Текст книги "Голый риск (ЛП)"
Автор книги: Джордан Бёрк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)
– Я бы подождала, – посоветовала Тэйра. – Он ведь никуда не денется? У вас все время мира. Кроме того, если он намекал прошлой ночью, то произнесет это.
– Спасибо, – поблагодарила я.
– Знаешь, что тебе нужно? – решила она. – Выпивка, немного света и громкой музыки… И, прежде чем дашь ответ, тебе стоит знать, что на этой неделе я буду озвучивать это предложение каждый день, пока ты не согласишься.
Я улыбнулась, думая об Уоттсе, призывающем меня выйти на прогулку и повеселиться.
– Ладно, твоя взяла.
***
После работы мы отправились в ирландскую таверну «O’Malley’s».
– Название немного банальное, – сказала Тэйра. – Я имею в виду, что с тех пор, как я сюда приехала, никогда не слышала, чтобы кто-нибудь упоминал эту фамилию. Типа фамилии владельца или что-то в этом роде. И я говорю это не только потому, что сама ирландского происхождения и чувствую себя оскорбленной. Имею в виду, что им следовало поставить на это все и назвать заведение типа «Счастливый талисман камень красноречия Ирландская весна».
Мы шли по тротуару, и она болтала без умолку. Это хорошо отвлекало, и Тэйра оказалась ближе всех к понятию друг. Нет, она была моей подругой.
– Может, тебе стоит кому-нибудь сказать об этом, – предложила я, улыбаясь.
Она остановилась у входа и толкнула дверь, открывая.
– Я напишу в книгу жалоб и предложений. Подписавшись твоим именем.
Мы устроились у барной стойки, заказав густое темное пиво в высоких стаканах.
– Так чем ты обычно занимаешься по вечерам после работы? – полюбопытствовала она.
– Прихожу домой, ем, читаю… – Черт, произнесенное вслух, это прозвучало скучно и жалко.
– И встречаешься с мистером Загадкой, – добавила она.
– Точно. О, а еще я – волонтер в собачьем приюте.
Казалось, Тэйру мое признание совсем не тронуло. На самом деле, она полностью проигнорировала его. Я не ждала восторга или похлопываний по спине, но все же думала, что это одна из самых интересных частей моей жизни. Кроме Уоттса, конечно.
Она достала телефон.
– Я говорила, что мне сказали купить новый? Помнишь, как на него не приходили сообщения, и я тоже не могла их отправить?
Я уже и забыла, но вспомнила, когда она об этом упомянула.
– Ага.
– Ненавижу эту гребаную штуку. А ей едва ли год. Ох. Короче, я разговаривала с парнем, которого встретила… не знаю, около пары недель назад. Я упоминала об этом?
Я была рада обсудить что-то кроме себя.
– Не говорила. Но я хочу услышать о нем все.
Тэйра рассказала историю о встрече с парнем в метро. Она уронила телефон – вот когда она подумала, что с аппаратом что-то случилось – а парень поднял его и вернул ей.
– Так мы и разговорились. Когда доехали до его остановки, парень сказал, что мне как-нибудь стоит позвонить ему. Мне стоило дать ему свой номер, но какая разница? Короче, парень назвал свое имя – Трент – и дал свой номер. Я вбила его в контакты. Но не могла написать ему или позвонить и в метро я больше его не встречала. Разве это не дерьмово?
Тэйра оказалась намного смелее, чем я могла себе представить всего несколько месяцев назад. Случайная встреча в поезде – это очень мило. Подобное резко контрастировало с тем, как мы познакомились с Уоттсом, что заставило меня задуматься о единственной причине, по которой мы увиделись. Ею послужило письмо, которое я отправила, предлагая встретиться. Я так далеко зашла. И все из-за Уоттса.
Остаток вечера пришел примерно так же – общение, смех, и все это вызывало мысли о нем. Я представляла себе, чем он занимается. Беспокоилась о его безопасности. А внезапный всплеск страха напомнил о серьезной вероятности, что что-то пойдет не так, и я никогда больше его не увижу.
Тэйра заговорила, вырывая меня из тревожных раздумий.
– А я рассказывала тебе о том, что они начинают на следующей неделе?
– На работе?
– Ага, – ответила она, засовывая салфетку в стакан. – Случайный тест на детекторе лжи. Какое-то улучшение от службы безопасности.
