Текст книги "Тайна нагой незнакомки"

Автор книги: Джонатан Крэйг (Крейг)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Неважно, что он мне сказал. Расскажите поподробнее про пулевой ожог.

– Послушайте. Он только показывал мне свою раненую руку. Он сказал, что кто-то за ним охотится. Но не сказал, кто, где, почему.

– Когда это было?

– Позавчера. Он пришел сюда часов в десять вечера. показал мне ожог и сказал, что его пытались убить.

– Вы знаете чикагца Ударника Дугана?

– Да.

– Как думаете, это может быть он?

– Дуган? Нет! Зачем? Они с Эрни добрые друзья.

– Вы уверены?

– Приятель, я говорю только то, что я думаю. Если вам кажется, будто я пытаюсь спасти кому-то шкуру, вы очень ошибаетесь. Меня беспокоит только моя собственная персона. Ясно?

– Вам известно, что Дуган болен проказой?

– Ох, да. Когда я об этом узнал, то стал его за милю обходить. С этой чертовой проказой шутки плохи.

– Вы знали, что он в Нью-Йорке?

– Нет.

– Что вы можете мне о нем рассказать?

– Немного. Он… это… одиночка. Никто кроме Эрни с ним знаться не хочет. Но если вы хотите его отыскать, советую обойти большие музыкальные магазины.

– Почему?

– Парень свихнулся на парадных маршах. Обожает духовые оркестры. Он без ума от Саузы, Голдмана. Военные марши – это его стихия. Он может часами простаивать в будках для прослушивания. Если хотите знать, он слушает их тут на халяву только потому, что в Чикаго владельцы музыкальных магазинов его уже давно на порог не пускают.

– Хмм. Возможно, это зацепка.

– Ну да! – энергично закивал головой Шарма. – Слушайте, вы только снимите с меня подозрение в убийстве Нэнси. Я вам про любого расскажу хоть про родную маму. Только снимите подозрение, Селби. Больше мне ничего не надо.

– Вы бы не хотели стать осведомителем в полиции?

– А что, давайте попробуем! Попробуем!

– Ладно. – согласился я. – Четыре года назад Ударник Дуган и его напарница – молодая женщина – во время налета на ювелирный магазин на Вест-Сайде – убили его хозяина – некоего Харрисона. Вам что-нибудь известно об этом?

– Нет, – с горечью воскликнул он. – Эх если бы знать! Я бы напел вам об этом так, что у вас бы уши завяли.

– Не хотите ничего сообщить мне по собственному почину, Шарма?

Он закурил очередную сигарету.

– Вот какую чудную вещь мне Эрни сказал как-то, сидя у меня. Может, это покажется вам интересным, а может и нет. Словом, он хорошо набрался и начал плести какую-то ахинею насчет револьвера за десять тысяч долларов. Вот тут он сидел, хохотал, нес какую-то лабуду, как всегда с гонором, и вдруг ни с того ни с сего спрашивает у меня, видел ли я когда-нибудь в своей жизни револьвер стоимостью в десять тысяч. Я говорю: нет, а он говорит: а у меня как раз такой есть. Я говорю ему: брось трепаться, а он говорит: что, не веришь – и достает накладку на револьверную рукоятку с маленьким черепом и перекрещенными костями. И говорит, что у него есть и револьвер, с которого снята эта накладка, и кое-кто готов ему отвалить за него десять кусков. Я-то ему не поверил – думал, он меня разыгрывает, и спросил, какой наркоты он накурился на этот раз, а он только расхохотался и перевел разговор на другую тему.

– Он потом упоминал про этот револьвер?

– Нет. Больше он о нем не заговаривал. Ну что, это для вас представляет какой-то интерес?

– Возможно. А Эрни вам не говорил, где он остановился в Нью-Йорке?

– Ни разу.

– И никогда не упоминал про то, что спутался с женщиной по имени Дороти?

– Нет.

– А теперь, Шарма, мне настала пора вас внимательно выслушать.

– Как я уже говорил, мистер Селби, – о ком угодно, хоть о собственной матушке.

– Итак, где вы были сегодня в пять утра?

