355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джон Макинтош » Шесть ворот на свободу » Текст книги (страница 1)
Шесть ворот на свободу
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 04:37

Текст книги "Шесть ворот на свободу"


Автор книги: Джон Макинтош



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Дж. Т. Макинтош
Шесть ворот на свободу

Глава 1

Сначала он не знал, что было – рай или ад – скорее, ни то и ни другое… потом уже не сомневался, что попал в самую настоящую преисподнюю… но прошло время и он проснулся в уютном мире, который не был Землей, совсем не походил на рай и уж, конечно, не был преисподней. В его затуманенном сознании всплыло слово «чистилище», и, поскольку, ему совсем не хотелось быть человеком без имени, оказавшемся в месте без названия, он тут же окрестил этот новый для себя мир:

Чистилище.

Здесь было очень тепло и мягко, высокая трава, на которой он лежал, нежно касалась его тела. Чистый прозрачный воздух был почти неподвижным, а сидевшие на деревьях птицы, на удивление спокойны – и не то чтобы они молчали, а просто вели себя так, словно оберегали покой спящего человека, изо всех сил стараясь не разбудить его.

Почему-то здесь не было ни одной мухи, лишь откуда-то издалека доносились жужжание пчел.

Место, в которое он попал, скорее напоминало райские кущи, чем чистилище. Трава тут было такой земной, а воздух столь теплым и напоенным сладостными ароматами, какого не бывает в реальной жизни. Это был рай, или волшебная сказка, счастливый мир, в который можно попасть после смерти, или во сне.

Только вот он – чужак в этом ласковом, прекрасном мире, некое несовершенное существо, или больное животное? Он понял это, попытавшись подняться.

Хотя вряд ли кто-нибудь мог его здесь увидеть, он, спотыкаясь, забрался в густой кустарник, где его начало мучительно и долго рвать. Потом, страдая от невыносимой жажды, он нашел ручей – его привел туда животный инстинкт – и вволю напился. Его опять вырвало, и он снова стал пить.

После этого он поднялся на ноги. Мысли о том, что надо жить дальше, перестали быть такими невыносимыми. И хотя у него от голода болел желудок, он не стремился поскорее заполнить эту пустоту. С ним снова все будет в порядке, стоит только хорошенько поесть, но для этого еще не пришло время. Здоровый желудок сам знает, когда он должен опорожняться, и когда следует принять хорошую порцию еды, а главное, когда следует довольствоваться малым.

Он нашел куст крыжовника и высосал сок из нескольких крупных и очень спелых ягод. Взглянув на колючки и перепутанные ветки, он подумал: «До этого куста никто не дотрагивался вот уже несколько лет. Его давно уже надо было подрезать». Потом ему на глаза попались зеленые яблоки на огромной разросшейся яблоне, но он не стал их срывать, усилием воли заставив себя пройти мимо.

Мучительный голод требовал остановиться, но он знал, что этого делать нельзя ни в коем случае.

Он многого не знал, и среди всего прочего – как он сам выглядит. Знал только, что на нем нет никакой одежды и что у него стройное, легкое тело – и больше ничего.

Особенно не задумываясь над тем, что делает, он поднял руку, дотронулся до подбородка и понял, что бритва, очевидно, уже достаточно давно не касалась его щек.

Волосы у него были длинными, а когда он посмотрел на свои ногти, то его даже передернуло от отвращения.

И хотя в его сознании возник запрет – он откуда-то знал, что нельзя грызть ногти – омерзение охватившее его от вида длинных, грязных ногтей, было столь велико, что у него не оставалось никакого другого выбора. Зубы у него оказались просто великолепными, и он почувствовал себя заметно легче, когда ногти у него на руках стали короткими и чистыми. С ногтями на ногах он пока ничего не мог поделать.

Кроме мыслей о внешности, его по-настоящему беспокоил лишь один вопрос из множества роившихся у него в мозгу.