Я ничего не сказала. Даже если бы захотела, не смогла. Руки и ноги покалывало от волнения, а в горле внезапно пересохло. Мы с Уоттсом только недавно обсуждали подобный вопрос, а теперь это происходило.
***
Позже вечером, добравшись домой, переодевшись и забравшись в постель, я написала Уоттсу.
Мне срочно нужно поговорить с тобой. Хочу, чтобы ты был здесь.
Прошло полчаса. Час. Два. Мой звонок перенаправился на голосовую почту. Оставила быстрое сообщение с просьбой написать, когда у него появится минутка, и что я просто хотела услышать его голос.
Он не ответил и не позвонил. В ту ночь я почти не спала.
Глава 6
Уоттс
В среду и четверг мы наблюдали за домом. Арендовали белый минивэн, и Спенсер принес с собой магниты с надписью «Bluewave Satellite Installation» и поддельным номером телефона, чтобы прицепить их на каждую из сторон. К крыше мы прикрепили лестницу.
Прикрытие оказалось идеальным. Никто не собирался с нами разговаривать, потому что никому не хотелось столкнуться с натиском независимого подрядчика в сфере телевизионного сервиса. Люди изо всех сил старались избегать нас.
Поработав с полученными разведданными, мы обнаружили, что камеры находились не в одном доме, а в двух. Нам пришлось разделиться, так как второй был примерно в двух милях.
Спенсер занялся им, а я остался. На своем объекте я заметил больше движения. В этом месте они однозначно собирались для планирования и для того, чтобы трахать проституток.
Рано утром в среду подъехал Спенсер и прикрыл меня, когда я проскользнул в дом и установил в этом месте четыре микрофона, а также камеры в кабинете и двух ванных комнатах.
Активность террористов мы мониторили на ноутбуке в минивэне.
– Это как чертово порно, – в какой-то момент произнес Спенсер, имея в виду непрекращающийся поток проституток, которых заводили и выводили всю ночь напролет. – Эти парни набожные, да? Благочестивые и искренне преданные своему богу.
– Вспомни захватчиков самолетов одиннадцатого сентября, – сказал я. – За день до атаки они провели кучу времени в стрип-клубах. Так что да, они набожны… когда это выгодно.
Большую часть времени слежка может быть довольно скучным занятием, особенно если заниматься ей в одиночестве. Но в этот раз у меня имелся напарник. Мы много разговаривали по телефону. В основном трепался Спенсер о Стефани – своей женщине – и его болтовня в конечном итоге снова превратилась в лекцию о том, как я проживаю собственную жизнь.
– Ты не знаешь, что теряешь, Уоттс, позволь рассказать.
Я держал телефон на расстоянии от уха, закатывая глаза. Его излияния по поводу вновь обретенной любви начинали звучать банально. Я знал, что парень искренен, но еще мне казалось, что он слегка туповат.
– Никогда не думал, что случится, когда тебе стукнет, скажем, пятьдесят? – поинтересовался он. – Можно прожить всю жизнь, трахая случайных женщин. Однако когда ты станешь стариком, Уоттси, ни одна горячая цыпочка не захочет тебя. Придется им за это платить, – рассмеялся он.
– Я никогда не платил за секс, – объявил я.
– Это ты сейчас так говоришь, но когда станешь старше, выбора не будет.
– В этом есть какой-то смысл? – спросил я, потянувшись через пассажирское сидение и открывая пачку с миндалем.
– Смысл вот в чем: тебе нужно найти женщину и начать возвращаться к жизни.
Мне уже надоело слушать его рассуждения о моей жизни. Я не поправлял, и Спенсер ошибался в своих суждениях. Он понятия не имел, что со мной происходит. Я продержался пару дней, пока подозрения о причинах его присутствия не сошли на нет. Не осталось ни единого шанса на то, что Макдауэлл послал его разрушить мои отношения с Кэтрин.
Поэтому я признался ему.
– У меня есть женщина, Спенсер.
На другой стороне линии воцарилась тишина.
– Хрень собачья, дружище. Ты так говоришь, чтобы заткнуть меня. Я знаю тебя лучше…
– Ты не знаешь меня, – прервал я. – Ты знаешь то, что я хочу, чтобы ты знал.