– Это что, Нэнси угрохали в пять утра?

– Отвечайте на мой вопрос.

Его лицо просветлело.

– Ну если так, то я чист как стеклышко. Я не выходил из своего номера примерно с полуночи. И этот факт могут подтвердить две дамы, которые были здесь со мной. Мы устроили что-то вроде пикничка.

– Как-как?

– Пикничок. Ну знаете… Выставляете выпивку, сэндвичи, сигареты, постель разложена, кому захотелось – юрк в кровать… Господи, ну вы же понимаете. Они пробыли у меня почти до полудня.

– И кто эти женщины, Шарма, и где я могу их найти?

– Этажом ниже. Номер двести восемь. Это сестрички-близняшки. Работают официантками в баре тут неподалеку. Карен и Кэти Шеппард.

– И вы не выходили из комнаты все это время?

– А зачем мне выходить? Все, что мне надо было, находилось здесь.

Я просидел у Шарма ещё минут десять, потом спустился на второй этаж и побеседовал с близняшками. Я допрашивал их порознь, разумеется, выводя каждую в коридор. Их показания совпали с показаниями Шарма.

Мечта старого бабника – по крайне мере пока – сбылась.

Я снял с него подозрения.

ГЛАВА 15

По пути в отделение я заскочил в угловую кафешку, купил картонку кофе на вынос и пополнил запас сигар. Когда я сел за свой стол, часы уже показывали восемь.

Барни Феллс стоял у окна и хмуро разглядывал сереющие сумерки. Он обернулся, помолчал, словно собираясь сделать замечание двум детективам, беседующим с заплаканной девицей в умопомрачительно короткой юбке и в туфельках на высоченных каблуках, потом подошел к моему столу и, присев на край, выдавил усталую язвительную улыбочку.

– Добро пожаловать в нашу страну чудес. Как мило, что ты соизволил к нам заглянуть.

– У вас тут хорошо, – ответил я в тон ему. – Кофе?

– Нет, спасибо.

– От Стэна есть новости?

– От Стэна поступила грандиозная новость, Пит. Он звонил недавно и обещал порадовать нас своим присутствием.

Я сделал большой глоток кофе.

– Что-нибудь удалось выяснить?

– Кое-что. И, похоже, мы лишились одного клиента. Речь идет о Морисе Оттмане. Это производитель аспирина и кордиамина, который мне приходится пить из-за таких разгильдяев, как вы со Стэном.

– И что?

– Можешь вычеркнуть его из списка подозреваемых, Пит. Полчаса назад мы получили сообщение из полиции штата. Это ж надо додуматься – в два часа ночи подобрать на дороге голосующего. Я-то полагал, что президент такой огромной фармацевтической компании должен быть немножечко умнее.

– Так что все-таки произошло?

– Он решил подвезти какого=то шалопая на шоссе, а этот шалопай едва не отправил его на тот свет. Наверное, старичок перед отъездом из своего горного отеля дернул лишнего. В общем, не успел старик Оттман и глазом моргнуть, как шалопай вынул пушку и заставил его съехать с шоссе в лес. А ещё через несколько минут бандюга уже сидел за рулем оттмановского «кадиллака», прихватив его бумажник и часы. Оттман так и остался лежать на земле, получив пистолетом по башке.

– И он все это время пробыл без сознания? Но это же восемнадцать часов!

– Да погоди ты, дай сказать! На его счастье, это все произошло на просеке, где местные ребята обычно приглашают своих девчонок. Так вот, примерно через полчаса подкатывает туда какой-то юнец с девчонкой, ребята нашли старика и доставили его в ближайшую больницу. Если бы не они, Оттман не дожил бы до рассвета.

– Он, видимо, в тяжелом состоянии?

– Не очень. Этот двужильный старичок, знаешь ли, ещё нас с тобой переживет. Правда, в себя он пришел часа два назад. А поскольку при нем не нашли бумажника и никаких документов, полицейские долго не могли установить его личность. Потому-то у них не сразу проассоциировался избитый в лесу старик с нашим запросом о розыске пропавшего мистера Мориса Оттмана.