Все остальные могли подождать… часы, дни, недели, или целые годы, но вот… Почему ему так хорошо здесь, в Чистилище? Почему он так счастлив и спокоен? Он смутно, но как о чем-то очень близком, знал о существовании Земли – так чувствуешь присутствие женщины, рядом, в темноте.

Вне всякого сомнения, Земля – это «дом». И все же, несмотря на это ощущение, несмотря на любовь к той Земле, о существовании которой он знал, но совсем не помнил, когда оглядывался по сторонам, понимая, что это не Земля, его душу наполнял покой. Дом может быть местом, о котором ты часто думаешь, твердо зная, что он никогда и никуда не денется, но в которое ты, тем не менее, сейчас совсем не стремишься возвратиться. Сейчас, или когда-либо потом.

Когда ему удалось найти крупные, сочные ягоды черной смородины, он съел всего несколько штук. Его организм был еще не в состоянии справиться с большим количеством кислоты. Потом он увидел дерево с большими красными зрелыми яблоками и съел одно. Он ел очень осторожно и понемногу, но вместо того, чтобы отступить, голод становился просто невыносимым. Каждая попавшая ему в рот крошка еды, вызывала новый приступ волчьего аппетита. Он почувствовал, что снова хочет пить и понял, что отошел от ручья. Но гораздо больше, чем о еде он мечтал помыться.

Его бледная кожа казалась чистой, но, судя по тому, как отросли у него волосы и ногти, он понимал, что такое могло произойти только, если ему уж очень давно не приходилось мыться – и он чувствовала себя грязным.

Правда, он подозревал, что времени прошло гораздо больше, чем можно было судить по бороде и ногтям. Идея глубинного сна, или оживления через длительный промежуток времени, не была для него новой. Впрочем, он просто знал о существовании подобных вещей, без каких бы то ни было личных ассоциаций. В глубинном сне жизнь практически замирает, и все процессы замедляются – в том числе и рост ногтей и волос.

Чтобы снова стать человеком и перестать воспринимать себя, как животное, ему было необходимо помыться. Кроме того, в воде он сможет посмотреть на себя. Это очень важно. Ему хотелось увидеть себя из самого обычного любопытства, а вовсе не из тщеславия. Знания просыпались в его, очевидно еще не совсем проснувшемся мозгу, по мере того, как в них возникала необходимость. Однако он все еще не имел ни малейшего представления о том, как выглядит.

С каждым новым шагом он все больше выпрямлял спину. Еще не видя себя, он знал, что у него красивое тело: широкая грудь и плечи, да и двигался он легко. У него были сильные руки и ноги – казалось, его тело само стремится к движению. Помывшись, как следует, и досыта поев, он захочет пробежаться, попрыгать и поплавать, и поработать, чтобы дать выход накопившейся энергии.

Когда он проходил мимо зарослей кустарника, оттуда выскочило какое-то маленькое животное. А потом еще одно.

Он видел ящериц и зайцев, и маленьких ланей, и слышал, хотя они еще не попадались ему на глаза, овец и кабанов.

Он больше не ел ягод, но решил, что пока не будет убивать животных ради еды. Он не сможет развести костер, правда, ему было хорошо известно, что человек, доведенный до крайности, станет есть и сырое мясо, но решил, что сделает это только если уж совсем будет умирать от голода.

И тут он вышел к воде: голубое, сверкающее в лучах солнца озеро раскинулось перед ним на целую милю. Прозрачная вода завораживала, и он, быстро сбежав по поросшему травой склону, бросился в озеро. У него не возникло сомнений по поводу того, умеет ли он плавать – он плыл, наслаждаясь прохладной, чистой водой и тем, как ловко его тело справляется с этой новой задачей.

Потом он нашел удобный, плоский камень и, заглянув в ровную гладь озера, увидел свое лицо.

