Текст книги "Частное расследование"

Автор книги: Джонатан Келлерман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)

– Ехала по автостраде – от такого спятить можно. А они уверены, что это была она?

– Нет, – ответил Майло. – Они уверены лишь в том, что это была точно такая же машина, как у нее.

– Значит, это должна быть она. Сколько может существовать этих чертовых «серебряных зорь»?

Рэмп взглянул вниз, торопливо заправил рубашку.

Майло сказал:

– Следующим шагом будет обзвонить авиакомпании, потом завтра с утра пойти в банк и взглянуть на ее финансовые документы.

Рэмп впился в него взглядом, нащупал, словно слепой, край стоявшего поблизости кресла и опустился на сиденье, не сводя с Майло глаз.

– То, что вы говорили вначале, – ну, что это... что она убежала из дома. Вы ведь теперь думаете, что это точно, не так ли?

– Я пока ничего не думаю, – ответил Майло с мягкостью, которая удивила меня и заставила Рэмпа поднять голову чуть выше. – Я просто иду шаг за шагом – делаю то, что необходимо сделать.

Где-то в доме громко хлопнула дверь.

Рэмп вскочил, будто подброшенный пружиной, и выбежал из комнаты. Через несколько секунд он вернулся, ведя за собой Мелиссу.

Поверх рубашки на ней был надет жилет «сафари» цвета хаки, на ногах – ботинки с налипшей на них грязью и травой.

– Я велела ребятам Сабино проверить участок, – сказала она. – На всякий случай. – Быстро взглянула на Рэмпа. – Что тут у вас происходит?

Майло повторил ей то, что узнал.

– Автодорога, – произнесла Мелисса. Одна ее рука подкралась к другой и стала мять.

Рэмп сказал:

– Это совершенно непонятно, правда?

Она проигнорировала его, уперлась руками в бедра и повернулась лицом к Майло.

– Ладно, по крайней мере, с ней ничего не случилось. Что делать дальше?

– До утра буду висеть на телефоне, – ответил Майло. – Утром иду в банк.

– Зачем ждать до утра? Я прямо сейчас позвоню Энгеру и скажу, чтобы приехал сюда. Это самое малое, что он может сделать, – он неплохо зарабатывает на ведении дел нашей семьи.

– Хорошо. Скажите ему, что мне нужно просмотреть документацию вашей матери.

– Подождите здесь. Я позвоню ему прямо сейчас.

Она вышла из комнаты.

Майло сказал:

– Слушаюсь, мэм.

18

Она вернулась с клочком бумаги и вручила его Майло.

– Он примет вас там – вот адрес. Мне пришлось сказать ему, в чем дело, и дать понять, что от него требуется держать это при себе. Что делать мне, пока вас не будет?

– Звоните в авиакомпании, – ответил Майло. – Узнавайте, не покупал ли кто-нибудь билета куда-нибудь на имя вашей мамы. Говорите, что вы ее дочь и что она вам срочно нужна. Если это не сработает, пофантазируйте немного – ну, кто-то болен, и вам нужно обязательно разыскать ее по просьбе медиков. Проверьте вылеты из Лос-Анджелеса, Бербанка, Онтарио, Джон-Уэйна и Линдберга. Если хотите сделать это по-настоящему тщательно, проверьте и на девичью фамилию мамы. Я снова вернусь только в том случае, если в банке произойдет нечто неординарное. Вот мой домашний телефон.

Нацарапав номер на оборотной стороне листка, который она ему только что вручила, он оторвал половину и отдал ей.

– Звоните мне, если узнаете хоть что-то,– попросила Мелисса. – Даже если это будет казаться незначительным.

– Будет сделано. – Он повернулся к Рэмпу. – Вы оставайтесь здесь.

Рэмп, сидя в своем кресле, вяло кивнул.

Я спросил Мелиссу:

– Я что-нибудь могу для тебя сделать?

– Нет, – ответила она. – Спасибо. Мне совсем не хочется разговаривать. Я хочу что-то делать.Не обижайтесь, ладно?

– Я не обижаюсь.