– Ха-ха, значит все правда. Я могу не знать деталей твоей жизни, но узнаю этот тон. Так кто она?
Я поведал ему только основные факты – как мы познакомились, о нашей личной встрече, как много проводили времени вместе и, самое важное – только ее имя.
День перевалил за половину, время приближалось к четырем. За час до этого прибыло нескольких школьных автобусов, и улица оживилась. Родители ждали на углах. Дети выбегали навстречу, слишком большие рюкзаки давили на их спины. Пара молодых парней начала играть в футбол пластиковой бутылкой. За пять минут пока я рассказывал Спенсеру о Кэтрин, все разошлись, и в районе снова стало спокойно.
– Даниэль Уоттс, ты – скрытный ублюдок.
– Мне платят за скрытность, – сказал я. – И позволь напомнить, что ты такой же. Это останется между нами.
– Без проблем. Уверен, наш замечательный мистер Макдауэлл в курсе, да?
Минуту я молчал, потерявшись в мыслях. Просто наблюдал, как по улице едут две машины. Одна принадлежала агенту недвижимости, а вторая – минивэн с маленькими белыми наклейками на лобовом стекле, оповещающими, сколько человек в семье. Из-за угла вырулил грузовик службы дезинсекции и направился в мою сторону.
– Ты здесь, Уоттс?
– Да, Макдауэлл в курсе. В курсе всего, как и всегда. И не одобряет.
– К черту его.
Я не ответил, глядя на женщину, которая выгуливала собаку и позволяла животному опорожниться на газон соседа. Надев на руку пластиковый пакет, она убрала за собакой. Женщина чуть помоложе, живущая на несколько домов дальше, вышла по подъездной дорожке к почтовому ящику, на ходу разговаривая по телефону.
Просто обычный день в пригороде Америки. Хорошие газоны. Одни люди выходят погулять и позаниматься спортом. Другие едут на машине, вероятно, в продуктовый магазин. А совсем рядом находится дом, полный чеченских террористов. Господи, чего насколько мало люди знают о своих соседях. Или о ком-то еще, что вернуло меня к мыслям о Кэтрин.
– Более того, – сообщил я Спенсеру, – она работает на ФБР.
Теперь наступила его очередь помолчать, но лишь чтобы задаться вопросом, который я от него ждал.
– Ты используешь ее ради информации?
Я засмеялся.
– Нет. Я знал, что ты спросишь, хотя бы потому что не рассказал тебе, чем она там занимается.
Я объяснил, кем она работает.
– Звучит чертовски скучно, но я понимаю, почему Макдауэлл давит на тебя. Так каков план? Что собираешься делать? – Я не ответил. – Алло? Алло? Чертовы дешевые телефоны.
– Я здесь. Повиси секунду, – отозвался я.
А потом опустился на сиденье, поднял камеру и увеличил масштаб, желая убедиться, что вижу именно то, что думаю. Парень из службы доставки «Fed-Ex» позвонил в дверь, потом постучал, но не получил ответа. Затем вернулся к грузовику и выставил несколько коробок на крыльцо.
– Что происходит? – забеспокоился Спенсер. – Все в порядке?
– Дай мне минутку.
Я выбрался из минивэна с папкой в руке, обутый в рабочие ботинки, темно-синие брюки, такую же рубашку, куртку и бейсболку. Если кто-то попытался бы заговорить со мной, я готов был начать продавать спутниковое телевидение.
Под курткой я спрятал наплечную кобуру.
Пройдя по тротуару к крыльцу, посмотрел название на этикетке и вернулся в минивэн. Быстро погуглил компанию и получил подтверждение того, о чем думал, пока шел назад.
Наблюдая, как посыльный поднимает коробки, я распознал их содержимое по размеру и очевидному весу.
– В доме мы не найдем детали для сбора бомбы, – произнес я в телефон.
– Что ты имеешь в виду?
Шесть ящиков содержали боеприпасы.
– Они не собираются ничего взрывать. Это будет массовый расстрел.
– Господи, – проговорил Спенсер. – Два дома, а теперь это? Твоей команде придется войти в виртуальный склад боеприпасов. Насколько это будет сложно?
Ничего сложного. Нет, если действовать быстрее, чем планировали. Мы говорили о выполнении работы в течение недели. Теперь предстояло сделать ее за нескольких дней.