Он не был красивым человеком. Тяжелая квадратная челюсть, темные, колючие глаза под черными бровями – лишь прячущаяся в уголках рта едва уловимая улыбка смягчала это лицо. Он остался доволен. Из воды на него смотрело лицо настоящего мужчины, а не мальчишки, или какого-нибудь слабоумного слабака.

Стало темнеть, и он, вдруг, неожиданно для себя понял, что очень устал, и тогда голод отступил куда-то на второй план. Он подумал было, что надо бы соорудить что-нибудь вроде постели или шалаша, при этом он плохо себе представлял, что эти слова означают. Подумав вскользь, что в окружающем лесу его могут поджидать какие-нибудь опасности, а потом нашел небольшое углубление между двух камней на самом берегу озера, удобно устроился на мягком мху и тут же заснул.


* * *

Ему снились более яркие, чем в реальной жизни вещи, однако, его сны оказались куда менее фантастическими, чем можно было бы предположить, а потом их на удивление легко было вспомнить во всех подробностях.

Его совсем не удивило, что во сне он вспомнил то, что ускользало от его бодрствующего сознания. Вряд ли он появился на свет уже взрослым человеком. У него было прошлое, и его подсознание знало про это гораздо больше, чем та часть мозга, что анализировала реальную ситуацию.

Правда, он не мог вспомнить ничего, что касалось бы лично его самого. Только города, большие города, над которыми светило сразу несколько солнц. Он видел империю гораздо более великую, чем та, о которой мечтали древние, союз мирных и процветающих планет, точнее не планет, а целых звездных систем.

В проносившихся в его спящем сознании ярких видениях он видел галактику, которой правят подобные ему люди.

Чистилище было частью этой галактики.

Чистилище… во сне он понимал, что ему что-то известно.

Но это место не играло никакой роли в той грандиозной панораме, что проплывала перед его мысленным взором.

Он видел Землю, мир, где все начиналось; Землю, которая, во многом была узнаваемой для тех, кто жил в 25 столетии, и в те времена, когда колеса вертелись благодаря пару, когда миром правили феодалы, и когда потрясающие достижения Греции и Рима, чуть не привели к рождению мира, в котором можно жить, когда фараоны создавали свои царства, а человек еще только начинал познавать окружающий его мир.

Да, он был на Земле. В огромной империи людей, охватывающей тысячи других миров, он знал, где его дом.

Он был не просто землянином, местом его рождения был Лондон.

Он это знал… но не хотел возвращаться назад.

Открыв глаза, он понял, что все тело у него затекло и болит, что его мучает страшная жажда, но есть совсем не хочется. Слишком поздно он понял, что ему не следовало ложится спать, не наполнив желудок – необходимо было поддерживать силы своего организма, а не подвергать его новым испытанием. Он понимал, что ресурсы его тела не беспредельны.

Был уже день, впрочем, солнца он разглядеть не смог, хотя небо было голубым и совершенно безоблачным.

Не задумываясь над тем, что делает, он нырнул в озеро.

Оказавшись в воде, он окончательно проснулся и понял, что смертельно хочет пить и есть.

Он напился воды, и она, словно тяжелый, свинцовый шар, наполнила его желудок. Он быстро выскочил из озера.

Сейчас только одно имело значение – мясо. Ему просто необходимо было съесть кусок мяса.

Потребовалось всего лишь две минуты, чтобы поймать зайца.

Он был настолько голоден, что сумел догнать улепетывающего со всех ног зверька. Одним быстрым, нетерпеливым движением он свернул ему шею… Сорвав часть шкурки, он стал пить еще бегущую по жилам животного кровь и поспешно впился зубами в его теплое мясо.

Когда от зайца не осталось ничего, кроме обглоданных косточек, он спокойно вернулся к озеру и помылся. Вне всякого сомнения, ему просто необходимо научится разводить огонь. У него ничего для этого не было, и он весьма скептически относился к древним теориям о том, что, потерев одну сухую палочку о другую, можно добиться желаемого результата. Кроме того, все палочки, попадавшиеся ему на глаза были такими влажными, что вряд ли от них мог быть какой-нибудь толк. И тем не менее, он должен был развести огонь. Поглощать сырое мясо, как дикий зверь возможно, когда ты только что не теряешь сознание от голода, но он знал, что больше никогда не будет испытывать «такого» голода. Во всяком случае, в этом мире изобилия.