– В случае чего я вам позвоню, – сказала она.

– Нет проблем.

– До встречи, – попрощался Майло и направился к двери.

– Я выйду с тобой, – сказал я.

– Как прикажешь. – Мы покатили под уклон по подъездной дорожке. – Но если бы у меня была возможность немножко придавить подушку, я бы и думать не стал.

Он ехал на принадлежащем Рику белом «порше-928». В приборную панель был встроен портативный сканер, которого не было, когда я последний раз видел машину. Он был включен на минимальную громкость и издавал ровный поток бормотания.

– Ого-го, – прокомментировал я, постучав по корпусу.

– Рождественский подарок.

– От кого?

– Мне от меня, – ответил Майло, нажимая на газ. «Порше» согласно замурлыкал. – Я все же думаю, что тебе надо поспать. Рэмп уже выглядит помятым, а девчонка держится на адреналине. Рано или поздно тебе придется вернуться сюда и поработать по специальности.

– Я не устал.

– Слишком взвинчен?

– Ага.

– Усталость на тебя навалится завтра. Как раз когда раздастся какой-нибудь панический звонок.

– Это уж точно.

Он тихо засмеялся и дал полный газ.

Ворота были открыты. Майло повернул налево на Сассекс-Ноул и еще раз налево. Крутнув баранку руля вправо, он немного переборщил, и ему пришлось выравниваться перед выездом на бульвар Кэткарта. В зданиях магазинов и фирм, стоявших вдоль торговой улицы, было темно. Уличные фонари светили молочно-опаловым светом, не достигавшим осевого газона.

– А вот и он, блещет всеми огнями. – Говоря это, Майло показал через улицу на залитое светом прожекторов одноэтажное здание в стиле греческого возрождения. Белый известняк. Самшитовая изгородь, небольшая лужайка с флагштоком. Над дверью банка надпись золотыми буквами: «ФЕРСТ ФИДЬЮШИЕРИ ТРАСТ».

Я сказал:

– Мне кажется, он маловат даже для того, чтобы сложить выручку от продажи выпечки.

– Не забывай: на первом месте качество, а не количество.

Он остановил машину перед банком. Направо была парковочная площадка на двадцать мест; въезд на нее обозначался двумя железными столбиками с протянутой между ними цепью, которая сейчас была опущена на землю. Черный «мерседес» стоял в одиночестве на первом месте с левой стороны. Как только мы вылезли из «порше», дверца черной машины открылась.

Вышедший человек закрыл дверцу и встал рядом, положив руку на крышку автомобиля.

Майло произнес:

– Я – Стерджис.

Человек выступил вперед, в круг света от уличного фонаря. На нем был серый костюм из легкого габардина, белая рубашка и желтый галстук в синий горошек. Такой же платок торчал у него из нагрудного кармана; обут он был в черные легкие туфли. Человек, умеющий быстро одеться среди ночи.

Он сказал:

– Я – Глен Энгер, мистер Стерджис. Надеюсь, миссис Рэмп не находится в опасности.

– Именно это мы и пытаемся выяснить.

– Сюда, пожалуйста. – Он указал в сторону входной двери банка. – Система охранной сигнализации отключена, но предстоит еще справиться вот с этим.

И он показал на четыре врезных замка взаимной блокировки, расположенные квадратом вокруг дверной ручки. Он вынул внушительную связку ключей, отделил один, вставил его в верхний правый замок, повернул и, дождавшись щелчка, вынул. Работал быстро и умело. У меня мелькнула мысль о профессиональном взломщике сейфов.

Я присмотрелся к нему внимательнее. Рост метр восемьдесят три, вес шестьдесят, седые волосы подстрижены «ежиком», длинное лицо, на котором при дневном свете был бы, вероятно, виден загар. Утолщенный нос, слишком маленький рот и крохотные прилегающие ушки. Как будто он покупал черты лица на распродаже и ему достались на размер меньше, чем нужно. По контрасту с густыми темными бровями его бесцветные глаза казались еще меньше, чем были на самом деле. На вид ему можно было дать от сорока пяти до пятидесяти пяти лет. Если его подняли с постели, то по нему это не было заметно. Перед тем как вставить четвертый ключ, он остановился и посмотрел в обе стороны безлюдной улицы. Потом на нас.

