобное. Но сейчас, чувствуя острую необходимость в поддержке, она нашла глазами одну из фотокарточек уже взрослого Анхеля, такого, каким она его знала, как раз, наверное, перед их знакомством. Черно-белая фотография. Анхель был один, в полосатой тенниске, как всегда ослепительно улыбался. Позади него солнечный свет играл на размытой листве оливково дерева. Видимо фото было снято в аллее за домом. Черты его лица в этом самом свете выглядели более четкими, контрастными. Кэтрин казалось, он смотрел именно на нее и улыбался ей. Она не смогла сдержать слез. Даже не слез. Рыданий.

Сев, как стояла, на ступеньку, она горько заплакала. В этих слезах было все. Гнев на судьбу и на мужа, оставившего ее, непонимание произошедшего, жалость к себе. Никогда ей не удастся оправиться от этой потери. Никогда. Но вдруг Кэтрин услышала, как скрипнула ступенька под чьим то весом, а потом кто-то присел рядом с ней и обнял. И ей неожиданно стало легче.

– Поплачь. Ты теперь не одна.

Прошел год.

– Диего, только попробуй оставить себе этого туза! Я запомнила, что он ушел из колоды!

Меган с возмущением следила за действиями младшего брата, совершенно упуская из виду Тринити с Кэтрин, которые играли с младшим Карерасом в одной команде. И те воспользовались этим. Рука Тринити скользнула под стол, где совершенно случайно коснулась руки Кэтрин, лежащей на коленке. Сет, который вместе с Лукасом составлял компанию своей жене, прекрасно видел этот мухлеж, но не стал раскрывать их. Потому что ему нравилась трансформация блондинки, произошедшая за год. И Сет ни в коем случае не хотел мешать этому процессу.

Сейчас, глядя, как она весело смеется, позабыв обо всем на свете, видя, с каким детским хитрющим восторгом блестят ее глаза, когда ей удается в очередной раз обвести вокруг пальца Меган или Лукаса или его самого, он испытывал только радость и ощущение естественного хода вещей. Все так и должно было быть. Кэтрин принадлежала их дому, их семье. Она была одной из них. Он не представлял, какие усилия потребовались блондинке, чтобы влиться в столь противоречивую и разношерстную семью. Но у нее получилось. Она стала Карерас.

Кэтрин посмотрела на Сета, поймала его задумчивый взгляд, обращенный на нее и покраснела. Она прекрасно поняла ход его мыслей. Тот, что касался их с Тринити операции по обмену картами. Но так как Сет не собирался их выдавать, то Кэтрин с довольным видом заправила выбившуюся прядь светлых отросших за год волос за ухо, сосредоточенно посмотрела в свои карты, осторожно выдохнула и выложила на стол переданного ей Тринити червового короля.

– Откуда он у тебя взялся? – тут же взорвалась Меган. – Лукас, ты следил за ними?

– Я пытался, – ответил ей брат, прыская со смеху.

– Ты сама ей его раздала, – вмешалась Тринити. – Кэтрин ты можешь верить. Она никогда не жульничает.

– Это уже давно не аргумент, – покачала головой Меган, все же умеряя свой пыл. – Сет, ты видел что-нибудь?

Ее муж только развел руками:

– Чиста, как младенец, которого ты скоро мне подаришь!

Его слова опять заставили щеки Кэтрин залиться румянцем. Она спрятала лицо в картах, но не сдержалась и залилась превеселым смехом ребенка, чья шалость удалась. Кружевная шаль с ее плеч сползла на диван. Глаза горели радостным огнем. Перемены были разительны.

И только сама Кэтрин знала, чего ей стоила подобная трансформация. Если бы Карерасы были добрее, мягче, гостеприимнее, может, она бы до сих пор оставалась той боящейся каждого шороха прежней потерянной несчастной Кэтрин. Но Карерасы были другими. Даже притом, что одна половина их находилась на ее стороне, (и самое главное, Райан находилась на ее стороне), свое место пред лицом оставшихся Карерасов ей пришлось отвоевывать. Она поняла, что те никогда не примут ее просто так. Никогда не принесут на блюдечке с голубой каемочкой любовь и признание. И если она хочет остаться в этом доме (а Кэтрин поняла, что она хочет этого), то ей придется предъявить свои права на пребывание здесь. Придется закрыть глаза на недоброжелательность Диего, равнодушие Меган, подозрительность Сета, невменяемость Антонии и т.д, и заявить о себе. О себе такой, какая она есть. Заявить сквозь существующие враждебность и скепсис. Карерасы принимали в расчет только аргументы силы. Как только Кэтрин поняла и приняла сей факт, дело оставалось за малым: эту силу в себе пробудить.