Однако пройдут часы, прежде чем он снова захочет есть.

Здесь столько фруктов, что два или три дня у него в запасе есть, а потом он снова кого-нибудь убьет, разведет костер и поджарит себе мяса. Уж к тому-то времени он наверняка придумает, как сделать грубую печь или горшок, и как добыть огонь.

Он снова удобно устроился на камне и подумал, что даже в раю неплохо было бы иметь какую-нибудь одежду.

Он вспомнил свой сон… и понял, что даже если и лишился всех своих знаний, его сознание, поставленное перед жесткой необходимостью, сумеет справиться с возникающими трудностями.

Стрэнд в Лондоне по-прежнему вел к Трафальгарской площади, посреди которой стоял неизменный адмирал

Нельсон. А ведь со времен Трафальгарской битвы прошел уже не один век. Морское сражение. Когда же это было? Почти через два тысячелетия после того, как родился Христос…

Сражение произошло в 1815 году, а сейчас… 3610 год? Или 3650?

В Чистилище это не имело никакого значения.

Гораздо важнее было осознание того, что даже здесь необходимо соблюдать приличия и найти хоть что-нибудь, напоминающее одежду. Откуда-то он знал, что раньше не ходили обнаженными, но это состояние ему понравилось, и он решил, что теперь в теплую погоду он будет носить только самые необходимые вещи. Однако, хотя он и был в прекрасной физической форме, кожа у него оказалась довольно-таки чувствительной. Босые ноги покрывали царапины и ссадины, а когда он случайно наступал на мелкие камешки, то испытывал сильную боль. А на камнях и бревнах было бы гораздо удобнее сидеть, если бы у него было надето хоть что-нибудь, напоминающее штаны. Пожалуй, лучше всего подошли бы плавки, в набедренной повязке было бы не так удобно. Надев их, да еще какие-нибудь сандалии, и засунув за пояс нож, он был бы готов к любым неожиданностям – во всяком случае, пока ему ничего особенно опасного здесь не встретилось. Для начала сгодится и каменный нож. Он пожалел, что не может побриться – для этого необходима металлическая бритва. А еще ему очень хотелось подстричь волосы и ногти на ногах.

Подобрав острый камень, он занялся большим пальцем левой ноги. У него ушло много времени на то, чтобы спилить ноготь, но вот чего-чего, а времени у него здесь было предостаточно. Закончив работу, он выбросил осколок камня. В следующий раз, во время отдыха, он займется другим пальцем.

Прежде чем покинуть ставший уже таким привычным камень, он собрал несколько достаточно сухих палочек и положил их на камень. Если несколько дней не будет дождя, палочки совершенно высохнут, и тогда ему будет гораздо легче развести костер.

А потом, впервые ощутив свое одиночество, он двинулся в путь. Он был уверен, что обязательно почувствовал бы присутствие в Чистилище других людей – но их не было.

Оставшись в одиночестве, ты всегда чувствуешь это. И тогда, в зависимости от характера, ты или вешаешься, или садишься спиной к дереву и ждешь смерти, или же спокойно принимаешь этот факт, как данность, и пытаешься сделать что-нибудь полезное. Он прекрасно понимал, что не увидит в траве ни шпильки для волос, ни брошенную небрежной рукой спичку, да и пустая банка из-под пива ему вряд ли попадется. Небеса не пошлют ему нож и парочку кастрюлек, даже невзирая на то, что они ему сейчас совершенно необходимы.

Когда он подошел к месту, где от озера наверх вел крутой склон, он решил забраться повыше. Всегда полезно иметь возможность хорошенько оглядеться по сторонам. Сверху он сможет как следует разглядеть свои владения.