Ответный взгляд Майло ничего не выражал.

Энгер повернул ключ, нажал на дверь и чуть-чуть приоткрыл ее.

– Я очень встревожен из-за миссис Рэмп. То, что сказала Мелисса, прозвучало очень серьезно.

Майло кивнул все с тем же непроницаемым видом.

Энгер спросил:

– В чем именно, по вашему мнению, я могу быть вам полезен?

И посмотрел на меня.

– Доктор Алекс Делавэр, – сказал Майло. Как будто это все объясняло. – Первое, что вы можете сделать, это дать мне номера ее кредитных карточек и чековых счетов. Во-вторых, вы можете просветить меня относительно общего состояния ее финансов.

– Просветить вас, – повторил Энгер, все еще держась за дверную ручку.

– Ответить на несколько вопросов.

Энгер пошевелил нижней челюстью взад и вперед.

Просунув руку в приоткрытую дверь, он включил свет в помещении.

Внутри банк был отделан полированной древесиной вишневого дерева, ковровым покрытием чистого синего цвета и латунными аксессуарами, потолок украшало рельефное изображение сидящего на вершине орла. По одну сторону располагались три места кассиров и дверь с табличкой «ХРАНИЛИЩЕ», а по другую – три письменных стола со стульями. В центре помещения находился киоск обслуживания.

Здесь стоял запах лимонного воска, нашатыря и денег – таких старых, что они уже начали покрываться плесенью. Видя банк пустым, я почувствовал себя грабителем.

Энгер показал вперед и подвел нас к двери в глубине помещения, на которой было написано: «У.ГЛЕН ЭНГЕР, ПРЕДСЕДАТЕЛЬ И ПРЕЗИДЕНТ», а под надписью помещалась печать, ужасно напоминавшая ту, которой только что перестал пользоваться Рональд Рейган.

Эта дверь была заперта на два замка.

Энгер открыл их и сказал:

– Входите.

Его офис оказался маленьким и прохладным, и пахло в нем, как в новом автомобиле. Меблировка состояла из приземистого письменного стола – на нем было пусто, если не считать золотой ручки «Кросс» и лампы под черным абажуром, – и двух обитых коричневым твидом стульев с низким квадратным столом между ними. На столе лежало несколько переплетенных в кожу томов. Справа от письменного стола на подставке с колесиками располагался персональный компьютер. Задняя стенка была увешана семейными фотографиями, на каждой из которых фигурировала одна и та же компания: светловолосая жена, напоминающая Дорис Дей после шести месяцев неумеренной еды, четверо светловолосых мальчиков, два прекрасно ухоженных золотистых ретривера [10]10
  Охотничья поисковая собака.


[Закрыть] и сердитого вида сиамская кошка.

Другие стены были заняты парой стэнфордских дипломов, коллекцией гравюр Нормана Рокуэлла, вставленной в рамку Декларацией Независимости и высоким, до потолка, стеллажом со спортивными трофеями. Гольф, сквош [11]11
  Игра в мяч, похожая на теннис.


[Закрыть], плавание, бейсбол, легкая атлетика Призы двадцатилетней давности с выгравированным на них именем: Уоррен Глен Энгер. Более недавние – с именами Уоррена Глена Энгера-младшего и Эрика Джеймса Энгера. Я подумал о тех двух мальчиках, которые не принесли в дом никакого золота, и попробовал угадать их на фотографиях, но не смог. Улыбались все четверо.

Энгер занял место за письменным столом, поправил манжеты и посмотрел на часы. На тыльной стороне его рук росли темные курчавые волосы с рыжиной на концах.

Мы с Майло уселись на стулья с твидовой обивкой. Я посмотрел на стол. Тома в кожаных переплетах оказались справочниками. Это были списки членов трех частных клубов, которые все еще вели с городом борьбу по поводу допуска в свои члены женщин и представителей меньшинств.

