Текст книги "Шесть ворот на свободу"

Автор книги: Джон Макинтош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глава 8

Регина долго лежала, не открывая глаз – она не хотела просыпаться. Ни одно из пробуждений не было похоже на другое. Иногда все чувства были обострены, а все тело болело. На этот раз Регина чувствовала себя очень уютно и ей хотелось спать.

Она смутно вспомнила, что покинула удобное место, чтобы отправиться туда, где было совсем не так хорошо и где все было чужое. Регина прекрасно помнила, но знала, что сейчас его нет рядом. Где-то в глубине ее сознания прозвучал тревожный сигнал, предупреждая, что она лежит с закрытыми глазами и, следовательно, совершенно беззащитна – а такая неосторожность в незнакомом мире – непростительна.

На это предупреждение можно было не обращать внимания, как на звонок будильника, чтобы продлить столь драгоценные минуты сладкого сна. Но постепенно Регина все-таки проснулась, резко села и открыла глаза, вспомнив, еще до того, как огляделась по сторонам, что на самом деле находится вовсе не на планете Лэндфол с ее странным климатом. Она побывала там и вернулась назад в свой мир.

На площадке лестницы, ведущей к Воротам на Лэндфол, Рекс соорудил для нее уютное гнездышко, положив на пол паралон, и сделал небольшую калиточку там, где начинались ступеньки, чтобы она, вернувшись в Чистилище, не покатилась вниз по ступенькам. Понимая, что для Регины путешествие на другие планеты проходит гораздо тяжелее, чем для них с Венерой, Рекс сделал все, что мог, чтобы облегчить ей этот переход. На площадке была еда и лимонный сок, и Регина с удовольствием напилась.

Только вот… она была здесь одна. Венера должна вернуться с Нери только через несколько недель, зато Рекс вполне мог вернуться раньше нее, особенно, если учитывать то, что она была вынуждена провести восемь лишних дней на Лэндфоле.

Регину непроизвольно передернуло от некоторых воспоминаний, связанных с этой планетой, а потом она с облегчением вздохнула, вспомнив, что все-таки благополучно вернулась домой. Она даже на какое-то мгновение пожалела, что была против изучения Ворот. Все уже давно могло бы закончиться.

Рекс еще не вернулся, Регина поняла это сразу по возвращении из Лэндфола. Она по-настоящему о нем беспокоилась. Только благодаря удаче и ее собственной храбрости, о которой, впрочем, она была не особенно высокого мнения, Регине удалось вернуться в Чистилище.

Она совершила несколько отчаянных поступков, но только потому, что у нее не было выбора – прыгнула с самого верхнего этажа огромного дома в черные бурлящие воды Корона, например. Но Рекс был совсем не таким, как она.

Если ты очень сильный человек, это вовсе не означает, что ты неуязвим, но именно потому, что Регина была слабее многих, она понимала, что часто грубая сила вместо того, чтобы одержать победу, неминуемо терпит поражение.

Возможно, с Венерой не произошло бы того, что случилось с ней самой на Лэндфоле.

Ее черный пластиковый теплокостюм был все еще влажным внутри. Несмотря на то, что переход занимал несколько дней, в результате чего возникло чувство голода и жажда, мокрая одежда не высыхала. Сейчас в Чистилище был день, и Регина согрелась, ей было хорошо и уютно. Но ей все равно очень хотелось как можно скорее оказаться в доме, только вот находилась она в самой удаленной от дома точке, на южной границе в то время как дом располагался на противоположной границе их мира, неподалеку от Ворот, ведущих на Буллан.

Регина открыла замок, спустилась вниз по лестнице и поспешила к дому. Вскоре ей пришлось снять теплокостюм, она спрятала его в кустах на случай, если Рекс заинтересуется предметом, произведенным на Лэндфоле, единственном, который ей удалось прихватить с собой.

Скоро она почувствовала жажду и голод, и поняла, что, несмотря на все испытания, выпавшие на ее долю на Инверкороне, она находится в гораздо лучшем состоянии, чем когда они с Рексом вернулись с Крэсты, или когда они еще только попали туда. Регина больше не останавливалась, пока не добралась до дома.