Несколько мгновений спустя, когда крутой подъем немного выровнялся, он осмотрелся и сделал одно очень важное открытие.

Чистилище было поразительно плоским местом.

Правда, в сторону озера, конечно же, шло понижение, иначе озера просто не было бы. Он обнаружил несколько речушек, таких узких, что через каждую из них он мог бы легко перепрыгнуть. Следуя вдоль одной из них, он вышел в самую высокую точку своего королевства – впрочем, это было бы совсем не высоко.

Здесь не было ни гор, ни холмов и, поскольку его глазам предстала совершенно плоская местность, то больше, чем на несколько сотен ярдов он ничего не мог разглядеть. Кроме, разве что противоположного берега озера. Повсюду бурная растительность скрывала от него горизонт, и не имело никакого смысла забираться на дерево – они были невысокими, с густой листвой и нигде не росли поодиночке.

Подумав о деревьях, он сообразил, что все они были достаточно молодыми – каждому из них было не более тридцати или сорока лет. Неужели Чистилище было создано по мановению волшебной палочки сорок лет назад, а потом по странному стечению обстоятельств о нем забыли? Нет – он видел куриц и цыплят, которые не смогли бы выжить в этом мире, совсем не таком дружелюбном для домашней птицы, как для взрослого, сильного мужчины.

Так что, вывод напрашивался сам собой. Поскольку Чистилище имело явно искусственное происхождение, значит его кто-то построил около полувека тому назад. И этот кто-то время от времени наведывался сюда, чтобы проверить, все ли здесь в порядке и починить то, что в этом нуждалось…

Он остановился, чтобы оглядеться по сторонам, и тут сзади на него кто-то налетел. Сначала послышалось сердитое ворчание, а потом шипение. Падая, он приземлился на змею, а кабан, налетевший на него, моментально скрылся в кустах. Змея же сначала замерла от неожиданности, но потом быстро пришла в себя и заскользила вверх по дереву.

Это была безобидная травяная змейка, но после этого происшествия он подумал, что попал совсем не в райские кущи. Он может быть ранен, или даже убит. Дикий кабан, козленок или свирепый баран могут напасть на него и, если им удастся застать его врасплох, то и убить. Здесь не было опасных зверей, вроде львов, пантер или тигров – во всяком случае, такое у него сложилось впечатление. Но ему уже попадались на глаза коровьи лепешки, хотя самих коров он еще не видел. А если здесь есть коровы, то должны быть и быки, которые могут оказаться очень опасными…


* * *

Целый день он занимался тем, что изучал мир, в который попал – то, как он это делал, могло бы показаться странным постороннему наблюдателю, но в его действиях была своя логика. И хотя ему еще не было ясно, попал ли он на остров диаметром в шесть миль, или в самый центр континента, площадью в двадцать миллионов квадратных миль, а может быть, он и вовсе оказался в мире, где моря являются огромной редкостью и который, в основном, состоит из суши. Небольших речушек здесь было множество, и они изобиловали рыбой – мелкая рыбешка в маленьких ручейках. Он решил, что для него центром вселенной будет озеро, в пресной воде которого водилось достаточно рыбы. Он видел, когда купался. Не лосось, конечно, но вполне приличная речная рыба, вроде лещей, пескарей и окуней. Они на удивление его совсем не боялись и с любопытством плавали вокруг него.

Итак, он изучил прилегающую к озеру местность, кое-где очень детально, а иногда пропуская целые квадратные мили.

Он набрел на большой луг, поросший высокой травой, и там увидел пасущихся коров. Словно по какому-то тайному соглашению этот район был отведен для них – коровам не было никакой необходимости уходить отсюда в другие места, где росло множество деревьев и кустов и где не было таких роскошных пастбищ.