– Вы частный детектив? – спросил Энгер.

– Верно.

– Какого рода информация вас интересует?

Майло вынул свой блокнот.

– Для начала общие размеры состояния миссис Рэмп. Как распределяются ее средства. Не снимала ли она недавно значительных сумм со счетов.

Энгер шевельнул бровями.

– И зачем же все это вам нужно, мистер Стерджис?

– Меня наняли для поисков миссис Рэмп. Всякий хороший охотник должен знать свою добычу.

Энгер нахмурился.

Майло сказал:

– Характер ее банковских операций может мне кое-что сказать о ее намерениях.

– Намерениях в каком смысле?

– Если обнаружатся факты снятия со счета необычно крупных сумм, то это может означать, что она собиралась предпринять какое-то путешествие.

Энгер покивал чуть заметным движением головы.

– Понимаю. Но в данном случае ничего подобного не было. А размеры ее состояния? Что скажет вам эта цифра?

– Мне надо знать, что поставлено на карту.

– Поставлено на карту в каком плане?

– В плане того, как долго ока сможет скрываться, если делает это по своей воле.

– Не хотите ли вы сказать...

– И в плане того, кто все это наследует, если дело обстоит иначе.

Энгер подвигал челюстью.

– Это звучит зловеще.

– Ничуть. Мне просто нужно очертить границы.

– Понимаю. А что вы самидумаете? Что могло с ней случиться, мистер Стерджис?

– У меня недостаточно информации, чтобы думать что-либо. Именно затем я здесь.

Энгер откинулся назад вместе с креслом, закрутил конец галстука в трубочку, потом дал ему раскрутиться.

– Я очень беспокоюсь за ее благополучие, мистер Стерджис. Вам, очевидно, известна ее проблема – эти страхи. При мысли о том, что она оказалась там одна... – Энгер покачал головой.

– Мы все обеспокоены, – сказал Майло. – Так не лучше ли нам приступить к делу?

Энгер повернул кресло в одну сторону, опустил его и вернулся вместе с ним в прежнее положение – лицом к центру стола.

– Дело в том, что банку необходимо поддерживать определенный уровень...

– Я в курсе того, что необходимо делать банку, и уверен, что вы это делаете отлично. Но речь идет об исчезнувшей женщине, семья которой хочет, чтобы ее нашли как можно скорее. Так что давайте включаться в поиски.

Энгер не шелохнулся. Но у него было такое выражение лица, будто он прищемил палец дверцей машины и старается не показать виду.

– Кто именно является вашим официальным клиентом, мистер Стерджис?

– Мистер Рэмп и мисс Дикинсон.

– Дон не сообщил мне об этом.

– Он испытал небольшое перенапряжение и сейчас отдыхает, но не стесняйтесь, позвоните ему.

– Перенапряжение? – переспросил Энгер.

– Беспокойство за благополучие жены. Чем дольше ее нет, тем сильнее стресс. В случае везения все разрешится само собой, и семья будет чрезвычайно признательна тем, кто помог ей, когда она в этом нуждалась. Люди обычно запоминают подобные вещи.

– Да, конечно. Но это часть моей дилеммы. С одной стороны, все разрешится само собой, а с другой – финансовое положение миссис Рэмп будет только зря предано гласности без надлежащих юридических оснований. Ибо лишь у миссис Рэмп есть юридическое основание просить о выдаче этой информации.

– Аргумент серьезный, – заметил Майло. – Если хотите, мы сейчас уйдем отсюда и зафиксируем тот факт, что вы предпочли отказать в содействии.

– Нет, – сказал Энгер. – В этом не будет необходимости. Ведь Мелисса достигла совершеннолетия – хотя и совсем недавно. Учитывая... ситуацию, думаю, что будет правильно, если в отсутствие матери такого рода семейные решения будет принимать она.

– А что за ситуация, о которой вы говорите?

– Она – единственная наследница матери.

– Рэмп не получает ничего?

– Только небольшую сумму.

– Небольшую – это сколько?