Дом… наслаждаясь теплой ароматизированной водой в ванне, от которой почти перестали болеть ссадины и синяки, да и, вообще, ей стало намного лучше, Регина вспомнила, как однажды сказала Рексу, что Земля это их дом. Да, так было. И, тем не менее, теперь ей все меньше и меньше хотелось туда возвращаться. Лэндфол помог ей излечиться.

Ей причинили боль и унижали и только за то, что она была с Земли… Разве быть Землянином так уж почетно? Рекс никогда этого не считал.

Теперь для Регины домом стало Чистилище. Забавно, что Рекс, которого почти ничто не связывало с Землей, собирался туда вернуться, а она, испытывая раньше эмоциональную привязанность к Земле, как и миллионы людей, раскиданных по всей галактике, совсем не стала бы переживать, если бы ей больше никогда не удалось увидеть родную планету.

Конечно, если в Чистилище были Ворота с отчетливой надписью «Земля», она бы в них вошла. Но никогда не сделала бы этого добровольно.

Регина все еще была в ванне, когда почувствовала, что Рекс вернулся. Она с облегчением рассмеялась, и уже почти выбралась из ванны, чтобы броситься ему навстречу, но потом передумала и снова опустилась в воду. Она не чувствовала ничего неприятного в состоянии Рекса. Он, естественно, сразу же пойдет к дому – так они договорились. Поскольку Ворота на Байрон были самыми ближними к дому, если не считать Буллан, Рекс вернется примерно через час. Ей нужно было за это время привести себя в порядок и пройтись по дому, чтобы он снова выглядел жилым.

* * *

– Давай ты первый, Рекс, – сказала Регина.

Они сидели на веранде с бутылкой вина, которую Рекс принес с Байрона. Регина, в длинном мягком, белом платье, сидела, уютно свернувшись на диване.

Рекс задумчиво посмотрел на нее и вдруг сказал:

– Ты изменилась, Регина.

– В главном, нет, – ответила Регина. – Конечно, меня чуть не убили мужчины и женщины, и природная стихия, несколько раз меня били палками, мне пришлось переплыть ледяную реку, я избежала изнасилования только потому что мой обидчик временно оказался импотентом, ветер, такой сильный, что тебе и не снилось, толкал меня прямо на деревья в лесу, мне практически перерезали горло…

– Что?

– На самом деле, это была скорее угроза, чем серьезная попытка убийства, кроме того, ты же видишь, что хирург – его сразу вызвали – сделал все так, что шрама даже не будет видно. – Регина пожала плечами. – Знаешь, теперь, когда все уже позади, это не имеет никакого значения – мне ведь не придется снова проходить через это. Может быть, я вправду изменилась, Рекс, но причина не в том, что я пережила. Расскажи, что произошло с тобой, Рекс.

– Ну, со мной не было ничего похожего на то, что случилось с тобой. Ладно, слушай.

Его история совсем не была интересной или захватывающей.

Планета Байрон была очень похожа на Землю. Никто не беспокоил Рекса, кроме одного маньяка, напомнившего ему о Буллане. Регина подумала про себя, что такая встреча оказалась для нее бы фатальной. А Рекс упомянул о ней, как о чем-то, не имеющем никакого значения.

Байрон был безумным миром. Если не считать Двадцатников, чье присутствие здесь казалось более необходимым, чем где бы то ни было, чтобы поддерживать хотя бы видимость порядка, все жители этой планеты страдали маниакально-депрессивным психозом и совершенно непредсказуемо реагировали друг на друга. Они беспрестанно переходили от состояния безудержного веселья в состояние самой черной депрессии. Уровень самоубийств здесь был самым высоким в галактике.

– Ну, не выше, чем на Чатере, – заметила Регина, которая слушала Рекса, почти не перебивая. – Там он равняется ста процентам.

Байрон был миром фантастических излишеств.