С этими словами Барни отправился в комнату для допросов, а я позвонил в главное следственное управление и вкратце изложил им свой разговор с Шарма, в частности, о привычке Ударника Дугана ошиваться по музыкальным магазинам, часами простаивать в будках для прослушивания и наслаждаться маршами Саузы и Голдмана и попросил выделить побольше людей для прочесывания всех музыкальных магазинов в городе и предъявления продавцам фотографии Дугана для опознания. Был уже девятый час. Магазины, открытые в столь поздний час, оповещались незамедлительно, все прочие должны были получить соответствующие инструкции завтра утром.

Я допил кофе, придвинул к себе стопку последних "Рапортов о необычных происшествиях", составленных нашими детективами, и начал их перелистывать. Я искал отчеты о случаях применения огнестрельного оружия.

Если верить тому, что Грир поведал Фреду Шарма, пулевой ожог на предплечье он получил позавчера примерно до 10 часов вечера.

Естественно, я нашел несколько рапортов о случаях стрельбы. Но в нужный мне день набралось четыре, из которых только одно происшествие имело место в нужное мне время. Рапорт был составлен младшим детективом Джесси Вайменом и речь в нем шла об анонимном телефонном звонке с сообщением о громком хлопке, похожем на выстрел – это произошло во дворике вблизи жилых домов и складов на Нижнем Ист-Сайде. Выстрел, судя по сообщению информатора, раздался в самом начале десятого.

Я позвонил детективу Ваймену – с ним лично я не был знаком – в его отделение. Но у него сегодня был выходной и я перезвонил ему домой. Ваймен рассказал мне, что этот выстрел также услышал и патрульный Генри Стонер, который побежал на звук выстрела со своего поста в квартале от того дворика. Ваймен со Стонером прочесали дворик, но ничего не обнаружили, и решили, что и Стонер и анонимный информатор приняли за выстрел простой автомобильный выхлоп – каковыми оказываются, впрочем, почти все уличные «выстрелы» и «взрывы», фиксируемые нашими добровольными осведомителями.

– О каких это выхлопах идет речь? – раздался за моей спиной голос Стэна.

Я положил трубку и обернулся.

– Здорово, Стэн! Как успехи?

У тебя утомленный вид, – заметил он, плюхаясь на стул и забрасывая ноги на письменный стол. – Я совсем выдохся. А ты?

– Тоже. Чего-нибудь узнал о Ходжесах?

– Нет, сначала ты. Я так устал, что не могу шевелить языком.

Я рассказал ему обо всех своих делах за этот день – от посещения родителей Нэнси Эллис до телефонного разговора с детективом Вайменом.

– Вот и все, – закончил я, закуривая сигару. – Теперь твоя очередь. Так что ты узнал о Ходжесах?

– Очень занятная эта парочка – Ходжесы. Верн просто трепач, а Дороти первостатейная шлюха.

– Вот те на! Очень интересно.

– Рад, что ты со мной согласен. Поскольку я не смог добраться до Дороти, мне пришлось начать с Верна. Я обошел все места, где обычно кучкуются лабухи – был в «Брилле», и в «Тэрфе», и в Рокфеллеровском центре, зашел к «Демпси», ну и так далее…И у всех про него расспрашивал. – Он усмехнулся. – Пит, этот парень такой же композитор-песенник, как я! Знаешь, чем он занимается? Толчется в музыкальной тусовке и треплет языком. Мне сказали, что он больше болтает о песнях, которые якобы сочиняет, но ему ещё ни разу в жизни не удалось продать ни единой ноты – и никогда не удастся!

– Так, значит, Верн – липовый композитор, а Дороти – обыкновенная проститутка. Но чем же он занимается? Ну, то есть в свободное от посещения музыкальных тусовок время. Может, он её сутенер?

Стэн покачал головой.

– Вот тут начинается самое забавное, Стэн. Похоже, что наша крошка Дороти устроила бунт на корабле. Большинство нью-йоркских шлюх, как тебе известно, сами находят себе сутенера, отдают ему буквально до последнего цента всю выручку, плюс к тому добывают ему кадиллак, шикарный прикид и клевую хазу. Но Дотти – из другой породы. Она время от времени подбрасывает бедняге Верну карманных деньжонок, но львиную долю своих заработков тратит на себя. Потому-то и «линкольн» записан на нее, как и один мотель, и пара бензоколонок в Джерси. Вот такая бунтарка.