– Пятьдесят тысяч долларов. Позвольте мне оговориться, что таковы факты, как они мне известны на сегодняшний день. Юридические дела семьи ведет фирма «Рестинг, Даус и Кознер». У них офис в центре. Они могли составить новые документы, хотя я и сомневаюсь в этом. Обычно меня держат в курсе любых изменений – мы ведем всю бухгалтерию семьи, получаем копии всех документов.

– Назовите мне еще раз фамилии этих адвокатов, – попросил Майло, держа наготове ручку.

– Рестинг. Даус. И Кознер. Это отличная старая фирма – двоюродным дедушкой Джима Дауса был Дж. Хармон Даус, член Верховного суда Калифорнии.

– А кто личный адвокат миссис Рэмп?

– Джим-младший, сын Джима Дауса. Джеймс Мэдисон Даус-младший.

Майло записал.

– Можете дать мне номер его телефона?

Энгер назвал семь цифр.

– Пятьдесят тысяч, которые достаются Рэмпу, – это результат добрачного соглашения?

Энгер кивнул.

– В соглашении говорится, насколько я помню, что Дон отказывается от притязаний на какую-либо часть состояния Джины, кроме единовременно выплачиваемой наличными суммы в пятьдесят тысяч долларов. Очень простой контракт – самый короткий из всех, что мне доводилось видеть.

– Кому принадлежала эта идея?

– По существу, Артуру Дикинсону, первому мужу Джины.

– Глас из могилы?

Энгер пошевелился в кресле и с неудовольствием посмотрел на собеседника.

– Артур хотел, чтобы Джина была хорошо обеспечена. Он очень остро чувствовал разницу в их возрасте. И ее хрупкость. В завещании он поставил условием, что никто из последующих мужей не будет иметь права наследования.

– Это законно?

– По этому вопросу, мистер Стерджис, вам следует проконсультироваться у адвоката. Дон определенно не выражал желания оспорить это условие. Ни тогда, ни потом. Я присутствовал при подписании соглашения. И лично его засвидетельствовал. Дон был целиком согласен. Более того, он был в восторге. Заявил, что готов отказаться даже от пятидесяти тысяч. Сама Джина настояла на соблюдении буквы завещания Артура.

– Почему?

– Ведь Дон ее муж.

– Тогда почему она не пыталась дать ему больше?

– Я не знаю, мистер Стерджис. Вам придется спросить у... – Энгер смущенно улыбнулся. – Конечно, я могу лишь догадываться, но полагаю, что ей было немного неудобно – все происходило за неделю до свадьбы. Большинству людей бывает неприятно обговаривать финансовые вопросы в такое время. Дон уверил ее, что к нему это не относится.

– Похоже, он женился на ней не из-за денег.

Энгер холодно взглянул на Майло.

– Очевидно нет, мистер Стерджис.

– У вас есть какие-нибудь соображения относительно того, почемуон на ней женился?

– Полагаю, он любилее, мистер Стерджис.

– И они счастливы друг с другом, насколько вам известно?

Энгер откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди.

– Проверяете собственного клиента, мистер Стерджис?

– Стараюсь получить полную картину.

– Искусство никогда не было моей сильной стороной, мистер Стерджис.

Майло посмотрел на спортивные трофеи и спросил:

– Вас больше устроит, если я буду оперировать спортивными терминами?

– Боюсь, что нет.

Майло улыбнулся и что-то записал.

– Ладно, вернемся к основным фактам. Мелисса – единственная наследница.

– Правильно.

– Кто унаследует состояние, если Мелисса умрет?

– Думаю, ее мать, но здесь мы выходим за рамки моей компетенции.

– Хорошо, давайте вернемся в них. Что же наследуется? О каких размерах состояния идет речь?

Энгер заколебался – осторожность банкира. Потом сказал:

– Около сорока миллионов. Все инвестировано в крайне консервативные ценные бумаги.

– Например?

– Не облагаемые налогом муниципальные акции штата.

Калифорния разряда дубль-А и выше, ценные акции компаний и промышленные акции, казначейские векселя несколько холдингов на вторичном и третичном ипотечном рынке. Ничего спекулятивного.