Кроме этого района, местность вокруг озера была практически одинаковой. Сочная, буйная растительность, множество мелких животных, которые не знали чувство страха – очевидно, им за свою короткую жизнь еще не приходилось встречаться с человеком – но при этом ничего особенно замечательного в этом мире не было, только деревья, кусты, цветы и трава.

И все совершенно дикое. Он нашел множество винограда и позавтракал зелеными и черными ягодами. Они были мелкими и кислыми. Он знал, что лозу надо подрезать – только в нескольких кистях ягоды были такими, какими они должны быть. Чисто автоматически он сорвал несколько кистей, мешавшим своим соседям расти, оставив те, что были хоть немного защищены от птиц.

Все листья здесь были больше и бледнее обычных листьев.

Он понял, что в Чистилище никогда не бывает дождей и мороза, дует лишь легкий ветерок, что времена года не сменяют друг друга, а растения получают всю необходимую им влагу из почвы, свет же проникает сюда из неизвестного источника и обеспечивает этот мир точно так же, как и солнце, только без ослепительного света и жары.

Вечером, наступление которого он скорее почувствовал – свет даже и не начинал меркнуть – а из-за того, что снова проголодался, хотя весь день только и занимался тем, что пробовал то виноградинку или яблоки, то апельсины и персики. Тут почему-то не росло ни орехов, ни инжира, ни фиников – может быть, для них здесь не хватала тепла.

Теперь его организм требовал хорошо приготовленного мяса или рыбы. С каждой минутой он чувствовал себя все более сильным, и совершенно не сомневался в том, что сможет добыть себе мяса или рыбы на обед. У него не было оружия, и все-таки он был уверен, что с этой задачей справится.

Но вот огонь?

Было унизительно оказаться в тупике перед проблемой, решить которую мог любой дикарь. Ему нужна была спичка.

Даже в этом роскошном, теплом мире было достаточно сухих веток, которые сразу загорелись бы, стоило поднести к ним горящую спичку. Спичка… фосфор… рыба…

Он покачал головой. С таким же успехом можно заказать автоматическую электропечь.

Трение, подумал он. Только трением можно довести температуру влажного дерева до той критической точки, в которой произойдет возгорание. Потереть две палочки – хорошая идея, только вот она может ни к чему не привести.

Нескольких секунд сосредоточенных усилий наверняка будет достаточно.

Но вот как это сделать?

Он собрал сухие ветки и траву, сложил их на плоский камень и внимательно посмотрел на то, что у него получилось.

– Ты обязательно загоришься, – сказал он вслух.

В этот момент он почувствовал в себе какую-то твердость и упрямство, что-то, не позволяющее ему сдаться. Но пока он отложил это открытие на самую дальнюю полку – сейчас необходимо было развести огонь и все остальное не имело значения. Он будет сражаться до конца – пока у его ног не запылает костер. Если сегодня вечером у него ничего не выйдет, он станет питаться яблоками и виноградом, но все равно добьется своего. Больше он ни за что на свете не будет есть сырое мясо. Он убьет кого-нибудь себе на ужин только в том случае, если сможет приготовить себе еду на огне.

Сначала он обдумывал, а не поймать ли ему рыбу или какого-нибудь зверька, а потом заняться решением главной задачи. Но быстро отказался от этой идеи. Это означало бы, что, в конце концов, ему придется поступить так же, как сегодня утром, только вот уважительных причин у него для этого не будет никаких. Если у его ног на траве будет лежать рыба, а он при этом не сможет развести огня, он не выдержит и съест ее сырой.

Нет. Он обязательно разведет костер.

Некоторое время, впрочем, без особой надежды на успех, он пробовал воспользоваться самым примитивным способом добывания огня – взял длинную палку и тер ею о сухую ветку до тех пор, пока обе поверхности не стали теплыми на ощупь. И только. Во всяком случае, одного он все-таки добьется – высушит дерево. Потом он попробовал крутить палку в ладонях, сделав углубление в сложенных на камне ветках и листьях. Если бы листья были достаточно сухими, подумал он, у меня все бы получилось. К сожалению, хотя ему и удавалось нагреть отдельные ветки и листья, он никак не мог высушить все до такого состояния, чтобы занялся огонь. Тем не менее, ему все же удалось набрать вполне приличное количество очень сухих листьев, которые сразу загорятся, как только ему удастся сделать последний, завершающий шаг.