– Это тебе все сообщили лабухи на Бродвее?

– Кое-что они. Но в основном всю эту информацию я узнал от одного своего стукача – он околачивается в «Брилле». На нем все ещё висят шесть лет после условно-досрочного освобождения, вот он и лезет из кожи вон, чтобы нам услужить.

– Он что, её клиент?

– Не он. Ему она не по карману. Но один из его дружков раньше из-под полы приторговывал акциями на Уолл-стрите и когда зашибал по-крупному, он мог позволить себе провести часок-другой в обществе Дороти. Он навел моего стукача на неё как раз перед тем, как загремел за решетку, и с тех пор мой стукач держит и её и Верна на коротком поводке.

– Дорогая игрушка, говоришь?

– Ты что же, скажешь, что две сотни – это слишком дорого? Минимум две сотни.

– Нет, конечно! Это же всего-то наше двухнедельное жалованье.

– Она «утренняя», Пит. И к тому же «плеточница». Мой стукачок говорит, вот почему ей и платят такие бешеные бабки. Она не только позволяет себя отхлестать, но даже просит об этом. Ей это нравится. Он говорит, что Дотти постоянно носит матерчатый пояс – даже если он совсем не подходит к её платью.

На жаргоне полиции нравов "утренняя проститутка" это девица, которая обслуживает бизнесменов во время затянувшегося перерыва на обед или в промежутке между окончанием рабочего дня и пригородной электричкой с Пенсильванского или Центрального вокзала. А «плеточница» – это девица, которая покорно сносит побои плеткой или ремнем, и многие такие умелицы обычно имеют при себе мягкий матерчатый поясок, потому что уж лучше быть избитой таким орудием, чем кожаным ремнем своего партнера.

– Ты выяснил, где находится её рабочее место?

– Вряд ли оно у неё постоянное. Похоже, она работает исключительно по вызову. Мой стукач назвал пару баров, где он её встречал, но там её никто не знает. Можно подумать, эти ребята в жизни не видели проститутку и не состоянии сразу выделить её из толпы приличных домохозяек.

– Ты беседовал с кем-то из её постоянных?

– Ага! Прошелся по всем банкам в центре!

– Полиция нравов ею заинтересовалось?

– Сейчас – да.

– Ты закончил, Стэн?

– Угу. Я побывал во всех этих заведениях, я говорил с Ходжесом, и уже ноги не волоку. Я труп!

– Ты хоть немного отдохнул?

– Боже, Пит, только не это! Что еще?

– Пожалуй, нам надо наведаться в тот дворик. – я встал. – Готов?

– Дворик? Какой ещё дворик?

– На Ист-Сайде – там, где бдительный гражданин и патрульный услышали выстрел. И где Грир мог получить свой ожог на руке.

– Но ведь ты сам сказал, что патрульный и детектив сочли это автомобильным выхлопом!

– Да. Но к этому выводу пришли Ваймен и Стонер. Мы же с тобой можем прийти к иному выводу.

– Боже мой! – скорбно пробормотал Стэн, явно не собираясь подниматься. – Ты лучше не мог найти времени для очередного марш-броска. Я за сегодняшний день сбил ноги больше, чем за все время армейской службы.

– Парень, либо ты сейчас идешь со мной в тот дворик, либо я посажу тебя за бумажки и ты всю ночь будешь тут с ними колупаться. Ну, выбирай!

Стэн вскочил как ужаленный.

– Ладно, пойдем поохотимся!

ГЛАВА 16

Место, которое детектив Ваймен назвал в своем рапорте двориком, на самом деле оказалось широкой аллеей в сотню футов длиной, заваленной строительным мусором и старыми газетами. Аллея была ограждена со всех сторон складами и в конце упиралась в пожарную лестницу на кирпичной стене жилого дома с неосвещенными окнами.