– Какой она получает ежегодный доход от всего этого?

– От трех с половиной до пяти миллионов, в зависимости от процентного дохода.

– Это все проценты?

Энгер кивнул. Разговор о цифрах выманил его из скорлупы, заставил расслабиться.

– Других поступлений нет. В самом начале Артур занимался архитектурой и строительством, но большую часть того, что он накопил, составили авторские гонорары за так называемый подкос Дикинсона – это разработанный им процесс, что-то связанное с упрочением металла. Незадолго до смерти он продал все права на это изобретение, и хорошо сделал – уже появились новейшие методики, превзошедшие его собственную.

– Почему он продал изобретение?

– Он тогда только что удалился отдел, хотел посвятить все свое время Джине – ее медицинским проблемам. Вам известна ее история – это нападение?

Майло кивнул.

– Есть соображения относительно того, почему она стала жертвой нападения?

Вопрос сильно удивил Энгера.

– Я учился в университете, когда это случилось, – читал обо всем в газетах.

– Это не совсем ответ на мой вопрос.

– О чем же вы спросили?

– О мотиве этого нападения.

– Не имею ни малейшего представления.

– Может, слышали какие-то местные версии?

– Я не интересуюсь сплетнями.

– Ни минуты в этом не сомневаюсь, мистер Энгер, но если бы интересовались, то что бы вы могли услышать?

– Мистер Стерджис, – сказал Энгер, – вам надо понять, что Джина очень долго нигде не показывалась. Она не является темой для местных сплетен.

– А в то время, когда было совершено нападение? Или вскоре после этого, когда она перебралась в Сан-Лабрадор? Ходили какие-нибудь слухи?

– Насколько помнится, общее мнение было таково, что он не в своем уме – тот маньяк, который это сделал. А сумасшедшему разве нужен какой-то мотив?

– Наверно, нет. – Майло посмотрел свои записи. – А что, эти весьма консервативные капиталовложения, о которых вы упоминали, тоже была идея Дикинсона?

– Безусловно. Правила инвестирования сформулированы в завещании. Артур был человеком весьма осторожным – коллекционирование произведений искусства было единственной его расточительной причудой. Если бы он мог, то и одежду покупал бы в магазине готового платья.

– Вы считаете, что он был слишком консервативен?

– Судите сами. Свои накопления по авторским правам он мог бы вложить в недвижимость и при умелом использовании превратить в действительно крупное состояние – в двести или триста миллионов. Но он настаивал на надежности, на отсутствии риска, и мы сделали так, как он распорядился. И до сих портак делаем.

– Вы с самого начала были его банкиром?

– Наш банк. Его основал мой отец. Он и работал непосредственно с Артуром.

Лицо Энгера сморщилось. Не очень-то приятно делиться заслугами.

У него в кабинете не было портрета Основателя. Как, впрочем, и в главном зале банка.

Портрета Артура Дикинсона не было в доме, который он построил. Интересно, почему?

Майло спросил:

– Вы оплачиваете все ее счета?

– Все, за исключением небольших покупок за наличные – мелких расходов по хозяйству.

– Какую сумму вы выплачиваете ежемесячно?

– Одну минуту, – сказал Энгер, поворачиваясь к компьютеру. Он включил машину, подождал, пока она разогреется и просигналит готовность, потом нашел нужные клавиши, отстучал, подождал, отстучал еще что-то и наклонился вперед, когда экран заполнился буквами.

– Вот, пожалуйста – в прошлом месяце на оплату счетов ушло тридцать две тысячи двести пятьдесят восемь долларов и тридцать девять центов. В позапрошлом месяце было чуть больше тридцати тысяч – и это вполне обычно.

Майло встал, обошел стол и стал смотреть на экран. Энгер хотел было закрыть от него экран рукой – совсем как отличник, загораживающий свою контрольную. Но Майло смотрел на экран через его голову и уже записывал, так что банкир опустил руку.

– Как видите, – продолжал он, – семья живет сравнительно просто. Большая часть бюджета идет на зарплату обслуживающему персоналу, расходы по содержанию дома, страховые премии.