***
В доме не наблюдалось особого движения, так что я уехал примерно в три часа утра и направился назад в отель, чтобы отдохнуть несколько часов. Спенсер обещал остаться на посту у дома, за которым следил.
Я поспал примерно четыре часа, проснувшись около восьми, и понял, что настолько устал и сосредоточился на изменениях в нашей миссии, что забыл проверить личный телефон. Когда Кэтрин ускользала из мыслей дольше, чем на несколько минут, у меня возникало странное ощущение.
Я прочитал сообщения и прослушал автоответчик. Ее голос звучал напряженно, она не очень внятно объяснила, почему срочно нуждалась в разговоре. Я набрал ее номер.
– Ты в порядке? – сразу же ответила она.
– Все отлично. Что случилось?
Послышался глубокий вздох.
– О, боже. Когда ты не ответил, я так разволновалась. Мне это совсем не нравится.
– Кэтрин, я в норме. Что за срочность?
Она рассказала, что их планируют проверять на полиграфе.
Я только проснулся. Веки все еще оставались тяжелыми, во рту пересохло, а тело болело от нескольких часов сна настороже.
– Не знаю. Это может случиться… когда угодно.
Я сел на краю кровати.
– Ты уже выехала на работу?
– Нет.
– Что ж, ты пропустишь очередную пятницу, – заявил я. – Скоро заберу тебя.
– Скоро? Когда? Где ты?
– Просто будь готова через пятнадцать минут.
– Пятнадцать? Ты неподалеку?
– До скорой встречи, Кэтрин.
Я завершил звонок и позвонил Спенсеру.
– Меня не будет день или два.
Он так же опытен, как и я, и вполне способен наблюдать за местом в одиночку в течение длительного периода времени.
– Хорошо, – отозвался он. – Понял.
Глава 7
Кэтрин
Через четверть часа Уоттс позвонил и сказал, что ждет меня снаружи. Я спустилась, чтобы встретиться с ним.
Он припарковался у входа в мое здание и вышел, чтобы придержать для меня пассажирскую дверь. Сегодня он надел джинсы, футболку и легкую куртку. Его одежда выглядела помятой, а прическа – растрепанной как после сна. Так бывает, когда смачиваешь волосы водой, чтобы взять безумие под контроль, но безуспешно. Глаза Уоттса казались уставшими.
– Ты в порядке? – спросила, радостно обнимая его.
Я почувствовала, как что-то прижалось к моей груди. Осознав, что это пистолет, ничего не сказала.
– В порядке, только немного устал. – Он поцеловал меня в щеку. – Ты так хорошо пахнешь. Это немного пробудило меня. Давай, забирайся. Поедем ко мне.
Он отодвинулся от меня и положил руку на дверцу авто.
Только тогда я заметила, какую машину он водит. Я настолько обрадовалась нашей встрече, что даже не обратила на это внимания.
– Где твоя машина?
– Я на несколько дней арендовал эту, – ответил он, пожимая плечами. Я поняла, что это как-то связано с его работой, поэтому прекратила расспросы.
На протяжении всей поездки он объяснял, чем мы займемся, когда доберемся до места.
В какой-то момент я поинтересовалась:
– Почему ты был так близко, когда я позвонила?
Он смотрел прямо перед собой.
– Ты не захочешь знать.
– Рабочие моменты?
Он кивнул.
– Не могу посвятить в детали. Просто это поставит тебя в более опасное положение, особенно сейчас, перед встречей с полиграфом.
– Думаешь, выбирают на самом деле случайно или?..
– Не знаю, – ответил Уоттс. – Я думаю, что если бы кого-то в чем-то заподозрили, то пошли бы прямо к нему, не проводя обширной проверки. Но осторожность не помешает.
Несколько минут мы ехали в тишине, и я думала о сказанном им утром во вторник – об опасности, с которой столкнусь, решении, которое должна принять, и обо всем остальном. Я понимала, что он ничего не выдумывает, но теперь, почувствовав давление, все казалось более реальным, чем когда-либо.