– Венера нашла бы подходящее слово, чтобы охарактеризовать этот мир, – сказал Рекс. – Я не могу.

Может быть, декаданс. Иногда все происходящее напоминало мне Рим в самые худшие времена, когда люди принимали участие в самых кошмарных оргиях, а на следующее утро хладнокровно убивали друг друга. Инцест – у них это святое дело. Мужчина, не переспавший со своей привлекательной дочерью, считается ну, скажем… необычным. Таких на Байроне совсем немного, потому что для любой девушки, достигшей половой зрелости, пример Электры является обязательным для подражания. На Байроне так отчаянно ищут Что-то, этот поиск так занимает умы, что они стремятся испробовать все, каким бы мерзким их новое приключение не было.

Рекс покачал головой, словно пытаясь прогнать отвратительные воспоминания.

– Я задержался дольше, чем было необходимо, пытаясь отыскать там то, чего на Байроне нет. Найди кого-нибудь, кто хочет развлечься, и он отдаст тебе половину всего, что у него есть. Я попытался поговорить с некоторыми Двадцатниками, но единственное, что мне удалось понять, это то, что они считают своим долгом следить за тем, чтобы ситуация не стала еще хуже. Они словно миссионеры среди самых безнадежных дикарей. Достаточно, или тебе нужны еще подробности?

– Хорошее, – сказала Регина, которая сидела, потягивая вино, – очень хорошее вино. Разве это не имеет никакого значения?

– Никакого. Мне дали его Двадцатники, которые сделали его сами. Они дали мне несколько мелочей, потому что я немного им помог, мелочей, которые представляют все самое лучшее, что есть на Байроне – несколько картин, которые мы могли бы где-нибудь повесить, очень странное платье для тебя – великолепное или безумное, я не знаю, книга, в которой никто ничего не понимает, но которую читают не отрываясь. Я оставил все это возле Ворот и поспешил сюда.

Регина поднялась и начала ходить по комнате, но не взволнованно, а с той удивительной легкой грацией, которая до сих пор была присуща только Венере. Рекс не сводил с нее восхищенного и удивленного взгляда.

Он много раз говорил себе, что любит Регину, миниатюрную привлекательную девушку, с которой его соединили две металлические пластинки на саркофагах. По мере того, как развивались и становились глубже их отношения, он начал понимать, что слишком спешит. Они оба попали в зыбучие пески… ведь ни один из них не знал, что их ждет в будущем, и они не помнили своего прошлого.

Теперь, глядя на Регину, он сделал неожиданное открытие:

Регина была самой прекрасной и желанной в мире. И не важно, какой она могла показаться кому-нибудь другому.

Она была Региной. Если бы оказалось, что ее зовут как-нибудь иначе, для него она все равно осталась бы Региной.

Он ее любил.

Именно потому, что он ее любил, Рексу было трудно выносить без гнева и запоздалого сожаления, что он ничего не может сделать, слушая рассказ Регины о том, что произошло с ней на Лэндфоле. Если такое пришлось бы испытать собаке, это был бы позор, а ведь он сам до некоторой степени заставил ее покинуть Чистилище.

Отличительной чертой Лэндфола была злоба. Не та маниакальная ярость, с которой он встретился на Байроне, а холодная злоба, направленная, главным образом, против Земли, такой далекой и такой неумолимой.

К сожалению, как только Регина заговорила, ее акцент тут же ее выдал. После этого никакие мелочи уже не имели значения. На мелочи вообще редко обращали внимание в таких разбалансированных мирах, как те, что они повидали.

Только в Стрэнде 7, на Крэсте, самом лучшем из всех этих прогнивших миров, на мелочи обращали кое-какое внимание.

Крэста была единственным миром, который пытался жить вместо того, чтобы уничтожить самого себя.

В Лэндфоле не было Двадцатников. Частично по этой причине все мерзости, что есть в человеческой природе, цвели там пышным цветом, не сдерживаемые даже минимальными усилиями Двадцатников, как это было на Байроне. Регине не удалось узнать, почему на Лэндфоле не было Двадцатников, возможно, им было настолько отвратительно все это, что здесь происходило, что они покинули эту планету.