– Никаких закладных?

– Никаких. Артур купил пляжный домик за наличные и жил в нем, пока строил большой дом.

– А налоги?

– Деньги для уплаты налогов идут с отдельного счета. Если вы будете настаивать, я вызову этот файл, но из него вы ничего не узнаете.

– Уважьте меня, – сказал Майло.

Энгер потер подбородок и отстучал строку. Компьютер ответил переваривающими звуками. Энгер опять потер подбородок, и я заметил, что кожа у него вдоль челюсти слегка раздражена. Перед приездом сюда он побрился.

– Вот, – произнес он, когда экран вспыхнул янтарным светом. – Сумма федеральных налогов и налогов штата за прошлый год составила чуть меньше миллиона долларов.

– Значит, остается от двух с половиной до четырех миллионов долларов.

– Приблизительно.

– Куда они идут?

– Мы их реинвестируем.

– Акции и боны?

Энгер кивнул.

– Миссис Рэмп берет какую-то наличность для своих нужд?

– Ее персональное содержание составляет десять тысяч долларов в месяц.

– Содержание?

– Так установил Артур.

– А ей разрешается брать больше?

– Все деньги принадлежат ей, мистер Стерджис. Она может брать, сколько захочет.

– И она это делает?

– Что «это»?

– Берет ли больше десяти тысяч.

– Нет.

– А расходы Мелиссы?

– Они покрываются из особого трастового фонда.

– Значит, речь идет о ста двадцати тысячах в год. За сколько лет?

– С тех пор, как умер Артур.

Я сказал:

– Он умер незадолго до рождения Мелиссы. Получается чуть больше восемнадцати лет.

– Восемнадцать умножить на двенадцать будет сколько? – размышлял Майло. – Около двухсот месяцев...

– Двести шестнадцать, – задумчиво уточнил Энгер.

– И на десять – это получается больше двух миллионов долларов. Если миссис Рэмп положила эти деньги в другой банк на проценты, то сумма могла удвоиться, верно?

– У нее не было причины так поступать, – сказал Энгер.

– Тогда где же эти деньги?

– А почему вы думаете, что они где-то есть, мистер Стерджис? Вероятно, она истратила их – на личные вещи.

– Два миллиона с хвостиком на личные вещи?

– Уверяю вас, мистер Стерджис, что десять тысяч долларов в месяц для женщины ее положения вряд ли заслуживают упоминания.

Майло сказал:

– Наверно, вы правы.

Энгер улыбнулся.

– Очень легко дать себя ошеломить всем этим нулям.

Но поверьте, эти деньги незначительны и кончаются быстро. У меня есть клиентки, тратящие больше на одно меховое манто. А теперь могу я еще чем-нибудь быть вам полезен, мистер Стерджис?

– Есть ли у мистера и миссис Рэмп какие-нибудь общие счета в банке?

– Нет.

– Мистер Рэмп тоже держит свои финансы у вас?

– Да, но я предпочел бы, чтобы вы обсуждали его финансы непосредственно с ним.

– Конечно, – согласился Майло. – А теперь перейдем к номерам кредитных карточек.

Пальцы Энгера заплясали по клавиатуре. Машина заурчала. Потом мигнула.

– Имеются три карточки. «Америкэн экспресс», «Виза» и «Мастер-Кард». – Он показал. – А вот их номера. Под каждым обозначены суммы кредита и общие суммы покупок за текущий финансовый год.

– Это все? – спросил Майло, записывая цифры.

– Это все, мистер Стерджис.

Майло закончил списывать данные.

– В общей сложности по трем кредитным карточкам она имеет около пятидесяти тысяч кредита в месяц.

– Сорок восемь тысяч пятьсот пятьдесят пять.

– Никаких покупок по карточке «Америкэн экспресс» – да и по другим не густо. Похоже, она почти совсем ничего не покупает.

– Нет необходимости, – сказал Энгер. – Мы все берем на себя.

– Немного напоминает жизнь ребенка.

– Простите?