Ни одна из эмоций, которую я испытывала от этого понимания, не заставляла дважды подумать о желании быть с Уоттсом. И сидя там, на пассажирском сидении, глядя на него за рулем, я поняла, что нахожусь именно там, где мне хочется. Не именно в машине. На самом деле не в конкретном месте. Это не имело значения. Где я хотела находиться, отныне и навсегда, так это рядом с Уоттсом, неважно где.
***
– Доброе утро, Эндрю, – прозвучал голос с соседнего крыльца. Я посмотрела вперед и увидела пожилую женщину, сидевшую в деревянном кресле-качалке.
Уоттс обошел машину с моей стороны и открыл дверцу. Закрывая ее, ответил:
– Доброе, миссис Вудалл.
– Хороший день, чтобы не работать, – заметила она.
Уоттс взял меня за локоть и повел, практически толкая, к крыльцу своего дома.
– Прекрасный день, – отозвался он, – наслаждайтесь.
– У вас дневное свидание? – спросила она. – Я впервые вижу вас с женщиной. Так ведь или я забыла?
Ух ты, эта женщина совсем не сдерживалась. Каким бы скрытным ни был Уоттс, меня удивило, что он живет рядом с человеком, который сидит на крыльце и выспрашивает о личной жизни.
Уоттс вставил ключ в замочную скважину и повернул его. Дверь распахнулась.
Мне было немного жаль эту даму. Она явно не хотела ничего плохого. Тем не менее, происходящее немного нервировало меня, и, вероятно, в сто раз больше – Уоттса.
– Это Эллисон, – сообщил он, удивив больше, чем немного, и я резко повернула голову в его сторону. – Скорее всего, в будущем вы будете часто видеться.
– Привет, – помахала я.
Женщина помахала в ответ.
– Что ж, приятно знать. Хорошего дня.
– И вам, миссис Вудалл.
Я снова помахала ей и улыбнулась, заходя в дом.
Уоттс закрыл дверь и запер ее, качая головой.
– Она выглядит милой, – сказала я. – И какого черта я Эллисон?
Он опорожнил карманы в маленькую миску, стоящую на столе рядом с входом.
– Она и есть милая. Иногда даже чересчур. Поверь, ей не нужно знать что-либо о тебе, а тем более, о нас.
– Не уважает кодекс неприкосновенности личной жизни? – поинтересовалась я в шутку.
Уоттс впился в меня взглядом.
– Даже не знает о нем.
– Тогда это твое упущение.
Он улыбнулся впервые за утро.
– Я знаю, что тебе сложно переключиться, но сейчас не время быть милой и флиртовать со мной. Нам нужно сделать кое-какую работу.
– Эй, – произнесла я, изображая разочарование. – Я тут пытаюсь поднять настроение. Выпусти немного пара.
– Позже у нас будет куча времени, чтобы впустить кое-что.
Его кривоватая улыбка заставила меня упасть на колени прямо в прихожей.
***
Он повел меня в подвал, где велел сесть на неудобное старое деревянное кресло, стоявшее рядом со столом. Уоттс подошел к большому металлическому шкафу и вытащил холщовый мешок. Положил его на стол и расстегнул молнию, затем посмотрел на меня, когда я подняла глаза от сумки, чтобы встретиться с ним взглядом.
– Полиграф.
– Прежде я уже проверялась на таком.
Он улыбнулся.
– Что ж, теперь ты пройдешь еще через одну проверку.
Несколько минут Уоттс подключал меня к машине и объяснял, как все происходит.
– Уверен, ты знаешь, что это, – сказал он, оборачивая рукав для измерения давления вокруг моего бицепса.
– Да.
Он достал из холщового мешка две резиновые трубки и расположил их чуть пониже груди.
– Они измеряют скорость и глубину дыхания.
Потом прицепил на два пальца пластиковые клипсы.
– Они измеряют влажность кожи. Когда нервничаешь, то потеешь, и он проводит электричество.
Я молчала, пока он включал стоящий на столе аппарат, и тут меня осенило.
– Откуда он у тебя?
Уоттс ответил, не глядя.
– Когда я впервые добрался сюда, большая часть того, чем мы занимались – чем я занимался – включала в себя задержание и допрос подозреваемых. Хотя я годами его не использовал.
– Почему?
Он присел.
– Порядок сбора информации изменился. По крайней мере, для нас.
Я уже привыкла к расплывчатым ответам о работе и быстро научилась не задавать лишних вопросов.