Когда стало ясно, что Регина с Земли, банда подростков, мальчишек и девчонок, побила ее палками. Ей на помощь пришли полицейские и отвели ее в участок, там ее заперли в открытом дворе, где было по колено снега, и совершенно про нее забыли.

Голодная и замерзшая, Регина целый час делала плотный сугроб, по которому могла бы перелезть через ворота, и она уже было совсем выбралась на свободу, но в этот момент произошло одно из климатических чудес Лэндфола.

Порыв обжигающей жары, мечущейся, кипящий сухой воздух заставил Регину задохнуться, и в считанные секунды растопили весь снег. И хотя дренаж здесь был прекрасным – иначе в Инверкороне было бы вообще невозможно жить – Регина по пояс промокла прежде, чем ушла вода. После того, как ураган ушел, во дворе осталось лишь несколько луж и пропала всякая надежда на спасение, поэтому она рискнула разбить окно и войти в одно из зданий. Впервые судьба ей улыбнулась – она оказалась в кладовой и смогла утолить голод.

Ей удалось довольно легко выбраться из здания, но ее серый комбинезон выделялся в этом городе, где все носили пластиковые термокостюмы с капюшонами. Снова собралась толпа, послышались оскорбительные выкрики – от насилия ее спасло лишь вмешательство маленького толстенького человечка, который, по всей видимости, был какой-то важной персоной.

* * *

Регина замолчала на некоторое время.

– Я могла бы рассказать тебе все как можно быстрее, без подробностей – наконец проговорила она. – Это не очень приятная история, и я постараюсь забыть все, что со мной произошло как можно быстрее. Самое главное про Инверкорон тебе уже известно. Это ужасный мир. Поселение родилось довольно давно, оно развивалось и субсидировалось, когда планет, подходящих для колонизации было не так много, а на Земле начался кризис перенаселения, и миллионы людей отправлялись в новые миры. В результате, Лэндфол оказался достаточно плотно населенным миром – там живет около семи или восьми миллиардов человек – не так много, если не считать, что в тех условиях обеспечение существования должно быть более надежным и разнообразным, и вообще гораздо более серьезным, чем даже на планете без атмосферы, потому что на Лэндфоле нельзя выходить на улицу без специальных костюмов.

Рекс кивнул.

– Ну так вот, на Лэндфоле живет несколько миллиардов людей и все они мечтают о том, чтобы жить где-нибудь в другом мире. Они знают, что их планета практически самая неприспособленная для жизни в галактике. Климат, неожиданные свирепые ветры и невероятные бури убивают множество людей, и поэтому самоубийства там редки. Зачем убивать себя, если за тебя это могут сделать силы природы?

Рекс снова кивнул, а Регина села и взяла бокал с вином.

– Поэтому они ненавидят Землю. Они тратят на это все свое свободное время. Их обманули и предали, а потом и вовсе забыли об их существовании. Земля послала их предков на планету, где невозможно жить, продолжала посылать все новых и новых людей, а потом просто взяла и захлопнула перед их носом дверь.

– А разве нет иммиграции на другие планеты? Как насчет Чатера? Целый мир, удобный и приспособленный для жизни, пустует, Крэста в это время отчаянно сражается за то, чтобы выжить, а Лэндфол борется с жестокой окружающей средой. Разве жители Лэндфола не могут отправиться на Чатер, например?

– Нет. Лэндфол так ненавидит Землю, что все связи с ней порваны. Официальные визиты случаются крайне редко и дипломаты с Земли никогда не покидают своих кораблей.

Лэндфол оказался в таком положении по собственной глупости. Больше века они ставили одно и тоже условие:

«Возвращение на Землю для всех нас или ничего». Ясно, что это было невозможно. Поэтому… – Регина пожала плечами. – Больше, пожалуй, тебе ничего не надо знать про Лэндфол. Мне кажется, я была к ним справедлива, гораздо справедливее, чем они ко мне.