Мы взяли у дежурного по отделению два фонарика, но у Стэна батарейка явно сдыхала.

– Ты только посмотри! – возмущенно заметил он, направляя тусклый луч в стену. – Он даже на два метра не бьет. Придется воспользоваться спичками.

– Ищи блестящий предмет, – предупредил его я. – Если стрелявший пользовался автоматическим, тут должна валяться гильза.

– В таком-то мусоре? Это все равно что искать иголку в…

Я стал осторожно вести лучом фонаря по складской стене

– Ты что делаешь? – недоуменно спросил Стэн, видя, как я обследую противоположную стену.

– Ищу след от пули.

– Ну и что если мы найдем?

– По крайней мере, станет ясно, что мы попали в то место.

Мы медленно продвигались вдоль склада, пока не уперлись в стену жилого дома.

– Мне жаль людей, которые вынуждены пользоваться такой пожарной лестницей, – заметил Стэн. – Она же вся проржавела и сгнила.

– Смотри: дверь в подвал открыта. – сказал я. – Должно быть, местные жители слишком доверчивы.

– В нашем городе доверчивые? – усмехнулся Стэн. – Нет, скорее, её открыли для сквозняка. Да только ветра нет.

Я переступил через порожек и осветил фонарем черный зев подвала.

– Черт меня побери! – воскликнул Стэн. – Ты только посмотри!

Пуля засела дюймах в шести над деревянной обшивкой стены, выбив в кирпиче не слишком глубокий белый кратер размером с мою ладонь.

– А вот еще, – продолжал Стэн, указывая на кратер поменьше на противоположной стене примерно в трех шагах от первой выбоины. – Наверное, пуля отрикошетила от двух стен.

– Сейчас посмотрим.

Мы нашли пулю у дальней стены подвального помещения – пуля выщербила деревянную стойку под лестницей и упала на пол.

– Вроде от 38-го калибра, – определил Стэн, когда я взял пулю и покатал её на ладони. – Пуля не слишком помята после всех кульбитов в этом подвале.

– Вот тут сбоку только слегка деформирована, – пробормотал я. – А в остальном как новенькая, и маркировка видна. Наши эксперты творят чудеса с пулями куда хуже сохранившимися.

Наверху послышался скрип открываемой двери.

– Эй, кто там? – раздался женский голос. – Быстро отвечайте!

Мы со Стэном подошли к лестнице, и я показал женщине свое удостоверение.

– Полиция. Вы здешняя домосмотрительница?

Она стояла в дверном проеме над нами, держа в одной руке карманный фонарик, а в другой детскую бейсбольную биту – полная женщина средних лет с маленькими круглыми глазками, слегка раздутыми ноздрями и едва заметным подбородочком, почти утонувшим в шее.

– Вы домосмотрительница? – повторил я.

– Владелица, – ответила она и стала спускаться вниз. – Что вам надо?

– Вы были дома позапрошлым вечером?

– Была конечно. А что?

– Выстрелы слышали?

– Какие ещё выстрелы?

Я осветил фонариком стены подвала.

– Да вы сами посмотрите!

– Боже! – запричитала она. – Мои стены! Как их изуродовали!

– Вы давно сюда не спускались?

Она покачала головой, не отрывая взгляда от стены.

– Да уж, с неделю не заглядывала. Ну вы только посмотрите!

– Здесь кто-то пытался застрелить мистера Эрнеста Грира. Вы знаете его, мисс… миссис…

– Мисс. Мисс Куни. Да, он у меня раньше снимал комнату.

– Раньше – когда?

– Дом-то идет на слом. Мой последний постоялец съехал дней пять назад. Да и я уже тут доживаю последние деньки.

– А когда вы его видели в последний раз?

– Ну, по крайней мере месяцев пять. Да он тут вообще редко появлялся. Представляете, за все время, что он снимал у меня комнату, я-то и видела его раз шесть не больше. – Она подошла к стене и поковыряла пальцем кратер в кирпичине.

– Ну и ну. В собственном погребе была стрельба, а я ничего не слыхала.

– А мистер Грир знал, что дом предназначен на слом?