Он установил на зубцы рулон бумаги и просунул его под маленькие иголочки, которые нацарапали на бумаге получившиеся линии.
Уоттс с серьезным выражением лица изучал меня.
– Готова?
Я кивнула.
– Смотри прямо. Первый вопрос: Твое имя Кэтрин Мэри Колб?
– Да.
Не в силах сдержаться, я взглянула на него.
– Интересно, – протянул он. – Это ложь, но аппарат показывает, что ты говоришь правду.
– Это действительно я.
Уоттс кивнул и улыбнулся.
– Я знаю.
Он начал спрашивать простые факты: сколько мне лет, живу ли я в Вашингтоне, вожу ли «Фольксваген Джетта» две тысячи второго года. То, на что знал ответы, чтобы настроить прибор.
А потом он резко переключился на сложные вопросы.
– Ты связна с кем-то, кто не является гражданином США?
– Нет.
– За последние десять лет ты выезжала за пределы США?
– Да.
Он прервался на секунду, а потом спросил:
– Когда последние два раза пропустила работу, ты на самом деле была больна?
– Да.
Я снова посмотрела на Уоттса, быстро оценивая его реакцию. Глядя на иглы на бумаге, он улыбнулся.
– Ты состоишь в постоянных романтических и/или сексуальных отношениях с кем-либо?
Я замешкалась немного дольше, чем хотела, но выдала ответ настолько быстро, насколько могла.
– Нет. – Было чертовски интересно, что показывает считыватель, но Уоттс не спешил меня просвещать. Мы встретились взглядами, но он молчал, поэтому я поинтересовалась: – Что он говорит?
– Пока не могу сказать, – категорично ответил Уоттс и перешел к следующему вопросу. – Ты когда-нибудь встречалась с человеком, совершившим преступление?
– Нет.
– Ты когда-нибудь крала с работы что-нибудь, кроме канцелярии?
– Нет.
– Ты когда-нибудь воровала канцелярию с работы?
Я замешкалась, задумавшись. А кто не делал такого? Но я солгала:
– Нет.
– Ты когда-нибудь знала кого-то или была знакома с кем-то, кто лишил человека жизни?
– Нет.
Я слышала, как изменилось дыхание Уоттса, но не отметила изменения в своем.
– Ты сейчас нервничаешь? – спросил он.
– Нет, – снова солгала я.
– Ты сейчас сидишь в подвале?
– Да.
– Ты когда-нибудь использовала другое имя?
– Нет.
– У тебя есть дети?
– Нет.
– Ты любишь читать художественную литературу?
– Да.
Уоттс прервался на долгое время. По ощущениям дольше минуты, что слишком долго для сидения в тишине. Я с трудом сдержалась, чтобы не посмотреть на него.
– Ты владеешь какой-либо информацией, которую ФБР сочло бы полезной при раскрытии преступлений, связанных с безопасностью Соединенных Штатов?
– Нет.
Уоттс встал. Я посмотрела на него, задаваясь вопросом, что будет дальше.
– Ты прошла, – сообщил он, и я улыбнулась. Обойдя меня, он заявил: – сейчас вернусь.
Я слышала, как он поднимается по лестнице. Слышала над собой его быстрые и тяжелые шаги.
Прошло несколько минут, прежде чем Уоттс вернулся в подвал. Я его не видела, лишь различила, как он спускается по ступенькам и подходит ко мне сзади.
А потом он завязал мне глаза, и все стало черным.
– Это маска для сна, – успокоил Уоттс. – Не волнуйся.
Я почувствовала, как сердце забилось быстрее, и задалась вопросом, отразилось ли это на полиграфе. Уоттс никак не отреагировал.
– Одно из двух, – проговорил он. – Или аппарат сломан, или ты безупречная лгунья. Без обид. Это пригодится. Конечно, есть и третий вариант. Может быть, ты просто хорошо контролируешь эмоции, когда хочешь. Когда тебе это нужно.
В этом не было никаких сомнений. В течение двадцати шести лет я тренировалась контролировать себя. Во всяком случае, почти все эмоции. Я знала, что иногда полезно выражать их, будь они хорошими или плохими. А контролировать себя не получалось. Особенно когда речь шла об эмоциях, которые я испытывала по отношению к Уоттсу.