– Может быть, мне и правда больше ничего не надо знать, – сказал Рекс. – Только я хочу знать о том, что с тобой произошло.

– Ну… если ты не возражаешь, я опущу подробности. Ни имена, ни описания тебе не могут быть интересными.

Маленький толстяк отвел Регину к себе домой, и она с удовольствием пошла с ним, потому что пошел сильный дождь, приближалась ночь, и Регина не могла добраться до Ворот, хотя они находились всего в миле от Инверкорона.

Она знала, что сможет справиться с толстяком, но вот сдержать разъяренную толпу ей явно не по силам.

В первую ночь все прошло нормально. Толстяк влачил жалкое существование в крошечной и довольно грязной комнатенке в большом доме. Когда-то весь дом принадлежал ему и технически дом по-прежнему был его, но после того, как от него ушла жена и забрала с собой детей, толстяку не позволили оставить себе все это первоклассное жилье.

Несмотря на его богатство, его поселили в спальне, у него еще была малюсенькая кухонька и ванна, и все это было отделено стеной от остального дома. Он вошел в свою комнатку через дверь, выбитую прямо в стене его «роскошных» апартаментов.

– Ты рассказываешь о нем так, словно не испытываешь к нему ни малейшего сочувствия, – сказал Рекс. – Кстати, а имя у него было?

– Мне его жаль, – мрачно проговорила Регина. – Подожди.

А что до его имени… Знаешь, мне совсем не хочется об этом говорить, но, наверное, я должна. Во всяком случае, когда я сейчас вспоминаю об этом, я понимаю, что на самом деле должна рассказать тебе еще кое о чем. Но я не собираюсь описывать тебе подробно все те мерзкие восемь дней, что я провела в Инверкороне.

Толстяк начал готовить ужин, но когда Регина предложила ему свою помощь, с радостью согласился. После этого он начал к ней приставать, но она сделала вид, что не понимает, чего он от нее хочет. Сначала она легла спать на полу, но потом перебралась в ванну и закрыла на замок дверь, когда проснулась от того, что толстяк пытался гладить и целовать ее.

На следующее утро, когда она готовила завтрак, Регина решила, что с нее вполне достаточно впечатлений и пора возвращаться домой. Как только возникнет подходящая возможность, она вернется к Воротам, ведущим в Чистилище.

После завтрака толстяк, который явно расхрабрился, стал вести себя недвусмысленно. На Регину все это не произвело никакого впечатления, пока она не оказалась прижатой к стенке, а к ее горлу был приставлен длинный и острый нож.

– Именно тогда это и произошло, – сказал Рекс.

– Он был такой размазней, что я решила, будто он блефует. Я дала ему понять, что ни при каких обстоятельствах не буду ему принадлежать… И тут я почувствовала, как по моей коже потекла кровь.

Вызвали доктора и он быстро, и умело оказал Регине помощь.

Толстяк начал невнятно извиняться и Регине стало его немного жалко… пока не появилась полиция, которую вызвал толстяк, чтобы Регину забрали, потому что она стала ему больше не нужна.

После этого она провела несколько дней то ли в тюрьме, то ли в сумасшедшем доме. Ее довольно прилично кормили и никто ей не досаждал. Никаких разговоров о суде или еще чем-нибудь в этом роде не было. Она даже не смогла выяснить, держат ли ее здесь за счет толстяка, чтобы она не путалась под ногами, или ее собираются обвинить в побеге из полицейского участка и порче имущества.

А потом появились какие-то три мужчины, заплатили за нее штраф и, очевидно, купили ее. Как девушка с Земли, она не имела никаких прав. Ей вообще ничего было делать на их планете. Никто не стал бы особенно переживать, если бы

Регина исчезла с лица Лэндфола.

* * *

– В последнюю мою ночь на Лэндфоле, – продолжала Регина, – меня заперли в ванне на самом верху одиннадцатиэтажного здания. Я…

– Подожди, – перебил ее Рекс. – Ты пропустила почти четыре дня.