Если бы только у него был кусочек веревки или чего-нибудь вроде того, он мог бы ускорить процесс вращения – тогда наверняка удалось бы добиться успеха. Но мечтать о веревке, это все равно, что сожалеть об отсутствии спичек. В следующий раз, когда он убьет какое-нибудь животное, он обязательно сделает ремень из его кожи. А пока придется обходиться тем, что у него есть.

Тут ему пришло в голову, что кусок дерева в форме ножа, длинный, плоский и тонкий, словно мясницкий нож, будет гораздо эффективнее, чем просто палочка, которую он держал сейчас в руках. В этом случае в самом нужном месте будет происходить постоянное трение. И если при этом он найдет солидный кусок дерева, за который сможет как следует ухватиться, тогда ему удастся приложить побольше силы и у него все получиться.

Он начал все сначала, взяв в руки новую палку, которой он придал нужную форму. Через минуту яростных усилий у него уже было углубление в сложенных на камне ветках и листьях. Он добавил еще сухих листьев и приступил к работе с таким отчаянным упорством, что через несколько минут над камнем начал подниматься дым, а потом появился и небольшой огонь, в который он осторожно стал подбрасывать сухие листья, сначала по одному, а потом и по несколько штук сразу, пока огонь не разгорелся настолько, что туда уже можно было подбросить веточки и куски дерева побольше.

Ему все-таки удалось развести огонь.

Только теперь он огляделся по сторонам и заметил, что небо уже совсем потемнело и что единственным источником света теперь был его костер, на который он потратил столько сил. На небе не было ни луны, ни звезд.

Он все-таки развел огонь. А теперь ему надо было приготовить себе какую-нибудь еду.

Было уже слишком темно, чтобы пытаться поймать большую рыбу. Да, и вообще, озеро было примерно в миле отсюда, а в речушках водилась только всякая мелочь – и все же, почему бы не попробовать? Маленьких рыбок можно будет положить на камень рядом с огнем – и они изжарятся. А можно даже положить их и прямо в костер.

Он на ощупь поймал несколько дюжин мелких рыбешек, а потом разложил их на камнях, испек пару яблок и полил рыбу виноградным соком.

Когда он, наконец, принялся за еду, она показалась ему просто великолепной. Только вот он мог съесть раз в десять больше. Впрочем, когда с рыбешками было покончено, он все-таки уже не испытывал больше такого жгучего голода. Сегодня он съел целого зайца, много фруктов и потрясающе вкусный ужин из жареных рыбешек с печеными яблоками. И не важно, что ему показалось этого мало.

Зная, что костер погаснет, и, не расстраиваясь особенно по этому поводу, он заснул. Завтра он зажжет другой костер.


* * *

На следующее утро развести огонь ему не удалось. Впрочем, это не было неудачей, просто огонь не разгорелся.

Вместо того чтобы с вечера высушить несколько веток и сохранить их, он сжег все, включая и те палки, благодаря которым он и развел костер. А теперь, когда здесь, в

Чистилище, наступило утро, он сделал новое открытие – несмотря на то, что в этом мире не было дождей, по утрам была такая влажность, что требовалось несколько часов, чтобы все высохло. Ветки и листья были гораздо более сырыми, чем вчера вечером. Кроме всего прочего, тело у него затекло и болело, и ему было ужасно холодно, совсем, как вчера. Правда сегодня, он не испытывал такого голода и жажды, но зато у него ужасно болели руки от вчерашних усилий добыть огонь. В результате, он довольно быстро отказался от попыток развести костер снова.