Я слышала, как на стол поставили что-то похожее на обеденную тарелку.
– У меня есть мысль о том, какая из теорий верна, – сказал он. – И сейчас мы ее проверим.
Когда темнота заполнила поле моего зрения, вспышка нервного ожидания пронзила тело. А потом оно превратилось в нетерпеливое желание.
Глава 8
Уоттс
Меня поразили результаты проверки Кэтрин на полиграфе. И пусть я знал, что большая часть ответов далека от истины, но поймать ее на лжи не удалось. Удивительно. Во мне разгорелось любопытство и, не удержавшись, я решил поиграть с ней.
– Ты мне доверяешь? – спросил я.
– Да.
– Ты ведь знаешь, что я тебя не обижу?
– Да.
Полиграф показал, что она говорит правду, но как в подобной ситуации быть уверенным, что он не ошибается?
Я стоял перед Кэтрин, глядя на показания прибора, и заметил, что ее дыхание уже изменилось. Стало неглубоким и немного ускорилось.
Тыльной стороной ладони я коснулся ее щеки, легонько поглаживая. Впервые за этот день игла полиграфа подскочила, начертив сначала длинную линию, а потом короткие, прежде чем вернуться на место.
Когда я убрал руку, Кэтрин слегка качнула головой. Простой, естественный рефлекс. Она пыталась увидеть, что случится дальше, но с маской на глазах оказалась слепа и совершенно беззащитна передо мной.
Я пробежался пальцами по рукам, взяв ее за запястья и аккуратно приблизив их к лицу так, чтобы электроды остались на месте. Поцеловал ее пальчики, поглядывая на машину и отмечая другую реакцию. А затем вернул ее руки на подлокотники кресла.
Около тридцати секунд я провел без слов и физического контакта. За это время ее дыхание участилось, и пульс немного ускорился.
Я подошел к Кэтрин сзади, провел пальцами по ее подбородку, шее, затем вниз по верхней части груди. На ней была бледно-лиловая рубашка. Я расстегнул верхнюю пуговицу, потом еще две. Резиновые трубки вокруг ее талии делали бессмысленным продвижение дальше, но нескольких расстегнутых пуговиц оказалось достаточно. Я расстегнул ее рубашку, обнажая лифчик.
Мягко подтолкнул Кэтрин вперед, стягивая рубашку с плеч и освобождая правую руку. Рукав лишь немного опускался на манжету для измерения кровяного давления. Я расстегнул лифчик спереди.
Ее грудная клетка вздымалась, и теперь для меня открылась полная грудь. Я наклонился и обхватил ее, пощипывая соски большими и указательными пальцами.
Глядя на полиграф, отметил, что игла скакала вверх и вниз, царапая на бумаге длинные зигзаги.
Я потянулся к столу, где поставил обеденную тарелку, схватил вишенку и снова повернулся к ней лицом. Губы Кэтрин были приоткрыты. Идеально.
Расположив вишенку чуть выше ее верхней губы, я приказал ее понюхать.
– Ты знаешь, что это? – спросил я.
– Сладкое. Что-то сладкое и… вишня?
Как только она произнесла это, я сдавил ягоду. Вишня лопнула, и сок брызнул на ее губы, стекая по моим пальцам. Кэтрин высунула язык, чтобы попробовать сок. Я сжимал вишню, пока не выжал все, а потом провел пальцами по ее губам.
– Еще попробуй, – попросил я, и она взяла в рот два моих пальца.
Я потянулся к тарелке и схватил еще одну. В этот раз, сдавливая ягоду, я позволил соку стекать на ее соски. Обвел вишней вокруг одного, а потом – вокруг другого.
Иглы детектора лжи реагировали так яростно, что я боялся, как бы они не сломались.
Я полностью контролировал физиологические реакции Кэтрин, наблюдая, как они записываются на бумаге.
Наклонившись вперед, я коснулся ее соска кончиком языка. Едва-едва. Просто чтобы заставить его затвердеть еще больше, сморщившись в твердую горошинку. Повторил с другим соском, затем последовали длинные поглаживания моего языка – расслабленного, слизывающего вишневый сок с ее груди. Я широко раскрыл рот, вбирая в себя как можно больше ее мягкой плоти, сильно посасывая, а затем отпуская.