– Это та часть, – твердо сказала Регина, – которую я с самого начала хотела пропустить. Если честно, я не считаю, что эти четыре дня имеют какое-нибудь значение. Я могла бы еще кое-что тебе рассказать, но самое главное произошло после того, как меня заперли в ванне…

– Пожалуйста, Регина. – настаивал Рекс.

Регина посмотрела ему прямо в глаза, умоляя его не заставлять ее продолжать. Когда он промолчал, она вздохнула и сказала:

– Ну, ладно. Они меня купили и устроили шоу.

– Устроили шоу?

– Люди приходили и платили деньги за то, чтобы плюнуть на девушку с Земли. Сначала они подвесили меня за запястья на улице, надев на меня какой-то омерзительный костюм. Периодически они обливали меня водой. Но я теряла сознание от холода и они быстро поняли, что очень скоро могут меня потерять, если и дальше будут обращаться со мной так же. Поэтому шоу перебралось внутрь здания и меня одели в какие-то грязные лохмотья. Приходили тысячи людей…

Регину передернуло.

– Толстяк тоже пришел на это представление и тоже плевал на меня, потом мне завязали руки за спиной и бросили на пол какую-то мерзкую еду. Они хотели, чтобы я опустилась на колени и стала лизать и хватать ртом эту еду. Я отказалась и меня стали бить палками. Это было уже во второй раз. Но я все равно не притронулась к еде на полу.

После этого они покормили меня нормально, потому что я была ценным имуществом. Все новые и новые люди приходили поразвлечься в этом балагане. А потом поток жаждущих поглазеть на землянку начал иссякать. Тогда они вымыли меня, обмотали несколькими метрами красного шелка везде, кроме тех мест, где это имело значение, и нацепили на меня множество драгоценностей. Больше никому не было позволено на меня плевать. Так прошел еще один день.

– У них была масса гениальный идей, – тихо проговорил Рекс. – Могу себе представить, что фантазия у них была неиссякаемая.

– Самая лучшая из них заключалась в том, чтобы выставить меня на аукцион – не в полное владение, а всего на полчаса. Я уже рассказывала тебе об этом… Мои хозяева были очень рассержены, потому что эта часть шоу тоже была публичной, и тут у них возникли разные проблемы. Кроме того, я была сильно исцарапана и им пришлось отпустить меня, чтобы я могла привести себя в порядок. Именно тогда они и заперли меня в ванне.

– Понятно, – сказал Рекс, который изо всех сил боролся с желанием немедленно отправиться в Инверкорон и избить до полусмерти первого, кто попадется ему под руку.

Но Регина вернулась домой, и это было самым главным, кроме того, несмотря на все испытания, она вернулась, став совсем другой личностью, гораздо более цельной, чем она была до своего путешествия.

– Я знала, что нахожусь на самом верхнем этаже, и что здание находится на берегу реки Корон. Им это тоже было известно. Мне кажется, что поскольку я ясно дала им понять, что не собираюсь кончать жизнь самоубийством, им даже в голову не могло придти, что я разобью окно и выпрыгну из него.

Рекс поднялся и, сев рядом с Региной, обнял ее.

– Почему ты это сделала? – спросил он.

– Ну, это была первая реальная возможность. Я была клоуном в цирке, представление пользовалось успехом, и входная плата была увеличена в три раза. Я становилась все более ценным имуществом, и у моих хозяев постоянно возникали бы все новые и новые идеи. Я знаю несколько трюков, благодаря которым они могли бы добиться желаемого результата – с истошным воплем я валялась бы в ногах у толпы и молила бы о пощаде… если бы, например, они напустили на меня крыс, или…

Регина содрогнулась.

– Рано или поздно они бы додумались и до этого. Вот я и воспользовалась первой представившейся мне возможностью.