– Нет. И раз уж вы спросили, то могу сказать, что он уплатил на два месяца вперед. Он всегда платил вперед – за три-четыре месяца. – Она опять стала разглядывать щербины от пули. – Он редко тут появлялся, но я не задавала вопросов. Ведь если человек хочет держать за собой комнату, где он бывает лишь пару недель в году, это ведь не мое дело, а его. К тому же я столько сэкономила на электричестве, да и белье не надо было менять.

– Мистер Грир мертв. – сухо сказал я. – Его убили.

– Боже ты мой, какая жалость! Он такой красивый, видный мужчина. И кто же его убил?

– Именно это мы и пытаемся понять. Вы не знаете, может быть он кому-то мешал?

– Я ничегошеньки про него не знаю! Я и видела то его всего несколько раз, когда он со мной расплачивался. Да и то только здрасьте-до свиданья.

– Вы не заходили к нему в комнату недавно?

– Нет. Я как раз собиралась сменить ему белье и прибраться, да не успела.

– Можем мы осмотреть его комнату?

Домовладелица приставила бейсбольную биту к стене и сунула руку в карман платья.

– Вот, – сказала она, протягивая мне небольшой ключ на длинной цепочке. – Это универсал. Когда закончите осмотр, оставьте его, пожалуйста, под нижней ступенькой, хорошо?

– Хорошо. Но где его комната, мисс Куни? Неужели в этом подвале?

Хозяйка кивнула на дверь в алькове справа от подвальной лестницы.

– Вон она!

– Ага. Спасибо.

– Всегда рада оказать помощь законникам, – пробурчала она и, подхватив биту, стала подниматься по лестнице. – Я всегда говорю: если помогаешь законникам, когда-нибудь они помогут тебе.

В комнате стояла кровать, похожая на простую кушетку, небольшой комод с потемневшим зеркалом, одно-тумбовый письменный стол с заляпанной чернилами столешницей, стул с потрескавшейся кожаной обивкой – и больше ничего.

– Хорошее местечко, чтобы залечь на дно. – рассудил Стэн. – По крайней мере, шмон не займет много времени.

В ящике письменного стола мы нашли банку оружейной смазки, промасленную ветошь и замасленный обрывок оберточной бумаги. На бумаге отчетливо пропечатался рельеф вычищенного и смазанного револьвера.

А вскоре в нижнем ящике комода мы нашли сложенный обрывок газеты размером не больше почтовой открытки.

Газетная бумага пожухла, и мне пришлось очень осторожно развернуть страничку, чтобы она под моими пальцами не рассыпалась.

Это была фотография молоденькой девушки с симпатичным личиком и потрясающими ножками. Она поддерживала пальцами края платья, переступая через поток воды, бьющей из пожарной колонки. И как и на той вырезке, которую мы нашли в кармане убитого Грира, все подписи к фотографии были аккуратно отрезаны.

– Ну что, Стэн? Ты будешь по-прежнему утверждать, что Грир хранил эти фотографии только потому, что имел слабость к красивым ножкам?

– Нет, – ответил он. – Видимо, для него эти вырезки представляли какую-то важность. Если человек хранит в двух разных местах одинаковые старые вырезки – значит, они для него имеют огромную ценность.

Я внимательно рассмотрел вырезку и засунул её под пачку сигар во внутренний карман пиджака.

– Но тем не менее, – задумчиво продолжал Стэн, – Грир был многостаночником, так что нет оснований связывать эту вырезку с его убийством.

Я кивнул.

– Мы разберемся с этим – но чуть позже. Так, на всякий случай. А пока что давай закончим обыск.

Комнатка была такая маленькая и так скудно обставлена, что минут через двадцать мы перевернули здесь все вверх дном, впрочем, не стали отдирать половицы и сковыривать обои со стен. За исключением газетной вырезки и бесспорного факта, что Грир хранил в промасленной тряпице револьвер, мы не обнаружили ничего примечательного. Мы заперли дверь, оставили ключ под лестницей и вышли на улицу.

– Сейчас примерно то же время, что и в день покушения на Грира, сказал я. – В барах работает та же смена, и наверное, сидят те же люди, что и позавчера. Ты не против ещё немного пройтись со мной?