– То, как она живет. Словно маленький ребенок. Получает карманные деньги, обо всех ее нуждах заботятся другие, никаких хлопот, никаких неприятностей.

Энгер скрючил пальцы руки над клавиатурой.

– Конечно, очень забавно высмеивать богатых, мистер Стерджис, но я заметил, что и вы неравнодушны к материальным забавам.

– Правда?

– Ваш "порше ". Вы выбрали эту машину из-за того, что она для вас значит.

– Ах, это, – сказал Майло, вставая. – Я ее взял во временное пользование. Мой обычный транспорт гораздо менее выразителен.

– В самом деле?

Майло взглянул на меня.

– Скажи ему.

– Он ездит на мопеде, – изрек я. – Удобнее вести наблюдение.

– Кроме тех случаев, когда идет дождь. Тогда я беру с собой зонт.

* * *

Когда мы опять уже ехали в «порше», он сказал:

– Похоже, крошка Мелисса ошибалась относительно намерений отчима.

– Истинная любовь? Но они почему-то не спят вместе.

Он пожал плечами.

– Может, Рэмп любит ее за душевную чистоту.

– Или собирается в один прекрасный день оспорить брачный контракт.

– Ну и подозрительный же ты тип, – усмехнулся он. – Между тем, придется поломать голову над этими карманными деньгами.

– Два миллиона? – сказал я. – Так, мелочишка на сладости. Не давайте нескольким нулям ошеломить вас, мистер Стерджис.

– Боже меня упаси.

Он вернулся на бульвар Кэткарта и ехал не спеша.

– Самое интересное, он в чем-то прав. Такой доход, как у нее – сто двадцать тысяч в год, – действительно мог показаться мелочью. Если она его потратила.Но я был у нее в комнате и не видел там ничего, что стоило бы таких денег. Книги, журналы и домашний спортзал никак не стоят ста двадцати кусков в год – черт возьми, у нее нет даже видеомагнитофона. Деньги идут на лечение, но она лечится только последний год. И если она тайно не занимается какой-нибудь благотворительностью, то за восемнадцать лет непотраченное содержание должно составить весьма приличную сумму. По чьим угодно меркам. Может, надо было прощупать ее матрас.

– Не исключено, что на эти деньги и были куплены эстампы Кассатт – и один и другой.

– Возможно, – согласился он. – Но все равно остается очень много. И если она действительно положила деньги в какой-то другой банк, то нам придется во что бы то ни стало отыскать их как можно скорее.

– Как она могла иметь дело с другим банком, не выходя из дома?

– Ну, ради таких денег многие банки не поленились бы прийти к ней сами.

– Но ни Рэмп, ни Мелисса не упоминали ни о каких визитах банкиров.

– Верно. Так что, возможно, она просто припрятала их. На черный день. И может быть, этот черный день наступил, и в эту самую минуту они зажаты у нее в потном кулачке.

Я задумался над этим.

– Ну, как это тебе? – спросил Майло.

– Богатая леди везет в «роллсе» мегабаксы. Это читается как «жертва».

Он кивнул.

– На ста языках, чтобы мне сгореть.

* * *

Мы поехали обратно в Сассекс-Ноул за моей машиной. Ворота были закрыты, но два расположенных над ними прожектора были включены. Добро пожаловать домой, так сказать. Потуга на оптимизм, казавшаяся жалкой в тишине предрассветных часов.

– Черт с ней, с машиной, – сказал я. – Заберу ее завтра.

Не говоря ни слова, Майло развернулся в обратную сторону и поехал назад, к бульвару Кэткарта, набирая скорость и просто блестяще управляясь с «поршем». Мы мчались в западном, калифорнийском направлении и буквально за считанные секунды повернули на Арройо-Секо. Потом оказались на автостраде, пустынной и темной под порывами ветра.

Но Майло все равно продолжал поиск, смотря то в одну сторону, то в другую, то в зеркало заднего обзора. И лишь когда мы доехали до развязки, откуда можно было попасть в центр города, он увеличил громкость на сканере и стал слушать, какие беды сочли возможным причинить друг другу люди на рассвете нового дня.