Я успела все обдумать – если я не разобьюсь о здание или о какую-нибудь глыбу льда, которых полно в реке, мне придется переплыть ее, потому что иначе мне никак не добраться до Ворот – любой мост для меня, естественно, закрыт. Если бы в течение получаса было тепло, я легко добежала бы до Ворот, но, а если будет холодно, мне придется отнять у кого-нибудь теплокостюм. Вне всякого сомнения, этот кто-то умрет без костюма, но я надеюсь, ты понимаешь, почему меня это не особенно беспокоило.

– Да, – сказал Рекс и нежно погладил ее по волосам.

– Поэтому… я скинула шелковые тряпки на пол, потому что они только мешали бы мне, потом разбила окно кувшином, вылезла из него и бросилась как можно дальше вперед.

Прежде, чем я попала в воду, я поняла, что мне снова не повезло – в Инверкороне могло быть жарче, чем самым жарким летом, но в тот момент было страшно холодно. По крайней мере, я не попала ни на одну из ледяных глыб. Я так глубоко ушла под воду, что была уверена в том, что никогда больше не поднимусь на поверхность.

Рекс вспомнил о том, как она боялась воды.

– Холод был не таким страшным, как я ожидала. Во всяком случае, шевелиться я могла. Когда я сидела запертая на заснеженном дворе за несколько дней до этого, было гораздо хуже. Так что я поняла, что смогу доплыть до противоположного берега. Мне это удалось. Но когда я выбралась из воды в сгустившихся сумерках – Инверкорон освещается не очень хорошо – холод чуть не сбил меня с ног, и я едва могла идти, так сильно я дрожала. Тогда я поняла, что мне необходимо немедленно добыть теплокостюм, иначе я просто умру.

– Ты его добыла, – сказал Рекс.

– Да. Я не знаю, убила ли я того человека, или просто перепугала до полусмерти. Когда я увидела его лицо, мне стало легче – потому что я была уверена, что он был среди тех, кто приходил в балаган, чтобы плюнуть на меня.

У меня почти пропало чувство вины.

Все должно было закончиться тогда. Регина находилась уже меньше, чем в полумиле от Ворот, на улице потеплело, и Регина чувствовала себя вполне сносно в костюме с подогревом. Да и вообще, она проделала все так быстро, что была уверена в том, что опережает любую погоню, если ее и пришло кому-нибудь в голову организовать. И еще – она была в черном костюме, на окраине плохо освещенного города, в случае необходимости она вполне могла спрятаться.

И тем не менее, едва она прошла мимо последнего моста через Корон, как она услышала вопли беснующейся толпы и топот мчащихся по мосту людей. Вероятно, они услышали, как она разбила окно. И догадались, куда она направится…

Регина побежала. У нее, по крайней мере, было перед ними преимущество – она знала, куда бежит. Пошел снег и на мгновение ей показалось, что ей удастся оторваться от преследования. Потом ночь неожиданно прояснилась, снег прекратился так же неожиданно, как и начался, и Регина услышала ликующий вопль – ее увидели.

Оглянувшись через плечо, она споткнулась о корень какого-то дерева, быстро вскочила, но тут же поняла, что не может ступить на левую ногу, и тогда она решила, что все кончено – совсем не так, как ей этого хотелось.

Она остановилась и повернулась лицом к толпе. Сразу двадцать световых лучей вырвали ее из темноты – она без страха смотрела на толпу, потому что слишком сильно их всех презирала, чтобы бояться.

Регина улыбнулась.

Один из световых лучей дрогнул, потом другой. Толпа начала расходиться.

– Все было ненужно, – со вздохом проговорила Регина. – Разве ты сам этого еще не понял? На Лэндфоле нет Двадцатников, но когда я повернулась к ним лицом, они оказались беспомощными передо мной. Я могла не позволить тем подросткам избивать меня, я легко могла справиться с тем мерзким толстяком – надо было только посмотреть на него. Моих троих мучителей и даже тех, кто пришел на меня посмотреть, я могла заставить замолчать и бояться меня одним единственным взглядом. Мне совсем не надо было отчаиваться. Я же Двадцатник. Если бы я решила постоять за себя или бросить вызов, вместо того, чтобы склонив голову, надеяться набраться мужества, чтобы пережить еще несколько минут, со мной бы ничего плохого не произошло.