– Если честно, то с превеликим удовольствием! – и он обреченно заковылял вперед.

Мы напали на след в разговоре с четвертым очевидцем – неимоверно морщинистым стариком-мороженщиком, торгующим прямо напротив аллеи.

То и дело поправляя козырек бесформенной кепки и адресуя загадочные реплики своей тележке, мороженщик на ломаном английском, рассказал нам все, чем стал свидетелем позавчерашним вечером.

Выстрел он слышал, потом увидел, как на аллею побежал патрульный, а через несколько минут прибыл детектив и тоже побежал на аллею. Потом он видел, как детектив уехал на своей машине, а патрульный отправился обратно на пост. Но вскоре после того, как патрульный завернул за угол, старик стал свидетелем чрезвычайно странного, на его взгляд, происшествия.

У тротуара неподалеку стоял белый автомобиль с откидным верхом, неизвестной старику марки. Так вот, в него села молоденькая девушка, и автомобиль тронулся. Но не успел автомобиль отъехать от тротуара, как за ним бросился какой-то мужчина с просьбой остановиться.

Девушка обернулась, вроде бы решила тормознуть, но как только мужчина уже добежал до машины, она резко газанула и так стремительно въехала в поток транспорта на улице, что едва не попала в аварию. Но больше всего мороженщика поразило то, что хотя мужчина отчаянно пытался заскочить в машину, он не кричал вслед уезжающей девушке, а словно бы разговаривал с ней тихим голосом. Мороженщик показал, что мужчине явно хотелось заорать что есть мочи, да почему-то он не стал – боялся что ли.

Когда же я попросил его описать девушку и мужчину, старик не смог этого сделать. Хотя для своего возраста он обладал хорошим зрением, в такой темноте его стариковские глаза мало что рассмотрели. Кажется, у девушки были темные волосы и судя по походке он бы дал ей лет двадцать – а больше старик ничего не смог добавить. Но он посоветовал навести о ней справки в кулинарии напротив;

– Она что же, там сидела? – уточнил я. – Прежде чем сесть в машину?

Старик голову.

– Шла она оттуда. Но лучше спросите у них.

Пройдя несколько шагов, Стэн недовольно забурчал:

– Ну зачем нам эти бесполезные беседы? Какое это может иметь отношение к Гриру?

– Ты мне лучше скажи, почему этот парень, если он так хотел догнать белый автомобиль, не стал кричать?

– Откуда я знаю. Может, был просто хорошо воспитан.

– А может, не хотел привлекать внимания. Ведь как-никак патрульный уже держал ухо востро. После выстрела он, конечно же, запомнил эту аллею и в случае чего сразу бы вернулся туда.

– Ну и что ты хочешь сказать – что этот парень и стрелял в Грира?

– А почему бы нет. Допустим, он выскочил на улицу из аллеи и увидел патрульного Стонера, бегущего к аллее. Он не мог побежать, чтобы не выдать себя, и не мог ошиваться с невинным видом возле аллеи с «пушкой» в кармане, потому что если бы его задержали и обнаружили «пушку», ему бы пришлось туго. В его распоряжении было всего несколько секунд, и за эти несколько секунд ему надо было сбросить револьвер…

– Погоди-ка, Пит. Если он увидел Стонера, отчего же Стонер его не видел?

– Потому что Стонер бежал со своего поста по другой стороне улицы, движение тогда было приличное, и он, наверное, не мог глазеть по сторонам, пробираясь в потоке машин к аллее. А мужчина с револьвером смог сразу заметить полицейского в форме, как только выскочил из аллеи на улицу.

– Ладно, со Стонером разобрались. Но отчего парень просто не выкинул «пушку» в сточную канаву? Уж тогда-то он точно сошел бы за простого прохожего.

– Это не годится.

– Почему? Многие так делают.

– Только не те, кто, как этот самый мужчина, хочет сохранить пистолет при себе. А кто, спрашивается, станет из кожи вон лезть, чтобы сохранить при себе семидесятидолларовый ствол? Только тот, кто из этого ствола совершил убийство и знает, что рано или поздно этот ствол выведет сыскарей прямехонько на него.