Снова посмотрев на ее губы, заметил, что они до сих пор приоткрыты. Я поднял голову, и наши лица оказались так близко, что мы практически соприкасались носами. Медленно высунув язык, коснулся ее нижней губы, слизывая сок. Когда она высунула язычок, я всосал его в свой рот.
Краем глаза я наблюдал, как полиграф отмечает ее крайнее возбуждение.
Я отодвинулся, снова потянувшись к тарелке. Затем поднес объект к ее лицу и попросил понюхать. Провел им по ее губам. Он начал рассыпаться.
– Знаешь, что это? – поинтересовался я.
– Кекс. Шоколадный кекс.
– Очень близко.
Кэтрин попыталась укусить, но я вовремя убрал, опуская его до ее груди, обводя сначала один сосок, а потом и другой, пока предмет не упал, оставляя после себя крошечные кусочки шоколадного торта и глазури.
Я полизал немного ее соски, а потом приблизился к ней, высовывая язык, который она втянула в свой рот, радостно принимая от меня шоколад.
Ее лицо покрылось красными пятнами вишневого сока, шоколадной глазурью и крошками шоколадного торта. Она слизывала его с себя, наслаждаясь моментом. Я наблюдал за ней несколько долгих секунд, прежде чем снова потянулся к тарелке.
Двумя пальцами взял следующий предмет игры и поднес его к носу Кэтрин.
– Знаешь, что это?
В данном случае только лишь по запаху предмет нельзя было угадать. Она покачала головой. Я держал его остаточно далеко, чтобы Кэтрин не догадалась и по другим признакам. Хотелось от нее физической реакции.
Которую я получил, коснувшись ванильным мороженым ее соска. Когда она это почувствовала, то слегка подскочила, а сосок от холода окончательно затвердел. Я вырисовывал круги по одной ее груди, потом – по другой, в конце поднеся пальцы ко рту, чтобы она попробовала.
Бумага на полиграфе заканчивалась, но меня это больше не интересовало. Иголки вырисовывали и нацарапывали дикий узор, когда тело Кэтрин подвергалось чувственной перегрузке от моих поддразниваний.
Я встал и наклонился к ее лицу, снимая маску для сна. Ее широко раскрытые глаза дико вращались. Дыхание участилось уже давно.
Я поднял Кэтрин с кресла и усадил на стол, выпрямив ноги и сдернув брюки с трусиками.
Натягивание презерватива заняло меньше десяти секунд – слишком долго для того, чего я хотел.
Я начал укладывать ее на спину, и она случайно скинула полиграф со стола.
– Прибор, – вскинулась она.
– К черту.
Я схватил упакованный в презерватив член и вошел в нее одним длинным резким толчком, а потом еще одним, и еще… пока Кэтрин не сказала, что кончает и я не почувствовал, как она сжимает меня, пульсируя и приближая к освобождению.
***
Я отвел Кэтрин наверх и смочил полотенце теплой водой. Она сняла рубашку, и я очистил ее тело от остатков пищи.
– Уже не так сексуально, – со смехом прокомментировала она.
– Чушь. Ты всегда сексуальная, даже когда грязная. Особенно когда грязная. Как-нибудь мы повторим это.
– Обещаешь?
На ее лице цвел румянец, со слегка затуманенным взглядом, она, тем не менее, слова произносила быстро и четко, все еще оставаясь немного возбужденной.
Я вытер ее лицо, и когда она снова открыла глаза, сказал:
– Обещаю. В следующий раз ты сможешь выбрать еду и подразнить меня так, как я дразнил тебя.
– Не рассчитывай, что у тебя будет возможность сдать назад, – пригрозила она, стягивая волосы в хвост. – И ты не дразнил меня. Поверь, это было… потрясающе.
– Думаю, ты более чем готова к полиграфу, – похвалил я, потянувшись к другому полотенцу, чтобы вытереть ее насухо. – Фактически я не могу вспомнить никого, кто лучше подходил бы для обмана детектора лжи. Очень впечатляет.
– Спасибо… наверное.
– Знаю, – проговорил я, целуя ее в лоб. – Знаю.
Хоть Кэтрин и хорошо умела отключать эмоции, причины, стоявшие за этой ее способностью, оставались теми же, по которым ее жизнь представляла собой двадцать шесть лет эмоционального крушения.