– А теперь ты изменилась.

– Нет, нет, – нетерпеливо проговорила Регина. – Дело не в этом. Если я и изменилась, то только из-за того, что поняла еще до того, как отправиться на Лэндфол.

– И благодаря тому, что произошло там, – сказал Рекс, и нежно поцеловал Регину. – Спасибо тебе.

– За что?

– За помощь. За то, что ты прошла через все это.

– И совершенно зря.

– Нет. Если бы ты вошла в Инверкорон как Двадцатник, заставляя всех склониться перед тобой, ты бы ничего или почти ничего не узнала.

– А это имеет значение? Ты считаешь, что это важно? Разве то, что нам удалось узнать, имеет какое-нибудь значение?

– Да, – ответил Рекс.

– Ну, тогда объясни мне.

– Это из области тех проблем, которые каждый должен решить для себя сам.

– А ты уже это решил?

– Да.

– Значит, Венера зря теряет время? Тебе уже известно, что она найдет на Нери?

– Нет, я бы не стал этого утверждать. Но я могу сделать несколько предположений – не более трех. Если она подтвердит мои подозрения, тогда ее наблюдения могут оказаться очень важными.

Регина довольно сердито высвободилась из его рук, и снова начала расхаживать по веранде.

– Если дело заключается в том, что ты хочешь таким образом проверить мои умственные способности, тогда можно сказать, что я потерпела неудачу. Впрочем, этого следовало ожидать, учитывая то, что со мной произошло на Лэндфоле…

– Ты вела себя на Лэндфоле просто потрясающе. Ты не находишь правильного ответа потому, что… хотя ты и изменилась, повзрослела, ты еще сохранила определенные привязанности…

– Если ты имеешь в виду Землю, так это прошло. Еще до того, как я согласилась отправиться на Лэндфол. Мне совершенно все равно, увижу я Землю еще когда-нибудь в своей жизни, или нет.

– Это хорошо, – сказал Рекс, – но дело совсем не в этом.

– Другая моя привязанность… ты мне нравишься. Очевидно, это звучит глупо, но…

– И это тоже, – улыбаясь проговорил Рекс, – не имеет к нашему вопросу никакого отношения. Ты забыла еще кое-что.

– Привязанности?

– Чистилище.

Регина промолчала. Она сидела, наклонив голову и сейчас никто не узнал бы в ней Двадцатника.

– И еще, – проговорил Рекс. – Венера.

– Венера? – Регина снова подняла голову и с сомнением рассмеялась. – Венера? Во мне нет ненависти к ней. Она хорошая, возможно, очень благородная. Я ею восхищаюсь, я даже жалею, что совсем на нее не похожа, но она никогда не станет моим лучшим другом.

– Не станет, – согласился Рекс, – но…

– Но что?

– Просто «но».

Регина пожала плечами.

– Я немного охрипла и устала. Вино мы допили, а Венера вернется только через несколько дней, а может быть недель. Меня тошнит от некоторых мужчин, но как ни странно, ты в эту категорию не попадаешь. Ты идешь спать или нет?

– Иду.

Гораздо позже они почти наверняка установили, что эта ночь положила начало беременности Регины.

* * *

Когда Венера вернулась с Нери, так случилось, что Рекс и Регина были оба больны. Они отравились консервами. Даже здесь, в их уютном мире, такое иногда случается. В результате Регина слишком крепко спала – у нее была высокая температура – и она не почувствовала, что Венера вернулась, а Рекс все равно не обладал такой способностью.

Поэтому, когда Рекс, едва передвигая ноги, спустился вниз на следующий день вечером, он встретил Венеру, которая устало переступила порог дома – она была завернута в бесформенный, длинный плащ с какими-то странными пятнами.

Несмотря на то, что он сам еле держался на ногах, Рекс бросился к ней, чтобы ей помочь, но она подняла руку, словно для того, чтобы остановить его.