– Ну, тогда все верно, – согласился Стэн. – Да, и револьвер, возможно, зарегистрирован на него. В любом случае ему грозит пять лет в одиночке.

– Несомненно. Так что в эти несколько секунд ему надо было спрятать свою игрушку там, где её никто бы никогда не стал искать. А как только бы все улеглось, он бы вернулся туда и преспокойно забрал свой револьвер.

– Ага, а тут как по заказу появляется белый кабриолет. Ни тебе окна не надо разбивать, ни двери взламывать – только легким движением руки закинуть «пушку» в машину и тут же как ни в чем не бывало начать разглядывать витрины.

– Да, вполне вероятно, что так оно и было. Во всяком случае, именно этим можно объяснить, почему мужчина побежал за машиной, прося девушку остановиться, но не стал кричать, опасаясь привлечь к себе внимание.

– Мне такая версия нравится, Пит. Очень нравится. А не тот ли это парень, который заморил Грира угарным газом?

– Если убийца Грира – мужчина, что ж, неплохая мысль.

– А, ты все-таки не исключаешь из круга подозреваемых особ женского пола?

– Кстати, об особах, давай-ка выясним, что это за девица с белым кабриолетом.

Как я и предполагал, чтобы найти белый кабриолет, нам со Стэном понадобилось все-то задать несколько вопросов и проехать четыре квартала на казенном «плимуте». Хозяин кулинарии сообщил нам, что девушка была его постоянной клиенткой, а её кабриолет – светло-розовый «крайслер» этого года выпуска – принадлежал её другу, с которым она снимала квартиру в доме неподалеку. Приехав по указанному адресу, мы сразу увидели светло-розовый "крайслер"-кабриолет, припаркованный напротив нужного нам дома, и после недолгих поисков выудили из-под красных подушек заднего сиденья револьвер.

Вот так просто.

Револьвер был просто загляденье – боевой «смит-энд-вессон» 38-го калибра, в отличном состоянии за исключением одной мелочи.

Недоставало одной накладки на рукоятке.

– Ну, теперь ясно, откуда у Грира эта костяная накладка, которую мы нашли у него в кармане. – хмыкнул Стэн. – Похоже, в Эрни стреляли из его же собственной «пушки».

– Не обязательно, Стэн, – возразил я. – То, что мы нашли у него накладку именно от этого револьвера – факт. Но это ещё не означает, что он принадлежал Гриру.

– А может, у него украли этот «смит». Уж не его ли он держал в ящике письменного стола?

– Пока не могу тебе ничего сказать. И давай-ка отнесем его к себе, пока тут не начала собираться толпа зевак.

В «плимуте» я разобрал револьвер, а Стэн светил мне фонариком, пока я его изучал. Один из шести патронов в барабане отсутствовал, а серийный номер был аккуратно спилен.

– Мда, – протянул Стэн, – никто бы не стал так тщательно спиливать номер только хохмы ради. Ты прав, Пит. Мы напали на след.

– Немного дополнительной работы для баллистической экспертизы. Три-четыре часа в кислотной ванне – и этот малыш все нам расскажет о своем происхождении.

Дело в том, что когда серийный номер выбивается на стали, штамповка вызывает изменения молекулярной структуры в нижних слоях металла. Так что почти во всех случаях номер – на этой стадии анализа называемый «татуировка» – можно восстановить путем полировки поверхности до зеркального блеска и последующего нанесения особой микстуры, состоящей из смеси соляной кислоты, дистиллированной воды, этилового спирта и медного купороса.

За двадцать минут пути до главного управления, где размещается отдел баллистической экспертизы, мы со Стэном обменялись лишь дюжиной слов. Мы словно боялись спугнуть госпожу удачу, так неожиданно нам подвалившую.

Пока Стэн разбирался со «смит-энд-вессоном» и пулей, найденной нами в подвале, я стал названивать к нам в отделение в надежде узнать последние новости.

Новости были.

Госпожа удача нам явно благоволила.

Взяли Ударника Дугана.