Ему не хотелось возвращаться к озеру, поскольку до сих пор он занимался изучением местности вокруг него.

Помывшись в ручье, он позавтракал яблоками и виноградом.

А потом пошел вдоль по ручью в ту сторону, откуда он начинался. Он обнаружил, что примерно в милях в шести от озера находится скала, из отверстия в которой вытекал ручей. А дальше, за скалой, земля резко уходила вниз.

Он взглянул на прозрачную воду, с шумом вытекающую из скалы, и решил, что, вряд ли тут находится источник. Вода стекала с одной из самых высоких точек в здешних местах, но похоже это было на фонтан в каком-нибудь общественном саду, вода в который поступает по проложенным под землей трубам. И не важно, что выглядело оно все достаточно натурально.

Ну, хорошо. А почему бы и нет? Он уже смирился с мыслью, что Чистилище – это искусственный мир. Очень уютный, с буйной растительностью, мир, где не встретишь никаких опасных существ. Он даже крыс здесь не видел. И ни одного хищника, включая пернатых. Кроме того, тут почти не было кроликов. Если бы кто-нибудь специально не следил за их количеством, они наводнили бы Чистилище, и превратили «его» в голую пустыню.

Ему было знакомо слово экология, и он приблизительно представлял себе, что оно означает. Мир, наподобие этого, должен был быть спланирован так, чтобы кролики, например, не плодились, как это у них принято, и не сожрали все, что здесь растет. Что-то должно сдерживать рост численности животных, сокращать количество насекомых и поддерживать сложное равновесие флоры и фауны.

Холмов тут просто не существовало, и все же, стоило ему дойти до того места, где брала начало одна из речушек, земля обрывалась в… Пустоту.

Он вглядывался вниз, пытаясь хоть что-нибудь там увидеть.

Это мог быть туман. Очень похоже. Все серое. Но если это и туман, то кажется, будто смотришь на него через стекло.

Крутой склон, такого крутого он здесь еще не видел, на расстоянии примерно четверти мили от его ног заканчивался серым туманом.

И тут его охватил первобытный ужас, такой, наверное, в древние времена испытывали пещерные люди – он испугался, что стоит ему сделать одно неверное движение и он покатится по склону в бездонную пропасть. Но через несколько мгновений он справился с собой и осторожно спустился вниз.

Растения, попадавшиеся ему на пути, росли не так густо и были куда более жесткими. Жизнь здесь, за ручьем, была для них постоянной борьбой. По правде говоря, только птицы, да сухая трава и, словно сделанные из проволоки, чахлые кустики украшали эти склоны. Повсюду ему на глаза попадались гнезда. Птицы инстинктивно строили свои гнезда в единственном месте, куда не забредали остальные обитатели Чистилища. Наверняка животные, взглянув в эту серую, отталкивающую пропасть, поворачивали назад, туда, где цвели цветы и зеленела трава.

Наконец, он добрался до самого дна. Тропинка вела к стене. Трудно было назвать это как-нибудь иначе, хотя, стоя лицом к этой стене, на расстоянии трех футов, он совсем не был уверен, что перед ним, вообще, находится какое-то препятствие.

В радиусе десяти ярдов от стены ничего не росло. Ветка, которую он бросил в стену, отскочила назад и, внимательно рассмотрев ее, он не обнаружил на ней никаких повреждений. Он предполагал, что ветка вернется к нему обожженной.

Он осторожно приблизился стене и коснулся ее рукой. Она слегка поддалась от его прикосновения, а потом его рука остановилась, точно натолкнувшись на невидимое препятствие. На ощупь он ничего не почувствовал.

Сначала ему показалось, что стена идет совершенно прямо, но, присмотревшись повнимательнее, он обнаружил, что она слегка изгибается. Возможно, это был огромный ровный шар… подняв голову, он сообразил, что стена так высока, что он не сможет рассмотреть ее верхней части, которая терялась где-то в синем небе – так что она вполне могла переходить в громадный купол.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю